Текст книги "Сквозь инферно: За инфинумом забвения (СИ)"

Автор книги: Стефаний

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)

Сверкающие воители в бою были просто великолепны. Они не разили напролёт, как безумные берсерки севера. Их бой был подобен танцу, который несёт лишь смерть врагу. И сейчас они будто страшные танцоры, вертелись, резали и кромсали, окружая себя дорогой из трупов. Бандит или мертвец – никто не мог уйти из–под мастерского удара этих странных воинов.

Азариэль увидел, как где-то среди языков пламени и обугленных руин мелькнуло что-то чёрное и неведомое. Парень одернул Рафаэля, указав ему клинком на то, что среди беснующегося пожара кто-то снуёт. И они пошли окружать неведомо существо, оставив лихорадочно развернувшийся бой за баррикаду. Азариэль прошел, в какой-то сгоревший дом, как ему в правое плечо начал своё полёт ледяной шип. Парень в последнее мгновение смог уйти из-под магии и приготовиться к бою. И из полыхающих руин вышел некромант. Он был облачён во всё-то же, что и первый, но в его одежду были вплетены уже синие ленточки. Некромант готовился сотворить заклятье, как ему в руку прилетел кинжал капитана наёмников. И в эту же секунду Азариэль в один прыжок подлетел к магу, держащемуся за окровавленную руку, и пробил его брюхо мечом и следующим ударом сделал порез на горле противника. Внезапно капюшон откинулся, и на свет пляшущего огня предстало прекрасное женское лицо. Её чёрные волосы опускались практически до плеч, а карие глаза поражали своей глубиной. В этот момент Азариэль почувствовал странные и смешанные чувства, которые были схожи со стыдом, ненавистью и жалостью.

Внезапно из дыма вышел Рафаэль. Он положил руку на плечо юноши и призвал его не беспокоится. Азариэль сглотнул и подавил все эмоции, которые в нём бушевали.

Они оба вышли наружу и увидели, что все мертвецы обращены в пыль, а защитники резиденции готовятся принять неожиданных спасителей. И Азариэль с капитаном наёмников лишь пошли в сторону, где остался оплот обороны.

Юноша и Рафаэль протиснулись через проём разобранных баррикад и вошли к резиденции – оплота первого круга бороны, точнее того, что от него осталось.

Перед ними предстал широкий двор, усеянный трупами. В конце каждой улицы, которая вела к этому широкому двору, стояла массивная баррикада, на которой стрелки и лучники отбивались о нахлынувших орд противников. Практически все здания вокруг двора были сгоревшими или всё ещё полыхали, подобно кострам, озаряя пространство вокруг. Хоть лёгкие парня были забиты ароматами угарного дыма, здесь он почувствовал, как веет слабый ветерок, наполненный ароматами луговых цветов. Азариэль увидел, что во дворе снуют несколько воинов, стоящих на страже самого главного здания – бывшего здания совета старост. Эта постройка была исполнена в стиле дорогих солитьюдских домов. Такая же крепкая и красивая. Но артиллерия противника превратила здание совета старост в полуразрушенные руины, в которых ещё теплилась жизнь, откуда всё ещё происходит поддержка обороны.

Юноша практически бегом устремился к резиденции, в надежде увидеть своего дорого друга, но практически подойдя к зданию, его остановил высокий светлый воин, с длинными белоснежными волосами и бородой, схватив за плечо.

– Обожди юноша. Мне нужно с ним сначала переговорить. – Сказал воин и отодвинул парня, войдя в полуразрушенное здание.

Азариэль немного опешил от такого обращения, но перечить не посмел. Он просто встал возле здания вместе с капитаном, и стал ожидать.

Парень смотрел, как везде вокруг бегают практические изнеможённые бойцы. Кто–то был ранен, а кто-то уже довольствовался разбитыми доспехами и бронёй. Лицо каждого воина, мага или стрелка отображало огромную усталость, однако их взгляд полыхал ненавистью и отвращением к тому, что они сегодня увидели. Хоть мышцы готовы были отказать, но дух подгонял тело вперёд, заставляя его без отдыха вести сражение. И кого только парень здесь не увидел. У резиденции первого рубежа бегали воины из Гильдии Бойцов, стражники цитадели, маги из Гильдии Магов, наёмники всех мастей, рыцари из множества орденов континента и ещё множество союзников. В обороне участвовали даже несколько отделений из крестьян и прислуги. И все они: от крестьян до рыцарей, от наёмников до высокопоставленных магов были объединены одной целью – удержать этот двор.

– Если к нам в течение нескольких часов не прибудет подкрепление императора, то сегодня наши дни сочтены. – Констатировал капитан наёмников.

– Что, по-твоему, всё так плохо? – Без эмоций вопросил юноша.

– Первая линия обороны практически сметена, ибо всё, что от неё осталось ты видишь здесь. – Окинув взглядом выживших сказал Рафаэль. – Второй круг еле как держится. Даже отсюда я слышу, как хрустят деревянные стены и умирают защитники второго рубежа. Ты ж видел, как первая линия укреплений была сметена. И если они прорвутся к вашей цитадели, раньше чем мы сможем отступить, то рассвет мы уже не встретим. – Пояснил Рафаэль.

– Понятно. А что случилось с твоей «славной ротой»?

– Прежде чем я был отрезан от своих воинов, то, сквозь пламя, увидел, как они держат оборону против тварей из царства Хермы–Моры. Наверняка они рассеяны по всей линии обороны.

Азариэль услышал звук тяжёлых рыцарских сапог и знакомый лязг брони. В эту же секунду он оглянулся и увидел своего старого друга. Его броня была вся чёрная от сажи. Некогда сверкающие доспехи были покрыты копотью и множеством царапин. Лицо рыцаря тоже было всё чёрное от сажи, которая толстым слоем легла на лик друга. НО взгляд рыцаря оставался таким же несломленным и гордым, как и всегда.

– Ты всё ещё жив. – Превозмогая боль и усталость, с натужной улыбкой высказался рыцарь.

– Ремиил, как я рад тебя видеть.

И оба рыцаря по–дружески обнялись, ибо они не виделись практически вечность. Именно так можно определить время во время боя.

– Кхм–кхм. – Кашлянув, желая, чтобы на него обратили внимание, воитель в сверкающей броне спросил. – Ну, командир, как будем прорываться?

Ремиил приложил ладонь к подбородку и задумался. Он стоял так минуты две, ища любой, даже тщетный способ порваться через окружение.

– Всем общий сбор! – Внезапно вскрикнул рыцарь и стал отдавить приказы, чтобы все собирались у разрушенного здания совета.

Естественно, на своих баррикадах остались те, кто не мог уйти и бросить оборону, продолжая стоять на позициях.

Через несколько минут у здания совета собрались выжившие бойцы. Их было не больше трёх десятков самого разного происхождения: от благородного рыцарства до наёмников–легионеров. Сердце юноши наполнила скорбь, ибо на первый рубеж обороны посылали более тысячи бойцов. Но даже в таком малом количестве они готовы держать оборону и уничтожать противников до последней капли крови.

– Ну, товарищи, друзья и братья, я хочу у вас спросить – готовы ли вы свои жизни доверить мне?! – Из последних сил призывал Ремиил. – Я понимаю, ваши силы на исходе, оружие затупилось, броня разбита, а враг всё продолжает напирать. Но сейчас от всех требуется лишь одно – живыми добраться до второго рубежа обороны и ещё послужить Тамриэлю. Так готовы вы пойти за мной?

Все стоящие ответили согласием. Кто–то не в силах стоял и просто кивал, а кто–то громогласно и помпезно согласился.

– Ну, тогда всем приготовиться! – Выкрикнул Ремиил и затрубил в тот рог, что висел у него на поясе.

Азариэль понимал, что это самоубийство, ибо на этот гул сбегутся все те, кто ещё не знал, что сопротивление подавлено. И многие, кто стоял во дворе были ошеломлены таким поступком и пребывали в негодовании.

– Веди нас. – Обратился к воителю в сверкающих доспехах Ремиил, с надеждой в глазах.

– За мной. – Бесстрастно кинул воин и повёл за собой оставшихся в живых защитников.

Буквально через пять минут все баррикады и укрепления опустели, и во двор всё же смогли ворваться сторонники губительных сил, наконец-то занявшие столь желанную деревушку.

Но сейчас Азариэлю было всё равно на это. Он нёсся с остальными живыми. Улица за улицей, укрепление за укреплением, охваченные жарким пожаром, дым, бьющий прямо в лицо и забивающийся в лёгкие, они прорывались через толпы врагов, которые отвлеклись на рог. Юноша просто бежал и практически не думал. Всё его мышление скатилось к примитивным рефлексам. Азариэль просто бежал за остальными и видел, как их окружают, берут в кольцо, как оставшиеся в живых доблестно отбивают атаки неисчислимых толп противников, бьющих им во фланги.

Но вот наступил момент, когда они остановились. Укрепления второго круга обороны уже были отчётливо видны, а трепыхание боевых знамён на них вселяло надежду. Но они и шагу не могли сделать, ибо со всех сторон были окружены бандитами, наёмниками, сторонниками Даэдра и прочими ренегатами. И досада от того, что они не дошли совсем немного, просто съедала душу.

Парень держал меч, так как будто он весит больше десяти килограмм, а руки налились свинцом. Усталость медленно брала своё, и обременяло тело, наливая каждую конечность свинцовой тяжестью. Но всё же он готов был принять бой. И от того что они просто стоят и переглядываются с мятежниками у парня начинала бурлить злоба. И от всего этого у парня в ушах даже звуки вокруг кипевшего боя приглушились.

Неожиданно сквозь ряды мятежников прошёл тёмный эльф. Он был облачён в красные одежды с чёрными символами. На его поясе висела дэдрического типа булава, а голову скрывал капюшон. Азариэль в нём узнал одного из иерархов–предателей. Он аккуратно обступил своих товарищей и стал помпезно говорить в сторону защитников острова:

– Я лорд-милитарис «Дома Войны» и требую, чтобы вы немедленно сдались силам свободы, иначе мы вас выпотрошим!

Никто не обратил внимание на этого безумца, отдавшего свою жизнь служению тёмным силам. Все подняли оружие и приготовились к схватке, из которой мало кто выживет.

Внезапно за спинами противников прозвучал крик агонии и звуки боя. Всё это доносилось со стороны укреплений. И в это же мгновение сквозь еретиков и отступников прорывается паладин Ордена и начинает кромсать противников. Под его мечом предатели мира ложились как снопы сена, не способные дать отпор. Окружённые защитники не стояли обескураженные. Они ринулись вперёд, чем окончательно проломили ряды нападавших противников. Отступники, ренегаты и еретики стояли обескураженные от такого нападения. В этот момент прорвались через ряды противника и пятеро ординаторов Трибунала, своими алебардами разрубая врага и обильно орошая землю кровью. Вся эта битва продлилась не более пяти минут. Не понадобилось и половины десятой части часа, чтобы рассеять мглу противников, обратив их в трупы.

Это была тяжёлая победа. Они прорвались через укрепления, но их осталось катастрофически мало и если бы не помощь паладинов и ординаторов, то навряд ли ему удалось вырваться живым из окружения. От осознания этого факта, юноша готов был впасть в меланхолию.

Но тут Азариэль увидел, как паладин подозвал к себе рыцаря Ордена на разговор, который ничего хорошего не сулил.

– Что вы тут делаете? – Вопросил паладин, не скрывая при этом своего возмущения. – Почему вы раньше не отступили?

– Мы прорываемся ко второму рубежу, чтобы там занять оборону, так как были отрезаны противником. – Спокойно ответил рыцарь.

– Что ж, вы не в курсе, но больше половины укреплений второго рубежа либо заняты противником, либо разрушены. Мы собирались объявлять всеобщее отступление, как услышали ваш рог. Ваше везение, что Регент позволил мне взять отряд ординаторов и прорваться к вам. А теперь же мы отступаем.

– Господин паладин. – Позвал Азариэль воителя Ордена. – Я хотел спросить.

– Что спросить?

– А что случилось с южной частью острова?

– Что ж, раз ты хочешь знать. Благодаря их подвигу вы можете отступить. Никто из них не выжил. – Бесстрастносказал паладин и развернулся, уводя за собой живых защитников.

Сердце Азариэля наполнилось горем и печалью, которые притупили усталость. От такого известия он чуть не рухнул на землю, но Ремиил поддержал его.

– Мне жаль. – Со скорбью сказал старый рыцарь и повёл в цитадель Азариэля, который практически онемел от переполнявшей его ярости, смешавшейся с болью утраты.

Глава восемнадцатая. Ради Тамриэля или последний подвиг крестьянина. Адский центурион

Двадцатью минутами ранее. Южный берег.

На юге острова всё было спокойно. Лишь ветер доносил еле ощутимые запахи гари и едкого смога. А бой напоминал о себе лишь отголосками и еле слышимым воем, перемешанными с криками агонии. Всё что творилось на севере, западе и востоке острова по необъяснимым причинам не касается юга.

Все воины, которых кинули на юг оставались в полной сохранности и ждали приказов из центра.

В этой части острова было не достроено множество укреплений, которые должны были сдерживать противника. Практически отсутствовал первый круг бороны. Второй рубеж изобилировал пробелами в виде отсутствия баррикад, частей бастионной стены и некоторых оборонительных укреплений. Но здесь и не ожидали нападения врага и держали здешний гарнизон как резерв.

На укреплениях в основном стояли бывшие крестьяне и прислуга, которых переодели в броню и дали оружие. Эти бывшие крестьяне и рабочие были наспех обучены азам военного дела, но не знали его премудростей, а поэтому становились лёгкой добычей для тяжеловооружённых частей противника. Но они были не одни, ибо им выслали для поддержки небольшой отряд стражников цитадели.

И командовать небольшим отрядом крестьян-пикенеров дали Саво. Именно этому крестьянину дали под личное командование пятьдесят бойцов. Он стоял по правый фланг и обязан был удерживать эту позицию ценой собственной жизни.

Саво стоял на той части стены, которую всё же достроили и приготовили к обороне. Он гордо взирал далеко в море и выискивал приметы приближающегося врага Тамриэля, который мог атаковать из мрака. Но никого в сумерках не было, лишь освещённая часть острова играла тенями.

Крестьянин повернул голову и увидел свих бойцов, которые готовы были по одному приказу сняться с места. Кто-то читал книгу, кто-нибудь полировал оружие, а кто-то тоже вглядывался в сумрак и готовился к неминуемому нападению.

– Командир, почему мы не атакуем? Почему мы не придём на помощь? – Неожиданно вопросил один из подчинённых Саво.

– Потому что нам велено быть здесь, а посему мы исполним этот приказ. – Строго пояснил командир.

Он и сам не мог понять, почему они отсиживаются здесь, а не воюют на передовой. Но ему хватало ума понять, что есть те, кто лучше него разбирается в стратегии, особенно того, что касается расположению войск и лучше следовать их мыслям и планам.

Саво задумался о Люсии. И как только его о той девушке заполнили мысли крестьянина, то по душе пробежала тёплая волна спокойствия. Он с ней был знаком уже более двух месяцев и каждый день, проведённый с ней, был для него больше чем золото. Этот крестьянин фанатично любил ту девушку и не собирался её никуда отпускать. И сама Люсия отвечала крестьянину взаимностью. И со временем их отношения наполнились более чем привязанностью. Они безнадёжно влюбились в друг друга и уже не могли прожить без друг друга и дня.

Но внезапно, разорвав столь тёплые мысли, внимание Саво привлекли пляшущие силуэты, замелькавшие среди деревьев и гул говора, доносившийся с тех мест, где начиналась сгущаться тьма. Он быстро приказал своим воинам готовиться к обороне и пикенеры стали готовить своё вооружение, начиная строить боевой порядок.

Неожиданно на открытую местность, прямо выходя из сумрака, повалили толпы последователей Даэдра. Они были одеты во всякое тряпьё и полурваные доспехи, при этом вооружённые всяким мусором, в виде ржавых старых клинков или отживших своей век топоров из железа. Но их было неисчислимое множество, ибо они из леса выползали, будто крысы из канализации. И вся эта толпа была ведома своими могучими чемпионами, которые были одарены намного более могущественным благословением своих принцев, нежели чем орды фанатиков.

Но всю эту фантасмагорию еретиков и последователей нечестивых культов ели за собой трое дремор-кинмашер из Хладной Гавани, посланные лично Молагом Балом. В их глазах горел обжигающий холод, замораживающий дух. В своих руках они несли достаточно массивные и широкие боевые мечи, а на теле несли могучую броню.

Выйдя они сразу стали строиться и готовиться к массивной атаке, объедения свои силы в один большой кулак, который должен был сокрушить оборону. Дреморы стали жестикулируя, раздавать команды и пытаться образовать из сброда, который за их спинами, хоть какое-то подобие войска.

Саво сразу понял, что их задачей был быстрый прорыв на этой местности. И командир послал своего воина на другой фланг, чтобы постараться согласовать окружение атакующих еретиков губительных сил. Командир пикинеров не знал, насколько эффективным будет подобный удар, сейчас ему это казалось истинно верным решением, да и просто возможностью что-то сделать ради победы.

Пока что он отдал приказ своим бойцам строиться и готовиться к атаке во фланг противника.

Бойцы Саво стали ставить свои пики в боевое положение, щетинясь сталью в сторону врага, и создавать боевой строй, присущий только для фаланги.

И тут бой начался. Вся толпа противников, под собственные дикие вопли и чёрные молитвы, огромной массой, словно волна из плоти, нахлынула на центральные укрепления, одолевая желанием просто опрокинуть их. Стражники Ордена стали отстреливаться из луков и арбалетов, а маги выпускать огненные шары и метать молнии, но этого было недостаточно. Враг просто напирал своей массой и старался банально продавить укрепления и уничтожить рассеявшиеся силы.

Командир крестьян смотрел на завязавшийся бой и понимал, что совсем скоро противник сломит стену, прорвётся за неё и практически все они окажутся в окружении. Ни такой маленький гарнизон стражи, ни маги не смогут удержать такой напор. Он взял свой меч в руку и встал во главе фаланги.

– Ну что братцы, постоим за наши дома! – Воззвал Саво и повёл свой отряд прямо во фланг еретикам и тут же, желая укрепить храбрость своих солдат, прокачал ещё одно воззвание. – За Тамриэль! В Бой!

И пикенеры пошли. Невидимые ранее для противника, они вышли словно из ниоткуда и ударили стеной стали в наступающие фаланги поклонников Даэдра. Пикенеры просто проминая ряды наступающих противников своими пиками, опрокидывая наступление. Пики крестьян просто прорезали себе дорогу, безжалостно прокалывая, наматывая их внутренности на оружия и потроша всё больше отступников, что попадались на их пути.

Внезапно командир фаланги осмотрелся и увидел, что они слишком далеко зашли, попав в окружение. Их медленно обступил враг. И только в этот момент Саво понял, что это была ловушка, умный и продуманный ход, хитро продуманный противником.

И сквозь крики агонии врага и лязг стали, знаменовавшей начало безжалостного боя, он вовсю закричал, стараясь спасти положение солдат:

– Все строимся в ёж! Создаём круг!

Но было уже слишком поздно, ибо лучники еретиков, вышедшие их мрака и обступившие силы Саво сзади, дав залп, просто скосили пикинеров. Бойцы крестьянина падали один за другим, так и не понимая, откуда пришла смерть. Они кричали, агонизировали, роняли своё оружие наземь и падали на обагрённую землю.

Но тут на поле жестокой брани вышел высокий воин из плана Молага Бала. Это был дремора-маркиназ, один из самых опасных воителей собственного народа. Он окинул своим полным льда взглядом крестьянина и голосом, полного презрения начал говорить:

– Вот и твоя очередь пришла. – Демоническим голосом кинул дремора Саво. – Ты не хочешь сдаться?

– За Тамриэль. – Прошептал Саво и вступил в неравный бой с могучим и непомерно сильным противником.

Бой вокруг них практически замер. Крестьянин поднял свой стальной меч и приготовился к схватке. Но при первом же ударе об демонический эбонит сталь Саво раскололась и клинок со звоном разлетелся на осколки. Тварь из Обливиона расхохоталась жутким смехом и практически потеряла интерес к крестьянину. Но Саво не собирался отступать. Он поднял окровавленную пику с земли и позвал к себе чудовище. И пока дремора разворачивался, Саво постарался нанести удар. Удар пики пришёлся прямо в сердце слуги Даэдра. Пика с металлическим хрустом пробила броню и устремилась вглубь противника, который изо всех сил, в отместку, обрушил свой клинок на крестьянина.

В это мгновение Саво почувствовал, как холодный эбонит из кузней Обливиона хладной поступью проникает сквозь плоть, касается его органов, разрезая их, и жизнь невозвратимо покидает его. И крестьянин из последних сил надавил на пику, пронзив чёрное сердце врага.

Глаза дреморы расширились от удивления, что какое-то крестьянское оружие пронзило его, разбив столь прекрасный доспех, что его вообще кто-то смог поразить.

И простояв пару мгновений, они оба замертво упали на землю. Простой крестьянин и дремора Молага Бала сплелись в последнем смертельном танце, в котором и отошли к своим хозяевам.

И Саво уже не увидел того, что он и его отряд были лишь приманкой и маги Ордена начали десятками выжигать еретиков, которые практически взяли укрепления. Крестьянин не знал, что тут планировалась молниеносная и массивная атака, и сюда было кинуто больше тысячи еретиков Даэдра. Он не увидел как практически все защитники укреплений были вырезаны превосходящим по численности противником. Саво и не смог увидеть как эти самые еретики горят, а маги Ордена делают всё, чтобы не допустить окружения.

Он уже ничего не видел. Его обмякшее тело лежало на поле сражения, а душа устремилась к Аркею. Но позволив раскрыться противнику, он и свершил свой личный подвиг, ибо если бы не удар во фланг, спровоцировавший противника, то перестреляли бы магов Ордена, и окружения всех воинов второго рубежа было не избежать. И в этот миг наверняка решалась судьба Тамриэля. Личный подвиг крестьянина в битве с дреморой лишил еретиков, да всех атакующих сторонников губительных сил талантливого командира из Холодной Гавани. Именно этому слуге Даэдра было поручено прорваться через стены цитадели. Но весь план проваливался из-за скоротечного боя, который навсегда решил судьбы этих двух воинов.

Саво остался лежать на пустом поле боя, усеянном только трупами. Где-то в дали не так давно протрубил знакомый рог, но перед этим был дан сигнал на отступление. Но Саво этого уже не услышал, ибо он навсегда сплёлся в боевых объятиях с противником.

Но даже этого подвига было мало для того, чтобы остановить наступающие орды противника, одураченного лживыми обещаниями своих покровителей. Они, не зная страха и подгоняемые дреморами, шли в бой, стремясь устроить безжалостную резню, в которой хотели восхвалить Даэдра. И маги, насколько бы могущественны не были, не могли управиться и с мелкими еретиками, и со стрелками и с офицерами-дреморами. И казалось, что подвиг стал напрасным, и маги уже начинают отступать. Но, похоже, сегодня сами Боги не возжелали того, чтобы подвиг крестьянина пропал в никуда за ненадобностью…

Сама земля начала содрогаться от тяжёлых шагов. Скрёжет древнего металла и шум паровых механизмов наполнили поле брани. И тут, от цитадели, завиднелась огромная шагающая машина, чей металл сияет в свете сотен огней. Огромный колосс разрушения, по милости и мастерству магов, профессоров и мастеров был возвращён к жизни двемерский центурион.

Силы еретиков в изумлении и страхе остановились, прекратив наступление, увидев, как огромная монументальная статуя, контролируемая чародеями, выполненная из крепкого двемерита, обступая разрушенные укрепления, вышла на поле боя. По сравнению с этим металлическим чудовищем, они были как насекомые. И тут, смотря на грозного механического солдата, нёсшего лик своих давно пропавших хозяев, еретики усомнились в своём духовном выборе…

Была дана команда, наполнившая яростью дух древней машины, и начался бой. Укрытый мерцаньем магических щитов, сотрясая землю, он принёс воздаяние, ордам врагов, превращая их прах и пепел.

Сначала центурион выпустил вместо пара струю жидкого пламени, окатив им всех, кто стоял рядом. Крики агонии врага пронеслись адским хоралом по всему побережью. Все те, кто смог выжить после «огненной бани», катались по земле с опаленной плотью. Запах жёной плоти мгновенно повис над полем боя жутким ореолом. Но центуриону было всё равно. Для него столетия битв сплелись воедино в войне полыхающей тысячи лет, и механизм вступил в рукопашную.

Взмахами своего исполинского молота он крошил черепа и дробил кости, обращая их в пыль и разбрасывая еретиков, подобно тому, как ветер раскидывает мусор. От ударов могучего молота в недалёкий паллет уходило каждый раз не менее полдесятка еретиков, получив раздробленные скелеты. Своей острой секирой он вспаривал противников, безжалостно наматывая их внутренности на лезвия, словно праздничные гирлянды. И через несколько секунд весь его низ покрылся горячей стекающей алой кровью, разукрасившей его подобного краскам.

Агония битвы наполнила поле битвы. Еретики забыли про штурм укрепления. Теперь они желали спасти собственные жизни от неистовой ярости. Для жалких даэдропоклонников жизнь в этот момент превратилась в жуткий хоррор.

Центуриона пытались расстрелять из луков, но стрелы всего лишь отскакивали от стрел, так не причинивших вреда.

Адский центурион словно взбесился и начал самую настоящую резню. Маг, его контролировавший, давно отступил, оставив механического колосса держать юг. Его оружия крушили и терзали всё живое. Огнемёт испепелял всё, что попадало под адскую струю, пока не кончилось топливо. Сошедший с ума адский машинный демон из древних времён окружил себя вихрем крови и облаками из праха, сделав наступление невыносимым.

И так, адский центурион, словно отомстил еретикам за смерть Саво, обагрив поле боя кровью и пеплом и надолго замедлив наступление и продвижение гнуси Люция.

Глава девятнадцатая. На последнем рубеже

Тот же день. Цитадель Ордена. Ночь.

Небеса наконец-то разверзлись, и из чёрной бездны полился липкий противный дождь, перераставший в ливень. Ветер стал порывист и подул резкими и ледяными порывами воздушных масс, которые промораживали просто до костей. Холодный противный липкий ливень погасил пожары повсюду, предоставив на обозрение чёрные и обугленные поля острова.

Азариэль стоял на стене цитадели и смотрел на всё то, что происходит внизу. По его волосам бежали струйки воды, а доспехи блестели и играли бликами факелов и костров, которые горели магическим огнём, освещая цитадель Ордена, в которой собрались оставшиеся защитники Тамриэля

Азариэль смотрел вниз и видел целые массивы и груды разрушенных укреплений разного рода, которые ещё несколько часов назад защищали цитадель. И на парня нахлынули воспоминания об отступлении.

Он, когда прорвался из окружения, бежал вместе с Ремиилом сразу в цитадель, не заморачиваясь на бесполезные надежды выстроить оборону, так как скоро должно было начаться полномасштабное отступление.

Когда он пробежал за ворота своего дома, то его, до глубины души, затронув сердце своими холодными руками, ужаснула картина, развернувшаяся во дворе цитадели. Десятки раненых стонали и взывали о помощи и порой на вид подавались такие ранения, которые нельзя было получить ни от клинка, ни от стрелы. У кого-то были проморожены до состояния льда конечности, кто-то стонал от того, что кожа на нём начинала пузыриться и постепенно слезать. А кто-то уже превратился в безжизненный кожаный мешок с костями. Такова была «милость» чёрной магии. И многие места, где раньше агонизировали раненые, были накрыты кусками ткани, под которыми уже лежали холодные трупы. Практически весь внутренний двор цитадели превратился в один большой полевой госпиталь. Некогда прекрасная брусчатка внутреннего двора была покрыта горячей кровью, которая лилась от тяжело раненных. И этими раненными без остановки занимались многие лекари, профессора Ордена и маги школы Восстановления. Однако их сил не хватало, чтобы помочь всем и некоторые так и умирали на руках прислуги, не дождавшись лучшей помощи.

Но помимо раненных внутренний двор был забит стойками с оружием и наковальнями. И крики раненных, приказы командиров и звуки горячего сражения перемешивались со звоном десяток наковален, на которых в быстром темпе пытались чинить броню и оружие.

Насмотревшись на то, что происходит внутри цитадели, Азариэль решил взобраться на донжон и посмотреть, что происходит внутри и вокруг цитадели. Из последних сил он переставлял свои ноги, налившиеся свинцом, по лестнице, чтобы воочию узреть, во что превратился некогда цветущий остров, и что стало с его домом…

И поднявшись на самый верх, он ещё сильнее ужаснулся положению, ибо оно было хуже, чем катастрофическое. Внутри цитадели были наполовину обращены в руины многие здания: казармы неофитов, арсенал, Академион. Эти постройки превратились практически разрушенные полыхающие руины. Теперь всё это множество построек были воплощением мастерства зодчества, с искусно выдержанным уникальным архитектурным стилем, теперь это были руины, развалины былого величия, чьими символами стали чёрные от сажи стены и рвущиеся изнутри языки пламени.

Да и сама главная башня, этот «Пик» буквально трещала, беспрестанно издавая леденящие душу стоны материала,от того, что её утюжили из катапульт. И если её продолжат щедро массировать выстрелами из катапульт и требуше, то она не выдержит и рухнет, похоронив под собой целые эпохи.

Но страшнее всего было то, что творилось снаружи. Всё новые отряды дремор из самых различных каст, чемпионов принцев Даэдра и уже отступников из Ордена вступали в бой. А войска второго сорта, в виде наёмников, бандитов, поднятых мертвецов, пиратов, мелких тварей Обливиона, в виде скампов и алчущих, и роев почитателей Даэдра подобно стаям крыс наводнили полыхающие укрепления. Тысячи врагов обступали цитадель Ордена со всех сторон, методически уничтожая всякое сопротивление, что осталось снаружи. Укрепления второго рубежа, представленные в виде большой деревянной стены, сделанной по подобию бастиона, внутри которого мог разместиться целый имперский гарнизон, сейчас просто полыхал и проламывался со всех сторон. Треск огня и его едкий дым буквально ореолом встали над островом. Деревянные укрепления, башни и баррикады сносились обстрелами катапульт, а в проёмы, как яд в рану, врывались прислужники губительных сил, волнами омывая бастион из дерева и захватывая ключевые позиции. Хоть защитники крепости стояли насмерть и держались стойко, свершая подвиги героизма и мастерства, всё равно продвижение противника было не остановить. Количество врагов в четыре или пять раз превосходило число защитников цитадели.