Текст книги "Осколки. Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Scarlet Heath
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)
– Пожалуй, я понимаю, что ты имела в виду, – сказала Чарли. – Пленочные фотографии действительно совсем другие.
– В них больше жизни, да? – Тэсс бережно провела кончиками пальцев по семейной фотографии, на которой с застывшими улыбками сидели отец, мать и маленький мальчик.
– Да… – согласилась Чарли. – В них всего больше.
А потом они еще долго разглядывали фотографии и придумывали историю жизни для всех этих людей. Гадали, чем те занимались, что любили, какой у них был характер. Читали их историю вслепую, ориентируясь на одни лишь жесты, выражения лиц, взгляды. Это было увлекательно – воображать то, что невозможно проверить уже никогда.
Когда фотографии закончились, Чарли показалось, что она прожила рядом с этими людьми какую-то часть своей жизни. Они даже придумали для них имена, а теперь альбом был закрыт, и все эти люди словно остались заперты в нем, и история для них снова остановилась.
– Давай тоже сфотографируемся здесь. Вместе, – Тэсс открыла объектив фотоаппарата, вытянула руку и нацелила на них камеру. – Давай, наклонись ко мне поближе, а то не влезем в кадр.
И Чарли наклонилась, и короткий щелчок словно схлопнул время, заключил его в плен затвора, чтобы не выпустить уже никогда. И Чарли и Тэсс снова зашевелилось, для них время продолжило свой бег, а для их образов, запертых на пленке, оно замерло и застыло, превратившись в мгновение, которое одновременно уже мертво, и которое будет жить вечно.
– Потом я напечатаю эту пленку в двух экземплярах – для тебя и для меня, – Тэсс спрятала фотоаппарат в чехол и улыбнулась. – Хочешь?
– Хочу, – ответила Чарли. Она правда этого хотела.
– Круто!
Когда Чарли убирала альбом обратно в шкаф, ее взгляд упал на циферблат наручных часов, и девушка ужаснулась.
– Господи, мне уже давно нужно быть дома! Скоро стемнеет! – на самом деле Чарли надо было ехать к Дженни, но заехать домой и поговорить с Ричардом она тоже собиралась.
Тэсс сразу как-то поникла и загрустила, хотя Чарли и заметила, что девочка старается не подавать виду. Они отправились вниз и вылезли из дома через то же кухонное окно. На этот раз Чарли вылезла первой и помогла Тэсс спуститься, придерживая ее за талию.
Когда они шли к воротам мимо заросшего мхом фонтана, Тэсс спросила:
– Тебе правда понравилось? В этом доме?
– Да, – честно ответила Чарли. – В кои-то веки я рада, что поддалась на твои уговоры.
Тэсс улыбнулась.
– А ты придешь сюда со мной еще? Или не сюда. Куда захочешь. Я знаю еще несколько интересных мест, которые тебе понравятся.
Чарли задумалась, почему Тэсс больше не шантажирует ее, а спрашивает напрямую, как будто, если Чарли откажется, Тэсс с этим так просто смирится.
– Там видно будет, – уклончиво отозвалась Чарли.
– Ненавижу такие ответы! – Тэсс надулась. – Так всегда говорит моя мама, когда не хочет отпускать меня куда-нибудь.
– Ну хорошо, я постараюсь с тобой еще куда-нибудь сходить! Ты довольна? – Чарли смутилась, а Тэсс обрадовалась так, словно Чарли уже дала ей обещание.
– На следующей неделе? Сходим куда-нибудь на следующей неделе? Мне будет намного легче ее пережить, если я буду знать, что в конце недели мы куда-нибудь сходим. Ну пожалуйста, Чарли!
«Господи, у нее что, новая психологическая тактика? Давление на жалость, чтобы я на все ее глупости соглашалась? – подумала Чарли».
Но стоило Чарли посмотреть в счастливые, переполненные надеждой глаза девочки, как она сразу поняла, что это никакая не тактика. На этот раз Чарли видела простой бесхитростный взгляд, на который можно было ответить только обещанием:
– Ну хорошо, Тэсс. Мы сходим куда-нибудь еще.
– Ура! – Тэсс подпрыгнула на месте и всю дорогу до ворот шла прыгающим шагом, а Чарли улыбалась, глядя ей вслед.
Когда они добрались до машины и залезли внутрь, Чарли достала аптечку и приказала Тэсс строгим голосом:
– Снимай свои колготки.
– Да не надо! Это всего лишь ссадина!
– Живо!
Тэсс скорчила недовольную рожу, чуть приподнялась на сидении и задрала платье. Чарли отвернулась и посмотрела в окно на выходящих из магазина людей. Когда она снова повернулась к Тэсс, та уже сняла колготки и рассматривала свою коленку.
– Вечно у тебя из-за меня какие-то травмы, – проворчала Чарли, доставая ватный диск и капая на него перекисью. – Сначала я тебя чуть не переехала, теперь вот это.
Тэсс с тоской смотрела на ватный диск у Чарли в руке.
– Будет больно, – сказала она. – Не хочу, чтобы было больно.
– Ничего, потерпишь.
– Не люблю, когда больно, – вздохнула Тэсс и как-то сразу вжалась в сиденье. Чарли тут же вспомнила ее рассказ о преподавательнице, которая била Тэсс палкой по спине. Подумала о ее синяках. Чарли стало жалко девочку. Она наклонилась и осторожно, почти невесомо прикоснулась ваткой к покрасневшей коже вокруг ранки. Легкими движениями она обработала кожу, не касаясь самого глубокого пореза. Ей показалось, что в этот момент Тэсс затаила дыхание и сидела очень тихо, словно окаменев. Когда Чарли заклеила ранку бактерицидным пластырем и встретилась взглядом с девочкой, Тэсс улыбалась.
– Что такое? – спросила Чарли.
– Совсем не больно, – прошептала Тэсс. – Я думала, будет больно. Как ты это сделала?
Чарли смущенно пожала плечами.
– Не знаю, само получилось, – Чарли уже хотела выпрямиться, но Тэсс поймала ее за кулон.
– Красивый, – Тэсс взвесила кулон на ладони. – Где ты такой взяла?
– Дженни подарила. На День рождения, – ответила Чарли и почему-то смутилась еще больше. Ей хотелось как можно скорее отодвинуться, но Тэсс как будто и не собиралась выпускать ее кулон из рук.
– Дженни хорошая, – сказала Тэсс. – Кулон тебе очень идет.
– Гм, – ответила Чарли, не зная, какое из этих высказываний прокомментировать.
Наконец Тэсс выпустила украшение, а Чарли распрямилась и сказала:
– Тебе нужно пойти и купить себе новые колготки. В этом магазине они наверняка продаются. Сколько стоят колготки? – Чарли полезла за кошельком, но Тэсс вдруг резко осадила ее:
– Не надо давать мне денег! Я сама куплю. У меня есть деньги.
– Но…
– Я что, похожа на побирушку? – глаза девочки вдруг зло блеснули. – Говорю же, сама куплю! – и Тэсс открыла дверцу и вышла, не сказав больше ни слова.
Чарли так и осталась сидеть с открытым кошельком и с открытым ртом.
«Что это с ней? Почему она вдруг рассердилась? Неужели из-за денег? Этих подростков не поймешь», – Чарли открыла окно со своей стороны и закурила.
Она выкурила две сигареты, пока ждала Тэсс. Рядом валялись ее порванные колготки.
Когда девочка вернулась, от ее дурного расположения духа не осталось и следа. Она снова улыбалась как ни в чем не бывало. Свалив все на подростковую смену настроений, Чарли решила забыть об этом. Об этом странном взгляде, который Тэсс бросила на нее, выходя из машины.
Тэсс натянула новые колготки, которые ничем не отличались от старых, и довольно заключила:
– Ну вот, теперь моя мама ничего и не заметит. Спасибо, Чарли!
– Да не за что, – пробормотала Чарли, которая почему-то почувствовала себя соучастницей какого-то преступления.
– Куда вот только мне деть старые колготки? – Тэсс задумчиво повертела их в руках.
– Оставь в машине. Я выброшу.
А потом они поехали к Тэсс домой. Девочка включила диск с песнями «69 eyes» и подпевала им всю дорогу. Чарли отметила, что у Тэсс очень хороший слух.
Когда они прощались перед домом Эвансов, Тэсс еще раз поблагодарила Чарли за то, что та пошла с ней и за то, что обработала ее ссадину.
– И за футболку тоже спасибо, – Тэсс прижала сумку к груди. – Я теперь с ней всю неделю не расстанусь. Мы ведь еще увидимся, правда?
– Да. Увидимся, – вздохнула Чарли.
А потом она долго смотрела, как Тэсс идет по дорожке к дому. И даже после того, как ее фигурка исчезла за дверью, Чарли уехала не сразу. Она продолжала сидеть, и в голове ее не было ни одной мысли. Вообще ничего.
А потом она поехала домой, чтобы поговорить с Ричардом. Изредка Чарли косилась на порванные колготки, лежащие на сидении рядом. Она подумала, что нужно будет бросить их в мусорный бак, перед тем как подняться в квартиру.
Но она так и не сделала этого. Бог знает почему, но Чарли так и не выбросила те колготки.
========== 11 месяцев и 14 дней ==========
Она снова спит в моей кровати. Тэсс. Снова со мной. Я смотрю на нее, укрывшуюся моим лоскутным одеялом, смотрю на ее рассыпавшиеся по подушке огненные волосы, смотрю и не верю, что она снова здесь. Еще позавчера я была здесь совсем одна, в этой холодной комнате, и чувствовала себя мертвее некуда. Я не думала, что потеряв ее, буду так страдать. А оказалось, что я уже теряла ее однажды. И эта потеря привела меня сюда, на этот остров.
В последнее время я часто размышляю о том, как я покончила с собой. О чем я думала в тот момент? Надеялась ли я после смерти увидеть Тэсс? Или мне было все равно, я просто не могла больше страдать? Наверное, и то, и другое.
Сегодня был такой хороший, такой спокойный день, что я почти забыла обо всем этом. О том, что Тэсс умерла, и о том, что я умерла. Забыла о том, как Тэсс умерла.
Сегодня наши воспоминания больше не тревожили нас. Они затихли на какое-то время. Быть может, это и к лучшему. Мы обе чувствовали усталость после вчерашнего вороха памяти, обрушившегося на нас обеих.
Моя татуировка больше не болела и не зудела. Обе мои татуировки пока молчат. Когда мы проснулись утром, Тэсс долго рассматривала мое запястье, словно могла своим взглядом материализовать пуанты, которые должны там появиться. Но там по-прежнему было всего несколько не связанных друг с другом линий на чуть покрасневшей коже.
После завтрака мы сходили погулять. Тумана не было, но было очень холодно и ветрено, поэтому мы прошлись немного вдоль берега туда и обратно и вернулись на маяк.
– Интересно, какой сейчас месяц? – спросила у меня Тэсс, когда мы возвращались. – Ну, здесь ведь тоже должны быть месяца, правда? Ты говорила, что сейчас зима, но какой месяц? Какое число?
Я сказала, что понятия не имею, потому что никогда раньше не интересовалась этим. На этом проклятом холодном острове всегда либо зима, либо осень.
– Может быть, Джозеф знает? Мы могли бы спросить у него.
– Тебе это так важно? Так важно знать, какое сегодня число и какой месяц?
– Да. Мне просто не хотелось бы пропустить Рождество. Мы могли бы отметить его вместе. Разве это не было бы здорово?
– Ну… наверное, – согласилась я. И мы договорились сходить завтра к Джозефу, чтобы узнать точную дату.
А потом мы вернулись домой, испекли пирог с ежевикой и ели его весь день, запивая горячим чаем и читая в перерывах книжки. Мы… как будто немного стеснялись друг друга. После того, что случилось вчера. Я заметила, что Тэсс прикасается ко мне с осторожностью. Она боится, что я снова вспомню что-нибудь, и мне станет больно. А меня весь день обуревало дурацкое желание сгрести ее в охапку, обнять крепко-крепко, чтобы она согрелась, чтобы затихла, и рассказывать ей какую-нибудь глупую историю на ухо. Но я ничего такого не сделала. Просто не посмела и все.
Только перед сном Тэсс легонько поцеловала меня. В губы. Они горят до сих пор. Правильно ли я поступаю? Этот вопрос будет мучить меня до тех пор, пока я не узнаю точно, в каких отношениях мы были при жизни.
Но сейчас… Я просто не могу отталкивать ее больше. Поступать так – значит, предавать нас обеих. Если бы мы обе были живы, я могла бы сказать ей: «Никаких отношений, пока ты не вырастешь». И должно быть, я так и говорила… Наверное. Мне хочется надеяться, что говорила.
Но сейчас мне уже нечего сказать. Если я скажу, что мы должны подождать, это будет значить, что мы никогда не будем вместе. Тэсс уже не вырастет. Во всяком случае, физически. Сколько бы лет ни прошло, она так и останется заперта в теле четырнадцатилетней девочки. А я так и буду забывать, сколько ей лет. И каждый раз при воспоминании об этом меня будет прошивать током.
Сегодня вечером Тэсс делала разминку. Она жаловалась, что ее тело становится деревянным и плохо слушается ее, потому что она перестала заниматься. Она сказала, что ее давно бы выгнали из балетной школы, если бы она себя так запустила.
Мы постелили на пол коврик, Тэсс переоделась и немного позанималась. Я все это время сидела на кровати с книгой и украдкой наблюдала за ней. Ее движения продолжают гипнотизировать меня, даже если она делает простую разминку. Я так соскучилась по ней за эти две недели, что не могла насмотреться, мне казалось, что я могу сожрать ее глазами, и от этого мне стало не по себе. Я знаю, что она это заметила. Она всегда все замечает.
Мне было радостно от того, что Тэсс продолжает заниматься, не хочет терять форму, несмотря ни на что. И мне было горько от того, что она уже все равно не станет примой, как всегда мечтала. И я никогда не увижу, как она растет, как меняется. Почему кому-то было позволено отобрать все это у нас?
Неужели Бога действительно нет? И после смерти все мы попадаем на разные острова, мы – усталые души, разбросанные в случайном порядке. Иногда мы пересекаемся друг с другом. Но где в это время Бог? Чем Он там так занят, что позволил какому-то психу напасть на мою Тэсс и убить ее? И снова… чем я сама была так занята в тот момент?
Я пообещала Тэсс, что постараюсь не винить себя. Но пока мне это с трудом удается. Я виню себя, виню Бога, виню обстоятельства и весь мир в том, что Тэсс теперь здесь. Она не должна быть здесь. Она слишком прекрасна для этого холодного серого места. Она прекрасна.
И она спит на моей кровати, а меня снова душит желание подойти и обнять ее крепко, чтобы воздуха не хватало. Но я не хочу ее будить. Сейчас я потушу настольную лампу и тихонько заберусь в постель, и буду лежать рядом с Тэсс и слушать ее спокойное дыхание, и буду молиться Богу, в которого не верю и которого ненавижу, молиться о том, чтобы ей не снились кошмары.
========== РИЧАРД. Cентябрь 2013 ==========
В тот день Льюис застал Ричарда в ужасном состоянии. В почти бессознательном. Льюис уже видел все это однажды. Чарли уже проходила через все это, и вот чем все это закончилось. А потому Льюис решил, что будет навещать Ричарда каждый день и проверять, как у него дела.
Ричард сидел на полу в комнате Чарли, разложив перед собой все фотографии. Точь-в-точь как Чарли делала в последние месяцы своей жизни. Здесь были в основном фотографии, которые делала Тэсс на свой пленочный «Никон», были и фотографии самого Ричарда, тоже пленочные. С этих снимков, в основном черно-белых, смотрели Чарли и Тэсс, смотрели как живые. Казалось, они вот-вот начнут двигаться, проживать свои жизни в этих маленьких бумажных окошках.
– Забавно, да? – спросил Ричард и как-то странно усмехнулся, когда Льюис вошел в его комнату. Льюис не находил во всем этом ничего забавного, но на всякий случай спросил:
– Что ты имеешь в виду?
– Забавно… – повторил Ричард. На лице его блуждала какая-то болезненная улыбка. – Забавно, что мое увлечение пленочной фотографией началось с Тэсс. Она заразила меня этим увлечением. Как только я увидел ее фотографии, я буквально заболел этим. И я купил себе пленочный фотоаппарат и стал фотографировать все подряд, помнишь?
– Помню, – Льюис убрал несколько фотографий с кровати, расчищая себе место, и присел. – Ты тогда нас всех здорово доставал.
– Да, особенно Чарли… – Ричард бережно поднял одну из фотографий, на которой Чарли и Тэсс сидели на диване в гостиной. Тэсс улыбалась, положив голову Чарли на плечо. – Ее так бесило, что я ее фотографирую. Обрати внимание, она на всех снимках недовольная.
– Да Чарли всегда была недовольная, – попытался пошутить Льюис.
Ричард тихонько рассмеялся.
– Это верно… А Тэсс, наоборот, почти на всех снимках улыбается. Исключение – только фотографии, сделанные случайно, когда она не видела, что я ее снимаю. Вот здесь, например. Вот здесь у нее такое напряженное и задумчивое лицо… – Ричард поднял с пола другую фотографию, на которой была одна Тэсс, стоящая у двери в коридоре. – Здесь она ждет Чарли, чтобы пойти погулять. Чарли переодевалась у себя в спальне, а я в тот момент сфотографировал Тэсс. Когда она увидела, что я ее фотографирую, она повернулась ко мне и улыбнулась, и снова стала той Тэсс, к какой мы все привыкли. Но за секунду до этого я поймал ее совсем другой…. Она о чем-то напряженно думала, что-то тревожило ее, в тот момент я поймал ее без маски веселости, которую она всегда носила. Интересно, о чем она думала тогда, когда ждала Чарли? Мне так страшно оттого, что я этого уже никогда не узнаю.
– Ричард… – Льюис вздохнул. – Я понимаю, что это прозвучит банально, что мои слова – это пустой звук для тебя… Но все равно. Ты должен отпустить их. Если бы они увидели тебя сейчас, они обе очень расстроились бы. Мне тоже тяжело смотреть на тебя. Ты должен постараться отпустить их, понимаешь?
Ричард только покачал головой.
– Я не могу. Я не… хочу. Не хочу. В последнее время эти двое были для меня всем. Чарли всегда понимала меня и поддерживала. А Тэсс всегда могла развеселить меня. А я все разрушил. Своей ревностью я все разрушил… Тогда я даже не представлял, как сильно люблю их обеих. Если бы я только мог увидеть их снова и сказать им об этом…
– Ох, Ричард, не надо… – Льюис сполз с кровати и опустился на пол, попутно смахивая со своего пути фотографии. – Если ты продолжишь так себя вести, мне придется жить с тобой. Я боюсь оставлять тебя одного, ты понимаешь? Я каждый день боюсь, что ты последуешь за Чарли и Тэсс на тот свет. Да ты уже одной ногой там! Если ты не думаешь о себе, подумай хотя бы обо мне!
– О тебе? А при чем здесь ты? – Ричард хмыкнул. – Ты никогда не был так одинок, как я, Льюис. Ты не понимаешь, что я чувствую. И никогда не поймешь. Даже если я, как ты говоришь, последую за ними на тот свет, ты все равно не поймешь. Иди к своей жене, Льюис. И оставь меня в покое.
Льюис попытался дотронуться до его плеча, но Ричард вдруг дернулся и громко закричал:
– Не прикасайся ко мне! Не прикасайся! Вали к жене! Слышишь?! Отвали от меня! – в его глазах блестели слезы.
В другое время гордость бы победила, но не сейчас. Сейчас Льюис поймал Ричарда за плечи и крепко сжал их со словами:
– Не надо. Не надо так, пожалуйста. Мне тоже больно. Не надо так.
И Ричард расплакался, и Льюис обнял его так крепко, как только мог. Какое-то время Ричард еще пытался отбиваться, а потом затих. Только всхлипывал и тяжело дышал.
«Так же было и с Чарли, – подумал Льюис тревожно. – Она кричала на всех, ругалась и даже дралась с теми, кто пытался обнять ее и утешить. Мне она процарапала щеку, а Ричарду залепила синяк. Но ничего, это еще ничего. Пусть лучше Ричард ругается и дерется, чем впадает в полное безразличие. Для Чарли это была следующая стадия горя. Следующая и последняя. Пожалуйста, Ричи, лучше бей меня. Только не становись безразличным, не становись отрешенным. Не уходи от меня».
Когда Ричард окончательно успокоился и отстранился от Льюиса, он выглядел смущенным. Потерев свои покрасневшие глаза, он прошептал:
– Прости меня. Я не хотел набрасываться на тебя. Не знаю, что на меня нашло.
– Я понимаю. Не нужно извиняться, Ричи.
– Ты наверное думаешь, что я ненавижу Монику… – Ричард смутился еще больше. – Но это не так. Сам не знаю, зачем я заговорил про нее.
– Ничего. Я знаю, что ты ее не ненавидишь. Я знаю тебя. И я понимаю, что ты чувствуешь, – Льюис заглянул Ричарду в глаза. – Ты можешь мне не верить, но я понимаю твою боль.
Ричард кивнул.
– Спасибо. За твое терпение. За то, что присматриваешь за мной.
– Не стоит меня благодарить. Мы сейчас должны держаться друг за друга.
– Но я по-прежнему не готов искать новую вокалистку… Прости меня, я просто не могу.
– Я знаю-знаю, не надо ничего объяснять. Не думай вообще об этом, хорошо?
– Льюис… – Ричард опустил голову и замолчал. Льюис подумал, что он уже больше ничего и не скажет, но Ричард вдруг прошептал: – Это когда-нибудь закончится? Я так устал.
– Конечно. Конечно, закончится. Тебе станет легче. Со временем боль утихнет.
– Чарли тоже этого ждала… И я тоже говорил ей, что потом будет легче. Но она устала ждать. Ей становилось только хуже.
– У Чарли была другая ситуация. Я часто думал о том, что на ее месте тоже не захотел бы жить. Может, это и неправильно – так говорить. Но ее самоубийство меня не очень-то удивило.
– Я тоже знал… В глубине души я знал, что она не выкарабкается. Но все равно не могу перестать казнить себя за то, что не уследил за ней.
– Тебе не в чем винить себя, Ричи. На твоем месте любой бы поступал так же. Ты делал все, что мог. Ты не отходил от нее ни на шаг, кормил ее, поил, почти не спал. Никто не мог бы сделать для нее больше.
– Да… Я делал все это, когда уже было поздно. Если бы я поддержал Чарли раньше, всего этого делать бы не пришлось, потому что Тэсс была бы жива.
– О нет, не начинай этого, пожалуйста, – простонал Льюис и сжал плечи Ричарда, заставляя его посмотреть себе в глаза. – Тот псих выслеживал ее уже давно. Он обязательно улучил бы момент, когда девочка осталась бы одна. Мы ведь уже сто раз говорили об этом.
– Да… возможно, да, – Ричард вздохнул. – Господи, и самое ужасное, что он до сих пор на свободе. Полиция так ничего и не сделала. Возможно, мне стало бы легче, если бы его поймали. Чарли так хотела, чтобы его поймали, а он до сих пор разгуливает где-то как ни в чем ни бывало. Я потерял двух дорогих людей из-за него, а он продолжает гулять по улицам, ходить в рестораны и пялиться на новых девочек. Господи, как же я ненавижу его!
– Его поймают. Полиция работает над этим, – пробормотал Льюис. Он сам не очень-то верил в свои слова, а Ричард тем более не верил.
– Возможно, и поймают, когда он убьет еще кого-нибудь. Когда он совершит ошибку, тогда его поймают. Но такие люди редко ошибаются, вот в чем проблема. Эти мерзавцы все продумывают до мелочей.
– Ты прав, – вздохнул Льюис. Он не видел смысла в том, чтобы ложью успокаивать Ричарда.
– Чарли поняла, что его не поймают. И ей было невыносимо ходить по одной земле с этим типом. Онf часто говорила об этом в последнее время. Она чувствовала себя такой беспомощной… Она даже отомстить не могла за человека, которого любила больше всего на свете. Это так несправедливо… Господи, это так несправедливо.
И снова Льюис обнял его и долго гладил Ричарда по спине, пока он не успокоился. А потом Льюис уговорил его подняться с пола, и они сходили на кухню и попили чай. Ричард больше не ругался, не кричал и не плакал. Напротив, он был каким-то странно спокойным, пугающе спокойным.
Льюис оставлял друга с тяжелым сердцем. Он пообещал зайти завтра, и Ричард не стал возражать.
Когда Льюис ушел, Ричард вернулся в спальню Чарли и снова сел на пол. Некоторые фотографии были смяты после их с Льюисом борьбы, и Ричард бережно расправил их. На одной из этих смятых фотографий были Чарли и Тэсс вместе. Снимок делала Тэсс, с расстояния вытянутой руки. Они сидели на кровати в заброшенном доме, в своем любимом заброшенном доме, куда они так часто лазили, когда хотели спрятаться ото всех. И куда Чарли так часто ходила в последнее время, когда осталась одна.
Это был старый снимок, сделанный, когда они еще только познакомились. Когда никто еще не усматривал в этом знакомстве никакой беды. Тэсс открыто улыбалась, а Чарли, наклонившаяся к ней, была немного напряженной и серьезной, как всегда. Позади них сияло какое-то яркое белое пятно – возможно, отражение вспышки в зеркале туалетного столика.
– Такие милые… – прошептал Ричард. – Вы такие милые. Я так скучаю…. Господи, как же я скучаю. Я бы все отдал, не задумываясь, лишь бы только вернуться в то время.
«Тогда я придумал себе какую-то глупую депрессию, страдал от одиночества и даже не подозревал, что я был счастлив. Я был очень счастлив, у меня было все. Я тогда даже не представлял, что такое настоящее одиночество. Одиночество – это не когда у тебя нет пары, а у всех есть. Одиночество – это когда твои друзья мертвы, и ты больше никогда их не увидишь. Господи… Я бы все отдал, только бы встретиться с ними снова».
Но Чарли и Тэсс смотрели на него, не мигая, смотрели так, как могут смотреть только мертвые с фотографий. Словно они знают какую-то тайну. И ничего нельзя было вернуть. Нельзя было, и все. Их образы, пойманные щелчком затвора – всего лишь призраки, чей шепот можно услышать только в редкие мгновения на грани между сном и явью.
От них не осталось ничего.
========== ЧАРЛИ. Аккорд # 30 ==========
Когда Чарли вернулась домой после похода с Тэсс в заброшенный особняк, Ричард сидел в гостиной, пил чай с остатками печенья и листал сборник рассказов Эдгара По, забытый Чарли на журнальном столике.
– Давно вернулся? – спросила Чарли.
– Да… довольно давно. А ты где была? И что это за книжка такая?
Чарли села в кресло напротив и рассказала о том, что к ней заходила Тэсс, а потом они пошли гулять и залезли в заброшенный дом. И что Тэсс подарила ей эту книгу. Ричард сам не заметил, как слопал все печенье и конфеты, настолько увлекательной была эта история.
– Ну вы даете! И как вы только не испугались залезть туда!
– Мне было страшно, признаюсь честно, – усмехнулась Чарли. – Даже не знаю, кого я больше боялась – живых людей, которых мы могли бы там встретить, или призраков каких-нибудь. Но это было круто. Я даже не думала, что Тэсс увлекается заброшкой. Она выглядит такой милой девочкой…
– Ага, милой, конечно! – Ричард усмехнулся. – Да у нее демоны в глазах прячутся, ты не замечала разве? Я это сразу заметил, как только ее увидел. Уверен, ты еще много интересного про нее узнаешь, если продолжишь с ней общаться.
– Пожалуй… – вздохнула Чарли. – Ну а ты? Где ты был все утро?
– Да так… – Ричард откинулся на спинку дивана и скрестил руки на груди. – Гулял.
– Один гулял? – Чарли прищурилась.
– Да, конечно. С кем мне еще гулять?
– А почему не оставил записку, как обычно? Я переживала, куда ты провалился.
– Прости, – Ричард вдруг сник и опустил голову. – Я думал, что уже вернусь до того, как вы проснетесь.
– Ричи, послушай… – Чарли встала с кресла и пересела на диван рядом с Ричардом. – Мне кажется, с тобой что-то не так. Может, ты хочешь мне что-нибудь рассказать?
– Все нормально… – Ричард не поднимал головы и не смотрел на Чарли. – Просто я немного устал после этого тура.
– А мне почему-то кажется, что не только в усталости дело. Я тоже устала, но не впадаю в депрессию. Ты уверен, что Льюис тут не при чем?
– Я… я не знаю, – Ричард потер глаза. – Возможно. Этот тур… Мы снова проводили много времени вместе, часто бывали вдвоем. Много разговаривали, как раньше, понимаешь?
– Так… понимаю, – Чарли села еще чуть ближе и положила руку Ричарду на плечо. – А теперь мы прилетели домой, и ты снова один, а Льюис вернулся к Монике. В этом все дело, да?
– Я… – Ричард тяжело выдохнул и громко вдохнул несколько раз, словно что-то застряло у него в горле и мешало дышать нормально. – Я думал, что уже справился с этим, что могу жить дальше. Смирился, что теперь мы можем быть только друзьями, что большую часть своего свободного времени он будет проводить с ней. Но мне почему-то опять очень тяжело. Господи… когда же это уже закончится?
И Чарли очень хотела бы сказать, что это скоро закончится. Что скоро Ричарду станет легче, и он снова сможет полюбить кого-нибудь. Но как Чарли могла сказать это, если сама она столько лет любила Дженни, и легче ей не становилось? Все эти годы после расставания глухая боль саднила у нее в груди, она то сворачивалась, когда Чарли находила себе девушку на одну ночь, то разворачивалась, когда Чарли снова оставалась одна. Никто не мог заменить ей Дженни. И как она могла сказать, что найдется человек, который сможет заменить Ричарду Льюиса? Чарли никогда не любила лгать.
Поэтому она просто обняла Ричарда. Она обнимала его и гладила по спине, по волосам. И Ричарду не нужно было другого утешения.
– Спасибо тебе, – прошептал Ричард.
– За что? – удивилась Чарли.
– За то, что не забываешь про своего одинокого друга-нытика. У тебя есть своя жизнь, но ты все равно находишь время для меня. Если бы я потерял еще и тебя, я не смог бы жить. Просто не смог бы жить дальше.
– Не глупи, Ричи, – Чарли усмехнулась. – Меня ты не потеряешь. Мы же вместе навсегда, ты забыл?
В тот вечер Чарли не пошла к Дженни. Она позвонила ей и сказала, что хочет побыть с Ричардом и попытаться приободрить его. В тот вечер они заказали пиццу и выпили бутылку вина. Они много разговаривали, а когда на улице стало совсем темно, зажгли свечи и читали Эдгара По вслух по очереди. Уже далеко за полночь, когда они решили наконец ложиться спать, и Чарли расстелила постель, Ричард заглянул к ней в комнату и робко спросил:
– А можно мне сегодня поспать с тобой?
Чарли улыбнулась.
– Конечно, можно, – она подняла одеяло и скомандовала. – Забирайся скорее!
И потом, в кромешной темноте, Ричард обнял ее и тихо-тихо спросил:
– У нас ведь все будет хорошо, правда? С нами ничего плохого больше не случится?
– Не случится, – ответила Чарли. – Хватит с нас плохого.
– И ты не бросишь меня? Ты ведь не бросишь меня?
– Не брошу. Спи, Ричи. Ты устал и совсем пьяный.
– Угу.
– Спи, милый. Я буду с тобой.
В луче лунного света кружились пылинки. Чарли слышала, как бьется сердце Ричарда. Такой успокаивающий звук. Звук родного сердца.
Им оставалось быть вместе всего два года.
========== Чарли и Тэсс. Осколок № 66 ==========
Когда утренний туман рассеялся, Чарли и Тэсс оделись потеплее и отправились в гости к Джозефу. Чарли даже заставила Тэсс надеть теплую вязаную шапку и шарф.
– Чарли, ты меня так замотала, что я даже дышать не могу… – глухо пожаловалась Тэсс из шарфа. – Прямо как моя мамаша.
– Замолчи и слушайся меня, – проворчала Чарли.
– А сама ты почему шапку не надеваешь?
– Мне можно.
– Почему это тебе можно? Потому что ты взрослая и пафосная, да?
– Да, именно поэтому, Тэсс.
– Но я же не виновата, что мне теперь навечно четырнадцать!
– Конечно, ты не виновата, – Чарли погладила девочку по щеке. – Просто на улице довольно холодно, и я не хочу, чтобы ты замерзла.
Тэсс не стала больше спорить и взяла Чарли за руку. По дороге Тэсс рассказывала о том, как она хотела бы отметить Рождество. Ее планы были такими захватывающими и в то же время такими романтичными, что Чарли с удивлением обнаружила, что тоже хочет всего этого. Хочет поставить в маячном домике маленькую елочку и наряжать ее вместе с Тэсс. Хочет гулять по всему острову, пока не замерзнет, а потом заваривать имбирный чай и печь пряничных человечков. Хочет подарить Тэсс что-нибудь особенное, завернув это в шуршащую бумажку, и положить под елкой, чтобы утром глаза девочки засверкали от радостного любопытства.
