Текст книги "Осколки. Книга 2 (СИ)"

Когда Чарли пришла в особняк на холме, она была потрясена тем, как это некогда мрачное и унылое место теперь преобразилось. Из прихожей и гостиной Тэсс выгребла весь мусор и вымыла пол. На фортепиано, на котором когда-то играла Чарли, стояла ваза с букетом красивых бумажных лилий. Чарли и понятия не имела, что у Тэсс есть способности к оригами.

– В основном я жила на втором этаже, – сказала Тэсс. – Из-за нескольких разбитых окон на первом этаже холодно и сыро, особенно в такую погоду, как сейчас. Но я все равно убралась здесь и попыталась украсить это место. Мне ведь больше нечем было заняться, вот я и погрузилась в уборку, чтобы ни о чем не думать.

– А балет? Ты не танцевала, пока жила здесь?

– Нет, ни разу, – Тэсс покачала головой. – Мне почему-то совсем не хотелось танцевать.

Чарли понимающе кивнула. В то время, что Тэсс не было рядом, ее тоже оставило вдохновение, и она ни разу не притронулась к гитаре.

Они поднялись на второй этаж по лестнице, которая теперь выглядела почти как новенькая. Чарли не уставала выказывать свое восхищение способностью Тэсс наводить уют.

– Говорю же, мне просто нечем было заняться, – отмахнулась смутившаяся Тэсс. – Идем, я покажу тебе свою спальню. Только света там по-прежнему нет. Джозеф не смог починить проводку, она слишком отсырела. А новую еще не привезли. Поэтому тебе придется подождать, пока я зажгу свечи.

Они зашли в спальню, где ночевали в тот последний раз перед тем, как все случилось. В ту ночь, когда Чарли вспомнила про свои отношения с Дженни. Даже в темноте Чарли обратила внимание, что комната преобразилась, а когда Тэсс зажгла расставленные по всей спальне свечи, Чарли ахнула от восхищения. Ей казалось, что она перенеслась на пару столетий назад во времени, в те дни, когда эта комната была еще совсем новой, роскошной и вместе с тем уютной. Чарли с трудом узнавала это место.

– Ты что, поклеила новые обои? – воскликнула она, подходя к стене и касаясь ее кончиками пальцев.

– Ну… В общем, да. Но мне помогал Джозеф. Очень сильно помогал. По правде говоря, я только мазала рулоны клеем, подавала их ему и придерживала. Вместе мы за два дня оклеили всю спальню.

– Это невероятно! – восхитилась Чарли, испытав еще один прилив благодарности Джозефу за то, что тот не бросил Тэсс и помог ей обустроиться в новом доме. Все-таки этот старик не так уж бесполезен, как Чарли казалось раньше. – А кровать, что ты сделала с кроватью? Почему она выглядит такой новой?

– Да ничего особенного. Постирала постельное белье и балдахин. Теперь он кажется более зеленым. Заодно я постирала и шторы, – Тэсс махнула рукой на окна и усмехнулась: – В них было столько пыли, что я чуть не задохнулась, пока снимала их. Ты бы видела меня в тот момент! Я была похожа на трубочиста.

Чарли улыбнулась, ощутив волну внезапно захлестнувшей ее нежности. Она сожалела обо всех моментах из жизни Тэсс, которые пропустила. Обо всех тех днях и часах, что ее не было рядом.

– Вижу, трельяж ты тоже привела в порядок, – Чарли подошла к нему и посмотрела в зеркало, которое теперь было чистым и сверкающим.

– Да просто пыль протерла и выбросила старые флаконы из ящичков. Теперь там лежат кое-какие мои вещи…

Чарли опустила глаза на поверхность туалетного столика и увидела плеер с дисками, которые Тэсс забрала с собой из маячного домика.

– Прости, что взяла их без спроса, – тихо проговорила Тэсс, заметив, куда смотрит Чарли.

– Ну что ты… Это больше твои диски, чем мои, – вздохнула Чарли. – Я все равно не люблю слушать саму себя.

– А я обожаю слушать твои диски, – Тэсс подошла к Чарли и крепко обняла ее сзади. – Но мне очень не хватало твоего живого исполнения. С ним ничто не может сравниться. Пока я была здесь… я жила только мечтой о том дне, когда ты снова будешь играть для меня и петь.

– Жаль, что я не взяла с собой гитару. Я бы спела тебе серенаду, чтобы ты простила меня за мое идиотское поведение, – улыбнулась Чарли.

– У тебя еще будет такая возможность. Ведь скоро я… смогу вернуться домой? – голос Тэсс прозвучал неуверенно, вопросительно, словно она сомневалась, что Чарли пустит ее на маяк.

– Если хочешь, – пробормотала Чарли. – У тебя здесь теперь такие шикарные апартаменты, ты вложила в них столько труда… Ты уверена, что хочешь вернуться на маяк?

– Конечно хочу, Чарли. Я просто хочу быть там, где ты.

– Ну… хорошо. Хорошо, – Чарли смутилась и несколько мгновений стояла, не двигаясь, не поднимая глаз, чтобы не видеть их с Тэсс отражение в зеркале.

– Хочешь есть? – спросила вдруг Тэсс. – Я могу приготовить нам чай. Осталось еще овсяное печенье, которое я пекла сегодня утром.

– Хочу, но только… как же ты готовишь? Ведь здесь же нет электричества.

– Очень просто. Здесь есть дровяная печь. Пойдем, я покажу тебе, – Тэсс взяла Чарли за руку и потянула за собой. – На ней еда получается еще вкуснее, чем на нашей электрической плитке.

– А где ты берешь дрова? – Чарли не уставала удивляться. Перед ней открывалась новая сторона Тэсс, которую Чарли до этого не знала. И рядом с этой уверенной и всезнающей Тэсс Чарли сама начинала чувствовать себя беспомощным ребенком. Эта Тэсс была взрослой, рассудительной, она могла справляться с бытовыми трудностями и ничего не боялась. Чарли была уверена, что окажись она сама в таком доме, она бы умерла от голода и холода. Ну, или от страха перед привидениями в дверных проемах и темных углах. А Тэсс оказалась такой самостоятельной и взрослой, что это смущало Чарли. Смущало и восхищало одновременно.

– Дрова мне приносит Джозеф, – пояснила Тэсс. – А печь я разжигаю сама. От нее в доме сразу становится теплее и уютнее. А еда, приготовленная на живом огне, имеет совсем другой вкус. Тебе понравится!

А потом они спустились на кухню, где Тэсс ловко разожгла огонь в плите и поставила чайник. Дрова уютно затрещали, а в помещении сразу стало ощутимо теплее, настолько, что даже Чарли наконец-то сняла свою куртку, оставшись в одной вязаной кофте и шарфе.

Тэсс приготовила ароматный чай с корицей и имбирем, тот самый, который они с Чарли так любили после наступления холодов. Они пили чай, сидя за деревянным столиком, хрустели печеньем и наслаждались теплом, исходящим от печи. Чарли казалось, что тепло наполняет все ее тело, она ощущала приятное легкое покалывание, словно жизнь возвращалась к ней. Чарли даже начало казаться, что температура ее тела повысилась, как будто она вновь была живой. И вовсе не дровяная печь и горячий чай были тому причиной.

После чаепития они неохотно покинули теплую кухню и поднялись в спальню.

– Здесь по ночам довольно холодно, – предупредила Тэсс. – Но под двумя толстыми одеялами можно согреться. А если… мы будем спать вдвоем, то нам должно быть еще теплее.

После этих слов обе девушки смущенно потоптались на месте, а потом Тэсс разобрала постель и открыла шкаф, чтобы переодеться. Чарли отвернулась, живо вспомнив тот момент, когда Тэсс переодевалась в балетную одежду, а Чарли уставилась на нее и смотрела так неприлично долго. В этот же раз Чарли сразу забралась под одеяло и повернулась на другой бок, чтобы ничего не видеть.

«Должны ли мы вообще спать в одной кровати? – спросила себя Чарли, и ее внутренний голос прозвучал как-то нервно. – Не слишком ли это… странно?».

Но стоило Чарли вспомнить все те ночи, когда она машинально искала Тэсс в своей постели, но натыкалась лишь на холодные простыни, как ее сомнения рассеивались.

«Нет, это не странно. И в этом нет ничего неправильного. Обнять Тэсс, чтобы она заснула спокойно, что в этом может быть плохого?».

Тэсс переоделась в свою теплую пижаму, надев поверх еще и шерстяную кофту, потушила большую часть свечей, оставив только две на прикроватной тумбочке, и забралась под одеяло к Чарли. Девочка немного дрожала, и руки ее были ледяными. Чарли нашла их под одеялом и взяла в свои ладони, чтобы немного согреть. Тэсс счастливо улыбнулась. Глаза ее блестели в полумраке, и в их глубине горел желтоватый свет от свечей, словно жаркое пламя посреди голубого льда. Чарли смотрела в ее глаза и понимала, что в этой битве она проиграла, все ее способности сопротивляться этому огню были утрачены.

Когда руки Тэсс немного потеплели, она подползла к Чарли ближе и обняла ее, уткнувшись носом девушке в грудь. В этой позе Тэсс всегда спокойнее всего засыпала раньше, потому что чувствовала себя защищенной.

– И все-таки, Чарли… – прошептала девочка. – Почему ты передумала? Когда мы виделись в последний раз, ты смотрела на меня так холодно, что мне казалось – ты ненавидишь меня. Я проклинала себя за то, что осмелилась поцеловать тебя. Почему твое отношение ко всему этому изменилось за две недели?

Чарли ждала этого вопроса и боялась его, потому что так и не придумала, что на него ответить. Она вздохнула:

– Ну… наверное, у меня просто появилась возможность все как следует обдумать в одиночестве. К тому же, я поняла, как сильно скучаю по тебе. Поняла, как жестоко я с тобой поступила.

– А ты… ты ничего не вспомнила? Про нас?

Чарли затаила дыхание. Этого вопроса она не ожидала, поэтому от него ей стало еще страшнее. Чарли так и не успела подготовиться к тому, что ей придется лгать Тэсс.

«Это ради нее, – сказала себе Чарли. – Ради ее блага она не должна ни о чем догадываться».

– Нет, я ничего не вспомнила, – ответила Чарли. – А ты?

– Я тоже ничего, – с грустью ответила Тэсс и добавила: – Про нас. Но зато я вспомнила своих родителей.

– Правда? – обрадовалась Чарли. – Что же ты молчала? Это же так здорово!

– Да, – отозвалась Тэсс по-прежнему невесело. – Это здорово.

– В чем дело? Ты вспомнила что-то плохое? – встревожилась Чарли.

– Нет-нет. Нет. Мои родители были очень хорошими. И они очень любили меня. Нам было хорошо жить втроем. У моего папы была своя автомастерская, он был милым, тихим и добрым человеком. А мама… она нигде не работала, только ходила в школу танцев, потому что мечтала в моем возрасте стать балериной, но не смогла из-за аномально широкой стопы.

Что-то кольнуло у Чарли в мозгу, всего на мгновение. Чарли нахмурилась. Ей казалось, что все это она уже слышала. Ощущение дежа-вю было очень отчетливым, даже навязчивым.

«Тэсс уже когда-то рассказывала мне про своих родителей, – догадалась Чарли. – Только и всего. Возможно, еще немного, и я сама их вспомню».

– Но почему же эти воспоминания тебя расстроили? – спросила Чарли, пытаясь отмахнуться от дежа-вю.

– Потому что… – Тэсс тяжело вздохнула. – Я поняла, как сильно скучаю по ним. Мне не хватает моей веселой мамы, ее смеха, не хватает того, как она обнимала меня и поправляла мои слишком пушистые волосы. Я всегда сердилась на нее за это. Я не любила, чтобы мою прическу поправляли… И я очень скучаю по папе. Он всегда замечал, если меня что-то тревожило. И всегда умел найти нужные слова, чтобы меня утешить. С ним можно было поговорить о чем угодно, до тех пор пока он не начинал скучать и переводить тему на свои любимые автомобили, – Тэсс усмехнулась, и от этой усмешки у Чарли сжалось все в груди.

Она крепче прижала девочку к себе.

– Ох, Тэсс… Мне так жаль, – Чарли не знала, что сказать. Ощущение беспомощности и обиды на несправедливость этого мира нахлынуло на нее с новой силой.

– Мне было так одиноко здесь. Я вспомнила своих родителей и осознала, что никогда больше их не увижу. И тебя тоже рядом не было. Я чувствовала себя самым одиноким созданием во всей Вселенной.

– Прости меня, Тэсс, – прошептала Чарли. – Мне так жаль, что меня не было рядом с тобой в тот момент. Я должна была прийти к тебе раньше. Я вообще не должна была тебя оставлять.

– Ничего, Чарли. Перестань уже обвинять себя. У всего есть свои положительные стороны. Если бы мы не расстались на какое-то время, ты бы, возможно, так и не… признала, что тоже что-то чувствуешь ко мне, – смущенно закончила Тэсс.

– Да, – выдохнула Чарли. – Я, видимо, из тех, кто начинает ценить что-то, только когда теряет это.

– Меня ты больше не потеряешь, – Чарли услышала в голосе Тэсс улыбку. – Я теперь от тебя не отстану. Прилипну к тебе, и все тут. Так просто ты от меня не избавишься.

Чарли рассмеялась.

– Можешь прицепиться ко мне как следует, я не против.

Какое-то время они смеялись друг над другом, а потом поговорили еще немного про родителей Тэсс. В голосе девочки уже не было такой печали, словно постепенно она смирялась с тем, что не всех, кто нам так дорог, можно увидеть и обнять.

– Все равно мне легче, чем им, – рассуждала Тэсс. – Я, по крайней мере, знаю, что они живы и здоровы, что они где-то на Земле. А они… они думают, что меня больше нет. Им, наверное, очень тяжело. Если бы только они знали, что я есть… Что у меня все хорошо. Что у меня есть ты, и ничего плохого со мной уже не может случиться.

– Тэсс… Я думаю, в глубине души твои родители знают, что ты есть. Что ты не ушла от них навсегда. Когда мы теряем кого-то на Земле, в глубине души мы всегда знаем, что увидим его снова. Любовь продолжает связывать нас друг с другом. Потому что она никогда не умирает.

«Иначе я не пошла бы сюда за тобой. Я просто хотела увидеть тебя снова, Тэсс. Я знала, что ты есть».

– Спасибо, Чарли. Я буду верить, что мы с ними еще встретимся. Мне просто придется подождать их.

«Как ты подождала меня», – подумала Чарли, но вслух, конечно же, ничего не сказала.

Они помолчали какое-то время, а потом Чарли спросила:

– А как твои кошмары? Часто тебя мучили?

– В последнее время… да, – Тэсс снова вздохнула. – В первую неделю их вообще не было, потому что я была увлечена переездом и не думала ни о чем таком. Я даже обрадовалась, что они навсегда закончились. Мне казалось, что я смогла справиться со всем этим… Но в последнюю неделю все вернулось. Он снова начал сниться мне. А тут я как раз вспомнила своих родителей, и мне стало еще тяжелее со всем справляться. Неделю я пыталась быть сильной, но кошмары мучили меня каждую ночь, тоска по родителям и по тебе высасывала из меня все силы. Поэтому сегодня вечером я… сдалась и пошла к тебе в надежде, что ты простишь меня и пустишь обратно.

– А я шла к тебе в надежде, что ты простишь меня и вернешься обратно.

– Чарли… я не могу без тебя. Прости, но я действительно не могу.

– Я знаю. Теперь все хорошо, – Чарли осторожно погладила Тэсс по волосам, как всегда делала раньше. – Пока мы вместе, ничего плохого с нами не случится. Мы справимся со всеми нашими кошмарами из прошлого, вернем нашу память. Обещаю.

– И ты говоришь это и даже не добавляешь «наверное»? – Тэсс тихонько усмехнулась.

– На этот раз я точно уверена, Тэсс, – Чарли улыбнулась. – А теперь давай уже спать. Свечи догорают…

Они полежали молча какое-то время, одна из свечей потухла, и осталась только одна. А потом Тэсс вдруг спросила:

– Чарли… а может, ты еще разок меня поцелуешь?

– Тэсс! – Чарли мгновенно напряглась и смутилась. – Давай спи уже! Нечего тут думать о… о всяком!

– Ну, может, тогда завтра еще поцелуешь?

– Тэсс! Завтра видно будет. Спи!

– Слушаюсь, – Тэсс тихонько хихикнула. – Но завтра ты меня обязательно поцелуешь. Ты обещала.

– Хорошо, только успокойся и спи! – шикнула смущенная Чарли и только потом сообразила, что ничего она не обещала. Тэсс перехитрила ее! А теперь уже поздно, потому что теперь она действительно пообещала.

Тэсс продолжала тихонько хихикать, а Чарли вздохнула и улыбнулась.

– Ты маленькая чертовка, вот ты кто.

– Попалась, – Тэсс прижалась к ней крепче, и Чарли отчетливее ощутила ее тепло. Такое хрупкое и дорогое тепло.

«Конечно, я тебя поцелую. Куда же я денусь теперь от тебя? Ты поймала меня, Тэсс… Поймала меня».

========== Тэсс. Осколок № 3 ==========

Бывают такие люди, про которых сразу думаешь: «Этот человек должен быть в моей жизни. Он должен остаться в ней и никогда не исчезать». И когда встречаешь такого человека, за него хочется держаться, его просто невозможно отпустить, потому что тогда все будет напрасно, вся наша предыдущая жизнь утратит смысл.

Наверное, правильно будет сказать, что я не просто держалась за Чарли, нет, я вцепилась в нее. Мертвой хваткой. С самой нашей первой встречи в машине я поняла, что весь прошедший год не напрасно сходила по ней с ума. Мое сердце не обманывало меня. Я не зря так хотела познакомиться с ней, потому что Чарли была удивительной. Она была первым человеком, с которым мне было интересно поговорить. Она не думала о каких-то дурацких мальчиках и не трещала о них без умолку, как все мои сверстницы. Она разбиралась в рок-музыке, как никто другой. Она любила те же книги и фильмы, что и я.

«Мы родственные души, – сказала я себе перед тем, как бросить под сиденье ее машины свою сумку. – А родственные души не должны разлучаться. Уж прости, Чарли, но теперь ты от меня не избавишься».

Я безумно хотела подружиться с Чарли, хотя в свои двенадцать лет я уже была немного влюблена в нее. Ну ладно, не немного. А очень даже много. Однако тогда я еще старалась об этом не думать. Я была не совсем уж конченая идиотка и понимала, что на такую мелочь, как я, Чарли вряд ли обратит внимание. Кроме того, у Чарли была Дженни. И я пока не решила, как отношусь к Дженни. Я сказала себе, что смогу решить это только после того, как встречу Дженни лично.

В Интернете я какой только чуши не прочитала про отношения Чарли и Дженни. Ходили слухи, что когда-то Дженни изменила Чарли, и после этого они расстались. Но с годами их чувства не угасли, поэтому они снова сошлись. Большая часть фанатов и фанаток Чарли ненавидела Дженни. И это было естественно. Они ненавидели бы Дженни даже в том случае, если бы она была ангелом с нимбом над головой. А так как Дженни была не ангелом, а вполне себе грешным человеком, фанаты никак не могли ей этого простить. На всех форумах они писали, что Чарли достойна кого-то лучшего, кого-то, кто будет любить только ее и никогда ей не изменит (под этим «кем-то» они имели в виду, очевидно, самих себя).

Другая половина фанатов, которых больше интересовала музыка группы, нежели личная жизнь ее вокалистки, относились к Дженни спокойно. Лишь бы эти отношения не отразились на качестве песен.

Я пока не знала, к какой половине себя отнести. Ненависти к Дженни я не испытывала, потому что не знала ее. Но если все-таки то, что про нее писали – правда, и если Дженни изменяла Чарли, то… В общем, от этих мыслей мне становилось неприятно. И очень обидно за Чарли.

А в пользу того, что Дженни изменяла Чарли, говорило очень многое, в первую очередь ее песни. Большинство из которых были про несчастную любовь, обман и предательство. Эти песни принесли Чарли славу. Вот только какой ценой?

А потом я сама наконец-то познакомилась с Дженни. И мне представилась возможность сделать собственные выводы. В тот вечер, когда Чарли забрала меня из школы и взяла с собой на вечеринку, я смогла многое понять про Дженни. И первое, что я поняла, так это то, что Дженни совсем не такая, какой я ее себе представляла.

После всего, чего я начиталась на форумах, Дженни виделась мне надменной, высокомерной роковой красоткой, которая поймала бедную Чарли в свои сети и издевается над ней по-всякому. Именно так думало о ней большинство сопереживающих фанатов.

Но Дженни оказалась иной. Да, она была красивой, очень красивой. В первые мгновения от ее красоты у меня даже захватило дух (признаюсь честно, после встречи с Дженни у меня даже начали появляться комплексы по поводу собственной внешности). Но она не была ни злой, ни высокомерной, ни жестокой. Когда Дженни утащила меня в комнату Чарли, чтобы переодеть в сухое и высушить волосы феном, я сначала сильно смущалась. И даже немного побаивалась Дженни. Но все изменилось, когда Дженни заметила, как я смотрю на гитары Чарли. Их было три. Две акустических – черная и красная, и одна электронная – черно-белая. Они стояли в ряд рядом с кроватью. Я так и представляла, что первым делом, когда Чарли просыпается, она берет одну из них в руки и играет что-нибудь.

– Можешь потрогать их, если хочешь, – улыбнулась Дженни, открывая шкаф с вещами в поисках чего-нибудь, что можно было бы надеть на меня.

– Правда можно? – удивилась я.

– Конечно! Пока Чарли не видит, можно все, – Дженни хихикнула, и я тоже усмехнулась в ответ. У Дженни была приятная улыбка и приятный смех.

Не веря собственному счастью, я подошла к гитарам и легонько провела по струнам черной акустической. Она понравилась мне больше всего.

– Это первая гитара Чарли, – пояснила Дженни. – Она купила ее, когда еще только училась играть. И сейчас она относится к ней очень трепетно, протирает пыль каждый день.

Мы снова немного посмеялись. Пока я рассматривала гитары и несмело дотрагивалась до них, Дженни уже подобрала мне подходящую футболку. Когда я взглянула на эту футболку, у меня отвисла челюсть.

– Если мне не изменяет память… – пробормотала я и тут же запнулась, не зная, как продолжить свою мысль.

– Да-да, это та самая футболка, – Дженни заговорщически улыбнулась. – Чарли носила ее еще подростком и надевала ее на свой первый концерт как дань уважения прошлому своей группы, когда они назывались еще «Death’s-head moth».

– Круто! – выдохнула я.

– По размеру тебе будет, конечно, большевато, но ничего поменьше я не нашла. Лови! – Дженни кинула мне футболку через кровать, и я поймала ее. – Надевай скорее. Я отвернусь, так что не стесняйся.

Дженни отвернулась, как и обещала, но я и так не стеснялась. Когда ты учишься в балетной школе, тебе приходится забыть о том, что такое стеснение. Сложно оставаться стеснительным, когда каждый день тебе нужно раздеваться у всех на глазах в общей раздевалке и ходить вместе со всеми в общий душ. Правда, была у нас одна странная девочка, которая все время дожидалась, когда все уйдут, чтобы переодеться. Преподаватели сильно ругали ее за вечные опоздания, а она ударялась в слезы, но продолжала переодеваться самой последней… Ну да ладно, сейчас речь не о ней.

Когда я переоделась в футболку Чарли, Дженни достала из ящика прикроватной тумбочки фен, включила его в розетку рядом с кроватью, на которую мы сели, и начала сушить мне волосы.

– У тебя очень красивые волосы, – сказала она. – Такой необычный цвет… Ты ведь не красишься?

– Спасибо, – я улыбнулась – Нет, не крашусь. Этот цвет достался мне от мамы. И сначала я его ненавидела, а потом… даже стала немного гордиться.

– И правильно! Шикарный цвет и шикарные волосы, такие густые.

– У вас тоже очень красивые волосы, – сказала я, потому что правда считала волосы Дженни красивыми.

– Ой, да брось, волосы как волосы, – она усмехнулась. – И называй меня просто Дженни. Не надо на «вы», хорошо?

– Хорошо, – согласилась я с легкостью, потому что Дженни выглядела такой молодой и веселой, что обращаться к ней на «вы» и правда было как-то странно.

Когда мои волосы немного подсохли, Дженни достала расческу, чтобы расчесать их. Незаметно разговор с наших волос переключился на Чарли.

– Чарли может быть довольно грубой, – сказала Дженни. – По природе своей она страшная бука. Если она скажет тебе что-нибудь обидное, просто не обращай на это внимания. Чарли не со зла это делает, просто у нее такой вредный характер.

– А я и не обращаю. Если бы я обращала внимание на все, что Чарли мне наговорила, меня бы здесь сейчас не было. Но я понимаю, что… на самом деле Чарли не такая, какой хочет казаться.

– А ты молодец, – похвалила меня Дженни и, прищурившись, посмотрела мне в лицо, словно хотела изучить меня получше. – Ты очень наблюдательная девочка. В свое время я тоже разглядела в нелюдимой Чарли нечто, что она тщательно ото всех прятала, – Дженни улыбнулась, почему-то очень грустно. – И когда ты замечаешь это «нечто», ты уже не можешь ее отпустить. Какие бы гадости она тебе ни говорила, все равно хочется быть рядом с ней, правда?

– Да, – серьезно согласилась я. – Ее не хочется отпускать.

Мы улыбнулись друг другу и как будто обе что-то поняли друг о друге. Можно сказать, что мы с Дженни нашли общий язык.

– Что ж, думаю, мы с тобой подружимся, – заключила Дженни, в последний раз подсушивая мои волосы феном. – А теперь пойдем в гостиную. Чарли там, наверное, уже вся издергалась.

И мы пошли в гостиную. И я уже не могла ненавидеть Дженни. Потому что Дженни в самом деле мне понравилась. И я понимала, за что Чарли любит ее. Я понимала, почему Дженни были посвящены почти все ее песни. Казалось, что эти двое были просто созданы друг для друга. Их любовь была такой красивой, она многое пережила, и несмотря ни на что, оставалась все такой же сильной…

Но интуиция моя почему-то тихонько протестовала. Почему, если все было так хорошо, Чарли все равно не была счастлива? Почему она продолжала чувствовать себя одинокой? Тогда, в наш первый разговор в машине, когда я сказала Чарли об этом, она отказалась признать свое одиночество. Она начала убеждать меня в том, что она счастлива, и все у нее прекрасно. И я сделала вид, что поверила ей, потому что сразу заметила, что Чарли убеждает в этом себя, а не меня – незнакомого человека, которого случайным ветром занесло к ней в машину.

Здесь что-то было не так. Чарли умело скрывала свое одиночество и печаль. Но я решила, что попытаюсь разобраться в этом. Даже если мне придется стать такой маньячной фанаткой, какой еще свет не видывал.

========== Чарли и Тэсс. Осколок № 63 ==========

Утром Чарли проснулась от какого-то жуткого нереального холода. Ее рука высунулась из-под одеяла и окоченела настолько, что Чарли не могла пошевелить пальцами.

«В чем дело? – сонно соображала Чарли. – Почему на маяке так холодно? Неужели я забыла включить обогреватель?».

Но когда Чарли открыла глаза, она тут же вспомнила, что находится не на маяке. Она у Тэсс. Тэсс.

Чарли улыбнулась. Тэсс сладко спала, прижавшись к ней. За всю ночь она ни разу не проснулась от кошмаров. Ее личико было спокойным и расслабленным, а на щеках выступил румянец от утреннего холода. Чарли тихонько пошевелилась, чтобы спрятать под одеяло свою окоченевшую руку, и нечаянно разбудила Тэсс. Девочка сонно вздохнула и крепче обняла Чарли, причем не только руками, но и… ногой.