Текст книги "Осколки. Книга 1 (СИ)"

На следующее утро, которое было одним из самых мучительных в жизни Чарли, Ричард признался, что он тоже расстался накануне с Сэмом.

– На самом деле я был не у кузена Марти, а у Сэма. Я собирался остаться у него на ночь, но мы серьезно поругались. Думаю, мы уже не помиримся. Поэтому я вернулся домой раньше и застал твоего брата.

Чарли была поражена и раздавлена. Горе Ричарда умножало ее собственное горе и вместе с тем приносило облегчение, от которого Чарли становилось не по себе. Она не должна чувствовать облегчение от того, что ее друг тоже страдает. Но когда Ричард потом признался, что ему легче от того, что у них обоих одна и та же проблема, совесть Чарли немного успокоилась.

– Почему же ты вчера мне ничего не рассказал? – спросила она.

Они курили на балконе, наблюдая за тем, как просыпается улица. Как продолжается жизнь в навсегда изменившемся для них мире.

– Не хотел вешать на тебя еще и свои проблемы, – Ричард пожал плечами. – Я был в таком шоке из-за Дженни, что даже не знал, как сказать про Сэма.

– Из-за чего вы поругались?

Ричард мотнул головой и вздохнул. Пепел с его сигареты полетел вниз, на лужайку перед домом.

– Это старая история… Сэм до сих пор хочет завести себе девушку для прикрытия. Он никак не может признаться во всем своим родителям, они до сих пор думают, что мы просто приятели. Сэм сказал, что никогда не сможет признаться. Даже его друзья не знают о нас. Сэм изо всех сил изображает из себя натурала, а мне надоело быть ему «просто другом». Вчера он вернулся домой с какой-то девушкой, которую я раньше не видел. Зато его родители уже хорошо ее знают и думают, что они с Сэмом встречаются. Значит, он несколько раз приводил ее домой к родителям, пока меня не было. Представлял ее им, обнимал ее, целовал, они вместе ужинали. А я вроде как вообще не при чем. Я… просто устал от такого отношения. И вчера Сэм открыто сказал, что если я не хочу играть роль его друга, то нам лучше расстаться. Я с ним согласился. Вот и все. Два года моей жизни улетели в трубу.

Чарли положила руку другу на плечо и сочувственно сжала его. Она ничего не сказала, да этого и не требовалось.

– Теперь у меня осталась только ты, Чарли, – прошептал Ричард. – Единственный человек, которому я доверяю. Мы ведь всегда будем друг у друга, да, Чарли?

– Конечно. Всегда.

Ричард серьезно посмотрел на нее.

– А давай как-нибудь закрепим нашу дружбу?

– Это как же?

– Ну, не знаю… Надо что-нибудь придумать. Что-нибудь по-настоящему крутое. Как клятвы верности, только в… материальной форме, – несколько секунд Ричард молчал, обдумывая эту идею, а потом воскликнул: – Придумал! Давай сделаем татуировки! Мы же рок-звезды. У нас обязательно должны быть тату! Которые станут символами нашей дружбы навек. Что скажешь?

И, конечно, Чарли с восторгом приняла эту идею, как и все идеи Ричарда. У них всегда была одна голова и одно сердце на двоих.

Однако когда позднее они пришли в тату-салон, у них возникла проблема. Мастер отказывался делать им татуировки, потому что Чарли и Ричард были несовершеннолетними.

– Мне нужно письменное разрешение ваших родителей, ребята. Иначе меня уволят, – с сожалением проговорил молодой парень, работавший в салоне.

Но увидев смертельную скорбь на лицах друзей, он все-таки сжалился.

– Ладно, вы ведь уже почти совершеннолетние. Подумаешь, один год, какая разница! И начальства сегодня нет на месте… В общем, я что-нибудь придумаю.

С выбором татуировки у Ричарда и Чарли тоже возникли проблемы. Сначала они хотели сделать себе одинаковые маленькие татуировки, которые символизировали бы их дружбу, но не нашли ни одного подходящего рисунка. К тому же, Чарли давно хотела себе крылья на спине, а Ричард не хотел большую татуировку, он боялся боли. В итоге они решились на разные тату, условившись, что они все равно станут символами их дружбы, потому что будут сделаны в один день. Правда, потом выяснилось, что татуировку Чарли сделать за один день невозможно, но это тоже их не расстроило.

В процессе они разговорились с татуировщиком, который оказался очень приятным и веселым парнем. Он тоже любил играть в свободное время на гитаре и даже был один раз на концерте Чарли и Ричарда.

– Если честно, я узнал вас, ребята. Я просто не мог отказать местным знаменитостям. Вы нереально круты.

Они разговорились о музыке и совсем забыли обо всех своих неприятностях. Так для них закрылась одна дверь и открылась другая. Так они познакомились с Льюисом, который впоследствии станет их хорошим другом и басистом их группы. В тот день перед ними открылись новые возможности, но Чарли и Ричард, поглощенные своими потерями, даже не подозревали об этом.

========== Чарли и Тэсс. Осколок № 45 ==========

Чарли пришла в себя от того, что кто-то тряс ее за плечи. Тэсс.

– Чарли! – кричала она. – Пожалуйста, очнись! Ну же, посмотри на меня!

Чарли посмотрела в обеспокоенные глаза Тэсс, горящие на бледном лице, и в ту же секунду вернулась в настоящее время, в маячную комнату, утонувшую в холодном полумраке. Вместе с возвращением она ощутила головную боль, которая уже притупилась, но все же настойчиво напоминала о себе. Чарли поморщилась.

– Что случилось? Что ты кричишь, Тэсс?

– Это я у тебя хочу спросить, что случилось! Я зашла к тебе, чтобы спросить, как идут дела с проектором, потому что уже стемнело, а от тебя ничего не было слышно. И застала тебя сидящей на полу, полураздетой, всю в слезах! Ты не обращала на меня внимания и смотрела куда-то в пустоту, я боялась, что ты уже никогда не услышишь меня! – голос Тэсс сорвался, и она в смущении замолчала. Тэсс не привыкла быть такой эмоциональной.

– Прости… – пробормотала Чарли. – Кажется, я действительно была не здесь. Я… не хотела пугать тебя.

– Ничего… Главное, что ты вернулась. Давай я помогу тебя подняться, – Тэсс закинула руку Чарли себе на плечо. – И ты сию же минуту расскажешь мне, что случилось!

– Слушаюсь и повинуюсь, – отозвалась Чарли и хрипло усмехнулась. Она была рада вернуться. И снова увидеть Тэсс. Пусть Ричарда с ней больше не было, зато была Тэсс. И это делало реальность не такой пугающе бессмысленной.

Тэсс помогла Чарли сесть на кровать и сама села рядом. При этом она нечаянно задела ее спину, и Чарли ойкнула, поморщившись от жгучей боли.

– Черт… Черт, как же больно, черт!

– Дай посмотрю… – на этот раз Тэсс уже не церемонилась и не дожидалась разрешения Чарли. Она просто опустила вниз ее кофту одним резким движением. – Плохо видно… Подожди, я пойду включу свет.

Тэсс включила ночник и вернулась на место, чтобы получше рассмотреть татуировку Чарли.

– Это крылья! – воскликнула она. – У тебя прорезаются крылья.

– Очень смешно… Меня чуть наизнанку не вывернуло от боли из-за этой гребаной татушки. Даже когда я делала ее, было не так больно, как сейчас!

– Значит… ты вспомнила, как делала ее?

– Да… Вспомнила, – ответила Чарли совсем тихо.

– Расскажи мне, – мягко попросила Тэсс. – А я пока обработаю твою спину.

И Чарли начала свой долгий рассказ. Ей хотелось выговориться как можно скорей, ей казалось, что эти воспоминания пожирают ее изнутри, поглощают ее настоящую личность, и она снова превращается в несчастного семнадцатилетнего подростка. Она рассказала про Ричарда, про то, как они познакомились, про то, как быстро сблизились и стали лучшими друзьями. Рассказала, что Дженни была его сестрой. Рассказала, как Ричард утешал ее, когда Дженни переспала с ее братом. И как на следующий день они пошли в тату-салон, где Чарли и сделала эту татуировку.

– Возможно, она проступает на твоей коже вместе с возвращающимися воспоминаниями, – предположила Тэсс. – В этот раз ты вспомнила очень важную часть своей жизни, поэтому проступил такой большой кусок татуировки.

– Но все равно там еще много, да? – вздохнула Чарли.

– Да, еще много. Наверное, две трети еще.

Тэсс уже давно закончила обрабатывать спину Чарли, и они лежали вдвоем на тесной кровати, ощущая подступающую усталость. Наступила ночь.

– Интересно, что еще такое важное я должна вспомнить, чтобы татуировка проступила полностью… – прошептала Чарли. Ее голос охрип от долгого разговора, и она могла говорить только шепотом, чтобы не напрягать связки.

– Ты знаешь, что, – ответила Тэсс невозмутимо.

Чарли зажмурилась.

– Нет. Я не хочу. Не хочу вспоминать это. Воспоминание о Ричарде едва не убило меня. Это слишком больно. Если я вспомню эту девушку, из-за которой покончила с собой, это принесет еще больше боли. Ее будет слишком много, я этого просто не вынесу…

– Значит… – Тэсс повернулась на бок, положила руки под голову и внимательно посмотрела на Чарли. – Значит, ты жалеешь, что вспомнила своего друга? И ты могла бы запросто отдать эти воспоминания обратно?

Чарли хотела что-то сказать, но так и не смогла, растерявшись. Отдать память о Ричарде? Нет. Нет. Нет. Только не это. Вместе с болью Чарли вернула важную часть себя, и при мысли о том, что эту часть у нее отберут снова, Чарли начало казаться, что от ее сердца отрывают огромный кусок.

– Нет… Я не хочу снова потерять его. Не хочу. Он слишком важен для меня. Ричард очень важен.

– Хорошо, – Тэсс прищурилась. – А теперь представь, что есть еще кто-то. Кто-то даже более важный, чем Ричард.

Чарли попыталась себе это представить, но так и не смогла. Ее сознание не вмещало мысль о том, что в ее жизни был кто-то более важный, чем Ричард.

– Этот человек был настолько важен для тебя, что ты не захотела жить без него, – продолжала Тэсс. – Ты предпочла смерть. Но после смерти ты забыла этого человека. Подумай, разве это справедливо? Ты забыла кого-то настолько важного для тебя, и каждый день ты живешь без этой памяти, без части себя. Без самой важной части. День за днем, Чарли.

Чарли вздохнула.

– Когда ты не помнишь, это кажется не таким страшным, – сказала она. – Я ведь чувствую себя вполне нормально без этой памяти.

– Ты лжешь.

– Ну хорошо, я лгу! – Чарли не выдержала и повысила голос. – Но чего ты хочешь от меня? Я только что вспомнила такое, что не знаю, как мне теперь дальше жить с этим!

– Я ничего от тебя не требую, – спокойно возразила Тэсс. Ее холодные глаза не мигали. – Я просто хочу, чтобы ты не открещивалась от своих воспоминаний. Не отказывалась от них. Чем скорее ты примешь их, тем скорее они вернутся к тебе.

– Кто бы говорил! Ты ведь тоже не хочешь принимать воспоминания о своей смерти! Ты не хочешь вспоминать, кто тебя убил, иначе уже давно бы вспомнила.

Тэсс закрыла глаза и ничего не ответила.

– Прости… – выдохнула Чарли. – Прости, я не хотела. Я не должна была такое говорить.

– Все в порядке… – Тэсс открыла глаза, но смотрела она уже не на Чарли, а как будто сквозь нее. – Ты права. Ты абсолютно права.

Голос Тэсс дрогнул, и в сердце Чарли взорвалась бездна собственного чувства вины.

– Прости, я сама не понимаю, что несу… – И Чарли, пододвинувшись ближе к Тэсс, обняла ее. Она сама себе удивилась, потому что раньше никогда не делала ничего подобного. Мысль о том, чтобы первой обнять Тэсс, даже просто дотронуться до нее, вызывала у Чарли какой-то подсознательный страх. Но теперь это вышло настолько естественно, что Чарли сообразила что к чему, только когда ее руки уже обнимали хрупкие плечики девочки, а Тэсс уткнулась носом в ее шею, щекоча кожу своим дыханием. Это вышло на уровне какого-то инстинкта, так просто, словно Чарли каждый день вот так обнимала Тэсс.

– Ты меня тоже прости… – пробормотала Тэсс. – Тебе сегодня крепко досталось, а я продолжаю давить на тебя. Я не знаю, почему я это делаю. Не знаю, почему так сильно хочу, чтобы ты вспомнила этого человека. Ведь… если ты вспомнишь ее, ты покинешь этот остров. И я останусь одна.

Слова протеста застряли у Чарли в горле. Она не сразу смогла совладать с собой.

– Вряд ли я покину остров раньше тебя, это просто невозможно. Таких тормозов, как я, больше не существует… – Чарли попыталась пошутить, хотя ей было совсем не смешно, потому что Тэсс обнимала ее все крепче.

– Я не хочу, чтобы ты уходила… – Тэсс выдохнула эти слова почти в самое ухо Чарли. Девушка отчетливо ощутила, как по спине побежали горячие мурашки.

– Я не ухожу. Все в порядке, Тэсс. Я… буду с тобой, когда ты все вспомнишь. Вот увидишь.

– Правда?

– Ну… наверное.

– Наверное? – Тэсс рассмеялась. – За что ты мне так нравишься, Чарли, так это за то, что не даешь пустых обещаний.

Чарли улыбнулась.

– Я постараюсь быть рядом. Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы быть с тобой рядом, когда это случится. Это я точно могу тебе пообещать.

– Хорошо. Спасибо тебе, – Тэсс со вздохом прижалась к Чарли, которая напрягалась с каждой секундой все больше. Но оттолкнуть Тэсс она тоже не могла.

– Чарли…

– М?

– Я так устала. Я не смогу преодолеть эти триста ступенек вниз. Можно я… посплю сегодня с тобой?

– Конечно. Оставайся, – ответила Чарли, и это снова вышло как-то машинально.

«Господи, что я несу? – ужаснулась Чарли через секунду. – Зачем я разрешила ей остаться?».

– Только… моя кровать довольно тесная, – осторожно добавила Чарли.

– Ничего. Моя еще теснее, – голос Тэсс стал сонным, она выговаривала слова медленно и как будто с трудом.

Чарли тоже устала, сегодняшний день принес ей куда больше впечатлений, чем она хотела.

– Прости, что сегодня ничего не получилось с проектором, – сказала она. – Я подвела тебя.

– Глупости ты говоришь, – Тэсс зевнула. – Тебе сегодня нелегко пришлось. Завтра разберешься с проектором. Нам ведь некуда спешить, правда?

– Да… Пожалуй, ты права. На этом острове нам точно спешить некуда.

Они помолчали несколько минут, а потом Чарли услышала, что дыхание Тэсс стало спокойным и глубоким – она уснула. Чарли немного расслабилась.

В комнате становилось прохладно, и Чарли тихонько, чтобы не разбудить Тэсс, приподнялась и натянула на них обеих теплый плед. Она закрыла глаза и сразу вспомнила ту ночь, когда выплыла правда о Дженни. Тогда Ричард обнимал ее, точно так же, как сейчас ее обнимает Тэсс. Все-таки это хорошо, что Тэсс осталась сегодня с ней. Если бы ее не было, Чарли наверняка бы плакала. В одиночестве и в темноте маячной комнаты слезы невозможно было бы остановить, и боль рвала бы ее грудную клетку. Но рядом с Тэсс прошлое вдруг стало таким далеким. И Чарли не могла думать ни о чем, кроме теплых рук Тэсс, которые обнимали ее.

========== 10 месяцев и 3 дня ==========

Вернувшиеся вчера воспоминания кажутся кошмарным сном. Сегодня я проснулась в привычной реальности, а воспоминания о Ричарде и Дженни теперь представляются мне воспоминаниями о прошлой жизни. Утренний солнечный свет всегда приводит мысли в состояние поразительной ясности и напоминает о прозаичности нашего мира.

Та Чарли, которая вспомнилась мне вчера, – это как будто не я. Я ощущаю себя словно человек, больной раздвоением личности. Возможно, я слишком долго жила без памяти, и у меня появилась новая личность – Чарли, живущая на острове. А может, дело в том, что я вспомнила события своей юности, и той Чарли уже давно не существует. Возможно, если бы я вспомнила какие-то события, предшествующие моей смерти, этого ощущения раздвоенности бы не было.

Моя спина почти не болит, а краснота за ночь почти полностью сошла. Утром я еще раз попыталась рассмотреть кусок своей татуировки и нашла ее довольно красивой.

А еще – главная новость – я починила проектор! Занялась этим сразу после завтрака и справилась очень быстро. Не понимаю, почему вчера я копалась с ним так долго. На самом деле он устроен очень просто, даже элементарно. Так что, сегодня мы с Тэсс наконец-то посмотрим пленку, которую нагло сперли с причала.

Тэсс. Я надеялась избежать упоминания о ней в этой записи, потому что не совсем еще разобралась в своих чувствах. Но избежать мыслей о ней никак не получается, они постоянно вторгаются в мою голову, и я сама не замечаю, как погружаюсь в размышления о Тэсс. То прокручиваю снова и снова наш вчерашний разговор, то вспоминаю, как она прижималась ко мне ночью. Мысли о Тэсс завоевывают мое сознание, заполняют его подобно какой-то всепоглощающей опухоли. Мне кажется странным, что о своем лучшем друге, которого я знала столько лет, я думаю сейчас меньше, чем о девочке, с которой мы знакомы меньше месяца.

И больше всего меня беспокоит собственное поведение. То, с какой легкостью я вчера обняла ее, как легко позволила ей остаться в своей постели, было в этом что-то нереальное. Я действовала не так, как обычно. Что-то изменилось во мне. Возможно, тому причиной вернувшаяся часть меня?

О чем бы я сейчас ни начинала думать, мои мысли неизбежно возвращаются к Тэсс. Вчера она так быстро заснула. О себе я не могу сказать того же. Рядом с ней я очень долго чувствовала что-то…. странное. Знаете, когда вы умираете, вы привыкаете к тому, что ваше сердце больше не бьется. Вечная тишина в груди начинает казаться нормальной. А вчера ночью мне показалось, что в моей груди что-то зашевелилось. Это не было биение сердца в полном смысле этого слова, но это было такое чувство, словно что-то внутри меня, прямо под ребрами, затрепетало. Легкий такой трепет, но в то же время ощутимый. Если честно, мне стало не по себе. Меня разрывало между двумя одинаково сильными желаниями – отодвинуться от Тэсс как можно скорее, чтобы она не нарушала целостность моего личного пространства, и прижать ее к себе еще крепче. И то, и другое казалось мне неправильным, поэтому я очень долго лежала и мучилась от собственной нерешительности.

К моему огромному облегчению, когда я проснулась утром, Тэсс со мной уже не было. Она встала раньше и бесшумно вернулась в свой домик, где приготовила для нас завтрак. За едой мы болтали как обычно, и я была благодарна Тэсс за то, что она не стала вот так сразу возвращаться к разговору о моих вчерашних воспоминаниях и дала мне время, чтобы прийти в себя.

Правда, в себя я так и не пришла. Я не хочу сейчас говорить о своей жизни, даже думать о ней не хочу. Я хочу находиться в своей смерти, если можно так выразиться. Это дает мне ощущение безопасности. Я хочу, чтобы ничего не менялось. Чтобы мои дни были спокойными и размеренными, как раньше. Такие резкие перемены, как вчера, пугают меня. Они причиняют слишком сильную боль. А я ненавижу боль. Я хочу просто играть на гитаре, гулять вместе с Тэсс по берегу моря, читать и курить, стоя на балконе. Мне страшно от того, что все происходит слишком быстро. Оказалось, что за десять месяцев я успела привязаться к этому миру, и сейчас, именно сейчас, мне не хочется ничего менять. Мне хочется хотя бы еще немного пожить в покое и неведении. Еще немного.

========== Тэсс. Осколок № 26 ==========

Тэсс знала, что уже совсем скоро стемнеет, но не могла заставить себя вернуться домой. Она стояла босиком в ледяной морской воде. Сначала соль слегка пощипывала еще не успевшие зажить ранки на ее пальцах, но потом чувствительность полностью пропала от холода.

Тэсс специально ушла подальше от маяка и спряталась за высокими нагромождениями камней, чтобы Чарли не увидела ее. Если бы это случилось, Чарли начала бы ругаться на нее, обвинять в мазохизме и заставлять вернуться домой, в тепло. А Тэсс нужно было побыть одной. Побыть в холоде. Чтобы вернуть своим мыслям ясность, чтобы привести себя в чувство.

Этим утром, когда Тэсс проснулась, она обнаружила, что обнимает Чарли. Воспоминания о событиях прошедшей ночи, их долгого разговора возвращались вместе с какой-то тяжестью, которая ложилась на грудь девочки и не давала выдохнуть воздух. Тэсс разомкнула руки и выбралась из уютного кокона тепла. Ее кожи коснулся беспощадный утренний холод. Чарли не просыпалась. Было еще рано.

Тэсс сидела на краешке кровати и смотрела, как Чарли спит, наслаждаясь мыслью, что если бы Чарли узнала об этом, она бы ее убила. Но она не знает. Чарли была такой спокойной, такой красивой во сне. Ее длинные черные волосы были разбросаны по белой подушке, а длинные черные ресницы бросали на щеки едва заметную тень. Когда Тэсс выбралась из постели, Чарли повернулась на другой бок и положила руку на то место, где только что лежала девочка, словно вбирая тепло этого места. Тэсс нестерпимо захотелось забраться обратно, снова обнять Чарли и лежать, притаившись, слушая ее дыхание.

Но вместо этого Тэсс встала с кровати, обулась и покинула маячную комнату, бесшумно закрыв за собой дверь. Ей было нестерпимо стыдно за те слова, что она так неосторожно позволила себе произнести. Слова, которые созревали у нее в горле уже несколько дней, обретая все большую силу от ее молчания. И вот они вырвались, и Тэсс уже не могла вернуть их назад.

Нет. Проще сделать вид, что ничего не случилось.

За завтраком Тэсс поняла, что Чарли тоже решила придерживаться стратегии «ничего не случилось». Что ж, хорошо. Они обе будут играть в эту игру. Главное – играть достаточно убедительно. Чтобы самому в это поверить.

Но когда начал приближаться вечер, Тэсс надоело притворяться, и она отправилась гулять вдоль берега, чтобы побыть наедине со своими мыслями. Она сама не заметила, как вошла в воду. Тэсс не испытывала такого отвращения к холоду, как Чарли. Холод ассоциировался у нее со смертью, а Тэсс больше не боялась смерти, она сама была мертвой и ощущала в этом холоде родство с собой.

«Я просила ее остаться. Я просила ее не бросать меня одну на этом острове. Я встала на пути между Чарли и ее воспоминаниями о прошлом. Между человеком, которого она любила при жизни. Я вела себя слишком эгоистично. Я обнимала ее слишком крепко. Я наверняка напугала ее. Что же я делаю вообще?».

И так как ответа на этот вопрос у Тэсс не было, она заходила все глубже в воду. Когда она зашла по колено, холод стал нестерпимым, и Тэсс остановилась в каком-то ступоре. Приближалась зима. По словам Чарли, зима в этих краях длится полгода. Что она будет делать долгими холодными вечерами, если останется одна?

«Ну вот, опять. А я еще считала Чарли эгоисткой. По крайней мере, Чарли не запрещает мне вспоминать то, что я должна вспомнить. Чарли отпустит меня, если придется. Если я все вспомню первой, Чарли даст мне уйти. Чарли не привязана ко мне настолько сильно. А я? Почему вдруг я к ней привязалась? И как так вышло, что я этого даже не заметила?».

Тэсс пыталась представить, на что были бы похожи ее дни на острове, если бы она осталась одна. Если бы Чарли больше не спускалась на завтраки, если бы она не ворчала на нее и не подкалывала, если бы они никогда больше не пошли гулять вдоль берега, не отправились бы кататься на лодке, если бы Чарли перестала показывать ей интересные места на острове, не обнимала по вечерам и не говорила что-нибудь вроде: «Все будет хорошо. Но вообще, я в этом не уверена».

Тэсс пыталась понять, в какой момент между ними что-то изменилось. Произошло ли это в тот день, когда Чарли играла на гитаре, а она танцевала, или в лодке, когда они обнимались, или вчера вечером или еще раньше, за каким-нибудь обычным завтраком, когда они даже ничего не заметили? Когда это случилось?

Тэсс сделала еще несколько шагов вперед. Вода намочила подол ее юбки. Тэсс хотелось нырнуть с головой и перестать что-либо чувствовать. Она пыталась отделить себя и свою жизнь на острове от Чарли, но не могла. Все, что было связано с островом, с ней самой, было так или иначе связано с Чарли. Чарли была первым человеком, которого Тэсс встретила, когда сошла на берег. Чарли была частью этого острова, и вот теперь Тэсс тоже стала его частью, и мысль о том, что когда-нибудь им придется попрощаться друг с другом, внезапно обернулась для Тэсс настоящим кошмаром.

Когда солнце скрылось за горизонтом, а по небу расползлись зловещие красные полосы, Тэсс вышла из воды и побрела обратно к маяку. Она шла босиком, и мелкие осколки ракушек кололи подошвы.

Тэсс не удивилась, когда увидела Чарли стоящей у дверей маяка и беспокойно высматривающей что-то на берегу. Чарли искала ее. А когда их взгляды встретились, Чарли неуверенно улыбнулась. Морщинки беспокойства разгладились у нее на лбу.

«Такая удивительная Чарли. Такая сильная, такая красивая, такая высокая. Так хочется побежать к ней и порывисто обнять, поблагодарить за то, что она просто есть, каждый день. Рядом».

Но Тэсс продолжала идти спокойным шагом. Она не побежала, не стала пугать Чарли своими внезапными объятиями.

– Ты опять в воде морозилась? – строго спросила Чарли. – Я тебя потеряла.

– Прости, – Тэсс была готова к тому, чтобы выслушать очередную проповедь, но, похоже, Чарли была в хорошем расположении духа.

– Я починила проектор, – сообщила Чарли. – Все готово для того, чтобы посмотреть наше старое «кино». Пойдем?

– Да, конечно. Вот здорово! – голос Тэсс дрогнул.

– Только переоденься сначала. Ты совсем мокрая.

– Хорошо, – Тэсс улыбнулась.

Игра продолжается.

========== ЧАРЛИ. Аккорд # 10 ==========

Лето, последовавшее за расставанием с Дженни, прошло для Чарли как в бреду. Она постоянно возвращалась мыслями к тому дню, когда пришла на выпускной и публично унизила девушку, которую когда-то любила. Что за дьявол в нее вселился тогда? Конечно, она сильно злилась на Дженни, но не стоило называть ее шлюхой. Не стоило уподобляться своему тупому братцу, который помешался на шлюхах и всех вокруг считал таковыми. Даже Ричард, который злился на Дженни не меньше своей подруги, не одобрял ее импульсивный поступок. Мягко он намекнул Чарли, что лучше бы они выясняли свои отношения наедине. Конечно, он был прав.

К осени злость Чарли немного поутихла, и остались только тупая боль и сожаления. Ричард уехал из родительского дома к бабушке с дедушкой, потому что жизнь с собственной сестрой и Сэмом по соседству превратилась для него в пытку. Он старался не сталкиваться с Дженни, они перестали разговаривать, и никто из них не хотел сделать шаг навстречу. От Ричарда Чарли узнала, что Дженни все-таки поступила на юридический, поддавшись давлению родителей, и что сейчас она ни с кем не встречается.

«Она как-то изменилась, – говорил Ричард. – Стала тихой и серьезной. В ней ничего не осталось от той Дженни, какой она была раньше. Я убежден, что она сильно страдает из-за того, что потеряла тебя».

«А мне плевать на ее страдания, – отвечала Чарли. – Я просто не хочу ее видеть. Никогда».

Медленно, но верно, пустоту, оставленную Дженни, начал заполнять Льюис. Он незаметно вошел в их жизнь, но занял в ней прочную позицию. После того как Льюис закончил с татуировками, Ричард и Чарли позвали его поужинать вместе, чтобы отблагодарить за то, что он прикрыл их. За ужином они еще больше сблизились и решили, что им обязательно стоит попробовать сыграть что-нибудь вместе. Льюис был старше их на четыре года, ему недавно исполнился двадцать один. На басу он играл уже пять лет, но никогда не думал о том, чтобы заняться этим всерьез. Татуировки приносили ему реальный доход, а игра на гитаре оставалась просто хобби, на которое Льюис не возлагал особых надежд.

Так Ричард, Чарли и Льюис начали репетировать все вместе. Однако самым главным достоинством этого парня было не умение прекрасно играть на басу, а покладистый характер. Льюис вовсе не был размазней, но он был человеком, который умел подстраиваться под других и под обстоятельства. Он был водой, которая принимала форму любого сосуда. И он довольно быстро сообразил, что Чарли в их компании всегда была и всегда будет главной. Он прислушивался ко всему, что она говорила, и никогда не изображал из себя старшего и умного. Ему нравились ее тексты и ее музыка, и он помогал улучшать ее, ничего при этом не меняя, а только дополняя. Чарли сразу это оценила, ведь она ненавидела, когда кто-то лез своими лапами в ее песни.

Поэтому они прекрасно поладили, Льюис незаметно стал частью их команды, и уже осенью они начали выступать в клубах вместе, все еще под старым названием. После появления Льюиса у них прибавилось поклонников, которые любили более тяжелую музыку. А также прибавилось фанаток женского пола, которые влюбились в Льюиса. Что и говорить, хотя Чарли и была лесбиянкой, она не могла не отметить, что Льюис был очень видным, красивым парнем. Идеальным рокером. Если худенький Ричард привлекал нежных девиц, то рельефные мышцы Льюиса очаровывали горячих любительниц брутальности. А Чарли, в общем-то, было все равно, что вокруг Льюиса прыгали оголтелые малолетки, все равно они слушали ее песни.

Что касалось их отношений между собой, то Чарли опасалась подпускать Льюиса слишком близко. Он был прекрасным человеком, но Чарли продолжала доверять только Ричарду. Только с ним она делилась всеми своими мыслями. К тому же, Льюис был натуралом, и Чарли не всегда нравилось, как он смотрит на нее. Когда Льюис узнал, что Ричард и Чарли вовсе не пара, он обрадовался, а когда следом за этим узнал, что Чарли нравятся девушки, плохо смог скрыть свое разочарование. А Чарли неловко было слишком уж тесно общаться с человеком, который испытывал к ней очевидный интерес. Ричарду в этом плане было проще, поэтому он больше сблизился с Льюисом. Чарли стала замечать, что они проводят много времени вдвоем, но ей было все равно. Она нисколько не ревновала, у нее просто не осталось на это сил. Она была даже рада, что у Ричарда появился друг-парень. Сама Чарли ни в ком не нуждалась. Она нуждалась только в своей гитаре, которая, к счастью, всегда была ей верна.

Позднее Чарли часто будет задаваться вопросом, стал ли разрыв с Дженни и последовавшая вслед за этим затяжная депрессия толчком к развитию ее музыкальной карьеры. Ричард стал замечать, что Чарли резко начала писать более сильные песни. Он с сожалением вынужден был признать, что депрессия благотворно сказывается на творчестве подруги. Чарли написала несколько сильных песен о предательстве, расставании и разбитом сердце. Она и раньше писала об этом, и это тоже были хорошие песни, но, наверное, раньше Чарли не могла вложить в них свои собственные чувства, свой собственный опыт. А теперь ее песни стали цельными, стали совершенными. Когда Чарли сыграла Ричарду одну из таких песен, он расплакался. Эта мелодия, эти слова ранили его по живому, он вспомнил все счастливые мгновения, что они провели вместе с Сэмом, вспомнил все, что они наговорили друг другу в тот последний день, и это причинило Ричарду такую сильную боль, что он не смог сдержать слез. Чарли не писала эту песню конкретно о нем или о себе, но каждый, кто пережил подобное, узнал бы в ней себя. Эта песня была написана ни о ком и в то же время обо всех, для всех, для каждого.