Текст книги "От ненависти до любви (СИ)"

Автор книги: Сан Тери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

   – Вот и всё, – проговорил он, с какой – то опустошённой неизбежностью и даже лёгкостью, так не вяжущейся с тем, что секунду назад Ран, прочитал в его глазах.

   – Ответ получен. Спасибо, что оказался честен, хотя бы в этом, Мистраль.

   Я тоже не знаю, почему, я хочу тебя Грандин. Я мог бы снова сказать, что люблю тебя, да только, ты этих слов, не стоишь.

   Он включил воду и намочив платок почти механическими движениями привёл себя в порядок, не замечая как вспыхнуло и дёрнулось лицо Мистраля, словно ему со всего размаха залепили оплеуху, одновременно ударив под дых и лишив возможности дышать.

   – Но знаешь...Наверное это сентиментально и глупо. Я хочу, что бы меня любили. Или...

   Он выпрямился и почти презрительно посмотрел на сгорбившегося Мистраля.

   – Не боялись об этом сказать. Признаться самому себе. Наверное, ты прав. Это очень сложно. Вот я смог. А в ответ, узнал о том, что я всего лишь спор. Пари твоего тщеславия. Бутылка шампанского, вот что я такое для тебя, Мистраль. Я буду заниматься сексом с тобой, Грандин. Я не в силах сопротивляться тебе, и ты это знаешь. Мы оба это знаем. Но я сам буду назначать время и место. А взамен, ты больше никогда не приблизишься ко мне. Между нами нет, и никогда не будет никаких отношений. Ты никто для меня. И если ты ещё раз, попытаешься применить ко мне силу, я клянусь тебе...

   Кулаки его сжались, и он почти с ненавистью посмотрел на зажатый в пальцах платок. А затем брезгливо отбросил его прочь.

   – Это будет последним разом, когда ты до меня дотрагивался.

   Сказав это, Ири натянул рубашку и застегнул её на все оставшиеся пуговицы.

   – Не утруждайся! – Грандин поднялся и пройдя мимо Ири почти с точностью повторил его действия.

   – Если ты не желаешь иметь со мной ничего общего, я не собираюсь принуждать тебя.

   Он оделся практически мгновенно, разрешая Ири смотреть на себя, страдая от того, что Ири не смотрит.

   – С этой секунды, я не прикоснусь к тебе, до тех пор, пока ты сам не попросишь меня об этом.

   – Буду очень признателен, – язвительно отозвался Ири. – Остаток своей жизни, я проведу спокойно.

   – Оставь свою признательность, до того момента, когда будешь трахаться, со своим упрямством и жалеть о том, что ты только что сказал.

   – Взаимно!

   Они стояли друг на против друга, несколько секунд, а затем глаза Грандина покрылись коркой льда и перестали выражать абсолютно любые чувства.

   – Рад, что нам не придётся ни о чём сожалеть.

   Он коротко кивнул и вышел, оставив бледного, трясущегося Ири стоять в одиночестве.

   Как только за ним закрылась дверь, юноша медленно сполз на пол и закрыл глаза. Тело трясло, колотило крупной нервной дрожью, почти конвульсиями.

   С другой стороны прислонившись спиной к двери, стоял белый как мел Грандин.

   Глаза его были плотно зажмурены, а губы кривились и вздрагивали.

   Через мгновение по щеке проползла первая и последняя светлая капелька. Он яростно смахнул её манжетом и оттолкнувшись, заставил себя идти ровно и гордо, не останавливаясь и не оглядываясь назад, с каждый удаляющимся шагом, собирая самого себя по кускам, возвращая утраченное душевное равновесие.

   Благо Артемии превыше всего. Выбор сделан. Но

   Я ненавижу тебя, Ири Ар. Ненавижу так остро, что мечтаю, что бы ты сейчас сдох там за этой дверью. Рыдал и корчился от боли...Испытал всё то, что сейчас испытываю я. Сполна ощутил через что заставил пройти меня. Я заставлю тебя отплатить за всё, что ты разрушил и сломал. Бог, будь проклят тот день, когда мы впервые встретились. Будь проклята каждая секунда, которую я не смогу забыть. Будь ты проклят, Ири Ар.

   – Бог, – прошептал Ири.

   По его лицу не переставая, текли слёзы, превратившись в неиссякаемый светлый поток, текли и текли, не желая униматься.

   – Я не знаю бог, зачем ты свёл меня с этим человеком. Но, ты знаешь, – юноша всхлипнул и затрясся скорчившись на коленях и закрывая лицо ладонями. Пальцами пытаясь разодрать щёки, как если бы это помогло выпустить скопившееся внутри напряжение.

   – Я прошу тебя БОГ. Пусть этот человек никогда не испытает той боли, что сейчас испытываю я. Потому что, ты знаешь, бог...Я ЛЮБЛЮ ЕГО. Даже если для него...Я никогда и ничего не значил. Бог, я прошу тебя.

   Пусть, он ненавидит меня. Потому что я не смогу ненавидеть. Пусть ненавидит за нас двоих. И за нас двоих презирает. Потому что если он, не сможет сделать этого, это придётся сделать мне. Ты знаешь, бог...Я не знаю...Наверное, это очень глупо. Но ведь у меня тоже есть гордость.

   - Ири Ар, я ненавижу тебя .

   - Грандин Мистраль, я люблю тебя.

   - БОГ, ЗАЧЕМ ТЫ СДЕЛАЛ ТАК, ЧТО БЫ МЫ ВСТРЕТИЛИСЬ?!!!!

   Глава 33.

   – Ильт! – Ири, стоял на пороге комнаты Эргета, глядя на него воспалёнными измученными глазами, под которыми залегли глубокие синие круги.

   Эргет захлопнул рот и без слов посторонился, пропуская юношу внутрь и не спрашивая, что ему понадобилось в начале первого ночи, тем более что из – за учёбы спать студиозы обычно ложились в одиннадцать.

   Герен Бренеж ввёл жёсткий режим и занятия начинались в половине восьмого утра. Так что для того, что бы быть в форме, Ильт предпочитал лечь пораньше, хотя бы до тех пор, пока не пройдёт неделя выпускных экзаменов.

   Алес щедро проклиная тупоумие Бренежа, оказался вынужден перекочевать к себе в комнату и теперь проводя ночи в одиночестве Ильт был вынужден признать, что это не так уж и плохо. По крайней мере, он высыпался.

   Ири потерянно прошёл внутрь и почти упал на разобранную ещё тёплую кровать, потеряно обхватив голову ладонями, впав в отсутствующую прострацию.

   Ильт несколько мгновений смотрел на него с состраданием, а потом порывшись в комоде вытащил припасённую на праздник бутылку коллекционного вина и без слов разлил по бокалам, стоявшим тут же рядом с изящным графином и громоздкими часами с танцующими пастушками, которые подарил ему Алес что бы Эргет не опаздывал.

   Набросил на плечи халат, и не стесняясь своих голых ног, сел рядом, впихнув один из бокалов Ири.

   Ири заглотил залпом, почти не чувствуя вкуса, хотя вино считалось безумно редким и весьма дорогим.

   Ильт вздохнул, понимая, что переводит напиток, совершенно впустую, самогонка в данном случае подошла бы лучше, и ничуть не сожалея наполнил бокал друга заново, ожидая когда Ири отпустит, и он сможет говорить.

   Судя по раздавленному, абсолютно никакому моральному состоянию Ару требовалось выговориться, причём очень срочно, и было просто удивительно понимать, что Ири продержался так долго, прежде чем прийти...Куда?

   Внезапно Ильту сделалось неуютно. Словно по комнате прошёл морозный сквозняк, коснувшийся позвоночника липкими пальцами понимания. Стылого понимания. Что ему. Этому солнечному мальчику, принимающему абсолютно всех и каждого. Некуда пойти?

   Вечный балагур Ири Ар. На секунду под ногами, словно приоткрылась чужая бездна, внутри которой зияла дыра абсолютного одиночества, прикрытая сверху хлипким мостиком наспех набросанной солнечной соломки.

   И вот Ири, жизнерадостный, смеющийся Ар, у которого никогда не было и не будет никаких проблем, в отличие от них, вечно чем – то обеспокоенных, погрязших в собственных переживаниях и заботах, которые, они, не стесняясь вываливали на него, совершенно не задумываясь. Потому что он всегда подставлял плечо, всегда приходил на помощь, готовый отдать всё, вплоть до последней рубахи... Беспечный компанейский Ар, всё это время... Был один? Ири поспешил отвернуться и заново наполнить чужой бокал. Словно подглядел чужую тщательно оберегаемую тайну, понимание, которое он не хотел знать, а Ар не предлагал делиться. Боги не могут иметь изъянов, и больно понимать, что иногда они оказываются, удивительно слабы и человечны, вот только ты им ничем не сможешь помочь. И лучше не знать, и сделать вид, что не увидел этого, дыры, слабости, желания прикорнуть на чужую стену. А может быть к чёрту это понимание. Для чего нужны друзья, для того и нужны, что бы не воротить морду, и оказаться рядом в трудным момент, подставить жилетку. Сказать пару слов. Даже если богам не нужны слова и живут они совершенно по своим непонятным солнечным законам, иногда, иногда приходиться быть мудрее.

   Ири молчал довольно долго, рассеяно глядя перед собой.

   А затем Ильт устав ждать, подошёл и крепко сжал обеими руками, притянув к своей груди и гладя по волосам, как частенько проделывая с ним Алес. Правда Алесу это действо доставляло куда больше удовольствия чем самому Ильту. Но что – то подсказывало Эргету, что Ири сейчас нуждается именно в такой ласке.

   Ири вздохнул прерывисто, а затем...Затрясся и заплакал навзрыд.

   Долго, мучительно, тяжело. И всё это время Эргет, только крепче сжимал его плечи, впиваясь пальцами, пытаясь укачивать и понимая, что ещё никогда в жизни, он не испытывал такого горячего желания придушить Мистраля...Мистраля? А может быть, обматерить злобно, всю эту суку жизнь. Так глупо всё получилось. Дебильно, идиотски, невероятно глупо. А не переступить через себя, не перешагнуть. Вот так вот. Жизнь гораздо сложнее и многограннее, чем кажется на первый взгляд, ничего в ней не бывает просто, иногда всё простое оказывается вывернутым наизнанку, через задницу, удивительно сложным. Живи и не заморачивайся, да? Брехня собачья. Когда болит, оно болит. Не башкой, а в груди, и ни хрена с этим нельзя сделать. Даже когда башкой всё удивительно хорошо и просто понимается.

   – Ильт... Я не могу. Не могу выносить... этого. – Ири давился, пытаясь успокоиться, и не в силах сделать этого самостоятельно. Слишком долго боль копилась внутри, требуя выхода, и вот теперь прорвалась через плотину наводнением.

   Ар отчаянно хватал Ильта за рукава, вряд ли понимая зачем это делает, сминая крепкую ткань, словно утопающий за соломину в надежде выплыть на спасительный берег, вытрясти нечто, что могло дать ответ, решить разом все проблемы.

   – Почему так больно, Ильт? Почему? Почему это оказалось, так больно?

   " И что ответить? Это любовь, мальчик. Не больно получить в спину нож, Ири, больно получить его от любимого человека, от того, кому верил. Ошибка, заблуждение, стечение обстоятельств. Оправдать можно чем угодно, признать, что виноват сам...Но да, это больно, Ири. Что тебе сказать, Ар? Крепись? Живи? Делай выводы? Смешно.

   Здесь нечего сказать, только молчать, бессильно стискивая зубы. Каждый человек проходит через свой опыт, своё понимание. Добро пожаловать во взрослую жизнь, Ири Ар. В эту реальную, сука, взрослую жизнь.

   Ар бормотал что – то бессвязное плакал, и матерился, вряд ли нуждаясь в советах Ильта. Всё он прекрасно понимал сам. Слишком хорошо понимал...Нечего и сказать. В том и дело, что сказать нечего. Всегда понимал. Золотой мальчик. Талантливая голова. Зачем же ты залез в это, Ар, если понимал, какого же ежа полез? Согласился. Верил, что выберешься? Верил, что окажешься сильнее Мистраля. Сумеешь устоять перед ним, не превратиться в одного из бесчисленных прилипал. Или так сильно любил, что не смог думать совершенно ни о чём. Вот и получил, последствия. И бесполезно объяснять. Тысячу раз повторять, что это было случайностью, Мистраль действительно не виноват. Да пари было, но он не принял в нём участия...Но допустил. В том то и дело, что пари случилось именно с его негласного благословления, потому что он не пресёк, не запретил. А почему должен был, ведь вы собачились постоянно, каждый день. С какой радости Мистралю вступаться за тебя...Но не объяснить. Не доказать. Ар упёрся рогом, и сам же страдал от того, что упёрся...Чего он хотел? Признания Мистраля? Чёрта с два Ири. Мистраль никогда и никому не скажет этих слов, и непонятно зачем тебе нужны слова. Что за идиотизм, что за тупое, чудовищное упрямство требовать признания, непременной росписи кровью на договоре души, подтверждающей личный статус. Признание что большими буквами написано на лице Мистраля. Читается каждый день. Но Ири не видит. Нет, ему не нужно это негласное подтверждение.

   Разумеется, любви просто так, не существует. Разумеется, она требует жертв, обязательно масштабных, обязательно с заездом на чужую территорию. И остаётся радоваться, что у них с Алесом не так. По нормальному, по человечески. Когда нет этих пониманий, когда непременно надо что – то кому – то доказывать.

   Любовь не доказывают Ири. Она или есть или её нет. И не удержишь, не создашь насильно и искусственно. И надо быть сильнее, уметь принять достойно. Но вы с Мистралем два слабака. Смешно и нелепо понять, как слабы бывают столь сильные личности, не боясь встать лицом к лицу с настоящей опасностью, но позорно и трусливо сбегающие от собственных чувств. Поистине велик и загадочен мир и странны люди, его населяющие".

   Постепенно рыдания Ири стали менее бурными. Он начал затихать, всхлипывая и успокаиваясь, к тому же сказалось действие вина, а Ильт по собственному опыту знал, каким эффектом оно обладает. С одного бокала можно было опьянеть, а Ири выпил их несколько, неудивительно, что его развезло на полную катушку.

   Ильт осторожно уложил друга на кровать и укрыв одеялом лёг рядом обнимая одной рукой словно ребёнка, перебирая светлые волосы и думая о том, что впервые в жизни зол на Мистраля. По настоящему зол, не имея вроде бы повода, но почти до бешенной ненависти.

   Ему с самого начала не нравилась эти отношения. Сила Мистраля, его авторитарная властность, непреклонность и желание подчинить весь мир, ранили свободолюбивого похожего на золотистого мотылька Ири.

   И временами становилось откровенно непонятно, как обладая столь разными характерами, они вообще сумели найти общий язык? Полюбить так, что эта любовь вывернула обоих наизнанку.

   Но в то же время, злясь на Мистраля, Ильт не мог не признать, что в этой затянувшейся войне нет победителей. И равнодушный Мистраль страдал, так же сильно, как и маленький Ири. А быть может гораздо сильнее, ведь во всём случившемся он откровенно винил себя. А Ири. Ири не мог простить. И у него были основания. Подобное понимание здорово способно вывалять в дерьме, да только испачкало не Ири, а их, уродов не сообразивших насколько мерзко подобное пари, не придавших значения. А оно состоялось, пролетело по всей академии гнилью, и никому в голову не пришло осознать эту гниль, пока на стол не была поставлена корзина шампанского. Мерзкое понимание, мерзкая сцена, что и говорить. Ар раздавленный, прибытий словно пыльным мешком по башке. Историю пытались замять, но не удержишь сплетню руками, слушки ползли, мерзкие, гадкие.

   Такова суть человеческой натуры. Нам кажется, что мы хорошие, и разумеется все мы хорошие до поры до времени, пока не приходит время посмотреть на себя чужими глазами со стороны. Тут то и вылезает неприглядная правда, о грехах и пороках, которые сами же и порождаем, не считая, что это важно. Глупость. Просто обычная глупость жестоких подростков. Все и всегда смеются над кем нибудь, кого – то травят, над кем – то стебутся, мало кому приходит в голову задуматься о чувствах, включить некоторую осознанность за собственное поведение и вот...подстава. Нарвались, осознали, нажрались дерьма, все разом. Уж Мистраль позаботился об этом в полной мере устроив на мосту влюблённых, откровенную резню. Реам погиб, а несколько человек решивших показать лицо, признать вину и проявить благородство, в надежде, что их извинения примут, оказались покалечены. Были ли они виноваты? Настолько виноваты? Нет, пытались проявить порядочность, а вот, всё чем закончилось.

   И Мистралю это сошло с рук...чудовищно. Вызывает содрогание, понимание собственной беспомощности перед жизнью, когда она бывает вот такой, странной, непредсказуемой, абсолютно с непонятными правилами. Тебе кажется, что ты всё контролируешь, но внезапно всё летит к чёрту, расползается по швам, и не удержать и не собрать. Жутко. После случившегося в академии царил траур и тишина продолжающаяся до сих пор. Студиозы ходили по коридору только что не на цыпочках. Раньше Грандина Мистраля боготворили, теперь, теперь его боялись и ненавидели.

   Самое лучшее, что он мог сделать, это убраться ко всем чертям, но не уберётся, пока здесь есть Ири – центр вселенной. Две вселенных не могут существовать рядом. Им не поместиться на одной территории.

   – Ненавижу его... И люблю...И люблю и ненавижу. Вот, как такое, может быть, Ильт? – прошептал Ири и по детски шмыгнул носом.

   Ильт вздохнул, не зная, что тут ответить. Он никогда не испытывал подобных чувств. Или любил, или ненавидел.

   Всё было просто и понятно. Есть друзья, а есть враги. В тонких материях, Эргет ничего не понимал и не смыслил. Посоветовать ничего не мог, даже слова подобрать, подходящие для ситуации. Ири вскинул голову, оказавшись неожиданно близко и дальше, Эргет и сам не понял, что именно произошло, но поддавшись внезапному необъяснимому порыву, он наклонился и поцеловал чужие заплаканные ресницы, собирая солёные капельки. Лизнул бархатистую кожу, пробуя на вкус.

   От Ири исходил запах клубники и ванили, а мягкие полураскрытые губы оказались сладкими, хранящими терпкий вкус вина и шоколада. В последнее время Ири пристрастился к этому горьковатому, но такому восхитительному лакомству.

   Восхитительный, божественный вкус, такой сладкий, податливый, желанный.

   Остановился, лишь ощутив удар по спине, увидел перепуганные ошарашенные глаза Ири, пьяные, но не настолько, что бы совсем ничего не соображать. В эту секунду Эргет душу бы продал, что бы он был пьян, в стельку, в хлам, и ничего не соображал, не сопротивлялся, не останавливал его.

   А затем, до Ильрана с запозданием дошло, что именно он делает, о чём думает, и чего желает...

   – Ири!!! – Ильт вскочил, поспешно отстраняясь и чувствуя, что заливается багровой краской стыда. Заполыхали даже уши. Было дико неловко. Хуже того стыдно. Вот так вот и вскрываются наши тайные намерения. Поступки. Хорош дружочек нечего сказать. Переспать с Ири Аром мечтала вся академия, слишком велико искушение, но это не значит, что ему бы пришло в голову осуществить подобное, он и думать не смел, запрещал. И вот на тебе. Вино и близость Ара сыграли дурную шутку.

   – Прости, – пробормотал Эргет заикаясь. – Прости, чёрт, Ири. Сам не знаю, что на меня вдруг нашло. Хотел тебя поддержать. Извини.

   Он растерялся, судорожно обдумывая как перевести случившееся в шутку.

   Ири моргал несколько секунд, а затем, выбравшись из – под одеяла виновато посмотрел на Ильрана, не отводя взгляда от его губ и покраснев ещё сильнее, чем Эргет, прошептал испуганно.

   – Ильт, а ты...Ты не мог бы сделать так, ещё. Я хочу понять. Просто мне надо это...Понять.

   Он запнулся и они замерли, не отрываясь глядя друг на друга.

   – Ири! – сердце Ильт колотилось так, что ему казалось, ещё секунда и оно выпрыгнет и убежит, ошалев от собственной трусости и того, что ему предлагают. Предлагают то, о чём он даже грезить не позволял, пресекая фантазии в заданном направлении. Слишком недостижимой и несбыточной казалась подобная мечта.

   – Сними рубашку, – попросил он хрипло, не сводя с Ара потемневших глаз. Сглотнул, всё ещё не в силах поверить собственным ушам, и добавил почти умоляюще, боясь, что он передумает. – Пожалуйста.

   Ири кивнул и потянулся к завязкам, немного смущаясь и робея и в то же время, желая узнать правду о себе. Вино придало смелости и капельку безрассудства. Окажись он трезвее, и в голову бы не пришло экспериментировать, но сейчас, что – то словно изменилось внутри, хотелось понять, сравнить ощущения, убедиться.

   Иль незаметно приблизился к нему, помогая стянуть одежду, попутно сбрасывая с себя халат и сорочку, одновременно заползая к Ири под одеяло, прежде чем до Ири дойдёт, что Ильт обнажён.

   Почему то Эргет, был на сто процентов уверен, что увидев его голым, Ири опомниться, испугается осознания того, что именно они сейчас делают, и удёрёт, прежде чем Ильт успеет прикоснуться к нему по настоящему, воспользоваться единственным, выпавшим в жизни шансом, дотронуться до своего обожаемого кумира.

   Сейчас Ильт не мог думать ни о чём, кроме этих солёных от слёз и одновременно сладких полураскрытых губ, добровольно подставляющихся под его поцелуи.

   Он так давно желал этого. Но разве можно мечтать о том, что самому кажется святотатством. И всё что остаётся это обожать издалека, поставить на пьедестал и преклоняться, желая, что бы он был счастлив. Не с ним разумеется. Кто такой Ильт? Так пылинка, пешка, под ногами таких богов, как Ири и Мистраль. Да и не нужны ему боги, у него есть Алес...Но отказаться от возможности, узнать, как же это? Прикоснуться пальцами к своей святыне, понять, что эта живая плоть может принадлежать ему, всего лишь на мгновение. Ильт и не жаждал большего, просто поцеловать.

   Оказаться вором в чужой сокровищнице, утянув украдкой одну единственную золотую монетку на память. Монетку, что не продаст и не разменяет впоследствии, и может быть, не покажет никому, но кто же в здравом уме и твёрдой памяти, откажется от возможности посетить сокровищницу?

   Но верно говорят, человек алчен и всегда не довольствуется тем, что имеет, желая большего. Вот и Ильт, не в силах остановиться, зарылся пальцами в золотистые волосы, такие пушистые и мягкие что хотелось постоянно трогать их, так же как и нежную кожу, необычно смуглую, но такую бархатистую и гладкую.

   Ири только испуганно вздохнул, осознав, что Ильт неожиданно уверенно увлекает его на подушки, и в следующее мгновение проворный юркий язычок ласково заскользил вдоль полураскрытых губ, осторожно проникая в рот, робкой змейкой.

   Это было приятно. Так же как и деликатные руки, осторожно поглаживающие тело. Трепетные, нежные, но в то же время судорожно нетерпеливые, суетливые, столь непохожие на уверенные неторопливые ласки Мистраля, приносящие чувство абсолютной защищённости и вселенский покой.

   Ильт оторвался на одно мгновение, заглянул Ири в глаза, проверяя реакцию и даря лёгкий поцелуй в аккуратный детский носик, с трудом удержавшись от желания укусить. Ири вызывал у него странное желание. Как аппетитное пирожное, которое безумно хочется съесть, потому что иначе оно может достаться, кому – то ещё.

   – Тебе приятно? – спросил он, почти с испугом. Ири кивнул.

   – Да. Очень.

   На лице Ильрана отразилось облегчение, и в следующее мгновение он припал к шее Ири вылизывая её, и покрывая поцелуями, спускаясь вниз, дразня языком маленькие напряжённые камешки сосков, которые тянуло прикусить, что бы услышать жалобный лёгкий вскрик. Протянув руку, забираясь в штаны, что бы найти желанное напряжение внизу этого великолепного живота, или создать его, для того, что бы Ири уже не пожелал уходить. И кто знает, может быть, ему перепадёт, не только одна монетка.

   Осознав, к чему плавно подводит Ильран, становясь всё настойчивее и настойчивее, Ири мягко попытался его отстранить.

   Ему хотелось ласк, но не таких откровенных. Да и не собирался он заходить в экспериментах настолько далеко. И одного поцелуя хватило самому понять, что для него, как это ни печально принять, в мире существует только один человек, Грандин Мистраль. А всё остальное, на его фоне, воспринимается жалким, пресным подобием, чужим, абсолютно чужим подобием.

   – Ильт – жалобно и виновато проговорил он. – Прости. Я...не могу...с тобой.

   – Почему? – Ильт остановился, тяжело дыша, глядя на Ири потемневшими пьяными глазами, его пальцы, не останавливаясь судорожно дёргали застёжку чужого пояса, высвобождая пояс, ослабляя завязки.

   – У тебя есть Александр. И ..

   Он вскрикнул, ощутив, что Ильт расправившись с ремнём, решительно снимает с него штаны, схватился руками притормаживая чужую активность.

   – Ири. Зачем, ты, так? – почти простонал Ильт. – Ты что не понимаешь, как я тебя хочу. С ума схожу. Пожалуйста, малыш. Тебе будет хорошо со мной, тебе сейчас это необходимо. Давай. Не надо отказываться. Я буду нежен. Тебе понравиться.

   Он рывком откинул одеяло, и подхватив Ири под колени, стянул с него брюки, не обращая внимание на протесты.

   Несмотря на кажущуюся хрупкость Ильт обладал стальными мускулами и Ири с внезапным страхом осознал, что не может справиться с чужим напором.

   К тому же от вина у него кружилась голова и от образовавшейся в теле слабости, он просто не мог сопротивляться по настоящему. Сил хватило, по детски уворачиваться и прикрываться руками, надеясь на благоразумие Ильта и понимая, что в этой ситуации, полностью виноват сам. Ему не следовало приходить к Ильрану и не стоило поддаваться минутному порыву, ощутить себя любимым и нужным. Ощутить уверенность и заботу чужих рук и тепло, которое уходя навсегда забрал с собой Грандин.

   Смогу ли я быть счастлив, когда нибудь, испытав тот океан нежности в котором он утопил меня.

   – Ильт, правда...перестань. Я... Не надо. – Он тщетно пытался спихнуть с себя разгорячённое гибкое тело. Гранатовые волосы падали ему на лицо и грудь, а яркие зелёные глаза буквально пронзали насквозь.

   – Ири, пожалуйста, милый мой... – несмотря на своё желание которое Ири ощущал самым недвусмысленным образом, Ильт не пытался войти в него уговаривал, гладил, растирая телом, упрашивал, целовал ловя ускользающие губы, но тем не менее чётко удерживал определённую недозволенную грань.

   Осознав это, Ири расслабился, с облегчением поняв, что как бы далеко Ильран не зашёл в своих действиях, изнасилование ему не грозит.

   – Я же вижу, что с тобой происходит, – шепнул Ильт с напряжённым ожиданием, уткнувшись лбом в его плечо.

   – Как ты страдаешь. Ты совершенно измучился, Ири. Пора остановиться. Не желаешь простить и хочешь забыть, перестань изводить себя. Я не знаю, что сделал с тобой Мистраль, и чем он так околдовал тебя, но Ири клянусь богом, я не позволю тебе остаться в подобном состоянии. Даже если мне сейчас продеться принудить тебя. Но я заставлю тебя, забыть, этого чёртова ублюдка.

   Словно приняв решение, он снова приник к юноше, почти насильно раздвигая его ноги и просовывая ладонь между бёдер, для того что бы заставить Ири пробудиться.

   Ему это удалось, потому что несмотря на протестующие возгласы, плоть Ири начала оживать под его настойчивыми пальцами, поддаваясь чисто физическим рефлексам, чувственной игре соблазна.

   Однако сам Ири не хотел принимать поражения, и стоило Ильту расслабиться и отвлечься, как юноша оттолкнув его проворно соскользнул с кровати и подхватив штаны ринулся к дверям, но оказался слишком пьян, и координация движений подвела. Ильт подхватил его на пол пути помогая избегнуть падения, обнял за талию и почти без усилий, увлёк обратно на кровать, ощущая, что ещё никогда не был так фантастически возбуждён. Один взгляд на соблазнительное светловолосое совершенство, лишал рассудка, заставляя мысли вылететь из головы.

   Он уже не думал о том, что Ири продолжает сопротивляться. Просто не мог думать.

   Опомнился, лишь ощутив, что его отрывают от Ири самым безжалостным образом, а затем сильный удар по лицу привёл в чувство.

   Алес возвышался над ним грозной башней, больно сдавив любовника за шею и занеся ладонь для оплеухи.

   – Спятил? – почти рявкнул он, и, видя что Ильт не в состоянии опомниться ударил снова, зло и беспощадно.

   Решив проведать рыжую бестию, он никак не ожидал, что застанет подобную картину. Если бы Ильт просто изменил ему, это куда ни шло.

   Несмотря на свою демонстративную ревность, Алес относился к числу тех людей, которые смотрели на подобные шалости сквозь пальцы, воспринимая их совершенно спокойно, с мудрым пониманием. Если его мальчику хочется разнообразия, Александр не буйствовал, считая глупым удерживать друг друга на привязи, в возрасте, созданном исключительно для того, что бы нагуляться как следует. Они были настолько прочной парой, что их отношения не могли омрачить никакие случайные связи и мелкие интрижки, их любовь сложилась и родилась с детских лет. Они самозабвенно мутузили друг друга совочками в песочнице, и на свидания ходили пешком под стол, держась за ручки и целуясь с детской искренней непосредственностью малышей осознавших радостное желание чмокать то, что желанно. Им даже в голову не приходило, что у них что – то неправильно не так, эти чувства были естественны, легки, постоянны, в них возможно даже не было порога влюблённости, они просто любили всегда, мешая в этом понимание лучших друзей и любовников одновременно. Александру и в голову бы не пришло ревновать. Ревнуют от неуверенности и отсутствия доверия, а у них с этим проблем никогда возникало.

   Но то, что предстало его глазам, выходило за всякие рамки понимания.

   Ильт, его драгоценный Ильт, пытался изнасиловать Ири Ара, который не кричал и не звал на помощь, но так отчаянно и упорно сопротивлялся, что становилось ясно, Ильт явно переоценил значение собственного обаяния.

   – Приди в себя. Немедленно! Жить надоело?

   Алес отвесил Ильту ещё несколько хлёстких пощёчин.

   Бросил короткий взгляд на распростёртое на скомканных простынях тело и отвёл глаза, сглотнув и стараясь выкинуть из головы увиденное.

   Ири полулежал, облокотившись на руки, тяжело дыша. Глядя на Алеса огромными перепуганными глазами. Удивительно прекрасный и желанный, в какой – то детской порочной невинности, абсолютно не осознающей собственной ауры соблазна.

   Наконец Ири выпрямился, гибким естественным движением, торопливо натягивая на себя одеяло, что бы прикрыться, и ища глазами одежду, понимая, что если Алес накостыляет и ему заодно, то избиение будет заслуженным, просто не хотелось бы оказаться в этот момент унизительно голым.

   – Не могу...Он меня с ума сводит, – простонал Ильт задыхаясь и позволяя Алесу удержать себя. – Я всего лишь хотел...Немного...

   Он почти машинально вытянул руки желая заключить отпрянувшего юношу в объятья.

   Алес снова замахнулся, но его остановил окрик Ири .

   – Алес, нет. Не надо. Это...Это моя вина!

   Он прикрываясь одеялом, опустил голову.

   Я попросил Ильта поцеловать себя. Я не знаю зачем. Правда, не знаю...Прости. Если хочешь, кого – то избить, то избей меня, я это заслужил, – пробормотал он стыдясь поднять глаза. Выглядел он при этом так жалобно, что сердиться на него оказалось попросту невозможно.

   – Я...я сейчас уйду...

   Он скорчившись, обхватил себя за плечи, не замечая что одеяло сползло вниз, и что от увиденного даже хладнокровный Алес застыл лишившись дара речи, не в силах отвезти глаз от беззащитного пушистого затылка, нежной шеи, немного выступающих ключиц. Совершенных линий тела, изящного и хрупкого, с плавными изгибами бёдер, тонкой талией и плоским животом, с кубиками пресса.