Текст книги "Осколки. Книга 1 (СИ)"
Автор книги: Scarlet Heath
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)
Чарли в музыке пряталась от своей боли. Только в музыке она могла забыться. Больше всего она нуждалась в забвении, в таком забвении, которого не могли подарить сигареты и алкоголь. И музыка давала ей все, в чем она нуждалась. Она баюкала ее и лелеяла. Только обнимая свою гитару, Чарли могла ощутить себя в безопасности.
Она запиралась в своей комнате и играла там часами, пока отец торчал на своей проклятой работе. Ее брат переехал из дома, похоже, ему тоже было неловко видеться со своей сестрой. И Чарли также мечтала о том дне, когда она станет совершеннолетней и свободной и сможет вырваться из отцовской клетки. Больше никто не будет указывать ей, что делать.
Внешне Чарли прекрасно справлялась со своей болью, она никогда не ныла, не срывалась при посторонних, она стала более холодной и отстраненной, стала больше работать. Ричарда это беспокоило, и в то же время он сам был рад отвлечься от грустных мыслей о неудачах в личной жизни. Из них троих самым счастливым был Льюис, который встречался с девушкой, выступал на концертах и одновременно работал в тату-салоне. У него всегда на все было время, он излучал энергию оптимизма и успеха. И как бы Чарли ни загружала его репетициями, как бы много она ни требовала от него, он никогда не возмущался, а добросовестно работал, не опоздав ни на одну репетицию, не попросив ни одного отгула. Чарли уважала его за это еще сильнее.
Зимой Льюис осторожно намекнул Чарли, что до полноценной группы им не хватает только хорошего барабанщика. Чарли и сама уже не раз думала об этом, поэтому отнеслась к такому предложению с энтузиазмом. Они расклеили по городу объявления и приготовились к долгому ожиданию. Однако долго ждать не пришлось, им повезло и на этот раз. После кастинга из десяти претендентов Чарли, Ричард и Льюис единодушно отдали предпочтение Саймону. Это был двадцатипятилетний парень крепкого телосложения, с проницательным взглядом психиатра. До этого он уже работал в одной довольно успешной группе, недавно развалившейся из-за скандала между вокалистом и гитаристом, которые банально не поделили деньги.
Чарли назначила Саймону испытательный срок – один месяц. Не потому, что она сомневалась в его способностях, нет, они были выше всяческих похвал. Чарли сомневалась в себе. Она понимала, что не все смогут выдержать ее характер, и сразу дала Саймону понять, что не удивится, если он сам захочет уйти через месяц. На что Саймон ответил то же, что он будет впоследствии все время повторять: «Я всего лишь барабанщик, я никогда не лезу в дела группы. Я просто буду делать все, что ты скажешь, потому что ты поешь как богиня, и я буду держаться за тебя, даже если ты заставишь меня играть на барабанах и во сне».
Так и вышло. Нет, конечно, Чарли не заставляла Саймона играть на барабанах во сне. Она понимала, что членам группы важен отдых для нормальной работы. Сама она могла не спать несколько суток, но никогда не требовала того же от других. Саймон стал полноценным членом их команды, недостающим звеном, которого им не хватало для подлинного успеха. Саймон сделал их группу совершенной.
К весне Чарли придумала название для их обновленного состава. Она устала быть Бабочкой Мертвая голова, потому что придумала это название, еще когда встречалась с Дженни. Теперь ей хотелось чего-то иного. Однажды после репетиции они играли в карты все вчетвером. Покер стал их новой забавой. Чарли лучше всех тасовала карты, достигнув в этом деле почти виртуозного мастерства профессионального крупье. Но однажды она задумалась о тексте своей новой песни и уронила карту себе на колени. Это была четверка пик. Чарли подняла ее и долго рассматривала. Четверка пик. Пики – самая мрачная масть, масть, которая олицетворяет смерть и готику. Четверка – их теперь тоже четверо.
Когда Ричард потряс ее за плечо и спросил, что случилось, Чарли обвела свою группу взглядом и сообщила, что придумала для них новое название. С того дня они стали называть себя The Four Of Spades и выступать под этим именем.
Весной Чарли и Ричард окончили школу, и для них настало время подумать о том, что делать дальше. На следующий день после выпускного они давали праздничный концерт в том самом клубе, где выступали впервые. И так вышло, что привлеченный популярностью группы The Four Of Spades, чьи призывные афиши висели на каждом столбе, в тот клуб зашел продюсер самой крупной звукозаписывающей студии Лондона – «Эбби-Роуд». Студии, на которой записывались The Beatles. Тот вечер навсегда изменил жизнь Чарли. Но тогда она просто играла и пела, обнажая душу и отпуская на волю свою боль. Она пела и не знала, что после концерта к ней подойдет продюсер, похлопает ее по плечу и предложит сотрудничество, которое уже через год сделает ее знаменитой на всю Англию.
========== Чарли и Тэсс. Осколок № 46 ==========
С минуты на минуту в комнату должна была подняться Тэсс. Чарли уже все приготовила для просмотра видео: повесила белую простыню на стену напротив кровати, установила на стуле проектор и вставила туда пленку, а сама сидела на кровати и вертела в руках коробочку под названием «Венди качает Сару на качелях». Она думала о том, что держит в руках кусочек чьей-то жизни, но даже не знает, чьей. Это была чья-то жизнь когда-то, а сейчас она лежит у Чарли в ладони. Возможно, человек, которому эта жизнь принадлежит, даже не знает или не помнит об этом моменте.
«Интересно, кто же держит в руках мою жизнь? – подумала Чарли. – Возможно, она тоже записана на какую-то пыльную пленку, и кто-то просматривает ее время от времени, а я даже понятия о ней не имею».
В этот момент дверь открылась и вошла Тэсс. Чарли вскинула голову и вздохнула. Ей хотелось поделиться своими мыслями с Тэсс, но она не знала с чего начать, поэтому просто хлопнула по кровати ладонью и сказала короткое:
– Садись.
– Я немного волнуюсь, – произнесла Тэсс, присев. Ее большие глаза блестели в темноте. – А ты?
– Не знаю. Наверное. Мы ведь прикоснемся к тому, что нам не принадлежит. Возможно, мы зря это делаем.
– Теперь уже поздно отступать назад.
Чарли нахмурилась. Легкое ощущение дежа-вю коснулось ее души, крепко сжало ее на секунду и вновь отпустило. Чарли выдохнула в растерянности. Ей показалось, что подобный разговор уже состоялся у них с Тэсс в такой же темной комнате, как эта. Но ведь ничего такого не было.
– Ладно… давай смотреть, – пробормотала Чарли, отгоняя от себя невнятное чувство и включая проектор.
Яркий луч света разделил комнату на две части и выбелил простынь на стене. Чарли подняла ноги на кровать и согнула их, обнимая колени. Тэсс пододвинулась к стене и прислонилась к ней спиной, словно бы она сидела в кресле кинотеатра.
Первые несколько секунд они видели только черные полосы помех, бегающих по их импровизированному экрану. Чарли уже начала беспокоиться о том, что пленка испорчена, когда экран вдруг стал почти черным. Не сразу они поняли, что это трава. После еще одной склейки кадров они наконец увидели то, что соответствовало названию фильма. Это было высокое дерево, в котором Чарли далеко не сразу узнала высохшее черное деревце рядом с домом на холме. Собственно, она узнала его только по дому. Особняк почти не изменился, только на этой пленке он выглядел куда новее и симпатичнее.
– Значит, это действительно они… – прошептала Тэсс. – Та семья, что жила в доме на холме.
Чарли кивнула. Она в этом и не сомневалась. На дереве висели качели. Обычные веревочные качели, на которых сидела девочка лет восьми. Обеими ручками она держалась за толстые канаты и улыбалась. Ее платьице развевалось от легкого летнего ветра, а ножки даже не доставали до земли. Качели были высокими, и, должно быть, ей было страшно. Ее губы шевелились – она явно что-то говорила человеку, который снимал ее. Он, по-видимому, тоже что-то отвечал ей, потому что девочка сначала замолкала, а потом откидывала голову и хохотала. Очевидно, это и была Сара.
А очень скоро в кадре появилась и Венди. Она вышла из дома и помахала камере. Та самая женщина с фотографий. Веселая, улыбающаяся, счастливая. Она подошла к девочке сзади и чмокнула ее в щеку. Девочка снова захихикала – ей словно стало щекотно. Потом Венди что-то сказала человеку с камерой и тоже засмеялась от его ответа.
Следующие пять минут фильма Венди, как и было написано на коробке, качала Сару на качелях. Девочка смеялась и болтала пухлыми ножками. Ее косички взлетали вверх вместе с ней. Когда качели остановились, Венди помогла Саре слезть, и девочка побежала к человеку, который снимал ее. Она бежала, вытянув вперед руки, ей не терпелось обнять его. Какое-то время камера снимала Венди, которая смотрела на свою семью и улыбалась, а потом и она присоединилась к ним, исчезнув из поля зрения объектива, и остались только подрагивающие качели. Затем кадр резко оборвался, и по экрану снова пошли черные полосы.
Видео закончилось. Оно длилось не больше десяти минут. К огромному сожалению Чарли и Тэсс, один человек так и остался за кадром. А у них обеих осталось чувство неудовлетворенности, словно чего-то не хватало. Чего-то очень важного.
Чарли и Тэсс посмотрели друг на друга.
– Завтра? – спросила Тэсс. – Мы вернемся на причал завтра?
– Да, – ответила Чарли, не задумываясь.
– А может… – Тэсс замялась.
– Что?
– Может, завтра мы снова покатаемся на лодке? – неуверенно продолжила Тэсс. – Ну… мы же собирались уплыть далеко-далеко, помнишь?
– Конечно, – мягко ответила Чарли. – Я помню. Я не против сделать это завтра. Главное, чтобы погода была хорошая. Меньше всего мне хочется промокнуть под дождем или попасть в бурю.
– Да. Ты же ненавидишь холод, – улыбнулась Тэсс.
Они помолчали немного, а потом Тэсс спросила:
– Как ты думаешь, кто из них… ну, кто из них не смог избавиться от чувства вины?
– Понятия не имею, – честно призналась Чарли. – А ты как думаешь?
– Я думаю, что это был мужчина. Он очень любил свою семью, это видно по видео. Только человек, который очень любит свою семью, будет постоянно снимать ее. Он хотел запечатлеть на пленку каждый момент их жизни. Возможно, он любил их слишком сильно.
– Да… Ты очень логична, Тэсс. Как всегда, – вздохнула Чарли.
– Я думаю, что при жизни эти трое были семьей, и Сара была их ребенком. Но потом с ней что-то случилось. Должно быть, какой-то несчастный случай, и она погибла. Наверняка родители очень страдали и винили себя в ее смерти. Когда они тоже умерли, то попали на наш остров. Они ничего не помнили о своей жизни, но они снова встретились и снова стали жить все втроем, скорее всего, их тянуло друг к другу. Но когда память вернулась, один из них не смог пережить всю эту боль заново. Скорее всего, он продолжал считать себя виновным в смерти дочери. Поэтому их семья снова распалась.
Чарли положила голову на согнутые колени и шумно выдохнула.
– По-моему, это просто ужасно, – сказала она. – Если даже после смерти люди, которые любят друг друга, не могут быть наконец-то вместе, то зачем тогда вообще жить?
Этот вопрос повис в тишине комнаты, и Тэсс не знала, что на него можно ответить.
– Это несправедливо, – продолжала Чарли. – Если Бог есть, почему он делает такое с нами?
– Возможно… Возможно, это не Бог, а мы сами с собой делаем? – осторожно предположила Тэсс.
Чарли покачала головой. То ли не соглашаясь с Тэсс, то ли просто не зная, что сказать. Они помолчали какое-то время, а потом Тэсс подползла к краю кровати и встала:
– Чувствую себя какой-то уставшей сегодня. Пожалуй, пойду спать.
– Хорошо, – кивнула Чарли.
Больше они ничего не сказали друг другу. Когда Тэсс вышла из комнаты, Чарли закурила. Она смотрела на погасший темный экран и курила одну сигарету за другой, пока в голове не осталось совсем ни одной мысли. Ни о прошлом, ни об этой семье, ни о Ричарде. Ни о Тэсс.
========== ЧАРЛИ. Аккорд # 11 ==========
Частенько, закрывшись одна в комнате, Чарли задумывалась о том, как сильно бы она радовалась, если бы продюсер «Эбби-Роуд» подошел к ней год назад, когда они с Дженни еще были вместе. В то время Чарли была способна на более чистую, более искреннюю радость. А сейчас… Сейчас, когда ее мечта наконец-то сбылась, когда Ричард, Льюис и Саймон упивались этой радостью, сама Чарли могла только вяло улыбаться и неестественно смеяться. Нет, она на самом деле была рада, что у них появился такой шанс. Но она была бы куда счастливее, если бы эту радость разделила с ней Дженни.
Но, возможно, в жизни нельзя получить все сразу? Бог забрал у нее Дженни, но подарил известность. Возможно, если бы она все еще встречалась с Дженни, она так и играла бы в захудалых клубах, развлекая пьяных клиентов.
Такими мыслями Чарли успокаивала себя, чтобы не сойти с ума. Через год ее злость на Дженни полностью остыла. Она горько сожалела обо всех обидных словах, которые бросила ей. Но, разумеется, взять их назад она не могла. Она не хотела вернуть и Дженни в свою жизнь. Ей просто невыносимо было осознавать, что их любовь закончилась именно так. Так некрасиво, грязно, отвратительно. Ей было стыдно за себя. За то, что она не повела себя как взрослая.
Джейсон Хорнсби, продюсер «Эбби-Роуд», заключил с Чарли контракт на год, согласно которому они должны были записать свой первый альбом на их студии. И ребята начали работать. Чарли обязали отказаться ото всех выступлений в клубах и сосредоточиться только на записи альбома. Поклонники The Four Of Spades, которых было уже немало, забеспокоились. Начали ходить слухи, что группа распалась и больше не будет выступать. Многие не могли поверить, что сами «Эбби-Роуд» взялись за запись их альбома. Фанаты разделились на два противоборствующих лагеря, половина – верили в скорый выход альбома, а другая половина – считали, что группы больше не существует.
Чарли и Ричард стали снимать квартиру вместе. Им теперь было по восемнадцать, и они оба могли делать все, что хотели. Отец отпустил Чарли неохотно. Он все еще надеялся, что она одумается и захочет получить престижное музыкальное образование и построить карьеру в классической музыке.
«Когда же ты наконец повзрослеешь?», – спрашивал он при каждом разговоре. Дошло до того, что Чарли почти перестала с ним разговаривать. Отец звонил в ее новую квартиру примерно раз в две недели, чтобы убедиться, что она еще жива. Чарли не говорила ему, что они сотрудничают с «Эбби-Роуд», вряд ли это слово сказало бы ему хоть что-нибудь. Чарли сомневалась, что даже слово Beatles хоть о чем-то говорит ее отцу. Наверняка, оно вызывает у него только ассоциации с насекомыми.
Однажды утром Чарли и Ричард собирались ехать на студию. В дверях дома они столкнулись с небольшой группой школьников лет четырнадцати-пятнадцати. Увидев своих кумиров, школьники загалдели. Какая-то девочка заплакала при виде Ричарда. Они не выступали уже четыре месяца.
Школьники расспрашивали, куда они пропали, будут ли снова выходить на сцену, и правдивы ли эти слухи о новом альбоме. На все их вопросы терпеливо отвечал Ричард, который был вежливым и милым, как всегда. Чарли только хмурилась, курила сигарету и молчала. Ричард успокоил поклонников, сказав, что новый альбом выйдет через восемь месяцев, и что они обязательно вернутся на сцену. А еще он попросил их никому не говорить, где они живут.
Однако на следующее утро, когда Чарли выглянула в окно, она обнаружила толпящихся внизу школьников, чья популяция выросла уже в три раза.
– Черт бы побрал этих малолеток, – выругалась Чарли. – Если меня будет слушать одна школота, я брошу писать.
– Да ладно тебе, – усмехнулся Ричард, которому такая популярность явно была приятна. – Мы сами еще совсем недавно были школьниками. К тому же, я уверен, что нас слушают и взрослые, просто у них хватает мозгов не выслеживать нас перед домом. И вообще, по-моему, это очень мило, что они нас любят. Почему тебя это так раздражает?
– Не знаю, – Чарли потерла переносицу и зажмурилась. – Меня в последнее время все раздражает. Мне неприятно, когда кто-то следит за мной и сует свой нос в мою жизнь.
– А я знаю, в чем дело, – Ричард вздохнул. Он явно сомневался, стоит ли делиться своими размышлениями с Чарли. Но все-таки решился: – Когда-то твоей первой фанаткой была Дженни. Только к ней ты относилась положительно. Тебе нравилось, что она восхищается тобой. А когда… когда вы расстались, фанаты начали раздражать тебя. Потому что они не Дженни. Ведь так?
– Я бы убила тебя, если бы могла, – ответила Чарли. – Чертов психолог. Катился бы ты…
Ричард не дал ей договорить, он обнял Чарли за плечи и быстро чмокнул в щеку. Чарли замолчала. Растроганная, она даже не успела как следует разозлиться.
– Ты забудешь ее, – прошептал он. – Вот увидишь, придет день, когда все пройдет, и ты сможешь вспоминать о Дженни без боли. Или вообще перестанешь о ней вспоминать.
– Ты… общаешься с ней? – спросила Чарли едва слышно.
– Нет. Только поздравлял ее с Днем Рождения. Но на вечеринку не приехал. Она приглашала, а я не поехал. Скорее всего, она хотела поговорить о тебе. О том, правдивы ли слухи об этом альбоме.
– Ну почему же сразу обо мне? Возможно, она действительно соскучилась по тебе. Ты же ее брат все-таки. У вас всегда были неплохие отношения.
– Нет. После встречи с тобой она больше никем не интересовалась.
– Тогда почему… – Чарли не смогла договорить, слова обожгли ей горло.
– Не знаю, – ответил Ричард. – Я не знаю, что на нее нашло. Но я уверен, что она уже тысячу раз пожалела об этом.
– А почему она ничего не спрашивает обо мне? Может… может, ей вообще все равно?
– В это я ни за что не поверю! Конечно, ей не все равно. Просто она понимает, что натворила. Что пути назад для нее нет. Возможно, совесть не позволяет ей заговорить о тебе. Тем более, со мной.
– Господи… Ричард, что бы я делала без тебя?
Ричард усмехнулся.
– Ты всегда это спрашиваешь.
– Спасибо тебе. За то, что терпишь меня. Сама себя я бы ни за что не вытерпела.
– Но я ведь люблю тебя, Чарли. Ты и сама не понимаешь, какой ты бываешь необыкновенной.
– Ну, может иногда. А чаще всего я отвратительная.
– Да, чаще всего ты отвратительная, – Ричард рассмеялся, и Чарли засмеялась вместе с ним.
А потом они спустились вниз, и Чарли слабо, но все же улыбнулась своим поклонникам. Ричард был прав, в конце концов. Эти ребята искренне любят ее музыку, и они не виноваты, что Дженни так поступила с ней. Чарли убеждала себя в этом. Она даже хотела полюбить их. Полюбить этих смешных парней и девчонок, одетых во все черное, копирующих ее прическу. Хотела полюбить, но не могла.
========== Чарли и Тэсс. Осколок № 47 ==========
– Как ты думаешь, сегодня будет дождь?
– Не знаю. Небо мне не очень нравится, если честно, – Чарли отвязала лодку и разулась, поморщившись, заранее предчувствуя холод.
– А что мы будем делать, если попадем в дождь? – ветер трепал волосы Тэсс, и она нетерпеливо заправляла их под кофту.
– Не знаю. Умрем наверное, – Чарли хмыкнула. – С нами ничего не может случиться, Тэсс. Даже если молния попадет в нашу лодку и расколет ее надвое, даже если мы перевернемся и пойдем ко дну, даже если захлебнемся, мы все равно очнемся на берегу, целые и невредимые. Потому что мы уже мертвы. Поэтому, если мы попадем под дождь, то кроме неприятных ощущений ничего не получим.
– Откуда тебе это известно?
– От Джозефа. Он рассказал мне это как-то раз, заметив, что я стою на высоком камне и смотрю вниз. Сказал, что умереть я не умру, а вот разбитая голова будет адски болеть.
Море было таким спокойным, словно превратилось в озеро. Вода лишь слегка колыхалась, почти бесшумно и как будто робко касаясь берега. Словно море уснуло и спало глубоким сном, а его дыхание во сне было ровным. Идеальная погода для прогулки на лодке. Чарли даже удивилась, когда утром обнаружила море таким.
По сигналу Чарли Тэсс залезла в лодку, и Чарли проделала то же, что и в прошлый раз. Только в этот раз грести было намного легче. Чарли почти не напрягалась. Когда они отошли от берега на приличное расстояние, Чарли немного успокоилась. До этого она все-таки опасалась, что какой-нибудь любопытный островитянин пройдет мимо и заметит их. Хотя это было и маловероятно в такую рань.
– Сколько мы будем плыть? – спросила Тэсс.
– Сколько хочешь, – ответила Чарли.
– Правда? А если я захочу плыть весь день? И всю ночь?
– Да хоть несколько дней. Еды у нас навалом. Вот только ночевать в лодке может быть очень холодно.
– Зато представь… Вот мы лежим на дне этой лодки, под нами бездонная пустота моря, а над нами – черная пустота неба, и мы смотрим на звезды, и вокруг так тихо, что слышно наше дыхание.
– Действительно заманчивая картина, – призналась Чарли с улыбкой.
– Может, это даже вдохновит тебя на новую песню!
– Может быть, – согласилась Чарли.
– А как мы будем ходить тут в туалет?
– Что-нибудь придумаем.
– Значит, ты не против переночевать в этой лодке? – на всякий случай еще раз спросила Тэсс.
– Нет. Все, что ты захочешь, Тэсс, я же сказала.
Тэсс хихикнула, и это вышло так забавно, по-детски, что в сердце Чарли что-то с щелчком замкнулось. Как будто бы ее мертвое сердце сделало еще один тугой, отчаянный удар. И пока Чарли размышляла, почему она, такая упрямая, потакает желаниям Тэсс, девочка спросила:
– Значит, ты разрешишь мне и погрести, когда устанешь?
– Ты не сможешь. Это тяжело.
– Но море ведь сегодня такое спокойное! К тому же, я не такая слабая, как ты думаешь.
– Ну хорошо, – смягчилась Чарли. – Я дам тебе попробовать.
Тэсс улыбнулась улыбкой победителя, а Чарли обозвала ее маленькой вымогательницей. Какое-то время они плыли молча, наслаждаясь спокойной красотой моря. Потом Чарли отпустила весла, чтобы немного отдохнуть.
– Можешь курить, – сказала Тэсс.
– Что?
– Кури, не стесняйся. Я же знаю, что ты уже два часа терпишь. Если не покуришь сейчас, начнешь раздражаться. А мне с тобой тут еще двадцать четыре часа торчать. Предпочитаю добрую Чарли.
Чарли удивилась такой проницательности. Хотя чему тут удивляться? Это же Тэсс.
– Но я не хочу, чтобы ты дышала вонючим дымом, – слабо запротестовала Чарли.
– А я не хочу, чтобы ты убила меня.
Чарли расхохоталась и достала пачку.
– Ты помнишь, как начала курить? – спросила Тэсс, когда Чарли зажгла сигарету и сделала первую затяжку.
– О да-а-а-а, – протянула Чарли. – Я курильщик со стажем. Я начала курить в четырнадцать. Это был мой своеобразный подростковый протест. Мне казалось, что с сигаретами я выгляжу круче и взрослее. Хотя я была всего лишь глупой пигалицей.
– Значит, ты курила больше десяти лет? – удивилась Тэсс.
– Ну, наверное. Даже если я и бросала на какое-то время, то не помню этого.
Чарли выкурила одну сигарету и, действительно, почувствовала себя лучше. Тэсс была права – если бы она не покурила, то стала бы раздражительной. Подумать только, они знакомы всего ничего, а девочка уже изучила ее привычки.
– А что мы будем делать, если так никуда и не приплывем? – спросила Тэсс. – Что если это море бесконечно?
– Значит, поплывем обратно. Не торчать же в этой лодке вечно, – флегматично отозвалась Чарли и снова взялась за весла.
– Но как мы найдем обратную дорогу?
– Неужели ты думаешь, что я об этом не позаботилась? – усмехнулась Чарли. – У меня с собой компас. Сейчас мы плывем на юг, если захотим вернуться обратно, повернем на север.
– Ничего себе! Я не знала, что в этом мире работают компасы!
– Ничего, вот проторчишь здесь столько, сколько я, и узнаешь еще много всякой фигни.
– Было бы хорошо, – тихо отозвалась Тэсс.
– Хорошо узнать много всякой фигни?
– Нет. Хорошо проторчать здесь столько, сколько ты.
Чарли нахмурилась.
– Странно слышать это от тебя. Неужели ты уже не хочешь как можно скорее вернуть свою память и свалить с этого острова?
– Не знаю, – Тэсс покачала головой и обняла себя руками, как будто замерзла. – Почему-то я начинаю привязываться к… этому острову.
– Ну вот. Говорила же я тебе, что это не такое уж плохое место. А ты все доставала меня, что мы должны поскорее все вспомнить.
– Ну… Я сказала это до того, как вспомнила, что какой-то псих пырнул меня ножом в грудь.
Чарли вздохнула, посмотрела на Тэсс и сказала серьезно:
– Послушай… Я, конечно, не психолог и ни в коем случае не пытаюсь им быть, но… постарайся как можно меньше думать об этом. Когда ты думаешь об этом, твоя память все равно не возвращается. Получается, что ты только напрасно себя мучаешь. Когда ей придет время вернуться, это случится, и ты не сможешь этому помешать. Ты ведь уже поняла, как это бывает. А пока ты должна пользоваться моментом и отдыхать в неведении.
– Да, – Тэсс кивнула. – Именно это я и пытаюсь делать. Вот… даже подбила тебя на эту лодочную прогулку. Я правда стараюсь. Стараюсь как можно меньше думать об этом человеке. Но мысли о нем приходят так внезапно, что каждый раз застают меня врасплох, понимаешь? – глаза девочки стали усталыми и грустными, когда она произносила эти слова. Она снова выглядела намного старше своих лет. – Это всегда случается внезапно. Вот я смотрю на море и думаю о ракушках, а в следующую секунду перед глазами уже сверкает лезвие ножа, и я вздрагиваю, словно оно снова вонзается мне между ребрами. Это так страшно. Так страшно, Чарли.
Волна гнева прошла по телу Чарли, заставив ее крепче вцепиться в весла и поджать губы. Ей хотелось ожить вновь только ради того, чтобы найти того человека и засунуть ему это весло в задницу. Но увы, не всем нашим мечтам суждено осуществиться. И Чарли сказала:
– Я помогу тебе не вспоминать об этом сегодня.
– Как? – Тэсс посмотрела на нее с надеждой.
– Если мы будем все время разговаривать, то ты отвлечешься от своих мыслей. Нельзя одновременно говорить о чем-нибудь интересном и думать о маньяке.
– Хорошо, – Тэсс улыбнулась. – А мы так сможем? Говорить все время?
– Попробуем, – Чарли пожала плечами.
– И о чем мы будем говорить?
– Обо всем. О чем захочешь.
========== ЧАРЛИ. Аккорд # 12 ==========
Год записи первого альбома был самым быстрым и однообразным годом в жизни Чарли. Каждый ее день начинался одинаково – она собиралась и ехала на студию, где торчала до позднего вечера, потом они шли ужинать с ребятами, выпивали по пиву и отправлялись спать. Точнее, ребята отправлялись спать, а Чарли закрывалась в комнате и сочиняла музыку. Она часто засыпала уже на рассвете, когда от усталости уже не могла держать в руках даже ручку. Подобный режим никак не отражался на качестве ее работы: к счастью, здоровье у Чарли было крепким. Но такая жизнь помогала Чарли не думать о том, о чем ей не хотелось думать. Уход с головой в любимое дело оказался самым действенным средством от депрессии. Только музыка помогала Чарли забыть, что ее променяли на парня. Причем на парня не самого высокого сорта.
Ее самооценка превратилась в открытую рану. Когда Ричард пытался намекнуть Чарли, что пора бы ей уже обратить внимание на какую-нибудь другую девушку, Чарли в ужасе качала головой. Она не готова была снова пережить что-то подобное. Однако период сомнений в собственной привлекательности не продлился долго. Но обо всем по порядку.
Чарли исполнилось девятнадцать, а девятнадцатого июля вышел ее первый альбом, который назывался Restless. Благодаря прекрасной рекламе звукозаписывающей студии в первый же день была выкуплена половина скромного первого тиража. Студия занялась срочным выпуском второй партии дисков, потому что уже за неделю первая партия исчезла со всех прилавков музыкальных магазинов Лондона.
На презентацию альбома, где группа раздавала поклонникам подписанные диски, пришло больше двух тысяч человек. Они не умещались в маленьком зале и толпились на улице, изнывая от желания встретиться с восходящими звездами. Каждый фанат старался доказать свою преданность и напомнить группе, что был с ними с самого начала, еще до выхода альбома. Каждый хотел почувствовать себя приближенным. А те, кто думал, что группа уже распалась, начали уверять, что на самом деле никогда в это не верили.
Для Чарли начался непростой период общения с поклонниками и журналистами. И те, и другие выводили ее из себя своими идиотскими вопросами. Однако продюсер велел ей потерпеть хотя бы первое время, а потом спокойно отправляться в турне по Англии, где уж точно никто не будет доставать ее. И Чарли терпела. Терпела и ставила свои бесконечные автографы черным маркером на обложках альбомов, едва сошедших с конвейера. Она жаловалась, что устает от всего этого даже сильнее, чем от трехчасовых концертов.
А потом начались выступления. Все билеты на первый большой концерт The Four Of Spades в Лондоне были раскуплены за три дня. Чарли стояла за кулисами и бездумно курила. Ее невидящий взгляд скользил по выпуклым стеклам рамп. Она нисколько не волновалась и даже грустила по поводу отсутствия внутри себя каких-либо эмоций. Того приятного волнения, которое она испытывала на самом своем первом концерте, уже не было. Тогда она нервничала и ждала Дженни и доводила до белого каления Ричарда, который нервничал не меньше ее. Чарли хотелось, чтобы по ее венам снова бежал чистый адреналин, чтобы все казалось ярким, волнующим и исполненным смысла. А потом она взглянула на своих ребят и осознала, что им сейчас все кажется именно таким. Они стояли возле своих инструментов, притихшие и осунувшиеся после тяжелых последних недель, и смотрели на нее, ожидая, что она волшебным образом прогонит все их страхи и сомнения.
Чарли ощутила ответственность, лежащую на ее плечах, и окончательно поняла, что такую роскошь, как волнение, она больше не может себе позволить. И тогда она подошла к каждому из них, к каждому по очереди – к Ричарду, к Льюису и к Саймону – и сказала каждому, как много они значат для нее. Чарли это умела. Ей никогда не нужно было лезть за словом в карман. И она умела сделать так, чтобы каждый ощутил свою важность и почувствовал уверенность в себе.
А потом Чарли добавила уже для всех:
– Не раскисайте, ребята. Они все, все эти люди, что ждут сейчас на улице, они уже наши. Они купили наш альбом, и они купили билет на наш концерт. Они сходят с ума по нам. И после этого концерта они полюбят нас еще больше, потому что иначе просто не может быть. Потому что мы лучшие, и они это чувствуют. Почувствуйте это и вы. У нас все получится.
И это было правдой. Концерт прошел великолепно. Поклонники не хотели отпускать группу со сцены и три раза вызывали их на бис. Счастливые парни готовы были выйти и в четвертый раз, но Чарли осадила их. «Если вы будете выбегать к ним, как послушные собачонки, они перестанут ходить на наши концерты. Оставьте им легкое чувство неудовлетворенности. Они должны хотеть увидеть нас снова».
После концерта все участники и сотрудники студии звукозаписи собрались в гримерке, чтобы отметить успех. И когда после шумной гулянки все начали расходиться, Ричард улучил момент, чтобы остаться с Чарли наедине. Они вышли на балкон и курили вместе, вдыхая ароматы прохладной августовской ночи.
