Текст книги "Осколки. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Scarlet Heath

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

– Ну… – Дженни замялась. – Мы еще так молоды. Я не думала, что ты испытываешь ко мне нечто серьезное. Мне кажется, нам еще рано думать о любви.

Эти слова больно резанули Чарли по сердцу, но она сделала вид, что ничего не произошло.

– А о сексе, значит, думать не рано? – спросила она, попытавшись придать своему тону игривую интонацию.

– Ну… – Дженни замялась еще больше. Краска наползла на ее щеки. – Это же совсем другое. Подростки в нашем возрасте занимаются сексом. Но мало кто заводит серьезные отношения. До любви нужно дорасти.

– Дженни, тебе уже шестнадцать, сколько ты еще собираешься расти для любви? – Чарли попыталась усмехнуться, хотя больше всего ей хотелось расплакаться от обиды. Ведь Дженни, ее любимая Дженни, только что назвала ее чувства, их отношения, несерьезными. Чарли вдруг задумалась обо всех тех людях, с которыми Дженни встречалась до нее. Все эти отношения не продлились долго, ведь Дженни не считала их серьезными. Судя по всему, ей хотелось нагуляться и как следует подготовиться к той самой «настоящей» любви. Неужели их отношениям суждено закончиться так же быстро?

– Подожди… Чарли, ты не совсем правильно поняла меня, – быстро забормотала Дженни, уловив произошедшую в Чарли перемену. – Я не говорю, что наши с тобой отношения несерьезные. Просто… я не хочу, чтобы мы спешили. Не хочу, чтобы мы клялись друг другу в вечной любви и все такое. Я реалистка и не очень верю в такие вещи. Подростки в нашем возрасте часто расстаются друг с другом. Я не хочу, чтобы мы пообещали друг другу нечто такое, а потом обвиняли друг в друга в том, что не смогли сохранить наши чувства. Ты… понимаешь?

И Чарли сделала вид, что понимает. Ведь Дженни была старше, у нее было больше опыта, а Чарли… должно быть, она действительно не очень хорошо разбирается в любви. И если Дженни говорит, что для признаний еще рановато, значит, так оно и есть.

Однако от осознания правоты Дженни Чарли не стало легче. Горечь от своего неудачного первого признания в любви так и осталась лежать тяжелым грузом у нее на сердце. Дженни продолжала целовать ее, но Чарли оставалась как будто отстраненной, безучастной. Дженни легонько прикусила мочку ее уха, и раньше Чарли сошла бы с ума от этого, задохнувшись от удовольствия, но теперь она лишь смотрела пустым взглядом в потолок, ощущая себя маленькой, глупой и ничтожной.

========== 9 месяцев и 28 дней ==========

Наконец-то я осталась одна и могу спокойно записать то, что произошло со мной. Тэсс все утро спрашивала, что случилось и почему у меня такое испуганное лицо, но я только отмахивалась и пару раз нагрубила, снова не удержавшись.

Ко мне вернулась важная часть моих воспоминаний. Очень важная часть. Я вспомнила Дженни. Не знаю, возможно, близость Тэсс растревожила ту часть моей души, где хранились эти моменты моей жизни. Но они буквально полились потоком. Я не могла остановить их и сейчас не могу, вспоминая все новые и новые детали. Такого со мной раньше не было.

Воспоминания о Дженни пришли во сне. Сначала я вспомнила, как целовалась с какой-то девушкой на кровати. А потом я проснулась, проснулась в ужасе и обнаружила, что обнимаю Тэсс во сне. Я поспешно отстранилась, мне было так страшно, что хотелось убежать, но было еще слишком рано. Еще только рассветало, и мне стало жаль Тэсс, которая нуждалась в нормальном сне. Поэтому я пригвоздила себя к постели и приказала себе лежать пока Тэсс не проснется. Будь проклят мой альтруизм! Быть эгоисткой плохо, но альтруисткой еще хуже!

Я лежала в панике добрых два часа, и воспоминания все приходили и приходили ко мне, не желая оставлять меня в покое ни на секунду. У меня был роман с девушкой! Я просто в шоке! Нет, ну я конечно догадывалась о чем-то подобном… Чего только стоят мои фантазии о девушках в красивых платьях с открытыми плечами. Но одно дело фантазировать и подозревать, и совсем другое – знать наверняка!

Вот что мне удалось вспомнить. Мне было пятнадцать, когда я познакомилась с Дженни. Я пыталась вспомнить, при каких обстоятельствах произошло наше знакомство, но не смогла. Дженни словно вдруг возникла в моей жизни, совершенно внезапно, бесповоротно. Она была моей первой любовью. С ней я потеряла девственность, черт побери. Я даже вспомнила тот раз! Я вспомнила, как мы курили на балконе и впервые поцеловались. Вспомнила, как мы бегали друг к другу на свидания, почему-то тайком. Мы постоянно прятались от кого-то. Мы были вместе два года. Два долгих года, полных безумств, страданий, разочарований. А потом Дженни изменила мне. Мне было семнадцать, когда она переспала с моим братом. Да, у меня был брат. И, кажется, мы находились в не очень-то хороших отношениях. И вряд ли они улучшились после того, как он трахнул мою девушку.

Господи… даже сейчас, даже сейчас, спустя столько лет, даже успев умереть, я вдруг ощутила ненависть к ним обоим. Я вспомнила тот последний раз, когда мы с Дженни разговаривали. Я пришла к ней в школу на выпускной. Пришла пьяная и злая. Она еще не знала, что я обо всем знаю. Я влепила ей пощечину на глазах у всего ее класса и всех учителей. Я помню, что у нее выступили слезы от боли и неожиданности, а на щеке проступил ярко-красный след от удара. Я обозвала ее шлюхой, развернулась и пошла прочь. А Дженни, забыв про гордость и самоуважение, побежала за мной. Она догнала меня на улице, она рыдала и умоляла простить ее. Она сказала мне, что мой брат ее использовал, а сама она просто хотела попробовать хоть раз с парнем. Эти ее слова подействовали на меня как ведро ледяной воды. Я ощутила волну холодной ненависти, которая прошлась по моему телу, заморозив внутренности.

– Ну и как, попробовала? Понравилось? – спросила я.

Дженни зарыдала еще сильнее и упала передо мной на колени, осознав, что ей больше нечего сказать, что она проиграла. Я никогда не думала, что увижу ее такой, ведь Дженни всегда была яркой, смелой, уверенной в себе. А тут вдруг превратилась в жалкую размазню, в слезах, соплях и туши, с пятнами грязи на розовом платье. Она была так омерзительна, что я поспешила уйти.

Не знаю, видела ли я ее когда-либо снова. Моя память не вернулась дальше этого момента. Больше я ничего не вижу. Но мне этого достаточно, черт побери. Этого было достаточно, чтобы перевернуть мой мир с ног на голову, чтобы свести меня с ума в это утро. Я была не готова к такому, никак не готова. Я привыкла к тому, что воспоминания возвращаются медленно и почти безболезненно, а теперь чувствую себя так, словно меня переехал бульдозер. Должно быть, так же вчера чувствовала себя Тэсс, когда вспомнила свою смерть.

Она по-настоящему беспокоилась за меня в это утро. Несколько раз спрашивала, что такого мне удалось вспомнить, отчего я так переменилась. Но я все время лгала ей, что ничего не вспомнила. Я просто не могла, не знала, как признаться в том, что при жизни была лесбиянкой. Конечно, я могла бы рассказать ей все, заменив Дженни парнем, но это была бы полуправда, которая еще хуже, чем ложь. И я предпочла молчать. Возможно, когда-нибудь я смогу признаться в этом Тэсс. Мне кажется… я действительно доверяю ей. Но сейчас я просто не готова. Я должна осмыслить все это, немного прийти в себя.

А еще у меня жутко болит и чешется спина. Если бы я была жива, то решила бы, что это какая-то аллергия, но какая аллергия может быть у покойницы? Пыталась рассмотреть свою спину в зеркале и увидела красные пятна в области лопаток. Они кошмарно чешутся и болят, даже от соприкосновения с одеждой. Чувствую себя во всех смыслах отвратительно. Должно быть, это кара небесная за все мои прегрешения. Дождалась наконец-то. Так тебе и надо, Чарли.

========== Тэсс. Осколок № 25 ==========

Тэсс в одиночестве допивала свой чай, размышляя о том, почему Чарли вот уже три дня почти с ней не разговаривает и не покидает свою маячную комнату. Почти ничего не ест и даже на гитаре не играет.

Тэсс знала, что этому есть разумное объяснение, причем кроется оно, скорее всего, в прошлом Чарли. Тэсс не сомневалась, что Чарли что-то вспомнила, что-то страшное или постыдное, о чем ей совсем не хочется говорить с малознакомым человеком. Впрочем «более знакомых» людей у Чарли тоже не было на этом острове, поэтому Тэсс знала, что придет день, обязательно придет день, когда Чарли больше не сможет держать мучительные воспоминания в себе и захочет ими поделиться.

Прошло уже две недели с тех пор, как Тэсс прибыла на остров мертвых. Прошла неделя с тех пор, как Тэсс исполнилось четырнадцать. А Тэсс все-таки считала, что четырнадцать ей исполнилось. Ей неприятна была мысль о том, чтобы навсегда остаться тринадцатилетней, ведь она ощущала течение времени, дни сменяли друг друга, она сама менялась.

Тэсс чувствовала эти перемены в себе. Она чувствовала, что сильно повзрослела за эти две недели, особенно за последние четыре дня. Ей почти удалось смириться с мыслью о том, что ее убили. Осознав и приняв эти воспоминания, Тэсс почувствовала себя немного лучше.

Однако ей было этого мало. Она хотела вспомнить больше, потому что просто принять мысль о собственном убийстве безо всяких на то объяснений она не могла. Ее душа требовала правды. Она жаждала узнать, кто ее убил и за что. Она строила различные версии, надеясь, что это поможет ей наткнуться на след истины, но ее воспоминания словно уснули на какое-то время и ждали своего часа, чтобы со всей внезапностью ударить по чувствам Тэсс.

Наиболее вероятной Тэсс представлялась версия о том, что она погибла от рук каких-нибудь грабителей. Возможно, злоумышленники проникли в ее дом, возможно, они даже не желали ее убивать, просто так получилось, просто она оказалась не в то время не в том месте. Или же она пришла вместе с родителями в какой-нибудь банк или ювелирный магазин, куда потом ворвались грабители и взяли ее, Тэсс, в заложники. А потом что-то пошло не так, и ее убили.

Такой вариант собственной смерти устраивал Тэсс больше всего. Ведь в нем было что-то трагически неотвратимое, даже героическое. Она стала невинной жертвой злого рока, что тут еще можно поделать? Только смириться и простить своих убийц, которые явно не от хорошей жизни дошли до последней черты.

Но был и другой вариант, который то и дело отчетливо и навязчиво всплывал у Тэсс в голове, предлагая девочке обратить на себя внимание. Тэсс не хотела на него смотреть, но не могла оторваться. Так, бывает, притягивает взгляд мертвое животное на обочине дороги. Ты не хочешь его видеть, но и поделать с собой ничего не можешь, вглядываясь в холодную бездну свершившейся смерти.

Тэсс осознавала, что могла погибнуть от рук маньяка. Этот человек мог хладнокровно спланировать свое убийство, похитить Тэсс и причинить ей зло, причинить ей страдания просто потому, что ему этого нестерпимо хотелось. У этого человека могла быть вполне обычная жизнь, он мог производить впечатление достойного члена общества, который каждый день ходит на работу и живет в маленьком уютном доме вместе со своим толстым пушистым котом. По вечерам он пьет вино и слушает классическую музыку, размышляя о том, как поймать очередную маленькую девочку и где ее спрятать, чтобы соседи не услышали ее крики и не усомнились в его образе добропорядочного члена общества. Этот человек убил Тэсс вовсе не потому, что запутался, не потому, что ему срочно потребовались деньги, не потому что он был загнан в угол и испуган. Он убил ее потому, что не мог контролировать свою тягу ко злу и разрушениям. Ему хотелось, чтобы Тэсс стала очередным экспонатом его извращенной коллекции жертв. А, возможно, она стала первой, и через какое-то время после ее смерти он снова не сможет справиться с собой и снова пойдет убивать. Пойдет выслеживать другую девочку и ждать, когда она останется совсем одна, беззащитная.

Этот вариант настолько сильно пугал Тэсс, что температура ее тела опускалась до минимума, и Тэсс становилась холодной, как настоящий труп. Внутри ее ледяного тела поднималась дрожь, и Тэсс стучала зубами до тех пор, пока не выпивала чашку обжигающе горячего чая. Усилием воли она пыталась прогнать эти видения, но они были сильнее, они имели над ней огромную власть. Именно эта власть, именно этот неконтролируемый страх, который она испытывала, наводили Тэсс на подозрение о том, что эта версия событий как раз-таки истинна. Она не хотела в это верить, и она не хотела, чтобы память возвращалась к ней полностью, если все это действительно правда. Тэсс предпочла бы забыть об этом и навсегда остаться на острове. По крайней мере, здесь ей не будет одиноко, она будет с Чарли, которая тоже инстинктивно противится возвращению памяти. Но зато ей не придется прощать человека, который жестоко и беспричинно убил ее. Ей не придется жить с этими воспоминаниями дальше, потому что Тэсс даже представить себе не могла, что это будет за жизнь. И представлять не хотела.

И в это утро у Тэсс как раз случился один из таких приступов мучительного ужаса, от которого она никак не могла прийти в себя. Тэсс допивала вторую чашку чая. Она надеялась, что Чарли спустится к завтраку и хотя бы на какое-то время прогонит ее страхи. Даже с большой натяжкой Чарли сложно было назвать веселым человеком, но ее своеобразный юмор часто поднимал Тэсс настроение, ее общество помогало Тэсс забыться, отвлечься. Если бы в тот вечер Чарли не пришла за ней в дом на холме, Тэсс, возможно, начала бы медленно сходить там с ума в полном одиночестве и темноте, став одним из тех безумных призраков, которые своими стенаниями вечно пугают людей. Но Чарли пришла. Чарли заставила ее взбодриться. Чарли обнимала ее ночью, когда ей было страшно. Чарли смогла прогнать ее кошмары, она просто была рядом. Не пытаясь утешить, она сделала для Тэсс нечто гораздо большее – она не позволила ей почувствовать себя одинокой.

А утром с Чарли что-то произошло. И Тэсс понимала, что Чарли самой сейчас нужна помощь, но не знала, с какого бока к ней подступиться, чтобы Чарли с воплями не послала ее туда, где солнце не светило.

Наконец Тэсс решила сделать то, что она обычно делала. Просто отнести Чарли ее завтрак в надежде, что та обратит на нее внимание и захочет поговорить. А если Чарли не захочет говорить, Тэсс просто тихонько постоит за дверью и послушает звуки ее комнаты. Шелест перебираемых машинописных страниц, скрип стула, хлопающая от ветра открытая форточка. Все эти звуки помогут ей забыть про свое одиночество, она вновь ощутит Чарли рядом, вновь почувствует себя в безопасности.

Тэсс поставила еду на поднос и отправилась на маяк. В этот раз подъем по лестнице показался ей особенно долгим. Но дверь в комнату Чарли оказалась открытой, что внушало надежду. Тэсс заглянула внутрь и обнаружила Чарли стоящей спиной к зеркалу. На девушке были только джинсы и лифчик, а спущенная кофта висела на руках. Тэсс сильно смутилась и сделала инстинктивный шаг назад. Однако было уже поздно – Чарли ее заметила.

– Тэсс… – Чарли зацепилась за девочку своим острым взглядом и прищурилась. Кажется, собственный полураздетый вид ничуть не смущал ее. Чарли явно была чем-то встревожена. – Можешь помочь мне кое в чем?

– Конечно… – Тэсс прошла в комнату и поставила поднос на стол. – Что случилось?

– Сама не могу понять. Что-то не так с моей спиной. На ней как будто выступила какая-то странная аллергия… Я пытаюсь разглядеть ее получше, но это сложно. Можешь посмотреть?

– Хорошо…

Чарли повернулась к ней спиной.

– Давай лучше сядем, – сказала Тэсс. – А то мне не очень удобно смотреть.

Чарли послушно села на кровать. Тэсс присела сзади. Спина Чарли представляла собой не лучшее зрелище, что и говорить. Вся область от поясницы до шеи покрылась красными пятнами, похожими на сильное раздражение. Чарли расчесала некоторые участки до крови. Но это было еще не все. Сначала Тэсс подумала, что это грязь, но это было нечто другое. Больше похоже на рисунок. Тэсс дотронулась до одного такого участка кончиками пальцев, чтобы убедиться, что это не грязь. Чарли вздрогнула.

– Прости. Больно?

– Нет, – Чарли шумно выдохнула и как-то внутренне сжалась. – Что там такое?

– Похоже… похоже на татуировку.

– Что?! – Чарли опешила. – Какую еще татуировку?!

– Пока не могу сказать. Эта татуировка словно сама по себе проступает на твоей коже. Там, где она уже выступила, кожа больше не красная. Но что это за рисунок, пока понять невозможно, – Тэсс снова не выдержала и коснулась спины Чарли чуть ниже лопатки.

Чарли снова вздрогнула и вскочила с дивана, на ходу поспешно натягивая кофту. Она явно почему-то смутилась. Возможно, прикосновение Тэсс действительно было ей неприятно, но она не хотела в этом признаваться, чтобы не обидеть ее.

– Что это за чертовщина вообще?! – возмутилась Чарли. Она так сильно разнервничалась, что на щеках выступили красные пятна румянца. – Разве такое возможно? Что все это значит?

– Я понимаю, что мое предложение тебе не понравится, но… возможно, нам стоит обратиться к Джозефу?

– Еще чего! Я лучше второй раз сдохну.

– Так я и думала, – Тэсс вздохнула. Волнение Чарли передалось и ей.

– И сколько мне теперь мучиться с этой хренью?

– Очевидно, до тех пор, пока не проступит весь рисунок. Полностью.

– А много там еще?

– Я думаю, что да.

– Черт! Вот черт!

– Чарли… – Тэсс постаралась, чтобы ее голос прозвучал как можно мягче. Сейчас она меньше всего хотела взбесить и без того взбешенную Чарли. – У тебя там кровь выступила. Я думаю, тебе не стоит прикасаться к своей спине и расчесывать эти места. Иначе станет только хуже. Если хочешь, я могу обработать ранки, чтобы тебе стало легче.

– Да плевать! Плевать мне на это. Мне и так хорошо.

– Тебе не хорошо, Чарли, – настаивала Тэсс. – Вспомни, как ты насильно перевязала мои ранки на ногах. Возможно, настал твой черед побыть послушной девочкой, м?

Чарли нахмурилась, всем своим видом выражая раздирающее ее противоречие. Очевидно, спина сильно мучила ее, и ей хотелось получить хоть какое-то облегчение, и вместе с тем что-то ее останавливало. Возможно, гордость… Или что-то другое. Тэсс никак не могла этого понять.

Но, наконец, измученная часть Чарли победила. Она сказала тихо:

– Хорошо. Делай как хочешь.

– Отлично. Где у тебя аптечка?

Чарли принесла аптечку и положила ее на кровать. Потом снова села и неохотно сняла кофту. Ее плечи сгорбились и напряженно приподнялись. Тэсс решила, что это из-за того, что Чарли не выносит холод, боль и любые другие неприятные ощущения. Чтобы как-то облегчить эту процедуру, Тэсс начала с того, что прошлась по спине Чарли ваткой, смоченной простой прохладной водой. Чарли немного расслабилась. Тэсс хотелось снять с Чарли лифчик, под которым было самое сильное раздражение, но она никак не решалась попросить у Чарли разрешения это сделать.

«Это всего лишь медицинская процедура», – говорила себе Тэсс, но почему-то чувство смущения не уменьшалось.

– Ты… не будешь против, если я расстегну его? – наконец решилась Тэсс, дотронувшись до бретелек черного бюстгальтера.

– Конечно я буду против! Но если это так необходимо, то… делай что хочешь, я уже сказала, – проворчала Чарли, которая, казалось, была смущена ничуть не меньше.

– Ты из-за этого вела себя так странно в последние дни? – спросила Тэсс, надеясь разговором отвлечься от собственных непонятных ощущений.

– Не совсем, но из-за этого тоже, – Чарли устало вздохнула. – Мне с каждым днем все хуже. Спина ужасно болит, даже выходить из комнаты не хочется. Ничего не хочется. Я с ума схожу от этого.

– Не хочу показаться назойливой…

– Да ладно, я уже привыкла к твоей назойливости. Все равно ведь ты меня достанешь, поэтому я отвечу на твой незаданный вопрос, – Чарли усмехнулась, и это стало для Тэсс такой приятной неожиданностью, что она тоже не сдержала счастливый смешок. – Ты права в своих догадках, меня не только спина замучила.

– Воспоминания?

– Да. Они самые. Я вспомнила кое-что о себе. Вспомнила человека, с которым меня многое связывало при жизни. И я обязательно поделюсь с тобой своими воспоминаниями, но не сейчас. Сейчас не очень подходящий момент для этого.

– Почему неподходящий?

– Просто поверь мне на слово! – Чарли снова отчего-то смутилась и занервничала. – Я расскажу, когда буду к этому готова, хорошо?

– Конечно. Нет проблем.

Тэсс взяла новую ватку и смочила ее перекисью.

– Сейчас может быть немного больно, – предупредила она.

– Ничего, потерплю. Не маленькая, – отозвалась Чарли с усталым вздохом.

Тэсс наклонилась чуть ближе к Чарли, чтобы лучше видеть ранки. Она ощутила приятный запах, исходящий от густых черных волос девушки. Невольно Тэсс придвинулась еще ближе, ей хотелось вдохнуть этот запах полной грудью. Он словно напоминал ей о чем-то. Но Тэсс так ничего и не смогла вспомнить, внезапно смутившись. Отстранившись от ничего не подозревающей Чарли, она занялась наконец обработкой поврежденной кожи. Ей по-настоящему нравилось ухаживать за Чарли. Это занятие успокаивало ее и прогоняло навязчивые пугающие мысли. Когда рядом была Чарли, Тэсс ничего не боялась. Ей казалось, что своими мрачными шуточками Чарли может развеять любое зло. Да Чарли достаточно было взглянуть злу в лицо своими ледяными глазами, чтобы оно исчезло навсегда.

Тэсс считала себя довольно сильным человеком. Она не плакала и не ныла, она сама могла постоять за себя, она почти ничего не боялась, она могла заботиться о Чарли и поддерживать ее. Но Чарли тоже обладала силой, немного другой, немного пугающей, иногда даже отталкивающей. Она излучала эту силу невольно, постоянно. Неудивительно, что при жизни Чарли создала группу и была там вокалисткой, управляя тремя парнями. У Чарли был жесткий и властный характер, но она всегда хорошо относилась к Тэсс. Настолько хорошо, насколько это вообще возможно в понимании Чарли. И рядом с ней Тэсс как будто начинала чувствовать себя еще сильнее. Какой-то там маньяк? Да плевать! Вместе они точно разобрались бы с кем угодно.

– А теперь тебе лучше надеть какую-нибудь мягкую не синтетическую кофту, – сказала Тэсс, когда с обработкой ранок было покончено. – А лифчик лучше вообще сними. Он только провоцирует раздражение.

– Хорошо… Спасибо тебе, Тэсс, – тихо проговорила Чарли. – На самом деле я не заслуживаю такого отношения.

– Не глупи, – улыбнулась Тэсс. – И одевайся скорее. Ты уже совсем замерзла.

Чарли поднялась с кровати и направилась к шкафу, откуда достала чистую хлопковую рубашку.

– Ну ладно, я пойду, пожалуй… – пробормотала Тэсс, закрывая аптечку.

– Подожди… – Чарли повернулась к ней, застегивая пуговицы. – Ты не хочешь немного прогуляться со мной? Я ведь тебе еще не все интересные места показала.

– Прогуляться? – Тэсс просияла. – Правда? С удовольствием!

– Отлично, – Чарли искренне и с явным облегчением улыбнулась. – Тогда встретимся внизу через полчасика, идет?

– Да! Давай!

Счастливая, Тэсс выпорхнула из маячной комнаты и побежала вниз по ступенькам. Ни о маньяке, ни о блестящем лезвии ножа она больше не думала.

========== ЧАРЛИ. Аккорд # 7 ==========

Чарли стояла на ватных ногах, положив руку на ледяной микрофон. Она была рада, что может слегка опереться на этот микрофон, иначе она запросто бы грохнулась в обморок. Чарли повернулась к Ричарду, ища у него поддержки, но ее друг выглядел ничуть не лучше. Белый, как его рубашка, Ричард был похож на покойника.

Однако отступать было уже поздно. Они стояли на клубной сцене, а внизу, за столиками, начинали собираться люди, клюнувшие на их заманчивую афишу, а также обычные зеваки, проходящие мимо и заглянувшие пропустить по бокалу коктейля.

Это было их первое выступление. От него зависело очень многое. Если публике понравится, они смогут выступать в этом клубе каждые выходные. И, что самое главное, им будут платить за выступления. А деньги для Чарли значили в тот момент очень много. Ей просто необходимо было доказать отцу, а также самой себе, что на ее музыке можно заработать на жизнь, что это не просто блажь, не просто дурацкое хобби.

У их с Ричардом дуэта даже появилось собственное название, которое придумала, конечно же, Чарли. Они называли себя Death’s Head Moth. Это звучало достаточно круто и устрашающе. Они даже заказали себе черные футболки с изображением бабочки «Мертвой головы» и хотели надеть их на концерт, но футболки не успели сделать. Это заставило Чарли нервничать еще больше. Ведь ей так хотелось произвести на публику впечатление.

Если бы Дженни все время не успокаивала и не поддерживала ее, Чарли наверняка чокнулась бы от напряжения. И сегодня Дженни должна была прийти на ее концерт. Должна была. Чарли все искала ее глазами в зале, но Дженни задерживалась. Чарли понимала, что если Дженни не придет, она не сможет взять даже первый аккорд и опозорится на веки вечные.

– Твоя сестра опаздывает, – мрачно констатировала Чарли, подойдя к Ричарду, который возился со своим синтезатором.

– Да придет она, никуда не денется. Как она может пропустить твой первый концерт? Она вчера весь вечер об этом трещала. На меня ей вообще было по фигу, как будто это концерт только одной Чарли!

– Правда? – оживилась Чарли, пропустив мимо ушей все, что было сказано после фразы «весь вечер об этом трещала».

– Конечно. Она без ума от тебя. И она обязательно придет. Успокойся и сосредоточься на своих песнях.

Эти слова действительно успокоили Чарли. Они с Дженни были вместе уже почти год. Ричард давно узнал об этом и отреагировал не так плохо, как боялись Чарли и Дженни. Можно сказать, что он отреагировал как-то странно. Почти безэмоционально. Чарли до сих пор не понимала, рад он за них или нет. Он всегда говорил о Дженни не очень охотно. А в ее присутствии всегда был каким-то настороженным. Чарли несколько раз пыталась расспросить его об этом, но Ричард только отшучивался.

Сам Ричард до сих пор встречался с Сэмом, и в последнее время у них было не все гладко. Например, Сэм не мог прийти на концерт Ричарда из-за своей важной тренировки. Чарли знала, что они ругались из-за этого. Возможно, еще и поэтому Ричард сейчас такой раздражительный. Его бесит, что Дженни придет к Чарли, а Сэм к нему – нет. Чарли даже стало жаль друга. Ведь это его первый концерт, и естественно, он тоже хотел бы увидеть там внизу своего любимого.

Чарли мысленно отругала себя за то, что снова думает только о собственных чувствах. В конце концов, то, насколько хорошо пройдет их концерт, зависит от них обоих.

– Мы справимся, – сказала вдруг Чарли, неожиданно для себя самой. – Мы отлично отыграем этот концерт. Мы исполним свои лучшие песни, и публика будет сходить по нам с ума.

Ричард взглянул на Чарли так, словно это она внезапно сошла с ума. Чарли улыбнулась и подмигнула ему.

– Мы с тобой – великая команда! Нам с тобой никто не нужен для того, чтобы стать успешными. Мы есть друг у друга, и этого достаточно.

Взгляд Ричарда смягчился. Его губы тронула робкая улыбка.

– Я люблю тебя, – сказал он.

– Я тоже тебя люблю. Без тебя меня бы не было сейчас здесь.

– Аналогично, – глаза Ричарда влажно блеснули, и он поспешил отвернуться.

Чарли тоже вернулась на свое место у микрофона. Она больше не боялась. Внутри нее была Сила. И Чарли понимала, что даже присутствие Дженни для нее не так важно. Она могла петь всегда, и до Дженни. Эта Сила всегда была с ней. И сейчас Чарли поделилась ее частью с Ричардом, передав ему свою непоколебимую уверенность в успехе.

Именно поэтому, много лет спустя, когда Чарли не станет, Ричард больше не сможет выступать. Только она давала ему Силу, и никто никогда не сможет заменить Шарлотту Брайтли, которая сияла по-настоящему ярко. Такого света нет больше ни у кого. Только она перед каждым концертом зажигала огонь в его душе. Ни Сэм, ни другие мужчины, которые были у Ричарда за всю его жизнь, никогда не могли ему дать того, что давала его лучшая подруга. Они действительно были одной командой. И в тот день, когда Ричард положил Чарли в могилу, он поклялся ей и себе, что никогда больше не выйдет на сцену. А никогда – это значит никогда.

Но в тот вечер им обоим было только шестнадцать. Весь мир со всеми своими бесконечными возможностями расстилался у них под ногами. Это был их первый концерт. Они оба считали его первым, хотя их дуэт просуществовал не очень долго, и позднее они познакомились с Льюисом и Саймоном и создали группу The Four of Spades, несмотря на все, именно концерт «Мертвой головы» стал первым.

До начала оставалось две минуты. Народ прибавлялся с каждой секундой, свободных столиков почти не осталось. И вдруг Чарли увидела фигурку Дженни в толпе. Она бежала прямо к ней, проталкиваясь через толпящихся людей, махала рукой и улыбалась. Она все-таки пришла. Ее волосы растрепались от ветра. На щеках выступил румянец. На ней было легкое бледно-голубое платье с васильками и василькового цвета кофта сверху. Сердце Чарли пропустило несколько ударов. Дженни была такой красивой в тот момент. Ее Дженни, которая так торопилась на этот концерт, что даже забыла про расческу и помаду. Ее Муза, которой Чарли посвятила лучшие свои песни. Такая милая, яркая и веселая Дженни. Ради таких девушек хочется совершать безумства, идти на подвиги и даже на смерть.

– Я пришла! Я успела! – выдохнула Дженни, подбежав к краю сцены.

Чарли тоже подошла к краю и села на корточки. Дженни протянула к ней руки, и Чарли обняла их своими ладонями.

– Спасибо тебе, – сказала она. – Спасибо за то, что ты пришла ко мне.

– Я не могла не прийти! Я бы убила любого, кто встал бы у меня на пути, – Дженни звонко рассмеялась, и Чарли засмеялась тоже. Она удивилась, как могла хоть на секунду усомниться в Дженни. Дженни никогда не обманывала ее. Чарли всем сердцем верила, что Дженни никогда не предаст ее.

– Может, вы оставите свои лобзания на потом? – услышала Чарли голос Ричарда у себя над головой. – Нам пора начинать!

– Да, я уже иду, Ричи… – Чарли нехотя выпустила руку Дженни.

– У тебя все получится, – воскликнула Дженни. – Ты великолепна! Все эти люди влюбятся в тебя так же, как когда-то влюбилась я. Вот увидишь.

Чарли вернулась на свое место, но слова Дженни продолжали эхом звенеть у нее в голове. С того злополучного вечера, когда Чарли так несвоевременно призналась Дженни в любви, они больше не говорили об этом. Чарли не высказывалась о своих чувствах, и Дженни тоже молчала. Эта тема словно была у них под запретом. А сейчас вдруг Дженни призналась в том, что любит ее. Она сказала это с такой искренностью, что у Чарли от волнения едва не остановилось сердце. Неужели Дженни наконец-то созрела для серьезных чувств? Нет, не так. Неужели, она наконец созрела для того, чтобы признать их чувства друг к другу серьезными?