Текст книги "Сквозь инферно: За инфинумом забвения (СИ)"

Автор книги: Стефаний

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)

Двор превратился в кровавую баню: повсюду реками лилась кровь и доносились крики безумия. Рыцари-отступники уже не напоминали бывших братьев. Юноша в них видел только фанатиков, одержимых безумием и беспристрастной верой в Даэдра. Их доспех был осквернён, а лица исказила жуткая гримаса войны и безумия. Их удары были тяжелы, а скорость многократно возросла, ибо они получили благословение губительных сил, тем самым осквернив себя на всю жизнь.

Битва продолжала свой безумный ход. Реки крови орошали обломки некогда великой цитадели. Две армии сейчас готовы были уничтожить друг друга в вихре войны и требовалась какая–то развязка.

Азариэль покинул укрытие и вступил в бой. Его взгляд тут же пал на древнего архиотступника, который облачён в гноящиеся, старые доспехи. И парень метнулся к нему, зная, что если он отрубит голову этой змее, то удастся опрокинуть наступление. Но и этот зверь имел собственные цели.

На кровавом пути Туриила встал Дунхарт. И они без слов в это же мгновение сцепились в жестоком поединке. Азариэль, понимая, что рыцарь не выдержит в этом поединке, изо всех сил стал пробиваться к ним. Туриил не мог ничего противопоставить архиотступнику.

Первый удар рыцарь еле как отбил, но тут же второй взмах меча нанёс ему порез на щеке. После второго удара, мастерский обходя выставленную защиту последовал третий, разрубивший доспех. Четвёртый удар сломал ногу, а после пятого архиотступник выбил меч из рук рыцаря.

Дунхарт буквально пятью своими быстрыми ударами пробил броню рыцаря и поставил Туриила на колени. И закончив биться, предатель остановился, вознеся при этом клинок для отсечения головы рыцарю.

Но внезапно вмешавшийся Азариэль одним ударом клинка пробил локоть мятежнику. Тот взревел в жуткой агонии и резкоодно мгновение повернулся к юноше.

Сквозь разрез шлема на Азариэля посмотрели два светящихся, словно светлячки в ночи, фиолетовых глаза. Парня сразу обдало могильным холодом, когда архиотступник повернулся и посмотрел прямо в душу Азариэлю.

– А–а–а, узнаю этот клинок, не ты ли тот парень из пророчества? – Заговорил Дунхарт с парнем. – Или ты обычный зарвавшийся щенок, который пойдёт на корм адской мельнице Обливиона? Что ж, неважно, ибо сегодня я стану твоей смертью.

– Ты всего лишь предатель, предавший своих братьев. – Дерзко и с упрёком ответил Азариэль. – Ты никакая не смерть.

– Ха! Да они ничего не стоили. Могущество и власть, вот в чём суть. Ты не знаешь истинной природы силы, глупец. И за это сегодня ты и поплатишься, как и прежний владелец этого меча. – С еле сдерживаемой злобой произнёс мятежник.

После этих слов, в руке у Дунхарта засиял фиолетовый шар, который он направлял на Азариэля и никакой меч или щит не остановит это копьё тёмной энергии. Но внезапно клинок Туриила, что поспешил спасти юношу, пробил нагрудник Дунхарта, облепленный гнилью острием выйдя из груди. Но отступник даже не шелохнулся. Клинок рыцаря не причинил урона гнилой плоти архиотступника, и он сумел развернуться и направить шар в Туриила.

Копьё тёмной энергии пронзило душу рыцаря, буквально расщепив её. И Туриил упал замертво, лишившись бессмертной души, которая уже никогда не отойдёт на суд Аркея.

Азариэль вышел из ступора и в ярости атаковал архипредателя, который странным образом смаковал победу и поздно обратил внимание на удар и не смог отреагировать.

Как ни странно, но Дунхарт, ушедший в смакование победы именно за это поплатился. Такую глупую и опрометчивую смерть ещё никто за сей день не получал…

Азариэль в ярости отсёк ему ногу и Дунхарт встал на одно колено, став заность руку для удара мечом. Но тут юноша отрубил руку, отчего клинок с лязгом упал на липкую от крови и дождя землю, и нанёс удар по шее. Оттуда сразу же брызнул едкий гной и ихор, попавшие на броню Азариэля и стали её просто разъедать. Но парню было всё равно. Меч Верховного Магистра кромсал архиотступника, будто бы утоляя жажду древней мести. И в этот момент юноша понял, что только меч Самуэля был способен убить этого монстра, ибо только он был наделён подобной не понятной и древнейшей силой.

И Азариэль свершил правосудие, которое взывало несколько веков. Клинок Азариэля пронзил шею предателя, и позвонки захрустели должным образом, не в силах удержать наточенное лезвие. Вот голова Дунхарта полетела куда-то в сторону. Его тело безжизненно, потеряв душу, пало на мокрую от дождя и крови землю. Данное явление вызвало ступор среди отступников и воодушевление среди защитников, которые перешли в наступление. Азариэль вознёс клинок и ринулся дальше в бой, проламывая ряды противников.

И в этот момент вой битвы, шелест дождя и завывание ветра слились в одну монотонную и унылую песнь войны, под которую и решалась судьба Тамриэля.

Глава двадцатая. Молот императора

Цитадель ордена. Спустя три часа.

Азариэль добивал атакующего сектанта Мефалы. Он взмахнул клинком, который слабо сверкнул мрачным серебром, и разрубил грудь атакующему еретику. Поклонник пустоты пал, сбросив с лица маску. Из глубокой раны отступника хлынула алая кровь, залив грязную землю.

Это действие было на автомате. Разум юноши уже практически отключился, а тело просто изнывало от дикой усталости. И убив еретика в руинах, парень сделал пару шагов назад и подставил своё испачканное лицо под непрекращающийся дождь, который спал практически до обычной мороси.

Азариэль оглядел поле боя. Его помутневшие от усталости глаза увидели лишь тысячи трупов, которые усеяли перепаханный и обращённый в осколки былого величия внутренний двор.

Юноша, не в силах стоять, лёг и опёрся на кусок главной башни, который сейчас валялся в его ячейке. Да, всё что осталось от защитников, было разбито на оставшиеся ячейки сопротивления.

Азариэль попытался расслабиться, но внезапно вновь напрягся всеми мышцами, чтобы не провалиться в сон. Разум был на грани отключения и мог мыслить тольк4о короткими фразами. Парень, дабы не провалиться в объятия сна, задумался, сколько идёт этот бой, и чего они добились.

Это смертельная битва шла часа три, прежде чем враг отошёл на перегруппировку, заняв позиции за цитаделью. Но хоть противник отступил, юноша понимал, что положение было катастрофическим, и, наверное, до утра никто из них не доживёт. От некогда прекрасной цитадели не осталось и следа, ибо практически всё обратилось в прах, который лёг на могилу истории Ордена. Всюду, куда ни кинь взгляд, были разбитые руины, из которых слабо и практически невидимо полыхал огонь. Стоять остался только юго-восточный донжон, который продолжал находиться во владении сил защитников, став их последним прибежищем.

У сил защиты цитадели осталось очень мало воинов. Их в совокупности было не больше пятидесяти воителей и магов, тех, кто способен был дать отпор противнику. Но вот противников, после того как к ним подошли свежие резервы сектантов и еретиков Даэдра, было в двадцать раз больше. И сейчас враг отступил на перегруппировку, и новой атаки осталось ждать совсем не много. А силы обороняющихся защитников были рассеяны на ячейки, в которых оставались маленькие группки, оставшиеся после кровавого штурма.

Азариэль понимал, что этот штурм был отбит чудом героизма, который проявили они и смогли откинуть противников, прежде чем к ним подойдёт подкрепление. Но сейчас силы защиты уже ничего не спасёт и последний недолгий бой за донжон их просто добьёт.

Но усталость парня настолько овладела им, что ему уже неважно – умрёт он или выживет. Он был просто горд, что сегодня прольёт кровь за Тамриэль и за его жизнь.

Азариэль выглянул из укреплений и увидел, что немногие защитники ковыляют к донжону, ставший прибежищем главы Ордена, который стоял на поле боя и с пустым взглядом осматривал его. Парень тут же кинул свой уставший взгляд на него, пытаясь понять, что думает их командир.

Регент только чудом сумел выйти из пекла боя, который уже практически поглотил его. Главу Ордена обступила сотня противников, но он продолжал махать клинком и разить врага, и только когда положение стало отчаянным, он применил его. Регент вынул свиток, мгновенно развернул его и применил. Место, где стоял, глава Ордена просто утонуло в массивах огня, ласково пошедшие по земле и жадно поглощавшие противников, развеивая пепел противника и закручивая его в вихри. И именно поэтому он смог выжить. И именно поэтому его вид сейчас был более чем удручающ.

Регент стоял в полностью помятых, изрезанных и практически разбитых доспехах, дочерна покрытых сажей. Его лик был лишён всякой жизни и отражал все глубины отчаяний, до которых может пасть живая душа. Глаза Регента были лишены того огонька жизни, который был в очах любого живого. Сегодня глава Ордена за несколько часов лишился смысла всей своей жизни и всего, и представить, насколько окутана его душа пламенем горя, скорби и отчаяния нельзя и представить. Он просто стоял посреди разрушенного внутреннего двора, посреди окровавленных, обожженных и промороженных трупов, и с пустым взглядом осматривал поле.

Но и юноша сегодня облился своей кровью. Азариэль посреди боя получил ранения по всему лицу, повредил вену на руке и получил нож в живот. И если бы не помощь одного мага-наёмника, то парень истёк кровью от полученных ран. Но по благословлению судьбы юноша до сих пор может держать в руках клинок Самуэля и может разить им врагов.

Но ранения тела не шли, ни в какое сравнение со шрамами души, которые за последние часы получил Азариэль. Практически все кого он знал сегодня пали на поле брани, защищая жителей Тамриэля от скверны губительных сил. И погибших было настолько много, что сейчас юноша просто не мог спокойно переживать их смерть. Злоба, сдерживаемая усталостью, немая ярость и тотальна грусть лишили парня всяких чувств. Он просто не мог грустить, ибо душа была обезвожена и предельно устала.

Внезапно парень уловил краем уха говоры, которые развернулись за разрушенными стенами. Парень понял, что это разговоры врагов. Отступники отступили за стену и там решили формировать новые порядки, которыми снова пойдут в бой и сметут обескровленное сопротивление. Но временем, какой, то фанатик еретик или группа отступников пойдёт в атаку, под свои гнилые песнопения. Неизвестно, что вело их на прямую смерть, может желание получить благословение Даэдра, а может они просто лишись разума. Но как только еретики выходили на открытое пространство их сразу расстреливали из арбалетов и луков, но болтов, как и стрел оставалось катастрофически мало.

Азариэль оторвался от переговоров отступников, ибо услышал звук приближающихся шагов. Юноша тяжело оторвал голову от груди и сквозь пелену, повисшую на глазах, увидел, как к нему приближается размытый силуэт. Это был парень. Он подковылял к убежищу Азариэля и буквально рухнул рядом с ним.

– Вот, держи. – Сказал подошедший парень и протянул небольшой флакон, в котором плескалась густая жидкость. – Это последний.

– Ох, Готфрид. – С некоторой радостью начал Азариэль. – Что это?

– Выдали последние эликсиры, влияющие на запас сил. – Тяжело и с явной чувствующейся усталостью ответил Готфрид.

– Что, совсем так плохо? – Откупорив флакон, вопросил Азариэль.

– Хуже чем ты думаешь.

Юноша хлебнул из флакона, и начал чувствовать как волна тепла и энергии пробежалась по пищеводу, а через пару мгновений это ощущение лёгкости и внутреннего света начало проникать в мышцы, даруя неполное освобождение от усталости и боли.

– Как думаешь, мы переживем эту ночь? – Спросил Готфрид.

Юноша не него кинул взгляд и увидел, что раньше белое лицо северного нордлинга покрылось толстым слоем чёрной смольной сажей.

– Я не знаю. Нас осталось слишком мало, а к тем ублюдкам подошли резервы. Брат мой, наверняка мы сейчас в последний раз с тобой разговариваем.

– Надо крепиться и не падать духом. – Вдохновлёно и пытаясь поднять дух своего побратима, сказал Готфрид. – О, идут вроде двадцать еретиков, сейчас от них останется только месиво. – Желая отвлечь от положения, с задором говорил Готфрид, чем обратил внимание Азариэля.

И через секунду в еретиков полетели последние зачарованные болты и наточенные стрелы, оставившие от них только шмотья мяса, оросившую и без того липкий двор кровью.

То, что от этих сектантов не осталось даже памяти, порадовало Азариэля, ибо юноша считал, что этим тварям будут мягки кошмары Холодной Гавани. Что тем, кто отдал свои души тёмным силам, не нужно проявлять не единой толики милосердия и пощады.

Парень оторвался от созерцания того, как дождь полощет то, что осталось от еретиков, и обратил внимание на приближающегося мужчину в почерневших доспехах.

По сердцу Азариэля пробежала волна облегчения и радости, ибо это был Ремиил. И юноша узнал его даже с растрёпанными запотевшими и намокшими волосами, которые падали на изнеможённое лицо. Но то, что у него читалось в глазах тревога и беспокойство, совсем не радовало парней и Азариэль, опираясь на клинок, сквозь кряхтения и боль, смог подняться, чтобы поприветствовать друга. Но старый рыцарь проигнорировал порыв юноши и с ходу стал ему беспокойно выдавать роковую информацию:

– Это всё. У нас закончились все ресурсы и припасы, которые были: от болтов и стрел до оружия, от эликсиров до воды. Нам больше нечем сражаться

– А баллиста? – С надеждой вопросил Азариэль, всё равно понимая, какой будет ответ.

– Выведена из строя. У неё порвалась тетива. – Холодно и без эмоций ответил старый рыцарь.

– Ты не видел Сафракса? – Спросил Готфрид Ремиила.

– Он убил десятки еретиков, если не сотни тех мразей, пока его не обезглавил Люций. – С гневом ответил Ремиил.

– Эта сволочь была в бою? – Гневно вопросил Азариэль. – Когда?

– Успокойся. Да, он промелькнул посреди битвы, чтобы сразиться с рыцарями.

– Кто вообще остался из рыцарей? – Отчаянно начал Готфрид. – Кто в живых остался из командиров?

– Только Регент. – Уже с явным отчаянием и безнадёгой ответил рыцарь, склонив голову к груди.

Но внезапно гул боевого рога Регента прервал беседу трёх рыцарей. И Азариэль обернулся к источнику этого пронзительного звучания.

– Поднимайтесь! Отступники идут! – Кричал во весь голос Регент, держа свой окровавленный клинок и жестикулируя им над собой и призывая всех на последний бой.

Все оставшиеся члены Ордена встали как один, выйдя из своих рассеянных ячеек, постепенно обходя трупы и руины башни, с осколками перепаханного внутреннего двора, стали стекаться к тому месту, где стоял глава Ордена. Никто не оставался в укрытиях, ибо их честь взывала к тому, чтобы сложить голову на этом поле боя и унести на тот свет, как можно больше служителей губительных сил. Пошёл и Азариэль.

Постепенно собравшись возле Регента, защитники образовали небольшую однолинейную шеренгу, численностью не более пятидесяти. И кого только среди выживших защитников не было, но сейчас они отбросили своё происхождение, свои ранги и статусы, ибо те, кто встал на защиту Тамриэля, сейчас едины. Изнеможённые, израненные и обессилившие духом стояли и смотрели в лицо своей смерти. Некоторые из обороняющихся от усталости волочил своё оружие, но их честь настолько в них взывала к битве, что им было проще и приятней погибнуть, нежели отсиживаться в укреплении.

И впереди всей шеренги стоял последний живой командир, готовившийся за собой повести в последний бой тех, кто оказался чист сердцем и отринул искушения Даэдра. Регент стоял как командир: гордая осанка несломленного бойца, прекрасное оружие в руках, завёрнутый стяг в другой руке. Он в этот же момент повернулся и осмотрел всех тех, кто остался под его командованием. В глазах главы Ордена промелькнуло понимание и сожаление, которыми он не поделился. Регент развернулся к шеренге и заговорил, стараясь поднять дух бойцов:

– Вот и настал наш последний миг! Но есть ли у нас повод бояться его? Сегодня мы заслужили того, что бы быть благословлёнными на вечную жизнь славными богами! Сегодня они нас примут как своих детей. Сегодня мы храбро сражались за то, чтобы народ Тамриэля спал спокойно. Так давайте сделаем так, чтобы он смог проснуться в мире, в котором будет заря и рассвет, а не царство вечного мрака! Круши проклятых мразей! Уничтожим их!

После этого воззвания Регент развернул старый стяг Ордена, по легенде, подаренный самой святой Алессией. В этот же миг махровое бардовое полотно, на котором странным светом сияло геральдическое солнце, затрепетавшее на холодном ветру. И как только Азариэль увидел этот старый штандарт, его душу наполнила отвага и уверенность, а усталость испарилась из тела, и он снова был готов без устали разить отступников.

– Победа или смерть! – Закричал Регент.

За ним повторили этот клич оставшиеся в живых воины. В бойцах от одного вида знамени появились силы биться дальше, и смешавшись со святой решимостью защищать свой Орден и континент до последней капли крови, они в единый голос прокричали за Регентом боевой клич.

Отступники наступали. Азариэль увидел стройные ряды тысячи прислужников губительных сил. Их в последнюю битву вели иерархи-предатели, облачённые в чёрные рясы и с молотами из кузниц Обливиона. За ними шли толпы выживших сектантов, дремор-офицеров, бандитов, предателей из Ордена и отступников всех мастей, что сегодня продались тёмным силам.

Враг продолжал напирать, обступая руины и осколки некогда прекрасной цитадели. Они шли медленно, будто смаковали этот момент. В своих руках сектанты порой несли знамёна, отражающие принадлежность к культу или тёмному принцу.

Внезапно Азариэль обернулся и увидел, как за их спинами на стенах замелькали фигуры в тени, занимавшие боевые порядки. Парень увидел, как незримо для всех колышется знамя империи…

Оставались считанные метры перед отступниками, издававших молитвенный гул, сильно давящий на само сознание и песнопения, чей бредовый текст слышался всё чётче. Уже можно было узреть искажённые в гримасе злобы, ненависти и злобе лица отступников, что продолжали наступать неумолимой стеной.

Казалось всё кончено, но внезапно за спинами защитников прозвучала чёткая имперская команда и со стены, на которой расположились лучники легиона, полились волны стрел накрывших отступников. И свист острых стрел внезапно перебил молитвенные песнопения еретиков и сектантов, обозначив их кровавое завершение.

Отступники не были готовы тому, что император придёт на помощь Ордену и стояли в ошеломлении от того, что волна стали накрыла их. Враг встал в ступор и замешательство. Стрелы легионеров пали тяжёлой дланью и положили десятки отступников, и тут же послышались дикие крики агоний.

Но это было только начало столь славной операции по уничтожению противника. Наступающие шеренги противников со всех сторон стали окружать имперские солдаты, ведомые теми самыми мистическими воителями в блестящих доспехах, которых юноша видел ранее. Со всех сторон стали доноситься торжественные и громогласные кличи имперских легионеров, призывающие к торжеству правосудию императора.

Азариэль почувствовал, как подул лёгкий и приятный восточный ветер, освежающий его лёгкие. Парень понял, что обстановка меняется и с помощью Ордена сейчас всё может решиться окончательно.

Пока защитники цитадели Ордена и нападающие стояли в ступоре и наблюдали за стратегическим мастерством воинов императора, легионеры в тяжёлых доспехах империи, в полном вооружении, с дисциплинированностью достойной имперской муштры, три сотни солдат легиона пришли в активное наступление со всех сторон, окружая противника.

– «Молот императора» с нами! – Торжественно криунул Регент. – Сокрушим отступников! – И окончив призыв глава Ордена с развивающимся штандартом ринулся в бой, одолеваемый желанием кровавого возмездья.

В это время, войны Ордена, вдохновлённые примером Регента и преодолев усталость, с боевыми кличами и разными воинственными призывами ринулись в бой.

Но враг так легко не собирался сдаваться, ибо численное превосходство было всё ещё на его стороне. Прислужники губительных сил с крайним рвением цеплялись за свою жизнь и продолжали напирать во все стороны, стараясь разорвать всех подряд. Во внутреннем дворе встал неистовый вопль, смешавшийся с командирами легионеров–командующих, рёвом отступников, воззваниями, свистом стрел и завываниями ветра, смешавшись в единую песнь войны. Внутренний двор снова обагрила горячая кровь, в которой все рискнули просто утонуть.

И в этом положении имперский легион оставался как нельзя предусмотрительным. Несмотря ни на что, отступников удавалось теснить обратно за разрушенную стену. И когда наступил момент, на поле боя вышла тяжёлая имперская кавалерия. Тяжеловооружённые всадники буквально безжалостному сокрушительному молоту врезались в тыл отступников, опрокинув их сопротивление. Кавалерийский удар тяжёлой конницы поверг в смятение чуть ли всех оставшихся врагов. Но было уже поздно сдаваться, ибо в этом бою, ни легионеры, ни защитники уже не знали пощады. Всё больше и больше отступников падало от обагрённых горячей кровью клинков и шальных стрел.

Азариэль буквально прорубал себе путь через еретиков и сектантов. Его стиль боя потерял всякую утончённость, превратившись просто в одну большую кровавую пляску, сподобившись дикарям-берсеркерам. Его разум застлал багровый туман, подчинивший и разум. Юноша просто купал свой клинок, в крови отступников разя всех подряд. Он потерял счёт времени и утратил чувство усталости. Всё, что его сейчас волновало – это сколько врагов ещё осталось и скольких он сможет утопить.

Парень потерялся в вихре боя, став его кровавым воплощением. Азариэль разрубил шею еретику, сделал отскок и тут же пронзил грудь бандиту в области сердца. В этот момент он сделал отскок, взмахнул мечом и лишил головы пирата. Кувырок и клинок вновь упивается кровью некого наёмника. И в это же мгновение клинок уже потрошит сектанта Мерунеса Дагона.

И эта кровавая пляска продолжалась до тех пор, пока юноша не увидел, что творится на море. За несколько минут битвы он добрался до осколков западной стены и вскарабкавшись на них взглянул в морские пучины.

То, что он там увидел, поразило его до глубины души и этим же вдохновило на дальнейшую бойню. Десятки кораблей сил имперского флота и наёмные эскадры окружили флотилию отступников и в одночасье готовы были отправить её на дно. Все возможные корабли: от тяжёлых имперских галеонов до ловких эльфийских яликов приготовились свершить имперское правосудие. Некоторые корабли имперского флота буквально таранили отступников, отправляя их на дно. Азариэль даже отсюда чувствовал, как трещат мачты, рвётся парусина, хрустят щепки и кричат предатели-матросы. Эскадре губительных сил в этот момент пришёл конец.

Азариэль понимал, что победа за ними, но какой ценой? Юноша повернулся к полю боя и увидел, что отточенные и отлаженные ударные действия легионеров, вкупе с яростью и гневом защитников Ордена проредили ряды отступников, всё больше оставляя их лежать на влажной от крови и противного дождя крови земле. Многие сторонники губительных сил, сохранивших разум, старались прорваться через окружение, но это оказывалось тщетно. Всё было кончено.

И вот подошла тридцатая минута битвы сил Империи и Ордена против мерзости Тамриэля. Последнего отступника – бывшего иерарха Ордена казнит лично Регент. Еретик молит о пощаде, дёргается и плачет, но клинок главы Ордена неумолимо касается шеи предателя и отсекает голову врага, которая покатилась по перепаханному двору.

И когда голова врага отделилась от тела, и долгий бой за цитадель окончился, Азариэль выдохнул от облегчения и чуть ли не выронил свой клинок. Его разум практически не соображал и готов был отключиться в этот момент, но юноша находил силы контролировать себя. Он заметил как делегация из имперских легионеров, воинов в сиятельных доспехах, которые только чудом не покрылись сажей, и имперского командира подошли к оставшимся в живых защитникам цитадели. Увидев, сколько их осталось, Азариэль чуть не разрыдался, пав на землю от бессилия. Возле Регента стояли не более двадцати выживших защитников. Выжили только двадцать из около двух с половиной тысяч вступивших в бой. От осознания этого факта юноша чуть не дал волю эмоциям и удержал себя от того, чтобы бесцельно закричать в небо. Вместо этого он подковылял и встал рядом с выжившими.

Сгорбленные от усталости, утомлённые душами они гордо стояли и смотрели, как к ним идёт делегация.

Перед ними выстроились несколько легионеров в тяжёлых доспехах, все десять странных воителей и имперский командир, облачённый в красивые доспехи высших офицеров, который вёл эту делегацию. А за ними пытались выстроиться остальные солдаты Империи, образовав свои построения.

– Рыцари-протекторы, разбейте легионеров на тактические группы и проведите зачистку острова. Уничтожьте любого, кто попадётся на вашем пути. – Без эмоций скомандовал имперский командир и тут же десять воителей в прекрасных блестящих доспехах отправились к остальным войскам и стали отдавать команды.

Из строя побитых и изнеможенных воинов вышел еле держащийся на ногах Регент. Его броня была черна от сажи и крови, местами пробита и помята так, что с неё буквально были содраны куски металла.

– Я Регент Ордена. Что вам понадобилось? – Уставшим и тихим голосом вопросил глава Ордена.

– Я уполномоченный императором командир Гай, прибывший сюда для выполнения плана «молот». Я здесь, чтобы оказать дружественную и договорную поддержку, а также для выполнения задач, данных мне императором, Советом Старейшин и имперским правительством.

После этих слов командир достал бумажку желтого оттенка, на которой были короткие записи. Он взглянул в эту бумажку, внимательно всё про себя зачитал, убрал бумагу и заговорил:

– Во-первых, я должен изъять все артефакты, зачарованные предметы всех форм и классов и иные вещи, которые могут повысить личные качества, способности и атрибуты владельца.

Регент с печалью осмотрел всё вокруг и его взгляд встретил только тотальное разрушение и горы трупов. И дал ещё более печальный ответ, в котором читалась вся глубина безнадёжности:

– Всё что найдёте – всё ваше.

– Хорошо. Мы так и поступим. Во-вторых, как вы оцениваете возможность восстановления Ордена, и в какую сумму золотых септимов?

– Восстановление?! – Бессильно вскрикнул Регент. – Здесь больше нечего восстанавливать…. Орден наш погиб.… Нет, душа Ордена погибла…. Это всё. Это его конец. – С ещё большим отчаянием дал свой ответ глава Ордена.

– Если ваш орден распущен, то мы поступим по инструкции: мы должны забрать всё, что представляет ценность для Империи и предоставить вам немного припасов для двух дней проживания и дать лично вам два документа на подпись. В первом вы подпишите, что складываете полномочия главы Ордена и передаёте его имущество во владении Империи. А второй документ, который подтвердит конец соглашения между Империей и Орденом, и утвердит, что всё произошедшее сегодня останется тайной.

После того, как командир холодно и бесстрастно произнёс эти слова, он вынул из сумки два пожелтевших пергамента и предоставил их главе Ордена, подав ему и перо.

Лицо Регента было безжизненным и отражало все глубины и уровни бессилия и отчаяния. Он вынул свой меч из ножен, взглянул на него и кинул на обагренную кровью землю. После того как звон упавшего клинка спал, глава Ордена двумя росчерками пера поставил конец в долгой истории великого и славного Ордена. Теми Азариэлю в том числе, кто стоял рядом, хотелось упасть на землю и просто зарыдать от того, что славная история и гордость тому чему они служили, в этот момент попрана историей. Что сегодня они больше не служат чести, силе, вере и благородству, ибо теперь у них нет целей в жизни, а все их подвиги будут забыты. Они, сам Орден, оказался сегодня за гранью забвения и о нём более никто не узнает, а само его существование будет вычеркнуто из всех хроник или документов. Двумя росчерками пера был ознаменован конец целой эпохи, которая так и останется неизвестной всему Тамриэлю.

И подписав документ, Регент без единого слова, и бездонной пустотой во взгляде, в этот же момент пошёл к развалинам юго-западного донжона, откуда и он командовал боем, когда стены пали и башня обрушилась. Глава Ордена, собрал несколько вещей и переполненный печалью ушёл за пределы цитадели, буквально скрывшись в сумраках.

Азариэль отвлёкся от Регента и посмотрел вокруг. Весь двор был усеян трупами с разных сторон конфликта вкупе с осколками и руинами некогда прекрасного творения. На лицах мёртвых застыли каскады эмоций, выражавшие, что чувствовали перед смертью: негодование и ярость, страх и ненависть. Юноша увидел, как на ветру слабо развивались падшие знамёна, ставшие призраками прошедшей битвы.

В руинах цитадели, выжившие защитники стали строить себе ночлег. Ничего замысловатого никто не старался придумывать: сымитированный и самодельный спальник, немного мешковины и куски тканей вместо подушки.

И обессиливший, лишённый понимания юноша шёл устроить в руинах ночлег, как на его плечо упала тяжёлая ладонь. Обернувшись, юноша увидел потрёпанного Ремиила и израненного Рафаэля.

– Пойдём, Азариэль, я знаю, что нам поможет. Я уже нашёл место для ночлега – С тяжелой усталостью сказал старый рыцарь.

И они вместе поковыляли в сторону руин Академиона, где и был приготовлен ночлег.

Их шаг был тяжёл и неуклюж. Ремиил вёл Азариэля, поддерживая его под подмышкой, чтобы юноша не рухнул раньше времени. И как только голова Азариэлю коснулась мягкой мешковины, то все чувства моментально перестали свою работу и парень провалился в глубокий мрак.

Глава двадцать первая. Конец эпохи

Цитадель ордена. Следующий день.

Под легкие и слабо завывающие порывы западного ветра Азариэль проснулся. Как только он очнулся ото сна, его грудь пронзила острая боль, а помятый и разбитый доспех, который на нём был, пригвоздил его к земле, будто бы это была каменная плита. Все его мышцы тут же пронзила острая боль и наливающаяся тяжесть, которая буквально практически парализовала парня. Каждый вздох парня отдавался пронзающей болью в лёгких, словно они были объяты горячем пламенем. Но, всё же, собрав свою волю и остатки сил в кулак, парень стал подниматься.

Его мышцы ломило от жуткой боли, что не давало даже безболезненно и спокойно пошевельнуть ими. Но через кряхтения, прижимающую боль и не прошедшую усталость юноша тяжело стал подниматься.

Сначала он еле как сумел поднять свой торс, и в это же мгновение в прессе и бёдрах поползла пронизывающая боль. Руки и ноги гудели от жуткой боли и не хотели повиноваться.

Юноша взглянул на свои помятые доспехи и понял, что доспех теперь никуда не годен. Парень стал медленно снимать с себя помятые латы. Парень не одел на битву того доспеха, который Ариан выдал ему на первой операции. Вместо этого он надел на себя прекрасный и искусно выполненный рыцарский доспех. Сначала на земле оказались наручи и перчатки, затем была отстёгнута помятая и пробитая в нескольких местах кираса. Ну а после этого юноша снял с себя тяжёлую и укреплённую кожаную фуфайку и отстегнул поножи. И после того как на Азариэле осталась только лёгкая рубашка, покрывавшая кожаные брюки, по телу юноши пробежала волна некого облегчения.