Текст книги "От ненависти до любви (СИ)"

   И сейчас отыгрываясь на Ири за всё произошедшее прошлое, он находился на волне, не менее восхитительного блаженства. И называлось оно сладкая месть. Судя по запредельному состоянию Ири, месть действительно была сладкой. Невыносимо сладкой.

   – Ири, станешь моим компаньоном?

   – Я не знаю...Оох, я должен... Аах...Я ааа... Это не...оооожиданноооу.

   – Неожиданнее, чем, то, чем мы занимаемся? – невинным голосом.

   – Да. Нет... Оооо...Да..Да... Неееет..

   – Ири у тебя трудности с речью?

   – Ооумммм.

   – Мычание в знак согласия?

   – Дааа

   – И ты будешь жить со мной, в моём доме?

   – Дааа..Нет, нет. Нет!!!

   – Что значит, это идиотское, "нет"? – раздражённое возмущение и тут же мстительный удар языком в качестве наказания.

   – Не надо. Не ...

   – Ах, не надо. Хорошо. Не буду. Как скажешь, радость моя. Раз тебе не надо, то...

   – Нееет... Надо! Надо.. Пожалуйста. О Ран. Только не останавливайся. Всё что хочешь, только не останавливайся. Я согласен.

   – Ири, скажи, что ты мой.

   – Я твой, твой... Ран ты гад, бесчестный ООО, ты, не можешь пользо.. Ааааааа ,ооооо. Да! Да! Дааа!

   – Что – то хотел сказать, мой сладкий?

   – Ты издеваешься. Ты чёртов уб...ууу ааа ты...

   – У меня есть имя, Ири. Скажи его, очень громко.

   – Рааан!

   – Да радость моя. Я твой Ран. А теперь повтори погромче.

   – Ран!

   – Это проблема со слухом или с головой?! Ири, скажи правильно. Или я не сделаю, вот так.

   – Ааааах Ран. Мой Ран.... Мооой – Ири уже не говорил, а шептал раз за разом повторяя одно и тоже, с какой – то полубезумной страстью и радостью. И обхватив напряжённый член Грандина губами, приник к нему, пытаясь прошептать любовное признание туда.

   – Только твой, Ири – простонал Грандин хрипло. – Твой...Запомни...Навсегда...

   И сделав неуловимое движение, вобрал Ири в себя.

   И вновь, как и в первый раз, они одновременно взлетели на вершину и сорвались вниз, окунаясь в сияющее безумие, глотая вкус друг друга, и понимая, что это не может, не может быть реальностью.

Глава 15.

   Доведись Ири заглянуть в мысли Грандина и осознать, что они мучительно ищут ответы, на одни и те же вопросы, он вряд ли бы удивился, разочаровался или обиделся.

   Окружающим он казался доверчивым и наивным, но внутри, Ара, существовал и другой Ар, реалистичный, трезвомыслящий, прекрасно понимающий, что в этой жизни почём и сколько стоит. Великолепно осознающий и подмечающий всё, что происходит, но... Допускающий происходящее. Допускающий, в той мере, в которой это оказывалось нужным и необходимым окружающим, не идя вразрез с его интересами и желаниями, потому что ему...

   Иногда Ири начинало казаться, что ему не нужно абсолютно ничего.

   Словно не существовало в мире вещи, которая могла бы удержать его, связать собой. Беспечная пылинка, кружащаяся в воздухе, демонстрирующая радость жизни и лёгкость бытия, оптимистичную поверхность человека умеющего не огорчаться по поводу различных жизненных неурядиц, в той мере, что обладал достаточной внутренней силой и пониманием, что бы справляться с ними и более того, помогать справляться другим, потому что ему это в сущности, представлялось абсолютно не сложным.

   Мистраль ставил перед собой цель и планомерно добивался результата, для Ири самоцелью являлась сама жизнь. Внутри него не присутствовало значимых корней, пониманий за которые хотелось бы держаться, той внутренней основы собственного дома души, что составляет важное качество человека, награждая его инстинктом самосохранения и пониманием ответственности за реализацию личного жизненного сценария.

   Рано лишившись матери, и почти никогда не видя отца, Ар вырос в чужой стране, в среде людей, которых Мистраль пренебрежительно бы именовал чернью.

   Родителя никогда не бывало дома, а учителя и воспитатели не в состоянии оказались уследить за диким, неуправляемым мальчишкой, самозабвенно стремящегося постигать этот мир и людей его населяющих. За любознательностью, таящего подсознательное желание, убежать от одиночества, озорством, пытающегося привлечь внимание и заполнить существующую внутри пустоту.

   Казалось, не существовало на свете вещи, которую малыш Ар не пытался узнать. Его интересовало абсолютно всё. Почему небо синее, почему трава растёт, почему времена года сменяют друг друга, почему люди ведут себя странно, почему...почему...почему...?

   И если Мистраль проходил школу жизни в светском обществе, изучая подлость, цинизм, фальшь и лицемерие, то Ири словно дикий сорняк, рос на улицах, выбирая себе друзей среди бедняков и простолюдинов. С ранних лет остро чувствуя социальную несправедливость и разделяя со своими товарищами тяготы и несчастья их жизни, Ири не только не кичился своим знатным происхождением, наоборот стыдился его, считая, устройство общества неправильным. И постоянно размышляя на тему, уравнивания привилегий аристократии и простого народа, мечтал создать такую идеальную утопию, где всем будут предоставлены одинаковые возможности и права.

   Разумеется, отец безжалостно высмеивал наивные мечты и суждения, во время тех редких воспитательных бесед, которых удостаивался юный герен, после очередной порки розгами.

   Учитывая, что проказы и возмутительное поведений маленького шалопая, переходило все мыслимые и немыслимые рамки, драли Ири, как сидорову козу. Узнай Мистраль, никогда не знающий наказаний, сколько колотушек и побоев, пришлось претерпеть его нежному возлюбленному, пришёл бы в ужас. Но в ещё больший ужас, он бы пришёл, осознав, насколько недооценил этот бунтарский дух, абсолютно упустив из виду, какие опасные революционные идеи, бороздят светловолосую голову, в чьём сложившимся мировоззрении, отсутствовало понимания "для себя", но всегда присутствовала позиция " для других".

   И так как Ири, больше предпочитал слушать чужие мысли, нежели делиться своими, мало кто мог заподозрить, что повзрослев, и начав трезво смотреть на вещи, в глубине души, Ар оставался безнадёжным романтичным идеалистом, верящим в лучшие человеческие качества и мечтающим переделать страну, ради светлого будущего.

   Впрочем, сейчас мысли юного революционера, блуждали далеко от политики, и собственной составляющей, вращаясь вокруг единственной орбиты по имени Грандин Мистраль.

   И как и Мистраль, Ири не находил рациональных ответов.

   Они не верили в судьбу, считая любое упоминание о ней отговоркой неудачников не желающих, приложить усилия ради перемен в своей жизни, но ищущих оправдания собственному безделью, и поэтому, столкнувшись с вещами, выходящими за грань понимания, испытывали сложности.

   Самое поразительное заключалось в том, что регулярно высмеивая цинизм Мистраля, Ар в глубине души ничем не отличался от своего соперника. Любовь не виделась ему чем – то необычным, но казалась силой, которую можно понимать и контролировать по собственному усмотрению. И вот столкнувшись с ней лицом к лицу, ни Мистраль Грандин, ни Ири Ар, оказались не в состоянии назвать её имя.

   Грандин...Нет, теперь уже Ран, был рядом с Ири. Заботился о нём. Носил на руках, в самом прямом смысле, и почему – то впервые это не воспринималось унизительным или обидным, но казалось заботой. Особой заботой похожей на драгоценность, извлечённую из запертой шкатулки. Драгоценность для него. Но что стало ключом? Как можно объяснить, их чувства друг к другу? И есть ли они, чувства?

   Ещё два дня назад при виде приближающегося Грандина, Ири закатывал глаза и мысленно готовился к стычке, не размышляя ни о чём ином, кроме как избежать неприятной встречи или повести себя достойно.

   Они собачились постоянно, и не было дня, лишённого если не ссоры, то приводящей к ней провокации.

   Посторонние благоразумно не вмешивались. Занять сторону Грандина значило поставить себя против Ири, отказаться от компании которого было решительно невозможно. А занять сторону Ара, бросить вызов могущественному Мистралю, которого боялись, но чья необыкновенная харизма завораживала, и преодолеть восторжённое преклонение перед ним, простые смертные оказывались не в состоянии.

   Так иногда кумиры толпы бывают жестоки и равнодушны к своим почитателям, но это не меняет того факта что фанаты любят их, обожают, ища малейший повод приблизиться и выстроить ложный пьедестал собственных воображаемых иллюзий.

   И вот теперь соперники сблизились, и преодолеть притяжение родившейся близости, представлялось немыслимым.

   Ири не понимал, отчего его тело так реагирует на присутствие Грандина? Почему ноги слабеют и подкашиваются, а голова идёт кругом, от взгляда зовущих чёрных глаз, жарких, насмешливых, сумасшедших. Отстранённая холодность, безразличная жестокость и эта невероятная, непонятно откуда взявшаяся нежность.

   Ири тонул в ней, захлёбывался, таял в чутких пальцах, сдаваясь без боя, потому что бороться против Рана, оказалось безумием сродни греху.

   Что же за демон противоречия неистовал в нём?

   Откуда рождался протест и раздражение, заставляющее доводить Мистраля до белого каления, и злиться самому, отказываясь признавать любые компромиссы, словно они демонстрировали слабость характера.

   Без малейшего понимания, что слаб именно тот, кто боится слабости, а не тот, кто безоговорочно принимая собственную слабость, становиться сильнее, потому что приятие даёт разум, в то время как протест порождает отрицание и гнев. А гнев ослепляет лишая рассудка. И безоговорочно уважая и принимая других, Ири оказался не в состоянии уважать и принимать Мистраля. Ни его мнение, ни его личность, потому что эта личность затрагивала его, вскрывая эмоции на таком глубинном уровне, достигнуть которого способен только глубоко небезразличный человек. И вместо того, что бы задуматься над возможной причиной подобного отношения, остановиться и храбро взглянуть в глаза собственных малодушных демонов, как и Мистраль, Ири предпочёл уйти от понимания, создав "слепое пятно".

   В каждом брошенном слове выискивая подвох и упрёк в свой адрес, а любой аргумент или довод используя в качестве доказательного плацдарма для ответного возражения...Так же и Мистраль.

   Бессмысленная война, идиотский антагонизм противостояния, в боязни проиграть на поле боя несуществующего сражения, в битве с собственным самолюбием. И глупо отрицать очевидное...Безразличные к ножевым ударам врагов, они оказались ранимо чувствительны к булавочным уколам друг друга, каждый раз испытывая настоящую боль, бездумно, но безошибочно ударяли в ответ, для того, что бы вернуть в равной мере, как если бы это могло излечить рану внутри, а если не излечить, то облегчить последствия.

   Не в состоянии осмыслить масштаба притяжения, и разобраться в происходящем, выбрали неверную тактику, предпочтя встать по разные стороны баррикад, просто потому что проще и легче не искать причин, а пойти на поводу следствий.

   Иногда, признать существование чего либо, оказывается очень сложно. Не просто признать, суметь принять. Осознать, смириться и жить с этим, выделив в нише своего мировоззрения новую полку для понимания, что отрицая, что либо, ты тем самым доказываешь его существование, потому что бессмысленно отрицать то, чего нет.

   Вот только, богиня любви не терпит компромиссов. Не признаёт сделок, и не берёт отступных, жестоко наказывая безумцев пытающихся противостоять ей. Давая шанс и надежду тем, кто принимает божественное откровение и беспощадно отбирая у тех, кто отвергает её дары, не в силах понять, как щедра и бескорыстна она в начале, предлагая луну за грош, но как безжалостна может быть, впоследствии, проверяя на прочность усомнившихся, заставляя их доказать, что они действительно достойны.

   Нет, Ири не мог понять случившегося. Он смог бы принять постель с Мистралем, но для того, что бы делить с ним ложе, стоило найти вескую причину это делать, помимо физического притяжения.

   Но осознать, что для него...Для них обоих, это не просто близость тел, а нечто большее. Гораздо более глубинное, скрывающееся за этой близостью, и вот теперь когда она случилась, чувство приобрело форму, получило имя, произносить которое Ири, точно так же как и Мистраль, категорически отказывался, боясь даже осмысливать любое понимание этой формы... Он любит Мистраля? Неужели он любит Мистраля...Всё это время...он, оказывается...Нет. Слишком невероятно, невозможно. Тогда почему сердце, столь отчаянно болит, выстукивая его имя? Люблю...Я люблю его. Боже. Я его люблю...Ты вляпался Ири Ар. Вляпался, по самые уши.

   Ири Ар схватился руками за голову, словно силился оторвать за подобную ересь. Но вряд ли это могло ему помочь теперь.

   Сейчас Мистраля не было рядом. После близости, они приняли ванную, умудрившись разместиться в ней вдвоём, и эти чудесные мгновение смеющегося беззаботного Рана, брызгающегося в него водой, Ар не пожелал бы забыть ни за какие сокровища мира. Потом они вместе обедали, болтали так легко и непринуждённо, словно занимались этим всю жизнь, шутливо подначивая, друг друга, делясь разными историями...Больше похоже на сон, чем на реальность, но это не было сном.

   Совершенно обворожительный, Мистраль в домашнем халате, искренний, естественный без малейшей доли пафоса и отчуждения, настолько близкий и родной, что временами Ири забывал доносить ложку до рта, застывая и любуясь им с замиранием сердца.

   Но кое – что не изменилось. И властность и авторитарность Мистраля свято уверенного в собственной непогрешимости и разумеется, что он всегда знает, что будет лучше для остальных, остались на прежнем уровне.

   Ран так и не разрешил вылезать любовнику из кровати, непреклонно заявив, что для полного выздоровления Ири должен отлежаться как минимум пару дней. И для того что бы Ар подчинился и не вздумал шляться по дому, запер шкаф с одеждой на ключ, оставив ему только ночную рубашку.

   Ири внутренне взбесился, но от выразительного многообещающего взгляда, которым Грандин одарил его перед уходом, сообщив, что если кто – то будет умницей, он об этом не пожалеет, у Ара моментально сладко заныло внизу живота. Он желал Мистраля. Желал его так, что отшибало мозги, чем Ран бессовестно пользовался.

   Из – за этого Ири злился. И на Мистраля и на себя. Даже больше на себя, потому что попал в такую позорную ситуацию.

   Ему следовало объясниться с Грандином, и расставить все точки, не оставляя возможностей для недопонимания.

   Но как объясняться, когда от вида надменного Мистраля, у Ири Ара уносит рассудок и возвращается он не скоро, и лишь при условии что Мистраля нет поблизости.

   За прошедшие сутки, не считая десятков нежностей, глупостей и прочей ерунды, что свойственна влюблённым, под влиянием ударяющих в голову гормонов, они не сказали ничего дельного, не говоря уже о том, что ни один из них не затронул тему отношений. Словно случившееся было чем – то естественным, само собой разумеющимся.

   Да они же два дня назад мечтали уничтожить друг друга. Неужели это спасение так на них подействовало? А если Грандин лжёт ему?

   От этих мыслей Ири становилось не по себе.

   Если Мистраль лжёт и играет с ним. И весь этот спектакль, затеян исключительно с одной целью, – унизить его.

   Нет. Невозможно. Грандин не способен на это.

   Способен.– Отозвался упрямый внутренний голос Уж кто – кто, а Грандин очень даже способен. Человеческих чувств, для него не существует. Ведь ты сам знаешь, сколько разбитых сердец числиться за ледяным принцем, а ему попросту наплевать на это. Теперь к ним присоединиться и твоё, солнечный мальчик. Если только ты позволишь себе проиграть. Сдашься ему окончательно и бесповоротно. Что происходит в академии? Ты даже не поинтересовался что с твоими друзьями. Эльресто, Камю, Дин. Они сходят с ума, от беспокойства, пока ты тут развлекаешься в плену у ледяного принца. А как ты думаешь, сможешь ли ты общаться со своими друзьями и быть вместе с Грандином? Это смешно Ири. Рану нужна власть над тобой. Он мечтает тебя раздавить, а для того что бы раздавить тебя, ему важно заполучить целиком и полностью, что бы ты сам стал его покорным рабом. И он уже почти заполучил тебя. Даже секс между вами это просто попытка оставить на тебе свой след. Он пометил тебя как свою собственность, а ты радуешься и замираешь от счастья, когда он ставил на тебе свои отвратительные метки и заставлял признаваться в том, что ты принадлежишь ему. Разве ты, позволишь себе докатиться до этого Ири Ар? Единственное что нужно Мистралю от тебя, это удовлетворение собственных амбиций. Заполучив твоё «Люблю», он посмеётся над тобой и вышвырнет на помойку, как и всех остальных.

   От этих мыслей Ири хотелось биться головой об стенку . Нет. Это неправда. Ран...Что Ран?...Любит тебя? А тебе самому не смешно от этих слов? Единственное о чём может думать Мистраль это о самом себе любимом и собственном удобстве. Когда ты перестанешь устраивать его по каким – то параметрам, он даже не поморщиться, разрывая отношения под благовидным предлогом. Если снизойдёт до объяснений, дабы увериться в собственной непогрешимости.

   Ири поднялся с кровати и подошёл к окну, рассматривая заснеженный сад, обнесённый высоким забором, за резными украшениями которого угадывался город.

   Теперь происходящее воспринималось в совершенно ином свете и рядом не было Рана, что бы прогнать призраков сомнения, разрушить всё и создать заново, как умел делать только он..Убедить Ири в том, в чём Ар оказался не в состоянии убедить сам себя. Он не верил Мистралю. В глубине души он не верил ни единому его слову. Это же было так очевидно. Без усилий отдавая свою веру всем, не мог отдать одному единственному человеку, потому что...Потому что пережить подобную потерю окажется невыносимо больно.

   А как верить, когда репутация ледяного принца известна всем, и знание некоторых подробностей ранит...И ранило всегда, просто у него не было причины задумываться над этим. А вот теперь в сердце закрался липкий страх...Так что же стоит твоя вера на самом деле Ири Ар? Жалкий лицемер, любящий всех, но на самом деле не любящий никого, в понимании, что собственное быть или не быть оказалось слишком страшным.

   Грандин Мистраль....Что же ты сделал со мной?

   Похоже на сон,– подумал Ири с горечью. – Это и есть сон. Прекрасный сон. Сможем ли мы остаться в этом сне или он будет безжалостно разрушен одним из нас?

   Ири отлепился от подоконника и задвинув бархатные шторы, вернулся в постель, заново застеленную, но продолжающую хранить в себе память о страсти, запахом Мистраля, его небрежно брошенным на спинку халатом.

   Ири злило лишение одежды, и то, что Грандин так бесцеремонно, по хозяйски распоряжается им. Словно переспав с Ири, сделал Ара своей собственностью, и сейчас Ири это ужасно раздражало. Понимает ли Ран, что у него тоже есть свои чувства?

   И Ири не ребёнок, нуждающийся в постоянной опёке, особенно если эта опёка, лишающая права на самостоятельность и ставящая под сомнение его умственные способности, воспринимается унизительной.

   Как же нам будет тяжело понять друг друга. И принять. Почти невозможно. Что же за сила бросила меня в тебя, Ран? Зачем?

   Чувство странное, неудобное, ненужное, неподвластное разуму. И как это понимать?

   Ири тряхнул головой, сбрасывая собственную зацикленность мыслей начавших бродить по кругу вокруг одного и того же вопроса, не имеющего решения на данный момент.

   Загонять самого себя в угол желания не возникало.

   Ири решительно натянул просторный халат Рана, и вместо того, что бы продолжать полоть грядки на почве самокопания, энергично вышел из комнаты, сообразив прогуляться по дому и заодно навестить знаменитую личную библиотеку Мистраля, по поводу редкого содержимого которой, в академии плодилось множество самых невероятных слухов. Упускать представившуюся возможность казалось глупостью. Должен же он хоть какую – то выгоду извлечь из собственного положения?

   Оставалось надеяться, что Мистраль не запирает комнаты на ключ. Поцеловаться с дверью носом, было бы обидно.

******

   Слуги при его возникновении на горизонте, кланялись, приседали, и постоянно спрашивали распоряжений. Ири пытался уловить насмешку или тень непочтительности, но поверенные Мистраля, оказались слишком хорошо вымуштрованы хозяином, не позволяя лишних реакций.

   "Воспитанные люди – отражение беспристрастности" Школа Мистраля ощущалась во всём.

   Но даже беспристрастность не могла скрыть тщательно запрятанного любопытства и искреннего восхищения.

   Подобное отношение всегда казалось Ири немного не справедливым. Красивая внешность служила бесплатным пропуском в людские сердца, но разве способна она являть собой отражение души?

   Мысли, поступки, вот что делает человека, но люди словно жаждали обмануться, безотчётно притягиваясь к тому, чего были лишены сами, cсоздавая иллюзии, а потом удивлялись несоответствию. И получается, любой дар, любой талант, любое нечто, имеет свою цену, возлагая на обладателя повышенную меру ответственности, о которой он возможно совершенно не просил, да и не желал бы иметь, но должен принять на себя по умолчанию.

   Впрочем, это было очень наивное понимание, отражающее идеалиста, мечтающего видеть мир в каждой грязной луже, но не способного принять для себя, какой грязной лужей временами является весь мир.

   Ири дружелюбно улыбался, вежливо здороваясь с прислугой и проходя по коридору, попросил сделать себе чай, в той манере, что свойственна, исключительно воспитанным людям, никогда не позволяющей другим, стоявшим ниже их по сословной лестнице, ощутить неравное положение. Именно такой манерой общения великолепно владел Мистраль, но в отличие от любовника, вечно ищущего "ответственности чего – то там", прекрасно разбирался в жизни и людях, умея возводить невидимую стену между собой и окружающими, отсекая любое ненужное постороннее влияние извне.

   Библиотека оказалась закрыта на ключ, но стоило Ири дёрнуть золочённую ручку, как немедленно невесть откуда возник степенный дворецкий и с важным видом, словно выполнял очень ответственную миссию по спасению гостей, распахнул перед Аром двери, с непроницаемым лицом сообщив, что чай будет подан ровно через пять минут и если у господина Ара будут особенные пожелания относительно ужина, их незамедлительно учтут. Пожеланий не оказалось, за исключением избавиться от подавляющего присутствия, что впрочем, будучи человеком тактичным Ири предпочёл оставить при себе.

   Когда он с вялым интересом просматривал книги, в дверь постучали и в помещения, сильно краснея и смущаясь, вошла юная горничная, с подносом в руках, поставила на стол, расправляя салфетки, снимая чашку.

   Раньше бы Ири непременно проявил участие, постаравшись перехватить инициативу, и избавить симпатичную девушку от лишних хлопот, не упустив возможности пофлиртовать в процессе, но сейчас был слишком поглощён, собственным смятением чувств, находясь в той отрешённой задумчивости человека, который не то, что бы спит, но вряд ли чётко воспринимает происходящее.

   – Хозяин вы желаете, что бы я поухаживала за вами? – девушка вопросительно коснулась ручки чайника, давая понять, что здесь выдерживают любые капризы.

   – Спасибо. Справлюсь сам, – отозвался Ири рассеянно, перелистывая книгу, а затем нахмурился, проанализировав смысл фразы.

   – Почему вы, называете меня хозяином? В этом доме, я всего лишь гость в силу некоторых обстоятельств, вынужденный воспользоваться гостеприимством, господина Мистраля.

   Глаза девушки изумлённо расширились. Наверное, она работала здесь совсем недавно, потому что дальнейшую реакцию Ири вполне понял и оценил, прекрасно понимая, что если бы с подобным столкнулся Мистраль, служанка бы незамедлительно получила расчёт.

   – Но... – девушка растерянно замялась. – Хозяин Мистраль дал по этому поводу чёткие указания. Разве он не ваш...Она покраснела и присела поклонившись, понимая, что сболтнула лишнее, но договорила, подчинившись требовательному взгляду и одновременно желая развеять возможное недоразумение.

   – Господин Мистраль, сегодня утром собрал прислугу и сообщил о том, что вы останетесь жить в этом доме на равных с ним правах. Он приказал выполнять ваши распоряжения как свои собственные. Возможно это всего лишь недоразумение. Прошу меня ...извинить.

   Девушка окончательно смешалась, перейдя на откровенный лепет. Ири выронил книгу и теперь беспомощно смотрел на служанку, состязаясь с ней цветом лица, принимающего чудесный оттенок спелой малины.

   Пылкая горячность, с которой неопытное создание поспешило исправить ситуацию, вызвало у Ара желание рухнуть там, где стоял.

   -Но если бы это было так, мы были бы вам очень рады. Хозяин Мистраль такой красивый, но он такой мрачный. А вы так сияете. Он так и сказал про вас, что вы как солнечный свет для этого дома.

   – Вы ошибаетесь, – отрезал Ири и ощутил, что впадает в бешенство от мысли как легко и беззастенчиво Мистраль всё решил за него.

   – Это недоразумение. Я не планирую оставаться и ..Это недоразумение – повторил юноша решительно и смутился, потому что служанка моментально погрустнела и расстроилась.

   – Прошу извинить меня, господин Ар. Я позволила себе лишнего. Наверное, мы неверно поняли, указания хозяина Грандина.... Но мне показалось, что он верил в то, что говорит.

   Девушку действительно следовало уволить, потому что языком она болтала сверх меры, позволяя себе обсуждать то, что её ни в коем случае не касалось. – Иногда, он совершенно не разбирается в чужих чувствах. Это грустно. Наш хозяин хороший человек. Он добрый. Правда, в это трудно поверить.

   – Как вас зовут? – мягко спросил Ири желая загладить неловкость.

   – Карин.

   – Вы очень любите своего хозяина Карин. Это сразу ощущается. – заметил он ласково. – Я думаю, господину Мистралю очень повезло, что его окружают такие замечательные люди.

   А затем его осенило.

   – Карин, простите, за нескромный вопрос, а вы не знаете где содержаться запасные ключи от шкафа господина Мистраля? Я хотел немного прогуляться, но моя одежда в совершенном беспорядке. Ваш хозяин, любезно предложил мне воспользоваться своим гардеробом, но кажется, забыл, что шкаф, заперт.

   Ири обаятельно улыбнулся и беспомощно развёл руками, демонстрируя комичную нелепость ситуации. Пожелай он поставить психическое воздействие самоцелью, он бы манипулировал людьми не хуже Мистраля. Сказать, что Карин растаяла, не отражало и сотой доли эмоций совершено очарованной девушки. Забыв черноволосого красавца хозяина, горничная мечтала услужить гостю буквально во всём.

   – Конечно, я сейчас узнаю.

   Она выбежала из библиотеки и через минуту вернулась, слегка запыхавшаяся.

   – Господин Ар. Я разыщу ключи. Но вас желает видеть господин Андреас Реам. Прикажете впустить его или попросите обождать?

   -Конечно. Пусть войдёт.

   Ири кивнул немного растерянно, пытаясь представить, зачем он понадобился Реаму. И с каких пор, Реама вообще заинтересовало его существование? Но затем обрадовался, решив, что с помощью Андреаса, сможет узнать последние новости.

   Андре вошёл в библиотеку и Ири поднялся ему навстречу, дружески поздоровавшись.

   Несколько мгновений Андреас холодно смотрел на него, явно не спеша с ответом. На светлых волосах таяли снежинки, сузившиеся глаза свербили Ара взглядом. У Андреса было довольно привлекательное, узкое лицо, на котором сейчас застыло донельзя желчное выражение, придавая ему сходство с нахохленной птицей.

   Длинный подбитый мехом плащ, лежал на плечах, скрывая нескладную худую фигуру. Реам не потрудился снять его, а это значило, что он не собирался задерживаться.

   Андреас пристально и в тоже время злобно изучал Ара, поджав губы, и стало понятно, что крылья его длинного носа, дрожат от ярости.

   Ири залился краской, осознав, с каким выражением эти глаза рассматривают одетый на него домашний халат, ошарашено расширяются, заметив разукрашенную засосами шею. Ири машинально запахнул воротник, умирая от неловкости под этой циничной понимающей усмешкой.

   – Значит, это правда? – сказал Андерас безо всякого перехода. – Я думал, Грандин шутит. Но похоже шутка оказалась донельзя правдоподобной.

   Он внезапно расхохотался и его пронзительный неприятный смех заставил Ири похолодеть.

   – О чём вы, бран? – холодно осведомился Ири, стараясь держаться с подчёркнутым достоинством.

   Андре смерил его презрительным взглядом, за которым полыхала ненависть, которую он даже не потрудился скрывать. Ири ощутил, что ему внезапно не хватает воздуха.

   – Грандин Мистраль прибыл в академию и теперь повсюду трезвонит о том, как устав воевать со своим соперником, придумал лучший способ победить. И соблазнил одного безумно раздражавшего его Ири Ара.

   Слова прозвучали как гром среди ясного неба. Ири ожидал чего угодно, но что бы вот так в лоб, что бы это сказал Реам, его одноклассник....Он ощутил настоятельную потребность присесть, потому что от свалившегося известия, голова пошла кругом, а самого Ири резко повело.

   – Что такое? – насмешливо и зло поинтересовался Реам. Вы побледнели, прекрасный герен? Тогда падайте в обморок. Сейчас все обсуждают, правда ли то, что отныне вы будете жить в его поместье, и делают ставки, через сколько дней он вас вышвырнет. Солнечный мальчик стал его личной персональной шлюшкой Это самая удачная шутка, которую он мог изобрести. Авторитет ледяного принца поднялся на недосягаемую высоту. – Он почти выплюнул эти слова, а затем, подлетев к Ири схватил его за отвороты и встряхнул.