Текст книги "От ненависти до любви (СИ)"

Автор книги: Сан Тери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

   Мистраля всегда поражала человеческая глупость, жадность, корысть, желание утвердиться за чужой счёт. Женщины требовали денег и внимания, строили планы на замужество, мужчины желали денег и власти. И всем, абсолютно всем, от него всегда было что – то нужно. Титул Мистраля, его финансовые возможности, лишали его права быть в их глазах человеком, но всего лишь неким образом, который мог что – то дать.

   Даже умнейшая из женщин красавица маркиза Сенжаль, сумевшая вскружить ему голову, совершенно влюбившая шестнадцатилетнего Мистраля в себя и влюбившаяся сама, как она позднее писала в мемуарах, пожелала совершенно немного: "Всего лишь сместить некоторых неугодных и назначение посла в Итанию". Мистраль обеспечил ей и то и другое, цинично купив ночь любви, для того, что бы безразлично выставить красавицу на утро, навсегда зарёкшись для себя заводить какие либо отношения и связи.

   Сколько слёз маркиза пролила в подушку, проклиная свой несдержанный язык в мемуарах не упоминалась, точно так же как и о том, какой ценой она получила назначение на поприще, где совершила нимало известных деяний оставивших след в истории.

   В мемуарах маркизы, Мистраль удостоился лишь несколько слов, получив определение недосягаемый и ледяной принц, что собственно не вызвало в его душе ни малейшего отклика.

   На момент вступления в пору семнадцатилетия, большая часть человеческих проявлений и эмоций, не оставляли внутри Грандина ни малейшего следа. Лесть, подхалимство, лицемерия, фальшь, ложь, подлость, попытки давить на жалость, шантаж и угрозы, бесконечные интриги светского общества – перестали затрагивать Мистраля, нацепившего совершенную непробиваемую маску человека, слишком занятого, что бы размениваться на пустяки, "всё, что не имело цели и не несло лично для него никакой выгоды".

   Он с головой ушёл в учёбу и дела с дядей, ставшего единственным, грамотно направляющим подспорьем, на пути к вершине, которую Мистраль видел в будущем.

   Он великолепно понимал, что министр Рандо откровенный и честный с ним, открыт и дружелюбен, исключительно в той мере, которая дяде казалась полезной "для себя" и вся их особенная близкая связь представляет собой отношения начальника – подчинённого. Грандина использовали, как и множество других и Ран не видел причины не позволять этого делать. Он делал тоже самое. Прекрасно зная, что станет преемником, готовился занять этот пост с детства, не болея наивностью относительно чужих мотивов.

   Сложись обстоятельства иначе, не обрати дядя внимание на несомненную одарённость мальчика и не выбери племянника из числа других претендентов, их родственные корни, не представляли бы для Рандо никакой ценности, несмотря на то, что в первую очередь на решение министра повлияли именно они. Политика "свои люди" всегда имеет особое значение.

   Рандо тяготился родственниками, невыгодными, не способными принести пользу, но вынужденный поддерживать вежливый этикет соблюдал светские условности, нанося редкие обязательные визиты вежливости, помогал финансово и ничего сверх того. К Грандину разумеется подобное не относилось. С десяти лет, министр Рандо числился его неофициальным опекуном со всеми вытекающими последствиями.

   Мистраль не питал никаких иллюзий по этому поводу, цинично понимая случись что, и дядя не задумываясь швырнёт его под ноги. Более того, он полностью разделял подобные убеждения, считая, что в любых отношениях, человек должен руководствоваться в первую очередь разумом, во вторую выгодой, и лишь в десятую всё остальное.

   Но вот теперь кажется, сделался абсолютным глупцом. Глупцом, не мыслящим себя без другого человека. Несусветная, непростительная глупость.

   Мистраль рисковал. Страшно рисковал. Но надеялся, что сумеет справиться с ситуацией и удержать случившееся под своим контролем, до того, как вскроется, что он некомпетентен, позволяя себе допускать ошибки на которые не имел права. Дядя не признавал ошибок, и никогда не прощал ни одной из них, безжалостно наказывая за любое неповиновение, не физически, но создавая все условия для того, что бы Мистраль сожалел о случившемся, в полной мере понимая, второго шанса не будет. Дядя не уступит ему кресло, пока не убедится в том, что Мистраль полностью, абсолютно и во всём безупречен и Грандину приходилось сильно постараться, что бы убедить его в этом.

   Рандо никогда не спрашивал об этих отношениях. Мистраль прятал их, скрывая связь и не желая распространяться о ней, за пределами стен академии, где студенты могли заводить любые интрижки, позволять себе сумасбродства и по общему мнению, это не считалось серьёзным или достойным внимания. Парочки складывались, пары распадались, юность одна и ей многое простительно. Именно на это сделал ставку Мистраль. В академии прощалось всё. В противном случае он никогда бы не пошёл на обнародование. Но просчитав все варианты развития события, пришёл к выводу, что это единственно правильное решение, грамотный ход.

   Ибо Ран не тешил себя надеждой, что дядя может не знать о них. Даже несмотря на то, что они никогда не обсуждали это вслух. Сердечные и личные дела Мистраля касались только Мистраля. И дядя с детства, давал племяннику понять, что Ран может рассчитывать на уважение и признание себя в качестве взрослой и самостоятельную личность, способной разобраться с собственными проблемами в той мере, что бы это не доставляло хлопот окружающим. Но высказывая доверие к способностям и уму Мистраля, вряд ли дядя не считал возможным шпионить за ним, что бы находиться в курсе ситуации. На его месте, Мистраль бы сделал тоже самое, поэтому, не обманывался.

   Но встречаясь по делам, Рандо никогда не заводил речь об Ири Аре.

   А Мистралю хватало ума и благоразумия не только не распространяться, но и сделать так, что бы эти личности попросту не пересекались между собой.

   Придёт время и он представит их друг другу.

   Но сейчас он хранил и берёг Ири, всячески ограждая неопытного юношу, от тёмной стороны своей жизни и той грязи, которую она представляла.

   Когда придёт время сделать выбор, Мистраль будет находиться рядом. Возьмёт Ири за руку, научит всему и лично проведёт через этот неприятный жестокий океан, всячески поддерживая, оберегая советами, помогая не оступиться, и не запутаться в сложном хитросплетении стратегий и тактик.

   Но пока Ири Ару представлялась возможность, "просто жить", Мистраль делал всё возможное, что бы его возлюбленный "просто жил". Легко, беспечно, без проблем, обязательств и ответственности, в той особенной неповторимой поре безответственного сумасбродства и юности, которой был лишён сам.

   И поэтому, разыскивая сейчас решившего сыграть в прятки любовника, Мистраль улыбался. Испытывая предвкушение, нетерпение, волнение и лёгкий трепет при мысли, что когда он его разыщет, обязательно стребует себе награду. И не представлялось секретом какую.

   В кармане позвякивали ключи, от комнаты отдыха, в которой он запланировал опробовать новый диванчик, завезённый совершенно недавно, не стоило даже гадать с чьей подачи.

   Скользнув равнодушным взглядом по доске с результатами экзаменов, Грандин миновал "центр напряжения". И Ильт и Эльресто Ал, занявшие наблюдательную позицию в одной из ниш коридора, облегчённо перевели дух, понимая, что Мистраль НЕ ЗАМЕТИЛ. А значит, можно сообщить Ири, и "тропками – тропками" вывести из академии. После чего открыто подвести Миста к этому "очевидному кошмару", дав Грандину возможность перебеситься на месте и тем самым спасти Ара, от незамедлительной взбучки.

   Уж если у друзей реакция оказалась самой возмущённой, то реакцию Мистраля, можно было смело умножать на десять, а то и на двадцать, в свете того, что староста являлся самым рьяным борцом за успеваемость в учебных рядах и безжалостно боролся с отстающими. За непростительную небрежность к знаниям, добиваясь подчас исключения.

   Упрекнуть самого Мистраля, в свете первого места по оценкам, разумеется представлялось необоснованным, разве что позавидовать чужой гениальности. Но так же ни у кого сомнений не вызывало, не обладай Мистраль исключительно талантливой головой, и тогда ледяной принц сумел остаться первым. Он не признавал за собой позиции второго. Не признавал настолько, что готов был часами зверски загонять себя, ради галочки в личном мирке. И все кто сталкивался с Грандином с первого курса, и видел чудовищные титанические усилия, что прикладывал Мистраль, осваивая то, что не давалось ему, – ведь он не был богом, – предпочитали заткнуть рот. Репутацию ледяной принц создал себе с нуля, с безумной, бесконечной, изнуряющей работы над самим собой и собственным самосовершенствованием. Тратя на фехтование не два часа, а четыре, загоняя себя вольтижировками до тех пор пока не валился с лошади, для того, что бы поднявшись закусить губу и снова сесть в седло, сверкая бешенством взгляда.

   "Я слишком хорош, что бы оказаться вторым" – небрежно отшучивался Мистраль, по поводу своего несомненного кричащего превосходства.

   Но те немногие, кто знал и видел упорство ледяного принца, имели возможность собственными глазами убеждаться, что ценой его победы становился нелёгкий и упорный труд, и редко удача, везение и стечение обстоятельств.

   И это не могло не вызывать глубокого уважения, почти преклонения перед этой стальной силой воли, никогда не приспосабливающейся к обстоятельствам, но неизменно приспосабливающей обстоятельства под себя.

   И поэтому оставалось верить, что добравшись до любовника, Грандин Мистраль по дороге успеет отстыть и обдумать ситуацию, прежде чем сгоряча натворит нечто такое, о чём будет сожалеть.

   Во всём что касалось Ири Ара, хладнокровный, терпеливый и отстранённый Мистраль, превращался в бешенного, импульсивного, абсолютно несдержанного скандалиста, теряющего рассудок и не отдающего отчёт в собственных действиях и словах.

   Сцены их ссор ещё не успели забыться. И никому не хотелось сталкиваться с этим снова. Слишком чудовищным, оказывалось противостояние этих двух сил, напоминающих приходящие в движение колёса, способные не заметив, размолоть в муку и разбить в щепки любого случайно оказавшегося между ними.

   На апогее их стычек, мягкий и добродушный Ири, в своём обычном состоянии не способный обидеть мухи без веской причины, напоминал смертельную грозу, яростно мечущую громы и молнии, в ответ на снежный буран, ужасающей лавины Мистраля.

   Так что можно было смело заявить, что в акции устроенной по спасению Ири, друзья сами того не подозревая играли в пользу себя и собственного душевного благоденствия.

   Но никогда нельзя недооценивать Мистраля.

   Эту истину его враги обычно учили назубок, а почитатели просто принимали как очевидное. Потому что, безразлично пройдя мимо доски, Мистраль внезапно остановился, и почти рывком вернулся назад.

   Глаза его не отрываясь, впились в длинные столбики цифр и имён. А затем бровь дёрнулась, и кулаки сжались.

   Он стремительно развернулся, впиваясь изучающим прищуром в каждую подозрительную щель коридора.

   Оба юноши торопливо рванули прочь. Сталкиваться с разъярённым Мистралем и доказывать, что они знать не знают, где может находиться Ири, было чревато по двум причинам.

   Первая: Грандин всё равно не поверит. Вторая: Если Грандин не поверит, придётся сказать правду, ради собственной физической и душевной безопасности, но когда Грандин узнает правду он разозлиться, и это было третьей уважительной причиной, по которой попадаться на пути ледяного принца оказалось крайне опасно.

   *******

   Ири, не то, что бы боялся Мистраля. Это было выше его личного логического понимания. Впрочем, это было очевидным для всех, кто, когда либо, сталкивался с ледяным принцем.

   Мистраль редко опускался до вербальной атаки, обладая феноменальным умением размазать по полу парой фраз, и никогда почти, дело не доходило до дуэлей, по той причине, что в академии не существовало ни одного достойного соперника, не считая герен Ара. Правда, в последнее время, и в этом правиле появились исключения.

   Но в то же время присутствовало в Мистрале нечто наводящее на окружающих мистический ужас, особая опасная аура, некая скрытая суть.

   Стоило Грандину устремить на Ири прищуренный взор, и юноша временами цепенел, напоминая мелкого кролика перед ухмыляющимся удавом.

   Внешне, оно мало проявлялось, (в демонстрации своих слабостей Ар предпочитал не упражняться на публике, и вообще перед кем бы то ни было,) но, тем не менее, отрицать было бесполезно: Ири ужасно боялся гнева своего сурового любовника. И теперь, сидя под столом в библиотеке, искренне надеялся, что к вечеру Мистраль успокоиться, перебеситься и они смогут нормально поговорить.

   Вооружившись учебником, юноша с тоской посмотрел на часы, показывающие, что начались занятия и, решив, что Мистраль сам виноват в том что такой жуткий, принялся читать, успокоив совесть, чего нельзя было сказать о душе. Щёки его горели, уши тоже.

   Господин Мангеус – пожилой почтенный библиотекарь, являлся весьма деликатным человеком, и, обнаружив под своим столом одного из выдающихся учеников, постеснялся спросить о причине столь странного поведения. Поэтому что бы не мешать студиозу сходить с ума, господин Мангеус только осведомился: "Не нужно ли господину Ару что нибудь для большего удобства?", и получив отрицательный ответ, пересел в одно из свободных кресел читального зала, занявшись разбором документации.

   – Господин Мистраль, большая честь видеть вас. Вы не частый гость. Ищите, какую нибудь редкую книгу?

   Ири сжался и кажется, перестал дышать, скорчившись под столом в три погибели и надеясь, что Мистралю не придёт в голову заглянуть за стойку.

   – Добрый день, господин Мангеус. Действительно, кое – что мне бы хотелось разыскать.

   Грандин остановился, прищуриваясь и обшаривая библиотеку цепким внимательным взглядом. Но к сожалению стройные ряды книжных стеллажей и столов представляли слишком запутанный лабиринт нагромождений мешая разглядеть что бы то ни было, кроме находящегося в пределах зрительной досягаемости.

   – Я могу вам помочь? – участливо осведомился Магнеус.

   Проклятый старик,– с досадой подумал Ири, ощущая себя мышкой спрятавшейся от кошки в мышеловке.

   – Буду вам очень признателен. – Грандин продолжил осматриваться, невозмутимо прогуливаясь между столами, а затем неожиданно изрёк.

   – Я ищу книгу "Циклические трансфигурации Матеуша Борте". Я слышал, что она есть в списке библиотечных фондов.

   – Я бы удивился, если бы столь блестящий ученик как вы попросил бы у меня что – то менее редкое. – Магнеус старчески рассмеялся, поднимаясь. откладывая листы и закрывая чернильницу стеклянной крышечкой.

   – Такая книга есть, но храниться она в архивах на складе.

   Грандин выжидательно склонил голову.

   – Если вам не трудно обождать, я схожу за ней. Или просто прогуляйтесь минут двадцать. – Он отряхнул полы широкого сюртука, расправляя складки и взял шляпу. Во всём, что касается немедленного действий Магнеус, прославил себя очень энергичным и безотказным старичком. На этот список особых достоинств заканчивался. – Я как раз подойду.

   – Конечно. Я прогуляюсь. Можете не торопиться.

   Ири изо всех сил прислушался к тому, что происходит. Услышал кряхтенье Магнеуса, неразборчивое бормотание, и шаги, затем хлопнула дверь и наступила тишина.

   – Понимаешь, мой славный, Ири, – проникновенно возвестил Грандин оглядываясь, и прикидывая местоположение любовника.

   – Магнеус, даже не попытался взять ключ. А это значит, что кроме меня в библиотеке находиться посетитель. Иначе, он бы не предложил мне прогуляться. А так как ты единственный, кому есть резон прятаться от меня, смею предположить...Что это ты.

   Говоря это Мистраль, энергично обыскивал библиотеку, вызывая у Ири дикое желание выскочить и удрать. Но памятуя чем окончились догонялки в прошлый раз, он предпочёл сидеть молча и не дышать, в надежде что Магнеус вернётся раньше, чем Мистраль отыщет его убежище. Или Грандину надоест играть с ним, и он уйдёт, пылая досадой, а дальше схема: "перебеситься – успокоиться", и можно будет прийти и задабривать его каким – нибудь способом, которых у Ири в арсенале водилось такое же множество, как у Мистраля уловок. В этом отношении "коса нашла на камень" и мягкая гибкость Ара, способного разжалобить даже столб, потрясающе разбавляла показную непреклонность Мистраля.

   Можно было сказать, что из них двоих, Ири действовал на Мистраля гораздо более разлагающим образом, привнося в скурпулёзную педантичность последнего, ноту очаровательной легкомысленности, позволяя смотреть на вещи, под менее категоричным углом.

   – А зная тебя, – продолжал Мистраль весело. Судя по тону, эта игра ему нисколько не надоедала, более того виделась чрезвычайно увлекательной.

   – Я могу предположить, что ты... Здесь – С этими словами он легко перемахнул через стойку и присел на корточки заглядывая под стол.

   – Ну здравствуй, радость моя, – возвестил он убийственно ласково.

   Ири издав нечленораздельный писк, сжался в комок и закрылся книгой.

   – И когда ты только повзрослеешь? – со вздохом заметил Ран, методично ухватив его щиколотку и вытаскивая из – под стола, для того что бы привлечь в свои объятья.

   -Не то что бы я был против, но у господина Магнеуса по моему случилось нервное потрясение. В умении шокировать общественность мы с тобой побиваем все рекорды. Иногда я думаю, где тебя черти носили раньше, Ар? – Мистраль с усмешкой всмотрелся в загорелое лицо.

   – Знал бы, что жить с тобой окажется так весело, честное слово, пристал бы на первом курсе.

   – По моему, ты только этим и занимался...Разве нет? – осторожно брякнул Ири, подглядывая одним глазом из – за учебника и гадая: "Миновало? Или лиха беда начало?".

   – Занимался, да не в том направлении. А может и в том. Любить тебя очевидно надо меньше, чем пороть.

   Мистраль выдернув из рук Ири книгу, а затем оторвав ладони от лица, притянул юношу к себе и ласково поцеловал.

   Ири с надеждой вкинул голову. Расправа отменялась или Мистраль ещё не видел его оценок?

   – И что мне с тобой делать? – безнадёжно поинтересовался Мист, и не сдержавшись чмокнул в нос.

   – Я опоздал на урок, – старательно отводя глаза, пробубнил Ири и получил ещё один поцелуй, начиная млеть от свалившегося незаслуженного счастья, пытаясь отгадать среднее арифметическое между: "Мистраль не знает или Мистраль сильно ударился головой". Оба варианта одномоментно устраивали.

   – Я тебя отпросил. – Грандин кажется, поставил для себя задачей, исцеловать его лицо..

   – Но мне ...Не стоит пропускать занятия.

   Ири слабо протестовал, скорее для вида, демонстрируя, что у него всё таки сохранились остатки совести, разумеется, не желая, что бы Мистраль отпустил его.

   – Не волнуйся. Ты больше не пропустишь ни одного занятия.

   С абсолютной уверенностью пообещал Грандин и оторвался от Ири. В эту секунду Ири готов был поклясться, в глазах любовника таился дьявол. Более того, невероятно, он смеялся.

   – Но...

   – Ири до следующей пересдачи, а она состоится через три недели, ты будешь заниматься дома. Под моим чутким руководством. И клянусь тебе, радость моя. Когда мы закончим, ты станешь гораздо усерднее относиться к учёбе.

   И только попробуй мне сказать, что ты не хочешь или не будешь. Я стяну с тебя штаны и надеру твою хорошенькую задницу...хм... во всех смыслах этого слова. Я не шучу Ири. Я очень зол. Понимаешь?

   Ири побледнел и поспешно рванулся прочь, отпихивая руки Грандина.

   – Ты не посмеешь, ты...

   Вместо ответа Мистраль перехватил его за торс и принялся расстёгивать пояс, без усилий прижимая к себе брыкающееся тело.

   Осознав, что Грандин всерьёз вознамерился выполнить угрозу, Ири поспешно капитулировал.

   – Мистраль, без крайностей. Я согласен.

   – Всегда подозревал, что ты сообразительный парень. Интересно, и зачем ты только прятал этот талант? – Мистраль коротко поцеловал его в висок и поправил одежду, не позволяя себе демонстрировать ни малейшего следа гнева. – Значит, не будем терять времени. Ири, – прибавил он как всегда по особенному издевательски растягивая его имя, что говорило о том, что кое в чём Мистраль, всё таки не изменился.

   За их спиной кашлянул господин Магнеус. Кажется, при виде сидящих на полу юношей старика едва не хватил удар. Особенно если учесть что Ири Ар сидел, а точнее почти лежал коленях Мистраля Грандина.

   – Я нашёл книгу, – промямлил Магнеус, не зная, как вести себя в подобной ситуации. Молодые люди стоящие гораздо выше по социальной лестнице не относились к числу тех, кому он без опаски мог сделать замечание, даже имея на это полное право с позиции возрастного авторитета.

   – Большое вам спасибо. – Невозмутимо словно ничего не произошло, Мистраль поднялся с пола и поставил на ноги красного как варёный рак любовника. В отличие от Миста, в любой ситуации способного вести себя так, словно делал окружающим огромное одолжение, Ар подобной непрошибаемостью не обладал.

   – Запишите на моё имя. Я заберу её завтра, а сегодня...

   Он жёстко перехватил, вознамерившегося смотаться под шумок Ири, за шиворот, и притянул обратно, перехватив поперёк для надёжности. – Вынужден откланяться... Дела.

   И обаятельно улыбнувшись, Грандин с достоинством покинул помещение. Бесцеремонно таща за собой, вяло упирающегося Ара и оставляя шокированного господина Магнеуса пребывать в полнейшей растерянности.

Глава 25.

   – Ири, не отвлекайся. Записывай условие.

   – Ран, пощади. У меня пальцы болят и спина затекла. Ты не учитель, ты чудовище. В конвенции о правах написано, что обучение не может длиться больше двух часов без перерыва...Я кушааааать хочууууууу!

   Ири жалобно ныл, и подкупающе морщил носик, испробовав на нём все представляющиеся возможными средства: от откровенных выклянчиваний до попыток изобразить обиду, рассориться, и снова начать ныть и уговаривать, предлагая откупиться.

   Ири даже пытался удрать, пользуясь тем, что Мистраль отвернулся, ровно для того, что бы через несколько минут въехать в кабинет, переброшенным через плечо громадного лакея с каменной рожей...

   Мистраль Грандин учёл абсолютно всё, перекрыв кислород, перерезав ходы и выходы к отступлению.

   Альфонсо и Эргет лазали ночью под окнами и посылали Ири передачки с записочками, которые Ар спускал и поднимал на верёвочке, ибо всё остальное оказалось строжайше запрещено; посетителей разворачивали на пороге. Имело ли смысл рассказывать, каких усилий друзьям стоило ночью пробраться в сад, для того, что бы спешно удирать через забор, от спущенных с цепи догов, которых сторож выпустил во двор, приняв студентов за воров.

   Мистраль старательно не замечал происходящего, усиленно апробируясь в роли домашнего тирана. Просто покидать помещение и отворачиваться ему приходилось всё чаще и чаще, ловя себя на мысли, что скоро он совершенно разучиться светски вежливо смеяться, потому что, большую часть времени дико, непристойно ржал, совершенно невоспитанно, как непотребный конь.

   – Вставайте студиозы, все по местам!

   Последний наш час наступаааает

   Врагу не сдаётся наш гордый собрааааат...

   Забравшись на стол Ири горланил, песню, устроив решительный бунт и революцию, скандируя

   – Нет, Мистралю! Нет учёбе!

   Из тетрадки он сделал плакат, на которым жирными буквами было расчерчено: Хочу каникулы!!!

   На первый раз, Мистраль на это повёлся, и стащив прыгающего бунтаря с митингующей трибуны, действительно устроил каникулы. Долгие, длинные, большие, глубокие такие каникулы.

   Сначала на столе, потом на полу, затем на диване, потом каникулы продлились в спальне, продолжились в ванной, и завершились в библиотеке, куда Ар практически приполз на четвереньках, слёзно умоляя Мистраля о пощаде, согласный учиться, учиться, и ещё раз учиться, как заповедовал Великий Мистраль. Великий Мистраль мученически задыхаясь от давимого внутри хохота, милостиво обещал подумать, посмотреть на поведение, учесть успехи и старательность ученика.

   Вооружившись указкой и похлопывая ей себя по ладони, дабы нагнать ещё больше страха неминучего, Грандин рысью рассекал по кабинету меряя периметр пространства и менторским тоном, объяснял тему дифференциальных уравнений, аккуратно выписывая формулы на доске.

   В отличие от остальных предметов математика давалась Ару сложнее всего. Он её страстно ненавидел и если остальные предметы проходили быстро, легко и с энтузиазмом, то всё что касалось этого предмета, превращалось в увлекательную тягомотину. Увлекательную со стороны Мистраля, ибо учеником являлся Ар. Тягомотину, со стороны Ири, ибо "эту тягомотину он ненавидел, и тягомотина – это тягомотина!!!! Какой математикой её не обзови. Тя – го – мо – ти – на"

   – Ран, я устал...Правда устал. – Ири смотрел умоляющими большущими глазами способными растрогать самоё чёрствое и каменное сердце, но на железную выдержку Грандина его нытьё не производило никакого эффекта. Чего впрочем нельзя было сказать обо всех остальных органах, и дабы не провоцировать самого себя на очередные каникулы ( находиться рядом с Аром и не приставать, представлялось задачкой повышенной сложности ) Мистраль сделал то, что от него совершенно не ожидалось. Развернулся и уставился на Ири аналогичным взглядом в ответ, изображая такого "умоляющего, несчастного лапу", что Ар не выдержал и всхлипывая хохотом рухнул в тетрадь.

   После чего сдув невидимую пылинку с указки, Грандин вновь превратился в железного монстра и продолжил урок, с видом полного морального превосходства над слабенькими силами противника, которому не оставалось ничего иного, как со вздохом приняться за писанину изображая замученного горем ученика.

   – Вот уморишь ты меня, Ран и сам потом жалеть будешь. Подумаешь, отдохнуть попросился.

   Мистраль сглотнул. Любуясь склонившимся к тетради чётким профилем, обиженно бубнившим себе под нос, он не переставая, терзал себя вопросом.

   Осознаёт ли Ири собственную власть над ним? И существует ли такая вещь, в которой он смог бы отказать ему, если бы Ири попросил, по – настоящему?

   Но сейчас подыгрывая, выбранному амплуа, Ран высокомерно вздёрнул бровь и смерил любовника уничтожающим взглядом.

   – Отдохнуть? И не мечтай, позорное недоразумение. Ты не встанешь с этого кресла до тех пор, пока не освоишь материал.

   – Но я освооооииил...

   Ири превзошёл себя, пытаясь похныкивать, и Мистралю стоило огромного труда сохранить невозмутимость.

   Несмотря на видимые протесты, эта игра забавляла обоих.

   А учитывая, что актёрскими способностями одарены оказались в полной мере, спектаклю не хватало только зрителей. К счастью и полному согласию, в зрителях этот спектакль не нуждался. Оба актёра оказались безнадёжно влюблёны в игру друг друга.

   – Хорошо. – Старательно хмуря брови, кивнул Ран.

   Губы против воли начинали ползти в разные стороны в совершенно дурашливой ухмылке. Невозможный мальчишка.

   Даже доводя Грандина до кипения, Ар, одновременно умудрялся рассмешить и временами Мистраль находился в полнейшей растерянности, не уверенный, что именно преобладает в реакции, юмор или злость.

   Занозой Ар аналогично оказался преизрядной, талант не пропьёшь, так сказать. Теперь все эти "хохмочки и примочки" Ара, открывались Мистралю с новой стороны.

   И наблюдая за усердствующим любовником, Грандин приходил к неутешительному для себя выводу, какого дурака свалял, объявив войну там, где изначально не было вражды, выискивая недоброжелательность в чужом дружелюбии, не понимая, что это не Ири закрыт от него, но он сам не желает простить. А вот теперь, они случились. И ничего иного в жизни и не хотелось больше. Только быть с ним, вот так, по глупому, беспечно сумасбродствуя, не ища ответов на вопросы, просто отдыхая душой.

   Эгоистично и глупо ожидать, что так будет всегда.

   Рано или поздно Ири придётся повзрослеть и сделать свой жизненный выбор, но очень хотелось надеяться...Да что там говорить. Мистраль свято был уверен в том, что им не суждено расстаться. И будущее Ири виделось ему достаточно чётко. Исключительно рядом с собой.

   – Проверим. Записывай...

   Сложись судьба Мистраля иначе, он мог бы стать блестящим преподавателем. Правда преподавателем абсолютно неумолимым и относительно единственного ученика впадающим в крайности.

   Ири бросал на Грандина жалобные взгляды, надеясь получить короткое снисхождение, но какое там. Грандин с такой суровостью и пылом, взялся за обучение, что Ар с тоской вспоминал славные денёчки в академии.

   В тайне от Грандина он завёл календарик и зачёркивал чёрным оставшиеся до освобождение дни.

   Правда, бывали моменты, когда ему совсем не хотелось освобождения. Например, когда Грандин подходя со спины, массировал плечи, или обнимал целуя в ухо, бархатистым тоном сообщая о том, что позволяя столь желанному ученику пропадать за учебником, он мучается гораздо сильнее.

   Один раз издеваясь, Мистраль заставил его рассказывать формулы во время секса, не давая кончить, пока Ири не выдаст урок. После чего Ири целый день не разговаривал с ним, смертельно обидевшись и не собираясь прощать.

   И понимая, что бастион не сдастся, а штурмом крепость брать не хочется, Мистраль, издав душераздирающий комичный вопль и дурачась встал на колени, призывая небеса в свидетели, обещая покончить самоубийством, если безжалостное чудовище не простит. Когда он скорбно начал общаться с воображаемым членом, сообщив, что им с другом не повезло, жизнь кончена и пора практиковать воздержание... уйти в монастырь...женский, и погрузиться в священный целиабат, ибо никто не любит, стараний не ценит, не даёт...

   Ири рыдая сполз со стула, загибаясь от хохота и не в силах разогнуться, чем Мистраль моментально воспользовавшись, подгрёб, стеная и охая, с видом кающегося грешника и устроил примирительный акт искупления, вымогая отпущение грехов. Сначала грехов, потом совести, а морали у него отводясь не водилось, как и нравственности, как и стыда, и...Ири это ужасно нравилось.

   Представить, что надменный и гордый Мистраль, способен опуститься до подобных плебейских шуток, казалось решительно невозможно.

   Но вот за ледяной маской, оказывается, прятался очаровательный задира и легкомысленный шалопай, ничем не уступающий Ару, а в некоторых выходках запросто способный обставить на пол головы.

   И осознав это открытие, и совершенно растаяв, Ири простил. Как прощал всегда, не в силах противиться власти чужого обаяния; любя всем сердцем. И в отличие от рассудка оно оказалось гораздо более честным.