Текст книги "Осколки. Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Scarlet Heath
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)
У нее был такой испуганный вид, что Чарли захотелось умереть на месте.
– Прости, прости, пожалуйста… Я не хотела, клянусь. У меня и в мыслях ничего такого не было. Прости, прости меня, Тэсс, – сбивчиво шептала Чарли и сама себе не верила.
«А что если я это нарочно сделала? Господи, что если я уже начала распускать руки? Превращаться в чудовище?».
Тэсс выдохнула, испуг сошел с ее лица, она снова расслабилась и коснулась щеки Чарли кончиками пальцев.
– Ничего. Ничего страшного, правда. Я знаю, что ты не нарочно. Я знаю, что ты не хотела. Просто это случилось так неожиданно, что я… немного испугалась. Но это было даже приятно, – Тэсс улыбнулась.
– Нет, нет, я так не могу, – Чарли попыталась подняться с кровати и снять с себя Тэсс. – Вот видишь, до чего все это дошло. Тэсс, пожалуйста, пусти меня.
– Куда? – испугалась девочка.
– Пойду переночую в маячном домике, – Чарли старалась не смотреть на Тэсс, ей было слишком стыдно поднять глаза.
– Нет! Пожалуйста, Чарли, не уходи, – Тэсс прижала девушку к стене, отказываясь отпускать. – Ничего страшного ведь не случилось!
– Еще как случилось. Я уже начала пугать тебя. Лучше нам с тобой спать раздельно.
– Чарли! Посмотри на меня! – закричала Тэсс, поймав бледное лицо Чарли в ладони и заставляя ее поднять голову. – Смотри на меня.
Чарли подняла на Тэсс затравленный взгляд. Ее губы дрожали. Девушка чувствовала, что вот-вот расплачется от страха, от ненависти к себе, от того, что она посмела распустить руки, напугать Тэсс, осквернить ее.
– Чарли, успокойся, не надо плакать, – голос Тэсс был твердым, взрослым, уверенным. – Я не боюсь тебя. И я никогда не боялась тебя. Думаешь, я стала бы все это время спать с тобой в одной кровати, если бы боялась, что ты начнешь приставать ко мне? Я знала, что ты не тронешь меня. И я не боюсь тебя. Наоборот, ты помогаешь всем моим страхам исчезнуть. Слышишь ты, глупая Чарли? Хватит уже считать себя педофилом или кем ты там еще себя считаешь.
– Но ты испугалась, – в голосе Чарли дрожали слезы. – Сейчас я все-таки напугала тебя.
– Нет. Я боюсь не тебя, я боюсь резких движений. Это напоминает мне о том, о чем я не хочу вспоминать никогда.
– Прости меня, Тэсс… – Чарли громко шмыгнула носом, она уже не могла держать слезы в себе, и они потекли по ее щекам, и Тэсс начала смахивать их пальцами. – Я правда не хотела. Мне так стыдно, Господи, я не хотела напугать тебя.
– Я знаю, Чарли. Все в порядке, – Тэсс улыбнулась. – Ты можешь трогать меня, где хочешь. Главное не резко.
– Вот уже не надо, обойдусь как-нибудь, – пробормотала Чарли.
– Ну же, Чарли, обними меня. Что ты как деревянная стала? Со мной правда все в порядке, и ты не разрушила мои психику. Вряд ли ты способна навредить мне сильнее, чем это уже сделал тот человек. Моя психика уже разрушена. И то, что сейчас произошло – лишь отголосок этого. И в том, что я вздрогнула и испугалась, твоей вины нет.
– Ох, Тэсс, – Чарли неуверенно обняла девочку. – В идеале я должна залечивать твои раны, а не продолжать пугать тебя.
– Ты это и делаешь, ты залечиваешь мои раны. Ты ведь чувствуешь, как меня тянет к тебе? Ты – это все, что мне нужно, чтобы забыть о нем. Рядом с тобой я ничего не боюсь. Даже секса не боюсь. Я знаю, что он у нас когда-нибудь будет, но я не боюсь. Мне нравится, когда ты прикасаешься ко мне. И я знаю, что ты никогда не сделаешь мне больно.
– Ох, Тэсс… – повторила смущенная до полусмерти Чарли. – Тебе еще рано думать о таком.
– Но мне нравится думать «о таком», – Тэсс улыбнулась и запустила пальцы Чарли в волосы, вызвав волну мурашек по всему ее телу. – Я люблю подумать о чем-то таком иногда. И мне было бы очень приятно и лестно, и радостно, если бы ты чувствовала ко мне то же самое. Я боюсь, что буду нежеланной для тебя из-за этого… этого неразвитого тела.
– Тэсс, – на этот раз голос Чарли был твердым. Она все-таки обняла девочку за талию и сказала: – Никогда не думай так, Тэсс. У тебя не должно быть никаких комплексов по поводу своего тела, ты поняла? Никаких сомнений в своей привлекательности. Никогда. Ты не должна переживать из-за этого. К тому же, тебе все-таки было не десять лет, когда ты умерла. Твое тело уже успело достаточно развиться… Достаточно для того, чтобы я пялилась на тебя, как последняя извращенка.
Тэсс довольно захихикала, ее глаза сияли, а щеки раскраснелись от удовольствия. А Чарли подумала, что может она не такая уж отвратительная извращенка, если может заставить Тэсс так радоваться. А потом они снова целовались, забывая о призраках из прошлого, страхах, комплексах. С того дня Чарли заметила, что Тэсс перестала искусственно увеличивать грудь. Девочка наконец-то поверила, что нравится Чарли такой, какая есть.
========== Тэсс. Осколок № 6 ==========
Я делала все возможное, чтобы казаться взрослее. Просто из штанов выпрыгивала. Я старалась носить более взрослую и женственную одежду, делать маникюр, убирать волосы в высокую прическу, которая прибавляла мне пару лет. Я даже начала красить глаза и губы. Но, несмотря на все мои старания, Чарли по-прежнему видела во мне лишь забавного ребенка. Однажды, когда я нарисовала себе стрелки и накрасила губы красной помадой, Чарли заявила, что я выгляжу глупо, и сказала, чтобы я немедленно все это смыла, чем оскорбила меня до глубины души. Я так старалась! Но все было бесполезно. Впрочем, ресницы я все равно продолжала красить, потому что мне нравилось, что они становятся черными. Я терпеть не могла свои отвратительно рыжие ресницы.
Чарли относилась ко мне очень бережно. С заботой и нежностью, от которых мне порой хотелось реветь в голос. Но она никогда не смотрела на меня так, как мне бы хотелось, чтобы она смотрела. Намного чаще она смотрела на меня с раздражающим умилением, словно я была утипусечной пятилетней девочкой в нарядном платье.
Поэтому я ждала своего Дня рождения, как манны небесной. Боже, мне наконец-то исполнится тринадцать! Я стану еще взрослее! Эта цифра «тринадцать» была для меня такой желанной, что на ее фоне цифра «двенадцать» начинала казаться еще более жалкой и маленькой.
Незадолго до четырнадцатого августа Чарли уже начала подкалывать меня и выводить из себя фразами типа: «И сколько там тебе исполнится? Уже десять?». Мне хотелось просто придушить ее в такие моменты. Я могла вытерпеть любые подколки от Чарли и сохранить невозмутимый вид, но все шутки по поводу моего возраста я просто не выносила.
«Ну погоди, Чарли, – говорила я себе. – Я тоже поиздеваюсь над тобой, совсем скоро поиздеваюсь, когда тебе стукнет двадцать пять через пару месяцев».
Я пригласила Чарли к себе домой на День рождения. Только Чарли и больше никого. Я спрашивала себя о том, что, возможно, мне стоило позвать ее вместе с Дженни? Может, это было бы правильнее с моей стороны? Но ведь мы с Дженни не были близки. Мы редко виделись и редко разговаривали. И я старалась по возможности избегать этих смущающих встреч с Дженни, во взгляде которой мне вечно чудилось какое-то подозрение. Поэтому я не пригласила ее. Я хотела, чтобы в тот день Чарли была только со мной. Это стало бы лучшим подарком для меня.
Четырнадцатое августа выпало на пятницу, и в тот день папа даже оставил свою мастерскую на Джимми, чтобы весь вечер провести с нами. Я встретила его с работы, и домой мы поехали вместе. Когда мы приехали, мама уже испекла огромный торт, политый шоколадной глазурью и украшенный персиками. Она встретила меня и папу на крыльце, с Эммой на руках. А я тут же отобрала у нее свою сестру и отправилась тискать ее, дожидаясь приезда Чарли.
Я все гадала, что же она мне подарит. Те сережки, которые Чарли подарила мне на Рождество, я так и носила, не снимая. Но что же будет на этот раз? Я ждала ее приезда с замирающим сердцем. И стоило мне услышать шуршание шин на подъездной дорожке, как я, наплевав на гордость, бросилась встречать ее. Я добежала до ее машины быстрее, чем Чарли успела из нее вылезти.
Подбежав к бенцу, я заглянула внутрь через открытое стекло, и у меня буквально отвисла челюсть.
– Чарли! – заорала я. – Во что это ты вырядилась? Ты сама на себя не похожа!
Чарли бросила на меня зловещий взгляд и покраснела. На ней было темно-синее платье классического покроя, с белым воротничком, белыми пуговицами и белым ремешком на талии. Я никогда еще не видела, чтобы Чарли надевала что-то подобное.
– Это платье Дженни, – сказала она. – Своих приличных у меня не было.
– А как же то платье, в котором ты приходила ко мне в прошлый раз? Когда Эмма родилась.
Чарли, насупившись, молчала.
– Ну, конечно! – догадалась я. – Ты ведь слишком пафосная, чтобы два раза прийти в гости в одном и том же платье!
В другой раз Чарли рассердилась бы на меня за эти слова, но в тот день она лишь жалобно спросила:
– Я сильно глупо выгляжу? Может, мне лучше купить себе другое платье и переодеться?
– Чарли, не сходи с ума! Тебе даже идет это платье. Очень подходит под цвет глаз, – я сказала это совершенно искренне. Мне нравилась Чарли в этом платье, хоть оно и принадлежало Дженни, о которой я старалась сегодня не думать. Более того. Я была уверена, что на Чарли любая одежда смотрелась бы восхитительно. Потому что Чарли была офигенной и крышесносной. Но, конечно, вслух я этого не сказала.
– Ну хорошо, – нехотя согласилась Чарли. – Допустим, я тебе поверю. Твои родители уже дома?
– Ага. Мы уже накрыли стол на заднем дворе. Все только тебя ждут.
Казалось, от этих слов Чарли еще больше напряглась. Она даже побледнела. Я никак не могла понять, из-за чего она так дергается.
– Напомни-ка мне, твои родители ведь ничего не знают про меня, да? – спросила она с надеждой.
– Что ты имеешь в виду под словом «ничего»? – мне уже жутко надоело стоять, согнувшись, и я никак не могла дождаться момента, когда Чарли соизволит вылезти из своей дурацкой машины.
– Ну… про мою ориентацию, например, – Чарли понизила голос, словно мои родители уже караулили ее за стеклами машины и подслушивали наш разговор.
– Маме я так и не сказала. А папа знает, я ведь уже рассказывала тебе об этом.
– Папа знает?! – завопила Чарли, бледнея еще больше. – Ладно, Тэсс, пока. Поеду я пожалуй домой.
– Чарли! – я по-настоящему рассердилась, мне надоело смотреть, как она выпендривается, поэтому я открыла дверцу машины и села рядом с ней. – Прекращай уже! Что такого в том, что мой папа это знает?
– Как это «что такого»? – Чарли потянулась за сигаретами, а потом вспомнила, что я сижу рядом, и швырнула пачку на пол. – Неужели ты думаешь, что твои родители рады тому, что вместо того чтобы общаться со сверстниками, ты общаешься с лесбиянкой в два раза старше себя? Да любой нормальный родитель углядит в этом общении что-то подозрительное!
– Возможно, – я пожала плечами. – Но мои родители ненормальные, Чарли. Я ведь тебе уже не раз говорила. К тому же, я уверена, что мой папа уже забыл об этом. Я обмолвилась о твоей ориентации совершенно случайно, еще давно, когда мне было одиннадцать, и мы с ним вместе ходили на твой концерт. Наверняка он и думать об этом забыл. А если мои родители начнут что-то подозревать и расспрашивать меня, я всегда могу сказать, что вы с Ричардом – пара и живете вместе. И это будет почти правдой.
– И они в это поверят?
– Да конечно поверят. В это верят даже некоторые твои фанаты. Они убеждены, что у вас с Ричардом любовь до гроба, и что он подходит тебе намного лучше, чем Дженни. Про вас с ним даже пишут развратные фанфики, ты знала?
– Господи боже… – Чарли снова стало плохо, и я поспешила сменить тему:
– Ну давай же, Чарли. Вылезай уже из этой машины. Пойдем! – я взяла Чарли за руку, которая от напряжения казалась деревянной.
– Тэсс… прости меня, – сказала она вдруг.
– За что? – спросила я в замешательстве.
– Я веду себя глупо. Я до сих пор не поздравила тебя с Днем рождения, – она набралась смелости и посмотрела на меня. Ее взгляд был таким виноватым, и это было так мило, что мне пришлось задушить в себе дикое желание обнять ее. В последнее время мне очень часто приходилось душить в себе это желание, потому что если бы я этого не делала, то так и висела бы на Чарли круглыми сутками.
– Вот, – Чарли открыла бардачок и вытащила оттуда белую коробочку, аккуратно перевязанную сиреневой лентой. – Это тебе. С Днем рождения, Тэсс.
Трясущимися от нетерпения руками я распотрошила обертку и открыла коробку. Внутри лежал серебристый гребень для волос с белыми лилиями и сверкающими камнями. Он был настолько прекрасен, что я открыла рот и никак не могла его закрыть.
– В последнее время ты часто делаешь высокую прическу, – пробормотала Чарли, смущаясь. – Вот я и подумала, что он может тебе пригодиться.
– Но Чарли… – я пыталась восстановить сбившееся дыхание. – Он слишком красивый для меня. Как же я буду носить такую красоту? Я даже прикоснуться к нему боюсь!
– Не говори глупостей, Тэсс, – Чарли усмехнулась. – Для тебя он в самый раз. Давай, повернись ко мне спиной…
Перед приездом Чарли я как раз сделала высокую прическу, закрепив волосы шпильками и простенькой заколкой с голубым цветком. Раньше она казалась мне красивой, но теперь, по сравнению с этим гребнем она выглядела просто убожеством.
Я повернулась к Чарли спиной, а она достала гребень из коробочки, вытащила из моих волос старую заколку и осторожно вдела в них гребень.
– Не больно? – спросила она.
– Нет, – ответила я и тяжело выдохнула. Прикосновения Чарли к моим волосам были так приятны, что я хотела, чтобы она только и делала, что закрепляла в них этот гребень, снова и снова.
– Ну вот, так намного лучше, – Чарли улыбнулась. Кажется, она была довольна результатом.
– Правда красиво? – спросила я, все никак не веря своему счастью.
– Да, Тэсс. Тебе очень идет.
Я повернулась к Чарли лицом, и на секунду мне показалось, что я поймала в ее взгляде что-то такое, что мне всегда хотелось увидеть. В ту короткую секунду Чарли в самом деле видела во мне что-то красивое. Не умилительное и трогательное, а красивое. Но эта секунда слишком быстро прошла, Чарли сморгнула и сказала:
– У меня тут еще кое-что для тебя есть. Это от Дженни, – Чарли снова сунула руку в бардачок и вытащила еще одну коробочку.
– От Дженни? – спросила я настороженно и взяла подарок с такой опаской, словно он мог в любой момент взорваться. Мне было очень неловко принимать его. Не только потому, что я не пригласила Дженни. Но и потому, что во мне снова начали просыпаться угрызения совести. Потому что единственным подарком, который я на самом деле хотела бы получить от Дженни, была Чарли.
– Ага. Она передает тебе свои поздравления с Днем рождения. Желает всегда оставаться такой же сумасшедшей, ну и все такое.
Я улыбнулась и открыла подарок. Это был браслет. Очень красивый, и как раз в моем вкусе. Я надела его на руку, и смотрелся он великолепно. Он в самом деле очень понравился мне, но несмотря на все это, я знала, что не смогу его носить. Потому что он станет каждодневным напоминанием о том, что Чарли никогда не сможет быть со мной.
Но я все равно поблагодарила Чарли и попросила ей передать мою благодарность Дженни. Я старалась, чтобы это прозвучало искренне.
А потом Чарли наконец-то согласилась вылезти из машины, и мы пошли на задний двор к моим родителям и сестре. Оставив испуганную Чарли с мамой и папой, я ненадолго сбегала в свою комнату, чтобы рассмотреть новый гребень. Чарли была права. Он действительно выглядел обалденно. Я сразу почувствовала себя еще более взрослой и чуть более уверенной в себе.
Когда я вернулась на задний двор, Чарли уже не выглядела так, словно я оставила ее в клетке с разъяренными тиграми. Она мило беседовала с моими родителями, и они вместе пили шампанское. Точнее, беседовала она в основном с мамой, а папа, как обычно, прикидывался шкафом. Мне даже показалось, что присутствие в его доме такой шикарной девушки, как Чарли, звезды такого масштаба, сделало папу еще большим шкафом, если это вообще возможно.
А потом я задувала свечи на торте, и у меня получилось задуть их все одновременно! Я не буду озвучивать желание, которое загадала, но думаю, об этом не трудно догадаться. Во всяком случае, будь там Дженни, она бы точно догадалась. И на следующий День рождения она подарила бы мне уже не браслет, а коробочку с ядовитым порошком. Но, слава богу, Дженни не было, и моих мыслей не мог прочитать никто.
Мы много фотографировались все вместе, в основном нас фотографировал папа, от которого я и унаследовала свою любовь к этому делу. За обедом Чарли продолжала спокойно разговаривать с родителями (в лице мамы). Она вежливо отвечала на все вопросы о своей работе и шутила, заставляя улыбаться даже моего шкафообразного отца. Но я видела Чарли насквозь. И я видела, что ей невыносимо скучно. Ото всех этих вопросов и взрослых разговоров. Поэтому когда мы поели, а мама отвлеклась на зарыдавшую Эмму, я улучила возможность украсть Чарли и отвести ее в свою комнату. Чарли извинилась перед родителями и поплелась за мной, а когда мы завернули за дом, она улыбнулась.
– Ты решила спасти меня, да?
– Конечно! Я же вижу, что ты совсем завяла. Мои предки сведут с ума кого угодно своими тоскливыми беседами. Пойдем ко мне, я покажу тебе последнюю партию фоток. Вчера вечером забрала их из проявки!
В тот день Чарли уехала от меня довольно поздно. Мы долго сидели у меня в комнате, рассматривали фотки и болтали. А когда солнце село, снова вышли во двор, попили чаю и покатались вместе на качелях за домом. Мы сидели там до темноты и ели арбуз, обсуждая все на свете. В тот момент я подумала, что сколько бы лет ни прошло, пять, десять или даже больше, мне никогда не надоест вот так разговаривать с Чарли. Делиться с ней всеми своими мыслями и ощущать понимание с ее стороны. И я знала, я чувствовала, что ей это тоже не надоест.
В тот вечер я ощутила еще большую уверенность в себе и в том, что мое желание, загаданное на торте, может исполниться. Я осознала, что у меня много преимуществ перед Дженни. Хотя бы то, что я не люблю футбол и не заставляю Чарли смотреть его. И конечно, я не слушаю поп-музыку. Помню, что я пришла в ужас, когда Чарли сказала мне, что Дженни не любит рок, считая его слишком депрессивным, и из всех рок-групп слушает только Чарли. А еще Дженни не любит заброшенные дома и никогда не любила. Для нее там слишком грязно и противно. Я уж молчу, что Дженни любит совсем не те фильмы, что любит Чарли. А книги она читает только на рабочие темы, про юриспруденцию.
В тот вечер, сидя на качелях рядом с Чарли, я недоумевала, что вообще связывает этих двоих? И мне было интересно, задавалась ли когда-нибудь сама Чарли этим вопросом? Ведь они с Дженни такие разные, бесконечно разные люди. И судя по рассказам Чарли, они всегда были разными.
Я осознавала, что у меня полно преимуществ перед Дженни. Единственным недостатком был мой возраст. Ну, и, конечно моя нестандартная, мягко говоря, внешность. Впрочем, Чарли считала меня красивой, поэтому я решила не обращать на это внимания. Оставался только возраст.
Я утешала себя тем, что скоро вырасту и смогу попробовать завоевать любовь Чарли. Но в глубине души я понимала, что это будет нескоро. Этот год между моими двенадцатью и тринадцатью годами показался мне вечностью. Какими же тогда мне покажутся годы до шестнадцати и (господи боже!) до восемнадцати?! Да ведь это целая жизнь!
Сколько еще я смогу скрывать от Чарли свои чувства? Сколько я буду прикрываться дружеским безобидным желанием обнять ее? Я не знала, сколько еще смогу терпеть, особенно если вспомнить, что Гугл пообещал, что скоро я превращусь в котел с бурлящими гормонами. Да что там, я уже почти стала этим котлом.
В тот вечер, когда я провожала Чарли до машины и когда я поймала на себе ее очередной, наполненный нежностью взгляд, я поклялась себе, что найду способ, как заставить Чарли взглянуть на меня иначе. Если косметика, наряды и прически не возымели на нее особого действия, я найду что-нибудь другое. Обязательно должно быть что-то, что заставит Чарли увидеть во мне девушку. Так я начала разрабатывать свой очередной план. И браслет, подаренный Дженни, огнем горел на моем запястье.
========== Чарли и Тэсс. Осколок № 72 ==========
Ноги Тэсс почти зажили, и она возобновила свои занятия балетом. Только на этот раз Чарли уже намного пристальнее следила за ней и все время заставляла Тэсс отдохнуть, отвлечься. Они стали чаще выбираться на улицу и больше гулять, потому что на остров пришла небольшая оттепель. И в тот день они решили прогуляться вдоль берега в сторону причального домика и исполнить свою давнюю затею – взять себе новых пленок на просмотр. История таинственного семейства до сих пор сильно волновала Тэсс, а у Чарли вызывала ощущение непонятной тревоги, засевшей где-то внутри, под ребрами. Ей и хотелось, и одновременно страшно было узнать, что на самом деле случилось с этими людьми. Особенно ее беспокоила история мужчины, который, предположительно, отправился в ад.
Набрав с собой свежего печенья, чтобы попить чаю в причальном домике и согреться с дороги, Чарли и Тэсс двинулись в путь. Они шли, держась за руки, и Чарли было наплевать, что подумают островитяне, если увидят их. Тэсс была права, в конце концов. Здесь их никто не может осудить. Здесь только они сами решают, что правильно, а что – нет.
По дороге они перебирали в памяти названия оставшихся в домике пленок, гадая, какая из них может пролить свет на произошедшее в этой семье. На этот раз они собирались взять с собой еще больше пленок, осмелев от того, что никто пока не поймал их за руку.
Они уже подходили к домику, когда заметили на крыльце чью-то фигуру.
– Замри! – воскликнула Чарли, и они остановились. Спрятаться на такой открытой местности им было негде, но они могли по крайней мере не двигаться, чтобы не привлекать внимания. Однако человек на крыльце, кем бы он ни был (а больше всего он был похож на Джозефа), все равно не поворачивался в их сторону. Он отпер замок и вошел внутрь, закрыв за собой дверь.
Чарли и Тэсс переглянулись.
– Это ведь Джозеф, да? – спросила Тэсс.
– Похоже, что он. Но что ему там могло понадобиться?
– Мы всегда можем пойти и выяснить это, – Тэсс легонько потянула Чарли вперед, но та уперлась и шикнула:
– Ну нет, Тэсс! Ты же не собираешься последовать туда за ним?!
– Ну конечно же мы не будем заходить внутрь! Мы просто спрячемся под окнами и посмотрим, что он там делает! Давай, Чарли, тебе разве не любопытно? – Тэсс снова потянула ее вперед, на этот раз уже сильнее, но Чарли продолжала упираться.
– Тэсс, это нехорошо! Нельзя подглядывать за людьми!
– Ой, да брось, Чарли! Ты не хочешь туда идти не потому, что это нехорошо, а потому что боишься, что Джозеф нас поймает.
«Интересно, Тэсс всегда была такой, или это общение со мной плохо на нее влияет?» – подумала Чарли, выругалась про себя и все-таки пошла следом за девочкой. В очередной раз.
Они осторожно подобрались к домику с заднего хода и присели на корточки, чтобы Джозеф не увидел их через окно. Тэсс ненадолго приподнялась и заглянула внутрь.
– Это спальня, – сообщила она. – И там никого нет. Надо пойти поискать кухонное окно… Наверняка Джозеф там. Ой!
Тэсс испуганно присела и посмотрела на Чарли своими огромными блестящими глазами.
– Что такое? – прошептала Чарли, чувствуя, что дышать становится труднее от подступающего к горлу волнения.
– Он зашел в спальню! – шикнула Тэсс. – Надеюсь, он не увидел меня!
– Тэсс, давай свалим отсюда пока не поздно…
В окне зажегся свет, и Тэсс снова приподнялась и заглянула внутрь.
– Тэсс! – умоляюще прошипела Чарли, но Тэсс только махнула на нее рукой, призывая успокоиться. Чарли уже надоело торчать внизу, поэтому она не выдержала и тоже заглянула в домик.
Джозеф сидел на постели и… Чарли не поверила своим глазам. Она сразу поняла, почему Тэсс только отмахивалась от нее и не хотела уходить. Теперь уже и Чарли не могла оторваться от этого зрелища.
Джозеф смотрел альбом с фотографиями той семьи. Страницу за страницей. Иногда он подолгу задерживал взгляд на каком-нибудь снимке и даже проводил кончиками пальцев по поверхности фото, словно пытался стереть пыль или… погладить эти лица.
Чарли и Тэсс лишились дара речи. Что бы все это ни значило, но выглядело оно странно, очень странно. Они обе были уверены в том, что Джозеф в этот домик больше не приходит. Но оказалось, что очень даже приходит, причем, возможно, он даже видел, как Чарли и Тэсс ошиваются вокруг. Возможно, он даже догадался о пропаже пленки. Чарли не хотелось думать об этом, но она все равно думала. Ей хотелось бежать прочь, и она никак не могла отлипнуть от этого проклятого окна.
– Может, это были его друзья? – прошептала Тэсс. – Может, он подружился с той семьей, раз они прожили на острове так долго… Может, он скучает по ним.
– Возможно… – пробормотала Чарли, которой пришел в голову и другой вариант. Но он показался ей таким безумным и неправдоподобным, что она не стала им делиться с Тэсс.
Джозеф рассматривал фотографии довольно долго, а потом закрыл альбом и убрал его на место – в ящик комода. Какое-то время он стоял, не двигаясь, а потом вдруг, совершенно неожиданно, пошел прямо в сторону Чарли и Тэсс – к окну. Испуганные до смерти девушки пригнулись и плюхнулись в снег. Спинами они вжались в стену домика, словно надеялись слиться с ним и стать его незаметным продолжением.
Но было уже поздно. Сначала они услышали, как Джозеф постучал по стеклу, очевидно пытаясь привлечь их внимание, но Чарли и Тэсс продолжали сидеть неподвижно, затаив дыхание. А потом окно открылось, и они услышали сердитый голос старика-смотрителя:
– И долго вы еще собираетесь там торчать, маленькие проныры? Вам не надоело еще шпионить за мной?
Поняв, что их поймали и отпираться уже бесполезно, Чарли и Тэсс поднялись на ноги, попутно отряхиваясь от снега.
– Вот, говорила же я тебе! – прошипела Чарли. – Это все она виновата!
– Трусиха и ябеда, – проворчала в ответ Тэсс.
– О Господи, ну вы прямо как дети! – воскликнул Джозеф и устало вздохнул. – Можете не переживать, я уже давно понял, что вы сюда шастаете. Вы же обе любопытные как не знаю кто!
Пристыженные Чарли и Тэсс молчали. Они боялись даже взглянуть на старика, и, увидев, как они поникли, Джозеф совсем смягчился.
– Давайте уже, заходите в дом, нечего там мерзнуть! – сказал он. – Я не виню вас в вашем любопытстве, на этом проклятом острове все равно больше заняться нечем. Ну же, проходите! Дверь там открыта.
Девушки вошли в причальный домик, а Джозеф в это время поставил на плиту чайник и пригласил гостей сесть к кухонному столу, расставляя чашки. Чарли достала из сумки принесенное печенье, словно это могло как-то загладить их вину. Они все еще чувствовали себя до крайности неловко, но Джозефу, казалось, было все равно, что они следили за ним. Иногда Чарли думала, что старик вообще не способен ни на какие эмоции. Однако то, как Джозеф сегодня рассматривал фотографии, говорило о том, что все-таки способен. Просто очень не любит показывать это.
Когда чайник согрелся, Джозеф разлил чай по кружкам, уселся на стул напротив девушек и, прищурившись, сказал:
– Ну же, давайте. Спрашивайте. Что вы хотите узнать? Я ведь понимаю, что если не удовлетворю ваше любопытство, вы так и продолжите шпионить за мной и выдумывать разные безумные версии.
Чарли и Тэсс переглянулись. Конечно, у них в голове зудело много вопросов, но они не знали, с чего начать.
– Почему вы сейчас смотрели альбом с фотографиями той семьи? – спросила наконец более смелая Тэсс.
– Потому что эти люди мне очень дороги, – спокойно ответил Джозеф. – Я потерял их давным-давно, но продолжаю скучать по ним.
– Это ведь та семья, с дома на холме, о которой вы рассказывали нам? Вы с ними дружили?
– Да. Это та семья. И я с ними не просто дружил. Я был их частью.
Брови Тэсс взлетели вверх от удивления, а Чарли нахмурилась. Неужели ее версия окажется правдой?
– Ты – это он, – сказала Чарли. – Ты и есть тот мужчина с фотографий и пленок.
– А ты быстро догадалась, – хмыкнул Джозеф и отхлебнул чаю. – Я-то надеялся еще потянуть интригу. Ну да ладно.
– Но как же так? – Тэсс все еще ничего не понимала. – Как такое возможно? Ведь… ведь тот мужчина, он ведь намного моложе? – она смутилась. – На острове ведь невозможно постареть, разве нет?
– Да, невозможно, – согласился Джозеф. – Но перед тем как стать смотрителем, я изменил внешность и прибавил себе возраста. На меня уже не действовали правила острова, поэтому для меня это было возможно. Да и островитяне не должны были узнавать меня. Когда я умер, мне было сорок. А к тому времени, как я стал смотрителем, мне уже должно было исполниться шестьдесят. Поэтому я решил сделать так, чтобы моя внешность соответствовала возрасту.
Чарли прикинула в уме, что у Джозефа и его семьи ушло двадцать лет на возвращение памяти, и ужаснулась. Неужели и им с Тэсс понадобится столько же?
– Но что случилось с вашей семьей? – спросила Тэсс тихим испуганным голосом. – Куда подевались Сара и Венди? Почему вы стали смотрителем?
Чарли догадывалась, куда подевались Сара и Венди. И почему Джозеф остался здесь один. Это и был его ад. Ад, в котором он оказался навечно заперт.
Старик молчал какое-то время и смотрел в свою чашку пустым взглядом.
– Сара и Венди покинули этот остров, – сказал он, наконец, словно очнувшись. – Они отправились туда, куда все уходят в конце концов. Ну, почти все. И куда закрыт путь для таких, как я.
– Но что все-таки случилось? – голос Тэсс дрожал. Девочка чуть не плакала. – Что случилось с вами? За что вы так и не смогли простить себя?
– Я… – Джозеф вздохнул. – Могу рассказать все с самого начала. Думаю, тогда у вас больше не возникнет никаких вопросов.
Тэсс кивнула, нашла руку Чарли под столом и крепко сжала ее. А Джозеф начал свой рассказ.
– Когда-то я, как и вы, тоже был обычным человеком и жил на Земле. Это было в двадцатые годы прошлого века. В Америке. Я был молод, я влюбился и женился на Венди, и через несколько лет у нас родилась наша единственная дочка – Сара, – Джозеф улыбнулся, согретый теплом воспоминаний о дочери. – Мы были очень счастливы. Я работал фотокорреспондентом в крупной газете, а моя жена была журналисткой. Мы любили свою работу, любили путешествовать, любили друг друга и любили Сару. Мы были счастливы целых семь лет после ее рождения. А потом… потом все просто закончилось. В то время по Америке прокатилась волна ужасающих убийств. Какой-то псих вылавливал маленьких девочек, издевался над ними, насиловал и убивал. Мы с женой писали об этих случаях, и они потрясли нас до глубины души и жутко напугали, ведь у нас была дочь того же возраста. Прости, Тэсс, что рассказываю все это и напоминаю о том, о чем ты пытаешься забыть, – Джозеф тяжело вздохнул и посмотрел на девочку. – Если ты не хочешь, я не буду продолжать.
