Текст книги "Осколки. Книга 1 (СИ)"
Автор книги: Scarlet Heath
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
И Чарли убедилась в своих худших догадках, когда взглянула другу в лицо. Ричард, похоже, плакал всю дорогу к ней, потому что его глаза и нос были красными и опухшими. В таком виде его не узнали бы даже самые преданные фанаты.
– У тебя все еще найдется местечко для твоего старого друга? – тихо спросил Ричард и тряхнул большой спортивной сумкой, которую держал в руке.
Чарли все так же молча протолкнула Ричарда в квартиру, опасаясь, как бы любопытные глаза соседей не заметили эту сцену, закрыла дверь и спросила:
– Что он сделал тебе?
– Может, сначала дашь мне что-нибудь выпить, а? – жалобно спросил Ричард и шмыгнул своим распухшим носом. – Я не смогу говорить об этом, пока не выпью.
Без лишних вопросов Чарли открыла бутылку самого дорогого виски, налила Ричарду и усадила его в гостиной на диван. Сама Чарли не пила, она лишь пристально смотрела на друга и ждала от него объяснений. Ричард залпом осушил стакан, поморщился, тяжело вздохнул и сказал:
– Льюис бросает меня.
– В каком это смысле «бросает»? – обалдела Чарли. – Почему?! У вас ведь все было прекрасно!
– Да. Было, – Ричард потянулся к бутылке, чтобы налить себе новую порцию. – Пока Льюис не встретил девушку, на которой решил жениться.
– Что?! – Чарли вытаращила глаза. – Жениться?! У него что, крыша поехала совсем?!
– Как раз нет. С его головой все в порядке. И жениться они, разумеется, не прямо сейчас будут. Просто Льюис сказал, что мог бы жениться на ней, и что ни к кому у него никогда не было таких чувств, – Ричард произнес это будничным бесцветным тоном и осушил второй стакан. Он уже не морщился. Его затуманенный взгляд остановился в одной точке.
– Подонок, – процедила Чарли. – Так я и знала, что этим все кончится. И давно он встретил эту свою «невесту»?
– Они познакомились месяц назад.
– Всего месяц?! И ради какой-то интрижки он решил разрушить отношения, которым был уже год?
– Льюис уверяет, что это не просто интрижка, – Ричард покачал головой. – Эта девушка действительно много значит для него. Что ж. По крайней мере, я благодарен ему за то, что он не стал обманывать меня и признался во всем.
– Боже, как это благородно! – Чарли ударила кулаком по несчастному журнальному столику. Стакан и бутылка зазвенели.
– Все в порядке, Чарли. Не стоит так переживать за меня. Я ведь тоже знал, что этим все и закончится. Мое счастье не могло продлиться слишком долго. Это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Ну нет, я это так не оставлю, – Чарли вскочила с дивана.
– Что ты собираешься делать? – испугался Ричард.
– Собираюсь съездить и поговорить с ним.
– Нет! Чарли, не надо! – Ричард схватил ее за руку, но Чарли вырвалась. – Все равно ничего уже не исправишь! Льюис ведь не виноват в том, что случилось!
– Не нервничай. Мы просто поговорим, – глаза Чарли сузились и блеснули. Она схватила с вешалки куртку, а с полки – ключи от машины. – Никуда не уходи. Я скоро вернусь.
– Да куда ж я уйду… – проворчал Ричард. – У меня все равно ключей от квартиры нет. Разве что из окна выпрыгну.
– Я тебе выпрыгну! – заорала Чарли, к которой мигом вернулась вся ее эмоциональность. – Чтоб с дивана не вставал, понял?
– Понял, понял, – и Ричард снова потянулся к бутылке.
Чарли не помнила, как доехала до квартиры Льюиса. Внутренне она вся кипела, ее губы сжимались, а щеки бледнели. Словно Чарли вдруг решила выплеснуть все, что накопилось в ней за полгода полного равнодушия ко всему. Что и говорить, Льюису не повезло.
Чарли очнулась, когда уже стояла под дверью его квартиры и колошматила в нее. У Льюиса работал звонок, но Чарли решила именно так оповестить о своем приходе. Более эффектно и угрожающе.
Льюис открыл ей с усталым лицом и молча пропустил Чарли внутрь.
– Так и знал, что ты сейчас примчишься, – вздохнул он.
– Как ты мог?! – заорала Чарли. По дороге она заготовила целую обвинительную речь, но сейчас забыла обо всем, что хотела сказать. Она смотрела на человека, которого, как ей казалось, хорошо знала. Которому доверяла. За этот год Чарли успела поверить, что Льюис любит Ричарда и не захочет променять его ни на кого другого.
И вместо острых слов, которые Чарли приготовила, она размахнулась и изо всех сил ударила Льюиса кулаком в лицо. Надо сказать, что раньше Чарли никого никогда не била. Но при мысли о том, что кто-то обидел ее друга, ее любимого Ричарда, Чарли потеряла всякое самообладание. И хуже всего было то, что предателем оказался человек, которому она сама верила даже больше, чем Ричард.
Бить других людей оказалось очень больно. Впрочем, Чарли заметит это только потом, когда увидит ссадины на своем кулаке. В тот момент, когда она врезала Льюису, она ничего не чувствовала, кроме гнева, который душил ее и который тут же весь и вышел от этого сильного удара.
Льюис охнул и схватился за щеку.
– Ты права, – прошептал он. – Я это заслужил. И даже если бы ты была мужиком, я не стал бы давать тебе сдачи.
– Как ты мог?! – повторила Чарли. – Как ты мог переспать с какой-то девицей, которую знаешь всего месяц, и разрушить то, что строилось целый год? – голос Чарли предательски дрогнул, и она замолчала.
– Чарли… – Льюис снова вздохнул и посмотрел девушке в глаза. – Я понимаю, что измена для тебя – это больная тема. Не думаю, что ты поверишь мне, но с той девушкой я не спал. И именно поэтому я расстаюсь с Ричардом. Я не хочу изменять ему, не хочу обманывать его. У меня возникли чувства к той девушке, и я признался в них Ричарду.
Это заявление немного остудило Чарли.
– Ты ведь знаешь, что меня тошнит от обмана, – продолжал Льюис. – Первое правило, которому я тебя научил «никогда не обманывать девушек, с которыми хочешь переспать». И это относится не только к случайным связям, но и к продолжительным отношениям. Я и так слишком долго обманывал Ричарда. Я влюбился в Монику с первого взгляда, и за целый месяц лжи я стал сам себе противен. Я больше не мог, понимаешь? Я сам себя начал ненавидеть. Ричард дорог мне. Я не хотел причинить ему боль, но и обманывать его я не мог.
– Мне надо присесть, – выдохнула Чарли. У нее кружилась голова, а боль в руке начала давать о себе знать.
Они с Льюисом прошли в гостиную, сели на диван и продолжили свой непростой разговор. Чем больше Чарли слушала Льюиса, тем больше понимала, что не ошиблась на его счет. Льюис остался все тем же хорошим парнем, и он действительно не виноват, что влюбился в девушку. И в его истории не было ничего общего с тем, что произошло между Дженни и братом Чарли. У Льюиса и Моники, похоже, в самом деле была любовь. Возможно, она даже была той самой девушкой, которую Льюис ждал всю жизнь, и о которой рассказывал Чарли во время их пьяных неприличных разговоров.
И как бы ни было больно Чарли за Ричарда, она вынуждена была признать, что Льюис тоже ее друг, и его счастье для нее тоже важно. Поэтому еще через полчаса Льюис и Чарли уже обрабатывали увечья друг друга и посмеивались над горячностью Чарли.
– Ты потрясающая, – не выдержал Льюис. – Ты горой стоишь за своего друга.
– Ричард такой же, – улыбнулась Чарли, прикладывая лед к разбитой скуле Льюиса. – Когда-то он врезал моему брату за то, что тот переспал с Дженни.
– Ричард врезал?! – не поверил Льюис.
– Ага. Причем, как следует врезал. Тоже кулак себе в кровь разбил.
Уходя в тот день от Льюиса, Чарли уже не считала его своим врагом. Они как будто даже стали друг другу чуть ближе. Как раньше.
И тем тяжелее Чарли было вернуться домой. Она представляла себе их неловкий разговор с Ричардом, который сидит в одиночестве и надеется на хорошие новости. Но в этот раз хороших новостей не будет.
Однако Ричард не ждал ее. Когда Чарли открыла дверь, она обнаружила парня спящим на диване в гостиной. Он уже опустошил всю бутылку виски и вырубился. Ну и пусть. Так даже лучше для него.
И Чарли подошла к своему другу, накрыла его пледом и поцеловала в щеку.
– Все у тебя будет хорошо, – прошептала она. – Я буду рядом. Мы вместе с этим справимся.
Утром, когда они с Ричардом встретились на кухне, парень спросил:
– Ну, как вы вчера поговорили?
Чарли только покачала головой. Она не знала, что тут можно сказать, и как бы признавала свое полное поражение. Ричард молча кивнул. Он все понял. Все действительно закончилось, и даже всемогущая Чарли, которая всегда решала любые его проблемы, не смогла ничего поделать с этим.
========== Чарли и Тэсс. Осколок № 57 ==========
Навалявшись вдоволь на полу, Тэсс заявила, что теперь готова потанцевать. Чарли вернулась к фортепиано и заиграла очередное классическое произведение. Она поражалась тому, что, полностью утратив память, может безошибочно сыграть то, что вызубрила сто лет назад в музыкальной школе. Это была, скорее, мышечная память. Ее пальцы просто знали, какие клавиши нужно нажимать, и Чарли не особо задумывалась об этом, как не задумывалась о том, как чистить зубы или расчесывать волосы.
А еще через какое-то время Чарли забыла не только о своих пальцах, но и обо всем, что ее окружало. О пианино. О старом доме. Об этом мрачном мертвом острове. О себе.
Тэсс снова танцевала как раньше. Как в тот первый раз на берегу, когда Чарли увидела ее, а потом не могла остановить рвущие сердце слезы и заперлась на маяке. Сейчас Чарли уже не плакала, но ее сердце наполнялось восхищением, смешанным с какой-то отчаянной болью.
И Чарли вдруг осознала, что уже видела это. Уже чувствовала это. Не на берегу, не на маяке, а при жизни.
«Я уже видела, как она танцует. Видела это раньше. Поэтому мне стало так больно в тот первый раз. Я не могу это вспомнить, но я это чувствую. Тэсс уже когда-то танцевала при мне. Как сейчас».
Чарли до боли закусила губу. Но это не помогало. Ничто не помогало ей вернуться в реальность. Она ни на секунду не могла оторвать взгляда от Тэсс.
«Как тебе удается так точно передавать движения своей души движениями тела? Господи, Тэсс, если бы ты только была жива, ты смогла бы добиться мировой славы. Твое тело словно живет по собственным законам физики. Кажется, что даже гравитация не имеет над тобой власти. Ты как летний ветерок, ворвавшийся в комнату. Еще немного, и я поверю, что за спиной у тебя есть крылья, которые помогают тебе взлетать так высоко».
И в этот момент Чарли вдруг вспомнила про свою песню Sleep well, my angel. Снова вспомнила о ней, глядя на Тэсс. Она вспомнила ее настолько отчетливо, что была уверена, что сможет прямо сейчас наиграть ее на фортепиано.
«Почему? – Чарли поморщилась. – Почему Тэсс заставляет меня вспоминать эту даже неизданную песню? Неужели… нет. Нет. Нет. Нет. Я не хочу верить в это. Я не верю, что могла посвятить эту песню ей. Потому что если это правда, то я сойду с ума от вопроса, кем Тэсс была для меня при жизни».
И Чарли хотела бы забыть ее снова, забыть эту проклятую песню, но даже играя Шопена, она продолжала слышать в голове совсем другую мелодию. Это выматывало и тяготило ее. Чарли могла бы остановиться и сделать перерыв. Но она добровольно продолжала свою пытку, потому что ей хотелось смотреть на Тэсс. Смотреть, как она танцует. Как, подобно птицам, взметаются вверх ее руки, скрещиваются кисти, выгибается спина и шея.
«Если она остановится, я умру. Все во мне умрет».
Но Тэсс все-таки остановилась. Чарли не знала, сколько времени прошло, но, наверное, довольно много, потому что на улице начало темнеть. Еще чуть-чуть, и Тэсс сама бы превратилась в маленькую одинокую тень посреди этой огромной пустой гостиной. Она остановилась и тяжело выдохнула. Убрала выбившиеся пряди, чтобы не щекотали шею. И посмотрела на Чарли. Они молча смотрели друг на друга несколько мгновений, а потом Тэсс робко произнесла:
– Ну, сейчас вроде уже лучше, а?
– Ага, – только и смогла выдохнуть Чарли. Ее уставшие руки безвольно упали на колени.
– Пойду переоденусь. Ноги болят жутко. Кажется, что мои пальцы уже срослись с этими пуантами, – сообщила Тэсс и двинулась к креслу.
Чарли опустила голову и не поворачивала ее все то время, что Тэсс переодевалась. Она вообще не шевелилась. Почти не дышала. Черно-белые фортепианные клавиши плыли у нее перед глазами, накладываясь друг на друга и превращаясь в сплошную серую пелену. Навязчивая мелодия продолжала играть в голове. Она заглушала все звуки, и Чарли не слышала, как Тэсс подошла к ней сзади. Ее голос заставил Чарли вздрогнуть.
– Если честно, я немного проголодалась. Все эти прыжки меня дико утомили.
Тэсс улыбалась, когда Чарли повернулась к ней. Она выглядела уставшей и вместе с тем какой-то успокоившейся. Чарли подумала, что такого настроения у Тэсс не было уже давно. Все эти дни ее душа металась, как загнанное животное мечется из угла в угол в тщетной попытке найти выход из своей тюрьмы. Но теперь Тэсс улыбалась спокойной светлой улыбкой, и Чарли невольно улыбнулась ей в ответ.
– Конечно, – сказала она. – Давай поедим. Мы взяли с собой столько еды, как будто собирались сюда на три дня.
И они пошли есть. Чарли разожгла камин, потому что вечерний холод уже пробирался в дом, а Тэсс расстелила на полу перед камином одеяло и разложила на нем принесенную еду. Стоя в стороне, Чарли выкурила одну сигарету, а потом пошла ужинать. Образы танцующей Тэсс все еще стояли у нее перед глазами, и Чарли подумала о том, что мало что в этом мире способно было впечатлить ее столь же сильно.
«Если бы я еще могла сказать ей об этом. Если бы только я могла выразить словами все те чувства, что вызвал у меня ее танец».
Но Тэсс как будто и не ждала от нее никаких комплиментов. Словно все, что она должна была знать, она уже прочитала по лицу Чарли. Чарли не удивилась бы, если бы так и было. Ведь Тэсс часто видит ее буквально насквозь.
– Как твои пальцы? – поинтересовалась Чарли, усаживаясь на одеяло.
– Да ничего. Появилось несколько новых мозолей, я заклеила их пластырем, – Тэсс налила из термоса дымящегося чая с корицей и протянула Чарли чашку. – А как твои руки? Устали?
– Не очень, – Чарли вдохнула аромат корицы. От чашки по всему телу растеклось приятное тепло.
– Ты прекрасно играешь на пианино, – заметила Тэсс. – И помнишь столько произведений. Почему ты решила играть именно на гитаре?
– Да просто потому, что Ричард больше любил пианино. Знаешь, он весь такой утонченный, а мне фортепиано не идет. Мне всегда казалось, что с гитарой я буду смотреться намного круче.
Тэсс улыбнулась.
– Мне одинаково нравится, как ты выглядишь и с фортепиано, и с гитарой. Мне кажется, тебе даже барабаны бы пошли.
Чарли усмехнулась:
– Я немного умею играть на барабанах. Саймон учил меня. Но я любила играть на них только во время приступов бешенства. Когда меня что-то злило, мне хотелось долбить во все эти тарелки.
Тэсс рассмеялась, вообразив злую Чарли, колошматящую по тарелкам. А потом спросила:
– А еще на чем ты умеешь играть?
– На басу тоже немного умею. Так или иначе, мне приходилось разбираться во всех инструментах, ведь я писала для них музыку.
– А на басу тебя учил играть Льюис, правильно?
– Да, – Чарли улыбнулась. – Я плохо помню его лицо. Помню, что любила его. Помню, что он был веселый и пошлый. Но все равно я вспомнила о нем и о Саймоне намного меньше, чем о Ричарде.
– Скучаешь по ним? – Тэсс посерьезнела.
– Не знаю. Наверное. И да, и нет.
– Господи, Чарли, это самый расплывчатый ответ, который я только слышала!
Чарли рассмеялась.
– Да я и сама немного запуталась. Иногда мне хочется снова увидеть их. А иногда меня пугает даже мысль об этом. Что бы я сказала им, если бы мы снова встретились? «Простите, ребята, но я решила убить себя и бросить нашу группу»? Если подумать, то я предала их.
– Чарли, я сомневаюсь, что они держат на тебя зло или обиду. В конце концов, им известно об истинных причинах твоего самоубийства намного больше, чем нам.
– Да… – Чарли опустила голову. – Но я все равно не уверена, что смогла бы посмотреть им в глаза. Когда-то мы думали, что всегда будем вместе. Я верила, что музыка и группа всегда будут для меня превыше всего остального. А потом…
– Потом появился человек, который стал значить для тебя намного больше, – закончила Тэсс. – Ну, не стоит забывать, что ребята из твоей группы тоже люди, и они знают, что такое любовь. И какие у любви могут быть последствия.
– Да, ты права. Если я решила уйти из жизни, значит, у меня были веские причины. Я не была из тех, кто грозится самоубиться при любом приступе хандры. Я ведь любила жизнь, любила свою музыку, любила своих ребят. Значит, случилось что-то поистине ужасное, чего я не могла вынести.
Они поговорили еще немного о группе Чарли и о музыке. Казалось, на эту тему они обе могли говорить бесконечно, и всякий раз находилось еще что-то, что они не успели обсудить. А потом они убрали остатки еды в сумки и достали еще одно одеяло, чтобы укрыться им.
– Мы всегда можем пойти наверх, там намного теплее, – сказала Чарли.
– Но там нет камина, – возразила Тэсс. – Мне очень нравится смотреть на огонь. Пожалуйста, давай посидим здесь еще немного. Просто укроемся одеялом, и нам станет теплее.
Так они и поступили. Чарли развернула плед и набросила его себе и девочке на плечи. Какое-то время обе молчали и смотрели, как буйствует в камине пламя. Вселенная словно замедлила свой бег, а время застыло и стало вязким, тягучим, как смола. Чарли не заметила, как Тэсс пододвинулась ближе и положила голову ей на плечо. Это снова произошло совершенно естественно, и Чарли не обратила на это внимания.
– Тебе ведь понравилось, как я танцевала сегодня, да? – тихонько спросила Тэсс.
– Да, – просто ответила Чарли, продолжая безотрывно смотреть на пляшущие языки оранжевого пламени. Этот огонь словно заворожил ее, как заворожил совсем недавно танец Тэсс.
– Я видела, как ты смотрела на меня, – сказала Тэсс. – Тебе и правда понравилось.
– Очень, – выдохнула Чарли, проклиная свою немногословность.
– А еще ты подглядывала за мной, когда я переодевалась, – хихикнула Тэсс.
Чарли снова выдохнула, а вдохнуть уже не могла. Это была просто шутка, но ей было совсем не смешно. Ее снова как будто парализовало, и Чарли не могла ни двигаться, ни дышать. Словно какой-то нечеловеческий ужас сковал все ее тело. Но все это длилось всего секунду, а потом Чарли покраснела и заверещала:
– Это не правда! Ничего я не подглядывала! Я сразу отвернулась!
– Ой, да ладно тебе, – продолжала хихикать Тэсс, обнимая руку Чарли. – Ты с минуту пялилась на меня. Я все видела боковым зрением. Оно у меня хорошо развито, между прочим! Но мне почему-то было приятно от того, что ты смотришь на меня. Поэтому я не пошла переодеваться в другую комнату. Почему-то когда ты смотришь на меня, я перестаю чувствовать себя уродливым угловатым подростком. Сегодня я чувствовала себя красивой. Впервые за долгое время. Скажи, Чарли, я нравлюсь тебе?
Чарли еще не успела переварить все, что Тэсс ей так внезапно выдала, и последний вопрос буквально вышиб из нее весь воздух.
– Я… я… ты… говоришь странные вещи, Тэсс, – пробормотала Чарли, чувствуя, что начинает заикаться. – В моем взгляде на тебя не было ничего особенного. Я… наверное, просто задумалась.
– Значит, я тебе не нравлюсь?
– Господи, Тэсс! – Чарли была близка к тому, чтобы зарыдать. – Я не говорила этого!
– Так нравлюсь или не нравлюсь? Не люблю я, знаешь ли, все эти полутона и уклончивые ответы.
– Конечно, нравишься, ты очень хороший человек. И… талантливый к тому же, – вымученно выдавила Чарли.
– Я спрашиваю не об этом. И ты прекрасно это понимаешь. Тебе нравится, как я выгляжу? Ты ведь любишь девушек, ты можешь оценить меня. Я красивая? На твой вкус.
«Вот так приехали», – подумала Чарли. Очередная волна холодного ужаса пробежала у нее по позвоночнику.
– Ты красивая, – сдалась, наконец, Чарли. – Ты очень красивая, довольна ты?! Но не нужно забывать о том, что при жизни мне нравились девушки, а не девочки!
– Но ты смотришь на меня как на девушку, а не как на девочку, – спокойно возразила Тэсс. – Разве когда я танцевала, я была похожа на девочку?
Чарли подумала, что еще немного, и она чокнется от того, куда идет этот разговор. Но Тэсс невозможно было обмануть, поэтому Чарли решила отвечать правду. Так она, по крайней мере, перестанет выставлять себя идиоткой.
– Нет, ты не была похожа на девочку. Я согласна, что ты выглядишь довольно взрослой. Но лет-то тебе все равно мало.
– А вот скажи мне, Чарли… Сколько тебе было лет, когда ты поняла, что тебе нравятся девушки?
Чарли была уже на грани нервного срыва. Она не уставала поражаться, как Тэсс может таким невинным тоном задавать все эти провокационные вопросы. Ее саму это нисколько не смущало, словно они продолжали обсуждать своих любимых музыкантов или погоду.
– Пятнадцать, – вздохнула она. – Мне было пятнадцать.
– Ты тогда встретила Дженни?
– Да.
– То есть до встречи с ней ты не догадывалась, что тебе нравятся девушки?
– Понятия не имела.
– А Дженни? Она знала о своих предпочтениях до тебя? – не отступала Тэсс.
– Знала. Первый раз она поцеловалась с девушкой еще в четырнадцать.
– Вот как… – Тэсс задумалась. – Значит, при жизни я уже могла знать, кто мне нравится.
– Тэсс, послушай, в твоем возрасте еще рано делать какие-то выводы…
– Возможно. А вдруг мне все-таки тоже нравились девушки?
– Маловероятно, – хрипло пробормотала Чарли.
– Почему это?
– Не знаю. Потому что.
– Очень аргументированный ответ, – усмехнулась Тэсс. – Я считаю, что мне вполне могли нравиться девушки. Девушки красивые и утонченные. Девушек приятно обнимать, к ним приятно прикасаться. Они еще и вкусно пахнут, к тому же.
Чарли закрыла глаза и осторожно произнесла:
– Послушай, Тэсс… После того, что случилось с тобой, не удивительно, если ты испытываешь отвращение к мужчинам. Я это понимаю, но это не значит, что…
– Нет! – твердо перебила ее Тэсс. В ее голосе прозвенело что-то, что заставило Чарли мгновенно прикусить язык. – То, что меня изнасиловали, здесь совершенно не при чем. В конце концов, ты понравилась мне еще до того, как я вспомнила все это.
… ты понравилась мне…
… ты понравилась мне…
… ты понравилась мне…
Эти слова так и звенели у Чарли в ушах, и девушка чувствовала, что связно мыслить ей становится все сложнее.
– Тэсс… Я… не уверена, что нам стоит с тобой обсуждать такие вещи. Я… не уверена.
– Ты говорила, что это вполне могут быть дружеские чувства, но ведь это не совсем правда, не так ли? Я хочу, чтобы ты смотрела на меня. Хочу обнимать тебя, держать за руку, вдыхать твой аромат. Хочу все время смотреть на тебя. Хочу, чтобы ты была все время рядом. Хочу слушать твой голос, как ты говоришь или как поешь. Как ты смеешься. Мне всего этого всегда слишком мало, Чарли. Прости, но я не уверена, что все это вписывается в рамки понятия «нравится как подруга».
– Тэсс, пожалуйста. Лучше не говори все это, – взмолилась Чарли.
– Не нужно так нервничать. Я ведь не прошу тебя чувствовать то же самое. Я просто говорю то, что сама чувствую. И я прекрасно помню, что ты любила другую девушку, и, конечно, ты очень хочешь вспомнить ее. Поэтому я не буду лезть к тебе со своими странными чувствами. Но и молчать не буду.
– Я просто не хочу усложнять наши отношения, – прошептала Чарли. – Всех этих сложностей хватило мне и при жизни.
– Я тоже не хочу их усложнять. А недомолвки – это разве не осложнение? Я хочу, чтобы ты знала, что нравишься мне. Что я очень дорожу тобой. Это сильнее меня, об этом невозможно молчать. Разве плохо, что я открыто говорю тебе об этом?
– Нет, конечно, это не плохо. Но и спешить с выводами тоже не нужно. В твоем возрасте я тоже была очень эмоциональной. Сейчас я – единственный для тебя близкий человек на этом острове. Ты привязалась ко мне, как и я к тебе. Только и всего. И это вовсе не значит, что я тебе нравлюсь, или что тебе нравятся девушки.
– Хорошо, Чарли, – Тэсс чуть сжала ее руку. – Я не буду спешить с выводами. Возможно, нас и при жизни не связывало ничего особенного. Возможно, я была твоей родственницей в седьмом колене, или просто подрабатывала в закусочной, где ты обедала. Возможно, мы и виделись-то всего пару раз, как думаешь? – холодный сарказм, прозвучавший в голосе Тэсс, делал ее еще более взрослой, и Чарли поняла, что проиграла.
– Нет, конечно нет. Конечно, мы значили друг для друга намного больше, – голос Чарли дрогнул.
– Ты по-прежнему не можешь переспорить меня, Чарли, – вздохнула Тэсс. – И до тех пор, пока ты это не можешь, я буду говорить то, что чувствую. Ты правда мне нравишься. И я не спятила. Я не запуталась. И у меня нет отвращения к мужчинам из-за этого изнасилования. Есть только ненависть к одному человеку, который сделал это. Но я решила идти дальше. Решила не думать об этом. И то, что я чувствую к тебе, помогает мне забывать о нем и о том, что он со мной сделал. Мне на все наплевать, когда ты меня обнимаешь. И я буду говорить об этом. Буду говорить.
«Хорошо, – подумала Чарли. – Если это и вправду помогает тебе. Я ведь пообещала сделать все, чтобы ты забыла о нем».
– Тэсс, ты невозможная, – прошептала Чарли, обнимая девочку. – Когда-нибудь я сойду с тобой с ума.
– Чарли… – коротко выдохнула Тэсс, удивленная этим внезапным объятием и своей окончательной победой в этом разговоре. – Не прогоняй меня. Пожалуйста. Ты – все, что есть у меня.
– А ты – все, что есть у меня, Тэсс. Конечно, я не прогоню тебя. Если ты пообещаешь соблюдать дистанцию!
– Так и быть, я не буду приставать к тебе, – смущенно хихикнула Тэсс.
Чарли усмехнулась тоже. Напряжение, висевшее между ними весь день с того злополучного переодевания, наконец рассеялось. И Чарли подумала, что, возможно, Тэсс права, и лучше сказать открыто о том, что чувствуешь, чем молчать и мучиться недомолвками. Она подумала об этом, но о своей песне, которую ей удалось вспомнить, все-таки умолчала. Не сейчас. Сейчас слишком хорошо, чтобы говорить о ней.
========== ЧАРЛИ. Аккорд # 23 ==========
Первый месяц после расставания с Льюисом Ричард почти ничего не ел и все время спал. Чарли же не отходила от друга практически ни на шаг. Она не заставляла его работать и разрешала не приходить на репетиции. Не только потому, что хотела освободить его от работы, но и потому, что на репетициях этих всегда был Льюис.
А Льюис, надо отдать ему должное, старался не так открыто демонстрировать свое счастье. Но от Чарли все равно не могло укрыться его блаженное выражение лица, когда Льюис читал смс-ки от своей Моники. Несколько раз Чарли даже видела ее вживую, когда Моника приходила встретить Льюиса после репетиции. Она всегда выбирала только те дни, когда Ричарда не было на работе. И за это ей тоже нужно отдать должное.
Моника показалась Чарли довольно скромной, даже застенчивой девушкой. Она не была похожа на роковую красотку, которая разбивает пары. И, похоже, Монике самой было неловко от того, что она разлучила Льюиса и Ричарда, которые уже превратились в культовую пару среди рокеров-геев. На Льюиса посыпалось столько шишек от фанатов-гомосексуалов, осуждающих его поведение, что Чарли даже было жаль его. Тот удар кулаком в лицо от Чарли был просто цветочками по сравнению с тем, что Льюису приходилось выслушивать теперь.
Впрочем, на популярности их группы это никак не отразилось, и даже наоборот. Вся эта шумиха вокруг того, с кем же на самом деле спит Льюис, натурал он или гей, только еще больше подогрела всеобщий интерес к их команде.
Несколько раз Льюис даже заикался о том, чтобы уйти из группы. Чтобы Ричарду было легче вернуться к жизни.
«Фанаты меня уже ненавидят, а найти нового басиста не так уж сложно», – сказал он однажды Чарли после репетиции.
«Я даже слышать ничего об этом не хочу, – холодно ответила Чарли. – Найти басиста, может, и правда не сложно, а вот найти друга – нелегко. Ты – часть нашей команды. Неотъемлемая часть. А Ричард справится, не волнуйся. Я об этом позабочусь».
«Когда ты так говоришь, я в этом нисколько не сомневаюсь», – улыбнулся Льюис.
А Чарли, хоть и пообещала, что позаботится о Ричарде, смутно представляла, как она будет это делать. Пока что ее забота заключалась только в том, чтобы готовить для Ричарда, сдавать его вещи в химчистку и убирать за ним пустые бутылки. Иногда по вечерам они смотрели вместе фильмы, а в разговорах упоминали только школьные годы, а не то, что произошло совсем недавно.
И как ни старалась Чарли развеселить друга, толку от этого было мало. Казалось, он погружался в свою депрессию все глубже. Он не ныл и не жаловался. Он просто был очень грустным. Таким грустным, что от одного взгляда на него Чарли хотелось плакать.
Возможно, всему виной было то состояние Ричарда, но однажды между ним и Чарли произошло то, что они оба не любили потом вспоминать.
В тот вечер Чарли вернулась из парикмахерской. Вместо того чтобы подровнять, как обычно, волосы, Чарли обошлась с ними весьма радикально. Она сделала мальчишескую стрижку и покрасилась в светло-русый, пшеничный цвет.
Когда дома Ричард увидел ее, он вытаращил глаза и воскликнул:
– Господи, Чарли! Ты чего с собой сделала?!
– А что, не нравится? – сердито спросила Чарли.
– Да нет, очень нравится! Тебе идет! Просто это так неожиданно! Ты ведь у нас готическая длинноволосая принцесса, а тут вдруг такое.
– Надоело уже смотреть на фанаток, которые все, как одна, отрастили себе длинные черные волосы, – фыркнула Чарли. – Уже не терпится посмотреть, как они начнут стричься и краситься в русый. И спорить, у кого цвет больше похож на мой.
Ричард рассмеялся.
– Точно! Так и будет! Твои фанатки даже цветные линзы себе вставляют, чтобы иметь такие же синие глаза.
– Не удивилась бы, если бы они купили такие же трусы, как у меня, если бы я хоть раз показала им свои трусы, – проворчала Чарли.
– Их любовь к тебе не знает пределов, – усмехнулся Ричард.
В тот вечер они открыли бутылку выдержанного красного вина и сыграли несколько карточных партий. А когда игра им наскучила, сели рядышком на диване, и Чарли положила голову Ричарду на плечо. Им обоим было очень хорошо в тот момент. Они оба словно перенеслись на несколько лет в прошлое. Когда не было еще The Four Of Spades, а были только Death’s Head Moth. Когда их было только двое, они были еще непопулярны, но счастливы. Они смело, с надеждой смотрели в будущее. Они были уверены, что пока они есть друг у друга, с ними не случится ничего плохого.
– Даже не знаю, что бы я без тебя делал, – прошептал Ричард.
– Я всегда говорю тебе то же самое, – улыбнулась Чарли.
– Если бы я сейчас был один, я бы умер. Мне так тяжело, Чарли… Мне кажется, я уже никогда не смогу полюбить снова.
– Я знаю, – Чарли вздохнула. – Мне тоже так казалось, когда мы с твоей сестрой расстались. Словно кусок моей жизни просто вырезали и выбросили.
