Текст книги "От ненависти до любви (СИ)"

Автор книги: Сан Тери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

******

   Но не прошло и недели, как министр Лан неожиданно представил Ири королю. Не как гипотетического, но официального преемника, сложившегося, утверждённого, и по словам министра, практически подготовленного к занимаемой должности.

   Всё случилось настолько молниеносно, и неожиданно, что Ири даже толком не сумел ничего понять, поставленный перед очевидным фактом, который ранее подразумевался, но казался необязательным, оставляющим возможность подумать, взвесить и отказаться.

   Но отныне выбора не было.

   Король встретил их довольно прохладно, давая понять, что раздражён. Разочарован работой левого кабинета, и не ожидает от этого представления абсолютно ничего уникального.

   Во время аудиенции он целиком сосредоточился на Лане высказывая, завуалированные колкости, и распекая за несоответствие занимаемой должности, и лишь спустя десять минут, соизволил обратить внимание на преемника. Что несомненно являлось преднамеренной уловкой, ибо стоило Ару переступить порог роскошного кабинета, ( всё же памятуя заслуги его величество принял лично ) и стало понятно, что король практически не сводит с юноши глаз, стараясь не пялиться на него как на редкостную диковинку, которую представляла собой яркая, экзотическая внешность Ири.

   Он задал несколько вопросов, получил ответы, и...

   Не существовало в мире людей способных равнодушно устоять перед искренностью и совершенной естественностью поведения Ири.

   Король оттаял, позволяя благосклонно улыбнуться, затем оживился, с удивлением слушая, грамотные, рассуждения, и не прошло пятнадцати минут, как между ними завязалась совершенно живая простая беседа, на интересующие темы, плавно переходящая с одного на другое.

   Король с удовольствием слушал, кивал, соглашаясь с многими мыслями, что высказывал молодой представитель.

   Завёл разговор о родителях и обычаях страны в которой вырос Ири, заинтересовался делами соседей ...

   Беседа длилась два часа. Даже Грандин Мистраль удостоился всего лишь сорока минут. Но Мистраль соблюдал светский этикет, приевшийся по самое горло, а Ири...Ири просто разговаривал, обо всём, временами даже начинал размахивать руками, увлекаясь, и королю в голову не пришло поморщиться от проявления экспрессии.

   К тому же у Ара, понатасканного Ланом, хватило смелости выдать ряд интересных и свежих идей, в либеральной обработке умелого политика.

   Сказать, что Ар завоевал благосклонность короля, равнозначно не сказать ничего. Ири Ар околдовал короля настолько, что его величество не пожелал расставаться с юношей, пригласив сопровождать себя на охоту, на ужин и на некоторые другие мероприятия.

   Он прилюдно представил Ара её величеству и придворным, держа за руку и рассыпаясь в пылких похвалах, сообщив, что давненько не видел ничего более приятного уму и взору.

   Искренность и не испорченность, ощущающаяся в каждом движении и слове Ара, завораживали не меньше, чем умелая искушённость Мистраля.

   Более того, в Ири скрывалось то качество, которого не хватало самому Лану, дипломатичность.

   Обладая прямолинейностью, Ар оказался способен даже критику завуалировать в такую безобидную и щадящую форму, что являясь правдой, она тем не менее не вызывала отторжения и негатива.

   Нужно ли говорить, что оказавшись удостоенным чести быть приглашённым на обед, в узкий круг доверенных лиц, Ар совершенно растерялся, внезапно осознав, что ему прочат роль не просто преемника, но одного из фаворитов короля.

   ******

   Перед отъездом домой, Лан пребывал на седьмом небе от счастья. Не переставая шутил и острил и буквально боготворил хрупкого светловолосого юношу, который одним своим появлением, сумел поднять его битые карты почти на прежнюю высоту.

   Ири тоже остался доволен. Несмотря на то, что смутная тень тревоги и тяжёлое предчувствие не покидали, с момента прибытия во дворец.

   Его смущало всеобщее внимание, неожиданно свалившееся на голову, заискивающее отношение людей, и та особая неискренность, за которой он безошибочно угадывал фальшь, ощущая дискомфорт от такого общения и откровенно не понимая, что здесь от него хотят. Ири не умел играть в эти игры, и представал в глазах придворных неопытным воробышком и профаном. Наверное Ар и сам это понимал. Его привычная весёлость и разговорчивость, словно сошли на нет, он замкнулся, предпочитая молчать и слушать, внимательно наблюдая за происходящим, делая собственные выводы. Но Лан спешил развеять его опасения, потирая руки от удовольствия и уверяя, что всё идёт замечательно и просто великолепно. Собственно так оно и было.

   И хотя Ири не нравилось происходящее, даже способ, которым он был представлен в качестве преемника. По мнению Ири Лан мог хотя бы предупредить заранее, дать ему время обдумать, но в тоже время он не мог обижаться. Он симпатизировал Лану. Ему искренне нравился министр – полный добродушный человек, немного грубоватый, но открытый, умеющий рубить с плеча, достаточно честный, что бы называть вещи своими именами.

   Впрочем, всё это не имело особого значения. Самым важным, стало для Ири то, что их взгляды на политику и реформы необходимые стране полностью совпадали.

   И найдя в лице Ири Ара драгоценную отдушину, Лан буквально изливался соловьём, понимая, что в этой стране есть ещё честные и порядочные люди, и этот мальчик... Да этот блестящий мальчик, несомненно заявит о себе. Заставит считаться с собой, поганой метлой разогнав коррупцию, взяточничество и воровство, массово процветающее на местах.

   Более того, оба довольно негативно относились к идее втянуть Артемию в войну за контрибуцию, которую якобы должна им соседствующая маленькая Поликия и отрицательно высказывались за идею ввести новый подушный налог на имущество. Идея, которую активно пытался пропихнуть Рандо, понимая, что казна разоряется, а взять средства на её пополнение, возможно только применив подобные антигуманные меры с использованием идеи массовой пропаганды, когда отбирая средства у простонародья, монархия объясняла, что эти средства пойдут исключительно на благо этого самого простонародья. Ход который веками использовался вышестоящими, при управлении страной.

   Но самое радостное событие, случившееся на волне перемен, Ири наконец – то, смог увидеть Мистраля.

******

   Столкнувшись в анфиладе дворцовых коридоров, правый и левый министр привычно холодно раскланялись, но вместо того что бы столь же привычно разойтись, заговорили.

   Рандо с мрачным интересом разглядывал стоявшего рядом с Ланом красивого светловолосого юношу. Лан в свою очередь даже не считал нужным скрывать Ири от его взора, с гордостью демонстрируя найденное сокровище, обмениваясь с Рандо вроде бы ничего не значащими фразами, за которыми люди искушённые умеют прятать особый понятный лишь им подтекст.

   Судя по тому, каким мрачным стало лицо правого министра после разговора, Лану довольно легко удалось прошибить, чужую каменную уверенность.

   Ири наоборот, ощущал себя разгневанным и обиженным.

   Мистраль сопровождающий дядю, не высказал ни малейшего удивления встречей. Совершенно безлично поздоровался, исключая малейшую возможность призрачного намёка на дружбу, разве что дистанционную прохладцу двух недолюбливающих друг друга одноклассников. И душевный порыв Ири радостно потянувшегося навстречу, разбился о ледяной недоумённый взор, полный такого высокомерного презрения, что Ар оцепенел и сник, совершенно растерявшись и абсолютно не понимая, что происходит и как себя вести.

   Впервые, за несколько месяцев, во взгляде Мистраля не родилось ни капли тепла, но откровенная, ничем не прикрытая неприязнь. И Ири словно рассыпался изнутри, осознав, как Грандин Мистраль смотрит на него.

   Жутким страшным приговором змеи увидевшей ВРАГА.

   После недолгих переговоров, в которых Ири не принимал участия, было решено, что в академию юноши вернуться вместе.

   Лан, прохлопавший, какие отношения могут связывать студиозов, настоятельно посоветовал вести себя с осторожно с выкормышем Рандо, и ни в коем случае не болтать языком того, чего не следует болтать. И разумеется Ландо выразил надежду, что Ири окажется достаточно сообразительным, для того, что бы "подружиться" и суметь вытянуть из Мистраля как можно больше информации о планах дяди. Это было бы очень кстати сейчас.

   От этих рассуждений Ири сделалось противно.

   Судя по тому, каким тоном было произнесено слово "друг", Лан не представлял, насколько тесно они знакомы, и сейчас Ири, с ужасом начал понимать, что возможно согласившись на это предложение, совершил ужасающую ошибку. Ибо ценой этой ошибки становились их с Мистралем отношения.

   После взгляда, которым прожёг Грандин и обидной арктической холодности, Ири был полностью согласен с первой частью предложения. И укрепился в этом мнении, ещё больше осознав, что Мистраль не просто не замечает, игнорирует его присутствие самым недвусмысленным образом.

   Гнев застилал рассудок. Политика политикой, но Мистраль сам уверял, что это никогда не будет касаться их личных отношений. И вот теперь, он первым давал понять... Что это не так. И для него оказывается, имеет огромное значение, чью сторону занимает Ири. И получается, что любая сторона по логике Мистраля попадает в хорошо известное правило, "кто не с нами тот против нас", автоматически делая Ири его врагом.... Вот значит как? Что ж. Видит бог, не он начал это первым.

   Ири стиснул зубы, и с трудом уняв обиду и злость.

   Что бы он не испытывал по этому поводу, Мистралю не придётся насладиться.

   К карете, ожидающей юношей для поездки в академию, Ири подходил с абсолютно спокойным видом, не выражающим ничего кроме мягкой доброжелательности, и даже некоторой весёлости. Столь естественной и спокойной, что никому и в голову бы не пришло, ценой каких невероятных внутренних усилий даётся эта отстранённая беспечная наигранность, человека, который вобьёт себе в глотку кулак, но никогда не покажет слабости.

   Ири умел терпеть боль, и не имело значения, что её порождало, душевная мука или физическая, в отношении Мистраля физическая мука была гораздо предпочтительнее, потому что раны тела болят недолго, заживая и покрываясь щадящей коркой, но невозможно зарастить раны души. Нанесённые любимым человеком, они болят и кровоточат годами, вскрываясь и гноясь от малейшего прикосновения, порождая боль, исцелить которую возможно лишь временем или прикосновением той руки, что их нанесла. Но иногда, бывает так, что легче сдохнуть, чем принять такую руку, слишком мерзкую в осознании содеянной подлости.

   Лан не явился на проводы и это понимание, чрезвычайно покорёбило Ири. Словно его использовали и выбросили.

   Возможно, а скорее всего именно так и было, Лан боялся встречи в Рандо, предпочитая лишний раз не пересекаться со своим оппонентом, без малейшего душевного переживания по поводу того, что бросает Ири на публичное растерзание двум хищникам.

   – В этом мире, все люди используют друг друга, Ири. Кто – то в большей степени, кто – то в меньшей. Это закон жизни. Естественный ход вещей.

   Лан не раз упоминал об этом вслух, рассуждая о том, что политика не терпит щепетильности и слабости, и порой надо уметь принимать решения быстро, жёстко и бескомпромиссно. Вот только неприятно ощущать это на собственной шкуре и понимать, что собственный патрон слишком слаб, что бы набраться мужества, и выстоять несколько минут положенного вежливостью прощания.

   Правый министр, не подозревая, какие горестные и неприятные мысли, проносятся в голове у юноши, несколько минут о чём – то разговаривал с племянником, очевидно напутствуя на дорожку.

   И Мистраль, эта сволочная, каменно – ледяная безупречная до мелочей статуя, изредка кивал соглашаясь.

   Судя по насмешливым пренебрежительным взглядам, которые оба картинно бросали в сторону Ири, сиротливо стоящего у экипажа, речь шла о нём.

   Ар находился в идиотской унизительной ситуации.

   Слуга нарочно медлил, не торопясь открывать перед ним дверцу кареты, словно дожидаясь, когда соизволит подойти Мистраль.

   Лан находился в опале и, какими бы иллюзиями по этому поводу не тешил себя сам министр, изменить ситуацию он не смог. И именно это сейчас недвусмысленно давали понять его преемнику.

   Осознав, что над ним жестоко насмехаются, юноша стиснул зубы, впервые в жизни испытав настоящее желание, помочь Лану. Не из – за того что ему это было так надо, но ради того что бы сбить спесь с этого прекрасного высокомерного лица, на котором сейчас застыло крайне неприятное выражение.

   Хочешь войны, ты её получишь Мистраль.

   А между тем Мистралю было абсолютно наплевать на эту сцену.

   Он внимательно наблюдал за Ири, попутно общаясь с дядей в своей неспешной, неторопливо мягкой манере, и его чёрные непроницаемые глаза, пылали странным недобрым огнём.

   Если бы Ири хоть на одну минуту мог заглянуть в чужие мысли и понять о чём сейчас думает ледяной принц, он бы ужаснулся и испугался. Но не за себя, а за самого Лана, а так же за гадко ухмыляющегося слугу, который демонстративно поправлял ремни багажа, делал вид, что не замечает юношу в его откровенно позорном положении.

   Но Ири не обладал телепатией и может быть к лучшему, потому что в понимании Мистраля и слуга и Лан считались покойниками. Нет, в обычном положении, Грандин бы проигнорировал чужую глупость, никчемной человеческой мрази решившей выставиться перед ними за счёт унижения противной стороны. Подобное он просто презирал. Но этой стороной стал Ири. ЕГО Ири.

   Было страшно и странно осознавать, какими глазами смотрит на любовника Мистраль, абсолютно спокойными, внимательными, вдумчивыми, мягкими, без единой тени лишних эмоций, но за этим чёрным зеркалом жила смерть, любому кто смел, бросить тень, осквернить, тронуть пальцем, липкой грязью эмоций.

   Был ли Мистраль безумен в этом понимании? Он предпочитал не искать ответа на этот вопрос, потому что не хотел его знать. Но рассматривая Ара, пылающего багровым факелом, ( как бы малыш не пытался скрыть свои истинные чувства, ему это не удавалось, и может быть посторонние видели поверхность, но изучивший малейшую чёрточку, каждый жест, каждый вздох, любое напряжение мышц,) Мистраль видел сейчас истинное состояние Ири. И это знание будило внутри раненного зверя. И этот зверь кромсал слугу на ломтики, готовил самую страшную и мучительную смерть для Лана.

   Светски общаясь с дядей, Мист размышлял о том, что не оставит в живых ни одну шваль, что посмеет кинуть камень. И лучше бы дяде не вставать у него на пути. Исхода собственного выбора, Мистраль Грандин не представлял и очень боялся узнать.

   Понимая, что помощи нет, и не предвидится, Ири, пылая от стыда, плюнул на все условности и сам распахнул дверцу кареты, высвободив подножку. Словно был не одним из потомков знаменитого рода Ар, а простым слугой. Но стоило ли обращать внимание на подобные мелочи? Право людей быть теми, кто они есть, кем бы они в этом не были. А его право оставаться собой. Не надейся Мистраль, ничто не может унизить человека кроме самого человека. Так что можешь лопнуть от злорадства, с меня не убудет и не отвалиться.

   С такими мыслями, Ири залез внутрь, плюхнувшись на мягкую обитую шёлком обивку и прикусив губу отвернулся, бешено вздёрнув подбородок.

   Внутри костеря Рана такими проклятиями, что сумей сбыться хоть одно из них, земля под Грандином Мистралем благополучно бы разверзлась, забирая последнего в ад, даже если бы после этого Ар не раздумывая прыгнул следом за ним.

   – Ненавижу тебя. Ненавижу тебя Грандин Мистраль, ублюдок чёртов...Люблю тебя. Что бы тебе пусто стало, чёрствая, бездушная скотина.

   Через мгновение дверь распахнулась и "чёрствая бездушная скотина", наполнив пространство запахом дорогого парфюма, небрежно упал на противоположное сидение.

   После чего, несколько минут игнорируя Ири, он светски болтал с дядей о пустяках, о погоде и прочих незначимых мелочах.

   Ири стараясь ничем не выдать выгрызающей изнутри обиды, безразлично смотрел в окно. Над ним откровенно издевались, и делал это именно Мистраль.

******

   – Знаешь почему мы сейчас путешествуем вместе, – сообщил Мистраль после того как карета наконец тронулась и они остались наедине.

   – По той причине, что каждый из наших покровителей – Он почти с отвращением выплюнул это слово – Надеется, что мы сумеем вытянуть друг из друга максимум полезной информации.

   – Знаешь что, иди ты...в задницу, – буркнул Ири с яростью, даже не повернув головы. Он уже решил, игнорировать Мистраля всю дорогу, и теперь жалел лишь о том, что не выдержал и сорвался, дав Грандину понять, насколько тот умудрился задеть его чувства.

   – Я больше всего на свете хочу сделать две вещи – проговорил Мистраль, глядя на свою руку затянутую перчаткой.

   – Первая я тебя хочу придушить, за то, что ты сделал, вторая это последовать твоему совету и пойти туда, куда ты меня отправил. Второй вариант кажется мне предпочтительнее, по той причине, что придушить я тебя смогу.. потом.

   С этими словами он наклонился и схватив Ири за руку буквально сдёрнул его с сиденья на себя.

   В эту минуту карету резко тряхнуло, и Ири хотевший вырваться, потерял равновесие, и приземлился на Мистраля, врезавшись лбом в его подбородок.

   Грандин схватил его за волосы и приподняв притянул к себе почти с рычанием впиваясь в его губы.

   – Отвали от меня!

   Ири ударил его, пытаясь вырваться, но видя, что это не помогает, укусил Грандина за губу, прокусывая почти до крови. Мистраль дёрнулся от боли, в зрачках на секунду расцвёл шок и размахнувшись, Мист залепил Ири короткую оплеуху.

   – Прибью! – пообещал он и тон, которым это было сказано буквально лишил юношу силы воли, потому что на мгновение ему показалось что Мистраль находиться на грани того, что бы осуществить угрозу. Он обмяк на несколько секунд, позволяя Мистралю грубо и яростно целовать себя и одновременно расстёгивать петлицы камзола. А затем, опомнившись, принялся яростно сопротивляться.

   Мистраль перехватив его руку резко завёл за спину причиняя боль.

   – Ты хоть понимаешь маленький идиот, что ты натворил? – прошипел он сузив глаза и опомнившись тряхнул головой.

   – Потом, – процедил он – Сейчас я по тебе слишком соскучился.

   – С этими словами он опрокинул Ири на сиденье и навалился сверху. – Ири, дьявол тебя подери... Ты, идиот! – простонал он с досадой, и Ири примеривающийся лягнуть его коленом замешкался и позволил Мистралю распластать себя на дорожных подушках.

   – У меня.... Слов нет. Просто нет слов.

   Казалось Мистраль готов был разрыдаться от собственного бессилия, но ещё больше от того что Ири не понимает того, что происходит.

   – Ну, нет – Он снова тряхнул головой, отгоняя наваждение. – Сначала я тебя поимею, до потери пульса, а потом...Потом если останешься в состоянии соображать, я тебе объясню в какие проблемы, ты, втянул себя, и свою маленькую дурную задницу.

   – Вижу, моя задница, тебе буквально покоя не даёт, – язвительно отозвался Ири изо всех сил пытаясь оказать хотя бы видимость сопротивления, потому что решимость сопротивляться исчезла в ту же секунду когда, заглянув в глаза Мистраля, помимо бешенства он увидел в них боль.

   – Естественно, – методично избавляя его от одежды, отозвался Грандин уже почти спокойным тоном. – Потому что в отличие от головы, она у тебя всё таки есть, и, судя по тому, что ты, натворил, эта единственная часть тела которой, ты, думаешь.

   Ири изогнулся дугой на этот раз от обиды.

   – Ах ты св.. – Договорить он не смог так как Мистраль предусмотрительно заткнул ему рот губами, и из его уст теперь доносилось только сдавленное мычание в попытках вытолкнуть чужой язык, нагло гуляющий по завоёванной территории. Пока он дёргался и извивался, пытаясь столкнуть с себя навалившееся тело, Грандин сумел стащить с него штаны и просунуть руку между его бёдер. Одного этого движения оказалось достаточно, что бы член Ири с готовностью прыгнул к нему в ладонь.

   – Ого, – хмыкнул Грандин – Малыш скучал? – И снова впился в его губы, не давая ответить, точно так же как не давал освободиться.

   Через минуту, всё ещё продолжая бороться, они яростно целовались, одновременно ублажая друг друга, под неравномерное прыгающее покачивание кареты.

   Они могли сориться, могли ненавидеть , но стоило им оказаться в пределах досягаемости тел, и планку срывало, тормоза отказывали. Их просто влепляло, соединяло невидимым магнитом.

   – Может, всё таки, поговорим? – попытался воззвать к рассудку Ири. Тяжело дыша и почти задыхаясь от того что Мистраль вытворял с ним он сидел у него на коленях, изучая губами чужое горло, путаясь дрожащими пальцами в завязках рубахи. Панталоны скомканные и отброшенные валялись на соседнем сиденье, так же как и большая часть одежды.

– Издеваешься?! – Мистраль на мгновение перестав терзать его вздёрнул бровь, давая Ири понять, что он совершенный тупица, а затем принялся насаживать на себя. Без смазки было больно. Лицо Ири сморщилось и заметив страдальческую гримасу Мистраль приподнял его и уложил на сиденье, приникая губами.

   Ири протестующее замычал, и смолк, поймав взгляд Грандина.

   – Знаю, ты это не очень любишь. Но потерпи сладкий, я же не хочу тебя поранить.

   Высказавшись, Мистраль, вновь прильнул к нему губами используя в качестве смазки собственную слюну.

   – А ты ведь ждал меня, – приподняв голову Мистраль самодовольно ухмыльнулся, заставив Ири покраснеть. Ожидая, хоть и никогда не желая себе в этом признаться, чем закончиться эта поездка, Ири довольно тщательно подготовился.

   – Но не только ты. – Мистраль потянулся куда то рукой и осознав что он сжимает между пальцев Ири возмущённо взбрыкнул.

   – У тебя же есть смазка!!! – Он зажал себе рот рукой, осознав, что произнёс эту фразу непозволительно громко.

   – Конечно. Но мне слишком нравиться ласкать тебя. Ты такой милый, когда смущаешься. И такой беспомощный сейчас – Он рассмеялся и едва не заработал пяткой в глаз, еле успел поймать метнувшуюся в него ногу.

   – Особенно когда обижаешься...Ири, я пошутил...Иди сюда – С трудом сдерживая смех, Мистраль нанёс смазку и снова притянул обиженно сопящего Ири к себе.

   Я люблю тебя, Ири. Я просто, очень тебя люблю !– хотелось сказать ему.

   – Это маленькая месть, за то, что натворил глупостей – шепнул он вместо этого, заработав ещё один возмущённый вопль и вздёрнул любовника наверх.

   Через минуту Ири снова оказался сидящим на нём, но теперь уже в прямом смысле этого слова.

   Карета резко раскачивалась на рессорах, заглушая сдавленные стоны, грохотом колёс, цокотом летящих по земле копыт и равномерным почти незаметным на фоне всеобщего шума скрипом.

   И взлетая в небеса и падая в бездну неистового наслаждения, в голове Мистраля не переставая, стучалась одна единственная мысль, тонущая в страстных всхлипах Ири, смешанная с резкими ударами бича и громкими выкриками кучера.

   Я люблю тебя Ири Ар. Я. Люблю. Тебя.

Глава 28.

   – Ири, очень прошу, откажись. Ещё не поздно. Я всё устрою, и никаких претензий к тебе не будет.

   Грандин нервно расхаживал из угла в угол, напоминая рассерженного дикого кота, хищного, неуловимо грациозного, пахнущего мускусом и амброй. Тёмные длинные волосы, стянутые в хвост, только усиливали эту ассоциацию.

   Приехав, он не пожелал переодеться, снять сапоги и сейчас дорожный пыльный костюм, красноречивее всяких слов, подчеркнул тревожное внутреннее напряжение, не покидающее Рана с момента их встречи во дворце.

   Пока Ар переодевался и принимал ванную, Мистраль сидел в комнате, обхватив голову ладонями, и думал, думал, думал. Как шахматный гроссмейстер разыгрывает будущую партию в уме, Мистраль расставлял невидимые фигуры на доске своего воображения, делал ходы, предвидел последствия, исключал варианты.

   Закат окрасил комнату в розоватые тона, скользил по бархатным шторам вечерним золотом. Ещё не пришло время зажигать свечи, но Мистраль душу бы заложил, за одну единственный шандал способный рассеять мрак в мозгах любовника.

   Ири выбрался из ванной, и уютно завернувшись в просторный халат, забрался в кресло подобрав колени, и теперь недоумённо наблюдал за чужими метаниями, стараясь придать лицу некоторую степень вдумчивой озабоченности, начать слушать...Но слушать не хотелось, хотелось смотреть, любоваться, обмирать от восторга каждый раз, когда он проходит мимо и его словно накрывает чувственным обволакивающим облаком: ароматом сандалового дерева, фиалки, кедра и миндаля.

   Мистраль завораживал его.

   Каждое гибкое выверенное движение, каждый изящный, отточенный жест, таящий скрытую сдержанную силу.

   Не раз и не два Ири приходилось воотчию наблюдать его удивительную власть над людьми, то особенное влияние, которое Грандин, оказывал на окружающих.

   Иногда Ири задумывался над причиной того, почему эти штучки не срабатывают на нём. Быть может, потому что они были любовниками, а это всегда снимает некий покров тайны. Мистраль не воспринимался чем – то загадочным или недосягаемым, как представлялся большинству людей. Они могли поспорить и даже подраться. Правда, почти во всех ссорах Мистраль неизменно одерживал верх, но в то же время нельзя было сказать, что бы Ири не устраивало подобное положение дел.

   Являясь по своей природе лидером, Ар тем не менее, нисколько не подавлял чужую самость, но позволял ей проявить себя в полной мере, умело направляя чужую энергию в мирное русло.

   В какой – то момент, осмыслив, что из себя представляет характер Мистраля, он мягко уступил, предпочитая не топтаться по чужим болевым, но, тем не менее, поступая по собственному уразумению.

   И сейчас восторжённо любуясь Мистралем, он в то же время подбирал ответ.

   Политика никогда не волновала Ара настолько сильно, насколько она волновала амбициозного и тщеславного Грандина. Ири раз за разом задавал себе вопрос: откуда у его великолепного любовника такое бешенное самолюбие? Зачем ему нужна вершина, конца и края которой, он похоже не видел сам. Зачем ему власть, если он и так обладает ею в достаточной мере, зачем ему признание, если его и так признают? Он богат, знатен, молод и красив. Все мечты, о которых простые смертные не грезили, находились в пределах его досягаемости, абсолютно всё, что можно пожелать.

   Но Грандину Мистралю этого оказалось мало. Душа его постоянно томилась в поиске новых достижений, желая развернуться на поле масштабной деятельности и иногда, глядя, с какой страстью Мистраль, осваивает всё новые и новые умения, Ири пытался понять, в чём Ран видит конечную цель?

   – Горизонт, – однажды смеясь, в ответ на заданный вопрос, отозвался Мистраль, – Это такая невидимая линия, которая удаляется от нас по мере нашего приближения к ней. Я всего лишь хочу достичь горизонта Ири.

   – А я? – Спросил Ири, непроизвольно улыбаясь. Он любил Мистраля, любил так, что всё, что исходило с его стороны, любое заявление, любая самая дикая выходка, воспринималась с позиции снисходительной нежности и понимания.

   Они только что занимались любовью и теперь вытянувшись на простынях, болтали о пустяках.

   – Я есть в твоих планах на горизонт?

   – Ты? – Мистраль внезапно ухмыльнулся шальной полубезумной ухмылкой и притянул Ири к себе, запуская пальцы в золотистую шевелюру.

   – Конечно. Всех моих горизонтов мы достигнем только вместе.

   К сожалению, а возможно и к счастью Ири не мог заглянуть в его мысли. Иначе бы он ушёл уже тогда.

   Если бы ты знал Ири, что стало моим горизонтом.

   Ты бы очень удивился, осознав, что до встречи с тобой мне было попросту наплевать на весь мир. А сейчас ...Сейчас, я не могу остаться прежним. Я должен стать выше и сильнее. Для тебя. Потому что, тону и меркну в твоём сиянии, боюсь, что однажды ты обставишь меня во всем статьям. А я не могу оказаться недостоин тебя, не могу быть вторым. Потому и не хочу проиграть. А я проиграю тебе, если уступлю, сдамся. Если отступлю сейчас и позволю чувствам захватить верх. Я уже проиграл, как только позволил себе сорваться и протянуть тебе руку, глупый солнечный мальчик. Когда впервые наплевал на гордость. Когда впервые понял, что не могу отпустить тебя. Точно так же как понял. Что желаю победить тебя. Любой ценой. Потому что твоё сияние ослепило меня и я пожелал остаться в его свете, стать таким же как все, осознав, что всё чего хочу, это просто быть рядом с тобой. Но я не все, Ири. Я никогда не стану одним из многих.

   И поэтому я не смогу остановится. До тех пор пока не оторвусь от тебя настолько, что смогу расслабиться и позволить себе любить. Зная, что ты уже никогда не свергнешь меня с этого пьедестала, не отберёшь мою корону. Зная, что я единственный, самый лучший, достойный тебя. Хочу ли я оказаться на равных, Ири? Нет! Никогда! Я люблю тебя. Но я хочу быть выше. И до тех пор, пока я желаю превзойти тебя, я никогда не посмею сказать тебе о своих чувствах, хотя бы потому, что не могу осквернить их. Если бы ты только мог понять Ири...светлый, чистый Ири...Если бы я только, сам мог себя понять.

   – Знаешь, – вяло пробормотал Ири, даже не подозревая какие страсти клокочут в душе Мистраля.

   – Не уверен, что хочу достигать чужих горизонтов. Я бы сказал, что у меня есть свои горизонты.

   – И что нам мешает путешествовать вместе? -Грандин смешал слова с лёгкими скользящими поцелуями, которые постепенно начинали становиться всё настойчивее и настойчивее, словно признание Ири испугало или подхлестнуло его доказать обратное. Немедленно. Прямо сейчас. А возможно так оно и было.

   Иногда Мистраль начинал бояться своей ненасытности. Он не был безумным в плане секса, но рядом с Ири совершенно терял рассудок. Он не мог остановится. Это пугало. Его желание обладать этим телом выходило за грани собственного понимания. Нечто выше физического обладания. Непреодолимая тяга, животный, нечеловеческий инстинкт, заставляющий его желать сломать Ири, растворить, вжать в себя, втянуть, вобрать без остатка, не отпускать. Что – то, что было выпаяно внутри сердце. Люблю тебя Ири...Господи, как же я люблю тебя. Но признаться тебе в этом? Отдать тебе власть надо мной.Понимаешь ли ты, как нужен мне. Твоя любовь, твоя непокорность, твоё упрямство, которое меня так бесит. Как ты мне нужен, весь, целиком без остатка, потому что я не могу без тебя. И хочу подчинить. Заставить принадлежать мне, потому что я не могу позволить тебе уйти. Потому что я безумно боюсь, что однажды, ты, уйдёшь. Люби меня, Ири. Люби за нас двоих и тебе не придётся сожалеть об этом выборе, малыш. Никогда не придётся сожалеть о том, что отдал мне весь свой мир, потому что я сделаю всё возможное, что бы в нём был счастлив каждый твой солнечный камень. Выбери меня, Ири. Выбери МЕНЯ.