Текст книги "Гениальный наставник (СИ)"

Автор книги: Shaman-QueenYu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

Сасори ненавидел это чувство.

Было возможно даже то, что Орочимару узнал о союзе Листа и Песка против Звука. Маловероятно, конечно, но всё-таки возможно.

Третий Хокаге, Морино Ибики и Митараши Анко, уже за столом, а не перед, глаз не спускали с Акасуна Сасори, пока он спокойным, ровным, невыразительным тоном рассказывал о последних месяцах своей жизни и отвечал на редкие вопросы. Во время переговоров Песка со Звуком Сасори был безмолвной тенью Казекаге и следовал за ним и по его приказам куда угодно, даже когда выяснил, что тот погиб.

Лист внимал каждому слову, взгляды всех троих оставались холодны, цепки и остры. Сасори держался по-деловому, спина его была пряма, взгляд – безразличен, руки – свободны, но всякий здесь понимал, что идти против Хокаге и его джонинов, обладавших кровавой, вполне заслуженной славой, будет чересчур глупо для такого, как Скорпион Красных Песков. Он продолжал говорить, не сказав ни слова лжи, только умолчав о Третьем Казекаге.

Когда уже настало четыре утра, Сасори покосился на замершего позади Гекко Хаяте и, без резких движений, вытащил свиток, полученный недавно от Кабуто.

– Совместные планы Песка и Звука, – пояснил Сасори, кладя свиток на стол. – В каком-то смысле я – связующее звено между Песком и Звуком, потому как именно мне доверили создание шпионской сети. Однако по поводу данных сведений, – Кабуто утратил доверие, – я могу сказать, что они могут быть отчасти неверны. Не думаю, что вам, господа, надо объяснять, как это работает.

Анко насмешливо фыркнула:

– Плохой из тебя разведчик, если тебе врут твои же шпионы.

– Признаю, – усмехнулся Сасори, – некоторые мои куклы заслуживают кары. Того, кто передал мне этот свиток, зовут Якуши Кабуто.

– Как мы и думали, – помрачнела Анко, и от насмешки на лице её не осталось следа. – Тот доклад Какаши, теперь это. Якуши Кабуто находился в Листе последние пять лет точно.

– Сейчас не время об этом думать, – вложив руки в карманы чёрного плаща, заметил Ибики. – Совместные планы Песка и Звука, согласно которым ваши войска должны были штурмовать Лист. Говоришь, часть сведений ложная, Акасуна?

– Только вероятно. Но вероятность достаточная.

– Вот что, – вступил в разговор Третий Хокаге. Взгляды всех собравшихся обратились к нему. – Сасори-кун, ты пришёл к нам, по словам Хаяте, сам, очевидно, с целью спасти Песок из-под гнёта Орочимару.

«И из-под твоего гнёта, старик, – про себя добавил Сасори. – По чистой логике, все мои неприятности начались с тебя… ну, и феодала Ветра».

– Так что я имею основания полагать, чтобы достичь нашей с Песком общей цели, нам придётся понять, какая часть сведений, – Хокаге посмотрел на свиток, – верна, а какая заведёт нас в ловушку. Мы можем рассчитывать на помощь Песка?

– Разумеется.

Хокаге поднял взгляд на Сасори и удовлетворённо улыбнулся.

– В ближайшие дни мы подготовим пакет секретных документов о союзе Деревни Листа и Деревни Песка. Тайо Пакура приложила к этому немало усилий. – Сасори ограничился кивком. – В таком случае, если у Песка нет возражений, Анко… Справишься, если сообщение между нашими Деревнями я поручу тебе?

– Конечно, Хокаге-сама.

Песок совсем не возражал. Но у Сасори вертелась на языке одна неплохая идея, которая отдалила бы момент, когда Орочимару всё выяснит. Она понравилась и Хокаге, и Морино, и Митараши, и даже сам главный герой оценил.

– Тогда, Хаяте, – посмотрел на него Хокаге, – до поры до времени ты мёртв. Я найду людей, которые подготовят твой труп и бросят недалеко от замка Кикё.

Выйдя из душа в одних штанах и вытирая волосы полотенцем, Сасори направился к себе. Из комнаты Канкуро и Темари доносился их негромкий разговор, и Сасори, отодвинув дверцу сёдзи, заглянул внутрь. Они оба сидели у самого окна, похоже, следя за входом в соседнее кафе-барбекю, и обернулись на звук.

Канкуро встрепенулся:

– Сасори-сенсей. С возвращением.

Он молча кивнул им, задвинул сёдзи и вернулся в свою комнату. Его не было в Листе неделю, и за это время произойти могло что угодно, потому для начала стоило проверить всё заново, шпионская сеть в помощь. Подойдя к углу, в котором спрятал подделку с Третьим Казекаге, Сасори провёл серию печатей и, присев на корточки, прикоснулся кончиками пальцев к самым краям тайника.

Что-то было не так.

Сасори нахмурился и, сосредоточив в кистях рук чакру, осторожно прощупал пространство вокруг, и скоро стало понятно, что защитную технику кто-то срывал, достаточно грубо, с мясом. Вреда эта техника не наносила, только сохраняла чакру того, кто вмешивался в её работу. Кто бы это мог быть? Выискивая ответ собственной чакрой, Сасори открыл тайник и вытащил свиток-подделку, целый и невредимый.

Пальцы ощутили знакомую чакру, и на мгновенье в голове стало пусто.

Канкуро.

Это был Канкуро.

Сасори мигом вспомнил нетронутую ткань окружавших квартиру барьеров, через которые Орочимару проник словно к себе домой. Это могло стать возможным, только если он украл чакру Гаары, Темари, Канкуро либо самого Сасори. Но если никакой кражи не было? Мир шиноби был богат на техники контроля – куклами, стихиями, людьми, их разумом и чувствами, поступками. Чего стоили те же Яманака. Разумеется, могло быть и так, что Орочимару использовал троицу Сасори.

Он стиснул зубы. Гаара, Темари и Канкуро вместе с ним увязли в этом дерьме по уши, и удивляться здесь было нечему. Сасори зациклился только на себе, вот почему упустил этот момент. Чакра Канкуро ощущалась острее раны, и Сасори погасил технику, вернул подделку в тайник, замаскировал его прежним способом. Поднялся с корточек, отошёл к столику, устроился у его края, облокотившись на самую поверхность и соединив кончики пальцев.

Орочимару мог захватить над Канкуро контроль. Сасори это очень не понравилось: чувство возникло такое, словно враг покусился на нечто, что он ценил с той же силой, что и свои шедевры. Воображение подсобило; Сасори будто вживую увидел, как Орочимару стоял над Канкуро и опутывал его паутиной из чакры, превращая в марионетку.

И эта ситуация в Песке… И кража Третьего… И сомнения в Кабуто… Вечные провокации…

Сасори недобро сузил глаза. Злость медленно вскипала в груди и подкидывала всё больше новых идей, как же убить Орочимару, но каждая из них, как ни прискорбно, заканчивалась смертью Сасори.

– Проклятье, – одними губами прошептал он.

Оставалась простая, как тапок, вероятность, что Канкуро сам лишился мозгов и полез куда не надо, и тогда по нему плачет наказание, но это не вызывало доверия. Сасори не привык к простым задачам. Не с такими врагами, как у него.

Он тихо злился, размышляя над проблемой, и не давал этой злости воли.

В комнату постучались.

– Сасори-сенсей, это я, – представился Канкуро и вошёл. – Я хотел бы по поводу…

Сасори негромко, ни на миг не повышая спокойного, безупречно ровного тона, ответил:

– Не сейчас.

Канкуро замер на несколько мгновений, но в конце концов кивнул и ушёл. Сёдзи задвинулась с едва слышным стуком.

Сасори был в бешенстве.

====== Глава 13. Любовь ======

– Не сейчас.

Только глупец бы не понял, что от бомбы, готовой взорваться, надлежит отойти. Канкуро раздумывал недолго и, кивнув Сасори-сенсею, выскользнул из его комнаты. Сёдзи сомкнулись с едва слышным стуком, и Канкуро осторожным шагом направился к себе. Всё внутри было напряжено. Случилось что-то плохое, по-настоящему плохое, а не глупая драка с генинами Листа. Может, дело в том странном свитке?

«Да нет, – не поверил Канкуро. – Тогда бы Сасори-сенсей был более… разговорчивым».

– Быстро ты, – хмыкнула Темари, когда его увидела. Он криво усмехнулся:

– М-да, – и приблизился к ней, по-прежнему сидевшей у окна.

– Что-то случилось?

Канкуро примостился возле. Ему понадобилась минута, чтобы подобрать слова, потому что он ещё никогда не видел сенсея таким. Конечно, разозлить его ничего не стоило, если знать, как именно: достаточно было серьёзно опоздать, – однако сейчас Сасори-сенсей искренне хотел кого-то убить.

– Он… зол, – произнёс Канкуро и понял, что слово выбрал неудачное. Темари чутко внимала. – В общем, как только я пришёл, он послал меня к чёрту, своим всегдашним спокойным тоном, но, понимаешь, – нахмурился он, – сенсей заставлял себя говорить спокойно.

В глазах Темари мелькнула тревога.

– И ты думаешь…

– Да. Что-то случилось в Песке.

Тревога вспыхнула ярче и погасла: её вытеснила задумчивость. Темари посмотрела на деревянную полосу подоконника, постучала по нему пальцами. Канкуро скрестил руки на груди и повернулся к окну спиной, упёршись взглядом в светлые татами. Что могло случиться в Песке столь серьёзного, что сенсей сдерживал себя до того явно?

Канкуро с трудом мог такое представить: Сасори-сенсей был человеком крайне хладнокровным.

– Но он совсем недавно заглядывал к нам. Я не заметила, чтобы он был не в себе.

– Это длилось пару секунд. Ну, положим, дольше, – поправился Канкуро, – но всё равно.

Темари, резко наклонившись, заглянула ему в глаза так, словно хотела вытрясти душу:

– Он мог просто всё узнать, – и для пущей ясности показала ему три пальца, тут же сжав кулак. Канкуро медленно покачал головой и понизил тон до шёпота:

– Не знаю. Если бы это было так, мы бы сейчас слушали, как он нами недоволен…

Тревога не давала покоя. Сасори-сенсей, каким бы наивным это ни казалось, служил для Канкуро ещё и своеобразным маркером опасности. Опасность возросла. Когда спустя минут сорок Канкуро рискнул и через тонкую щель заглянул в комнату Сасори-сенсея, тот сидел с прежним выражением лица, в прежней позе, упёршись в стол локтями и плотно сцепив пальцы в замок.

Время тянулось мучительно медленно. Канкуро, укрытый в тени, лежал на татами и вспоминал, что произошло с ним в Листе, но сделал вывод всё тот же: им с Темари и Гаарой не говорили ничего. Это было неудивительно, и тем не менее Канкуро чувствовал себя так, словно шагал по леске, протянутой над пропастью. Ведь от него и в самом деле ничего не зависело.

С шорохом отодвинулась бумажная дверца, и раздался холодный голос Гаары:

– Сасори нас собирает.

Встрепенувшись, Канкуро посмотрел на него, но увидел лишь, как тыква скрылась в коридоре. Вскоре все трое Сабакуно были в зале: двое на диване, один у двери, – и Сасори-сенсей сидел в кресле напротив. Теперь он выглядел как обычно. Таким, каким было привычно его видеть, и мерзкое волнение последних часов чуть-чуть ослабло. Спокойный Сасори-сенсей – лучше, чем злой Сасори-сенсей.

«Хотя, возможно, он притворяется. Уж на это-то каждый ниндзя способен», – помрачнел Канкуро.

– Я отсутствовал неделю, – начал Сасори-сенсей отрешённо, говоря будто бы в пустоту. – Что с вашими противниками на арене?

– Живы, целы, невредимы, – отозвалась Темари. – Я не смогла проникнуть в поместье клана Нара, но команда моего противника каждый день собирается тут совсем рядом, в кафе-барбекю. Однажды я проследила за Нара и понаблюдала его тренировку, только недолго. В целом, представление о его силе не изменилось.

В её голосе отчётливо мелькнуло презрение. Канкуро усмехнулся, поймав на себе взгляд Сасори-сенсея, и уже открыл было рот, когда внезапно заговорил Гаара.

– Учиха Саске нет в Деревне Листа. Я нашёл его среди скал к востоку от границ. Он учил технику стихии Молнии и отрабатывал тайджутсу.

– Тайджутсу, – повторил сенсей со значением.

Гаара пренебрежительно фыркнул и больше не сказал ни словечка. Сасори-сенсей, впрочем, тоже, и Канкуро посчитал, пришла его очередь. Он ничего не выяснял о противнике, которого получил на жеребьёвке; попросту не видел в этом смысла, о чём и заявил прямым текстом. Сасори-сенсей чуть склонил набок голову. Гаара снова фыркнул – дружно с Темари.

– Я не буду сражаться и сдамся, – пояснил Канкуро. – Вы ведь сами всегда говорите мне, сенсей, что кукла полезна, пока является тайной.

– Это должно смотреться естественно.

– Само собой!

– Хорошо. Если есть ещё что сказать мне, говорите. Если нет, то свободны.

Затянулось молчание, холодное, неуютное. С отчётами было покончено, но Канкуро не хотел уходить, так и не узнав, что происходит, или хотя бы не избавившись от непривычной пустоты, которой Сасори-сенсей наполнил их разговор. Ничего, казалось бы, не изменилось, ведь Скорпион Красных Песков всегда и со всеми говорил только по делу… но тогда откуда взялось ощущение, что этот холод – нечто, давным-давно позабытое?

Канкуро одёрнул себя. Случилось что-то серьёзное, настолько, что взбесило Сасори-сенсея, вот он и не хотел отвлекаться на мелочи, не стоившие его внимания.

– Сасори-сенсей! – позвал Канкуро, как раз когда тот собрался подняться, а теперь замер и расслабился, приготовившись слушать. – На первом этапе, когда был тест, этот Морино… – заговорил Канкуро о первом, что взбрело в голову. – Там было девять письменных вопросов и один устный.

Темари покосилась на него с непониманием. Почувствовал он и взгляд Гаары.

– Десятый вопрос. Морино поставил всех перед выбором… Я уже это рассказывал, – кивнул Канкуро, по неуловимым изменениям в лице сенсея поняв, что тот всё помнит и без напоминаний. – Наш ответ был ясен с самого начала. Так вот. Как бы вы ответили на десятый вопрос, будь экзамен для вас настоящим?

Канкуро и сам себе удивился, однако этот вопрос и вправду его зацепил. Темари и Гаара тоже посмотрели на Сасори-сенсея.

– Я в своих знаниях уверен, – изобразил тот недоумение, малость надменное, – так что этот десятый вопрос не был бы для меня риском. Да и тратить целый год впустую станет только дурак или трус.

– Но ведь этот вопрос предполагает работу в команде.

– Моя команда не посмела бы так меня подвести, Канкуро, – внезапно улыбнулся Сасори-сенсей, впервые за весь разговор. Вышло жутко.

– Но ведь есть вероятность, что товарищи не справятся.

– Чунин – это капитан команды, то есть он должен уметь распоряжаться её ресурсами так, чтобы достичь цели с наименьшими потерями. Думаю, Ибики вам это разъяснил. Так что я нашёл бы способ передать напарникам, как им следует ответить, и всё.

Темари встрепенулась:

– Но тогда получится, что экзамен пройдут недостойные. Из тех, кто просто списал…

– Вообще-то нет, – поспорил сенсей, оживая прямо на глазах. – Чунины-наблюдатели экзамена вышвыривали только тех, кто списывал, как дурак, позоря имя шиноби. Я не опустился бы до этого даже в двенадцать лет, а значит, не позволил бы и двум другим. К тому же… неважно, достойные или недостойные пройдут этот экзамен, настоящим экзаменатором будет жизнь. Команда полезна, лишь когда действует как единый, слаженный механизм, но чтобы такие команды сосчитать, хватит пальцев одной руки. Я предпочитаю сольную работу.

Когда говорил Сасори-сенсей, все остальные молчали. Это влияло даже на Гаару, хотя для Канкуро не было тайной, что тот обладал похожим талантом.

– Шиноби – это оружие, – обратился сенсей к прописным истинам, – и если какое-то оружие более действенно, если использовать его вместе с другим, то это, скажем так, его особенность.

Карасу и Куроари, им созданные, применялись в паре друг с другом. Было непросто ими овладеть и научиться сочетать их движения в единый танец боевого кукольного театра.

– Меня лучше использовать на одиночных заданиях.

– А как же командная работа? – полюбопытствовал Канкуро, немного подавшись вперёд, так ему хотелось ответа.

– Это база. То, чем должен владеть каждый уважающий себя ниндзя.

Команда.

Канкуро весь подобрался, точно потревоженный кот.

«Я сделаю из вас команду», – пообещал Сасори-сенсей когда-то давно, словно в другой жизни.

– Сасори-сенсей, – обратилась к нему на этот раз Темари, и Канкуро чуть-чуть удивился, заметив, как она улыбнулась. – Когда вы в последний раз работали в команде?

– Я работаю с вами. Мне хватает. И раз уж речь зашла об этом… – Сасори-сенсей посерьёзнел. Канкуро было подумал, что сейчас всё вернётся к началу, к сухим отчётам и непривычному холоду, но снова не угадал. – Есть одно правило, оно поможет выжить в тяжёлой боевой обстановке. Я мог уже говорить вам об этом, но в иной, может, несловесной форме.

Все обратились в слух. Кажется, даже Гаара.

– Используйте смерть товарища как возможность.

За этими словами слышался опыт. Взгляд Сасори-сенсея был внимательный, сосредоточенный. Канкуро не взялся бы сказать, сколько смертей видел этот взгляд.

– Если, к примеру, я погибну, вы должны прежде всего как можно лучше использовать предоставленные моей смертью возможности на пользу заданию. – Комнату медленно затянула иллюзия, ничего, впрочем, не изменившая, но те, кто посмотрел бы сюда через окно, наверняка увидели бы что-то, от правды довольно далёкое. – Если бы в ту ночь убийца от меня всё-таки избавился… Ваши действия?

Канкуро нахмурился, заставив себя не сжимать кулаки: он сразу понял, что делал бы, погибни Сасори-сенсей. Смерть всегда бродила рядом, неизменная спутница шиноби, и Канкуро за свои тринадцать лет повидал достаточно крови, чтобы не быть наивным. Какой бы силой, каким бы умом ни обладал Скорпион Красных Песков, он оставался обычным смертным человеком. За его убийство Канкуро бы мстил.

– Смерть одного из наставников команд, участвующих в экзамене. Лист бы начал расследование, – прервал молчание Гаара. – Это навело бы его на Орочимару, а затем – на Песок.

– Верно. Так как бы вы поступили?

Несколько секунд заняли размышления. Многое зависело от ситуации, от самих обстоятельств убийства. Канкуро не нравилось думать, что он бы сорвался, случись оно у него на глазах, но от правды не скроешься. Другое дело, узнай он о смерти сенсея постфактум.

– Ну, нам во всяком случае пришлось бы действовать сообща, – заметил Канкуро. – Лист бы забрал ваш труп, чтобы изучить, собрать следы чакры и прочее.

– А потом передал бы его нам, Песку, для того же самого, – подхватила Темари. – Лист бы завёл расследование и добрался бы до Орочимару, в чём мы могли бы помочь, но надо будет… – на мгновенье она замолчала, – вывести из-под подозрения Песок.

– Я бы искал убийцу и того, кто приказал ему убить вас, – с мрачной решимостью заявил Канкуро и посмотрел на крепко стиснутые-таки кулаки. Он припоминал внешность тогдашнего убийцы: ростом он был ниже Сасори-сенсея, с длинными светлыми волосами и костями, острыми, словно клинки.

– Я тоже, – вдруг присоединился Гаара. Голос его был тих, но тоже наполнен решимостью. Странные для Гаары интонации. – Ты способен победить меня. Было бы интересно сразиться с тем, кто убьёт тебя.

– Вот как.

Темари, сложив руки на груди, закинула ногу на ногу, опёрлась о спинку дивана и с заметной неохотой произнесла:

– Нас вынудят стать частью расследования, так что я бы выступила в качестве свидетеля, а там уже как ситуация сложится.

– Мы слишком мало знаем, – сказал Канкуро то, что давно рвалось с языка, – и я связался бы с Чиё-сама, чтобы разузнать подробности. Или бы нам велели возвращаться в Песок, чтобы вывести из-под угрозы. Якобы.

Сасори-сенсей их внимательно выслушал, не изменившись в лице, и Канкуро в очередной раз подумал, что размышления о собственной смерти, без шуток, всерьёз, принимая неизбежное, вёл так или иначе каждый шиноби. Хотя до этого приходилось дорасти: покидая стены Академии с хитай-ате в руке, новоиспечённые генины, как правило, ещё не понимали всего смысла слова «смерть». Канкуро, Темари и несколько других стали исключением, но однажды остальные с ними сровняются.

– Вы сказали, что сделали бы в случае моего убийства, – негромко протянул Сасори-сенсей, – но какое из ваших действий принесло бы пользу вашему заданию?

Заданию разрушить Скрытый Лист?

– Подумайте об этом на досуге. Составьте нормальный план. Начальные условия следующие: моя смерть, выжившие вы, отступивший убийца и то, что Лист знает о моей смерти.

Сасори-сенсей поднялся и направился прочь. Канкуро не сводил с него глаз, вдруг ярко представив возможный конец той тёмной ночи. Очень им всем знакомый густой, отвратительный запах крови, медленно холодеющее тело, покинутое жизнью…

Очередное понимание того, как безусловна, необратима смерть.

Не спеша переодевшись в пижаму, он сплёл пальцы в печать, и его тело покрыл тонкий слой чакры, скрыв техникой хамелеона. Небо уже усеяли звёзды, и Темари с Канкуро должны были спать. С этой мыслью Сасори вышагнул из комнаты и, не закрыв её сёдзи, бесшумно переместился к соседним. Он не знал, насколько затянется опыт, который он сегодня затеял, но игра стоила свеч. Сасори хотел посмотреть на собственную реакцию. Вскрыть собственную душу и понять, что делать с тем, что увидит.

– Темари, – послышался из комнаты негромкий голос Канкуро. – Если бы Сасори-сенсей действительно был убит, что бы ты сделала?

Сасори не желал лишний раз применять чакру, потому заглянул внутрь, осторожно приникнув к щели между бумажными дверцами. Обзор открывался плохой, но достаточный, чтобы понять, что Темари с Канкуро уже устроились спать: виднелись нижние края футонов.

– Меня больше волнует, что бы сделал Гаара.

– Гаара?

– Слушай… Помнишь Башню Леса Смерти? – Темари говорила задумчиво. – Гаара непредсказуем. Когда во второй день ты ушёл отнести посуду на кухню, с Гаарой случился приступ. Ты знаешь, как это происходит.

Приступ? Сасори нахмурился, мигом представив, как это было. Когда на Гаару накатывало, он не сдерживал стоны и почти рычал, сдавливая в руках голову, как будто под пытками. Гаара мог силой воли погасить боль и самостоятельно взять себя в руки, но это давалось ему с трудом и было, опять же, непредсказуемо. Усмирять его быстрее и безболезненнее умели немногие.

– Возможно, приступ случился потому, что мы поговорили о Сасори-сенсее. – Тон Темари потяжелел. – Но и прекратился он по той же причине.

– Ты это о чём? – растерянно пробормотал Канкуро, похоже, ошарашенный.

– Я попробовала сделать так, как делал сенсей в таких ситуациях.

– Что?!

– Но я не применяла техники, – пошевелилась Темари, шурша одеялом. – Я просто… прикоснулась к его лбу пальцами, и Гаара… успокоился. Мгновенно.

Последнее слово она прошептала, словно боялась его. Сасори отстранился от сёдзи. Услышанное было неожиданно. Получается, успокаивающий эффект оказывала не только техника, но даже используемый жест? Темари справилась, не применив чакры. Это надлежало проверить. Это…

– Это же… – Канкуро судорожно, быстро продолжил: – Это, это же важно. Сасори-сенсей должен знать!.. – вскочил он с футона, отбросив одеяло. – Это спасёт Гаару…

И осёкся, видимо, сам удивившись. Сасори поджал губы. Его команда катилась к чертям вместе с ним во главе. Однако думать об этом можно было вечно, а обстоятельства раскрылись серьёзные.

– Не надо, Канкуро, – встала и Темари, но тот развернулся и пошёл к дверям. Сасори отступил в угол коридора, как она нетерпеливо заявила: – Канкуро, завтра я сама ему расскажу. Тебя там не было. К тому же, он послал тебя к чёрту, когда ты пришёл к нему поговорить.

– Но!..

– Обстановка с экзаменом его довела. Ты же видишь. Сейчас не будем его беспокоить.

По мнению Сасори, стоило бы. Конечно, это бы лишило его сна, но такие сведения были ценнее ничтожных человеческих потребностей. В лекарстве, которое использовал Сасори, скрывалось что-то ещё, им упущенное. Что-то, помогавшее так быстро и мощно, что не понадобилась и чакра. Канкуро был прав. Это могло принести пользу Гааре.

И Темари не испугалась его, несмотря на риск. Она стала сильнее.

Дверцы сёдзи так и не открылись. Канкуро и Темари вернулись в постели. Сасори упорядочил в голове новые знания, но не торопился возвращаться к себе: предстояло ещё одно дело. Помимо того, что Гаара оказался восприимчив к жестам, того, что Канкуро пожелал спасти его, того, что Темари проявила о Сасори заботу, на его взгляд неуместную, предстояло разобраться с важной проблемой по имени Орочимару.

– Слушай, Темари, – снова заговорил Канкуро. – Когда мы станем чунинами, и Сасори-сенсей больше не будет нашим наставником…

– Ну, есть вероятность, что мы перестанем общаться.

– Эй! Я не хочу этого!

– Тогда не становись чунином.

Завязалась несерьёзная перепалка, и Сасори, притаившись в углу рядом с сёдзи, терпеливо, неохотно ждал тишины. Темари, Канкуро и Гаара были большими детьми, чем он в их возрасте: сказывалось влияние эпохи. И всё же Сасори, давно за ними наблюдая, знал, на что они способны; они ни разу его не разочаровывали. Бывало, конечно, что сердили и отбывали затем наказание, но до решения бросить работу с ними не доводили. Сасори позволил им приблизиться, уверенный, так легче следить за их развитием, за внутренней ситуацией, и вышло так, как вышло.

Он хотел бы продолжать думать, что привязанности – бесполезны.

Не получалось.

Обманывать себя, не разобравшись в проблеме, было такой же глупостью, как лезть без защиты под вражеский удар.

Сасори надолго погрузился в размышления, следя за Темари и Канкуро, не вслушиваясь в их разговор. Спустя час тишина стала заметной. Невесомой тенью отделившись от стены, Сасори крадучись подошёл к дверцам сёдзи, раскрыл их с едва слышным шорохом и приблизился к Канкуро, лежавшему в обнимку с одеялом. Он спал спокойно и безмятежно. Такое редко бывало после бесед о Гааре. То же, пожалуй, касалось и Темари.

Чакра охватила кисть руки, как перчатка, и Сасори, присев в изголовье футона на корточки, поднёс ладонь к голове Канкуро. Краска на его лице смазалась, завтра он будет её обновлять. Стоило представить, как эту краску руками Канкуро наносил Орочимару, и в груди зашевелилась злость, уже было остывшая – словно поворошили угли, будя затихшее пламя, возвращая к жизни яркие, жгучие красные искры.

Тщательно контролируя чакру, Сасори спрятал в сознании Канкуро маленькую печать. Эта печать разделилась на тонкие волокна; каждое из них втекло в ткань чужого разума, словно бы слившись с ним воедино, и образовало собою прозрачный, точно кристалл, узор. Иероглиф «искать». Чакра Сасори помнила чакру Орочимару. Если печать – безвредная, маленькая – обнаружит её, Сасори сразу об этом узнает.

То же он проделал и с Темари, понимая, что по-хорошему следовало этим заняться ещё в самом начале. Но в самом начале он о многом не знал. Орочимару посчитал Гаару, Темари и Канкуро бесполезными как рычаги давления, потому что Сасори и сам так считал.

А теперь они были в опасности.

Возвращаясь, он замер на пороге своей комнаты у раскрытых сёдзи, не убрав руку с деревянной обводки одной из них. В тот раз Гаара снёс песком двери и вышвырнул вон костяного убийцу, следом вбежали вооружённые Темари и Канкуро – обычное поведение для ниндзя, воспитанных им, Скорпионом. Та ночь оказалась единственной: убийца больше не появился, то ли выполнив задачу, на него возложенную, то ли наказанный за провал.

Сасори задвинул сёдзи.

Настало время и для проверки. Свет утреннего солнца отвоёвывал дом за домом, и ночь отступала в углы и переулки, сдавая позиции дню. Ветер, ещё не прогретый, хранил прохладу, когда Сасори ступил на плоскую каменную крышу, на самом краю которой сидел Гаара. Подходить к нему не пришлось: он сам поднялся на ноги и сделал к Сасори несколько шагов. Сасори за ним наблюдал, скрывая, как внимателен.

И уже протянул было руку коснуться лба Гаары, так, как делал всегда, только на сей раз без чакры – но тот вдруг произнёс:

– Яшамару.

Сасори застыл. Гаара смотрел на него с задумчивым спокойствием и ожиданием.

– Ты поступишь как он?

Яшамару состоял в медицинском взводе АНБУ, входил в личную гвардию Казекаге и воспитывал Гаару первые его шесть лет, будучи его дядей. Редко, но Сасори случалось выполнять с ним разные задания. Это привело только к тому, что они оба попросили Казекаге не давать им общей работы: они не ладили, шли разными путями, много спорили и из-за этого порой срывали сроки. Сойтись удалось, пожалуй, лишь однажды – когда и Сасори, и Яшамару оба смотрели на Казекаге, принимавшего их отчёт, с молчаливым презрением.

Сасори не знал, лишь догадывался, что именно Яшамару сделал Гааре, и поначалу не мог ответить.

В конце концов выбрал правду:

– Не понимаю, о чём ты. Почему ты о нём вспомнил?

– Любовь.

Сасори взглянул на иероглиф, шрамом выбитый на лбу у Гаары, нахмурился и неохотно повторил:

– Не понимаю, о чём ты.

Ветер засвистел, взметнув над крышей пыль, зашумели кругом кроны деревьев. Сасори померещилась слежка, но это ощущение смыла чакра Шукаку, окатившая подобно потоку воды – Гаара приподнял уголки губ, показал зубы и, стиснув их так, что улыбка обратилась оскалом, безумно почти выкрикнул:

– Когда мне было шесть лет, Яшамару стал первым человеком, который попытался убить меня по приказу отца!

Сасори не испытывал к Расе ни приятия, ни уважения, но внезапно вместо безразличия был готов его возненавидеть. Тогда было велено увести жителей и приготовиться к битве с Шукаку. Так вот что скрывала та лунная ночь… Яшамару погиб самым первым, бросив Гаару в вихрь безумия, и теперь этот ребёнок, уже двенадцати лет, смотрел на Сасори взглядом, полным тьмы. Сасори за всю жизнь перевидал немало подобных взглядов, но, пожалуй, впервые ему оказалось не всё равно.

Он не желал видеть это безумие. Отчётливо желал изменить эту картину, использовать другие краски, и было непонятно, как относиться к столь живым порывам: он до сих пор стоял на перепутье и не смел сделать шаг ни в одну из сторон. Понимал лишь, что молча развернуться и уйти будет трусливым бегством, а это неприемлемо.

Любовь.

Глупейшее чувство из всех возможных.

– Я не поступлю как Яшамару, – наконец ответил Сасори, не зная, правду ли говорит.

Гаара от души ненавидел людей, подобных Четвёртому Казекаге, а Сасори был именно этой породы. Иначе создать человеческих кукол не сумел бы даже такой гений, как он. Настроение испортилось окончательно.

Безумие гасло в глазах Гаары, спокойствие к нему возвращалось. Он поверил. Сасори размышлял, как повёл бы себя, встань перед ним выбор между искусством и людьми. Впрочем, почти сразу понял, что покинул бы Деревню, пропал бы без вести или прикинулся бы мёртвым. Этот вариант был давно проработан, и Сасори мог обратиться к нему чуть ли не в любой день: в конце концов, Раса погиб. Гаара, Темари и Канкуро тогда останутся одни друг у друга.

– Сасори, – снова позвал Гаара. – Ты меня лечишь.

Взгляд его был как прежде задумчив.

– Ты мог бы обучить этой технике одного из врачей и поручить ему всё остальное.

Чего Гаара добивался? Что он хотел услышать? Сасори в самом начале, год назад, когда только стал наставником, думал об ирьёнине-помощнике, но сообразил, что идея дохлая: во-первых, никто не согласится, во-вторых, если согласится и умрёт, проблемы Сасори обеспечены, в-третьих, врачей, способных работать с разумом на его уровне, в Песке просто-напросто нет, а учить ещё кого-то, кроме Сабакуно, не возникло желания. Так он Гааре и ответил.