Текст книги "Гениальный наставник (СИ)"

Автор книги: Shaman-QueenYu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

– А теперь идём завтракать. Я был бы рад, не будь такой потребности вовсе, но это необходимость.

– А человек может быть необходимым?

– Разумеется.

Таких Сасори добавлял в коллекцию.

Позавтракав и кинув посуду в раковине, Темари мигом забыла про домашние дела и поспешила за Сасори-сенсеем, пока тот не сгинул чёрт знает куда чёрт знает на какое время. Он остановился, заметив её, почти на пороге квартиры, выглядел спокойным и готовым выслушать, и Темари сразу взяла с места в карьер:

– Мне есть что рассказать о Гааре.

Самого Гаары дома уже не было: после завтрака он сразу вернулся на крыши, как всегда, техникой обратившись в песок. Сенсей ответил на слова Темари задумчивым сосредоточенным взглядом, по которому нельзя было что-нибудь понять, и она негромко продолжила так, словно сдавала отчёт о задании. Рассказала только о самом приступе, о собственных действиях, её саму удививших, о мгновенной реакции Гаары на это – и его ошарашенном взгляде. Сасори-сенсей слушал внимательно. Темари не сбилась ни разу.

– Мы с Канкуро решили, что вы должны знать.

– Долго вы, однако, решали, – заметил он бесцветным тоном. – Ровно двадцать дней.

За эти двадцать дней случилось столько, сколько обычно не случалось за полгода. Но Сасори-сенсей за дело ругал, и Темари, нахмурившись, опустила взгляд. Отвечать что-либо не имело смысла. О произошедшем в Башне Леса Смерти она должна была доложить сразу же.

– Когда ты это сделала или собиралась сделать, ты чувствовала что-нибудь особенное? Новое, непривычное?

Темари посмотрела на сенсея и едва заметно вздрогнула: в его глазах читался ясный, необыкновенно сильный интерес. Она попробовала вспомнить тот день в подробностях. Ощущала ли она что-то особенное? Само собой, ощущала, ведь она никогда не делала так, как сделала. Сасори-сенсей наверняка понимал это и спрашивал о другом, но Темари не знала ответ и пожала плечами:

– В целом, ничего такого.

– А если не «в целом»?

Возникло чувство, что она на допросе, только теперь не учебном. Личным делиться не было желания – не говорить же Сасори-сенсею, сколь много он для них значил, – поэтому Темари ограничилась тем, что повторила уже прозвучавшее.

– И ещё кое-что, сенсей. Насчёт вчерашнего.

Это её беспокоило. Вчера Сасори-сенсей отчего-то был сильно зол, и это её напрягало: в конце концов, разузнай он о свитке, точно не стал бы молчать – тут Канкуро был прав.

– Вчера вас что-то очень разозлило, почти вывело из себя, – спокойным тоном произнесла Темари, следя за поведением наставника. – Что-то случилось в Песке?

– Вас это не касается и не коснётся.

«Значит, с Деревней это не связано? – вспыхнула надеждой приятная мысль, но почти сразу потухла: – Сасори-сенсей не из тех, кто посреди задания отвлекается на что-то стороннее».

– Ещё вопросы?

– Не имеется.

Раз Темари не получила и крохотных сведений, значит, помочь она не могла, и лучшим применением её сил пока было просто не мешать. Это успокоило. Сасори-сенсей справится. Он ушёл, назначив на вечер тренировку, и Темари, немного поразмыслив, тоже покинула квартиру: посуду всё равно мыл Канкуро. Кафе-барбекю рядом с подъездом было самым шумным местом вокруг, при этом ухитряясь сохранять уют, и там, как обычно в последние дни, обнаружилась команда Нара Шикамару.

Шикамару с ленивым выражением лица упирался в стол правым локтем и слушал сидевшего рядом наставника, пока его друзья – Яманака с Акимичи – бурно что-то обсуждали. Акимичи ещё успевал уплетать мясо, орудуя палочками, точно сенбонами. Продолжая наблюдать за вражеской командой, Темари медленно, растягивая мысль, повторила вопрос Сасори-сенсея: «Чувствовала ли я в тот момент что-то особенное?»

Много раз ей доводилось видеть, как даже в полнолуния, когда Деревня утопала в бледном мёртвом свете, Сасори-сенсей подходил к страдавшему от приступа Гааре, спрашивал что-то крайне простое и касался его лба пальцами либо ладонью. Он и в такие ночи не был рядом вечно, часто отлучался по своим делам и на почве этого, как слышала Темари, едва не разругался с Казекаге. Сама она не могла сказать сейчас, почему повела себя с Гаарой так, а не иначе.

Но помнила, что не испугалась его.

Старого страха не появилось вообще. Страх был, но был другим и заставил приблизиться к Гааре, а не убраться подальше. В ту секунду, когда он смотрел на Темари, широко распахнув глаза, он казался ей совсем не чудовищем, которым его клеймили.

Шикамару что-то проворчал, отвернувшись от сенсея к товарищам, и одна из них – Яманака Ино – задорно засмеялась. Сенсей оглядел всю команду в добродушно-растерянном недоумении и так же по-доброму усмехнулся, и Темари вдруг тоже почувствовала, что всё налаживается. В преддверии войны… всё налаживается, надо же. Несмотря на состояние Сасори-сенсея, несмотря на угрозы Листа, несмотря на отвратительный Звук… Ну не иронично ли?

Встрепенувшись, Шикамару повернул голову и посмотрел прямо на Темари. Темари нахмурилась, надменно фыркнула, крутанулась на пятках и ушла. И чего Сасори-сенсей беспокоится? Как будто она может проиграть такому слабаку, как Нара!

====== Глава 14. Ответ ======

Змеи, в зависимости от вида, охотились разными способами, но только на добычу, которую могли бы проглотить полностью, и скорпион определённо таковой был. Большую часть дня скорпионы проводили в укрытии, прячась от палящего солнца, и выходили на охоту только с наступлением ночи. Змеи же подстерегали жертву, лёжа неподвижно часами.

Хорошо замаскированный, Орочимару растянул губы в усмешке, следя за сидящим в своей комнате Сасори. С его окна открывался отличный вид на все крыши напротив; рядом не росло ни единого дерева, чтобы схорониться в его густой кроне; сам Сасори, словно дразнясь, устроился за столиком у подоконника, показывая Листу и прочим врагам, чем занимался. Спектакль… Почти все кукловоды Песка болели неодолимой тягой к постановкам; порой это их губило.

Как и планировалось, Сасори вернулся в Коноху ни с чем, не обнаружил в родной Деревне ничего, что стоило бы внимания, однако дальше всё пошло не по плану. Вместо того, чтобы расслабиться, допустив пару мыслей о победе, или потерять чутьё, которое подсказывало, где враг серьёзен, а где забавляется, Сасори удивил.

Он мог бы поблагодарить одного из своих скорпионышей. Было за что.

Усмешка слезла с лица Орочимару. Сасори оставался интересным противником, но приносил уж слишком много проблем. Конечно, убивать его было бы преступно – такие мозги абы где не валяются, – но пришла пора действовать.

Отступив, Орочимару потайной тропой вернулся в здешнее убежище, так никем из АНБУ и не найденное, и, по пути приказав Кимимаро готовиться, у себя в библиотеке написал короткое письмо в Песок: «Второй день восьмой луны».

Змея дождалась своего часа.

Прервав переписку, Сасори положил кисть на подставку тушницы, свернул уже свободный от записей свиток и посмотрел на клетчатые сёдзи. Несколько секунд ожидания – и за белой рисовой бумагой замерли тихие, уверенные кошачьи шаги. Так передвигалась только Темари. Она постучалась, и сёдзи по пазам отъехали в стороны.

– Что-то хотела? – спросил Сасори у неё сразу, как она закрыла за собой.

– Вы говорили нам подготовить план на случай… – Темари нахмурилась. Сасори кивком указал на место рядом со столиком и, когда она устроилась, получил на руки чуть потрёпанный свиток. – В ту ночь я видела немного, но учла всё, что вспомнила.

Раскрыв свиток, Сасори с мастерски равнодушным видом погрузился в чтение. Первые результаты опыта. Действия Темари в случае смерти Сасори-сенсея. Он не жаловался на воображение, и представить себя мёртвым ничего не стоило, и постепенно, штрих за штрихом, перед глазами рождалось продолжение истории. План начинался со слов: «После того, как придём в себя…» – это значило, по ним ударила бы сама смерть или же то, что унесла она именно Сасори? Сасори предпочёл бы первое.

«Или второе», – шевельнулось сомнение.

Темари считала, сначала надо вернуть в Деревню Гаару: непонятно, как тот себя поведёт, если Сасори-сенсей погибнет. К тому же, Лист должен был завести расследование, и если Темари с Канкуро оставались здесь как свидетели, им пришлось бы первым делом защитить Песок, согласовав действия с теми его ниндзя, что знали правду об экзамене. Из нескольких вариантов развития событий Темари вела ветку самых вероятных. Пока что почти всё шло хорошо.

– Свидетельствовать честно или использовать мою смерть как предлог для войны с Листом, – улыбнулся Сасори, но вскоре улыбка стёрлась.

– Если бы не было ясного приказа действовать так, а не иначе, – Темари говорила с эдакой небрежной уверенностью, – я бы выбрала честность и привела расследование к поимке убийцы.

При этом важной задачей являлась защита Песка, и Темари, давая Листу показания, ни словом не намекала на связи со Звуком. Она подчинялась приказам сверху, отчитавшись обо всём, что знала, тем, кому доверяла, и присматривала за Канкуро. Вот уж кто мог сорваться. Сасори понравилось почти всё написанное, кроме одного нюанса: если бы верхи попытались отстранить Темари с Канкуро от расследования, то нарвались бы на неподчинение, пусть даже хорошо обоснованное. Темари хотела помочь найти убийцу.

Сасори перечитал это место.

– Почему тебе так важно найти настоящего убийцу?

Он заглянул Темари в глаза. Она недоумённо нахмурилась.

– Не понимаю…

– Под настоящим убийцей ты имеешь в виду заказчика. Мой вопрос: почему тебе так важно его найти? Цель Деревни достигнута. Лист перед ней виноват.

– Потому что вы наш сенсей.

Тоном, словно объясняла нечто очевидное. Сасори медленно закрыл глаза. Медленно открыл. Причиной действий Темари получался он. Как неделю назад она с Канкуро стала причиной его собственных действий. С внешними врагами Сасори всегда прекрасно справлялся, умело вёл войну с теми, кто ещё топтал эту землю, и сомнения давно его не посещали. Эмоции давно его не посещали. Внутренние враги.

– Ты должна была ответить мне следующее. Поиск настоящего убийцы важен для Деревни, потому что убийство Акасуна Сасори – ощутимый для неё вред. Потому что одним Акасуна Сасори дело может не ограничиться. Потому что тот, кто убил одного из лучших шиноби Деревни, представляет ей серьёзную угрозу или даже бросает вызов. Потому что…

– Вы правы, сенсей, – перебила Темари, однако во взгляде её светились, словно жала костра, непокорность и несогласие. Сасори напрягся, ничем себя не выдав: трое Сабакуно перебивали его крайне редко. Хоть и не сильно, это удивило. – Вы правы, но для меня найти настоящего убийцу важно…

Замолчала.

– Договаривай, раз начала, – одними губами приказал он, неподвижный, как статуя. – Я не умею читать мысли.

Темари не дрогнула и не отвела глаз, только болезненным огнём, молнией вспыхнула в них решимость.

– Потому что вы всё изменили.

Сасори отвернулся к свитку, посмотрел на змейки его последних строк, сообщавших о казни и самого убийцы, и его хозяина. План Темари оказался довольно хорош. Многое ей было недоступно – всё-таки она рядовая, – но свои знания она применила грамотно. К тому же, Сасори верил в её самоконтроль хотя бы потому, что за годы жизни с Гаарой она не сошла с ума и не сломалась. Чувства и привязанность не сделали её дурой.

Свернув свиток, Сасори отдал его Темари:

– Переделать.

– Я не совсем поняла, в чём именно недостаток, – упрямо вздёрнула она подбородок.

«Не переделает», – понял Сасори, но не ощутил ни раздражения, ни разочарования, ни чего-либо похожего. И всё же сказал то, что было бы от него ожидаемо:

– Я не люблю повторяться.

Темари поднялась с места, попрощалась коротким кивком и ушла, не собираясь подчиняться. Когда сёдзи за ней закрылись, Сасори задумался о себе. В его мировоззрении не пошатнулось ничего, кроме убеждения, что привязанности превращают людей в недалёких болванов – не только бесполезны, но и вредны. Он шёл верной дорогой. Ошибался он только в том, что другую дорогу считал за ошибочную. Умные люди, на самом деле, останутся умными в любых условиях. Как и глупцы – глупцами.

Да и жажду мести Сасори признавал, хоть и до тех пор, пока она не затуманивала голову кровавой пеленой, не сводила к себе все мысли. То, что он почувствовал неделю назад, то, что он пришёл к Канкуро и Темари, чтобы проверить и защитить их сознания, то, что он второй раз за месяц желал Орочимару смерти так сильно, как никогда и никому до этого – было именно жаждой мести. Чувством. Эмоцией. Рождённой незримыми узами. И она не сделала Сасори глупцом. Скорее наоборот, не позволила расслабиться, дала понять, что война ещё не выиграна.

Ответ оказался таким… таким…

– Простым, – выдохнул Сасори.

Эта мысль наконец оставила, когда он нырнул в полумрак здешней забегаловки с данго. По воздуху плыл тонкий, ненавязчивый сладкий аромат. Мимолётным взглядом оценив разом всё помещение, Сасори сосредоточился на продавце, подошёл и, звякнув монетами, купил тройку шпажек с шариками. Шпажками служили сенбоны – особое предложение для ниндзя. Взгляды отдыхавших здесь джонинов покалывали спину, пока Сасори упаковывал данго, которыми угостит Сабакуно: сам он сладкое не любил.

– Юго-запад, точка B-2, – на грани тишины шепнула Анко, скользнув мимо, и, взяв с ближайшего блюдца сенбон с угощением, взмахнула им: – Отдам позже, не серчай, о-данго-сан.

Продавец на это обращение снисходительно фыркнул, и Сасори, получив здесь всё, что нужно, удалился. С Анко он не обменялся и взглядом. Подкинув в руке коробочку с купленными данго, направился домой кружным путём, якобы случайно пересёкся с Баки, тот обронил время встречи, а Сасори – место, всё быстрым, лёгким шёпотом, незаметным движением губ, и дело было сделано.

Данго Сасори положил на кухне.

Та тёмная ночь могла завершиться густым, отвратительным запахом крови, медленно холодеющим телом и очередным пониманием того, что смерть всегда будет рядом, будет неустанно преследовать, пока не отнимет всё. Канкуро привык к крови и трупам, уже перестал сочувствовать врагам, которых угораздило попасться Гааре, и всё же, когда мысли заходили о сенсее, убитом костяным клинком, этот клинок хотелось сломать и вогнать острый обломок в горло убийце.

Лично. Своими руками. Чтобы тот заплатил.

Канкуро не любил лгать своим, несмотря на то что порой приходилось, и не скрыл желания мести, обрамив его в плане аргументами и логикой.

Сасори-сенсею всё равно не понравилось.

– Месть хороша, когда разумна либо не грозит неприятными последствиями, и я больше не хочу слушать глупые вопросы.

Но как бы Канкуро ни перечитывал план, который составил по заданию сенсея, не обнаруживал в нём ничего, что было бы явной ошибкой. За окном уже стемнело и похолодало, большая часть Листа погрузилась в сон, а Канкуро размышлял. Что-то волновало и Темари, которая сидела напротив и чистила и без того чистый веер. Сасори-сенсей и её озадачил: она вышла от него будто рассерженная, хоть и было это еле заметно.

– Темари. Что по поводу твоего плана сказал Сасори-сенсей? – отложив сенбон, на котором уже не осталось шариков данго, спросил Канкуро у сестры.

– Велел переделать, потому что ему не понравились мои причины для действий, но я не буду.

– Почему? – удивился он, подняв на Темари глаза. Она отрезала:

– Потому что я принципиально с Сасори-сенсеем не согласна. К тому же, если он будет мёртв, ему ведь будет плевать, мстят за него или нет, разве не так?

– Мне иногда кажется, человек вроде него даже с того света всё выяснит, – пошутил Канкуро, тем не менее подумав, что от мести ни за что не откажется. Это был вопрос чести: того, кто тебе дорог, посмели убить – и спускать это с рук?

Конечно, нет.

Нет!

Нигде!

Куда он, чёрт побери, делся?! Темари оббежала всю квартиру, но сенсея и след простыл, было даже непонятно, как он ушёл – через окно или дверь – и куда, в какую сторону, а уж когда вернётся… Канкуро остановился в коридоре, неровно дыша скорее от волнения, чем от усталости, и Темари разделяла его состояние. Сасори-сенсей был нужен немедленно, но если он не хотел, чтобы его нашли, его и не находили. Он даже не оставил клона либо иного пути срочной связи, это было на него непохоже.

– Его нет. Я не нашла его чакры, кроме той, что в барьерах, – подошла к Канкуро Темари.

Тот раздражённо цыкнул, вдруг очень напомнив ей Сасори-сенсея, и предположил:

– Может, он обо всём знает?

– И решил сам разобраться с помехой?

– Если помеха не пошла к нему сама.

– Время поджимает. – Темари помолчала, посмотрела на окно в комнате напротив, сосредоточенно размышляя. – Идём спросим Гаару.

Тишина, поглотившая квартиру, вдруг показалась пронзительной. Темари не решалась взглянуть на Канкуро, понимая, как страшен Гаара, и всё же тот правда мог видеть, куда запропастился Сасори-сенсей. Всё, что делал Сасори-сенсей на протяжении года, должно было однажды принести плоды, так почему бы не сейчас, когда столько слов сказано?

– Идём.

Канкуро первый ринулся к окну, перемахнул через подоконник и полез наверх вместе с Темари. Гаара, как обычно, сидел на крыше, высматривая луну в небе, усыпанном звёздами, как мукой. Тишина из пронзительной превратилась в вязкую, но обстоятельства требовали действий, на трусость и жалость к себе времени не осталось.

– Гаара, – выступила вперёд Темари, следя за чакрой Гаары и Канкуро. – Не знаешь, куда ушёл Сасори-сенсей?

Лишь через секунд десять Гаара, изведя сестру и брата ожиданием, перевёл на них невыразительный взгляд и покачал головой. Канкуро снова цыкнул. Темари осмотрелась по сторонам в тщетной надежде уловить нечто, что подскажет верную дорогу, и пришла к выводу, что следует ждать. Как бы сильно ни было волнение, Темари умела держать себя в руках. Потому спокойно ввела Гаару в суть дела, готовая к любым неожиданностям.

– Кагуя Кимимаро, – протянул Сасори, словно пробуя это имя на язык.

Кабуто в длинном бледно-синем плаще стоял напротив, спрятав голову в капюшоне, и смотрел на Сасори с безмятежной покорностью, словно послушная, отлаженная кукла. Чтобы сломать её, хватило бы и капли яда, и чем дольше длилась встреча, тем сильнее крепло решение избавиться от самого источника сомнений – от ненадёжного шпиона. Кабуто подтвердил, что убийца, способный управлять собственным скелетом, был подослан Орочимару, поведал об этом убийце многое, полезное и нет, мимолётно намекнул, что подобных ему имелось ещё несколько ребят, однако во взгляде Кабуто время от времени мелькало выражение, марионеткам Сасори несвойственное. Сомнения наконец вызрели в решение.

Кабуто очень удобно стоял, бей – не хочу, и Сасори уже примерился к атаке, когда его окатила волна чакры.

– Как интересно… Можно и мне послушать?

На миг лицо Кабуто застыло в удивлении, и он резко метнулся защитить Сасори, сбежав от смертоносных объятий змеи. Орочимару, сбросив личину Макото, словно ненужную шкуру, ухмылялся с мнимым победным торжеством. Ветер поигрывал распущенными чёрными волосами, и Сасори внимательно за этим наблюдал: родной стихией Орочимару был именно Ветер. Воздух в любой момент мог приобрести остроту и разнести на куски даже скалы, что уж говорить о человеческой плоти.

– Ты следил за Кабуто?

– Разве? – вежливо отозвался Орочимару. – Я просто пришёл поблагодарить тебя. Этот юноша, которого ты подослал ко мне, и вправду очень хорош. Когда я разрабатываю новые техники, на каждую созданную уходит больше тысячи людей, а их сейчас очень сложно найти.

– Да, знакомая проблема.

– Но благодаря его медицинским способностям, – поглядел он на Кабуто, – я могу использовать одного подопытного снова и снова, так что благодарю, Сасори.

Сасори промолчал. Кабуто – воплощённая осторожность – чуть повернул к нему голову:

– Сасори-сама…

Он приказал ему, не спуская глаз с Орочимару:

– Не мешайся под ногами.

Кабуто тут же бросился прочь, и за ним понеслись четыре змеи из рукава Орочимару. Брызнула первая кровь. Подтянув к себе распечатанную куклу, Сасори отряхнул её катаны, пока отрубленные змеиные головы катились по земле. Он быстро оценил поле боя. Дома разной высоты, вплоть до шести этажей, тесно прижимались друг к другу, образуя серп, на краях которого торчали мелкие башенки. Шумели густые древесные кроны. Небо было ясным, и землю заливал свет нарождающейся луны, но и тени вдосталь. Позванивали колокольчики.

Мгновенье Сасори обождал – и молниеносно взбежал на крышу. Орочимару кинулся следом, но встретился с катанами куклы, кувырнулся назад, приземлился, сложил было печать, но зря – и отскочил от удара сбоку. Скрывшись техникой хамелеона, Сасори бил снова и снова, преследуя Орочимару, саму его тень, пытаясь зацепить ядовитыми клинками, размышляя, убить его сейчас или попозже. От боя отвлекла возня в стороне, Сасори мельком туда посмотрел, увидев, как клон Орочимару одним ударом вырубил Кабуто – тот рухнул вниз без сознания.

Ощутив, что нити чакры обрезаны, Сасори мигом восстановил их, сосредоточившись на бое с настоящим, но не упуская клона из виду. Орочимару извернулся и зашёл кукле за спину, и Сасори потянул нити на себя: взмахнув мечами, кукла развернулась и нанесла перекрёстный удар, Орочимару перекувырнулся назад и выбросил вперёд руку:

– Руки-Змеи!

Змеи схватили куклу в тиски, но мгновенье – и поверх её правого предплечья развернулся щит чакры с острыми краями, разрезал два тела, освободил, и Сасори атаковал. Орочимару играючи уходил от ударов, пока Сасори шаг за шагом гнал его в ловушку, не желая применять шедевры из коллекции. Память о краже лучшего из них ещё оставалась свежа. Свежа оставалась память обо всём.

Давешняя жажда убийства остыла, обратившись холодным стремлением убить.

Орочимару переместился на крыши, уклоняясь, а не отбиваясь – то, что надо для кунаев с верёвками, но он ухитрился уйти и отсечь их обыкновенным кунаем, которого, впрочем, тут же лишился: сталь блеснула в лунном свете и нырнула в листву. Тем временем клон Орочимару не двигался и наблюдал, Сасори наблюдал тоже. По коротком размышлении лёгким шагом скользнул к ближайшему исполинскому дереву, скрылся под защитой крон и высоты, оставил все крыши – Орочимару, распечатал вторую куклу, которую тайком послал в сторону клона.

Клон дёрнулся было помочь настоящему, но замер и обернулся кукле навстречу, прыгнул на неё, совершенно открытый, нанизал себя на отравленные зубья, и не успел Сасори удивиться, как тот расплылся белыми змеями, которые накинулись на куклу, словно желая сожрать. Орочимару ухмыльнулся, едва глянув на это, и Сасори взмахом меча заставил его изогнуться дугой и метнул иглы изо рта первой куклы. На второй висли змеи, и Сасори раздражённо шевельнул кистью: все они тут же разлетелись на части. Вокруг куклы выл ветер острее клинка.

Теперь Орочимару убегал от двух сразу. Убегал, приходилось признать, хорошо.

Но вдруг разогнался до бешеной скорости, слив ноги в подобие змеиного хвоста, устремился к укрытию Сасори, и куклы понеслись следом. Они мешали Орочимару приблизиться, возникали перед ним, мелькали сбоку, наносили провальные удары, отлично отвлекая от цели, и Сасори, продолжая дьявольскую пляску, в один прыжок переместился к крайним тонким башням. Он выпустил песок из печатей первой куклы, и тот разделился на сюрикены, что, завертевшись, полетели в цель. Орочимару без устали бегал по крышам, почти обгоняя Сасори, но чёрта с два он уступил бы. Он быстрейший шиноби Песка.

Механизмы работали почти на пределе, придётся потом их проверить.

Орочимару зигзагами пролетел по домам и вдруг оказался прямо у башни, и Сасори поспешно вскинул руку, послав тому в спину сюрикены песка, которые попали бы и в него самого, не знай он, когда пригнуться.

Он и песок пропитал ядом, особой консистенции на грани летучести.

Техника хамелеона вдруг слезла, как украденная, и Сасори отскочил назад от простого удара кулаком, перекувырнулся несколько раз, уклоняясь от кунаев. Орочимару, точно змея, зарылся под крышное покрытие, с грохотом помчавшись в атаку, чакрой прокладывая путь, и с хриплым криком вынырнул перед Сасори: распахнув рот, из которого торчала змея, а из её пасти – Кусанаги.

Сасори успел лишь скрестить предплечья, и вверх взметнулась струя крови, чёрная, словно тьма.

– Кровь.

Темари и Канкуро вздрогнули. Гаара перевёл взгляд с них на луну и невозмутимо повторил, пояснив:

– Эта ночь пахнет кровью.

Луна сияла необычно ярко, ещё не дойдя до своей полной формы, и Гаара привычно купался в этом свете, слыша эхо воя Шукаку. Доступное лишь ему бесконечное, бессмертное эхо.

– Что ты имеешь в виду? – таки подала голос Темари, напряжённая, как тетива.

Гаара предпочёл промолчать, утопая взглядом в луне. Понять предчувствия древнего песчаного духа, кровожадного, словно война, мог только его носитель. Словами это не передать.

Кусанаги звонко покатился к краю крыши, следом – и змеиная голова. Сасори задумался, почему отрезал только змею, а не саму шею Орочимару, который, целый и невредимый, стоял от него только в метре. Разделяли их марионетки, притянутые с двух сторон руками, скрещёнными наподобие блока. Орочимару втянул остаток змеи внутрь и облизнулся, как оголодавший хищник.

Сасори тут же разорвал расстояние, вцепился в Кусанаги нитями чакры, но его за рукоять перехватил Орочимару и клинком же обрезал их слитным движением. Отказавшись от борьбы за Кусанаги, Сасори техникой переместился к башне, а Орочимару отпрыгнул назад и как бы растворился в окружившем его ветре. Техника маскировки, Фуутон. Стоять в воздухе, однако, не мог ни один шиноби, если только не было адекватной поддержки, так что Сасори сложил два пальца в печать, и башню, дома и деревья быстро оплела невидимая сеть чакры – простейшая техника поиска.

Ветер задул сильнее, стал холоднее и злее. Стал громче, неприятнее перезвон колокольчиков.

Сасори вслушивался в ночь. Он ждал.

Темари вслушивалась в звенящую тишину ночи, впитывала ветер, свет луны и шелест листьев с деревьев позади дома, но причины неприятных слов Гаары так и не поняла. Возможно, ему нашептал их Шукаку? Темари заметно передёрнуло, и она поспешила прогнать эти мысли.

Ночь была несомненно плохой. Дурное предчувствие вдруг выросло в истинный страх, и Темари почти ощутила запах крови, от которого холод продрал до костей, но это оказалась иллюзия, навеянная встревоженным разумом. Канкуро рядом было не лучше.

– Нам нужен Сасори-сенсей, – мрачно напомнила Темари. – Если он и вернётся, то не на крышу. Возвращаемся.

«Эта ночь пахнет кровью», – голосом Гаары пронеслось в голове. Вспомнился и убийца.

Где Сасори-сенсей?

Темари не любила необоснованные чувства, относилась к беспочвенному страху скептически – и всё же не находила покоя. Гаара был неуловимо мрачнее обычного. Про Канкуро не стоило и говорить.

Второй день восьмой луны настал. Орочимару принюхивался к воздуху, всматривался в него, различая мельчайшие оттенки, прислушивался к звукам, скрытым за холодным звоном колокольчиков. Не слышал, однако, ничего, что стоило бы внимания, не заметил – да и, похоже, не надо было. Орочимару ухмыльнулся, оценив мастерство Сасори: «Победить его, не убивая – задача посложнее, чем просто убить его». Особенно учитывая, что Сасори был из тех, кто не умел и ненавидел сдаваться, если видел в борьбе смысл.

Не издав ни единого звука, над черепицей шагах в десяти от Орочимару замерла кукла в красной хламиде, которую ночь выкрасила в багровый. Сасори был творческой личностью. Все его куклы удивительно напоминали людей. Орочимару, казалось, ощущал в них даже чакру, хотя не взялся бы говорить точно.

Он облизнулся, заинтригованный.

Кукла заняла положение, уязвимое по всем законам битвы: очевидно, засада затаилась позади либо наверху, вне обзора человеческого глаза. Но удар спереди тоже последует, и упускать эту куклу из виду было бы большой глупостью. Орочимару посмотрел себе под ноги. Полуслепое ощущение, неясное, как муть в грязной воде… С трудом, но удалось разглядеть едва мерцавшие под лунными лучами нити чакры тоньше волоса.

«Неплохо придумано», – одобрил Орочимару и послал по невидимым ниткам свою чакру, сразу, впрочем, почувствовав, как она ухнула в пустоту, точно река – с обрыва. Сасори разорвал нити, зато безошибочно понял, где был Орочимару. Тут же послышался свист клинка сзади, Орочимару пригнулся, уйдя от атаки, провернулся кругом и отбил Кусанаги новый удар, чтобы миг спустя кувырнуться назад от трёх мечей и нескольких кунаев: кукол оказалось три, к ним добавилась и самая первая – четыре. Орочимару взял Кусанаги удобнее и атаковал.

Куклы двигались быстро, ловко, гибко, налетали, били и отлетали, чтобы напасть со спины, полить сверху сенбонами, выдохнуть яд, но Орочимару было этого мало. Он уклонялся, нападал, резал нити – и те соединялись обратно, разрывал расстояние – куклы его сокращали, окружали, как стая гиен, загоняли, словно добычу, пока он ждал настоящей атаки, незримой, с подвохом, не настолько топорной. По пути Орочимару попытался чакрой содрать с крыш паутину Сасори, но тщетно: та как приклеилась. Орочимару оставался невидим, но это чувство постепенно стиралось: Сасори его будто бы видел. Конечно, это было не так, однако отбиваться приходилось всё чаще.

Внезапно куклы бросились прочь, и Орочимару успел лишь вскинуть взгляд, как попал под ливень песчаных сюрикенов. Мгновение спустя удалось рвануться в сторону, но несколько царапин уже кровоточили, а значит, яд проник внутрь. Восстановление займёт уйму чакры, однако умирать Орочимару не хотел и с хриплым криком распахнул рот, перетекая сознанием и чакрой в новую, свежую шкуру, вылезая из старой, словно змея, сбрасывающая кожу. Слизь животворных соков покрыла тонкой плёнкой тело, целое и невредимое.

Взяв Кусанаги, Орочимару сложил печать, и вокруг него завихрился ветер, плотный, упругий, опасный, чем не невидимый щит… Оружие кукол мигом зажглось чакрой, тоже стихии Ветра. Орочимару, ухмыльнувшись, напал, решив разобраться с мелочёвкой и найти наконец кукловода. Его чакра ощущалась повсюду, словно кисель тумана, и в нём её источник терялся. Нехорошо…

Кусанаги, столкнувшись с клинком марионетки, переломил его, отсёк кукольную руку и отбил выброшенный из неё нож.

Орочимару обладал на редкость мерзкими техниками. В форме человеческой куклы их было не использовать, но такого желания и не появилось, несмотря на всю скорость, ловкость и силу, какую Орочимару показывал. Сасори внимательно за ним следил, глянул на Кабуто без сознания и позволил сломать последнюю куклу, чтобы выкатившийся из неё шар взорвался дождём ядовитых сенбонов.

Орочимару отпрыгнул подальше и вскинул перед собой руку, доской сложив пальцы: между ними застряли сенбоны. Лицо Орочимару было серьёзным. На вспомогательное мелкое оружие Сасори яда не жалел, ведь победу часто оно и приносило. Желанную, бесценную победу, которой сегодня не предвиделось: как одержать её над Орочимару, не применяя шедевры коллекции, ни идеи, ни плана ещё не было. Эта змея как нечего делать сбрасывала старую шкуру, и в этом было что-то от вечности, но слишком отвратительно выглядело.