Текст книги "Осколки. Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Scarlet Heath
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 29 страниц)
Поэтому, когда в дверь домика постучал Джозеф, Чарли, мягко говоря, была не очень расположена к общению с ним.
– Господи, Чарли, ты выглядишь так, словно только что вылезла из гроба! – воскликнул Джозеф, увидев ее.
– А я и так из гроба, забыл, что ли? – огрызнулась Чарли. – Чего тебе надо?
– Мне нужно поговорить с тобой и… с Тэсс, – спокойно ответил Джозеф, перешагивая через порог дома и не дожидаясь приглашения от Чарли.
На секунду у Чарли мелькнула страшная мысль: «Он все про нас знает!». Но тут же девушка отбросила эту больную идею, потому что Джозеф ничего не мог знать. Его не было вчера на маячной лестнице. И слава богу.
– Тэсс наверху, – пробормотала Чарли. – Она, наверное, скоро спустится…
– Хорошо, подожду ее. Чайку не найдется? – ухмыльнулся Джозеф.
– Вот еще! Сам себе чаек наливай! Я тебе прислуживать не буду.
Джозеф усмехнулся. Ему явно нравилось издеваться над Чарли.
«Еще немного с этим психанутым стариком, и я точно сама чокнусь», – в отчаянии подумала Чарли.
Однако долго мучиться в обществе «психанутого старика» ей не пришлось, потому что в тот же момент дверь тихонько приоткрылась, и в домик несмело заглянула Тэсс.
– О! Еще одна из гроба! – провозгласил Джозеф, на этот раз в его голосе уже не было и тени веселья. – Что тут у вас стряслось, девочки?
– Ничего! – хором ответили Чарли и Тэсс и в испуге посмотрели друг на друга. Чарли отвернулась первой. Выносить расстроенный, умоляющий взгляд Тэсс у нее не было сил.
«Я все время расстраиваю, обижаю ее, – с горечью подумала Чарли. – Со мной ей только хуже. Только тяжелее. Тэсс заслуживает лучшую компанию, чем я».
– В общем, я пришел обсудить с вами кое-что, – Джозеф откашлялся. – Садитесь, чего стоите-то?
Никто не шелохнулся. Чарли так и осталась стоять у окна, а Тэсс – у двери.
Джозеф пожал плечами и продолжил:
– Прошло уже полтора месяца с того момента, как Тэсс прибыла на остров. Период ее адаптации можно считать законченным. Согласно правилам острова, Тэсс теперь может жить самостоятельно. Если хочет, конечно. Она может выбрать себе любое свободное жилье на острове. Раз в неделю я обязан буду навещать ее, как взрослый, и проверять, все ли у нее в порядке. Но если Тэсс не хочет жить самостоятельно, и если ты, Чарли не против того, чтобы она продолжала жить у тебя, мы просто оставим все, как есть. Окончательное решение за тобой, – Джозеф прищурился и посмотрел на Чарли так, словно пытался взглядом проникнуть ей под кожу.
В комнате повисла тишина. Чарли посмотрела на Тэсс и встретилась с ее полным надежды и страха взглядом. Целый вихрь разных мыслей пронесся в тот момент у Чарли в голове:
«Она не хочет, чтобы я отпускала ее. А я обещала, что не брошу ее. До тех пор пока она нуждается во мне. Но, Господи, откуда же я знала, что все зайдет так далеко?! Видит Бог, я этого не хотела. Я пыталась пресечь любые намеки. Но это все равно случилось. И как мне теперь остановить это? Остановить раз и навсегда? Быть может, предложение Джозефа станет лучшим вариантом для Тэсс? Возможно, если она не будет видеть меня каждый день, она забудет меня? И все эти мысли выйдут у нее из головы. И у меня тоже. Я тоже могла бы все это забыть… Возможно, это правда к лучшему для нас обеих – жить отдельно?».
– Ну, так что? Вам нужно дать время, чтобы все обдумать? – казалось, Джозеф был искренне удивлен тем, что они медлят. Казалось, он был уверен, что они сразу откажутся от его предложения.
Чарли снова посмотрела на Тэсс, но на этот раз не увидела в ее взгляде надежды. Взгляд девочки потух. Тэсс все поняла. Она просто молча ждала, когда Чарли озвучит свое решение. И Чарли знала, что она не будет сопротивляться и уговаривать ее. И Чарли в очередной раз поспешно отвернулась.
– Я думаю… – тихо проговорила она, обращаясь к Джозефу. – Думаю, что нам полезно будет пожить отдельно. Тэсс очень самостоятельная девочка. Она со всем справится.
– Гм… вот как, – Джозеф нахмурился. – Ну что ж. Хорошо. А ты что об этом думаешь, Тэсс?
– Я согласна на все, что скажет Чарли, – едва слышно отозвалась Тэсс. И от обреченности, прозвучавшей в ее голосе, у Чарли свело живот, а дышать стало невыносимо трудно. Тэсс безропотно приняла ее решение. Просто подчинилась и все. И это пугало. Почему это так пугало ее?
– Ну… хорошо, гм… – Джозеф поднялся со стула и неловко помялся на месте. Тяжелая атмосфера в комнате подействовала и на него. – Тогда, Тэсс, мы можем прямо сейчас пройтись по острову и посмотреть свободные домики. Ты согласна?
– Да, конечно. Сейчас будет в самый раз, – кивнула Тэсс.
Чарли хотела закричать: «Но ты еще не завтракала! Не уходи!», но язык не поворачивался, а горло онемело. Она ненавидела Джозефа, который так некстати пришел к ним и не дал выяснить отношения, и ненавидела себя за то, что ей не хватало смелости прогнать Джозефа и просто поговорить с Тэсс.
И пока Чарли себя молча ненавидела, Джозеф и Тэсс ушли осматривать жилье. Оставшись в одиночестве, Чарли несколько минут стояла и смотрела на дверь, а потом с размаху ударила кулаком по столу. Вся стоящая там посуда тревожно зазвенела, одна из чашек с остатками простой воды опрокинулась, и вода растеклась на столе и начала капать на пол.
Кап. Кап. Кап.
Кап. И снова тишина.
========== Чарли и Тэсс. Осколок № 2 ==========
Чарли никогда не считала себя любопытной. А людей, которые не могли побороть свое любопытство и попадали из-за этого в неприятности, она вообще считала полными идиотами. А еще Чарли не свойственно было копаться в чужих вещах. Возможно, опять же потому, что она не была любопытной.
Но в тот пятничный вечер, когда Чарли приехала в пустую квартиру и осталась наедине с сумкой Тэсс, она дважды изменила собственным принципам. Вначале все было нормально, и ничто не предвещало, что Чарли вдруг слетит с катушек. Она поужинала на кухне и с бокалом вина пришла в гостиную и устроилась на диване. Сумка Тэсс лежала прямо перед ней – на журнальном столике. Обычная коричневая тряпочная сумка с изображением Эйфелевой башни. Такие сумки были в то время в моде. Однако вес у сумки был приличный, и Чарли беспокоилась, нет ли там важных вещей? Глупая девчонка, возможно, надеялась, что Чарли в тот же вечер прибежит к ней и отдаст ее имущество, но не тут-то было. Чарли хотелось подразнить девочку, но в то же время ей не хотелось присваивать себе чужую собственность и держать у себя слишком долго чужие важные вещи.
– Что же там внутри? – обратилась Чарли неизвестно к кому, поставила бокал на столик и подняла сумку, проверяя еще раз ее вес в руке. – Кирпичи, что ли? А может, книжки? Учебники какие-нибудь…
«Наверняка, учебники. А ей ведь нужно учить уроки, – напряженно размышляла Чарли. – Будет лучше, если я завтра же утром отвезу эту сумку ей домой. Да, именно так я и должна поступить. Но, может, там все-таки не учебники? Может, там в самом деле лежат кирпичи, и все это просто трюк? Вряд ли она бы нарочно оставила в той сумке что-то важное. Она ведь понимала, что я могу не сразу обнаружить ее, ведь так? Она понимала, что я вполне могу разглядеть эту сумку под сидением только через неделю. Значит, она оставила там что-то, с чем готова расстаться. Или… все-таки нет? Вдруг в сумке что-то важное, а девчонка просто решила рискнуть? Улыбка у нее совершенно чокнутая. Кто знает, на что она вообще способна?».
Наконец, Чарли сдалась и быстро, чтобы не передумать, расстегнула молнию на сумке. Изнутри показался краешек оранжевого пакета. Чарли заглянула в пакет и ахнула.
– Пуанты! – воскликнула она. – Девочка и правда балерина.
«Впрочем, я в этом и не сомневалась. Маленькая чокнутая балерина».
Чарли усмехнулась и вытащила одну туфельку из пакета, чтобы рассмотреть поближе. Раньше ей ни разу не доводилось держать в руках настоящие балетные пуанты. Она видела их лишь издалека, на театральной сцене. И Чарли не могла не признать, что издалека они смотрелись намного лучше. Вблизи же пуанты были грязными, пыльными и сильно стертыми на носках. Чарли повертела туфлю в руках, взвесила на ладони.
– Господи, какая тяжелая… Как в этом можно танцевать вообще?!
Чарли даже захотелось ее примерить, но размер был слишком маленький.
«И все-таки… что-то в них есть. Определенно, что-то есть».
Несколько минут Чарли, словно загипнотизированная, рассматривала пуанты. Ей казалось, что она прикасается не просто к обуви, а к чужому творчеству. Похожие чувства у нее возникали, когда она дотрагивалась до гитары Льюиса или до синтезатора Ричарда. В тех инструментах жила часть их души, и в этих пуантах была часть души Тэсс. Но что они могли рассказать о ней? Об этой странной девочке, которую Чарли чуть не переехала?
Почти ничего. Единственное, что по этим пуантам Чарли могла понять о Тэсс, было то, что девочка много танцует. Даже очень много. Похоже, она в самом деле очень любит балет. А так как Чарли всегда уважала целеустремленных людей, она даже почти перестала сердиться на девочку за эту глупую выходку с сумкой.
«В конце концов, она ведь оставила в этой сумке самое дорогое, что у нее было. Самое ценное. Самое важное. Просто оставила это в машине у незнакомого человека. Почему? Неужели она была так уверена, что я привезу ей это обратно?».
«Такое ощущение, что она действительно что-то знает обо мне. Знает, что я не смогу остаться в стороне, наплевать на нее. Знает, что я как миленькая привезу ей эту сумку обратно. Поэтому и доверила мне свои пуанты. А еще она сказала, что я одинока. Почему? Почему все-таки она это сказала?».
Кроме пуант, в сумке лежала толстая книжка Хемингуэя, пенал и кошелек. Больше ничего особо важного. Но все равно эти вещи понадобятся Тэсс уже в понедельник, когда она вернется в свою балетную школу.
– Ладно, – прошептала Чарли, обращаясь к сумке. – Ты выиграла. Завтра утром получишь свои вещи обратно.
*
Субботнее утро выдалось пасмурным и даже мрачным. Чарли, проклиная все на свете, выбралась из постели в одиннадцать, приняла душ и выпила крепкий кофе. Через полтора часа она уже ехала к дому Тэсс и косилась на сумку, лежащую на соседнем сидении. Чарли переживала, правильно ли она уложила все вещи и застегнула сумку. Меньше всего ей хотелось, чтобы нахальная девчонка догадалась, что Чарли копалась в ее вещах.
Когда Чарли остановилась перед домом Тэсс и вылезла из машины, снова начал моросить дождь.
«Сейчас я могла бы сидеть дома, пить чай и играть на гитаре, – с досадой подумала Чарли. – А вместо этого где я?! Черт знает где, принесла черт знает что черт знает кому!».
Чарли поднялась на крыльцо и позвонила в большой золотистый звонок. За дверью послышались торопливые шаги, и Чарли приготовилась с суровым лицом вручить девочке ее сумку, прочитать короткую нотацию и тут же уйти. Поэтому Чарли слегка обалдела, когда вместо девочки дверь открыла молодая и симпатичная женщина с толстой рыжей косой и в фартуке в цветочек. Женщина обворожительно улыбнулась, а у Чарли отвисла челюсть. Почему-то она даже не подумала о том, что Тэсс живет не одна, а с родителями, которые обязательно окажутся дома в субботу утром.
– Ой, а вы, должно быть, Шарлотта! – воскликнула женщина. – Тэсс говорила, что вы сегодня зайдете. Очень вовремя! Я как раз вишневый пирог испекла!
– Тэсс говорила? – продолжала обалдевать Чарли.
«Подумать только! Эта девчонка все-таки была уверена, что я сегодня приду!».
– Ну же, проходите скорее, на улице такая скверная погода… – мать Тэсс посторонилась, пропуская Чарли в дом. – Вы какой чай любите, зеленый или черный? А может, сварить вам кофе?
– Э-э-э… да я вообще-то на минутку забежала, – пробормотала Чарли. – Мне просто нужно отдать Тэсс сумку, которую она забыла у меня… – Чарли осеклась, не зная, стоит ли говорить, что Тэсс вчера ехала с ней на одной машине. Знает ли ее мать, что Чарли вчера чуть не сбила ее дочку?
– Ох, мне так неловко… Вы уж простите Тэсс за эту идиотскую выходку! Я знаю, что она нарочно оставила свою сумку в вашей машине. Мне так стыдно за нее! Вы любезно согласились подвезти ее до дома, потому что автобусы не ходили, а Тэсс совершила такую глупость! Но она вас просто обожает, она будет очень рада, что вы пришли. Пожалуйста, поднимайтесь по лестнице, вторая дверь направо… Тэсс у себя в комнате. Поболтаете, пока я принесу чай.
«Отлично, она не сказала, что я чуть не переехала ее», – с облегчением подумала Чарли.
Объясняться с разъяренной мамашей ей хотелось меньше всего. Впрочем, Чарли сложно было представить маму Тэсс разъяренной – уж слишком она была милой. И не успела Чарли опомниться, как эта милая мама уже скрылась на кухне, а сама Чарли осталась стоять в прихожей с сумкой в руке.
– Что ж… – выдохнула Чарли. – Я сделаю это. Не зря же я пришла!
Собрав всю свою решимость и вернув лицу суровое выражение, Чарли поднялась по лестнице и постучала в дверь комнаты, на которой висела табличка с надписью «Dance, dance, dance…».
«Неужели девочка читает Харуки Мураками? – удивилась Чарли. – Не слишком ли ей рано читать таких авторов?».
– Войдите, – услышала Чарли приглушенный голос из-за двери и повернула ручку.
Тэсс сидела на кровати, сложив по-турецки ноги, и держала в руках открытую книгу. Она улыбалась. Лукаво улыбалась.
– С ума сойти, в мою дверь постучалась Шарлотта Брайтли! – воскликнула девочка. – Не обращай внимания, я просто давно мечтала это сказать.
Чарли хотела ответить что-нибудь остроумное, но ее взгляд скользнул по стенам комнаты, и она забыла про все на свете. Похоже, мама Тэсс была права. Девочка и правда ее обожает. На стенах живого места не осталось – все было исклеено постерами с изображением Чарли. Как будто бы Чарли посмотрела в сотню зеркал одновременно.
– Что это за… – Чарли изумленно выдохнула, а когда способность говорить снова к ней вернулась, посмотрела на Тэсс и воскликнула: – В нашей группе кроме меня есть еще три человека, так почему же вся твоя комната залеплена моей рожей?!
– Ох, прости за это, пожалуйста, – Тэсс посерьезнела. – Я сотворила это полгода назад в порыве фанатской любви. Потом поняла, что это выглядит немного…. безумно, но снять рука не поднималась. А ты здесь потому, что только ты мне нравишься, – Тэсс снова улыбнулась, а Чарли ощутила подступающую неловкость.
– Я как будто попала в логово маньяка, – пробормотала она. – Ты ведь говорила, что ты не фанатка!
– Ну… я соврала? – Тэсс продолжала обезоруживающе улыбаться, и Чарли сдалась:
– Ладно, мне плевать, фанатка ты или нет, – сказала она. – Я всего лишь принесла тебе твою сумку. Признаю, это было очень умно. Никто из моих фанаток еще не шел на такие уловки, чтобы снова встретиться со мной. Но все равно больше так не делай. Пошутила и хватит, окей?
– Хорошо, – спокойно согласилась Тэсс.
– Хорошо? – Чарли даже удивилась.
– Хорошо, – подтвердила Тэсс с улыбкой, и что-то в этой улыбке заставило Чарли усомниться в ее искренности. Эта хитрая ухмылочка на ее веснушчатом лице говорила: «Я снова кое-что задумала. Но сейчас я с тобой соглашаюсь, просто чтобы усыпить твою бдительность».
Чарли не могла не отметить, что с сухими волосами девочка выглядит намного симпатичнее. Ее рыжие волосы были такими пушистыми, что их хотелось потрогать. Это было неконтролируемое чувство, которое часто возникает при виде сахарной ваты. До облака всегда хочется дотронуться.
– Ну ладно, раз мы обо всем договорились, я, пожалуй, пойду… – сказала Чарли. – Много дел и все такое…
Но не успела она сделать и шага в сторону двери, как эта дверь приоткрылась, и на пороге возникла мама Тэсс с подносом, на котором дымились чашки с чаем и лежали на тарелочках два кусочка румяного вишневого пирога.
«Кажется, я попала, – только и успела подумать Чарли».
– Я не была уверена, какой чай вам понравится, поэтому заварила зеленый жасминовый… – мама Тэсс с извиняющимся видом поставила поднос на письменный столик. – Господи, не каждый день у нас бывают такие гости! Я даже не знаю, как вас правильно принимать! Может, нужно было все-таки попить чай в гостиной?
– Ну что вы, не нужно вокруг меня так прыгать, – Чарли уже не знала, куда себя деть от смущения. – Я правда забежала всего на минутку, чтобы отдать сумку… Мне уже пора идти.
– Ну, вот видишь, Тэсс! – расстроилась женщина. – Я же говорила, что у такой звезды не будет времени, чтобы распивать тут с тобой чаи… Это чудо, что она вообще занесла тебе твою сумку!
– Да нет же, мама, не беспокойся, Чарли останется. Она тоже кое-что мне должна, – и Тэсс подмигнула Чарли.
«Намекает на то, что я ее чуть не переехала! – в ужасе догадалась Чарли. – Но неужели она все расскажет матери, если я откажусь попить с ней чаю?! Это уже перебор, черт возьми…».
Однако проверять, на что способна девочка, Чарли совсем не хотелось, поэтому она выдавила из себя жалкую улыбку и сказала:
– Она права, я с удовольствием попью чаю и попробую ваш пирог.
Мама Тэсс, кажется, успокоилась и довольная покинула комнату. Когда дверь за ней закрылась, Чарли посмотрела на Тэсс и прошипела, швыряя сумку на пол:
– Знаешь, кто ты?! Ты настоящий дьявол!
В ответ на это Тэсс рассмеялась звонким смехом невинного ангела и вскочила с кровати.
– Знаю! Пусть так, мне все равно! Но ты не пожалеешь об этом, пирог моей мамы очень вкусный! Пойдем же! – девочка схватила Чарли за руки и потянула к столу.
«Она ненормальная. Совершенно чокнутая, – подумала Чарли, но почему-то ей больше совсем не хотелось сердиться».
Они решили поставить поднос на середину кровати, а сами уселись в разных углах друг напротив друга.
– Можешь залезать с ногами, не стесняйся, – улыбнулась Тэсс.
– И что ты потом будешь делать? Начнешь всем рассказывать, что на твоей кровати с ногами сидела сама Шарлотта Брайтли?
Тэсс снова рассмеялась. А Чарли вдруг подумала, что девочка по-настоящему счастлива. Счастлива, что Чарли пришла к ней. Счастлива, даже несмотря на то, что Чарли ругалась и ворчала на нее.
«М-да… Давно мне никто так не радовался».
– Не буду я никому ничего рассказывать. Да мне и рассказывать-то некому.
– Почему это? – Чарли отхлебнула чай, вкус которого и правда оказался очень приятным.
– Потому что у меня нет друзей, – спокойно ответила Тэсс и взяла кусок пирога в левую руку. – У меня нет совершенно ничего общего с девчонками из балетной школы. Они не слушают рок. И, по-моему, они меня боятся…
– А вот это меня совсем не удивляет, – проворчала Чарли.
Тэсс снова усмехнулась, но на этот раз в ее усмешке прозвучала затаенная печаль. Чарли смягчилась:
– Не стоит огорчаться, если пока ты не нашла единомышленников. Я тоже ни с кем не дружила до четырнадцати лет. А потом познакомилась со своим лучшим другом Ричардом. И он тоже слушал рок.
– Ну, по крайней мере, один единомышленник уже сидит в моей комнате, так что мне грех жаловаться, – улыбнулась Тэсс. – Как тебе пирог?
– Вкусно, – улыбнулась в ответ Чарли. – Правда очень вкусно. Твоя мама прелесть.
– Знаю, – просто ответила Тэсс. – Она у меня всегда такая.
– А папа твой где?
– В автомастерской. Как и всегда. У моего отца свой бизнес. Он там целыми днями пропадает.
– Прямо как мой, – невольно выдала Чарли. – Тоже был безумно увлечен своим бизнесом.
Чарли не стала говорить, что мама Тэсс напомнила ей ее собственную давно погибшую мать. Напомнила своей заботой, нежностью, милой улыбкой.
Они с Тэсс еще немного поговорили о своих родителях, а потом разговор плавно перешел на книгу, которую Тэсс сейчас читала. Они говорили про Харуки Мураками, про Хемингуэя и Стивена Кинга. И снова, как и вчера в машине, Чарли забыла, что говорит с ребенком. В очередной раз Тэсс поражала ее своей образованностью и начитанностью, взрослостью суждений. Словно это и не она вовсе совсем недавно шантажировала Чарли, словно не она оклеила все стены комнаты этими постерами, не она по-детски радовалась, смеялась и тянула Чарли за собой.
Пирог давно был съеден, чашки с чаем опустели, а Чарли и Тэсс продолжали болтать. Чарли невольно подумала, что она давно уже не общалась ни с кем с такой легкостью. Ей нравилось, что Тэсс не робела в ее присутствии, как другие фанатки, не зажималась и даже не боялась подкалывать Чарли.
«Она определенно кого-то напоминает мне. Своим поведением, мимикой, жестами, постоянными подколками… Напоминает. Вот только кого?».
Прошло не меньше полутора часов, когда Чарли наконец опомнилась и засобиралась домой.
– Спасибо за угощение и за… – Чарли запнулась. – За приятное общение. Я хорошо провела время, честно. Хотя твой шантаж все равно был отвратительным! – на всякий случай добавила Чарли.
Тэсс снова лукаво улыбнулась:
– А копаться в чужих вещах не отвратительно?
– Чего?! – Чарли обомлела.
– Признайся, что ты заглядывала в мою сумку, – Тэсс смотрела на Чарли, не отводя глаз. – Ты видела, что там лежат мои пуанты, не так ли?
– Я… я…
– Тебе интересно, как я узнала? Все довольно просто. Когда я сама застегиваю сумку, я всегда засовываю собачку молнии внутрь. А ты принесла мне сумку, застегнутую совершенно обычно, с собачкой наружу.
Чарли почувствовала, что краснеет. Она могла бы соврать, могла бы отпираться до последнего, но в этом не было смысла. Тэсс и в самом деле видела ее насквозь.
– Ничего страшного, я бы на твоем месте тоже не удержалась, – улыбнулась Тэсс. – Так что, мы с тобой квиты. Ты сделала кое-что нехорошее, и я тоже. Но это будет наш секрет. Никто об этом не узнает. А как тебе мои пуанты, кстати?
– Э-э-э… – Чарли все еще смущалась и с трудом могла связно мыслить. – Они мне понравились. Видно, что ты по-настоящему много танцуешь.
– «Танцуй и не останавливайся. Пока играет музыка – танцуй», – процитировала Тэсс Мураками. – В этом смысл моей жизни, Чарли. И ты, я думаю, понимаешь меня как никто другой.
– Да, – с улыбкой согласилась Чарли. – Я действительно хорошо тебя понимаю.
А потом Тэсс проводила Чарли до машины. Когда они прощались, Чарли спросила:
– Ну что, на этот раз все? Или ты снова что-нибудь у меня забыла? Имей в виду, что второй раз я тебе это не привезу!
Тэсс покачала головой и со своей фирменной загадочной улыбкой ответила:
– В этом нет необходимости. Мы все равно еще встретимся.
– Да ну? И почему же ты так в этом уверена?
– Просто предчувствие.
– Опять врешь?
– Ага, – Тэсс хихикнула и захлопнула переднюю дверцу машины, запирая Чарли внутри.
– Мне уже начинать бояться, да? – мрачно поинтересовалась Чарли.
– До скорой встречи, Чарли. Пока, – улыбнулась в ответ Тэсс, помахала Чарли ладонью и снова, как и в прошлый раз, вприпрыжку побежала к крыльцу.
– Чертовка, – с улыбкой прошептала Чарли и нажала на газ.
========== 10 месяцев и 29 дней ==========
Скоро будет уже одиннадцать месяцев, как я торчу на этом проклятом острове. И что же? Куда я продвинулась за это время? Вспомнила несколько бессвязных кусков своей жалкой жизни, познакомилась с замечательным человеком и тут же навсегда оттолкнула его.
Она ушла. Вчера. Мы с ней даже не успели попрощаться. Точнее, это она не захотела прощаться со мной. После того как они со стариком ушли смотреть свободные дома на острове, я поднялась на маяк и долго сидела на обзорной площадке. Я курила и мерзла. Мерзла и курила. И осматривала окрестности, надеясь увидеть, как Тэсс возвращается.
Я просидела там ровно два часа, а ее все не было. Я промерзла до костей, и терпение мое лопнуло. Я вернулась в маячный домик, где погрелась чаем, и где просидела еще час. Но Тэсс все еще не возвращалась. Это было невыносимо. Ждать ее было невыносимо. Сожаление и стыд прожигали дыру в моей груди.
А потом я вдруг спросила себя: «А что, собственно, я собираюсь ей сказать? Извиниться, что я ее выгнала?». Я представила, как взгляну в ее пустые безжизненные глаза, и мне захотелось придушить себя. Тэсс все равно никогда не сможет понять, почему я это делаю. Она будет думать, что я хочу избавиться от нее. Будет винить себя во всем. Но ведь она ни в чем не виновата. Это я виновата в том поцелуе, а не она. Я виновата, что наши отношения зашли так далеко. И она никогда не поймет, что ей на самом деле действительно лучше держаться от меня подальше. Потому что я сама себя не знаю. Я понятия не имею, кто я. Я себя почти не помню. А то, что я помню, не говорит обо мне ничего хорошего.
Я не хочу терять ее навсегда. Я хочу вспомнить, кем мы были друг другу при жизни. В самом деле хочу. Но сейчас нам лучше не видеться. Тэсс лучше забыть обо мне на какое-то время. Пока у нее это не пройдет. Пока она снова не начнет смотреть на меня как раньше, когда мы только познакомились. То есть никак.
Господи, а хочу ли я, чтобы она снова смотрела на меня никак? И смогу ли я сама смотреть на нее никак? В любом случае, время покажет, что выйдет из моей затеи. А пока мне хреново. Чертовски хреново.
В тот день я пошла бродить по берегу, надеясь и одновременно боясь встретить Тэсс по дороге. Но я никого не встретила. Берег был пуст.
Когда я вернулась в маячный домик под вечер, Тэсс все еще не было. Я не сразу поняла, что чего-то не хватает. А потом заметила, что нет кофты Тэсс, всегда висящей на стуле. Нет ее плеера и стопки дисков, которые лежали на столе. Нет ее красной чашки. И тогда я все поняла. Осознала, что Тэсс ушла, в самом деле ушла. Молча забрала свои вещи и исчезла. И я даже не знаю, куда. А чтобы узнать это, мне придется обращаться к Джозефу, чего я ни за что не стану делать.
И тогда я подумала: «Господи, а что если она не вернется? Никогда больше не вернется? Что если она думает, что я решила избавиться от нее навсегда? Что если она не воспринимает это расставание как временное? Что если она ни разу не придет навестить меня, поговорить, рассказать, где и как она живет?».
И почему-то сейчас мне кажется, что именно так она и поступит. Потому что прошел уже день с тех пор, как она ушла. Целый день прошел, но Тэсс не дала о себе ничего знать. Просто исчезла, как будто ее и не было. Не оставила записку, не оставила ни малейшего напоминания о своем присутствии.
И сейчас я сижу в своей маячной комнате, и мне кажется, что я все это время была одна, что никакой Тэсс никогда и не существовало. Я всегда была и всегда буду одна.
Когда я в прошлый раз делала запись в этом дневнике, Тэсс спала на моей постели. Мне хочется обернуться и увидеть ее там. Но я не оборачиваюсь. Потому что если я это сделаю и не увижу ее, мне придется смириться с тем, что она ушла, возможно, навсегда. Но пока я сижу к постели спиной и набираю текст, я могу поддаться самообману, могу вообразить, что она там, как в прошлый раз. Поэтому я просто не буду оборачиваться. Не сейчас.
========== 11 месяцев и 3 дня ==========
Тишина. Я даже не подозревала или просто уже забыла, что на острове может быть так тихо. Это просто какая-то всепоглощающая тишина. Когда море молчит. Кажется, что все, абсолютно все умерло. Море молчит, небо молчит, мое сердце молчит, и вокруг только эта серая обволакивающая гулкая пустота.
А еще на остров пришли туманы. Когда я просыпаюсь по утрам, то, бывает, ничего не вижу из окна. Только белое облако, окутавшее мой маяк. Белое холодное облако тишины. И тогда я понимаю, что это и есть смерть. Смерть – это холод, проникающий в твои легкие, крадущийся по коже. Смерть – это тишина, когда не слышно даже собственного дыхания. Смерть – это когда ничего не чувствуешь, потому что проваливаешься в эти холод и тишину, и становится наплевать, совсем на все наплевать, потому что ты устал, потому что было слишком больно, и ты больше не хочешь терпеть эту боль. Ты ее отпускаешь. Ты все отпускаешь. И остаешься один в тишине и пустоте, и чувствуешь холод, который сосет позвоночник, обгладывает каждую косточку. Холод не торопится. Он как сытое животное, пожирает тебя очень медленно… медленно…
Господи, я схожу с ума. Я действительно схожу с ума.
Мне нужно зацепиться за что-то. Мысленно зацепиться за что-то очень важное, и тогда это пройдет.
Тэсс. Тэсс. Тэсс.
Вот так. Уже лучше, уже проходит. Я чувствую себя менее мертвой всякий раз, когда вспоминаю о ней.
Недавно я обнаружила, что Тэсс забрала с собой все мои диски. И это дало мне малюсенькую надежду, что я все еще нужна ей. А потом я снова разозлилась на себя. За то, что по-прежнему хочу быть нужной ей. Слушает ли она мои песни там, в своем новом просторном и красивом доме? Или, может, она просто сложила диски стопкой на полку и забыла о них?
Мои мысли путаются, все время, постоянно путаются. С утра я могу проснуться с убеждением, что поступила правильно. Что наши отношения зашли слишком далеко. Что мои чувства зашли слишком далеко. Тэсс всего четырнадцать, черт побери. И пусть она выглядит старше, но она еще ребенок. Я не должна к ней чувствовать того, что чувствую… иначе, чем я лучше того маньяка? Того отвратительно человека, которого я успела возненавидеть больше всего на свете? Я боюсь, что глядя в зеркало, буду видеть его отражение.
Тэсс и так уже достаточно настрадалась из-за того, что некоторые взрослые не могут усмирить собственную похоть. И в этом мире, куда она попала, она заслуживает покоя, заслуживает получить то, что у нее отняли – неприкосновенность. И тут появляюсь я… и тот поцелуй. Черт. Этого никогда не должно было случиться. Я должна была быть с ней строже. Не стоило обнимать ее так часто, не стоило ей позволять держать меня за руку. Не стоило говорить с ней о Дженни. Мне с самого начала стоило пресекать все ее намеки. Но, похоже, мне это нравилось. Я забывала, сколько ей лет. В самом деле забывала. Я просто относилась к ней как к равной, и, наверное, в этом была моя ошибка.
Так я часто думаю по утрам, когда смотрю на белый туман за окном. Я начинаю верить, что поступила правильно. А к вечеру, когда туман рассеивается, мои мысли меняются на прямо противоположные. Вплоть до того, что мне хочется сорваться с места и бежать, искать ее, просить прощения. В который раз…
По вечерам я начинаю понимать, что я чудовище, на самом деле чудовище, ничуть не лучше того маньяка. Но вовсе не потому, что позволила этому зайти так далеко. А потому, что выгнала Тэсс. Просто трусливо выгнала ее. Я даже не посоветовалась с Тэсс, не поговорила с ней о том, что произошло между нами. Не спросила у нее, чего она сама хочет. Я просто заставила ее подчиниться своему решению, надавила на нее, сломала ее. Тот человек сломил ее физически, а я – морально. Я отказалась от нее. Нарушила данное ей обещание всегда быть рядом. Именно поэтому у нее был такой безжизненный взгляд в тот момент. Даже сейчас, закрывая глаза, я вижу, как она смотрела на меня. Ее взгляд потух, Тэсс снова стала такой, какой была, когда только вспомнила о том, что ее изнасиловали. Ей снова было все равно. И все это сотворила с ней уже я. Это была уже полностью моя вина.
