Текст книги "От ненависти до любви (СИ)"

Автор книги: Сан Тери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

   А вот оценки Ири Ара стремительно сползли вниз, что солнечный мальчик полностью ушедший в свою влюблённость, воспринял более, чем равнодушно. В отличие от Мистраля.

Глава 25.

   Ири с Ильтом, стояли перед доской с результатами оценок за экзамен и Эргет Ильран, готов был разломать доску и разогнать студиозов, с недоверием передающих из уст в уста.

   – Посмотрите у Ири всего лишь десятое место.

   – Не может быть.

   – Ах.

   – Его выгонят из сияющих.

   – Невероятно.

   – Ой, хоть бы его перевели в наш класс.

   ******

   – Ири сдурел? – Альфонсо орёт с самого начала коридора, в отсутствие Мистраля, являя собой карающее возмездие негодования полное.

   – Ты что себе позволяешь?

   В отличие от грустно вздыхающего, и советующего взяться за учёбу Ильта, Альфонсо более несдержан.

   – Ты издеваешься над нами. О чём ты думал во время экзамена? Наугад ответы ставил?

   – Мистраль будет в ярости, – философски изрёк Ильт, обнимая Ара за плечи и отодвигая в сторону от готового накинуться на него Альфонсо.

   – Да какое в ярости? – Альфонсо в негодовании размахивал руками, так, что широкие отвороты, на рукавах голубого мундира, разлетались крыльями птицы. – Ири он тебя порвёт как тряпку. Ты хоть понимаешь, что тебя могут отчислить из класса?

   Ири виновато сморщился, пытаясь отшутиться.

   – Да ладно Альф. Это всего один экзамен.

   – А до этого было две контрольных! – неумолимо вставил, Ильт больно накручивая пушистые светлые прядки, себе на палец и оттянул наверх, что бы услышать обиженный вскрик.

   – И несколько самостоятельных работ, – прибавил Эльресто, как всегда неизменно толкущийся рядом и поймав возмущённый, слезящийся взгляд Ири, (всё таки Ильт довольно сильно дёрнул его), примирительно вскинул ладони.

   – Ири, я между прочим за тебя беспокоюсь. Хотя если тебя переведут обратно, это в моих интересах.

   -Эльресто, если твои интересы совпадают с интересами Мистраля, лучше бы тебе поостеречься.

   Словно ненароком Альф коснулся рукой эфеса шпаги, демонстрируя скрытую угрозу. Ири недоумённо поморгал, переводя взгляд с одного на другого.

   – О чём вы?

   Эльресто напряжённо улыбаясь, коснулся его плеча с другой стороны и помрачнел, натолкнувшись на предостерегающий взгляд Ильта. Под мягкой улыбкой Эргет частенько прятал клыки. Просто Ири был единственный кому он их никогда не показывал.

   – Да так. Всё в порядке, – торопливо выдал Ал однако руки не убрал.

   Ильт фыркнув, притянул Ири к себе, демонстративно устраивая подальше от чужих поползновений, как если бы Ар был его личной вертелкой.

   Альфонсо покачал головой.

   – Ал, ты безумец, но вынужден признать, что не трус. Эльресто – прибавил он почти с жалостью. – Ты играешь с огнём.

   Эльресто только вызывающе вздёрнул подбородок.

   – А вот и Мистраль, – закатывая глаза, сообщил Ильт, торопливо отлепляясь от Ири и устраивая комическую суету по сдуванию пылинок. Альф и Алес переглянувшись, одновременно заломили руки изображая "пощады молящее" трепетание и компания разразилась бурным хохотом.

   – Лёгок на помине. Ири пожалуй я пойду, у меня ещё много дел. Не хочу попасть ему под руку, – отсмеявшись, Эргет хлопнул приятеля по предплечью, "намыливая ноги" в сторону "подальше от беды"

   – Не удивительно, – Альф сделал шаг назад, прикидывая пути отступления. – В последнее время у Грандина появилась дурная привычка. Сначала сделать дырку, а уж потом разбираться что к чему.

   Несколько дней назад все они стали свидетелями неприятной сцены, как какой – то подвыпивший бродяга, попрошайничая милостыню, опрометчиво ухватил Ара за край плаща. Мистраль выхватил шпагу и проткнул его, прежде чем, кто – либо сумел отреагировать. В другой раз один из студиозов слишком пристально смотревший на Ири в столовой был вызван Мистралем на дуэль.

   В общем, в последнее время даже на своих обожателей Мистраль начал наводить суеверный ужас.

   – Знаешь, я тут вспомнил... – Неловко начал Эльресто, занимающий первое место в черном списке ледяного принца.

   – Иди уже. – Ири вздохнул и вопросительно посмотрел на Альфонсо, занёсшего ногу для бегства.

   – А что я? – возмутился Альф. – Я не хочу становиться свидетелем убийства. – И оглянувшись на приближающего Мистраля, всё ещё не замечающего их, подхватил Ири под локоть. – Ладно. Пошли со мной. Я тебя спрячу и скажу, что не видел. Учти, ты мне будешь должен...

*******

   Мистраль в надменном одиночестве ( в последнее время ряды его обожателей предпочитали держаться на расстоянии ) вальяжно дефилировал по коридору, высматривая свою драгоценную "боль головную"

   Он прибыл в академию, несколько минут назад, опоздав на первое занятие, по причине визита к дяде и теперь в преддверии очередного урока, мечтал провести время наедине с Аром, непроизвольно улыбаясь и предвкушая встречу.

   Они виделись каждый день, а Мистралю этого казалось мало. Возможно, это воспринималось невероятным, но он никак не мог насытиться Ири.

   И неважно чем они занимались. Болтали часами, обнявшись, не в силах отлепиться или уютно молчали, не испытывая потребности говорить. Но каждый раз, пересекаясь, Грандин испытывал особый трепет и волнение восторжённого мальчишки, бегущего на самое важное, первое в жизни свидание.

   Их отношения оставшись прежними, несомненно, вышли на новый уровень, и даже стычки и перепалки, приобрели характерную шутливость, свойственную лучшим друзьям, способным понимать с полуслова, ведущим диалоги на своём особенном языке.

   И иногда задумываясь обо всём этом, Грандин с удивлением задавал себе новый вопрос, не "Почему они вместе?", но "Почему, он потратили столько времени впустую?".

   И теперь одновременно придя к некому внутреннему пониманию, любовники пытались наверстать, беря от отношений всё что представлялось возможным, и полагая, что они неистощимы.

   В свете того, насколько разносторонними личностями являлись оба юноши, это не представлялось удивительным.

   Мистраля мало интересовали окружающие, в большинстве своём пресные, скучные, быстро надоедающие и теряющиеся новизну, рано или поздно вскрывающие узколобость и ограниченность суждений, но Ар любознательный, живой, деятельный и энергичный, не подходил ни к одной категории. В своей непредсказуемости умея удивлять, и поражать воображение оригинальностью и широтой некоторого не поддающегося описанию спектра поступков, где каждый новый день становился не похожим на предыдущий.

   Возможно, так мыслят и воспринимают лишь глубоко влюблённые люди, когда любая обыденность и самая обыкновенная вещь со стороны другого человека видится и воспринимается чудом.

   И сейчас это чудо, распахнуло перед ним двери на улицу, в удивительный мир вещей и событий, которые не приходилось больше отстранённо наблюдать из окон своего равнодушия, но проживать вместе с ним, полнотой неповторимых мгновений, расцвечивающихся яркими красками, абсолютно во всём к чему они прикасались. И это было невероятно, невозможно, непередаваемо...Но как же упоительно и радостно Ар умел жить и заражать этим окружающих.

   Неудивительно, что люди тянулись к нему. Вкусив подобный наркотик один раз, отказаться от него было слишком сложно. Неистощимый оптимизм, жизнерадостная улыбка, задорный смех, летящий по коридорам души, заставляющий губы складываться в непроизвольную улыбку стоило лишь услышать его издалека, понять, что вот он где – то тут рядом, как всегда окружённый толпой людей, размахивающий руками, сверкающий, но вот...

   Он видит Мистраля. Разворачивается, плавно, изящно, словно танцуя в струящемся вокруг пространстве...И где – то на самом краешке сознания раздаётся беззвучный взрыв, вспыхивает ослепительный свет и в воздухе разливается лучезарное мягкое сияние.

   Солнца сверкающего только для него, рождающего свой свет только для него. ЕДИНСТВЕННОГО.

   И неважно, что вокруг десятки посторонних, неважно, что он принадлежит им, раздаривает себя направо и налево и всё как обычно...

   И в тоже время удивительно совершенно по другому. Нить взглядов, абсолютное понимание. Никогда и никому он не будет сиять так. По особенному. Отдавать себя полностью, целиком и беззаветно, когда он смотрит на Мистраля. А в горле образуется комок, хочется уткнуться лбом в кулак, смеяться беззвучно...Ведь это же так очевидно.

   Для него. Только для него.

   Вся эта сцена, весь этот мир, весь этот миг... Для него. И Ири смотрит, нет он не просто смотрит, он обожает, он слепит, он умоляет ответить и сказать...

   "Мистраль, правда, я самый лучший для тебя?" Похвалить, ведь он так старался, он готов стараться до бесконечности, стать самым – пресамым, прыгнуть выше собственной макушки, взлететь до самой высокой вершины, развернуться, смеясь для того, что бы спросить.... "А так, лучше?"

   Мистраль, видишь звезду? А спорим, достану?

   Не надо звёзд любовь моя, ты лучше любой звезды. Будь собой, Ири, ни одна звезда не стоит ТЕБЯ.

   И Мистраль, прислонившись к колонне увитой плющом, стоит и улыбается, наблюдая за ним, терпеливо ожидая, когда он закончит свои дела и вспомнит о его существовании. И ему не приходит в голову ревновать, сердиться, забрать "это всё" немедленно и прямо сейчас, разогнать всех остальных недостойных, утвердить собственную важность. Нет, он гордиться им, своим мальчиком, своим божеством, гордиться и стоит, улыбаясь, зная, что ровно через секунду Ири вспомнит, поднимет голову, увидит.

   Вспыхнет изнутри. И больше для него не останется ничего, кроме Мистраля. Только он, только они, одни во всём мире стоящие на своей собственной плоскости двоих.

   Мистраль, я тебя люблю. Можно, я ради тебя постою на ушах, ну можно, можно, преможно, можно, можно, можно?

   Сверкающий смех звёзд со всех сторон.

   Не надо, Ири. Иди ко мне. Просто, иди ко мне.

*******

   К тайному разочарованию Мистраля, Ири в классе не оказалось.

   Ни в классе, не в коридорах, ни в кабинетах и залах, которые Мистраль методично обошёл, расспрашивая посторонних. Не было в комнате отдыха, в изоляторе, у преподавателей. Не обитался он даже на крыше, куда имел привычку удирать, и неважно, что на улице зима и мороз, от Ара никогда не знаешь чего ожидать. Не оказалось Ири и в библиотеке, и на конюшнях и на...Когда Мистраль сбился с ног, начиная тревожиться, прозвенел звонок возвещающий начало занятий, которые Ар так и не соизволил почтить своим присутствием. Последний пункт Грандина впрочем, не удивил.

   Сообразить, что Ири скрывается, не составило труда, вот только причин для пряток Мистраль не находил.

   Они не сорились. Наоборот. Вспомнив вчерашнюю ночь, Грандин с трудом удержался, что бы не замурлыкать от удовольствия, испытывая срочную физическую потребность, разыскать одного неистощимого на выдумки изобретателя, и обрушить на него шквал собственных душащих эмоций.

   Когда изнутри лихорадит и безумно хочется отловить и затискать, где нибудь в укромном уголке, благо таких в академии водилось множество, и гуляя в поисках Ара, Мистраль присмотрел целый ряд местечек, для осуществления разных приятных экспериментов по удовлетворению собственной и чужой ненасытности. Ар умел вдохновлять окружающих на подвиги, но такого вдохновения, Мистраль и сам от себя не ожидал, со стыдом подозревая, что вместо мозгов у него отныне исключительно сперма, и всё о чём он мог способен думать,

   Ири...Только, Ири.

   Стайки легкокрылых светлых бабочек, рои золотистых восторжённых светлячков.

   И не переключиться, не выбросить из головы, ни на секунду, сутками напролёт : Он, о нём, рядом с ним. Все мысли вокруг него, весь мир вокруг него, Мистраль вокруг него, и ничего другого не надо, не хочется, не нужно ничего другого.

   Ири Ар.

   Выплеснуть нежность, исцеловать, втереться всем телом. Вобрать с себя любимый запах, просто втянуть в себя, растворить и раствориться самому. Безумная потребность и ощущение животного родства.

   Мой. Неделимый. Плоть от плоти моей, кровь от крови моей. Я люблю тебя.

   Мистраль с грустной улыбкой посмотрел на собственную ладонь.

   Вот здесь в центре на самом краешке должен находиться Ири. Почти смешно. Его руки хотели Ири, тосковали по нему, и странно ощущать в них пустоту, когда даже пустота кажется неправильной странностью, а правильно только вот так, сжать, коснуться, дотронуться, держать, ощущая биение чужого сердца, и понимая, что вот он рядом. Чужое присутствие. Постоянно рядом. Наваждение. И физическая потребность ощутить, убедиться, что всё в порядке, всё хорошо, удостовериться в очередной раз. Расстаться для того, что бы снова искать встречи и желать прикосновения.

   Зависимость. Почти мучительная зависимость от другого человека, то чего он так боялся, больше всего на свете, случилось, и страшно даже думать об этом. Страшно представить, что может, если...Обрубить эту мысль не позволяя ей пробиться даже на краешек сознания.

   Они вместе. Рядом. У них всё будет хорошо. Пройдёт немного времени и это ощущение ослабиться, притупиться, станет чуть легче. Уже стало, иначе он бы просто не отпустил.

   Мистраль понимал, что любит. Любит так, что дальше просто некуда. С болезненной маниакальной страстью. Понимал, что потерял голову. Абсолютно всё прекрасно понимал и осознавал, испытывая лёгкое сожаление, что Ири не способен, разделить это понимание. Иначе бы не вылезал из койки, потому что Мистраль нуждался в нём.

   Он готов был потерпеть позднее, когда у них появиться время, когда они станут настолько близки, что никаких сомнений, страхов и опасений больше не останется, но желание сделать второго счастливым, предоставить полную абсолютную свободу, в неизменном знании: он рядом, внутри сердца, навсегда; понимании, что чувство огромно и незыблемо как скала. Но не сейчас. Не сейчас когда он был так остро нужен, когда Мистраль почти умирал он невозможности дышать рядом с ним, испытывая необходимость в его внимании, в нём, и почти детскую обиду, от того, что Ири не понимает этого. Важного.

   Не понимает, что потом у них не будет возможности соприкасаться настолько плотно и тесно, как это было возможно сейчас. И глупо размениваться, играть в прятки, тратить возможность близости, на что либо иное. Запечатлеть, чтобы не умирать от тоски в разлуке, когда придёт пора погрузиться в водоворот событий и дел, ведь в отличие от мирка их отношений, время не стояло на месте, и у каждого из них были свои обязательства.

   Урок давно начался и сейчас, вышагивая по пустому коридору, Мистраль прикидывал, место наиболее вероятного нахождения оппонента. У него не было желания сердиться или раздражаться за это явное несовпадение мотиваций. В последнее время напряжение эпицентра их кардинального непонимания благополучно спало и пребывало на нуле, лишённое всяческой негативной составляющей. Абсолютно безмятежное, естественное состояние, когда всё что исходит от другого, вызывает, умиление, желание улыбнуться и снисходительно покачать головой, ощущая себя мудрым взрослым прощающим проказы ребёнку. Это же Ар. Вечный выдумщик, не сидящий на месте, сумасбродное бедствие, заполненное тысячей проделок и идей.

   Вот и сейчас, вместо того, что бы учиться, скрывается неизвестно зачем и почему, но невероятно хочется отыскать и узнать: Что он придумал на этот раз?

   Разумеется, желания учиться у Мистраля отсутствовало. И вряд ли ему это было необходимо. Мистраль обладал феноменальной эйдетической памятью, почти гениальностью, позволяющей с лёгкостью и намертво запоминать всё, что когда либо, было прочитано, услышано, замечено, даже косвенно. Только пробежав страницу глазами, Ран мог воспроизвести текст наизусть, даже не вчитываясь и не осмысливая содержание, но достаточно сосредоточиться и вот оказывалось, что он прекрасно знает абсолютно весь материал, более того, способен помнить годами.

   Занятия он посещал исключительно ради Ири. Других причин тратить время столь бессмысленным образом, у него просто не было и если раньше их стычки Мистраля развлекали и будоражили, вызывая волну ярости, то сейчас он благополучно совмещал приятное с полезным. Слушал лекции и тихо млел от счастья, ибо в отличие от него, "счастье" не могло не учиться. Но так волшебно...Просто сидеть рядом, соприкасаясь локтями, смотреть на него..Такого серьёзного, строгого, внимательного, собранного, совершенно не похожего на обычного шалопая, которого он лицезрел каждый день...

   Шалопая скачущего по его кровати. Суетливого, начинающего бегать и вопить из – за любого пустяка. Поразительного...Временами вызывающего странное ощущение, что вот он без Мистраля и дня не проживёт, обязательно что – то натворит, уронит, сломает, не справиться с элементарными вещами, вляпается в неприятности...

   Идеальный порядок в его комнате, в его кабинете, куда вход был заказан даже слугам, вещи неизменно разложенные на места, всегда оказывающиеся под рукой именно в той необходимом и нужной последовательности которой он желал, но совершенно не представлял, каким образом это происходит.

   Невидимая забота проявляющаяся на каждом шагу, чашка чая на столе, плед накрывающий плечи, когда заработавшись за делами министерства он засыпал, уронив голову на скрещенные запяться.

   Ири мало учился. Мистраль редко замечал, что бы он занимался домашними заданиями, но всегда, каждое утро, неизменно находил конспекты лекций, свои и чужие, выполненные за двоих, даже если это было им не нужно. Ири не придавал этому значения, Мистраль не придавал. Он просто делал, а Мистралю не приходило в голову задать ему вопрос "зачем?", ведь понятно же, что никто не станет их ругать, не поставит плохой оценки, не сделает замечания.

   – Людей надо уважать, – сказал как – то Ири перехватив его вопросительный взгляд. – Та работа, что они выполняют, важна для них, и если ты пользуешься их трудом, неважно, имеет он для тебя значения или нет, он имеет значения для них, а значит надо проявлять уважение. Если ты не уважаешь других людей, это обозначает, что ты не уважаешь себя. А если не уважаешь и не ценишь, что – то в себе, следовательно, никогда не сможешь уважать и ценить других по – настоящему.

   – А я? – хотел спросить Мистраль. – Ты не подал мне руки, Ири, ты отказался принять меня. Говоришь об уважении, но своими поступками противоречишь собственным словам...

   Мистраль не сказал. Иногда чужие брёвна стоит оставлять в глазу тех, кому они принадлежат. Он не желал ранить чувства Ири. Но именно в тот день понял, что так и не смог простить ему случившегося, и чёрный червячок обиды, по прежнему живёт внутри сердца, мучая противоречивыми сомнениями...Мистраль безжалостно открутил ему голову и засунул в самый дальний угол сознания, надеясь, что он никогда не выберется на свободу. В хрупком доме их отношений, не должно существовать темноты, слишком тонка и уязвима оказалась грань равновесия. Придёт время и они научаться пониманию, придёт время, и слепые пятна исчезнут за абсолютной ненадобностью.

   Солнце сверкающее в пространстве кристальной ясности.

   Когда Ири уходил, покидая его даже ненадолго, Мистралю казалось, что мир погружается во мрак. Но вот он появляется снова, заходит в комнату, садиться в кресло, берёт тетрадь, чернильницу, что бы не мешать работать,

   ( Сославшись на учёбу, Мистраль мог не рассекать города и веси, но от загруженности его никто не избавлял ) и занимается своими делами. Учёбой, читает книги, притулившись уютным клубочком, строчит письма отцу и друзьям, что бы потом зачитать и спросить совета. И в мире Мистраля зажигается уютный огонёк, наступает тишина и гармония. Всё правильно. Всё так как должно быть, именно так, на своих местах. И Мистраль совершенно естественно уходит в работу, без желания отложить, бросить всё разом... Ведь его ждут. Он знает, что здесь его ждут, и будут ждать всегда. Всё на своих местах. Его дом. Он дома.Осталось разобрать совершенно немного и он вырвется к нему, вознаградит за это неждущее ожидание. Даже несмотря на то, что безумно устал...

   И внезапно Ири вскидывает голову, резко, словно увидев что – то невидимое, поднимается, подходит и кладёт прохладную ладонь на лоб, обнимая за плечи, прижимаясь со спины, поглаживает абсолютно невесомо, словно стряхивая паутину, что – то шепчет. Но Мистраль не слышит слов, потому что от звука его голоса голова начинает идти кругом и он словно погружается в целительную воду, ощущая вливающиеся ниточки энергии, потоки чужой силы, любящие, светлые. Мягкие завораживающие касания, шелестящий смех. Несколько секунд. Шутка, совершенно неуместная в ситуации, когда его руки ловят "лекаря", а тот ускользает смеясь. И вот невероятно, – ускользнул. И словно ничего не было. Ири по прежнему сидит в кресле, смотрит озорными глазами. Открывает книгу, что бы спрятаться под ней и погрузиться в чтение, пряча загадочную улыбку, словно он знает древнюю тайну, о которой никогда не расскажет ему. Мистраль хочет подняться и остаётся не месте, остановленный фиолетовой молнией, солнечной метелью полной пылающих искорок...

   – Тебе надо работать, – тёплый голос, непреклонный, и одновременно совершенно лишённый приказа или просьбы. Просто, констатирующий грустный, очевидный обоим факт и Мистралю хочется ответить.

   – К чёрту!

   Смести его вместе с креслом, но он только виновато вздыхает, отворачивается, пряча точно такую же улыбку, но...Усталости больше нет. Ири забрал её, полностью смыв собой. И Мистралю кажется, что у него открылось второе дыхание, появляются силы, словно глоток кислорода, позволяющий передохнуть.

   Раньше он и не думал о том, как это важно бывает выныривать из дел. Ему некуда было выныривать, а вот теперь в доме появился островок тёплого, уютного спокойствия, и совершенно неважно, что это спокойствие временами хуже любого шила в заднице. Ему было спокойно рядом с ним, правильно, уютно, именно так как надо, не больше и не меньше. Просыпаться по утрам, засыпать вечером, принимать пищу вместе. Что особенного может быть в том, что бы позавтракать или поужинать? Вроде бы всё обыкновенно. И каждый раз всегда чуть иначе, потому что Ири не выносил и не признавал рутины, и Мистраль внезапно понял, что вся его жизнь, идеальная череда дней по графику и расписанию, может улететь в мусорную корзину – ненужная серая бессмысленная книжка, которую он не хотел и не желал отныне читать.

   Ири устраивал пикники на ковре, вытаскивал его на природу, организовывал перекусы на крыше...И это только то, что касалось еды, всё остальное временами не поддавалось даже описанию.

   Мистраль смотрел на происходящее с притворным ужасом, человека закрывшего ладонь и расставившего пальцы, что бы не видеть беспредела, но с восторгом ждущего...Что на этот раз? Книжки с картинками из сказки...

   Скачки на лошадях на перегонки, или катание с горки, куда Ири затащил его, уговорив, что это здорово попробовать один разочек, прокатиться на санях.

   Это же так здорово...

   Мистраль скептически сопящий и примеривающийся к тому, что бы сесть посподручнее, с видом глубокого одолжения, и вдруг... Толчок в спину...Звонкий хохот за спиной. И он едва успев выставить руки, летит вперёд по скользкой ледяной дорожке, прокатываясь на пузе, а Ар рухнувший сверху вопит и с восторгом дрыгает ногами, совершенно не щадя чужое достоинство. Закатывает в снег, хотя великолепно знает что Мистраль терпеть не может физического дискомфорта. В лицо летит снежок, за ним ещё один. Его безжалостно засыпают сугробами, и вырвавшись из обалдевшей хватки, удирают прочь, спасаясь от приступа ярости, оглашая пространство хохотом, и Мистраль в гневе несущийся следом, понимая, что Ар допросился, и сейчас кто – то расплатиться за все свои санки, снежки и подколки, начинает безудержно смеяться, поймав его за шиворот, окуная в сугроб и падая следом, что бы кувыркаясь и шутливо борясь, среди снежного безумия, начать целоваться, целоваться, целоваться, так, что даже губы начинают болеть. И Ири совершенно разомлевший, раскрасневшийся, ошалевший от желания тянется к нему, и получает в физиономию снежком, по лбу рукавицей...Обиженный вой. И вот уже Грандин хохоча, удирает от несущейся за ним мелкой расправы, что бы подхватив затолкать в санки, прыгнуть следом и с воплями нестись с горы.

   Ири затащивший его в зверинец, что бы посмотреть на диковинных зверюшек.

   – Это совершенно неприемлемо, – раздражённо изрекает Мистраль, которому не нравиться нищета, убогие условия содержания, жестокое обращение, в целом ему безразлично, но общее состояние удручает...

   – Кормить животных запрещено, – он меланхолично читает висящую над клеткой табличку.

   – Точно. – Ири согласно прячет за спиной яблоко, пытаясь незаметно угостить голодного вида медведя, и едва не остаётся без руки, пока матерящийся жутко напуганный Мистраль и хозяин зверинца сумели его отбить, животное в клочья разодрало Ару рукав куртки. К счастью сам Ар отделался только царапинами и лёгким шоком, слегка прошедший после того как опамятовший Мистраль, попытался вытрясти из него душу.

   – Их надо спасти! – упрямо ныл Ири, морщась от обжигающего раствора которым доктор обрабатывал его раны, накладывая повязку на плечо.

   – Животные не должны страдать.

   Мистралю хотелось постучаться лбом и закатить глаза, снисходительно объясняя любимому дитяти, что существуют вещи, с которыми приходиться мириться, ибо хозяину зверинца тоже хочется кушать и как бы Ири не пытался...

   – Их надо спасти! – упрямо возвестил Ар.

   С некоторыми вещами приходиться мириться– мысленно вздохнул Мистраль и подумал о том, что на стонущую реплику – Господи, кто бы спас меня?!Ар наверняка обидится, и лучше её не озвучивать, а принять меры, что бы кое – кто не попытался осуществить своё намерение. Балаган исчез из города на следующий день, перенеся своё обитание в места « куда угодно, но подальше отсюда» И одного ходячего недоразумения в том числе.

   Наверное, слуги в его доме, находились в шоке. И частично Мистраль их понимал.

   Людям, привыкшим к строгому распорядку сложно смириться с его отсутствием, а вокруг Ири не могло существовать такое слово как размеренность. Но в тоже время они оказались совершенно очарованы, и это Мистраль тоже мог прекрасно понять. Ибо внутри этого хаоса присутствовала своя упорядоченная система, выхватывающая общее.

   И было удивительно наблюдать, как он распоряжается в его доме, не прилагая никаких усилий для того что бы создать размеренный ритм, но ритм звучит, существует, и вот уже кажется, что никто и не желает иного звучания. Потому что стоило принять эту музыку, и она оказалась совершенно привычной, естественной, подходящей каждому. Для каждого своя.

   Раньше Грандин и не задумывался о том, что кто – то может делать те или иные вещи лучше, а кто – то хуже, кто – то любит выполнять одну работу, а кто – то совершенно другую, но Ар солнечным ураганом пролетев по его особняку, умудрился учесть и продумать абсолютно всё, любую мелочь, найти общий язык с каждым, заметить нюансы. Всего лишь за две недели своего пребывания в гостях, он стал своим, вписался в эту атмосферу словно жил здесь всегда и через несколько дней слуги только что не боготворили его, а непреклонный дворецкий, не признающий никого кроме Мистраля, с ПОЧТЕНИЕМ что казалось совершенно невозможным, спрашивал у Ара СОВЕТА.

   Невидимый дирижёр оркестра, обладающий своей собственной палочкой. Временами Мистраль...Мистраль беспомощно опускал руки, совершенно обезоруженный, сбитый с толку и непонимающий...КАК он это делает? Он что колдун? И ощущал себя лишним и ненужным элементом, но впервые признавал, что ему нравиться это происходящее. Отпустить ситуацию из – под своего контроля и смотреть. Просто смотреть. Наслаждаться.

   С удивлением, поднимая учётные книги, и понимая, что кто – то подготовил за него счета. Потратил время, исправил ошибки, и вот они – ворох бумаг до которого у него в связи с отсутствием толкового управляющего, никак не доходили руки, находиться в идеальном состоянии.

   Бесчисленное количество мелочей, о которых Мистраль не успевал временами заботился, разрываясь на десятки других важных дел, но вот кто – то позаботился за него. Не спрашивая. Не надоедая расспросами.

   Просто походу дела. Нанял рабочих, пока Мистраль находился в трёхдневном отъезде, что бы вернуться и обнаружить, что малая гостиная требующая ремонта, заново отреставрирована, но... Всё выглядит так, как было. Немного по новому, но не раздражая. Не вызывая ощущения, что на его территорию вторгся враг. Врага не было. Мистраль пытался понять, но понять не мог. Как он это делает, присутствуя и отсутствуя одновременно. Ири был, и в тоже время его словно и не было. Он не разрушал его пространство, не менял привычный ход вещей, но словно встраивался изнутри, вплетаясь в некоторую существующую реальность, незаметным невидимым присутствием себя. И ничего не менялось, оставаясь прежним, и в тоже время по новому. Появлялись какие – то вещи, которыми Мистраль начинал пользоваться совершенно естественно, а затем ловил себя на мысли, что раньше этого не было, но вот присутствует, и словно существовало всегда.

   Диван в библиотеке, клавесин в гостиной...В детстве Мистраль любил музицировать, но потом забыл об этой привычке помогающей ему расслабиться и вот когда пальцы открыли крышку и сыграли мелодию...

   Он всего лишь однажды упомянул Ири об этом, но Ири не забыл, сочтя это важным. Это и множество других "не мелочей".

   За Мистралем закрепилась слава человека, который не признаёт отношений, безжалостно выставляя партнёров на утро, но это было не совсем верным.

   По молодости ( с четырнадцати лет Мистраль жил один ) он пытался завести несколько более менее постоянных связей, но столкнулся с тем, что все его любовники и любовницы начинали лезть в его жизнь, в лучшем случае совали нос в дела, требуя внимания к себе и меркантильных выгод которые давала связь с ним. Мистраль отсекая первое, не видел ничего предосудительного в том, что бы, не обеспечить второе, но этого оказывалось всегда мало. Требовалось больше. И вот словно желая подчеркнуть свою территорию и закрепить некоторый статус, партнёры активно начинали хозяйничать в его доме, заниматься перестановками и переделками интерьера, строя планы на будущее, не понимая, насколько раздражает и бесит Мистраля подобная бесцеремонность.

   А когда встречали отказ, начинали обижаться, возмущаться, обвинять его в холодности и высказывать десятки мелких гадостей за спиной или скандалить в лицо, считая очевидно, что подростком не сложно манипулировать.