Текст книги "От ненависти до любви (СИ)"

Автор книги: Сан Тери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

   Много раз. И сколько раз его останавливал ледяной издевательский смех Ири.

   – Что Мистраль не можешь без меня? Всё никак не успокоиться. Купи себе шампанского.

   И тогда вместо страсти рождалась ещё более сильная ненависть, а в ответ звучали ещё более злые и язвительные слова. Для того что бы сорваться в губ и наполнить сердце радостью.

   Маленький, маленький Ири, по твоему лицу можно читать как в открытой книге. Понять какие слова попадают точно в цель, для того что бы произнести их снова и увидеть эту мучительную и такую сладкую боль в твоих нежных глазах.И произнести ещё раз и ещё.

   – Я сделал из тебя отличную шлюху. Надеюсь Иль и Алес не разочарованы моими уроками? Мои приветы.

   Ради того что бы насладиться на мгновение промелькивающим отчаянно – затравленным выражением. Ненавижу тебя...ненавижу тебя Ири Ар.

   И по ночам в подушку, потому что на этой подушке уже никогда не очутиться вторая светловолосая голова. Нам никогда уже не быть вместе.

Глава 35

   Выпускной вечер, знаменующий собой окончание академии и получение верительных грамот, поражал воображение великолепием и пышностью. Вбухав деньги на обустройство, коммерческий комитет в этот раз переплюнул сам себя. А получив, весьма значительное финансирование со стороны заинтересованных лиц, не поскупился на декорации и создал зрелище, достойное присутствия высочайших особ. Что впрочем, подразумевалось по умолчанию. Ходили слухи, что его величество прибудет на мероприятие лично. Всё таки не каждый день, академия выпускает подобных знаменитых учеников.

   Декоративные зелёные арки и гирлянды из живых роз, наполняя воздух благоуханным ароматом, встречали прибывающих за несколько метров от ворот. Мраморные статуи, загадочно улыбались в тени раскидистых цветущих деревьев, манили прохладой таинственные зелёные гроты, а специальные зазывалы приглашали желающих полюбоваться великолепием цветочных композиций и прогуляться по песочным дорожкам, скрывающим разные приятные сюрпризы.

   Райских птиц, экзотических зверей, спрятанных за вольерами, актёров разыгрывающих сценки, нарядных танцовщиц и музыкантов исполняющих партии на заказ. Не переставая звучала музыка, слышался смех и разговоры прибывающих. Фонтаны, обычно наполненные водой, сегодня щедро разливали струи превосходного вина и шампанского. Наряженные в костюмы богов виночерпии, строго следили за студиозами не допуская озорства, и проявляя предупредительное внимание по отношению к гостям, у которых впрочем не возникало желания попробовать изысканное угощение, благо вокруг сновало бесчисленное количество слуг с подносами щедро уставленными напитками и едой, что бы утолить лёгкий голод.

   Вечером планировался праздничный пир и к благоуханию цветов, и алкогольных паров, примешивались аппетитные ароматы, лившиеся со стороны кухонного крыла.

   Помимо этого на вечер, было запланировано целое праздничное представление с салютами и фейерверками, катанием в лодках и лошадях, и стрельбой из пушек.

   Можно сказать, что выпускной вечер праздновала не просто академия, но и весь город, начавший гулять, задолго до того, как в воротам прибыли первые приглашённые. Директор щедро проставился, открывая на улицах бочки с вином за здоровье короля, а так же устроив бесплатную раздачу угощения, что не могло не сказаться на всеобщем настроении.

   Атмосфера радости и торжества ощущалась буквально во всём, на каждой улочке и в каждом доме, красочно разукрашенном, стягами, гобеленами и цветами.

   Разумеется, в первую очередь, ставка делалась на присутствие его величества из рук которого выпускники получит золотые шпаги – символ верности, а так же конверты с назначением. Предполагалось, что должности были распределены заранее и для большинства выпускников не являлось загадкой, какое именно назначение их ждёт. Случались и сюрпризы, иногда не самые приятные, и порой напрямую зависящие от положения семьи. Разумеется, подобное, не грозило Мистралю или Ару.

   Грандин получал пост помощника Рандо, а его противник...

   Впрочем, несмотря на ходившие, порой совершенно фантастические слухи, назначение Ири не представлялось секретом, за исключением времени...

   Несмотря на его смелое заверение, по словам Рандо, с назначением мальчика не было решено окончательно и существовал призрачный шанс, что возможно удастся переиграть ситуацию в свою пользу. Зыбкий шанс. Но в последнее время расстроенные нервы Мистраля, готовы были утешиться любой надеждой.

   Впрочем, сегодня Мистраль, пожалуй, впервые не думал об Ири, полностью поглощённый праздничным предвкушением, и мыслями о собственном блестящем будущем.

   Было решено, что сразу же после выпуска, он переедет в столицу, где его с нетерпением ожидали родители, и целая вереница запланированных балов, позволяющих с головой окунуться в светскую жизнь. Более того, к приезду Мистраля готовился щедрый подарок, в виде собственного особняка, и живописной вилы за городом, которую расщедрившись, подарил ему дядя. Таким образом, окончание обучение, позволяющее незамедлительно уехать, станет тем, что поможет им забыть, и поставить точку в отношениях, подведя итог и отпустив, то, что сейчас казалось попросту невозможным. Давно пора освободиться от этих изматывающих чувств и напряжения. Пришла пора всё перечеркнуть. Прощай Ири Ар. Поставим точку. Я уезжаю незамедлительно.

   Сейчас встречая дядю, и подавая ему руку, что бы сопроводить, в комнату отдыха, Мистраль с удивлением задумался, о том, почему не сделал это раньше.

   Ведь это же очевидно, что со временем, не получая постоянной подпитки, сердечные раны затянуться и заживут. И возможно, если Ар не подавиться собственным ядом при редких встречах, они даже смогут научиться сносно, существовать рядом друг с другом.

   Мистраль изящно раскланивался на право и налево, слушал остроумные шутки дяди и честно пытался сосредоточиться на карьере и тех великолепных перспективах, что открывались перед ним. И совершенно не хотелось признавать, что теперь, когда он достиг самой желанной и заветной цели, собственные амбиции утратили всяческий смысл.

   Будущее рисуемое раньше в радужных красках, воспринималось блеклым и скучным, представ цепочкой обременительных обязанностей, исполняя которые он вряд ли станет испытывать радость и удовольствие, потому что всё это мифическое могущество на вершине собственного мира, оказалось абсолютно не с кем разделить. Одиночество. До встречи с Ири, он не понимал значения данного слова, не испытывая потребности в посторонних. Но вот внезапно оказалось, что внутри царит морозная пустота. Она ещё не заполнила его и не пожрала до конца, но уже ясно дала понять, что среди десятков лиц, среди множества глаз, в бессмыслице собственных дней существования, он остаётся совершенно один. И единственная ниточка надежды, скоро исчезнет. Он оборвёт её сам.

   Ири не пожелает слушать его. И это не имело бы значения, и возможно Мистраль смог бы это принять, если бы с каким – то внутренним содроганием не осознал, что рассорившись с Аром, потерял не просто любовника, но единственного своего союзника и единомышленника, человека которому не боялся подставить спину, зная, что тот никогда не предаст...Даже будучи злейший врагом, Ар не нанесёт удара исподтишка...Какими же слепцами и глупцами они оказались, не сумев справиться с собственными инстинктами.

   Но верно говорят, любовь и дружба редко способны, идти рука об руку.

   И если из дружбы способна родиться любовь, то любовь, плохой советчик для дружбы. В своей ненависти, они перешли все грани, потеряв даже уважение.

   Ири считал Грандина подлецом и не задумываясь подписался бы под этим вердиктом, Мистраль в свою очередь утешался вердиктом, пустышка и лицемер, и регулярно подкармливал этим самолюбие, уничижительно иронизируя по поводу тупости соперника, подставляющего свою голову под топор палача. Задумавшись, Мистраль, злорадно ухмыльнулся, понимая, что Ири скоро, очень пожалеет о том, что перешёл ему дорогу и не сразу понял, что говорит ему Рандо, сопровождающий племянника по коридору.

   Сегодня дядя прибыл на церемонию пораньше, для того что бы вручить племяннику речь, а заодно проинструктировать по поводу основных пунктов из категории, с кем сегодня стоит быть особенно любезным, а кого следует немного прижать.

   Кроме того, с утра в особняке Грандина толпилась целая цепочка влиятельных родственников покинувших свои родовые имения, ради особого случая. В кортеже короля прибыли родители с которыми Мистраль не виделся почти полгода, и теперь предстояло наверстать упущенное в течение нескольких обременительных и утомительных дней, бесконечных праздников и визитов вежливости.

   Не удивительно что в лёгкой суматохе, событий, он оказался слегка рассеянным.

   Визит дяди для Мистраля, воспринимался дружеской формальностью, ибо с именитым родственником, Мист виделся гораздо чаще, чем с драгоценными домашними. Более того, из всей славной семейки, дядя был единственный человеком, чьё общество Мистраль принимал с удовольствием. Несмотря на существующие мотивы выгоды, отношения между ними сложились настолько доверительные, что родственники могли похвастаться, если не нежной дружбой, то частичной откровенностью, что весьма много значит в подобной среде.

   – Для того, что бы прекратить разрывать страну на части нам иногда приходиться идти на жертвы. Эта идея с двойным кабинетом правления никогда не была разумной и сейчас пришла пора её пресечь на корню. Ты ведь хорошо знаешь своего соперника, верно? – ласково спросил министр, с нескрываемым удовольствием располагаясь на диванчике, в комнате Мистраля, куда они зашли передохнуть от суеты и побыть в тишине.

   Безусловно, в пору своей молодости, Рандо, считался великосветским красавцем и даже сейчас, несмотря на седину и почтенный возраст, сохранял прежний лоск, – черта свойственная почти всем мужчинам в поколении Мистралей.

   – Достаточно, для того, что бы ненавидеть его.

   Грандин кивнул не задумываясь и разлив вино по бокалам, протянул один из них дяде.

   – Надеюсь, это признание, не будет расценено как потакание своим слабостям. В подобных вопросах, предпочитаю не нарушать традиции.

   Министр благосклонно улыбнулся, оценив тонкую шпильку, и взяв бокал, элегантно отставил в сторону.

   – Хорошие традиции, залог процветания страны. Но... Некоторые поступки, я рекомендовал бы продумывать более тщательно. Ты повёл себя слишком опрометчиво, Ран. Слухами шпионы кормятся.

   Он небрежно двинул плечом, заставив Мистраля досадливо прикусить губу. С его стороны было наивно полагать, что дядя не окажется в курсе сложившихся между ним и Ири отношений. А уж таких отношений. На минуту, ему стало неловко, но Рандо прибыл сюда, отнюдь не для того, что бы читать племяннику нотации.

   – Тебе стоит относиться к Ару терпимее. Более того, сегодня я бы рекомендовал тебе настоятельно с ним подружиться, или хотя бы сделать вид, что вы помирились. Это для твоего же блага.

   Мистраль откровенно фыркнул, всем своим видом демонстрируя отношение к этим словам.

   Рандо холодно улыбнулся, давая племяннику понять, что он зарывается.

   – Ран, ты ведь понимаешь, что согласившись, временно исполнять обязанности Лана, этот мальчик подписал себе смертный приговор.

   – Что? Так значит... – Мистралю пришлось приложить нимало усилий, что бы лицо его не дрогнуло, а тон не изменился. – Он действительно...Пошёл на это...

   – Грандин, да что с тобой твориться сегодня? Ты словно спишь. Соберись, – недовольно проворчал министр.

   – Я говорю с тобой об этом, уже десять минут. Ты меня вообще слышишь? Или новая должность так вскружила тебе голову, что ты совершенно забыл, о том, что её придётся заслужить, что бы лично ты сам не воображал себе по этому поводу.

   – Простите, дядя, я действительно немного невнимателен сегодня – Мистраль смутился, впрочем пряча смущение под маской фальшивого сожаления, считающегося хорошим тоном в определённом кругу. Рандо кивнул, внимательно наблюдая за ним, и может быть поэтому, следующие его слова, сказанные вкрадчивым тоном, не позволили Грандину отреагировать и проявить хотя бы тень эмоций, на разом окаменевшем лице. Только досадливо дёрнуть бровью, выражая полнейшее согласие, давшееся ценой мучительного усилия.

   – Ири Ара, придётся устранить.

   -Понимаю... И не могу дождаться – Грандин похолодел, но продолжал улыбаться, не допустив ни единой лишней паузы, словно речь шла о пустяке. – Хотя...

   Он на секунду задумался. – Вы ведь уже предпринимали попытки?

   Министр кивнул и показательно развёл руками.

   – И ты повёл себя неразумно.

   Грандин смутился. Теперь по настоящему, как происходило всегда, когда дяде указывал на очевидные досадные промахи.

   – Действительно. Поддался эмоциям.

   – Эмоции это... – министр наставительно вскинул палец. Грандин кивнул.

   – Я знаю. Это ведь вы научили меня, дядя.

   – Рад, буду убедиться, что мои уроки прошли не зря. Твоя выдержка должна быть безупречна, Ран. Во всём.

   – К чему этот намёк? Я дал вам веский повод усомниться в себе?

   – Думаю на этот вопрос, предстоит отвечать не мне, Ран. Ради своей страны, ты должен забыть о щепетильности и быть готовым на всё. Ты действительно, понимаешь это?

   – Я уже не ребёнок, дядя.

   – Мессир Бренеж, так не считает. И я в последнее время, склоняюсь к тому, что бы согласиться с его версией. Мистраль, в свете спектакля, что вы устроили с Аром в академии, я бы сказал, что начинаю сильно сомневаться в том, что ты способен оправдать моё доверие. Наивно предполагать, что я не узнаю о случившемся. Я не стану, пытать твоё самолюбие и спрашивать какие отношения связывают тебя, с Ири Аром. В конце концов, это абсолютно не моё дело. Гораздо больше меня интересует, не помешают ли тебе эти отношения при принятии решений.

   Дядя неожиданно стал очень серьёзным, перейдя от добродушия к злобной резкости, впившись глазами в лицо Мистраля и подавшись вперёд, словно желая заглянуть к нему в мысли. Но племянник совершенно спокойно, отразил пытливый взгляд, с блеском выдерживая внезапную атаку, что заставило Рандо внутренне улыбнуться и кивнуть.

   Возрасту может быть простительна юношеская неопытность и глупость, но то, что его племянник кремень, вызывало глубокое уважение. Пробить каменное самообладание Мистраля не удавалось даже ему, в своё время расколовшему нимало, твёрдых орешков, матёрых волков, не чета, Мистралю, только вступающему в пору двадцатилетия. Грандин умел заставить считаться с собой и своим мнением, и это не могло не вызывать законной гордости. Временами Рандо воспринимал его исключительно как собственное любовно выпестованное творение, исключительный шедевр, тщательно проделанной ювелирной работы, и сейчас рассматривая юношу, со скрытой улыбкой, невольно вспоминал другого, встретившегося на пути. Неопытного мальчика с наивными глазами, глубина и сила взгляда которого, заставили его испугаться. Временами пускаясь в некий ностальгический сентиментализм, Рандо размышлял о подобных людях, понимая, как это, в сущности грустно и печально, что природа не позаботилась о них в должной мере. И подобные Ару личности, великолепно бы смотрелись на какой нибудь мирной стезе проповеднической деятельности, миссионерской работе, призванной спасать заблудшие души и пробуждать в людях лучшие качества. Но никак не в миру, в качестве путающихся под ногами глупцов, в лучшем случае безобидных. Но к сожалению двигательная сила которой создатель наделял подобных идеалистов, не позволяла им бездействовать, заставляя добиваться никому не нужной справедливости, выдвигать идеи призванные улучшить этот мир, но в конечном счёте приводящие к его разрушению. Ведь ни одна рухнувшая под воздействием движущей силы, устоявшаяся система не может обойтись без жертв, хаоса и полнейшей разрухи в дальнейшем. И следовало остановить эту силу, до того, как случиться непоправимое. Нет, Рандо не считал, что Ири Ар, сумеет свалить Мистраля, но исходя из донесений, полученных по поводу поведения племянника в отношении этого юноши, и сопоставив некоторое собственное сложившееся о нём, представление, предпочитал не рисковать и подстраховаться заранее, до момента, когда этот мальчик станет откровенно неудобен. Впрочем, неудобным он становился уже сейчас, а вот ждать, когда этот идеалист адаптируется под гнётом свалившегося на него бремени, у него не было абсолютно ни малейшего желания. Самыми опасными людьми, являются те, кого недооценил в свете очевидной безобидности. Рандо предпочитал не совершать подобных заблуждений.

   – Грандин, при наличии поступившей информации, верной или неверной, мне достаточно сложно, остаться объективно справедливым. До сегодняшнего дня, мне не приходилось сомневаться в тебе, и отбросив дошедшие до меня слухи, я готов поверить, что в дальнейшем, ты не предоставишь повода, усомниться и пожалеть о принятом решении. Но, ты позволил себе недопустимое поведение, запятнав не только свою репутацию, но так же бросив тень и на мою честь. До тех пор пока ты безупречно справляешься со своими обязанностями, я готов закрывать глаза на многое, очень многое, но только не в ситуации, когда ты, как выяснилось, оказался не способен контролировать собственные поступки. Поэтому, что бы избежать любых дальнейших недоразумений, по этому поводу, и навсегда закрыть эту тему, я решил, назначить для тебя испытание. Если ты не справишься, можешь забыть о своём назначении. Мне не нужны люди потакающие своим слабостям, даже ради...соблюдения традиций.

   – Дядя, вы не...

   – Дослушай. Сегодня, во время банкета директор, произнесёт речь и предложит вам всем обменяться кубками в знак того, что вы оставляете все свои прошлые дрязги за спиной.

   Грандин нахмурился. Нельзя сказать, что бы отповедь прошла для него совершенно бесследно и не вызвала бури протеста в душе. Но у него хватило благоразумия не перечить и принять это как заслуженное должное, высказывая реплики, не имеющие никакого отношения к эмоциям, но показывая, то, что он не только продолжает внимательно слушать, но и анализирует сказанное.

   – Этого нет в церемониальной части.

   – Считай, это маленьким экспромтом, на который я его случайно вдохновил. – Рандо зловеще улыбнулся и закончил жёстко, не оставляя ни малейшего компромисса трактовать смысл собственных слов.

   – В твоём кубке будет яд. И ты дашь его, Ири Ару.

   *******

   – Дорогие выпускники. В этот торжественный и радостный день...

   Мессиру Бренежу так часто приходилось произносить эту речь, что он давным – давно выучил её наизусть, поражая воображение присутствующих, ораторским искусством, цветистым слогом, и тщательно отрепетированными, техничными паузами.

   Юные выпускники, в белоснежных парадных мундирах, стояли перед ним счастливые и сияющие. Все как один получившие золотые шпаги, очень гордые, распирающиеся от еле сдерживаемых эмоций.

   Несмотря на то, что его величество так и не появился лично, и его миссию взял на себя министр Рандо, это не смогло омрачить или испортить торжества. Скорее наоборот, позволило по умолчанию расслабиться, не ощущая себя как на плацу, что несомненно бы произошло, если бы королевская чета, соизволила почтить выпуск, высочайшим присутствием.

   Но даже без короля, стоя под прицелом десятков глаз родителей, родственников, и знакомых, – выпускники сильно волновались.

   Особенно на момент принесения присяги.

   И когда директор начал заключительную речь, обращённую к воспитанникам, нужно ли говорить, что воспитанников буквально отпустило, перестав лихорадить и позволив насладиться законной радостью.

   Сегодня, они закончили академию, все сорок человек, двадцать из класса сияющих и двадцать из обычной параллели, но почти все, с великолепными отметками и характеристиками, открывающими перспективы в блестящее будущее. Среди юношей, так же присутствовали и девушки, судьба которых была менее блистательна, но тем не менее король, как человек пекущийся, о некоторой видимости равноправия, допускал для женщин не только возможность получения светского образования и должностей, но и признавал за ними, те качества, которых временами не хватало мужчинам. Маркиза Сенжаль, несмотря на свою молодость, сыскала себе репутацию, не только в качестве известной своими приёмами светской львицы, но в первую очередь, в роли грамотного посла, сумевшего провернуть нимало, политических сделок и выгодных торговых соглашений. Мать самого Грандина являлась директором академии художеств, и в Артемии существовало нимало других достойных примеров для подражания, позволяющим женщинам, надеяться на только на выгодную партию в замужестве, но и пробовать свои амбиции на других ристалищах, чему король и королева не чинили препятствий, наоборот всячески покровительствовали подобным стремлениям, во всех областях.

   Но тем не менее, сегодня лишь двое из выпускников, претендовали на то, что бы занять по настоящему почётное место. Грандин Мистраль и Ири Ар. Они даже стояли немного впереди, но не потому что сами желали подчеркнуть себя, но потому что другие, без слов признавали их превосходство, давая возможность в полной мере насладиться часом своего маленького заслуженного триумфа. Грандин приветливо улыбался своим родителям, видел краем глаза, как плакала мать и сёстры, бесконечно радостные за него. С какой гордостью стоял отец, расправив плечи и глядя на сына сияющими глазами. Грандин посмотрел на своего соперника и лицо его слегка омрачилось.

   У Ири Ара здесь не было никого. Отец не смог приехать. А больше, родственников у Ири не водилось. Но казалось что юноша, нисколько не расстроен этим фактом. Глаза его смеялись, и он как всегда радостно светился.

   Грандину было немного неуютно стоять рядом с ним. Видеть горечь спрятанную под нежной улыбкой, понимать, что Ири не омрачит чужой праздник, никогда и никому не покажет свою боль. Лишь только Грандин, как всегда был способен видеть и чувствовать и знать, что на самом деле испытывает сейчас его соперник и враг.

   Почему, только я понимаю тебя Ири? Почему только я, ненавижу тебя так сильно?

   Грандин слушал напыщенную речь и украдкой смотрел на Ири Ара.

   Ири в строгом белоснежном мундире, казался ангелом сошедшим с небес. Пушистые светлые волосы лежали на плечах, синие глаза, распахнутые радостно и по детски, светились праздничным восторгом. И лишь там на самом дне, куда не мог заглянуть никто в синем омуте зеркал печали, пряталась невыносимая похожая на разбитое зеркало боль.

   – Я так рад – казалось говорила вся его фигура. – Я молод и передо мной лежит весь мир.

   И в то же время эти удивительно горькие складки на лице, невыносимая гибельная обречённость.

   Маленький падший ангел, я сам приблизил час твоего падения и теперь тебе суждено умереть...от моей руки. Как это символично Ири...И как это больно.

   Грандин смотрел на мужественное разгорячённое румянцем лицо, полу приоткрытые губы к которым он однажды мог припасть, что бы познать блаженство и смерть.

   Они стояли рядом плечом к плечу, почти соприкасаясь рукавами, и Мистралю казалось, что он слышит стук чужого сердца. Волнительный сумасшедший стук.

   А потом каждому из них были поданы бокалы, они подняли тост.

   Но неожиданно директор предложил поменяться бокалами в знак доверия и того что все ссоры должны остаться позади.

   Грандину показалось, что сейчас, говоря эти слова директор имеет в виду именно его и Ири Ара.

   – Знаешь Грандин, – проговорил Ири неуверенно улыбнувшись, и посмотрел на него, впервые прямо, и...Удивительно светло.

   – В этом что – то есть. Тебе не кажется?

   – Не думаю, – Грандин холодно принял протянутый ему бокал.

   Ири погрустнел, опуская голову, и боль в сердце Грандина вернулась с новой силой.

   – Я сожалею о случившемся, – тихо, очень тихо признался Ири глядя в сторону. Чувствовалось, что признание даётся ему с большим трудом, но сейчас желая вступить в пору новой жизни, он внезапно решил оставить позади, абсолютно всё...Простить. Или попытаться это сделать.

   – Больше всего на свете я... Но знаю, что всё повторилось бы вновь. Даже если мне придётся сожалеть об этом до конца дней. Глупо всё , – сказал он неожиданно тряхнув головой и улыбнувшись отсалютовал бокалом.

   – За тебя Грандин. Какие бы недоразумения не стояли между нами ранее, я желаю их забыть и закончить сегодня. В конце концов, теперь, мы расстаемся.

   Грандин перехватил его запястье, а потом с силой выбил бокал у него из рук.

   -Ты? – На лицо Ири жалко было смотреть. Оно выражало недоумение, потом растерянность, потом гнев.

   – Я сегодня ужасно неловкий. – Как ни в чём не бывало, заметил Грандин, с особой, выразительностью взгляда, еле уловимой интонацией, ведь за ним наблюдали десятки глаз, но надеясь на то, что Ири поймёт. Возможно поймёт, что Мистраль не идиот, что бы откровенно провоцировать ссору, в такой момент, не имея на это веской причины.

   И существовала мизерная вероятность, пропустить это, обставив как досадную случайность, если только Ири сумеет подыграть ему сейчас, не имея ни малейшего представления о том, что только что, Грандин Мистраль, подписал своей карьере смертный приговор.

   Ири Ар несколько мгновений стоял побледнев как простыня, а затем выхватив свой бокал у него из рук, выплеснул содержимое Грандину в лицо.

   – Я тоже! – заявил он с непреклонной уверенностью и вскинул голову, ожидая вызова.

   Грандин снял перчатку. Секунда, другая, все потрясённо замерли, абсолютно ошарашенные, ожидая того что сейчас произойдёт.

   Сейчас Мистраль, если только он находиться в здравом уме и твёрдой памяти, должен бросить вызов, потому что ни один уважающий себя дворянин, не потерпит подобного прилюдного оскорбления, унижающего его честь, достоинство, ставящего на кон репутацию.

   Ладонь Грандина осторожно коснулась щеки Ири, и большой палец нежно погладил по смуглой щеке. Даже не надеясь оставить след. Разве что запомнить.

   – Я... Не стану с тобой драться, Ири, – шепнул Грандин тихо, почти беззвучно и повернувшись, медленно направился прочь, с бесстрастным лишённым эмоций и выражения лицом, зная что для него теперь всё кончено. И осталось только пройти позорные метры до выхода, своего личного эшафота, на пересечении черты порога которого, закончиться всё.

   – Грандин, Мистраль! – Голос Ири зазвенел подобно натянутой струне.

   Я хочу кричать, Ири. Я хочу кричать от боли. Я хочу, закричать тебе остановись. Не делай этого. Пока ещё возможно повернуть назад. Пойми. Но вместо этого останавливаюсь и медленно поворачиваюсь к тебе лицом, что бы получить

   ПЕРЧАТКУ.

   Грандин замедлил шаг. Он не хотел останавливаться, но голос Ири побуждал его к этому.

   – Повернись, трус!!!! – заорал Ири. – Повернись, ничтожество и прими мой вызов.

   Грандин остановился, чувствуя, что сердце обледенело и раскололось на куски. Механически поймал летящий в него белый кусок ткани.

   – Я не знаю, почему, ты это сделал, Грандин, – сдавленным от ярости голосом, проговорил Ири. В глазах его стояли слёзы и фиолетовые всполохи искренней ненависти.

   – Но клянусь богом. Сегодня, я убью тебя!

   Грандин поворачивается и медленно идёт назад. В его глазах темнота, такая непроглядная, что заставляет Ири отступить на шаг назад. Но Ири не боится его. Он смело встречает этот взгляд.

   – Тогда зачем ждать, Ири? – почти ласково говорит Мистраль. – В четыре утра, в парке у Монастыря Дев. Один на один, без свидетелей. Не струсишь?

   – Хочешь, устроить мне засаду, прихлебник Рандо? – отзывается Ири и подаёт ему платок. Грандин вытирает лицо, не сводя с него глаз. И в эту секунду, собравшимся кажется, что происходящее всего лишь шутка, потому что в этих взглядах обращённых друг на друга, в их обращении, тоне, нет ненависти.

   Но оба знают, что ненависть их сейчас, почти достигает критического апогея.

   – Для того, что бы увидеть твоё падение. Мне хватит... – Грандин выразительно смотрит на свою ладонь, а затем подносит пальцы к губам, заставляя Ири вспомнить, заставляя его покраснеть и задохнуться от бешенства. Голос его падает до интимного шёпота, волнующего и страстного – Одной руки.

   – Будь, ты проклят!

   – Тобой, Ири Ар. Я уже проклят, тобой.

Глава.

   Грандин Мистраль всегда ненавидел Ири Ара и поклялся, что однажды наступит день, когда он уничтожит своего извечного врага и соперника. С того самого первого дня их встречи, с того самого дня....

   Грандин смотрел на разбегающиеся перед глазами неровные строчки. Никто не знал, что он ведёт дневник. И иногда от скуки записывает свои мысли, в такой вот странной форме.

   Я ненавижу тебя Ири Ар. Я убью тебя.

   Перечитывая раз за разом такие знакомые, но теперь такие чужие эмоции, словно принадлежавшие другому человеку, Грандин Мистраль ощущал, как постепенно в его сердце начинает разгораться холодный гнев, и исчезают все смутные чувства, помешавшие сегодня, осуществить задуманное.

   Он накручивал себя снова и снова. До тех пор пока жалости не осталось в его душе.

   Ты сам так захотел, Ири. И сам выбрал эту судьбу, отвергнув меня и тот дар, который я, не задумываясь готов был принести для тебя...собственную жизнь. Что ж, достаточно честная компенсация за порушенную карьеру, по крайней мере, тебе не придётся восторжествовать надо мной, и увидеть то, чего ты так тщательно добивался, но никогда бы не смог осуществить. Моё падение.

   Ири ждал его, прислонившись спиной к стволу раскидистого дерева. Его глаза были закрыты, а мысли блуждали где – то далеко. О чём он думал в эту секунду, его прекрасный золотой ангел?

   Грандин заставил себя ожесточиться и не думать об этом. У него хватит сил и решимости осуществить задуманное и закончить всё сейчас. Ири Ар, я ненавижу тебя, потому что ты моя единственная слабость. Но на том пути, по которому мне предстоит пройти, для того, что бы вытащить себя из той пропасти, куда я благополучно уронил себя, ради твоих бездушных глаз, слабостей отныне не будет. И поэтому, ты должен исчезнуть из моей жизни, раз и навсегда.

   Ири почувствовал его приближение. Открыл глаза. Под веками глубокие тени, выдающие усталость. Кажется, как и Мистраль, он не спал всю ночь. Отлично. Значит, сегодня он будет рассеян и не сможет оказаться на высоте.

   Он выпрямляется и медленно подходит к Мистралю.

   – Зачем ты сделал это, Ран?

   – Затем, что ненавижу тебя – самодовольно и зло отвечает Грандин.

   – Скажи мне, Ран. Твои слова и твои чувства.