Текст книги "Осколки. Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Scarlet Heath
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)
Чарли села, захлопнула дверцу и положила руки на руль. Она уже успела забыть это ощущение, ощущение свободы, которую можно держать в ладонях. Тэсс села рядом, захлопнула свою дверь, и они переглянулись.
– Ну что, куда поедем? – спросила Чарли в шутку, но в тот же момент что-то как будто щелкнуло у нее в мозгу. Джозеф был прав. Это начиналось. Что-то начиналось.
Ощущение сильнейшего дежа-вю на миг парализовало Чарли. Руль вдруг начал жечь и колоть ладони, словно по нему проходили электрические разряды. Мир вдруг раскололся на сотни осколков, выхватываемых ее подсознанием. Рыжие волосы сидящей рядом Тэсс. Ее куртка цвета хаки. Рваные джинсы. Капли дождя, бьющие по стеклам. Громкая музыка из динамика. Какая-то песня про сестру милосердия. Тряпочная сумка рядом. Пальцы Тэсс, барабанящие по коленке в такт ритму песни. Барабанящие по коленке Чарли.
И тут же это воспоминание ускользает, словно его смывает волной прилива, и Чарли видит только мелькающие перед глазами дворники и резко возникающую на дороге фигуру, словно сотканную из дождевых струй. И тут же все вернулось. Разом, словно открылась коробочка в мозгу, хранящая определенный кусок воспоминаний.
Чарли коротко выдохнула, потому что внезапное болезненное покалывание в запястье вырвало ее из прошлого и вернуло в старый ржавый Ягуар. Чарли отдернула руку от руля и посмотрела на запястье. Оно стало красным от новых проступивших контуров татуировки. Еще один небольшой фрагмент. Болезненный и в то же время волнующий.
Тэсс смотрела на нее расширившимися глазами, настолько темными, что зрачков не было видно.
– Чарли… – прошептала она. – Я вспомнила, как мы познакомились.
– Знаю, – тихо ответила Чарли, потирая горящее запястье. – Я тоже. Я тебя чуть не переехала.
Тэсс несмело улыбнулась, а потом рассмеялась в голос от радости. Чарли не могла не рассмеяться тоже. Это воспоминание о первой встрече хранило в себе столько хрупкой нежности, столько радости, столько жизни, что Чарли хотелось прямо сейчас побежать и сказать Джозефу спасибо за него.
– Ох, Чарли, как же приятно снова помнить об этом… Чарли… – Тэсс придвинулась ближе и порывисто обняла девушку за шею. В ответ Чарли прижала девочку к себе и снова коротко, судорожно выдохнула. Она помнила все. Каждое слово, которое они сказали друг другу во время той встречи дождливым вечером. Помнила их разговор про музыку. Помнила, как горели на бледном лице Тэсс веснушки. Как ее мокрые волосы постепенно высыхали и обретали свой рыжий цвет. Помнила, как обнаружила сумку Тэсс под сидением, и как рассердилась и одновременно развеселилась от этого. Это был ворох ярких, прекрасных эмоций, распустившихся огромным букетом в ее сердце.
«С первых мгновений моей встречи с ней. С первых мгновений моя жизнь стала прекраснее, ярче, насыщеннее. Тогда я еще не знала об этом. Тогда я не понимала. Я просто радовалась и сама не понимала, чему. Мне было хорошо рядом с ней».
– Тебе было двенадцать, – пробормотала Чарли. – Тебе тогда было двенадцать. Это был второй год твоего обучения в Королевской академии.
– Да, – выдохнула Тэсс ей в шею. – И я так хотела встретиться с тобой снова, что бросила свою сумку под сидение машины. Я была такая чокнутая. Твоя безумная фанатка. Маньячка и психопатка. Ты часто меня так называла.
Чарли рассмеялась.
– Теперь мне все понятно. А я-то все это время гадала, как мы познакомились, и почему я начала общаться с такой малолеткой. А оказалось, что у меня просто не было выбора.
Тэсс тоже тихонько засмеялась. Когда она отстранилась, глаза ее влажно блестели.
– Знаешь, Чарли, о чем я подумала в тот день нашей первой встречи?
– О чем же?
– Что никогда не отпущу тебя. Я сходила по тебе с ума с десяти лет. И когда я увидела тебя вживую, я решила, что больше мы не расстанемся. Даже если мне придется стать маньячкой, я буду рядом с тобой.
– Тэсс… – Чарли коснулась ее щеки. – Ты и правда маньячка. Ты меня немного пугала. И мне это почему-то нравилось.
Тэсс улыбнулась.
– Мне нелегко было изображать самоуверенную маньячку, Чарли. На самом деле я робела и тряслась от страха. Я так боялась, что ты уедешь, просто уедешь, и мы никогда больше не увидимся.
– Но я ведь вернулась, не так ли? Судя по этой татуировке, я вернулась и даже больше. Меня тянуло к тебе магнитом. Уже тогда.
– Так интересно… Что же у нас было дальше…. Как все это было. Мне так хочется все вспомнить, Чарли! Никогда еще мне не хотелось этого так сильно!
– Я понимаю, мне тоже этого хочется, – Чарли погладила Тэсс по волосам, не переставая смотреть ей в глаза. – Мне показалось, что я начала вспоминать кое-что еще, Тэсс… Ты больше ничего не видела?
– Да вроде нет… Только нашу встречу на дороге, – девочка растерялась. – А что именно ты вспомнила?
– Даже не знаю… – Чарли вздохнула. – Мы с тобой куда-то ехали. Громко играла музыка. И… – Чарли стеснялась сказать, что Тэсс выстукивала ритм этой музыки на ее ноге. – Не знаю. Все так быстро исчезло.
Тэсс вдруг улыбнулась и прошептала:
– Возможно, это поможет тебе вспомнить…
И прежде чем Чарли успела что-то сообразить, Тэсс поцеловала ее. Чарли не стала сопротивляться. Она этого хотела. Утраченные воспоминания пробудили в ней и забытые чувства к Тэсс, которые теперь стали как будто более реальными и отчетливыми. Еще совсем недавно, когда они шли сюда, Чарли думала, что любить Тэсс сильнее просто невозможно. Но оказывается, это было возможно. Любить ее сильнее, запускать пальцы в ее мягкие волосы, отвечать на поцелуй, забывать про жгучую боль в запястье.
А потом началось нечто странное. Чарли вдруг отчетливо ощутила, как у нее в груди, где-то внутри, с левой стороны вдруг что-то заколотилось. Хотя почему «что-то»? Это было сердце. Чарли просто успела забыть, каково это – ощущать собственное сердцебиение. Когда твое сердце бьется каждый день, ты этого даже не замечаешь. А вот если сердце снова начинает биться через одиннадцать месяцев молчания, это очень даже ощутимо.
Сердце колотилось все сильнее, Чарли не хватало воздуха. Но когда она отстранилась от Тэсс, то увидела совсем другую Тэсс и другую машину.
«Это снова происходит, – догадалась Чарли. – Одно из тех реалистичных воспоминаний, в которых я могу участвовать, но ничего не могу изменить. В которых я снова становлюсь живой».
Ее сердце никак не успокаивалось. У Тэсс на губах размазалась красная помада. Непонятно было, чья это помада – ее или Чарли. Сама Тэсс была тоже какая-то иная. Не такая, как в момент их первой встречи и не такая, как сейчас. Чарли не сразу поняла, в чем разница, а потом заметила, что у Тэсс накрашены глаза – подведены черными стрелками, и веснушек почти не видно. Она их запудрила.
Они сидели в салоне черного Бенца Чарли. Было темно – поздний вечер, возможно, ночь. Чарли достала из бардачка бумажную салфетку и поспешно вытерла девочке губы. Свои губы она вытерла тыльной стороной ладони.
– Я совсем спятила… – пробормотала Чарли. – А ты тоже хороша. Зачем вот так набрасываться на меня? Мы не можем целоваться везде, где нам приспичит, Тэсс. Ты ведь понимаешь, чем все это может закончиться, если нас поймают?
– Да, прости меня… – Тэсс вздохнула. – Я не могла удержаться. Завтра же понедельник. И мы снова не увидимся всю неделю. Я буду заперта в своей школе.
– Такова цена успеха, Тэсс, – Чарли слабо улыбнулась. – Когда ты вырастешь и станешь известной балериной, мы сможем видеться еще реже.
После этих слов Тэсс совсем расстроилась и проговорила, чуть не плача:
– Тогда я не хочу всего этого! Зачем мне нужен такой успех, если я не смогу с тобой видеться?
– Ох, Тэсс… Не нужно подминать под меня всю свою жизнь. Это неправильно. Давай я отвезу тебя наконец домой. А то твои родители меня четвертуют.
– Чарли… Я не хочу домой. Можно мне остаться у тебя?
– Нет, – коротко ответила Чарли и завела мотор.
– Но почему? Ты бы отвезла меня утром в школу… – жалобно протянула Тэсс.
– Забудь об этом. Мы увидимся в пятницу.
Чарли услышала, как Тэсс шмыгнула носом, и немного смягчилась.
– Послушай… – прошептала она. – Не думай, что мне легко расставаться с тобой на неделю. Но оставаться у меня – плохая идея. По многим причинам.
– Прости меня. Я больше не буду настаивать, – похоже, Тэсс немного успокоилась после того, как услышала, что Чарли тоже не хочет расставаться с ней. – Можно мне включить музыку?
– С каких это пор ты у меня об этом спрашиваешь? – усмехнулась Чарли.
Тэсс включила Sister Of Charity от 69 eyes, и через какое-то время начала выстукивать ритм песни у Чарли на ноге.
– Ты снова хочешь, чтобы мы во что-нибудь врезались! – не выдержала Чарли. – Прекрати.
Но Тэсс не прекращала. Ей это нравилось. Печальное настроение быстро сменилось игривым, и с этим ничего нельзя было поделать. Ее прикосновения были такими легкими и… приятными. И этот факт бесил Чарли до трясучки в пальцах.
– Тэсс, перестань! – закричала она, но, конечно же, это не подействовало. Урезонить Тэсс уговорами и криками было невозможно. Но Чарли знала один способ, который помог бы ей избавить свою ногу от прыткой упрямой девочки.
– Мне сегодня Дженни звонила, – сказала Чарли.
Пальцы Тэсс замерли. Ну слава Богу.
– Что она хотела? – Тэсс убрала руку. В ее голосе прозвучали тревога и подозрение.
– Она вернулась из отпуска. Спрашивала, как у меня дела, не нужно ли мне что-нибудь, ну и все такое…
– Понятно. Значит, интересуется, не сидишь ли ты еще в тюрьме, – мрачно проговорила Тэсс.
– Ага. Что-то вроде того.
– А про меня она что-нибудь спрашивала?
– Нет. Мы не говорили про тебя.
– Ну еще бы… Она, должно быть, меня ненавидит, – вздохнула Тэсс.
– Сомневаюсь. Она всегда хорошо к тебе относилась. И последние события ничего не изменили.
– Ну вот… и почему она такая хорошая? Меня мучает совесть.
Чарли улыбнулась.
– Ты ни в чем не виновата, Тэсс. Просто так получилось.
– Чарли… я хочу, чтобы ты знала.
– Что?
– Что если через несколько лет появится какая-нибудь пигалица и украдет тебя у меня, я ее придушу, не задумываясь.
Чарли расхохоталась. Тэсс была в своем репертуаре. Ее Тэсс. Маленькая маньячка с демонами в глазах.
И вдруг дорога начала таять у Чарли перед глазами. Все начало меняться, расплываться, ускользать. И в следующую секунду Чарли обнаружила, что у нее больше не бьется сердце. Она снова сидела в заброшенном автомобиле, а рядом сидела Тэсс, настоящая Тэсс, и смотрела на нее затуманенным взглядом. Сколько они так просидели? Сколько это длилось? Секунду или полчаса?
Запястье болело. Вполне терпимо, но все равно очень неприятно. Словно кто-то не переставая ковырялся там иголками.
– Чарли… – взгляд Тэсс начал проясняться, глаза округлились. – Чарли! Ты что, рассталась с Дженни из-за меня?
– Очевидно, что так… – вздохнула Чарли и потерла свое многострадальное запястье.
– Очень болит? – забеспокоилась Тэсс, пытаясь рассмотреть ее татуировку.
Рука болела, но куда сильнее болело ее мертвое сердце. Чарли никак не могла привыкнуть к мысли о том, что она связалась с такой юной девочкой. Всю жизнь Чарли старалась этого избегать. Отношения с несовершеннолетними были для нее табу. И прежде чем притащить к себе очередную фанатеющую по ней девицу, Чарли настойчиво допытывалась, сколько той лет. Нескольких шестнадцати-и семнадцатилеток она безжалостно отшила. А тут вдруг двенадцать! Или сколько ей тогда было, когда они целовались в машине? Даже если тринадцать, от этого не легче. Тэсс, очевидно, пыталась выглядеть взрослее, накрасившись и спрятав веснушки под слоем пудры. Но она все равно не выглядела как взрослая. Она тянула лишь на шестнадцать, не больше.
«Как же я докатилась до такой жизни? С каких пор я начала целоваться с маленькими девочками на подземных стоянках? У меня что, совсем снесло крышу? Я всерьез встречалась с ней. Я бросила Дженни. Господи, это невероятно. Если бы в шестнадцать лет мне кто-нибудь сказал, что я САМА брошу Дженни, я бы бросила в этого человека тяжелый камень. Господи, как же это произошло?».
– Чарли… Ты плохо себя чувствуешь? – Тэсс смотрела на нее с такой неподдельной тревогой, что Чарли глубоко выдохнула и постаралась придать лицу спокойное выражение.
– Я… ничего. Мне уже лучше. Рука уже проходит.
Какое-то время они напряженно смотрели друг на друга и думали об одном и том же. При жизни их отношения действительно были серьезными. Это не был случайный поцелуй на диване у Чарли в гостиной. Все было намного, намного серьезнее.
«Хорошо хоть, у меня хватило ума не оставлять ее у себя на ночь, – подумала Чарли с облегчением, но тревога тут же вернулась вместе с сомнением: – Или это все-таки было? Я ведь так мало помню. Что если это все-таки было?».
Воздух в машине вдруг начал казаться таким спертым, что Чарли ощутила острую потребность выбраться.
На холоде ей стало немного легче. Чарли стояла возле машины молча, задрав голову к небу. Скалы окружили их и смыкались в кольцо. Чарли казалось, что эти скалы не дают ей вдохнуть как следует.
Тэсс подошла к ней, и какое-то время они снова молча смотрели друг на друга. Теперь они могли видеть друг друга иначе. Они могли смотреть друг на друга и видеть не только настоящее, но и прошлое. Видеть прошлых себя.
А потом Тэсс шагнула к Чарли и обняла ее. Без слов. Чарли обняла ее в ответ ослабевшими руками. Они ничего друг другу не говорили, но от этого объятия Чарли постепенно становилось легче.
«Одно я знаю наверняка, – подумала Чарли. – Это не было игрой. Это было не потому, что мне хотелось развлечься от скуки. Не потому, что мне хотелось острых ощущений. Я действительно любила ее. Я очень сильно любила ее».
– Чарли…
– Что?
– А все-таки у нашей с тобой смерти есть и плюсы, – Тэсс чуть отстранилась от нее, подняла голову и посмотрела на Чарли с улыбкой. – Мне не нужно ходить в школу, а тебе – на студию. Мы можем видеться каждый день!
Чарли улыбнулась. Слезы щипали ей глаза.
– Да. Мы теперь всегда можем быть вместе, – прошептала она и подумала с горечью: «Вот только тебе пришлось заплатить за это слишком высокую цену, Тэсс. Мы обе получили то, что хотели. Но это досталось нам очень дорого».
========== Чарли и Тэсс. Осколок № 8 ==========
В ту последнюю неделю декабря Чарли казалось, что у нее не одна жизнь, а целых три. А иногда даже четыре. У Тэсс были каникулы, и почти каждый день они ходили куда-нибудь. В основном это были заброшенные дома или заброшенные сады и парки, где они замерзали до полусмерти, а потом ехали отогреваться в кафе или к Чарли домой. Тэсс сделала много потрясающих фотографий, а пару раз они собирались и обсуждали первые фотографии Ричарда. Тэсс хвалила его и давала ему советы, как можно сфотографировать еще лучше.
По вечерам Чарли встречалась с Дженни, а по ночам – писала песни. Чарли почти не спала всю эту неделю перед Рождеством, если не считать нескольких часов сна на рассвете. Но это был один из тех счастливых периодов, когда спать ей и не хотелось. Она была переполнена энергией и безумным желанием жить и творить. Новая музыка рождалась у нее в голове каждый день, и Чарли даже начало казаться, что она напишет весь альбом за одну неделю.
Чарли давно не ощущала такого подъема и не понимала, чем он вызван. Вернее, понимала, но очень смутно. Она осознавала это в те моменты, когда ловила себя на том, что скорее хочет забраться в очередной страшный дом, про который Тэсс так вдохновенно рассказывала. Или хочет погулять по полузаброшенному дикому парку с почерневшими жуткими статуями. Она думала об этом, и ей хотелось, чтобы скорее наступило утро. Чтобы Тэсс снова сидела в ее машине с улыбкой до ушей и восклицала: «Ну, поехали! Скорее, Чарли!». И на коленках бы у нее лежала карта города и пригородов, и Тэсс тыкала бы пальцем в точку на карте и начинала бы что-нибудь рассказывать об этом месте. И точка бы вдруг превращалась в чей-то дом, больницу или фабрику. Превращалась бы в безумное приключение.
Иногда Чарли говорила себе: «Ты спятила. Прекрати все это. Такие приключения могут быть довольно опасными. А ты ответственна за Тэсс и ее безопасность».
Но когда Чарли видела какое-нибудь очередное сногсшибательное место, где они еще не были, когда Тэсс начинала тянуть ее за руку со словами: «Пойдем! Или ты опять струсила? Давай же, Чарли, тебе там понравится!», Чарли просто не могла устоять. Ее разум отключался, и в крови закипал адреналин. На этой гремучей смеси адреналина, восторга и новых впечатлений Чарли и писала свои песни. Каждый день был не похожим на предыдущий, каждый день был неповторимым, каждый день превращался в стопку черно-белых фотографий, которые Чарли пересматривала раз за разом, перед тем как взять в руки гитару и нотный листок. Ее дни, ее мысли и чувства превращались в нотные знаки, ее дни обретали вечную жизнь.
Ее новых песен еще никто не слышал. Чарли не играла их даже Ричарду, который почти всегда узнавал обо всех ее творениях первым. Чарли берегла их, словно ждала какого-то особенного момента или дня, когда их можно будет выпустить на волю. И вскоре этот день настал.
Это было двадцать третье декабря. День, когда Чарли с ребятами собирались устроить предрождественскую вечеринку. Потому что на следующий день Ричард уезжал к своим родителям, Льюис с Моникой отправлялись к родителям Моники в Эдинбург, а Саймон… ну Саймон, скорее всего, планировал все Рождество спасать мир от компьютерных монстров. Он говорил, что убивая монстров, контролирует свою тягу к разрушениям и достигает гармонии.
Поэтому собраться было решено двадцать третьего вечером дома у Чарли. Прийти должны были все (кроме Моники). И теперь под это слово «все» подходила и Тэсс. Но так получилось, что Тэсс пришла раньше остальных, потому что перед вечеринкой они с Чарли ездили посмотреть на замерзший пруд в саду одного заброшенного особняка. Пруд был прекрасен, но погода не располагала к долгим прогулкам, поэтому Чарли и Тэсс, замерзнув до стука зубов, почти бегом шли к машине и хохотали. Когда они приехали домой, чтобы дождаться остальных, квартира оказалась пуста. На журнальном столике лежала записка от Ричарда, которая гласила: «Ушел фоткать Рождественскую ярмарку».
– Ну вот, Ричи все никак не наиграется со своим новым фотиком, – усмехнулась Чарли по дороге на кухню.
– Похоже, он всерьез увлекся фотографией, – заметила Тэсс.
– Пусть занимается чем угодно, лишь бы не впадал в депрессию…. – проронила Чарли и замолчала, опасаясь, что скажет Тэсс лишнее.
– А это правда, что он раньше встречался с Льюисом? – робко поинтересовалась девочка.
– Правда, – Чарли включила чайник.
– А потом Льюис встретил Монику?
– Ага.
– Это очень грустно, – Тэсс посмотрела в окно. – Когда ты любишь человека, а он тебя нет.
– Да, – согласилась Чарли и достала из шкафчика две чашки. – Но я верю, что для Ричарда не все так плохо. Однажды он обязательно встретит кого-нибудь, с кем у него все будет взаимно.
– Может быть, – Тэсс продолжала сосредоточенно смотреть в окно. – А может быть, и нет. Вдруг Льюис был тем единственным. Вдруг Ричард больше никого не сможет полюбить. И навсегда останется одиноким…
Чарли насторожилась и пристально посмотрела на Тэсс.
– Тэсс? Что за упаднический настрой в отношении Ричарда? Вы с ним два сапога – пара. Он часто говорит о том же.
– Ничего… ничего, – Тэсс покачала головой и повернулась к Чарли с улыбкой. – Конечно же, он встретит кого-нибудь, и все будет хорошо. Давай пить чай!
И они пошли пить чай в гостиную. Когда чашки опустели, Чарли ушла, чтобы отнести их на кухню, а когда она вернулась, Тэсс уже не было на диване. Она стояла у двери комнаты Чарли и с любопытством заглядывала внутрь.
Чарли решила напугать ее, подкралась сзади и спросила громко:
– Ты чего там высматриваешь? Новую футболку?
Тэсс подскочила на месте, повернулась к Чарли и рассмеялась.
– Чарли! У меня чуть сердечный приступ не случился! – Тэсс шутливо стукнула девушку по плечу.
– А вот нечего заглядывать в чужие комнаты! – назидательно проговорила Чарли. – Футболку я тебе все равно не дам, а то скоро мне самой ходить будет не в чем.
– Да я просто… – Тэсс как будто смутилась, что с ней редко бывало. – Увидела какие-то бумажки у тебя на полу. Много бумажек. Вот мне и стало интересно.
– Бумажки? Ах да, бумажки. Это отбракованные варианты песен, которые я никак не могу отнести в мусорку.
– Песен? Каких песен? – Тэсс мгновенно оживилась, выпрямилась и как будто стала выше ростом.
– Новых песен… – теперь настал черед Чарли смутиться. – Я же сейчас много работаю над новым альбомом.
– А что-нибудь готовое у тебя уже есть?
– Да… есть парочка почти готовых вещиц.
– Вот круто! – Тэсс встала на цыпочки и заглянула Чарли в глаза с таким преданным выражением, на какое только была способна. – А можно мне посмотреть? Может, ты сыграешь мне что-нибудь, а?
– Ну… я… даже не знаю, – Чарли заколебалась. – У меня в комнате такой бардак сейчас. Просто настоящий хаос, знаешь ли.
– Так это же круто! – Тэсс, казалось, обрадовалась еще больше. – Я всегда мечтала увидеть тебя в рабочей обстановке! Ну Чарли, ну пожалуйста!
– Ну… ну… ну хорошо! – сдалась Чарли и пнула дверь, открывая ее пошире.
Потому что так было всегда. Потому что это стало своего рода шаблоном их отношений. Тэсс всегда говорила «Чарли, ну давай! Ну пожалуйста», а Чарли ломалась какое-то время, сомневалась, иногда даже упиралась в прямом смысле этого слова – ногами в землю, но потом всегда сдавалась. Каждый раз сдавалась.
А насчет хаоса Чарли нисколько не преувеличила. Ее комната была похожа на поле боя. На Большой взрыв, из которого возникла Вселенная. Одеяло на кровати было смято, и скомканное валялось в изголовье. Черные простыни (ну конечно черные, а какие же еще?) тоже были помяты и усыпаны листами нотной бумаги – как чистыми, так и исписанными. На полу валялась бумага, скомканная Чарли в порыве бешенства в те моменты, когда прекрасный кусок песни вдруг переставал ей нравиться и начинал раздражать. Весь ковер был устелен фотографиями Тэсс, которые так вдохновляли Чарли в последнее время. В центре лежала открытая книга с рассказами Эдгара По, слог которого тоже очень вдохновлял Чарли. Шкаф был открыт, и из него вывалилась половина одежды, когда Чарли искала, что надеть. Из приоткрытых ящиков комода тоже торчали куски одежды. На письменном столе были горкой разбросаны диски любимых исполнителей Чарли, которых она часто прослушивала, чтобы настроиться на работу. Только гитары были на своих местах – на подставках возле кровати.
– Ой! – Тэсс тихонько ойкнула, потому что чуть не наступила на лежащий на полу ноутбук. – Прости.
– Смотри не ушибись, – предостерегла Чарли. – В моей комнате сейчас может быть небезопасно.
– А мне нравится! – Тэсс огляделась с восхищенной улыбкой. – Так вот как у тебя рождаются твои шедевры!
– Садись сюда… – Чарли торопливо разгребла бумагу на кровати, освобождая место для Тэсс.
Девочка села и с улыбкой кивнула на фотографии:
– Они тебя тоже вдохновляют, да?
– Вдохновляют, – смущенно призналась Чарли.
– И книжку я тебе тоже не зря подарила? – казалось, что Тэсс вот-вот начнет ослепительно сиять от гордости и радости.
– Не зря, – кивнула Чарли, избегая взгляда девочки.
– Вот это да! Вот круто! У меня просто нет слов! Значит, я имею полное право первой услышать твои новые песни!
– Тэсс, я… – Чарли неуверенно потопталась на месте. – Я как-то даже стесняюсь.
– Ты?! Стесняешься? – Тэсс опешила.
– Ну да, представь себе! – Чарли убрала прядь волос, лезшую в глаза. – Ты ведь моя фанатка. Самый строгий и беспощадный критик, какой только может быть. Вдруг тебе не понравится? А если тебе не понравится, значит, никому из фанатов не понравится.
Тэсс вдруг улыбнулась.
– Мне понравится, – сказала она тихо, но твердо. – Я в этом даже не сомневаюсь. Мне нравится все, что ты делаешь.
– Что, вот прямо все мои песни тебе нравятся?
– Все, – спокойно ответила Тэсс. – Это правда.
– Ну… ну хорошо. Я сыграю тебе кое-что, – Чарли обошла кровать и сняла с подставки акустическую гитару. – Только если все будет плохо, ты ведь честно скажешь мне об этом, хорошо?
– Договорились!
Чарли вздохнула, потому что не поверила ей. Она все еще сомневалась, но желание поделиться результатами своих бессонных ночей было слишком острым. И в то же время она дико боялась, что не сможет впечатлить Тэсс в акустике и без микрофона.
«Интересно… – подумала вдруг Чарли. – А если бы Тэсс разочаровалась в моем творчестве, она бы утратила ко мне интерес? Она бы перестала искать со мной встречи? Перестала звать меня во все эти жуткие места? Нашла бы себе новый объект, по которому можно фанатеть?».
– Ну же, Чарли! В чем дело? Чего ты так бледнеешь? – Тэсс улыбалась. – Можно подумать, что ты выходишь на сцену перед многотысячным залом! Это же всего лишь я.
– Ладно… да, – Чарли присела на пол, на маленький кусочек свободного пространства, где она обычно сидела, когда писала песни. Тэсс тоже пересела на пол, устроившись напротив Чарли, обняв коленки руками и положив на них голову. Она превратилась в абсолютное внимание и в абсолютный слух. Чарли казалось, что девочка сканирует каждое ее движение, следит за каждым пророненным вздохом. Вбирает все это в себя, в глубину своих потемневших глаз.
Чарли решила исполнить песню, на создание которой ее вдохновили заброшенные особняки. Это была история старого человека, который ходит по опустевшему дому, смотрит фотографии и вспоминает свою молодость. Вспоминает те дни, когда этот дом был наполнен смехом, когда была жива его возлюбленная, когда их дети играли в саду. Все, что он так любил, исчезло, время забрало у него все. Все превратилось в прах. А потом этот старик осознал, что и он тоже – всего лишь призрак, бесцельно блуждающий по заброшенному дому и пытающийся воскресить то, что давно умерло.
Чарли начала играть, начала петь, полностью погрузившись в печальную историю, созданную ее воображением. Она так увлеклась, что даже забыла о присутствии Тэсс в комнате. Все ее стеснение и страх исчезли, потому что Чарли больше не была Чарли. Она была стариком, который бродит по старому дому и ищет женщину, которую любил всю жизнь, но находит только пустые комнаты, одну за другой, одинокие комнаты. Чарли была призраком, который выглядывает в окно, чтобы увидеть, как играют в мяч его дети, но видит только заросший сад и ржавые, скрипящие на ветру пустые качели. И это то, что случается с каждым из нас в конце. Одиночество, которое уже ничем не заполнишь.
Когда Чарли закончила петь и вернулась в реальность, она чувствовала себя опустошенной и в то же время счастливой. Ее время еще не прошло. У нее еще вся жизнь впереди. Она снова была собой. И она снова видела Тэсс.
Тэсс смотрела на нее – смотрела без улыбки, очень серьезно. Ее глаза стали совсем темными, а лицо казалось очень бледным.
«Ей не понравилось, – испугалась Чарли. – Она слишком тихая и серьезная. Значит, ей не понравилось, и она не знает, как сказать мне об этом».
Но в следующее мгновение Тэсс громко шмыгнула носом, и губы ее дрогнули. Чарли с изумлением поняла, что Тэсс пыталась сдержаться, чтобы не расплакаться. Но не смогла. Ее глаза вмиг наполнились слезами и Тэсс, смешно шмыгая, начала их вытирать.
– Чарли! Ты просто чудовище! – воскликнула она, не переставая всхлипывать.
– Я – чудовище? – Чарли слегка опешила.
– Ты ужасная и отвратительная! – Тэсс с остервенением терла глаза.
– Гм… ну я тебя предупреждала об этом с самого начала, – Чарли пожала плечами и отложила гитару.
– Ты написала такую грустную, такую безнадежную, такую… такую потрясающую песню! – Тэсс икнула, и Чарли улыбнулась. – Это из-за тебя мне приходится реветь, Чарли!
– Водички хочешь?
– Хочу!
– Сейчас принесу.
И Чарли отправилась на кухню за стаканом воды. Она улыбалась, не переставая. В этом было какое-то садистское удовольствие творца, который может своим творением заставить других плакать. Не существует такой реакции, которая сказала бы больше, чем слезы.
Невольно Чарли вспоминала, как на ее песни реагировали остальные. Ричард всегда слушал очень серьезно и внимательно, даже как-то задумчиво. Часть его сознания погружалась в песню, словно подключаясь к сознанию Чарли, и Ричард тут же начинал придумывать фортепианную партию. Льюис после каждой песни хлопал в ладоши и улыбался, и возносил Чарли почести. Он действительно глубоко уважал все, что она делала. Саймон кивал головой и говорил что-нибудь вроде: «Ты никогда не перестанешь удивлять меня, Чарли». А Дженни… Дженни обычно набрасывалась на Чарли и начинала ее обнимать и целовать, и шептать ей на ухо, что она самая лучшая, самая талантливая, самая-самая-самая. Иногда в ее глазах тоже блестели слезы. И тогда Чарли чувствовала себя самой счастливой на свете.
Но никто еще не реагировал на ее творчество так, как Тэсс. Никто не начинал обзывать ее ужасным и отвратительным чудовищем. Никто не начинал рыдать, икая и шмыгая носом. Никто еще не был таким искренним в своих чувствах.
И Чарли улыбалась. Она несла стакан с водой в спальню и не могла перестать улыбаться. Никак не могла вернуть своему лицу его всегдашнее пафосно-серьезное выражение.
Когда она вошла в комнату и передала Тэсс стакан воды, девочка уже немного успокоилась. Ее глаза были уже сухими, только немного красными и опухшими.
– Спасибо, – Тэсс сделала несколько больших глотков и тяжело выдохнула.
Чарли села рядом и молча смотрела на нее.
– Я тут подумала… – прошептала Тэсс. – Что когда-нибудь и мы… ну, то есть ты и я, мы обе станем призраками. И тоже будем бродить по местам, которые были нам дороги. И мне стало так грустно от этого…. Возможно, мы тоже будем ходить по какому-нибудь заброшенному дому, и нам будет очень одиноко. И ничего уже нельзя будет вернуть назад. Это самое страшное, Чарли. Когда ничего нельзя вернуть.
– Ну вот, – Чарли вздохнула. – Общение со мной плохо на тебя влияет, Тэсс. Ты слишком часто стала задумываться о смерти. Сначала «Достучаться до небес», потом еще эта моя дурацкая песня… Выброси ее из головы. Это всего лишь песня. История, которую я выдумала. Не нужно так из-за нее расстраиваться.
– Прости меня, Чарли, – Тэсс снова шмыгнула носом. – За то, что обозвала тебя. Мне правда очень понравилась песня.
– Я знаю, – тихо отозвалась Чарли. – Я на тебя не обижаюсь.
– Может, споешь мне что-нибудь еще? Я обещаю, что буду реагировать адекватно.
Чарли согласилась – на этот раз уже без возражений и сомнений. Реакция Тэсс ее больше не пугала. Вторая законченная песня Чарли была не столь депрессивной. Она была, скорее, страшной. Чарли писала ее, вдохновляясь рассказами По. Связного сюжета у песни не было – это был скорее набор образов, жутких образов. Пустой колодец, заглянув в который, можно услышать чьи-то вопли. Дверной проем, в котором мелькает чья-то черная тень. Зеркало в ванной, в котором краем глаза замечаешь чье-то затаившееся отражение. Шорох в подвале. Маленькая девочка без лица. Мертвая птица, разбившаяся об оконное стекло. Пустота длинных коридоров, где мигает свет. Тишина, обнимающая тебя за плечи.
