Текст книги "От ненависти до любви (СИ)"

Автор книги: Сан Тери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

   Ири не казался хрупким, скорее поразительно ладным, компактным, идеально сложенным и в меру мускулистым, из – за постоянных тренировок с Грандином. Но каждая мышца, перекатывающаяся под бархатистой кожей казалась поразительно гладкой и настолько влекущей, что хотелось припасть губами и обрисовать языком, повторяя выступающий соблазнительный рельеф.

   Не понимая, что с ним твориться и куда летит рассудок, очевидно в том же направлении, куда до этого благополучно отправились мозги Ильрана, Алес выпустив Ильта, опустился за спиной Ири, решительно обнимая вздрогнувшего юношу за плечи, не совсем понимающего, подобной дружеской реакции.

   Поймал затуманенный взгляд Ильта. В эту секунду он понимал его как никогда.

   – Боже, ну разве можно быть таким, наивным, Ири – прошептал он в маленькое нежное ушко и одной рукой продолжая обнимать Ара отобрал у него одеяло, выкидывая его на пол и давая Ильту возможность продолжать начатое.

   – Ты хоть немного представляешь насколько ты, красив, малыш? И как легко из – за тебя потерять голову?

   Ири испуганно охнул, осознав, что Ильт раздвигает его колени, а Алес, обняв поперёк груди, припадает к шее, одновременно поглаживая пресс.

   – Не надо никуда уходить. Если хочешь забыть, Мистраля, сейчас самое время, попытаться это сделать. Избить тебя? Дурашка. Тебя не избить, за тебя драться надо. А теперь расслабься и просто получай удовольствие. Выкини мысли из головы. Всё. Просто чувствуй.

   Ири откровенно растерялся, а когда попытался ответить, губы Алеса накрыли его рот, а язык проник в бархатистую пещерку рта.

   Ири задёргался, не зная, куда ему податься, то ли вперёд, то ли назад, продолжать бессмысленное сопротивление или последовать совету Алеса. Но в это мгновение руки Ильта подхватили его за ягодицы, приподнимая, а проворный язычок коснулся внезапно пробудившейся очень сильной эрекции, в то время как один из пальцев, очень осторожно и аккуратно проскользнул внутрь, уверенно отыскивая самое чувствительное местечко.

   – Алес, там всё очень узкое, – непонятно зачем сообщил Ильт и почти простонал вновь обхватывая его плоть. – Бог мой, такой горячий, восхитительный. Малыш...Не сжимай так...глупенький, ты же хочешь этого.

   Ири пытался бороться из последних сил, но то что вытворяли с его телом эти двое было невероятно. Водопад ласки в четыре руки, Ири буквально утонул и захлебнулся в нём, растворяясь в ощущениях и перестав различать, кому принадлежать те или иные прикосновение, слившиеся в непрерывный ряд движений, двух опытных любовников взявшихся за Ири всерьёз, с целью заставить выбросить из головы Грандина Мистраля.

   Алекс целовал его, не давая разбить поцелуй и высказать протест до того, как ему совершенно не захочется протестовать. Сравниться с Мистралем в искусстве любви, представлялось сложным, но двое против одного, вполне уравнивало шансы.

   Ири почти задыхался, понимая, что ему не хватает воздуха, ибо уже буквально через минуту, он стонал во весь голос, потомучто своим проворным языком Ильт вытворял нечто немыслимое.

   То втягивал целиком, почти прикусывая, то нежно скользил по венкам обрисовывая их как художник рисующий кистью, не забывая ласкать яички и чувствительную кожаную перемычку на границе света и тьмы, которые сейчас мелькали и кружились перед глазами.

   Алес на мгновение оторвался от него, не переставая растирать ладонями, совмещая ласки с поцелуями, покрывая шею, плечи и грудь. Атаковал нежное ушко лёгкими, но удивительно чувствительными укусами.

   Это было странно и одновременно слишком здорово. Настолько здорово, что от острого мучительного наслаждения хотелось кричать, а когда Ильт посмеиваясь разжал губы выпуская его окаменевшую плоть на свободу, Ири разочарованно всхлипнул, подаваясь бёдрами ему навстречу, насаживаясь на его пальцы, которых каким – то образом оказалось уже два, беззвучно умоляя продолжать и одновременно стыдясь этого продолжения.

   – Не бойся. Тебе понравится, – пообещал Алес останавливаясь, для того что бы сбросить с себя рубашку и снова принимаясь ласкать, переходя на грудь, слека выкручивая и пощипывая соски, достаточно умело и технично, что бы это не причиняло боли, а будоражило, раззадоривая удовольствие.

   – Давай же, милый...Не закрывайся, – недовольно пробормотал Ильт видя, что Ири тщетно пытается ускользнуть от его пальцев. – Тебе ведь это нравится. Ах так. – Ири почти закричал от пронзительного наслаждения, когда Ильт мстительно усмехнувшись вновь втянул его в себя и принялся двигать внутри него пальцами, раздвигая их работая ими более интенсивно, для того что бы выбрав момент ввести уже три пальца.

   – Вот тебе, непослушный мальчик, – пробормотал он удовлетворённо.

   Ири вскрикнул, готовый кончить и застонал от разочарования, осознав, что садист Ильт отпускает его на свободу и перестаёт двигаться. Он рванулся ему навстречу изо всех сил желая получить облегчение, но жестокость Ильта похоже не знала границ.

   – Я...ннеее...

   – Расслабься, Ири. Не захочешь, ничего не произойдёт. Принуждать тебя никто не будет. Но, похоже, ты не против.

   Алес снова приник к его губам, вызвав судорожный прерывистый стон, и не давая Ири продолжить.

   – Совершенно не против. – подтвердил Ильт с удовольствием наблюдая за результатом своих действий.

   Ири бешено двигал бёдрами, беззвучно умоляя, извивался в неудовлетворенной истоме. Но Ильт неумолимо бросив его в секунде от рая, неторопливо двинулся выше, вызывая желание придушить его от подобной подлости.

   Ири протестующее вскинул руки, желая вернуть гадского Ильта на место, но Алес мягко перехватил его ладони, сплетая пальцы со своими и покрывая его запястья лёгкими как бабочка поцелуями, одновременно запуская пальцы в шевелюру Ильта и лаская своего любовника, методично вылизывающего живот Ири.

   Через несколько минут Ири перестал понимать, откуда приходят прикосновения, они просто вспыхивали повсюду.

   Он полностью растворился в них, покорно и податливо отдаваясь во власть чужих рук и губ, отвечая на эти ласки и щедро даря свои, даже не пытаясь контролировать процесс разумом, а полностью отдавшись на волю ощущений и инстинктов.

   Лишь на одно мгновение протестующее сжался, ощутив вновь проникающие в себя неожиданно уверенные и сильные пальцы. Алес. В это время член Ильта начал методично и настойчиво толкаться к нему в рот и заполнил его целиком. Ильт уговаривая, придерживал его за волосы, ласково поглаживая спину и ритмично двигая бёдрами, вбиваясь до самого горла, в то время как Алес не забывая ублажать, растягивал его пальцами.

   Ощутив болезненное проникновение, Ири застонал, пытаясь освободиться, но ему не позволили, уверенно фиксируя одновременно с двух сторон. Алес оказался слишком большим, заполняя собой, до самого основания и Ири казалось, что он сейчас не выдержит. Было неудивительно, что они так долго готовили его к вторжению, ибо принять Алеса в себя представлялось достаточно проблематично. Он протестующее мычал, двигая ягодицами и в итоге сжимал Алеса так плотно, что тот буквально зарычал сквозь сжатые зубы, понимая, что Ири своими поспешными действиями лишает его всяческого удовольствия, и он не сможет сдержаться и кончит так и не успев войти во вкус.

   Размахнувшись, он со всего размаха шлёпнул Ири по ягодицам, оставляя на его попке алый след, Ири вскрикнул, и в тот же миг всё внутри него сжалось короткими неистовыми судорогами наступившего оргазма, заставив Алеса взорваться феерическим стоном удовольствия от убийственно возбуждающего зрелища и одновременно от обхвативших его ствол тугих горячих стенок. В глазах замелькали точки. С другой стороны со стоном кончил Ильт.

   – Нет Ири. Не смей. Проглоти всё до конца. – услышал он умоляюще приказное – Да милый. Вот так. Ты чудо. Умница.

   Ильт нежно и благодарно обхватил лицо, Ири целуя его. Алес обессилено привалился к его спине, прижимая, к своему телу и не покидая этого блаженного уютного рая, зная, что через несколько минут он подарит ему ещё одно гораздо более долгое удовольствие, целуя его и начиная возбуждаться снова.

   Остановился лишь услышать внезапный мучительный стон и понял, что стон этот не принадлежит никому из них.

   Вскинул глаза, и похолодел на мгновение, коснувшись взглядом двери, и замер, встречаясь глазами, с белым как простыня, Грандином Мистралем.

   Ради чего он пришёл сюда...Что ему могло понадобиться в комнате Эгерта? И почему он вошёл, без спроса и без стука...Не имело значение. Главное было в том, что он увидел.

   А Ири и Ильт, увлечённые друг другом не замечали никого и ничего вокруг. Целовались и тёрлись носами, напоминая ласкающихся котят нашедших соратника в желании дурить и нежиться на пару.

   Они не заметили внезапного напряжения Алеса, всё ещё прижимающего Ири, к своей груди. Приживающего и не желающего выпускать, даже если бы в дверях сейчас стояла тысяча Мистралей. И ясно давая это понять вошедшему.

   Мистраль стоял, закусив ладонь, и судя по алой струйке стекающей по белоснежному манжету увиденное, смогло выбить его из колеи. А затем он повернулся и так же тихо вышел, навсегда пробив барьер эмоционального порога Алеса, взглядом, жутким взглядом абсолютно пустых глаз.

Глава 33.

   Ири не искал причин для оправдания собственного безрассудства, не испытывая вины, разве что мимолётную горечь от того, что пошёл на это, поддавшись животному инстинкту получить немного тепла, любви, заботы. Всего того, в чём он раньше не нуждался, но вот открыв для него берега бесконечного моря, Мистраль исчез из его жизни...

   И там, на том месте, где он был, осталась дыра, дыра которую невозможно оказалось заполнить; лишь обмануть, иллюзией облегчающего боль заблуждения. Нет, он не сожалел. Случившееся, не вызвало в душе никаких эмоций, кроме осознания собственной душевной пустоты, вакуума, страшного, затягивающего, бездонного в остром понимании, что им не повернуть назад...Никак. Никогда. Предательство встало между ними непреодолимой стеной, и странно и удивительно оказалось, что пытаясь всё понять и осознать умом, сердцем Ири не мог простить. Он бы желал. Но ощущение случившейся мерзости, вызывало острую тошноту, и непреодолимый отвратный спазм, когда не видеть Мистраля было мучительно, но ещё мучительнее было видеть его, соприкасаться каждый день, в жутком цепенящем понимании, что Мистраль... Всё это время Мистраль, просто использовал его, развлекаясь с ним в угоду собственной прихоти, не считая для себя возможным, сказать трёх слов, которые могли бы их спасти...Но в понимании Мистраля, Ири оказался попросту не достоин их... ...Бутылка шампанского...Вот и вся цена этой несуществующей любви. Кому ты поверил, Ири? Кому же ты поверил, глупец....Бутылка шампанского....Мистраль переплатил за тебя, Ири.

   Несмотря на то, что Ильт и Алес, готовые щедро поделиться собственным чувством, отчаянно пытались растормошить его всеми силами, Ири внезапно понял, что восхитительная безумная ночь была первой и последней.

   Он ушёл. Безумно благодарный обоим, за то, что они смогли вытянуть его из чёрной бездонной ямы, на некоторую, более – менее призрачную поверхность безразличия и собственного существования.

   Теперь ему почти не было больно. Было просто никак, и с этим никак оказалось возможно жить. К тому же, Мистраль перестал появляться в академии. Ири не мог понять, куда он внезапно исчез, но в то же время, испытывал облегчение, от возможности, не пересекаться с ним. Это помогало держаться и даже как – то начать оживать и шутить. Вряд ли он мог стать прежним. Но в то же время спустя время, он снова начал смеяться, и те, кто не знал его близко, пожалуй, могли бы утверждать что Ири полностью оправился от нанесённой раны.

   Но не Ильт, и Алес, и не Грандин Мистраль.

   ******

   Алес и Грандин стояли напротив друг друга на пронзительном речном ветру.

   Секундантов не было, да Алесу и не пришло бы в голову пытаться пригласить их.

   Он сам назначил Грандину встречу, здесь вдалеке от людских глаз. Зная, что Мистраль придёт. Придёт для того, что бы убить его. Алес не боялся смерти. Он боялся лишь за Ильта и теперь ради него оказался готов умереть, что бы своей смертью отвратить кару от него и искупить грех, который они совершили. Они посягнули на то, что принадлежало Мистралю.

   В каких бы отношениях не находились сейчас он и Ири, то что они сделали, не могло пройти бесследно, не могло быть оправдано в его глазах.

   И подставляя лицо стылому ветру, с безразличием рассматривая серое небо из которого накрапывал мелкий холодный дождик, Алес мысленно прогонял перед собой свою жизнь. Но раз за разом приходил в выводу, что ему, не о чем сожалеть.

   Скандал в академии разгорится нешуточный. Всё таки в отличие от Реама, он был из очень благородной семьи.

   Говорили, что Мистраль убил Андреаса в честном поединке. Но какой это к дьяволу честный поединок, если Мистраль на голову выше всех владеет шпагой, и единственный, кто может противостоять ему, это Ири.

   Но идти к Ири, после того что было между ними...? Да Алес бы и не унизился никогда до подобного. Единственное о чём он сожалел сейчас, о том, что не смог попрощаться с Ильтом, потому что не мог сказать.

   Эргет бы попытался остановить, не отпустил, но защищая жизнь любимого, Алес не мог не пойти. Написал прощальное письмо, которое возможно найдут в его комнате. Письмо, в котором впервые не сказал, рыжеволосой язве, что любит его. Зачем слова? Зачем Ильрану знать причину? Винить себя, ненавидеть Ири, и Мистраля. Возможно, дуэль удасться сокрыть. Мист никогда не болтал языком, и смерть Алеса останется загадкой для окружающих. А Ильран...Рано или поздно, Ильран утешиться и сможет это пережить. Может быть рядом будет Ири, единственный кого Алес мог представить с ним, не испытывая волны ревности и боли. Правда, имеет ли это значение теперь?

   Ещё, Александр сожалел о том, что в ту ночь, увидел выражение глаз Мистраля. Взгляд, который невозможно забыть или стереть из памяти. Словно удар под дых, острым ножом. И может быть смерть станет желанным избавлением от пожирающего чувства вины, которое можно рационализировать, оправдать, но ..грызло изнутри, как ни прокрути.

   Теперь этот взгляд, не позволял ему испытвать ненависти. И хотя Алес пытался себя накрутить, перед предстоящим поединком, не желая исполнять роль покорной жертвы на заклании, накрутить не удавалось. На душе было погано, пусто и удивительно гадко.

   Винить оказалось не кого. Абсолютно некого. Как – же странно, смешно и нелепо, способна сложиться жизнь, выбросив пустые карты в колоде абсурда. Когда не существует причин и следствий, просто неудачное стечение обстоятельств, и ты вроде бы всё ещё можешь сыграть и попытаться изменить этот расклад, но одновременно понимаешь, что проиграл, и выхода действительно не существует, разве что сбежать, бросив всё. Но есть такие поступки и действия, которые мужчине невозможно совершить, даже ради спасения собственной жизни, потому что настоящий мужчина, должен понимать, что значит слово честь.

   Всего лишь слово. Слово, ради которого, он шёл на откровенное самоубийство, потому что никогда не смог бы жить, презирая и не уважая, самого себя.

   Вспоминая ту ночь, полную сумасшествия, Алес с горькой ухмылкой констатировал факт, что повторись всё это снова, вряд ли бы его выбор стал другим.

   Мистраль, сломавший то, что оказалось нельзя ломать, свершивший святотатство в храме. Загасить извечный огонь согревающий людей...Винить ли Прометея в том, что его тронули человеческие страдания и он пошёл на перекор воле Зевса, украв у него собственность?

   Хотелось надеяться, что они сумели "вытащить" Ири. Может он и не стал счастлив, но в одном Алес был твёрдо уверен, в том что, после случившегося, юноше стало гораздо легче; как бы это не звучало, и не выглядело и не воспринималось со стороны.

   Вряд ли они, сумели бы по – настоящему исцелить его, исцелить Ири, мог только Мистраль. Но Грандин, отныне умер в его глазах, а трупы души, не обладают чудодейственной силой.

   Будь у нас больше времени, – Алес поморщился от стылого ветра, с безразличием констатируя, что абсолютно равнодушно воспринимает собственную будущую смерть, позволив себе размышлять о вещах, совершенно далёких от подготовки души к вечному.

   Неприятно ощущать себя подлецом, в глазах бывшего друга. И бесполезно оправдываться, просто не за что. Все они стали жертвой собственных обстоятельств. Глупо. Но случившееся произошло. Его не отменить. Пришла пора платить по счетам.

   В том, что всё закончиться здесь, Александр даже не сомневался.

   Взгляд Мистраля в дверях – маленькая личная смерть и в то же время, откровенный приговор.

   Оправится ли он от увиденного, сможет ли простить, не имело значения, этот взгляд дал ясно понять одно:

   Мистраль не оставит в живых никого, кто посмел прикоснуться к его возлюбленному.

   Ири Ар...Может правильно ты сделал, что ушёл от него. Ведь каждый раз при взгляде на тебя, в глазах Мистраля, читалось лишь одна надпись: Собственность Мистраля.

   И ты всё правильно понял, малыш. Абсолютно всё правильно понял. Для Грандина, ты не более чем, игрушка. Личная вещь. Прихоть эгоизма и самолюбия. Но возможно ли быть настолько одержимым вещью? Прихотью без любви?

   Алес грустно усмехнулся. Он единственный, кому на краткий миг болезненного прозрения, была открыта очевидная истина, и теперь он унесёт эту тайну с собой в могилу. Слабость Мистраля. Ири Ар, будет ли тебе когда нибудь дано понимание, что же ты сотворил с ним?

   Александр посмотрел на часы. "Ожидание смерти хуже самой смерти". Вот уж великая истина, которую теперь не донести до потомков. Но он сам виноват, что пришёл на место встречи раньше и теперь мёрз в одиночестве у реки, созерцая унылый пейзаж погоды, постепенно приходя в состояние раздражения и нетерпения и почти сарказма, от мысли, "что сдохнуть окажется не самым худшим вариантом, пререготиве мокнуть под дождём".

   Он искренне надеялся, что Мистраль, проявит благородство, "не отказать в последней просьбе", и удовлетворится одной жертвой.

   В собственных глазах, Александр не считал себя, подлецом или поддонком, и мнение самого Мистраля, вряд ли может служить единственно показательной аксиомой. До всего случившегося они считались почти друзьями...Если только в лексиконе Грандина Мистраля вообще существует определение, "друзья".

   Я ни о чём не сожалею. Мне не за что винить себя. – подумал Алес с внезапно проснувшейся злостью и почти улыбнулся, когда увидел остановившуюся карету и выходящего из неё Мистраля.

   Грандин велел кучеру подождать.

   Вот как. Надеется управиться быстро, – с неприятным раздражением Алес, откинул плащ и положил руку на эфес шпаги, демонстрируя полнейшее понимание собственных и чужих намерений. – Что же, вынужден тебя разочаровать, ледяной принц. Может я и подохну, но не так скоро, как ты надеешься. Ни одному тебе приходилось, тренировался с Ири.

   Но это было до тебя. А потом появился ты и забрал его себе. Присвоил, для того, что бы сломать и погасить этот свет. Пожалуй, за это, тебя стоит ненавидеть. Вот только...не получается. До чего же паскудно, осознавать себя винтиком угодившим в жернова чужих разборок.

   Грандин подошёл небрежной походкой. Ветер трепал длинные роскошные волосы, тщательно собранные в хвост, безуспешно пытался сорвать длинный плащ, демонстрируя великолепный камзол и шпагу, придерживаемую с механическим автоматизмом, что бы не била по бедру.

   Тёмные прищуренные глаза созерцали Алеса в нехорошей задумчивости, но в них не было ни капли неуверенности и сомнения. А лишь окончательное принятое решение. Жребий брошен. Осталось перейти реку судьбы. Мистраль остановился напротив, слегка кивнув в знак приветствия, скорее дань воспитания, чем желания общаться с противником.

   И лишь теперь Алес разглядел глубокие синие круги, залёгшие у него под глазами, неестественную мертвенную бледность лица и глубокую, ранее не замеченную горькую складку в области губ, морщину, которая вряд ли сможет разгладиться.

   Говорят, люди стареют от горя, и сейчас перед ним стоял яркий живой пример. Но даже невыспавшийся и измученный, столь ясно отмеченный печатью страдания, Мистраль оставался прекрасен как божество. То что, наверное невозможно оказалось у него отнять. И сейчас, он казался даже более притягательным, чем раньше. С его лица, впервые исчезли надменность и высокомерие, и, та почти неуловимая мина брезгливости, которая удерживала желающих преклониться перед ним людей, на тонкой едва ощутимой грани, позволяя им сохранять собственной достоинство, в откровенной демонстрации того, что они не более чем пыль под его ногами. Человеческий никчемный мусор, на который Мистралю было откровенно плевать. А вот сейчас, сейчас перед ним стоял земной человек, обычный, абсолютно такой же, как и все простые смертные, знающий горе и страдание, понимающий, что он ничем не лучше остальных, разве что более удачлив, познавший что значит боль падения, увидевший меру собственной души. Но за этим человеком, вот за таким вот новым Мистралем, Алес не задумываясь, мог бы последовать на край света, отдать ему свою жизнь...

   Но нужна ли ему моя жизнь?

   Мысль пришла внезапная. Смутное осознание начинающего просыпаться понимания, вызванного печатью страшной бесконечной усталости лежащей на лице Мистраля. Прямого как струна, но какой же ценой давалась ему эта прямота и естественность? Мистраль стоял ровно, небрежно, но одновременно горбился, потому что ноша, тянувшая его к земле, оказалась слишком тяжела.

   – Будем драться? – спросил Алес, севшим голосом, мысленно ругая себя за внезапную слабость голосовых связок.

   Но внезапно чётко понял, как только Мистраль достанет шпагу, Александр не задумываясь дать себя убить. Хотя бы ради того, что бы никогда и никому на свете не рассказать, что однажды увидел этого ангела павшим. Мистраля Грандина больше не существовало. Он был мёртв. Ходячий живой труп. Такой же абсолютно безжизненный, как и тот другой, светловолосый раздавленный бог, чью веру осквернили, а алтари разбили в прах, переплавив статуи в золотые монеты, что бы отметить это шампанским. Смутная тень, которую он видел, всего лишь несколько часов назад .

   Да есть ли в этом смысл?

   Алесу захотелось кричать. Сказать что нибудь, схватить Мистраля за плечи, начать трясти, в кровь измочалить, прекрасное лишённое выражения лицо, что бы вложить в него понимание, смысл, смутный проблеск сознания.

   Ну сделай же что нибудь !!!!! Сделай хоть что нибудь, Мистраль. Останови это безумие!!! Неужели на свете не существует вещей, более важных и ценных, чем ваше неуёмное тщеславие. Ты же всегда был честен Мистраль, неужели сейчас, станешь лгать в очевидном. Вы же убиваете друг друга...Глупцы....Слепые безумные глупцы.

   Но Алес молчал, не в силах произнести не слова. Словно решившись издать первую фразу, его горло оцепенело перехваченное спазмом отчаяния и раздирающего душу понимания.

   Всё кончено. Бесполезно. Вряд ли Мистраль пожелает выслушать его, а если и пожелает, воспримет эти слова, как попытку оправдаться и избежать неизбежного.

   Александр молчал, отчаянно кусая губы. Вот иногда, бывают такие моменты, когда приходиться постигать цену собственных мыслей и поступков. Он отчаянно желал заговорить, но....Собственная гордость, не позволяла ему совершить порыв. Его убьют через несколько минут, а всё о чём он способен думать, это не о сохранении собственной жизни, а о том, что бы остаться достойным уважения, в глазах собственного палача. Вот она, правда человеческой натуры, закалённой горнилом упрямства и характера, когда разум является настолько совершенным инстинктом, что преодолевает любые животные порывы само выживания, и становиться идеальным убийцей. У дураков хотя бы есть оправдание, они идут на смерть ради высоких идей. Ради чего, здесь стоит он, Алес? Почему, могущий спастись, упорно молчит?

   Мистраль посмотрел на Александра, в удивлённом слегка рассеянном недоумении, словно этот немой монолог отпечатался на его лице, а может быть, всё было гораздо прозаичнее, и Мистраль, погружённый в собственный кокон, попросту вспомнил о его существовании, соизволив озадачиться тем, что рядом с ним есть посторонние.

   А затем...

   На мгновение Алесу захотелось ущипнуть себя, что бы убедиться, что он не спит и это не кошмарный сон, пробудиться от которого юноша оказался не в состоянии, пойманный в плен, жуткой властью магнетических, лишённых души глаз Грандина.

   Выносить это зрелище было невыносимо, словно видишь перед собой покойника из потустороннего мира, и вряд ли Мистраль сам понимал, насколько жутко он воспринимается сейчас.

   Мистраль, не замечая его реакции, безразлично покачал головой и спросил до тошнотворного просто. Так просто, что у Александра подкосились ноги.

   – Зачем?

   Усталость, безумная опустошающая, почти высасывающая душу, в каждом жесте в каждом слове, затягивающая за собой всех, кто рискнул коснуться этой бездны.

   Мистраль, что тебе сказать? Сможешь ли ты понять и простить...Хотя бы... понять.

   – Действительно..... зачем? – повторил Алес, некрасиво кривя рот.

   А потом опомнившись, сделал то, что хотел и должен был сделать давным – давно. Подлетел к Мистралю и схватил его за плечи, залепив по морде наотмашь. Заорал, сотрясая за отвороты плаща, пытаясь стереть это страшное безразличие ударом кулака.

   – Действительно, зачем? Зачем..Это же не я трахал Ара. Не я засаживал ему по самое горло...Не..

   Слова исчезли оборванные короткой тусклой молнией стального взгляда. Но ничего не произошло, только ладонь Мистраля жёстко и болезненно перехватила его кулак останавливая, но не мешая ему говорить.

– Продолжай, – сказал Мистраль спокойно и равнодушно – Только не размахивай кулаками. Мне бы всё таки, не хотелось убивать тебя.

   – Что? – Алес растерялся, не понимая, что здесь происходит.

   Он специально провоцирует Мистраля, но вместо этого....

   Лицо Мистраля внезапно исказила болезненная судорожная гримаса, задавленный в зародыше всхлип, всего на секунду, но справившись со слабостью ледяной принц, взял себя в руки, оставляя гадать, было или показалось.

   – Всё кончено, Алес, – бесцветно сообщил он. – Между мной и Ири всё кончено. Больше не существует ничего, что можно разрушить, – прибавил он с каким – то мазохистским сарказмом.

   – Мистраль... Я не смог остановиться...Мне больше нечего сказать, – с горечью отозвался Алес, медленно опуская руки и освобождая его одежду. Мистраль кивнул, автоматически убирая ладонь.

   – Но извиняться я не стану, единственное сожаление ко...

   – Избавь от подробностей. – Мистраль пренебрежительно фыркнул, обрывая монолог, на мгновение, являя себя прежнего, и прибавил снова исчезнув, под маской нового уставшего Мистраля. – Тебе не нужно передо мной оправдываться. Ты только за этим меня вызвал?

   – Но ...я думал...

   Алекс снова поплыл, испытывая головокружение и острую неуверенность в происходящем, потому что всё происходило совершенно иначе, чем должно было происходить.

   – Я думал, мы...будем драться. Разве, ты не собирался ...убить меня? – окончание далось с трудом, но Алес заставил вытолкнуть из себя последнюю часть фразы.

   -Тебя? -В глазах Мистраля снова отразилась вся агония мира.

   – За что?..За то, что ты сумел сделать то, что не сумел сделать я? -Он судорожно неестественно расхохотался и резко оборвал смех, слишком похожий на истерику. – Позаботься о нём, Алес.

   Мистраль повернулся и пошёл не оборачиваясь.

   – Перекладываешь свою ответственность на других? Как я смогу позаботиться о нём, теперь? -хотел ответить Алес .Догнать, крикнуть.

   Но Александр ничего не ответил, поднимая голову к небу и радуясь, что полил дождь, ливень хлынувший стеной. И что Мистраль не смотрит на него. А он не видит в эту секунду выражения лица Мистраля.

   Благословенный дождь, милосердный, господний дождь, позволяющий мужчинам плакать, не боясь позора собственной слабости.

   Глава

   Эргет нашёл Ири во время завтрака. Ар собирал чемоданы и готовился к отъезду, разложив вещи на кровати, и размышляя, что имеет смысл взять, а что разумнее будет оставить. Роскошный гардероб занимал много места, и не всегда мог пригодиться.

   Позавчера в академию прибыл посыльный от министра Лана, и наверное, даже он был смущён, откровенным облегчением промелькнувшим в глазах юноши, при известии о том, что министр Ландо желает видеть юношу незамедлительно.

– Ты как? – Эргет зашёл в комнату, прикрывая за собой дверь и осторожно обходя царивший повсюду разгром из вещей, книг, учебников, и прочих полезных и не очень, мелочей и безделушек, что составляли нехитрое вещественное бытие, каждого студента.

   Ири рассеяно улыбнулся и кивнул на единственный свободный стул, продолжая складывать вещи. Эргет преодолев комнату, тремя шагами обнял его, притягивая к себе спиной. Неестественная застывшая поза Ири, с рубашкой в руках, сообщила ему гораздо больше, чем слова.

Юноша отстранился и потерянно сел на краешек кровати, преданно заглядывая Ири в глаза.

– Малыш...Мы совершили ошибку? Ты почти не разговариваешь со мной, после... той ночи.

   Ири повернул голову, наградив слегка удивлённым взглядом и с неуловимым вздохом, отложив багаж в сторону, присел рядом.

– Я ни о чём не сожалею, Ильт. Не бери в голову, – твёрдо ответил он – Вы с Алесом, единственное, о чём я, вообще никогда не стану сожалеть.

– Тогда... почему? – В отличие от Мистраля или того же Алеса, Ильт был очень осторожен в соблюдении дистанции и сейчас мучительно гадал: можно ли ему обнять Ири, взять за руку, и как он поведёт себя. Если оттолкнёт, это будет очень больно. Словно осознав чужие сомнения, Ири первый накрыл его пальцы ладонью.

– Ильт, не надумывай. В наших отношениях ничего не изменилось. И по хорошему, я вам сильно благодарен. Даже если за подобные вещи не принято благодарить, но... вы мне помогли, это так. Просто сейчас обстоятельства изменились. Мне стоит уехать. И я думаю, ты сам понимаешь, как жестоко пытаться меня здесь удерживать.

Ильт грустно кивнул.

   – Ты прав. Но и не прав. Ири, нам было бы неплохо вместе. Тебе было бы не плохо с нами, поверь, мы могли бы...

– Прости, но я так не считаю. – Ири вздохнул, проведя ладонью по лицу, пытаясь содрать с себя, любое упоминание слова "поверь", отозвавшееся в груди болезненной резью, и Ильт с внезапным страхом осознал, что Ири повзрослел. Очень повзрослел и изменился, жутко почти до неузнаваемости, и вот сидящий рядом мальчик, кажущийся на порядок старше, внезапно показался совершенно чужим и далёким.

Назад к карточке книги "От ненависти до любви (СИ)"