355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Смешинка » Шепот ветра (СИ) » Текст книги (страница 7)
Шепот ветра (СИ)
  • Текст добавлен: 25 ноября 2019, 23:00

Текст книги "Шепот ветра (СИ)"


Автор книги: Смешинка



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)

На то, чтобы занести всю мебель в гостиную, у рабочих ушло чуть больше часа, а затем, в игру вступили мы. Я прошелся по дому, быстро определил, что куда ставить, и началось… Мы с Макси таскали мебель, а девочки разбирались с мелочами: стелили постели, расставляли фотографии и прочее…

Надо сказать, Макси не врал, когда говорил о своей физической форме. Он ни в чем мне не уступал, как выяснилось. Один бы я ни за что не справился, а вместе мы довольно быстро все сделали.

К вечеру дом был закончен. Вся мебель стояла на местах, да и девочки со своей задачей прекрасно справились. Конечно, все это стоило нам огромных усилий. Мы с Макси (уже без рубашек, между прочим) были мокрыми, как мыши. Хоть выжимай. Пот струился по лицам и телам так, словно мы попали под дождь.

Зато было весело. Наверное, сегодня смеха из этого дома доносилось больше, чем обычно. Надеюсь, со временем его не убавится. А смеялись мы друг над другом. Вот, например, однажды Нати решила подшутить. Закутавшись в белую простыню, она выглянула из-за угла, когда мы тащили наверх кровать моей мамы. Макси от неожиданности вздрогнул, пошатнулся и едва не упал. Позже мы долго смеялись, хотя в момент самого происшествия, было совсем не до смеха. В тот момент, я мог пересчитать на спине все пройденные ступеньки и оказаться придавленным тяжелой кроватью. К счастью, Макси успел вовремя поймать предмет мебели. Нужно было слышать, как Виолетта потом отчитывала Нати, параллельно выясняя, все ли со мной в порядке.

Признаться, мне польстило то, как моя подруга испугалась за меня. Взволнованно приплясывая возле нас, она была бледной, как смерть, и не сводила с меня встревоженного взгляда своих прекрасных глаз. Но я снова категорично внушил себе, что на такую реакцию Виолетту сподвигли исключительно дружеские чувства. Возможно, после того случая, она привязалась и привыкла ко мне, но не более того. Тем не менее, невольно в груди у меня разлилось приятное тепло.

Был еще один случай, неловкий до ужаса. По крайней мере, для меня. Мы с Виолеттой стояли возле комода в комнате мамы. Я рассказывал ей, кто изображен на фотографиях. Никто из нас не заметил, как Макси и Нати связали нас простыней. То есть, мы, конечно, заметили, но было поздно. Мгновение – и наши тела оказались прижатыми друг к другу. И, черт возьми, как мне тогда хотелось оставаться в таком положении вечно! Нет в мире ничего прекраснее, чем оказаться прижатым у Виолетте и несколько мгновений смотреть в ее глаза. А глаза эти, между прочим, выражают нечто такое, чего я не могу понять. Что это за чувство? Подсознание выдает мне только одно определение: любовь с некоторой примесью смущения. Но я быстро отмел это. Какая там, к чертовой бабушке, любовь?! Какое смущение?! Нет, мой мозг определенно все воспринимает неправильно! Через мгновение я закрыл глаза, потом снова открыл их и рассмеялся. Виолетта потрясла головой и последовала моему примеру. Мы легко освободились от простыни и с тем же смехом начали гоняться за Макси с Нати. Было весело.

Когда мы со всем разобрались, уже смеркалось, поэтому засиживаться было особо некогда.

– Спасибо за помощь, ребята! – махали мы с Виолеттой друзьям минут через пятнадцать.

– Всегда пожалуйста! – со смехом ответил Макси.

С этими словами, он взял Нати за руку, и парочка поспешила удалиться. Мы с Виолеттой переглянулись, и она тихо произнесла:

– Ну, что? Наверное, нам тоже пора, а то папа поднимет на ноги полицию.

– Да, конечно, – улыбнулся я. – Спасибо тебе. И за идею, и за помощь, и за все остальное тоже.

Я понимал, что в моей груди снова вспыхнет волна чувств, но все равно обнял подругу. Трудно сказать, сколько времени длилось это самое объятие. Виолетта даже не думала сопротивляться, и от этого сердце безудержно колотилось, а мурашки пробегали по тем местам, где наши тела соприкасались. И как же мне тогда хотелось впиться в ее губы поцелуем…

Наверное, уже в тысячный раз напоминая себе, что этого делать нельзя, я отпустил Виолетту. В то мгновение мне даже показалось, что на ее лице отразилось немое сожаление, но уже через секунду она снова улыбалась. Видимо, почудилось. Дурацкий влюбленный мозг!

Вернувшись в дом Кастильо, мы застали Германа и Ромальо за ужином. Ольгитта, как обычно, суетилась неподалеку.

– А, вот и вы! – обрадовалась экономка. – Давайте, садитесь, а то все остынет.

– Сейчас, только руки помоем, – ответил я, направляясь вместе с Виолеттой к мойке.

Минут через пять, когда все ели божественное рагу, Герман вдруг спросил:

– Чем вы сегодня занимались?

Мы с Виолеттой переглянулись. Что это с ним? Обычно, он таких вопросов нам не задавал.

– Ничем особенным, – пожал я плечами.

– Да? – приподнял бровь Герман. – Тогда почему ты такой усталый и вспотевший.

Я поперхнулся рагу от смеха, и Ромальо пришлось похлопать меня по спине. Честное слово, иногда Герман меня просто в ступор вводит! Вот уж, действительно, каждый думает в меру своей распущенности!

– Так чем вы занимались? – продолжал друг моей мамы, когда у меня прошел кашель и смех.

Тут уж сама Виолетта, похоже, поняла, в чем дело, и тоже расхохоталась. Это было так заразительно, что я к ней присоединился. Ольгитта и Ромальо сдерживали смех только из солидарности, что было заметно, по их смущенным лицам. Герман, однако, спокойно сидел и ждал.

– Успокойся, пап! – отсмеявшись, воскликнула его дочь. – Мы занимались вовсе не тем, о чем ты сейчас подумал. Если точнее, готовили сюрприз матери Федерико.

Герман сначала удивился, а потом смутился.

– Извините, – сказал он, заливаясь краской и глядя в свою тарелку. Кажется, у меня началась паранойя.

Дальнейший ужин прошел уже в более дружелюбной обстановке. Никто никого взглядом не сверлил и дурацких вопросов не задавал.

– Кстати, Федерико, – спохватился Ромальо через пару минут. – Все никак не соберусь спросить. Когда вы вернулись из Рима, Герман говорил, что ты от кого-то спас Виолетту. Может, расскажешь, что произошло?

Мы с подругой переглянулись и, решив, что это уже давно не секрет, вместе, дополняя друг друга, рассказали о стычке с пивососами.

– Ничего себе, – присвистнул Ромальо. – Ну, ты, Федерико, даешь! Джеки Чан отдыхает! В одиночку, против целой толпы…

– И отделаться, при этом, только парой синяков! – подхватила Ольгитта.

А Ромальо вдруг с осуждением посмотрел на своего друга и заявил:

– Вот, скажи, Герман, как ты мог, вообще, такое подумать о парне, который спас твою дочь?!

Тот молчал, но выглядел донельзя смущенным. Мне стало как-то неуютно. Ведь и Герман, и Ромальо знают, почему я так поступил, а для Виолетты (ну, не считая еще Ольгитты) я – просто герой. А интересно, бросился ли я спасать свою подругу, не будь у меня к ней никаких чувств? Ну, конечно, бросился бы! Ведь мы с ней все равно бы подружились. К этой девушке невозможно не привязаться.

Наконец, с ужином было покончено. Мы с Виолеттой поднялись наверх, Герман с Ромальо ушли в кабинет, а Ольгитта осталась в столовой. Взгляд экономки почему-то обжег мне затылок и невольно заставил обернуться. Женщина смотрела на меня с откровенным подозрением. Понятия не имею, что я не так сделал, но разбираться было особо и некогда, потому что Виолетта уже тянула меня за руку.

– Ох, боже ты мой! – расхохотался я, едва мы вошли в комнату моей подруги. – Что сегодня с ними?! Один черте-что предполагает, другая вслед подозрительно смотрит!

Виолетта тоже покатилась со смеху и с трудом выдавила:

– Ты про Ольгитту? Заметила!

Минут десять мы не могли прийти в себя, хохоча над дурацкими ассоциациями взрослых. Нет, конечно, они должны беспокоиться за нас, но не до такой же степени!

– Слушай, а ты не понял, почему Ольгитта так на тебя посмотрела? – отсмеявшись, спросила моя подруга.

– Понятия не имею, – тоже посерьезнев, пожал плечами я. – Может, все еще злится из-за того, что я знаю о тебе больше, чем она?

– Вряд ли, – возразила Виолетта. – Она как будто в чем-то тебя подозревает.

– Надеюсь, не в том же, что и Герман! – фыркнул я.

– Да уж, – улыбнулась моя подруга. – Не понимаю, как ему, вообще, могло такое в голову прийти! Особенно, после того, как ты меня спас!

– Ой, ну далось вам это слово! – поморщился я. – Вы меня каким-то суперменом делаете! Я просто заступился!

– Слушай, – вдруг смутилась Виолетта, – ты тогда бросился меня защищать, потому что папа прибил бы тебя, случись со мной что-то? Или есть другие причины?

Прежде, чем ответить, я улыбнулся и неуверенно потянулся к ней. Когда же мы обнялись, я тихо произнес:

– Ну, конечно, есть другие причины, Вилу!

Мне очень хотелось добавить фразу «я тебя люблю», но как раз это и было под строгим запретом. Молчи, Федерико, молчи! Пусть, в животе порхают бабочки, а из груди рвутся заветные слова, нужно молчать!

– Не могу представить, что уже завтра тебя не будет рядом! – шепнула мне в ухо Виолетта.

– Эй, я же буду в соседнем доме! – хмыкнул я.

– Дело не в том, – возразила моя подруга. – Просто я, наверное, больше не буду ощущать твое присутствие, что уже немало, между прочим.

– Ну, почему, Вилу? – тихонько рассмеялся я, погладив ее по волосам. Мы ведь и сейчас расходимся только на ночь. А после моего переезда будем сидеть целыми днями либо здесь, либо там. Я тебя никогда не оставлю! Теперь ты больше не будешь одна! Веришь?

– Верю! – вздохнула Виолетта и крепче прижалась ко мне.

Секунд десять еще мы стояли в обнимку. Секунд десять еще мне приходилось бороться со своими чувствами. Но мне определенно нравился тот факт, что для Виолетты важно мое присутствие. Причины, конечно, чисто-дружеские! Ох, как бы я хотел, чтобы они таковыми не были…

====== Глава 25 ======

Утром я проснулся достаточно рано, принял душ, собрал то немногое, что успел выложить из чемодана, проверил, хорошо ли сложен в коробке компьютер, привел себя в порядок и спустился вниз. В столовой меня ждал сюрприз в виде, сидящих за столом, мамы, Германа и Ромальо.

– Всем доброе утро! – поздоровался я. – Привет, мам!

– А, привет, сынок, – воскликнула она. – Я как раз жду, когда ты проснешься. Хочу посмотреть наш новый дом.

– А можно подождать еще Виолетту? – спросил я.

– Кто бы сомневался, – пробурчала Ольгитта, появившись в дверях кухни с тремя чашками кофе.

– Что с вами, Ольга? – удивился Герман, глядя на сердитое лицо экономки.

– Ничего особенного, сеньор Герман! – пояснила та. – Просто Федерико с Виолеттой всегда вместе, и меня это беспокоит!

– Почему? – опешил Ромальо.

– Она ему доверяет, – пробурчала экономка, выставляя кофе на стол. – По-настоящему, доверяет!

– Не вижу в этом ничего плохого, – возразил Ромальо.

– Но ведь Федерико – юноша! – воскликнула Ольгитта. – Такая привязанность между ними не приведет ни к чему хорошему!

Мы с Германом одновременно расхохотались, вспомнив вчерашние вопросы.

– Федерико, что стоишь? – выдавил друг моей мамы, указывая на место рядом с Ромальо. – Садись. И вы, Ольгитта, тоже присядьте с нами.

Когда все расселись, он перестал смеяться и серьезно произнес:

– Давайте решим все раз и навсегда. Я доверяю Федерико и, пока моя дочь с ним, абсолютно не переживаю. Меня вполне устраивает то, что эти двое подружились. Я знаю, Федерико не даст Виолетту в обиду.

– И то, что он в Риме спас ее от хулиганов, только доказывает это, – подвел черту Ромальо.

– А мне кажется, у него к Виолетте не только дружеские чувства, – ляпнула Ольгитта.

Я постарался удержать поток крови, хлестнувшей по щекам, и не выкрикнуть сразу: «Как, черт возьми, вы догадались?!». Но лицо мое на мгновение все равно окрасилось в цвет «а-ля помидор». Ольгитта ничего не заметила. Нет. Заметила моя мама.

– Так, – нахмурилась она. – Я вижу, она права? Ну, теперь мне понятно, почему ты, вообще, не говорил о ней, когда вернулся отсюда! Объясни только, зачем согласился возвращаться сюда?

– Герман, – обратился я к ее другу, – не сочтите за труд, расскажите им с Ольгиттой все сами!

– Да, конечно, – кивнул тот.

Он, Ромальо, Ольгитта и моя мама поспешили уйти в кабинет, чтобы Виолетта не стала невольной свидетельницей разговора. И это было правильно, потому что она спустилась почти тут же.

– О, привет, Федо! – улыбнулась девушка. – А где остальные?

– Привет, – поздоровался я. – В кабинете Германа. Беседуют.

Я очень надеялся, что она не спросит, о чем. Но, если спросит, врать я не стану. Просто потому что не смогу. Я расскажу ей о своих чувствах. И позволю себя возненавидеть.

К счастью, Виолетта не стала ничего спрашивать, а просто улыбнулась , села рядом со мной и налила себе соку из графина на столе. Хлопнув себя ладонью по лбу, я последовал ее примеру.

– Твоя мама еще не приехала? – поинтересовалась моя подруга.

– Приехала, – ответил я. – Мы решили дождаться тебя, чтобы вместе пойти к нам. Ну, точнее, это я попросил.

– Зачем? – удивилась Виолетта.

– Думал, тебе будет интересно посмотреть на лицо моей мамы, когда она увидит наш сюрприз, – удивился я. – Но если нет…

– Что ты? – рассмеялась Виолетта – Мне очень интересно! Просто…понимаешь, любой другой бы, на твоем месте, даже и не вспомнил обо мне!

– Вот как, – фыркнул я. – Ну, тогда считай меня сумасшедшим!

– Тебя послушать – захочется дружить исключительно с сумасшедшими! – веселилась моя подруга.

Тут как раз из кабинета вышли Герман, Ромальо, моя мама и Ольгитта. Две последних выглядели слегка впечатленными. А может, мне просто кажется, потому что я знаю, о чем они говорили.

– Всем доброе утро, – поздоровалась Виолетта.– Здравствуй, сеньорита Дельяно!

– Ох, здравствуй, – приветливо улыбнулась моя мама. – И, пожалуйста, называй меня просто Аврелией, хорошо?

– Ну, да, она у нас не любит, когда кто-то напоминает ей о ее возрасте, – пошутил Герман, за что получил подзатыльник от своей подруги.

По всему было заметно, что такие перебранки для них не впервой. А я, и вовсе, привык к подобному с детства. Правда, меня все равно всегда забавляли такие сцены. Вроде бы, взрослые люди, а ведут себя, как подростки! Но именно в такие минуты Герман сбрасывает маску серьезности и становится просто другом мамы, поэтому я никогда не задаю вопросов.

Виолетта же явно не привыкла к такому поведению отца и удивленно на него уставилась. Я сжал под столом ее руку, чтобы привести в чувство. Моя подруга слегка тряхнула головой, улыбнулась и произнесла:

– Ну, что? Пойдемте? Аврелия, в доме есть кое-что для вас.

– Правда? – удивилась моя мама. – Я заинтригована. Пойдемте.

Через несколько минут я отпирал дверь нашего нового дома. Виолетта стояла за моей спиной и вошла вместе со мной, когда я разобрался с замком. Вслед за нами шагнула моя мама и громко ахнула.

– Господи! – выдохнула она. – Неужели ты всю мебель расставил один, сынок?

– Разумеется, нет! – покачал головой я. – Мне помогли друзья. И вообще, если бы не Виолетта, я вряд ли смог бы что-то сделать сам!

– Не скромничай, – хихикнула моя подруга. – В конце концов, это Макси больше остальных тебе помогал!

– Ух, ты! – восхитился Герман, входя вслед за моей мамой. – Вы просто молодцы, ребята!

– Спасибо, – одновременно ответили мы с Виолеттой.

Через секунду, поняв, что говорим в один голос, мы переглянулись и дружно расхохотались. Герман, моя мама и Ромальо тоже не смогли сдержать смеха. Вот так, с весельем и юмором, мы вместе прошлись по всем комнатам, не обойдя стороной и второй этаж.

– Господи! – воскликнула мама, когда мы поднимались по лестнице. – Даже думать не хочу, каково это – тащить тяжелую мебель на такую высоту!

– Не без труда, – признался я и прыснул, вспомнив случай с ее кроватью.

– Федо, это не смешно, – шепнула мне в ухо Виолетта, словно прочитав мои мысли. – Ты мог разбиться насмерть! Знаешь, как я испугалась?!

Я удивленно уставился на подругу. Она, поняв, что сказала, внезапно покраснела и промямлила:

– То есть, я совсем не это имела в виду… Просто… просто ты мне пока еще живым нужен…

От смущения она забыла смотреть под ноги и на верхней ступеньке едва не полетела вниз. Мое сердце замерло от страха, но я успел вовремя схватить подругу за талию (уж пардон, но это рефлекс). Мы замерли, глядя друг другу в глаза. И снова дала о себе знать моя тяга к Виолетте. Снова я невольно подумал, что хочу ее поцеловать. Тем более, сейчас, когда наши губы разделяла всего какая-то пара сантиметров. Снова в животе запорхали бабочки. Снова сердцебиение участилось раза в три. А, когда руки Виолетты обхватили меня за шею, я, и вовсе, почти взлетел в небо.

Так, спокойно! Да что же это такое, в самом деле?! Как мне обуздать свои чувства?! Ладно, для начала, нужно привести в порядок голову. Ну, ее легко остудить одной мыслью: позади нас стопились люди, среди которых моя мама и ее отец. Так, хорошо, теперь осторожно отстраниться и отпустить Виолетту из объятий. Ага, вот ее руки тоже соскользнули.

– Осторожнее, – тихо произнес я, упорно не желая показывать, как мне больно прерывать физический контакт с ней.

– Вот, действительно, что за ерунда творится?! Мне трудно дотрагиваться до Виолетты и больно ее отпускать! А если, вообще, избегать всякий соприкосновений? Да одна мысль об этом уже пугает! В общем, куда ни глянь, ничего хорошего…

– Прости, – вдруг сказала моя подруга.

– Ты в порядке? – спросил я.

– Да.

– Тогда все хорошо. Пойдем.

Мы направились дальше, украдкой оглянувшись на остальных. Мама и Герман улыбались, хитро поглядывая друг на друга. Ромальо подмигнул мне из-за их спин, а у Ольгитты выступили слезы умиления.

Я отвернулся и просто повел их по коридору. Мне не хотелось смотреть на положительную реакцию взрослых и сознавать, что сама Виолетта мои чувства воспримет отрицательно. Отрицательно… Но тем не менее, как объяснить ее взгляд, когда наши лица оказались в паре сантиметров друг от друга? Как все запутанно…

====== Глава 26 ======

Вечером того же дня мы организовали небольшой праздник во дворе по случаю нашего с мамой переезда. Кроме нас, Германа, Виолетты, Ольгитты и Ромальо, пригласили еще Макси с Нати. В конце концов, ведь двое последних тоже способствовали.

Итак, я, Герман и Ромальо, втроем пожарили барбекю, а Ольгитта с моей мамой испекли огромный шоколадный торт. Часов в шесть вечера вся компания уже сидела за столом во дворе нашего с мамой дома. Было очень весело.

Мы с Виолеттой все время подшучивали над Ольгиттой и Ромальо, а те заливались краской, как влюбленные подростки. Да и Герман тоже не упускал возможности отпустить в их сторону какую-нибудь остроту. И вообще, рядом с моей мамой он как будто стал другим человеком. Менее… серьезным что ли. Я замечал это и раньше, но только теперь, узнав Германа таким, каким он был в обычной жизни, видел разницу.

Вообще, моя мама обладала поразительной способностью вызывать у Германа улыбку. Иногда он заходил в наш дом мрачнее тучи, но, увидев свою подругу, мгновенно менялся в лице. Вот так они и дружат уже много лет. Но их никогда нельзя было назвать БОЛЬШЕ, чем друзьями. Нет, они любят друг друга, но лишь как брат и сестра. Что-то вроде нас с Росанной.

Поев, я, Виолетта, Макси и Нати вышли из-за стола, а потом – поднялись в мою новую комнату.

– Фуф! – выдохнул Макси, усаживаясь на кровать. – Мне, честное слово, было как-то неуютно! Вы меня посадили прямо напротив сеньора Кастильо.

– А ему и не до тебя было, – рассмеялась Виолетта, сев рядом. – Он все время шутил.

– Да, но мне все равно было как-то не по себе! – возразил Макси. – Каждую секунду казалось, что он вот-вот на меня зыркнет, как вчера!

– Но ведь не зыркнул, – пожала плечами Нати, усаживаясь по другую сторону от него.

– Вот именно, – подхватил я, занимая оставшееся место рядом с Виолеттой. – И вообще, перестань изображать из себя труса. Или ты на самом деле боишься Германа?

– Да никого я не боюсь! – насупился Макси. – Просто неприятно. Мне даже кусок в горло не лез!

– А ты бы воды попил! – хмыкнула Нати.

– Ну, дожили! – обиделся тот. – Вместо того чтобы пожалеть своего парня, она еще и подшучивает!

Макси отвернулся от нее и скрестил руки на груди. Впрочем, его подружка почти сразу и решила эту проблему, чмокнув парня в щеку. Тот мгновенно оттаял и обнял ее.

– Кстати, – спохватилась Виолетта. – Вы заметили, что папа сегодня какой-то странный?

– Еще бы, не заметили! – фыркнул Макси. – То, что было вчера и то, что сегодня – это небо и земля!

– А как думаете, с чем это связано? – полюбопытствовала Виолетта.

– А разве не ясно? – фыркнул я. – Из-за моей мамы. Он с ней всегда такой.

– Почему? – опешила моя подруга.

– Понятия не имею, – пожал плечами я. – Меня жутко удивило то, что Герман не всегда такой. Когда он приезжает к нам, всегда вот так шутит и смеется…

– Наверное, дело в том, что сеньорита Дельяно такая позитивная, – заметила Нати. – Она мне понравилась.

– Да, мне тоже, – подхватил Макси, но осекся, потому что получил подзатыльник от своей девушки.

Мы с Виолеттой прыснули.

– Ай! За что?! – возмутился наш друг.

– А это, чтобы не говорил глупостей, хотя бы при мне! – воскликнула Нати.

– Да я же совсем не то имел в виду! – принялся оправдываться Макси, потирая затылок. – Просто сеньорита Дельяно показалась мне неплохим человеком!

– Шутка! – рассмеялась Нати и еще раз чмокнула его в щеку.

Я с улыбкой наблюдал за сценой. Нет, эти двое мне определенно нравятся! Такого заряда позитива я не получал давно! Тем временем, обняв свою девушку, Макси почему-то хитро на меня посмотрел. Так, а вот это уже непонятно. Чего это он? Я что-то не так сделал? Вроде нет. Ладно, позже разберусь.

– Ну, моя мама всем кажется хорошей, – произнес я. – А большинство тех, кто хорошо знает ее, уже давно поняли, что им не кажется. Она на самом деле замечательный человек.

Очень скоро мы решили расходиться, потому что начало темнеть. Ну, точнее, это Макси с Нати ушли. Мы с Виолеттой сели на кровати так, чтобы смотреть друг другу в глаза.

– Ну, я ведь говорил, что мы будем так же общаться, – улыбнулся я. – Вот, ты сидишь у меня в комнате и можешь сидеть еще долго.

А вот и нет, – возразила моя подруга. Все равно, мы ведь не можем болтать до глубокой ночи, как раньше.

– Ну, да, – признался я. – Согласен.

– И папа будет возмущаться, если я вернусь после того, как станет совсем темно, – добавила Виолетта.

– Не будет, – покачал головой я. – Ты ведь в соседнем доме, а не на другом конце города. И потом, неужели ты думаешь, что я позволю тебе идти в одиночку?!

– Конечно, не позволишь! – рассмеялась моя подруга и обняла меня.

Снова мне пришлось бороться со своими чувствами. Снова я обнимал Виолетту, хотя в душе бушевала буря. Снова я убеждал себя, что мы всего лишь друзья. Снова мне пришлось игнорировать бабочек в животе и мурашки по всему телу.

Но, несмотря на это, я был рад, что Виолетта рядом. Мне никто не нужен, кроме нее. Очевидно, я – однолюб, потому что с тех пор, как увидел эту девушку, перестал замечать всех остальных. И пусть, у Виолетты ко мне исключительно дружеские чувства, я никогда не перестану любить и боготворить ее. Она – самая лучшая, в чем я никогда не буду сомневаться!

Даже после того, как мы отстранились друг от друга, я продолжал идеализировать Виолетту, хотя бороться со своими чувствами мне стало куда легче. Ну, это понятно. Гораздо проще убеждать себя в том, что мы друзья, когда сердце не бьется, как бешеное, а по всему телу не бегают мурашки.

– А твоя мама не будет против того, что мы тут сидим одни? – спросила Виолетта.

– Да вряд ли, – пожал плечами я. – Она никогда меня особо не контролировала. Наверное, понимала, что мне же будет лучше учиться на собственных ошибках. Поэтому позволяла гулять до поздней ночи, разрешала оставаться ночевать у друзей…

– А как она относилась к Адель?– полюбопытствовала Виолетта.

– Обычно, – ответил я. – Сказала, что, если она мне нравится, флаг нам в руки.

– А лично они были знакомы?

– Ну, ясное дело. Я познакомил их всего через неделю отношений с Адель. Мама очень просила.

– А сам ты был знаком с родителями Адель?

– Да. И с родителями, и со старшим братом, Фабианом.

Мы помолчали немного, а затем, Виолетта вдруг неуверенно произнесла:

– Слушай, ты говорил, что никогда особо не любил Адель…

– Да я ее вообще не любил, но понял это слишком поздно, – ответил я. – Уже после разрыва, если быть точным.

– А до этого?

– До этого думал, что люблю.

Честно признаться, я не все сказал. Да, после измены Адель я понял, что не испытывал к ней настоящей любви, но какое-то чувство все равно осталось. Это самое чувство ушло, когда я встретил Виолетту. Только она одна смогла вытеснить всех и вся.

– Слушай, – вдруг смутилась моя подруга, – а у вас с Адель что-нибудь…ну… было?

Я расхохотался. Честное слово, это уже – перебор! Конечно, Виолетта может задавать мне любые вопросы, и я отвечу на них правдиво. Просто от нее такие несколько пошлые вопросы… Это уж как-то…

– Эй, что смешного? – удивилась Виолетта.

– Да ничего у меня с ней не было! – выдавил я. – За кого, в конце концов, ты меня принимаешь?!

– Шутка! – фыркнула моя подруга. – Я ведь знаю, что ты – самый благородный на свете человек!

Снова объятия, снова борьба с чувствами, снова самовнушение, снова самообман. И снова ненависть к самому себе. Да, я ненавидел самого себя за свою любовь. За безответную и безнадежную любовь…

– А что же тогда у вас было? – полюбопытствовала Виолетта, отстранившись.

– Ну, как, – пожал я плечами. – Классический случай: прогулки за ручку, поцелуйчики…

– Вы много целовались? – спросила моя подруга с какой-то странной интонацией.

Точнее сказать, эта интонация не была совсем уж странной. Виолетта говорила так же в Риме, когда увидела фотографию Лорны. Что-то необычное появилось в ее голосе. Но что? Этого я даже сейчас не могу понять. Нечто похожее на… ревность. Но ведь не может же Виолетта меня ревновать! Это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой. Нет, ревность однозначно отпадает. Так, возвращаюсь на землю… Спокойно, Федерико, спокойно! Тьфу ты, господи, я уже сам с собой говорю! Нееет, так дело не пойдет! Нужно взять свои чувства под контроль! Тем более, сейчас моя подруга ждет ответа на свой вопрос. Честного ответа.

– Ну, особой душевной близости у нас никогда не было, – произнес я, несколько смутившись. – И разговаривать было особо не о чем. Поэтому, чтобы не молчать, мы все чаще целовались. Хотя, признаться, инициатором этих поцелуев почти всегда выступала Адель.

– Это как? – опешила Виолетта.

– Да очень просто, – пожал плечами я. – Она либо сама меня целовала, либо вешалась на шею и просила, чтобы я ее поцеловал.

Виолетта скривилась. Интересно, что это с ней? Может, тема ей неприятна? Наверное, я ответил слишком откровенно. А уж после сцены с Леоном и Франческой… Вот, кто меня за язык тянул?! Разболтался тут… А Виолетте, наверное, такие подробности неприятны, в связи со всем пережитым! Однозначно! Ну, да, не ревнует же она меня к моей бывшей!

– Прости, – тихо сказал я. – Тебе эти подробности, наверное, неприятно слушать?

Виолетта помолчала, глядя на меня со странным выражением лица. Мне даже показалось, что в ее голове происходит некая борьба. Хотя, это абсурд… Ну, что там против чего может бороться? Дружеские чувства с сестринскими? Бред! Мне снова мерещится, не пойми что!

Впрочем, Виолетта тут же улыбнулась и весело произнесла:

– Все в порядке, Федо.

Ох! Вот и все. Она подтвердила, что не ревнует меня к Адель. Мне следовало бы испытать облегчение, по всем правилам, но, очевидно, любовь никаким правилам не поддается. Я, по идее, должен был обрадоваться, что не ошибся в чувствах Виолетты, но от чего же так больно?! В груди бушевала адская невыносимая боль… Я уже однажды испытывал подобные ощущения. Во время сцены неудавшегося поцелуя, если быть точным. И сейчас все было так же. В сердце как будто вцепились сотни когтей, разрывая его в клочья. Да, в тот раз, было так же невыносимо больно. Термин «разбитое сердце» – это не метафора. Нет. Это всего лишь отголосок боли.

Но, несмотря на это, я продолжаю любить Виолетту. Каждый кусочек моего истерзанного сердца тянется только к ней… Так больно осознавать, что ей это все не нужно… Очень больно. И умереть хочется… Черт, кажется, я все-таки впустил в свою душу некие ростки надежды, когда гадал, что означает поведение Виолетты. Все! Больше никаких рассуждений на эту тему! Никогда!

– Пора расходиться, Вилу, – решил я. – А то Герман, и правда, рассердится.

– Ой, верно! – спохватилась Виолетта. – Мне пора. Я приду завтра, как только проснусь, хорошо?

– Конечно.

И снова объятия. Это, признаться, нисколько не уменьшило мою боль, а только усилило. Виолетта Кастильо никогда не будет со мной! Для меня, она недостижима, как звезды…

На заднем дворе больше никого не было. Кто-то уже убрал со стола, и моя мама, очевидно, беседовала с Германом в его доме. Я проводил Виолетту до этого самого дома, улыбнулся, помахал рукой и ушел.

Я понимал, что завтра будет не легче. И послезавтра. И даже спустя долгие месяцы я буду добровольно терзать себя. Напрашивается вопрос: зачем это мне. И ответ на него есть только один: я уже не могу без Виолетты. Меня приводит в ужас одна только мысль о разлуке. И, наверное, Герман с Ромальо, называя меня мазохистом, в какой-то степени правы. Из этой ситуации нет выхода. Остается лишь терпеть боль. Но сердце мое греет мысль о том, что все это я делаю ради Виолетты. Она счастлива от того, что я рядом, а ради этого можно терпеть хоть вечность…

====== Глава 27 ======

Несколько последующих дней не отличались особым разнообразием. Мы с Виолеттой все время были вместе, чувствуя себя более уверенно у меня в комнате, а не в доме Кастильо. Каждое утро моя подруга приходила, и каждый вечер я провожал ее.

Прошло пять дней. Не изменилось решительно ничего, включая и мои чувства к Виолетте. Я по-прежнему ненавидел себя за то, что столь сильно и безнадежно влюбился. Через мою голову ежедневно проходили десятки мрачных мыслей. Мне очень хотелось однажды проснуться и понять, что я больше не люблю Виолетту. Но это невозможно. К большому сожалению.

Я продолжал бороться с самим собой, и у меня это, вроде как, даже получалось. Во всяком случае, запрещенных слов и действий пока удавалось избегать. А еще, я старался не думать о странных взглядах и интонациях Виолетты, которые время от времени все же проявлялись. Это происходило, главным образом, когда разговор заходил об Адель или когда мы случайно оказывались слишком близко друг к другу. Теперь я старался не гадать, что выражают эти взгляды, и какие чувства сквозят в этих интонациях. Просто убедил себя в том, что не разбираюсь в людях. Виолетта меня не любит! Все!

Тем не менее, сколько бы я ни убеждал себя, любовь моя от этого не ослабевала. И чувства, которые вспыхивали во мне всякий раз, когда я видел свою подругу, сполна это подтверждали. А как теплело у меня в груди, когда она улыбалась… Ее смех сопровождался музыкой в моем сердце, и это была самая лучшая мелодия на свете. Ну, а про объятия и другой, даже мимолетный, физический контакт я, вообще, молчу.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю