Текст книги "Кобыла-охранница (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 41 страниц)

И тут, выбив дверь, в комнату ворвался Биг Мак с бандой Мародёров.

– Так! Лавочка закрывается! Это зашло слишком далеко!

– Да простит вас Селестия, за прегрешения ваши, – замогильным голосом прошептала Псалм.

Флаттершай вывела детишек на волю, а Пинки Пай раздала им пирожные. Рейнбоу Дэш была просто Рейнбоу Дэш, так что улыбки сами поплыли по лицам жеребят.

Треск. Перетасовка. Мародеры Макинтоша давно канули в небытие. Флаттершай, Пинки Пай и Рейнбоу Дэш – тоже. Всё, что было таким прекрасным и ярким, было лишь сном. И никто не прекратил страдания маленького синего жеребёнка, которого раз за разом пытали электричеством, стремясь узнать, как же ему удалось сбежать.

~ ~ ~

Итак, я всё ещё была жива и лежала на кровати около машины, сплошь состоящей из сосудов со странного вида жидкостями, необычных светящихся трубок и магических самоцветов. Я чувствовала себя… лучше. Не настолько хорошо, как если бы меня вылечил Священник, но определенно лучше. Ноги не дрожали от судорог, сердце больше не старалось выпрыгнуть, а било спокойно и ровно. И ещё я обзавелась парой новых шрамов: один на левой стороне груди, а второй с противоположной стороны, на боку.

Грязная комната была заставлена шкафами со стеклянными дверцами, в которых лежали разные препараты. Вспомнив, как хорошо мне было после недавнего приёма Дэша, я посмотрела на красный ингалятор и ощутила непреодолимое желание им воспользоваться, и плевать, поможет мне он или нет. Ну а шприцы со Споком выглядели ещё соблазнительнее.

– Даже не думай, – сказала лавандовая пони средних лет, входя в комнату. Её сиреневые глаза устало, но цепко обшарили меня. – У меня чутьё на пациентов, которые пытаются рыться в моих запасах.

Её грива была абсолютно белой, но я смогла разглядеть в ней несколько пурпурных прядей. На бедре этой пони красовалась кьютимарка в виде пары скрещенных скальпелей.

– Повезло тебе. Оперировать в одиночку я даже пробовать не стала бы. А вот твоя подруга, как оказалось, управляется с Авто-Доком не хуже меня. Кстати, нас не успели представить, пока ты задыхалась в кровавой пене. Я Скальпель.

– Блекджек, – представилась я, пытаясь не коситься на наркоту. – Извините за доставленные неприятности и спасибо, что заштопали меня, док.

– Тебе уже лучше, но говорить о полном выздоровлении пока ещё рано, – ответила она и, подойдя к Авто-Доку, добавила: – Эта машина, при наличии времени, навыков и лечебной магии, способна исцелить практически любую травму. Она может обнаружить, диагностировать и регенерировать почти всё. Всё, кроме смерти и Порчи, – продолжила она, щёлкая рычажками на пульте управления, после чего на экране появилось изображение мультяшной хмурой пони. Там же появилась и куча интересных картинок: кровоточащие легкие, разорванное сердце, почерневшие кишки и сломанные ноги.

– И раз я всё ещё жива, – сказала я, прикрыв глаза, – значит…

– Именно… – вздохнула Скальпель. – Примерно пару дней назад ты где-то подцепила Порчу. Я уже проверила твою подружку, с ней все хорошо, – быстро добавила она, увидев как моя челюсть поползла вниз. – Если бы не эта зараза, думаю, ты добралась бы сюда и на своих четырёх. По крайней мере, не получив сердечный приступ. Порча вкупе с наркотиками нанесла непоправимый урон твоему организму. Придется пройти минимум два восстановительных курса лечения.

– Радиация, ХМА, а теперь и Порча. Может быть в Хуффингтоне есть ещё чего мистическое и смертельное? Призраки, там? Лучи смерти с небес? – пробормотала я, обхватив голову копытами.

Я читала главу про Порчу в «Копытоводстве По Выживанию». Никто не знал, что это, или откуда появилось, зато прекрасно были известны эффекты. Всё тело медленно начинает мутировать во что-то новое, попутно затрагивая и твой мозг. Ужасные образчики живой природы снаружи – это следствия маленьких доз Порчи. А я, учитывая моё «везение», наверняка отхватила раза в два-три больше.

– У меня вырастут щупальца? Третий глаз? Пенис? Щупальца-пенисы с глазами?

– Не думаю. Нет никакого способа определить уровень твоего заражение. – Скальпель ткнула копытом в дисплей. – Сильная травма сердца. Куча мелких повреждений легких. Мозг… кто знает? – Она наклонила голову и посмотрела в мою сторону. – Ты ко всему так спокойно относишься, учитывая то, что произошло?

Я заржала, сдержаться не получилось. – За меня назначена награда. Потрошитель Деус сидит у меня на хвосте. Одна из моих друзей думает, что я наркоманка, а второй…

Меня затрясло, и, чтобы успокоиться, я сделала глубокий вдох. – А ты ещё и психологом подрабатываешь?

Вздохнув и поправив исцарапанные очки, она сказала:

– Я и так взяла с тебя за лечение в тридцать раз больше, чем обычно беру со своих пациентов. Так что могу побыть и психологом. Тебя что-то тревожит?

Я вздохнула поглубже, думая, как бы помягче сказать ей.

– Я изнасиловала кое-кого…

Вот. Я так и сказала. Именно так. Думала, что это будет труднее, что буду ходить вокруг да около. Вместо этого, признание выпало из меня, как кирпич.

– Я изнасиловала жеребца в родном Стойле.

Скальпель странно покосилась на меня.

– И что?

«„И что?“! Что она хотела сказать этим „И что“?!»

– А то, что это всё неправильно!

Она присела на корточки. Взгляд был озадаченным.

– Хм… это неожиданно.

– Что именно?

– Чувство вины, – обронила кобылка, проходя к шкафчикам и вытаскивая ключ из кармана халата. Она достала бутылку «Дикого Пегаса» и пару стаканов, заперла шкафчик и уселась за столиком у Авто-Дока. – Оно довольно редко встречается здесь, на Пустоши, знаешь ли. Обычно является следствием переизбытка морали или тяжёлых ударов по голове, – тихонько добавила она, разливая виски.

Я глянула на стакан с чудесным «Пегасом», облизнула губы и заявила:

– Ты тут разглагольствовала о вреде наркотиков, а теперь спокойно поишь меня алкоголем?

– Если не хочешь, я могу выпить обе стопки, – лениво улыбаясь, сказала она и подняла свой стакан.

– Нет, не хочу, чтобы мой доктор тоже напился. – Я подняла свой.

– Поверь мне, пара глотков меня с ног не свалит, – усмехнувшись, ответила она. Вот только какая-то невесёлая у неё была улыбка. – В той бочке дерьма, что ты выхлебала за всю жизнь, выпивка явно будет ложкой меда.

Она одним глотком опустошила стопку, выдохнула и улыбнулась.

– Если ты чувствуешь вину за содеянное, значит на то должна быть причина.

– Это было неправильно, – пробормотала я.

– С чего вдруг? – парировала она. Да еще и улыбаясь!

– Ты еще скажи, что насиловать – это нормально!

– Учитывая то количество кобыл, что прошло через мою приемную, думаю да.

Она пожала плечами и продолжила:

– Я слышала, как жеребцы хвастаются изнасилованием кобыл, как кобылы хвастаются соблазнением жеребцов. Слышала о жеребцах, которые были не прочь отведать жеребят, а кобылы – кобылок. Ты сказала, что это неправильно, и с этим я соглашусь, просто хочу знать, почему ты так считаешь?

Я прикрыла глаза.

– Потому что я не хочу, чтобы со мной произошло подобное. Будь я на его месте, то… не уверена, что мне хотелось бы жить после этого.

– Это слишком простой ответ, – хмыкнула она, вновь наполняя стаканы. – Поступай с другими так, как хотела бы, чтобы другие поступали с тобой. Пока тебе не придётся убить. Пока не убьёшь того, кто заслуживает смерти. Пока ты не трахнешь того, кто не хочет этого. Или пока не возьмешь то, что тебе не принадлежит. Даёт ли мне право тот факт, что любой может изнасиловать меня, самой насиловать других?

Правда ли это? В какой то степени да, но если какой-нибудь пони может меня убить, так что теперь, я должна убивать всех, кого захочу? Нет.

– Он… он мой друг. Хотя теперь я в этом не так уверена.

– Так, значит пока он не был твоим другом, это был секс, но стоило вам сблизиться, как это внезапно превратилось в изнасилование? Тогда всё просто. Прострели ему ногу, и это снова будет просто секс, – хихикнув сказала Скальпель, сняв очки и потирая покрасневшие глаза копытами. – Это оправдание даже хуже предыдущего. Так почему это такая большая проблема для тебя, Блекджек?

– Да потому что я хочу поступать правильно, понимаешь ты или нет?! – завопила я, радуясь, что уже была в состоянии кричать. – Я не хочу быть испорченной! Все, блять, испорченные. Ты тоже испорченная! Все что я вижу вокруг – так это огроменный кусок дерьма, и чем дальше, тем сильнее возникает у меня желание просто лечь и умереть! – закричала я на кобылу, оттолкнув стаканы и бутылку. – Мне противно видеть, что все испортились и стали плохими. Я была счастлива, пока не увидела, во что превратился мир. И, как оказалось, я к этому тоже копыто приложила! И мне от этого хреново, пусть даже вокруг творятся вещи и похуже. Я изнасиловала П-21, даже не осознавая, что это плохо, не смогла спасти Глори от тех крылатых ублюдков, намерения которых были мне известны с самого начала. И похоже, что единственный способ выжить – это стать монстром как Деус и истреблять всех и вся направо и налево.

Ну вот, я опять плачу. Мои искалеченные порчей тупая башка и чёрствое сердце яростно пульсировали, пока я лежала на полу, спрятав голову в копытах. Вот. Наконец-то я подумала над всем этим. Пустошь была поганым местом, да и я ничуть не лучше. Если не брать в расчёт мои благие намерения, то выходит, что я такая же больная, как и те рейдеры и работорговцы, которых мне доводилось убивать. Неужели желание стать лучше это слишком много для Пустошей?

– Я тоже хочу поступать правильно, – тихо сказала Скальпель. Её глаза были печальны, а губы расплылись в усталой улыбке. – И порой очень сильно. День за днём я вижу пони, страдающих от зависимости, больных и раненых, лишённых всякой надежды. У нас этого добра побольше, чем в остальной Эквестрии. Я доставала мертвых жеребят из утроб матерей, не сумевших избежать полей ХМА. Пыталась не давать подсевшим на Дэш нюхать дерьмо браминов, когда жизнь для них теряла всякий смысл. Я поднимала их, лечила их раны, снимала боль и отправляла назад в этот проклятый мир. И обычно я была последней, кто видел их… И чёрт бы меня побрал, я всё забочусь о них, даже зная, что они сами ломают свои жизни. Потому что я могу. Потому что не хочу стать ещё одним бессердечным доктором или бездушным Авто-Доком. Потому что это единственная разница между мной и теми ублюдками, которые причиняют все эти страдания. Потому что мне не всё равно. И это причиняет боль, не важно, как ты от этого отгораживаешься.

Из дверного проёма донесся голос Глори.

– Блекджек…

В ужасе, я уставилась на неё и увидела такой же полный ужаса взгляд, обращённый ко мне. Тело снова начало трясти. Я крепко зажмурила глаза.

– То… То, что ты сказала… Ты что, и правда… – произнесла она дрожащим голосом. Я так сосредоточилась на Скальпель, что не услышала, как открылась дверь.

– Да! – выкрикнула я, не в силах поднять глаза. – Жеребцы в Стойле Девять Девять были ничем иным, как секс-рабами. А мы, кобылы – рабовладельцами. Я не думала… Нужно было… Мне жаль, Глори.

Теперь она знала, какая я на самом деле. Я не была сильной. Не была хорошей. И уж тем более не была умной. И если у неё есть хоть капля здравого смысла, она уйдёт, пока я не сделала с ней то же, а то и чего похуже. Одного желания и попыток стать лучше не достаточно.

– Блекджек, – начала она, в то время как меня трясло всё сильнее и сильнее, – как…

– Потому что я не хорошая пони. Так что, просто уходи. Моя компания уже стоила тебе кьютимарки. И будет стоить намного больше.

Теперь Порча и во мне. Я заражена. Сведёт ли она меня с ума, как рейдерская болезнь? Будет ли крутить-вертеть моё тело, пока оно не мутирует в какую-то неведомую хрень?

Внезапно, передо мной предстал образ Горгона. Займу ли я когда-нибудь его место? Улыбнётся ли однажды Глори, узнав, что меня пропустили через камнедробилку?

– Так что просто уходи и найди себе кого-нибудь лучше, чем…

Но тут я почувствовала, как её копыта нежно обняли меня, и Глори прижалась мордочкой к моей шее. Я не могла двигаться. Только трястись и обнимать её в ответ.

– Я потратила полжизни, работая на пони, которые предали меня и заклеймили предательницей. Насколько я понимаю, мне полагалось помогать им в кознях против поверхности, и даже не догадываться об этом, – нежно прошептала она. – Думая о каждом рейдере, на которого мы натолкнулись, я спрашиваю себя, есть ли моя вина в том, что они стали такими, как сейчас. Не важно, какой мизерной эта вероятность может быть, всё, что я могу – это чувствовать себя виноватой. Ты хорошая пони, Блекджек. Ты идёшь вперёд и никогда не сдаёшься, и не важно, что стоит у тебя на пути.

И на этом моменте я разрыдалась. И Глори тоже. Думаю, нам обеим нужно было просто немножко побыть слабыми кобылами и пострадать.

Ведь, что бы кто ни говорил, тот, кто заботится о ком-то, всегда страдает.

* * *

Два часа спустя меня ещё раз засунули в Авто-Док. Всё время, пока эта машинерия жужжала, свистела и делала то, что делала, чтобы вернуть меня в строй, рог Скальпель был окутан сиянием. Там были трубки с противной серой, бурой и жёлтой жижей, выходящие из больших банок. Старая кобыла делала всё, чтобы убрать как можно больше повреждённых тканей и Порчи вместе с ними. Я провела большую часть времени, объясняя Глори положительные стороны больного на голову общества Стойла Девять Девять.

Она в это время возилась с поломанной энерговинтовкой Лео Зодиака. Лично я думала, что пациент скорее мёртв, чем жив, но мне не хотелось ворчать на неё. Просто так стоять было скучно, а любоваться тем, что Авто-Док из меня вынимал, у меня определённо не было никакого желания.

– Глори, будь добра, включи одну аудиозапись у меня на ПипБаке.

Я бросила взгляд на Скальпель, которая в ответ только равнодушно пожала плечами. Глори подошла ко мне и присела. Так как мои конечности удерживались машиной, ей пришлось управляться с ПипБаком за меня.

– Какую именно?

Я взглянула на неё и с тяжёлым вздохом произнесла:

– Аудио-файлы П-21. Мне нужен «БД #3». Ну а чего терять? Ведь хуже, чем насиловать и обращаться с ним как с вещью, я сделать ничего не могла, верно?

Глори бросила на меня тревожный взгляд. Да, я собиралась заниматься самоедством до тех пор, пока не улажу дела с П-21. Она умело справилась с управлением, после чего послышался щелчок.

– …Мы тут в безопасности, Е-20. В этом месте они нас не отследят. Одна кобыла из охраны так мне сказала.

П-21 говорил тихо и быстро. И задыхался.

– П-17… мы не можем оставаться тут вечно. Это же Стойло. Нам некуда идти. Когда-нибудь они спустятся сюда и проверят все места, которые не могут отследить.

Тихие звуки трущихся шкурок и заглушённых всхлипов.

И тут П-21 в отчаянии произнёс:

– Тогда сиди пока тут. Я найду того, кто станет следующим Е-1 и убью! Мне нужно просто ещё немного времени. Одна кобыла научит меня, как подключиться к терминалам Смотрительницы и перехватить управление. Мы сможем сбежать отсюда вместе!

– Нет, П-17. Нет. Ты не будешь ради меня убивать жеребцов.

– Я уже делал это раньше. Как и ты.

– И ты никогда больше не будешь это делать. Даже если мне придётся сейчас сдаться.

Эта тихая, но решительная фраза Е-20 вызвала у П-21 ещё больше слёз.

– Именно этого кобылы и хотят, П-17. Чтобы мы убивали своих. Чтобы эта кровь была на наших копытах, а не на их.

– Но я люблю тебя. И не хочу терять, – еле слышно прошептал П-21.

– Ты знаешь, что это неизбежно.

Тихие поцелуи и сдавленные рыдания. А потом я услышала свой собственный голос.

– Так, они должны быть здесь. Думаю, где-то около спарк-генераторов.

– Вот видишь. Это не заняло у них много времени, – Е-20 говорил тихо и безропотно. – Сиди здесь и не высовывайся. Им нужен только я.

– Нет! Не надо, умоляю! – П-21 плакал навзрыд.

– Кажется, я слышала их, – сказала я. Секунда тишины, и: – Вот вы где. Е-20, по уставу Стойла Девять Девять вы должны проследовать со мной в охранный отсек, для вашего последующего списания из популяции единорогов-осеменителей.

Я и не понимала, с каким безразличием говорила пони о том, что они должны умереть.

– Я понимаю. Я готов, – Сказал Е-20.

– Нет! – прокричал П-21. Раздался звук удара и треск дубинки, налетевшей на череп жеребца.

– Да что на тебя нашло, П-17? – Удар. Ещё удар. На мониторе Авто-Дока было видно, как подскочил мой сердечный ритм.

– Пожалуйста, хватит! – закричал Е-20. Снова послышался взмах дубинки и опять треск. Уже более глухой. Мой крик и ещё удар. И ещё. И ещё. Ещё. Затем звук упавшего на бетонный пол тела. Ещё удар. Ещё… И душераздирающая тишина, которую прерывали только всхлипывания П-21 и мои ругательства в адрес «сумасшедших самцов».

– Не плачь, – раздался шёпот Е-20. Он был таким тихим, что мог записаться только если П-21 прижимал голову жеребца к себе и микрофон ПипБака был у рта Е-20.

– Я тебя люблю… Я тебя люблю…

Послышалось эхо стука копыт по туннелю.

– Ухтыж, Блекджек? Он что, подох? – Судя по голосу, Дейзи была под впечатлением. Меня аж затошнило.

– Да. Похоже на то. Чёрт, мне сильно влетит за нарушение процедуры.

– Ты как, норм? Собираешься синего тоже прикончить? Можно посмотреть?

– Я уже один раз облажалась сегодня. Не хочу усугублять ситуацию. Может сами оттащите тело в охранный отсек, чтобы мне не вставили? Пожалуйста?

– Ага, конечно. Мармеладка, хватай за задние ноги, – Дейзи взвалила мёртвого единорога себе на спину и раздался звук удаляющихся шагов.

Тут П-21 начал тихонько всхлипывать.

– Итак, вот план, П-17. Мы пойдём в медицинский отсек, и они дадут тебе чего-то, чтобы ты успокоился, или типа того. Лады? Лады.

– Убей меня, – сказал П-21, отрывисто дыша.

– Что?

– Что слышала, убей меня прямо сейчас, мать твою. Или, клянусь Селестией и Луной, я сам тебя прикончу.

– Да-да. Я понимаю, ты расстроен. Самцы всегда такие эмоциональные. Но правила есть правила. Иди к Смотрительнице, если хочешь, но я не твой палач.

– Почему? – Он снова всхлипнул. – Почему ты убила его, но не меня?

– Это был несчастный случай…

Ага. Моя дубинка «случайно» забила его до смерти.

– Вот только не надо! Вы всё равно убьёте меня через несколько месяцев. Год от силы. Давай уже покончим с этим!

– Я не могу. Это было бы не правильно, – Судя по звукам, я помогла ему встать. – Давай… просто не думай об этом.

Тут запись оборвалась.

«Если у меня будет оружие, то я ведь могу убить тебя…»

Не потому что я была кобылой, а была той, кто убила его любимого.

«Ты знаешь, что такое хренова справедливость? Это значит поступать с другими так, как они поступают с тобой.»

Я вспомнила тот день. Вспомнила, как разыскивала Е-20. Он был хорошим пони. Доводил кобылу до оргазма, после чего с ним можно было болтать сколько хочешь, а он слушал тебя и кивал в ответ, будто ему было не наплевать. И если говорить откровенно, я впала в уныние, когда узнала, что его отправили на списание. Вот только он умудрился испариться вместе со своей меткой ПипБака. Это было неожиданно, потому что большая часть жеребцов не сбегала и не спускалась на нижние уровни Стойла. Да и откуда он смог узнать, где техника даёт помехи? Но я знала. Знала обо всех местах с помехами. И вскоре нашла единорога, сидевшего в обнимку с синешкурым, едва знакомым мне земным пони.

Этот пони был расстроен, и я приняла это за «обыкновенную» истерию самцов. Внезапно, он напал на меня. Жеребец застал меня в врасплох, и мне пришлось взяться за дубинку. Признаю, я тогда немного запаниковала. Впервые меня атаковал жеребец. Е-20 пришёл к нему на выручку и попытался отпихнуть меня своей магией. А я в тот момент подумала, что они вдвоём решили на меня напасть.

И забила единорога до смерти.

В то время я думала, что попала по полной. Двойная смена. Снятие брони в очереди на размножение. Меня даже держали под замком около месяца. Но жизнь в Стойле Девять Девять подчинялась правилу «Просто не думай об этом», и вскоре всё вернулось на круги своя.

Я почувствовала странное умиротворение. Мои конечности не дрожали, а сердце в груди спокойно билось.

– Блекджек? – спросила Глори, посмотрев на меня. – Ты… ты в порядке?

– Да. В полном. Просто не волнуйся насчёт этого.

Я не волновалась. Потому что точно знала, что должна сделать.

Я должна дать П-21 пушку.

* * *

Три часа упорной работы и Скальпель подлатала меня на столько, на сколько Порча позволила ей это сделать. Старая пони лавандового цвета угрюмо смотрела на мониторы, которые упорно отказывались показывать хоть какие-то улучшения. Мне было хреново, и я подозревала, что это ещё цветочки. Кобыла была удивительно немногословна по поводу употребления всякой химии.

– Некоторые переносят их нормально. Некоторые не очень. Я бы на твоём месте избегала их применения. Но я не ты.

У неё выходило намного лучше, чем у Глори, которая, казалось, нарочно сбивала меня с толку всякими длинными заумными словечками.

Моя броня уже не была надёжной защитой с тех пор, как снайпер прожёг в ней два сквозных отверстия. Мысль о стоимости предстоящего ремонта заставляла мою холку неистово подёргиваться. И это после того, как я выложила полторы тысячи крышечек за своё лечение. Я даже не пыталась торговаться со Скальпель. Было видно, как сильно она нуждается в крышках. С отремонтированной бронёй, я была как никогда решительно настроена выйти в город.

Мне не стоило придавать этому такое большое значение, но впервые с тех пор, как сбежала из Стойла, я действительно попала в город. Мелкие деревушки вроде Капеллы, Скотного Двора, и, как бы мне не хотелось это признавать, даже Мегамарта были ничем по сравнению с Флэнком. Шесть больших зданий стояли по краям четырёхполосной дороги. В то время, как верхние этажи были необитаемыми, на нижних этажах всё ещё мерцал свет. Гирлянды тянулись вверх и вниз по улице, а неоновые вывески постоянно привлекали новых посетителей своими разноцветными приглашениями. Крутящиеся у дверей клиники «Пункт скорой помощи „Хэлпингхуф“» наркоманы мало чем помогали её тусклой вывеске завлекать посетителей.

Напротив клиники располагалась «Биржа», которая представляла из себя подобие банка, частично переделанного под магазин. Продавцы выставляли свои товары в небольших палатках. На прилавках лежало множество разнообразного оружия и наркотиков, однако запчастей, в отличии от Мегамарта, где этого добра было навалом, не было совсем. После продажи трофейного барахла, я решила заняться починкой своей брони. Цена, которую назначил продавец, выставила Крышечку бессовестной лгуньей: услуга по заделке дыр оказалась значительно дороже, чем анализ данных. Еще купила утильную упряжь Стойла 89. Может Глори пустит в ход свои волшебные ремонтные навыки.

Покинув Биржу, мы увидели две вывески: «Микшер» и «Кормушка». Микшер был одновременно магазином по продаже химии и чем-то вроде клуба. Но музыку, подобную играющей там, я слышала впервые. Это был очень быстрый бит, получать удовольствие от которого можно было только под убойной дозой Дэша. Судя по всему, Микшер поднял торговлю химией на новый уровень. Ладно Стампид, но что такое Ультра-Дэш? И Блестяшка?

Кормушка приятно удивила меня: никогда прежде я не видела места, где всё было посвящено еде. На первом этаже этого здания было расположено полдюжины небольших магазинчиков и ресторанов для жителей и гостей Флэнка. Должна признать, меня немного передёрнуло, когда я увидела лавку под названием «Двухсотлетняя Свежесть». Похоже, что тут продавалась спасенная от апокалипсиса еда. Я чуть слюной не захлебнулась, увидев ряды пачек Засахаренных Яблочных Бомбочек в кондитерском отделе. Там ещё был и мясной магазин, товар которого заставил меня чуть-чуть занервничать.

В Кормушке даже был магазин пегасов Анклава с вывеской: «Чистое Облако». Около входа стояли две пегасочки, в гораздо менее строгой униформе чем та, что я видела, и завлекали покупателей. Честно, по количеству закрытой поверхности тела сложно было определить, одежда это или нижнее белье. Там были яркие, красочные плакаты, с изображениями яблонь, растущих на фоне облаков. «Добровольческий корпус: Позвольте Нам Помочь!» Их продукты были свежими, аккуратно упакованными и разложенными на стеллажах со льдом. При этом они были значительно дешевле, чем продовольствие Общества.

– Интересно, сколько нужно этого съесть, чтобы превратиться в рейдера? – Перед моими глазами всё ещё был образ Тамблвид, чья голова разлетелась на куски от моей телекинетической пули.

Две кобылы, взглянув на Глори, тут же закрылись на учёт. Они даже не пытались скрыть своего презрения при виде её свежего клейма Дашита. Скальпель исцелила раны Глори, но шрамы от химических веществ, используемых, чтобы сжечь ее кьютимарку, не брала даже магия… они останутся навсегда. Думаю, что только мегазаклинание поможет вернуть её кьютимарку.

Так: продукция, произведенная рабами Общества, или продукты Анклава, которые превращают тебя в психованного каннибала? Я с ещё большим удовольствием захрустела яблочными хрустяшками двух-вековой-выдержки.

Здание под названием «Номера» оказалось, как ни странно, большой гостиницей, номера которой варьировались от «матрас в коридоре» до «личные апартаменты».

Ещё было «Стойло 69».

Гаражный комплекс ничего из себя не представлял, но он был утыкан неоновыми огнями, которые декларировали: «Самый сладкий бочок в Эквестрии». Двухэтажная неоновая кобылка зазывающе подмигивала синему жеребцу через дорогу с нелепо накаченным хозяйством.

– Ох… – пробормотала я, предательски краснея.

– Пфф, я и больше видала, – косясь на жеребца, фыркнула Рампейдж и достала очередную Минталку.

– Ты их не слишком часто принимаешь? – спросила Глори, нервно теребя копытами. Розовые глаза кобылы в броне впечатались в Глори, отчего та пискнула и спряталась за мою спину.

– Они успокаивают меня и сдерживают желание потрошить всех пони, которые осуждают мой способ расслабиться, – прорычала она тихо. – Разве ты не рада, что их у меня ещё много?

– Хочешь сказать, что можешь бросить в любой момент? – спросила я холодно, не собираясь пасовать перед кобылой, какой бы взбешённой она не выглядела. – Не угрожай ей, Рампейдж. Она всего лишь беспокоится.

– А зря, – ответила та, слегка фыркнув, – Минталки далеко не самое худшее из того, через что я прошла.

Я глубоко вздохнула. – Хорошо. Нам всем нужно держать ухо востро и выискивать П-21 или Е-21. Мы потратили два дня, чтобы добраться сюда, так что наверное можем сперва обжиться здесь. Мне также нужно сдать некоторые контракты Искателей. – Я взглянула на вход в «Стойло 69». – А это значит, что мне придётся спуститься туда.

Глори обернулась и достала магическое лучевое оружие Лео.

– А мне нужно найти запчасти к этой лучевой винтовке, – сказала она, удерживая его в копытах. Что-то внутри угрожающе звякнуло, когда она повернула её вертикально. Ствол в середине был неестественно изогнут.

– Ты серьёзно надеешься починить этот хлам? – спросила Рампейдж, постукивая своими накопытными когтями по металлическому корпусу. Мне показалось, или что-то ещё сломалось от одного лишь её прикосновения?

– Хлам? – ощетинилась Глори. – Ты хоть представляешь, что это такое?

– Ты хоть представляешь, как глубоко мне наплевать? – вяло ответила Рампейдж.

– Это был опытный образец АЛВ-14, один из ограниченного выпуска, предназначенный, чтобы заменить винтовку НоваВсплеск! Успели выпустить только двадцать образцов, прежде чем разработка была закрыта из-за… ну… жар-бомб. – Пегаска подняла оружие на уровень глаз. – И посмотри! В ней установлен изумрудный рефокусирующий кристалл, за место стандартного рубинового. А спарк-конденсаторы четвёртого типа! Четвёртого! Я их только в книгах видела! – глядя прямо в глаза Рампейдж, говорила Глори. – И ты сломала её…

Рампейдж на мгновение осела, а затем с размаху ударила и без того повреждённое оружие, оставив на корпусе ещё одну вмятину. Глори обняла винтовку со всхлипом.

– Ты… ты… просто дикарка! – ахнула она, когда полосатый Потрошитель улыбнулась ей.

– Ой, ну что ты, спасибо! – ответила она с усмешкой. – В свете того, что у вас есть планы, то я пойду пока, поразвлекаюсь. Мммм… увидимся попозже. – И трусцой побежала прочь, энергично качая бедрами и заставляя металлические пластины брони громко звенеть весь путь до «Стойла 69».

– Она невыносима. Почему бы не оставить её, когда мы найдём П-21? – спросила Глори, немного нахмурившись.

– Мы в долгу перед ней, – возразила я, пожав плечами. – К тому же, она из тех немногих пони, кому действительно наплевать на вознаграждение за мою голову. Плюс, я бы хотела, чтобы она не дышала мне в спину.

– Это не делает её менее невыносимой. И она всё время ест эти Минталки. Я представляю, как же плохо ей будет, когда они закончатся, – оспорила она, закинув лучевую винтовку меж крыльев. – Я направлюсь к Бирже и посмотрю, смогу ли что-нибудь разузнать о П-21.

– Ты уверена, что с тобой всё будет хорошо?

– Я собиралась задать тебе тот же вопрос, – возразила Глори, глядя на бордель позади меня. – Я знаю, что ты без своей брони Охранницы, и что этот Флэнк сохраняет политику нейтралитета, но если кто-то попробует что-то учудить?

– Ну тогда я сделаю какую-нибудь глупость, – ответила я, улыбнувшись. – Уж это я умею.

Глори только поморщилась.

Разбитые фургоны на парковке образовывали коридор, который вёл к открытому люку техобслуживания. Технический тоннель за ним казался почти живым из-за розовой подсветки, и это офигеть как жутко. Плакаты с кобылами на одной стене и жеребцами на другой представляли клиентам «работников». Если бы не моя обеспокоенность П-21 и тем, что я с ним сделала, можно было бы и поразвлечься.

Как оказалось, круглая дверь Стойла не откатывалась, а была посажена на поворотный кронштейн. Громадная розовая цифра «69» приветствовала посетителей, как и красавец-жеребец с милашкой-кобылкой на входе. Присмотревшись к надписи поближе, я поняла, что настоящим номером Стойла был «89», но кусочек восьмёрки закрасили и превратили в шестёрку.

После посещения Стойла Девяносто, я думала, что попаду сразу в атриум, как в Девяносто Девятом. Но вместо этого мы шли мимо складских помещений. Все двери были закрыты, и, начни я в них копаться, не думаю, что мои провожатые оценили бы это. В конце концов, коридор разделился на три направления: «Искатели», «Веселуха», «Трудоустройство». Как бы ни манило второе, крышечки в первую очередь. Офис Искателей раньше принадлежал Смотрительнице, и, должна признаться, меня это совсем не радовало.

Меня беспокоило еще кое-что: никакой охраны. Никаких турелей. Поверить не могу, что в Стойле не было никакой защиты. К офису Смотрительницы я подошла в весьма хмуром настроении. Полагаю, настало время встретиться с сестрёнкой Крышечки…

«Ушла на обед. Вернусь когда-нибудь.»

…или нет. Супер. Ненавижу ждать.