Текст книги "Кобыла-охранница (ЛП)"

Автор книги: Somber

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 41 страниц)

– А что по твоему должно помочь консулу это осознать? – спросила я, когда мы подошли к клетке и он, заведя меня внутрь, захлопнул дверь.

Я могла сказать, что часть его хотела заставить меня корчиться в боли, и не потому что я убила его подчинённых, а просто потому, что он был скотиной. Он просто ответил:

– Дезертирство дочери. – И посмотрев на конвой, добавил. – Никакого оружия. Никаких дубинок. Возьмите Бак, Гидру, и, если нужно, Стампейджа, и сделайте из неё пюре голыми копытами. Вас двое против девки. Если она попытается что-то сделать – убейте её. – Он помолчал, глядя на меня больной улыбкой. – Она обязательно попытается.

С этими словами он развернулся и вышел из комнаты, оставив меня с безоружным и очень напуганным конвоем. Я ходила взад-вперёд, освещая янтарным взглядом то один, то другой угол.

– Что ж. Он – яркий пример того, чем является Анклав. Чем вы все являетесь. – сказала я, глядя им прямо в глаза.

– Эта дура знала, что её ждёт, когда спускалась сюда. Нашла неприятностей на свой круп, – сказал первый с насмешкой.

– Заткнись. Не разговаривай с заключённой, – сказал второй пегас с коротко остриженным хвостом.

– Ох, да расслабься ты. У неё же ничего нет. Она будет сидеть здесь и никуда отсюда не денется, – вяло фыркнул первый.

Послышался треск из динамиков.

– Меня зовут Монин Глори. Я делаю это заявление, чтобы уведомить пони Тандерхеда, что я больше не могу терпеть ваш жесткий и жестокий отказ от поверхности. Мы живем в нашем чистом и безопасном мире, в то время как ниже нас страдания и смерть.

Я уставилась на громкоговоритель, висевший на стене. Это был её голос, но…

– Как?

Но тут я догадалась.

– Минт Фреш. Стоит отдать должное этому рогатому козлу, заклинания манипуляции он знает как собственные копыта. Может заставить любого говорить то, что он хочет, – усмехнулся первый охранник. – Записал всё на галокассету и вуаля! Мгновенное признание.

Из динамиков вновь зазвучал голос Глори, безэмоциональный и монотонный, как будто все её обычные интонации взяли и смешали в одну кучу:

– Много лет назад моя мать покинула Анклав, потому что осознала, что не может больше сидеть и бездействовать, пока другие пони страдают. Она поверила в Рейнбоу Дэш. И я верю в Рейнбоу Дэш. Меня тошнит от трусости, которую я вижу в ваших глазах, это просто отвратительно. Конечно, некоторые из вас присоединились к Добровольческому Корпусу, но этого недостаточно. И я не собираюсь больше терпеть это ребячество. Лучше я буду служить Рейнбоу Дэш на поле боя, чем работать в такой враждебной ко всему лаборатории. Тандерхед как болезнь, а поверхность – лекарство.

– Минт провозился с ней несколько часов. Наверняка он заставил её верещать как работницу квартала радужных фонарей, – прогоготал первый солдат.

– Заткнись, мать твою. Не зли её, – ответил другой, в страхе посмотрев на меня. – Ты не видел, что эта стерва сделала с адъютантом.

Я закрыла глаза, стараясь не обращать внимания на тираду о Тандерхеде. В этих словах не было ничего такого, что Глори не могла бы сказать, за исключением полного отсутствия в них верности Анклаву и гордости за Тандерхед. Воображение прямо-таки рисовало Рейнбоу Дэш, отчитывающую свой народ за то, что они слишком трусливы, чтобы лететь вниз на помощь.

– И что же она собирается сделать с нами? А? – измывался он.

Я посмотрела сперва на одного, затем на другого.

– Блиц вопрос: у кого из вас ключи?

Второй охранник посмотрел на первого, в то время как тот с ужасом уставился на меня. Я посмотрела прямо ему в глаза и скользнула в З.П.С… Три телекинетических пули полетели в лицо пегаса. Луна свидетель, его голова взорвалась прямо передо мной. Отстранив эту картину на второй план, я уставила свой взор в глаза второго охранника. Я не говорила, не угрожала, даже не моргала, но пегас дрожал с головы до кончика хвоста.

– Достань ключи и открой решётку, – медленно сказала я, а затем добавила: – Я не хочу тебя убивать.

«Но я не отвечаю за себя, если ты попытаешься сделать что-то лишнее.»

Он весь дрожал, пытаясь вытащить ключи из кармана своего друга, но чуть погодя ему даже удалось обуздать свою тряску, чтобы открыть дверь. Я почуяла, что он хорошенько обмочился. Неплохо. Я вышла, всё ещё глядя на него, затем мотнула головой в сторону клетки. Он зашёл в камеру и заперся.

– И не вылезай отсюда, – всё что я сказала, обыскивая его. Я нашла несколько таблеток Бака, большой шприц с рисунком четырехглавого дракона (вероятно Гидра) и набор доз, как я поняла Стампейджа.

И вдруг я услышала крик Глори. Даже стальная дверь с табличкой «Помещение для допросов» не смогла заглушить её вопль. Я била по ней своими копытами, попутно ковыряясь в замке магией. Без толку. Я взглянула на следующую дверь с надписью «Наблюдательный пост», и вышибла её. В комнате было пусто, за исключением металлического стола. И затем мой мир окрасился красным, в пучине ярости и гнева.

Через стекло я увидела лежащую на столе Глори. Один ублюдок прижимал её туловище, другой же удерживал её круп на месте. Это могло быть наглядным пособием по изнасилованию, если бы кожа на её боку не почернела и не дымилась от химических ожогов на её кьютимарке. Восходящее солнце на её боку исчезло навсегда, оставив после себя пустое и тёмное полушарие.

Я обрушила свои копыта на зеркальное окно. Стекло задребезжало. Бросив вопросительный взгляд в мою сторону, эти двое продолжили свою работу. Один из них вытащил клеймо. Я видела этот знак меньше часа назад, выжженный на боку заключённой дашитки. Он направил клеймо под пламя паяльной лампы, и я видела, как оно медленно окрасилось вначале в красный, а затем в жёлтый цвет. Я вложила всё силы в свои копыта, но стекло так и не разбилось. Оперативный агент Лайтхувз вздохнул, когда посмотрел на меня из другого окна наблюдательного поста на дальней стороне помещения для допросов.

Клеймо коснулось её почерневшей кьютимарки и исчезло за завесой дыма, шипения и крика, что ударил мне прямо в сердце. Будь лучше. Я съела сразу горсть Бака, вколола Гидру, и без сожаления опустошила ампулу Стампейджа. Весь мир теперь представлял из себя красный туман и душераздирающий крик, который был всё дальше, дальше и дальше.

* * *

Я поняла, что прошло лишь несколько минут, потому что я ещё пылала изнутри, но уже понемногу начала остывать, когда сознание начало возвращаться ко мне. Я сидела, залитая кровью от головы до копыт. Мой рот наполняла какая-то жидкость с металлическим привкусом пополам с обрывками мяса. Один металлический стол торчал в широкой дыре в окне, другой был изломан и покорёжен до неузнаваемости. Я могла считать мертвецов только по их туловищам. От остального мало что осталось. Дверь стояла открытой, и я была абсолютно уверена, что ни одно из этих тел не принадлежит Лайтхувзу. Но всё это не имело значения. Глори плакала.

Я подвела её. Не сумела убедить её в опасности. Не смогла вовремя найти доказательства. Не успела добраться до Лайтхувза. Не сумела добраться до неё. Её метка исчезла, отнятая пони, которым она доверяла безоговорочно. И это была моя вина. Свежий след от клейма чернел и бугрился, чёрное кольцо обрамляло участок красной кожи, внутри которого было выжжено облако с бьющей из него молнией. Знак дашита.

– Давай, – прохрипела я. Сердце яростно билось в моей груди, отдаваясь в голове.

– Ну же, – простонала я, осторожно подталкивая её носом. – Нам нужно выбираться отсюда.

– Оставь меня, – почти неслышно прошептала она.

Я рухнула рядом с ней.

– Нет, – ответила я, с радостью лишаясь опоры под ногами. Лайтхувз говорил: «Сделайте из неё пюре». Теперь я действительно понимала, что это значит. – Даже не думай.

– Я всё испортила, – сказала она, рыдая и прикрывая лицо копытами.

«Да-да. Это мы уже проходили.» Не обращая внимания на то, что я могла в любой момент потерять сознание, и что была вся в крови, я приблизилась к ней и заключила её в объятия.

– Ты ничего не испортила, понятно? Он играл с тобой. Это его вина.

– Я никогда не смогу вернуться домой. Я разрушила всю работу моего отца. Добровольческого Корпуса. Вообще всё. – Глори продолжала плакать, коротко всхлипывая.

Мягко похлопав её по спине, я тихо сказала:

– Только если ты сдашься. Погибает только тот, кто смирится с поражением. Так или иначе.

Она судорожно вздохнула, но наконец подняла на меня свои фиолетовые глаза.

– Спасибо, Блекджек, – тихо прошептала она. – Но я всё ещё чувствую себя виноватой во всём.

Я лишь улыбнулась.

– Ну, по крайней мере твоя ошибка не привела к чьей-нибудь смерти. Я слышала, были и такие пони, ошибки которых стоили жизни миллионам. – Я помогла ей подняться на копыта; это было будто пытаться помочь жеребёнку сделать первые шаги, даже несмотря на выражение боли на её лице. – Ну а теперь давай-ка свалим отсюда.

– И помоемся, – дрожащим голосом сказала она. – Мне правда нужно вымыться. Смыть с себя это место. И… – она нервно сглотнула, пытаясь изобразить на лице улыбку, – тебе тоже стоит. Ты сейчас очень грязная.

– Что, рейдерский прикид мне не идёт? – Ладно, это была тупая шутка. Сейчас я смотрела на искалеченные тела, разорванные на куски моими же зубами и копытами, и молилась, что всё это было лишь из-за наркотиков. Я поднялась на копыта, и мы шаг за шагом заковыляли к выходу. Хвала богиням, всё моё снаряжение было в комнате охраны; я старалась игнорировать возникшее чувство сентиментальности, снова натягивая свою броню. На моём Л.У.М.-е появилось три метки, и все жёлтые. Я могла бы вернуться назад и тщательно обыскать это место, но только когда Глори будет в безопасности.

Мы вышли наружу. Думаю, мы могли бы добраться до кучки жилых трейлеров неподалёку, а потом…

Всё взорвалось.

«Святая, радигатор тебя дери, Селестия, ну какого хрена всё вокруг меня постоянно взрывается?!»

Я вскочила назад на копыта. Передняя часть здания разваливалась позади нас, погребая под собой входные двери. Вертибак кружил в небе, и было немного жутковато, что такая огромная штука может летать практически бесшумно. А ещё он готовил свои турели для нового выстрела.

– Глори, лети! – прокричала я, но она была слишком травмирована или истощена, и смогла лишь свернуться в клубочек, словно жеребёнок.

Я понеслась так быстро, как только могла, чтобы увести опасность подальше от пегаски. Если мне повезёт, они примутся за бегущую цель, справедливо рассудив, что смогут позаботиться о Глори позже. Моё сердце всё ещё грохотало в груди, пока я беспорядочно носилась взад-вперёд, на ходу доставая карабин и заряжая его бронебойными.

Как оказалось, их бронебойность была явно переоценена: эти пули не могли пробить даже окна Вертибака, чего уж там говорить о его броне. А вот его орудия поливали меня градом сияющей смерти, оставляя небольшие кратеры в бетонных плитах вокруг. Я бегала и кружилась, спасая свою жизнь; осколки бетона врезались мне в бока. Рёв орудий заставлял меня бегать в поисках укрытия, отчаянно пытаясь придумать способ, как же хоть что-то сделать с этой штукой.

– Ладно, шутки кончились! – прокричала я, заряжая карабин разрывными патронами.

Но они лишь оставили несколько чёрных пятен на стекле, защищающем двух управляющих Вертибаком пегасов. Я прямо таки чувствовала, как пилоты внутри этого бронированного корыта ржут надо мной. Да они, блять, играют!

Мне нужна другая пушка.

И пуля побольше.

«…Клик!»

И тут до меня дошло: у меня уже есть и то, и другое.

Сглотнув, я отбросила карабин и вытащила Причуду Троттенхеймера. Казённик пистолета распахнулся с тяжёлым стуком. Я вытащила ртом чёрную коробку, магический замок которой со щелчком открылся, и серебряная пуля выпала наружу. Ещё одна вспышка света ударила в плиту рядом со мной, пока я заряжала снаряд, сбив меня с ног и осыпав новой порцией бетонной шрапнели. Как же мне надоело, что все сегодня пытаются меня пристрелить. И не только сегодня, а вообще всегда. Увидев тяжёлый пистолет рядом с собой, я подхватила его магией и закрыла; Вертибак тем временем разворачивался для новой атаки.

Мой ход. Подняв пистолет, я активировала З.П.С. Странные таинственные знаки появились на моём Л.У.М.-е, когда оружие сделало… что-то… с моим ПипБаком. Я могла запрограммировать только один выстрел; оно и хорошо, учитывая, что у меня он и был один.

> Синхронизация с ПипБаком: завершено.

> Анализ образца крови: подтверждено.

> Анализ магического поля: подтверждено.

> Авторизация подтверждена.

> Внимание! ПЖП загружен. ПЖО заряжен.

> Произвести выстрел? Д/Н?

Если бы я не стояла застывшей в магической недвижимости, я бы закричала. Да какое же оружие спрашивает тебя, стрелять ему или нет? Я судорожно нажимала на «Д».

> Производится выстрел.

Поле белой магической энергии окружило меня, приковав к месту. Второе поле образовало конус, направленный прямо на Вертибак. Я не могла пошевелиться! Не могла дышать! Бронированный небесный фургон был сейчас идеальной мишенью. Затем я почувствовала нажатие спускового крючка.

Отдача была такой силы, что вырвала пятиметровый кусок земли вокруг меня, в то время как мир окрасился красным. Магическое поле удерживало меня и оружие на месте, и единственное, что я могла слышать, глухой ревущий гул. Я должна была бежать. Я оставалась на одном месте слишком долго! Мне представилась пара ракет, летящих ко мне, чтобы разорвать…

Вертибак исчез.

Как и диспетчерская вышка.

Как и кучка облаков в небе.

Свет далеких звезд защекотал глаза, когда я вдруг резко повалилась на бок. Отсюда, снизу, открылся идеальный вид на парящий вдалеке силуэт, который не мог принадлежать никому, кроме оперативного агента Лайтхувза. Ну конечно, этот ублюдок смылся своим ходом, пока Вертибак пытался прикончить меня. Он ещё и как-то умудрился залезть в свою силовую броню; что ж, надеюсь, металлолом натрёт ему парочку мозолей в одном месте.

Лёжа вот так, я была лёгкой мишенью; всё, что ему требовалось – это сделать выстрел. Какое-то время он колебался, и я почти чувствовала, как он рассматривает меня сверху. Подняв на него свои янтарные глаза, я снова левитировала Причуду; я была так слаба, что бронированный пистолет в моем магическом поле дрожал и шатался.

– Бум, – прохрипела я, прежде чем со стоном упасть лицом вниз.

* * *

Я проиграла и чувствовала себя абсолютно разбитой. Нет, конечно, я всё ещё была жива и продолжала дышать, но тому ублюдку, который пытал Глори, удалось сбежать вместе с фальшивым признанием. Понятия не имею, как сильно оно сможет навредить отцу пегаски, да и, честно говоря, мне плевать. Я знала лишь, что то, как Лайтхувз обошёлся с Глори, погасит последний огонёк надежды, горящий в её сердце.

– Нечестно, костлявый ты мудак. Нечестно. Играй со мной в свои игры, – пока я была в раздумьях, начал накрапывать дождь. – Делай со мной всё, что хочешь. Но не с ней. И не с П-21.

– Ах, а что мне помешает использовать твоих друзей так же, как и тебя? – услышала я в своей голове ответ воображаемого Крупье, когда посмотрела на остатки диспетчерской вышки. Отверстие в облачной завесе уже затянулось, но я всё ещё помнила эти прекрасные огоньки света на фоне жуткой, беспроглядной тьмы.

– Я использовал этого агента чтобы добраться до твоей подруги. Я использовал эту крылатую особу, и она рассорилась с тобой. И я использовал тебя, чтобы ты разрушила планы агента. Вы все лишь игроки в этой большой игре.

– Но не я. Я не твоя игрушка, и мои друзья тоже, – подумала я, пытаясь привести Глори в чувство. Мне бы очень хотелось, чтобы у меня был с собой талисман регенерации, и ещё, чтобы мой рог не был настолько бесполезен, что я не могла сотворить даже элементарное исцеляющее заклятие, чтобы помочь пегаске.

– Ого. Значит, нет? Ты не хочешь быть игроком? Что ж, это делает тебя картой. – Где-то на задворках моего сознания, костлявый ублюдок принялся тасовать колоду. – Позволь мне спросить, чем ты лучше всех этих пони? Ты думаешь, что у тебя есть добродетель? Друзья? Вы слепцы, Блекджек, и сами не знаете куда бредёте. Не беспокойся, я не брезгую подобными. – Я услышала шорох ложащихся на стол карт, а затем смешок, который был подобен удару костей по стальному барабану. – Ставки сделаны.

Лязг силовой брони возвестил о прибытии сержанта Винд Виспер. От неё разило жжёным скипидаром, но, судя по всему, отсутствие шлема нисколько не сказалось на её способности летать. Я подняла взгляд на пегаску, не двинувшись с места. Я могла убить её: три телекинетических пули прямо в голову. Но мне не хотелось этого делать. Я была измождена, избита, а моё сердце всё ещё продолжало тяжело стучать в груди. Но я могла убить её.

– Мы отступаем с этой позиции, – произнесла она деловым тоном, пристально глядя на меня. Хвосты двух пегасов, которые следовали за ней, были коротко пострижены: парочка, которую я пощадила до этого. Теперь они смотрели на меня так, будто я была мутировавшим драконом. Может, отчасти это и было так. – Агент Лайтхувз сбежал, поэтому мы тоже отправляемся в небесный порт.

– Что ты доложишь своим начальникам?

– Правду. Что ты напала и уничтожила опорную базу Анклава, расположенную на Авиабазе Мирамэйр. Что я услышала признание Монин Глори, которое звучало из громкоговорителей. Что Агент Лайтхувз оказался вовлечён в некий проект, касающийся рейдеров, – сухо ответила она, а затем посмотрела на остатки диспетчерской вышки. – Я так же посоветую им… очень настойчиво посоветую… не пытаться отомстить тебе за учинённый здесь беспорядок.

– Всё было совсем не так, – простонала Монин Глори, повесив голову. – Я не дашит. Я не такая, как она.

– Это то, что я знаю и что я слышала. Найдёте что-нибудь ещё, отправляйте мне… лично мне. В противном случае мои крылья связаны. – Она оглянулась на базу. – О рейдерах мы позаботились. Всё, что там осталось – ваше.

«Спасибо и на этом.»

– Верно, – тихо пробормотала я. Троица приготовилась взлететь. – Эй, Винд Виспер! – крикнула я пегаске вслед. Она остановилась, развернулась и зависла в воздухе. Мои глаза сузились. – Почему ты не дала мне съесть то яблоко?

Какое-то мгновение она лишь холодно смотрела на меня.

– Мы принесли эту еду фермерам три недели назад. Жест доброй воли, как сказал Лайтхувз.

– Ты знала, что оно было отравлено.

– Нет. И не знаю до сих пор. Я из охраны, не из исследовательского или медицинского отдела. Но я подозревала, – спокойно произнесла Виспер, встретив мой янтарный взгляд. – Я не ожидала, что пони с поверхности спасёт мне жизнь, и всё, что я могла сделать – вернуть этот долг. Будь осторожна, Охранница.

С этими словами троица пегасов улетела прочь. Я оценила иронию.

Заметка: Следующий уровень.

Новая способность: Снайпер – Ваши шансы попасть противнику в голову в режиме З.П.С. серьёзно возросли.

Новая квестовая способность: Телекинетическая пуля (уровень 2) – Ваши телекинетические пули теперь наносят урон, сопоставимый с тем, что наносит пуля, выпущенная из дробовика. Однако, количество пуль, которые вы можете выпустить за один день, ограничено и равно значению вашей выносливости.

(Целый вагон благодарностей Kkat, за создание FoE, Hinds, за то, что помог мне довести текст до блеска, а также читателям, благодаря комментариям которых, всё это дело движется.)

Глава 14
Сила

«Это было поистине вялое выступление.»

Ну почему всё должно было пойти наперекосяк? Этот вопрос не давал мне покоя. Я направлялась на базу Мирамэйр, рассчитывая найти здесь спокойную, умную и рассудительную Монин Глори, с которой я смогла бы поговорить о той боли, что причинила П-21, о той ужасной аудиозаписи и спросить, что мне со всем этим делать. Глори обязательно попыталась бы помочь мне справиться с теми беспокойными мыслями, что роились на задворках моего сознания и, видят богини, я отчаянно нуждалась в этой помощи; заваренная дверь чулана держалась уже не так хорошо, как мне бы хотелось.

Теперь же мне самой предстояло позаботиться о Глори. Признание, которое Лайтхувз состряпал от её имени, должно было вызвать осуждение со стороны всех, кто не знал её лично, и она, казалось, была убеждена, что это станет роковым ударом. В каком-то смысле, над пегаской надругались, вот только осквернению подверглось не тело, а личность. И сейчас, более чем когда-либо, я должна была быть сильной. Должна была быть стойкой. Уверенной в себе. Потому что в противном случае Пустошь сожрёт нас живьём. Так что я залила чудо-клеем эту дверь на задворках разума, заклеила её скотчем, и помолилась, чтобы это помогло удерживать её закрытой ещё какое-то время.

Мы с Глори вошли в покинутый Анклавом комплекс через раздевалку. Я хотела показать ей шкафчики Мародёров, но её это ничуть не заинтересовало. Покидая базу, сержант Винд Виспер определённо позаботилась о том, чтобы забрать с собой всё ценное. Весь свет в помещениях, за исключением слабого аварийного освещения, был погашен. Исчезло всё продовольствие и оружие. Но на наше счастье в комплексе пока оставалась чистая вода, чтобы утолить жажду и помыться. Глори также нашла несколько лечебных повязок для своих изувеченных бёдер. Я попыталась объяснить ей, как истощает целебные средства Хуффингтонская Магическая Аномалия. Старая Глори непременно выудила бы из меня все подробности.

Но сейчас она просто кивнула и, не проронив ни слова, отправилась искать другие лечебные препараты.

Я страстно желала смерти Лайтхувзу. А ещё Деусу. И Ростовщице. И Лансеру. И я надеялась, что это всего лишь побочный эффект от тех психотропных препаратов, которыми я себя накачала. Ноги с трудом держали меня, пока я стояла под душем, позволяя тёплой воде смывать кровь и грязь, покрывавшие моё тело. Одновременно я пыталась смыть наиболее крупные пятна с моей брони. Чего мне сейчас действительно хотелось, так это достать бутылку «Дикого Пегаса», свернуться калачиком и проспать пару дней. Я не спала уже так долго, что чувствовала, как плывёт моё сознание.

Но это было невозможно. Не имеет значения, насколько мне необходим отдых, я не могла его себе позволить. Просто не думай об этом. Я встряхнулась изо всех сил, стараясь дышать как можно глубже. Не думай… о Скудл, разорванной пополам… Не думай… о своих внутренностях, волочащихся следом… Не думай… о голове Тамблвид, которую ты пробила магической пулей… не думай… о начальнике шахты, взорванном бывшими рабами… Я встряхнулась так сильно, что подо мной подломились ноги. Не сейчас! Только не сейчас! Не думай… Пожалуйста, я не хочу делать это…

Мне пришлось вколоть себе Мед-Икс и принять ещё одну дозу Спока, чтобы окончательно успокоиться и перестать тратить время, горюя о себе любимой, и помочь уже той, которая действительно в этом нуждалась. Я привела Глори в душевую, помогла ей снять анклавовскую униформу и включила для неё воду.

– Блекджек? – спросила она голосом, едва различимым за шумом воды.

– Да?

– Не могла бы ты ненадолго оставить меня одну?

– Конечно, – ответила я и зашагала прочь, оставляя её одну в тусклом сиянии аварийного освещения и пытаясь игнорировать её рыдания. – Я буду… – добавила я, оборачиваясь к Глори; к тем двум молниям, что были выжжены на месте восходящего солнца. Единственное восходящее солнце, которое я видела в своей жизни… – Я буду…

Бесполезной. Ненужной. Никчёмной.

Прислонившись спиной к стене, я медленно сползла по ней на пол. Я не могла даже заплакать; что бы там во мне не отвечало за слёзы, это из меня вырвали, так же, как и источник энергии из штаба аэродрома Мирамэйр. Закончив с душем, Глори вышла ко мне; на её мокрых серых бёдрах чернели ужасные ожоги. Ничего кроме них не осталось, её солнце закатилось навсегда. Вместе, мы поднялись наверх. За всё время она не произнесла ни слова; просто укрылась с головой своим одеялом и тихо рыдала в течении примерно получаса, прежде чем забыться беспокойным сном. Я? У меня был другой способ заглушить свою боль.

Находка бутылки «Сталлионградской Особой» – лучшее, что произошло со мной с тех пор, как я попала на Мирамэйр. Сорвав крышку, я сделала глоток прямо из горлышка и почувствовала, как чистая, забористая водка растекается внутри меня. Мой голодный желудок испуганно сжался, но мне было всё равно. Я собиралась пить до тех пор, пока не утоплю в алкоголе все свои мысли, страхи и душевное смятение. По мере того, как бутылка пустела, все прошлые сомнения, проблемы, неудачи, ночные кошмары постепенно покидали меня, и, в конце концов, я погрузилась в блаженное забытье.

* * *

Я проснулась, уткнувшись щекой в уже застывшую лужицу собственной блевотины. Определить, спала Глори или нет, я не могла, так как она лежала, повернувшись ко мне спиной. Сейчас уже было трудно представить, что буквально день назад я ощущала себя на вершине мира. Как будто всё, наконец, шло как надо. Какой же я была дурой. Хотя, почему была? Поднявшись так тихо, как только могла, я одним глотком прикончила остатки водки. Я ожидала тепла, которое разольётся по моим внутренностям, но, определённо, в водке его уже не было. Всё, что я почувствовала, это противную горечь, которая слегка притупила боль внутри меня. Но, по крайней мере, у меня перестали дрожать ноги. Почти.

Я осторожно перевернула матрас, чтобы скрыть учинённый мною беспорядок (пусть какой-нибудь другой «счастливчик» позаботится о его чистке), и отправилась вниз, чтобы вымыть лицо. Теперь, когда Анклав покинул это место, вода содержала приличную дозу радиации. Это даже хорошо. Мне нужно, чтобы мои глаза светились как можно ярче. Прежде чем я сбилась с намеченного пути, играя в освободительницу, у меня имелось задание достать кое-какое оборудование с этой базы. Когда я выбрала нужный контракт в «моих заметках» (Селестия милосердная, да откуда вообще этот прибор знает, что должна быть такая запись), на моём Л.У.М.-е появилась метка. Следуя за ней, я спустилась к комнате с надписью «Командование» на двери. Слава Селестии, там ещё оставалось достаточно энергии, чтобы открыть дверь с электроприводом.

Внутри стало ясно, что Анклав вёл здесь активную деятельность. Планировал ли он уничтожение поверхности биологическим оружием или же просто игрался в игры, мне уже было, в общем-то, по барабану. Лучшая пони Анклава из тех, что я знала, только что лишилась своей метки; оставшиеся двое были редкостными ублюдками. Винд Виспер хоть и сохранила мне голову на плечах, но даже крылом не пошевелила, чтобы помочь Глори. Я осмотрела останки технологического оборудования в командном центре и обнаружила терминал для «авианавигации».

«Я должна продолжать двигаться вперёд. Должна быть сильной. Мне нельзя терять голову. Нельзя мириться со всеми теми мыслями, что бродят на задворках моего разума.»

Только сосредоточившись на попытках выкрутить своей магией винты на боковой панели терминала, я смогла отвлечься от всего этого. Я же глупая пони. Я вообще не должна думать. Мои размышления в первую очередь виноваты в том, что я оказалась в этом бардаке.

Мы не всегда замечаем то добро, которое совершаем.

«Да, это верно, Секаши, но подчас мы не ведаем и зло, которое творим. Зло, которое совершила я…»

– Блядь! – закричала я и с силой ударила головой о терминал. – Блядь! Блядь! Блядь! – кричала я снова и снова. – Прекрати думать! Прекрати! Прекрати!

Я почувствовала струйку крови, стекающую по моему лицу из раны на лбу, прямо под рогом. Обняв себя копытами, я медленно и прерывисто задышала.

«Луна милостивая, я что, схожу с ума? Это и есть тот момент, когда Пустошь ломает меня?»

Я не могла этого допустить. Не сейчас. Но я могла продолжать фокусировать свою магию, чтобы открутить оставшиеся винты на корпусе терминала. Вздохнув, я осмотрела всё вокруг своим янтарным зрением и заметила боковую дверь. Движимая скорее отчаянием, чем любопытством, я поднялась и посмотрела на имя над входом. «Полковник Капкейк». Взломав дверь, я ощутила знакомый запах тлена и разложения. Определённо, приведение в порядок кабинета давно умершего офицера не было в списке первоочерёдных задач Анклава. Сюда стащили мусор со всего оперативного центра, и мне приходилось осторожно перешагивать через сломанные полки, разодранную документацию и бесполезные теперь планшеты. В дальнем углу кабинета стоял стол, на котором покоились останки самого полковника Капкейка. Его белая когда-то униформа теперь приобрела грязно-серый оттенок, но медные пуговицы на ней, казалось, по-прежнему сияли.

По полу были хаотично разбросаны пожелтевшие фотографии, сброшенные со стены ударной волной жар-бомбы. Я левитировала к себе одну из них, рассматривая тучного коричневого пегаса с белыми гривой и хвостом и кьютимаркой в виде кекса. Рядом с ним позировал, непринуждённо улыбаясь, Биг Макинтош. На второй фотографии полковник, уже одетый в униформу, отдавал честь отряду пони. Мародёры, выстроившись в шеренгу, салютовали ему в ответ. Они выглядели такими воодушевлёнными. Такими рвущимися в бой. Третья фотография изображала невероятно костлявого, тощего, синего пони, держащего поднос с кексами. Полковник, облачённый в позолоченный шлем, улыбался в камеру, держа плакат, гласящий: «Десятикратный чемпион по поеданию кексов среди военнослужащих». Последняя фотография запечатлела полковника с пони цвета лайма и ниткой жемчуга на шее, которая нежно прижималась к нему. Эта картина была такой… странной. Такой… непохожей на то, о чём я думала, представляя жеребцов и кобылок вместе.

Мне как-то с трудом представлялся офицер – чемпион по поеданию кексов. То, что я знала о военных из школьной программы Стойла, всегда рисовало их в моём воображении как суровых героев, увешанных тоннами орденов и без устали рвущихся в бой. Аккуратно обойдя стол полковника, я обнаружила сейф и попыталась отпереть его при помощи ключа, найденного в офисе наверху. К моему облегчению он открылся, и к тому же не оказался забит тонной документов. Как я наделась найти ещё одну серебряную пулю; это здорово бы облегчило решение моей проблемы с Деусом! Но внутри была лишь пара шаров памяти, револьвер, кучка довоенных монет, коробка с патронами и два сложенных пополам листка бумаги. Револьвер был рассчитан на пули большего калибра, чем те, которыми я заряжала свои автоматические пистолеты.

Я раскрыла первую из записок, радуясь предоставившейся возможности покопаться в чужих секретах.

«Глубокоуважаемый Директор,

можешь взять свой запрос и засунуть его себе туда, откуда хвост растёт. Мне плевать, что за „инвестиции“ ты сделал в Мародёров, этот парень был настоящим патриотом и праведником, отдавшим всё ради своей страны. Его погребение состоится на Министерской аллее в Кантерлоте. Я буду присутствовать там лично, при оружии, и, клянусь, я отстрелю тебе башку нахрен, если ты посмеешь показаться на похоронах.