Текст книги "Dirty Dancer (СИ)"

Автор книги: SаDesa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Почти накрываю их своими.

Почти, потому что хрупкое очарование момента разрушает истошная трель снятого с вибро мобильника.

Кай тут же открывает глаза, сглатывает и упорно делает вид, что всё, что его сейчас интересует, это как тонкая игла раз за разом прокалывает его кожу.

Пошёл уже четвёртый час непрерывной работы – всегда охуевал с такой выдержки мастеров, – и картинка почти готова, осталась только прорисовка теней и бликов на проглядывающих через зияющую алую рану поршнях.

Нашариваю трубку, и хватает одного взгляда, чтобы остаточное тепло в груди испарилось, чтобы рёбра покрылись инеем и, кажется, даже растрескались.

Последние цифры высветившегося номера узнаю сразу же, несмотря на то, что звонил он мне всего один раз. Неделю назад.

Скидываю, с такой ненавистью долбя пальцем по экрану, словно тыкаю в накрашенный глаз этой суки, а не на мигающий красный круг.

Выключаю вовсе и, ощутив, как корпус выскальзывает из вспотевшей ладони, психую окончательно. Легонько пихнув растерянного Кайлера, выбираюсь из кресла.

– Ты куда? – Вопрос нагоняет, уже когда шарю по карманам куртки в поисках пачки, отыскав которую, демонстрирую ему, подняв повыше.

– Пойду траванусь.

– Сдохнешь к тридцатке от рака лёгких.

Киваю, вытягивая губами сигарету, и выхожу на улицу прямо так, в футболке, решив не брать куртку.

Стоит остыть не только внутри. Успокоиться.

Шарю по карманам, выуживая из джинсов зажигалку. Спешно затягиваюсь, кажется, втягиваю даже больше, чем вмещают лёгкие, и, не выдержав, захожусь в приступе кашля.

Сука!

Складываюсь напополам и чувствую себя невозможно жалким в этот момент. Психанув, выкидываю дымящуюся сигарету.

Долетает только до шестой ведущей вверх ступени и замирает там, подсвечивая в темноте алым, медленно пожирающим бумагу и табак огоньком.

Вытягиваю вторую из пачки, щёлкаю кремнем снова и, подумав, немного присаживаюсь прямо на холодную ступеньку, наплевав на шикарную перспективу отморозить яйца.

И всё глубже и глубже проваливаюсь в прострацию, пытаюсь перемогаться, выкарабкаться назад, ногами и руками уцепившись за Кайлера, выбросить к чертям всё это дерьмо из головы.

Затягиваюсь и не спеша выдыхаю дым.

Необычайно ясно, кристально-чисто, словно не на чёрную дверь, тонущую в клубах сизого дыма, смотрю, а куда-то вглубь своей грудной клетки, явственно понимаю, что с Каем тоже надо что-то делать. Что-то, что заставит его чувствовать себя в порядке не только временно.

Сжимаю фильтр зубами и понимаю, что, собственно, все мои «могу» ограничиваются открытием отдельного счёта в банке. Тяжко думать башкой, а не кошельком, когда последнее плотно вошло в привычку.

Только вот останется ли он, когда узнает об этом? Или не говорить вовсе? Потом? Но когда настанет это «потом»? Он окажется прав и первым надоест мне, или же уйдёт сам после того, как Джейн проведёт генетическую экспертизу и раструбит об этом во всех возможных источниках?

И снова в жар бросает, несмотря на холодину на улице. Футболка начинает липнуть к коже и почти сразу же ледяной становится.

Не может быть.

Не могу поверить.

Не могу поверить, что действительно связался когда-то с этой дикой сволочной сукой, решившей так круто поиметь меня. Кто бы мог подумать, что в итоге меня как перчатку натянет баба.

Мысли скачут с одного на другое, с другого на третье, с третьего на десятое… И так, пока сигарета не прижигает пальцы, а дверь не открывается созвучно хлопку пневматики в моей голове.

Керри в отличие от меня ещё не совсем отмороженная, чтобы выпираться прямо так, и поэтому придерживает накинутое на плечи чёрное пальто, полы которого прикрывают даже голяшки её сапог.

Оценивающе оглядываю снизу вверх, понимая, что это, в общем-то, неплохая маскировка: тёмный балахон отлично скрывает её гиковский прикид, превращая во вполне себе приличную молодую женщину. Мимикрия под общество, мать её.

– Ты ещё не примёрз?

Отрицательно мотаю головой и уже тянусь за третьей сигаретой, но стоит только достать, как ловкие тонкие пальцы перехватывают её и требовательно прищёлкивают, намекая на зажигалку.

Передаю её даме и растерянно наблюдаю за ней.

– Уже закончили?

Мотает головой, одновременно с этим медленно пуская дым кольцами, складывая губы буквой "О". И в другое время я бы обязательно стебанул её, уколов какой-нибудь пошлостью.

– У тебя проблемы?

Вздрагиваю даже – сказанное вслух звучит ещё паршивее.

– Не расскажешь?

– Нет.

– Почему-то я так и думала. Ну да ладно, не сказать, что твои грязные носки это то, о чём я хотела бы разговаривать.

Растерянно рассматриваю её лакированные сапоги и замечаю пару тонких царапин на коже. Так концентрируюсь на них, что, проебав вспышку, втягиваю голову в плечи, выхватив коварный подзатыльник.

Оказывается, уже докурила и просто стоит, сложив руки на груди.

– Подрывайся, иначе отморозишь место, которым обычно думаешь.

Не спорю, действительно уже порядком заебенел, но и эта реплика заставляет думать о том, что она знает больше, чем говорит.

В любом случае не переспрашиваю.

Придерживаю дверь и следом захожу внутрь.

***

Кайлер дремлет в такси, привалившись к моему плечу, кажется, даже за карман куртки держится.

Так и льнёт весь вечер, и я бы ссался кипятком и строил коварные и не очень планы на его зад и более чем вкусный рот, если бы не одно «но». Совсем не маленькое, оставившее мне ещё пару пропущенных, немым укором мерцающих красным в телефонной книге.

Мобильник кажется раскалённым и жжёт карман куртки. Всеми силами стараюсь не касаться его, пребывая в глупой уверенности, что металлический бок отрастил челюсти и отхватит полпальца.

– Почему у тебя нет машины? – сонно спрашивают слева, и я, не удержавшись, растерянно треплю его по макушке.

Невнятное желание потискать его становится почти навязчивым. Настолько, что я едва удерживаюсь от того, чтобы начать сюсюкать с ним, как с маленьким мальчиком, который порадовал папочку. Папочку, который задумчиво строит планы на его ключицы и ладную спину…

Отвлекаюсь, представляя, как ладонь проходится по мокрой от выступающих капелек пота спине, лаская и оглаживая причудливые переплетения свежего тату. И почему-то вижу это только блэком.

– Потому что права мне вернут только через полгода.

Кайлер только мычит в ответ, всем своим видом показывая, что совсем не удивлён.

– А за что?

– Сбил старушку на переходе.

Тут же шокированно распахивает глаза и пялится на меня так, слово я сказал именно то, что сказал сейчас.

Весело фыркаю на это.

Давай представим, что я ещё младенцев ем. Беленьких на завтрак, а ужинаю исключительно азиатами.

– Да расслабься, щёки лопнут. Решил выебнуться, не справился с управлением и вписался в столб. Сломал руку, а как только выпустили – челюсть толкнувшему мне какой-то адовой хуйни вместо ЛСД дилеру.

– Звучит так, словно ты хвастаешься.

– Потому что я и так хвастаюсь.

– Придурок.

Снова прижимается, на этот раз цепляясь за рукав, и я чувствую его пальцы совсем рядом со своими. Можно даже попробовать поймать их.

В салоне тепло, пахнет кожей и, должно быть, парфюмом водителя, крепкого немолодого мужика. Который упорно не смотрит в зеркало заднего вида, во всяком случае, мы ни разу не сталкивались взглядами. Да и насрать.

Почти уютно, и грань держится на разделяющих нас уличных шмотках и невозможности положить его ноги на свои колени.

Не стал бы дёргаться, не сейчас.

Неужели это всё чёртовы цифры? Освободился от клейма?

Такси ощутимо замедляется и вовсе останавливается, пристроившись в конец гигантской, судя по мигающим впереди сотням пар фар, пробки.

Ну и фиг с ней, я был бы не против застрять в сегодняшнем дне на ближайшие пару лет.

– А я говорил про метро… – съедая звуки, лепечет Кайлер, и я наклоняю голову, так чтобы коснуться носом его макушки.

– А я ответил, что ты можешь сходить на хер со своим метро, детка.

***

Просыпаюсь утром и, перекатившись на живот, поднимаю голову, прислушиваясь.

Гремит чем-то в раковине, собирается в универ, скидывая тетрадки с непредназначенного для писанины кухонного стола и затихает.

Слышу звук, с которым ноут просыпается, выходя из режима гибернации.

Фейсбук, как же. И кто тут зависимый?

Собираюсь уже было снова вырубиться, как слышу музыку. Совсем негромко, так что только мотив доносится, текста не разобрать, но и этого достаточно для того, чтобы узнать одну из самых первых записанных группой песен.

Отползаю к центру кровати и падаю лицом в подушку, стискиваю её в объятиях и чувствую, как губы невольно растягиваются в блаженной улыбке клинического идиота.

И одновременно с этим так круто и очень страшно становится. Страшно оттого, что натурально торкает, наполняя грудную клетку чем-то очень и очень странным. Давящим на рёбра и сжимающим порядком потасканное сердце.

Малыш Кай.

Хочется произнести это вслух, но я только закусываю наволочку и, кажется, сожрал бы её, если бы мог.

Дожидаюсь, когда хлопнет входная дверь, и только потом встаю – всё равно сна уже ни в одном глазу.

На плите обнаруживается сковорода, прикрытая крышкой.

Яичница. На которой красуется заботливо выведенный кетчупом средний палец.

Схематично так вышло. Но ничего, мне нравится.

Глава 16

Выскальзываю из кабины лифта в последний момент, и створки едва не цепляют за рукав. Залип на чёртово зеркало, с интересом рассматривая свою слишком уж довольную, почти лучащуюся морду. И даже здоровенный пакет с эмблемой ближайшего супермаркета, в котором я отоварился после репетиции, не особенно портит вид.

Так и тянуло подмигнуть и скорчить рожу, но камера прямёхонько над головой – неплохой стимул не выставлять себя идиотом. Учитывая, что быковатого вида охрана и вышколенные девахи с ресепшна и так странновато косятся, то и дело путая меня и Кайлера. Нет, никакого шоу вне сцены, билеты не проплачены, звезда отказывается кривляться без банана.

И, чёрт возьми, не удержавшись, всё в том же маркете зацепил страшный плюшевый пылесборник с полки. Огромный, серый, с перекошенной подозрительной ухмылкой мордой медведь. Просто классика жанра. Презентую Кайлеру, задвинув что-то вроде: «Деткам положено любить подобное дерьмо. А поцелуй? Как нет? А за каким хером я это пёр?»

Настрой скачет, выделывая кульбиты, перебираясь с «нормально» на «отлично» и обратно, потому что не так-то просто найти ключи в кармане, но как только мне удаётся это, и замок открывается, пуская меня в квартиру, всё снова становится заебенно опупительно.

Ставлю пакет на пол, стараюсь особо не шуметь, разуваюсь и прямо в куртке прохожу, но на диване никого нет, а ноутбук стоит там же, где я и оставил.

Я сегодня первый? Обычно в это время Кайлер уже рассекает в растянутой домашней футболке и шортах, такой весь из себя приличный домашний мальчик, которого так и хочется потискать за задницу, а после – перегнуть через стол. Чтобы не был таким приличным.

Чёртова невесть откуда взявшаяся эйфория не желает отпускать от слова совсем, и, усадив медведя прямо на пол, к спинке дивана, возвращаюсь в коридор за пакетом.

Скидывая куртку, в красках представляю, как отхвачу этим же плюшевым кошмаром по роже. По-любому же. Не будет опущенных глазок в пол и застенчивого румянца, и это мне так нравится, что словами не передать.

Нравится собачиться с ним из-за ерунды и подтрунивать, а когда вызверится, просто опрокинуть на диван и, навалившись всем весом, держать, пока не успокоится.

Нравится… Он так сильно мне нравится, что я, пожалуй, готов признать, что дело не только в навязчивом желании попробовать как это – с почти братом близнецом.

Распихиваю продукты по холодильнику и думаю развалиться на диване перед телеком, потягивая лимонад из бутылки и размышляя о том, когда это я успел пасть так низко и превратиться в домашнюю клушу. Мамочку-наседку, ревностно оберегающую свои яйца.

Нервно хрюкаю от двусмысленности фразы и собираюсь уже претворить в жизнь свой лишённый всякого коварства план, по дороге в спальню берусь за ремень на джинсах, чтобы стащить их и переодеться, но гулкий стук в дверь заставляет меня изменить траекторию и вернуться в прихожую.

Дёргаю дверную ручку на себя и, состроив недовольную рожу, почти выдаю уже заготовленное «Только попробуй сказать, что ты похерил ключ», как слова сами застревают в глотке. Потому что я вижу перед собой не капюшон толстовки, которую он таскает под курткой, а лацканы наглаженного чёрного пиджака.

Вот дерьмо.

– Чего тебе?

Ларри морщится, всем своим видом демонстрируя, насколько приятно ему находиться рядом со мной. Стряхнув с плеча невидимую миру пылинку, проходит вперёд, оттеснив меня в сторону.

Наши отношения всегда было сложно назвать дружескими, а в свете последних событий я бы и вовсе не рискнул ночевать с ним в одном помещении.

Послушно отступаю и приваливаюсь боком к одной из зеркальных панелей в прихожей. Выжидающе приподнимаю бровь и поторапливаю его. Телек и газировка куда более волнующая перспектива, чем разговор с менеджером, который скорее откусит себе ногу, чем припрётся в моё логово просто поболтать.

– Ну?

– Я обещал твою задницу на фуршете по поводу открытия новой радиостанции.

Киваю.

Круто складывается, ага.

– Но я-то ничего не обещал. Ни тебе, ни радио, ни станции. Так что не был бы ты так любезен…

– Не дури, Рэндал. Я всё ещё твой агент и в первую очередь забочусь о репутации группы. Так что прекрати ломаться как школьница, переодевайся, и поехали. Светанёшь зубами на камеру и пожрёшь за чужой счет.

– Я похож на любителя халявных канапе? И откуда ты знаешь, как ломаются школьницы? Тебе же наверняка не давали минимум до тридцати.

Поджимает губы и прячет ладонь в карман. Вижу, как сжимает и разжимает пальцы под плотным слоем материи.

– Я подожду в машине.

Совсем всё замечательно, куда же без вездесущей няньки.

– Эй, а ты-то за каким хером со мной тащишься? Будешь шикать и исподтишка тыкать вилкой?

Его терпение оказывается отнюдь не безгранично. Сорвавшись, привычно багровеет и слова выплёвывает, как твёрдые горошины, – так и норовит каждым припечатать мне в лоб:

– Я тащусь с тобой, чтоб вы, идиоты, вели себя прилично, насколько это вообще возможно.

Вот так становится уже интереснее. По крайней мере мне не придётся скучать, уныло цедя в углу один единственный бокал, то и дело общаясь с дотошными журналистами.

– Ты сказал «вы»? Кто ещё не смог отмазаться? Дай угадаю, Сайрус? Нет? Джеки?

Стоит только произнести второе имя, как снова меняется в лице.

Бедняга, даже на жалость пробивает.

– О-кей, с Джеком ещё куда ни шло. Но только потому, что ты умолял меня, зубами завязывая шнурки, ясно? Так и скажешь организаторам.

Отлипаю от стены и слышу, как что-то бормочет мне в спину.

– И не посылай меня в жопу, я всё ещё могу передумать.

Молчание в ответ.

Выуживаю из шкафа первую попавшуюся чёрную рубашку и стягиваю футболку через голову, на ходу пытаясь вспомнить, где бросил мобильник. Где-то на кухне вроде был.

Заглядываю в ванную и провожу ладонью по волосам. Не мешало бы побриться, но фиг с ним, и так сойдёт.

Телефон обнаруживается на конторке, бумажник оставлял в кармане куртки.

И уже натягивая ботинки, понимаю, что Кайлера до сих пор нет.

***

– Детка, у нас гости! Ты одета?! – ору, рывком распахнув входную дверь и буквально переваливаясь через порог, потому как попробуй устоять на месте, когда в спину прилетает нехилый тычок локтем.

Отмахиваюсь от него, как от надоедливой мухи. Как от подвыпившей косматой огромной мухи, если быть точным.

Джек и трезвый-то никогда не отличался грацией и деликатностью, а уж после принятого внутрь тем более.

– Кайлер?

Ответом – тишина и выключенный свет.

Спит, может?

Часы показывают начало третьего, и да, он вполне должен бы спать, только вот его куртка так и не появилась в коридоре, и обуви нет. И если вечером это не казалось мне особо подозрительным, то посреди ночи нехило так тряхнуло, вмиг заставив протрезветь.

– Кай? – на всякий случай зову ещё раз и прохожу в пустую гостиную. Всё так, как я и оставил. Даже футболка валяется на кровати поверх покрывала.

Приоткрытая дверь в ванную.

Плюшевый уродец у дивана.

– А это что за дерьмо? – Джек кивает в сторону игрушки и, не совсем контролируя свои движения, пытается толкнуть его ногой.

Перехватываю за лацкан куртки и молча отталкиваю назад. Не для этого я пёр его через всю улицу, как влюблённый дебил, рассчитывающий на вполне себе приземлённую благодарность.

Жестом прошу Джеки заткнуться и подождать.

Шарю по карманам и, отыскав телефон, роюсь в исходящих вызовах. Нахожу почти в самом конце списка и спинным мозгом чувствую, что явно произошло нечто стрёмное. И вряд ли это внеплановая отработка в университетской лаборатории, или что там у них.

Настраиваюсь услышать «абонент не абонент», но вызов исправно идёт, длинные гудки эхом разносятся в моём сознании, накладываясь один на другой. Сливаются.

Упорно не скидываю, но через минуту или больше разъединяется, оставляя меня с молчащим динамиком у уха.

– Не берёт?

Отрицательно мотаю головой и оборачиваюсь к другу, благодаря своему росту усевшемуся прямо на спинку дивана и сложив руки на груди.

– Это стрёмно, да?

Киваю и пробую набрать снова.

Результат тот же.

Раздражённо передёргиваю плечами, сбрасывая сковавшее мышцы оцепенение, и пишу ему смс. И вместо простого «Ты где?» выходит «Ты охуел не брать трубку?».

Отправлено.

Не прочитано.

Включаю свет на кухне и запускаю кофеварку, чтобы окончательно прийти в чувство, но, передумав, выдёргиваю прямо из сети и щёлкаю кнопкой чайника. Выудив из шкафа две большие кружки, насыпаю по две ложки дешёвой растворимой бурды в каждую.

Джек стаскивает куртку и, оставив её лежать на диванной спинке, присоединяется ко мне. Пока закипает вода, стягивает свои спутавшиеся патлы простой чёрной резинкой, снятой с запястья.

– Рен?

Разливаю кипяток по кружкам и так и ставлю на стол, не потрудившись отыскать сахарницу.

Пальцы подрагивают немного.

Предчувствие горчит на нёбе, так что вкуса бодяги в кружке почти не чувствую. Пью механически, мелкими глотками только, чтобы не обжечь глотку.

Джеки всё-таки отыскивает рафинад, заглядывает в холодильник за пакетом молока и порядком удивляется, находя его:

– Что-то не припомню, чтобы у тебя вообще жратва водилась.

– Теперь водится.

Замолкаю, не находя, что ещё можно добавить. Да и мысли, тревожно бьющиеся о стенки черепа, никак не хотят давать покоя.

Понимаю только, что должен найти его. Совсем как в прошлый раз. Найти и выяснить, какого, собственно, хера теперь случилось.

Джеки, должно быть, учится читать мысли, раз так внимательно смотрит, то и дело проникновенно заглядывая в глаза.

Как бессловесная животина, ей богу. Хочет сказать нечто важное, но не может. Этот может, но явно не хочет.

Не выдерживаю и поторапливаю его, напряжение в воздухе и без игры в молчанку вилкой накалывать можно:

– Давай, рожай уже. Можешь не беспокоиться о моей хрупкой психике.

– Он уже уходил, Рен. Ты не думаешь, что…

Поднимаю ладонь, жестом прося приткнуться. Я понял и после первой части фразы.

Кривлюсь, невольно припоминая обстоятельства этого «уходил», и как хреново стоять на четвереньках, ощущая, как немеет спина и отваливаются вытянутые руки. Но всё это полная херня по сравнению с тем, что я чувствовал, представляя, как те самые кадры со скоростью света расходятся по всему интернету.

Но я же сам, собственными руками удалил папку. Да и все его вещи…

Нет.

Отрицательно мотаю головой:

– Нет. Точно нет.

– Уверен?

Киваю, задумчиво поглаживая медленно остывающие бока керамической, явно не для кофе предназначенной кружки.

– Все его вещи на месте, а единственный компромат, который он мог нарыть, это то, что я частенько жру со сковородки. У него не было причины уходить, Джек.

Опирается локтями на столешницу и подаётся немного вперёд.

– И где он тогда?

– Да ты издеваешься?!

Невозмутимость, в которую я почти сам уверовал, испарилась так же быстро, как и навалившаяся апатия после разъединившегося вызова.

Рывком вскакиваю со стула, едва не опрокинув его, и пытаюсь удержаться в вертикальном положении, потому как моя бедная пропитая башка ещё не полностью отошла от алкоголя, и резкие движения это не то, что ей сейчас нужно.

Но лёгкое головокружение и желание блевануть становятся именно теми ощущениями, которые помогают мне снова взять себя в руки и удержаться от того, чтобы начать бегать сломя голову и крушить попадающиеся под руку предметы.

Пробую дозвониться снова, но телефон уже выключен.

Вот зараза!

Задом чую, случилось. Что-то случилось с этим ёбаным мелким придурком, и всё, что я могу сделать, это настрочить ему ещё одно сообщение, длиннющее и полное ни фига не романтичных угроз.

Думай, идиот! Думай, где искать эту тощую вредную задницу!

– Может, завис у кого-то из друзей и вырубился? Преспокойно дрыхнет, пока ты тут волосы на жопе рвёшь?

Отмахиваюсь от предположения, как от пролетающей мимо мухи.

– Да нет у него друзей!

Но погодите-ка…

Сказанная вслух фраза цепляет кое-что в моём подсознании, и, кажется, я начинаю смутно догадываться, в каком направлении стоит начать.

Поднимаю крышку спящего здесь же на кухне ноута и, клацнув на интер, вывожу его из спящего режима.

Надеюсь только на то, что Кай, будучи уверенным, что хер я клал на все соц. сети, не вышел со своей страницы.

Не вышел!

Первым делом сую нос в его сообщения, но там нет ровным счётом ничего, что хоть как-то касалось бы меня или его дальнейших планов. Простой трёп ни о чём и стенания по поводу зверского экзамена в конце семестра. Обычный пиздёж совсем ещё зелёных пацанов, разве что тема сисек совершенно не раскрыта, ну да оно и понятно, учитывая предпочтения Кайлера.

– Иди-ка сюда, – зову Джеки и показываю ему этого самого Юджина, золотого мальчика около красной тачки.

Висит в онлайне, и я уже собираюсь написать ему, как Джек перехватывает мою руку.

– Погоди, если Кай действительно у него, то, может, лучше съездить? Так во всяком случае он не успеет смыться.

Согласно киваю и, порыскав по странице парня и не найдя на ней нужных данных, вздыхаю и тянусь за мобильником. Снова. Только на этот раз набираю номер Ларри, и несмотря на то, что отвечает почти сразу, в ухо мне летит гневное: «Три часа ночи, придурок!»

Не слишком-то вежливо прошу его заткнуться, подорвать задницу и достать мне адрес этого парня. Диктую фамилию и указанный номер мобильника. На явное нежелание подниматься с постели обещаю снова надраться и расквасить рожу перед следующим фотосетом. И обречённое «Опять он? Нет, не отвечай мне…» уже не дослушиваю до конца.

Сбрасываю. Жду.

Джеки хлопает меня по плечу и, за неименеем лоджии, тащится покурить в сортир. Думаю присоединиться, но, проходя мимо дивана, задумчиво останавливаюсь напротив серой плюшевой морды, ухмылка которой отчего-то просто выводит меня из себя. Бесит так, словно неодушевлённая тварь потешается надо мной.

Присаживаюсь на корточки напротив него и, чиркнув зажатой в кулаке зажигалкой, подношу огонёк к его пластиковому носу. Отсутствующе наблюдаю за тем, как плавится, чёрными каплями стекает и теряется где-то в набивке, легко прожигая искусственный мех.

Кремень быстро греется, начинает обжигать пальцы.

Передёрнувшись, заставляю себя выпрямиться и, поморщившись от едкого вонючего дыма – не сизого, чёрного, тонкой струйкой поднимающегося вверх, – понять, что его вышитая на морде ухмылка стала ещё ехиднее.

Нильсон скидывает смс с координатами не позднее чем через полчаса, и, мельком глянув на страницу Кая, вижу, что тот тип всё ещё висит в онлайне.

Начало пятого утра. Вполне типичное поведение для студента, каждый день вынужденного подрывать свой зад к девяти.

Может, Кай просто посеял свою древнюю трубку и, налакавшись, братается с этим парнем? А может быть, я уже перестану, наконец, строить воздушные замки в своём воображении и примерять свои причины для проёба на Кайлера?

Всё никак не могу найти ключи и решаю проверить диван. Может быть, туда закинул и забыл?

Перегибаясь через спинку, пальцами прохожусь по поверхности сидения и на стыке, у подлокотника натыкаюсь на что-то.

Не ключи, нет.

Что-то круглое, полое, с перекатывающими мелкими предметами внутри. Не понимая, вытаскиваю на свет.

Что-то белое.

Что-то так и не распечатанное.

И это что-то – нейролептики Кая.

***

Высотка совсем новая, свеженькая, буквально вот-вот краска обсохла. Но к моему удивлению не в самом центре расположена, и даже окна выходят не на Университет.

Никакой охраны внизу или подземного паркинга.

А где понты? Неужто у папочки денег не хватило? Или дружок Кая тоже со своими милыми странностями вроде нежной любви к пробкам или толчее в метро? Хотя какое метро, о чём это я? Запамятовал о малышке Ауди с фото.

Успокоившись было в такси и хлебнув слишком уж свежего на мой вкус, морозного воздуха, я снова чувствую, как раздражение накатывает и, прежде чем нажать на кнопку домофона, курю, решив больше не повторять своих же ошибок. Хер его знает, на что я там наткнусь. Глядишь, снова придётся забыть о никотине почти на сутки.

– Чёт какой-то ты слишком собранный. Может, я один схожу, а? – Джек рывком расстёгивает куртку и выжидающе на меня пялится, спрятав руки в карманы.

– Нет.

Кивает. Должно быть, и не надеялся на другой ответ.

– Но, по крайней мере, обещай держать кулаки в карманах, хорошо?

Ничего не отвечаю на это.

Быстро докуриваю и, прежде чем позвонить, на всякий случай – ну, мало ли, – дёргаю на себя ручку. К моему удивлению этот всякий случай себя оправдывает.

Вот тебе и гнездо мажора.

Лифт-то хотя бы работает? Или ножками, ножками?

Нужным этажом оказывается третий, а не, скажем, понтовый двадцать четвёртый. Этот мальчик удивляет меня всё больше.

Джек перехватывает мой кулак уже около дверной обшивки. Вскидываю бровь и выжидающе на него пялюсь. Цокает языком и сам нажимает на звонок.

Трель выходит длинной, противно-протяжной, словно ехидной даже. Бесячей до крайности.

Всегда вспыхиваю в момент, с одной искры, и этот чёртов электронный вопль становится той искрой.

Дверь открывается почти сразу. Должно быть, этот Юджин совершенно не удивлён столь позднему – или уже раннему? – визиту. Ждал кого-то?

– Пап, ну я же просил зво…

Дёргаю на себя ручку и, отпихнув осёкшегося взъерошенного красавчика в сторону, прохожу внутрь небольшой студии. Взглядом тут же натыкаюсь на сгорбленную спину зависшего в какую-то игрушку невнятного вида и пола существа. Ярко-рыжие длиннющие патлы и голые пятки.

Очевидным становится одно: Кая здесь нет. Разве что, только заслышав дверной звонок, неспешно сныкался в ванной, прихватив все свои вещички.

– Эээ, вы этажом не ошиблись, ребят?

Не успеваю подумать, прежде чем тело реагирует само. Привычно так реагирует, одним цепким выпадом хватая его за ворот футболки и подтаскивая к себе.

– Эй, эй, эй! Рен, тормози! – Джеки решил, видно, выступить голосом разума и поэтому сейчас стискивает моё предплечье, пытаясь отвести его вниз.

А этот парень, потянувшись было к моему запястью, замирает на полужесте. Так и стоит с протянутой рукой, чуть склонив голову.

– Охуеть можно. Если бы не видел Кайлера утром, решил бы, что он пережрал стероидов. Ты его злобный двойник из будущего?

Скривившись, отпускаю, легонько оттолкнув в сторону.

– Сейчас он где, знаешь?

Перебивает меня, начинает говорить вместе с тем, как заканчиваю я, и мелькнувшего было в его глазах страха, скорее вызванного неожиданностью вторжения, уже нет:

– Погоди-погоди, ты не его брат, не его дядя и не его… Или его?

Закатываю глаза, и как-то попроще внутри становится. Или нет?

Не знаю, не разобрался ещё, хотел ли я найти Кая здесь или же меня попускает оттого, что всё-таки его тут нет.

– Ты типа его «цыпочка», да? Он именно так тебя и описывал: самодовольный придурок с кучей классных татуировок. Не сказал только, что у вас одна рожа на двоих. Вы фетишисты?

Спускаю ему это, списав всё на удивление.

Оказывается, Кайлер обо мне ещё и рассказывает кому-то.

Цыпочка.

Дёргаюсь от резкого грохота и поворачиваюсь к источнику шума. Не только я один, все мы.

Юджин тут же пересекает комнату и сжимает плечо вскочившего на ноги субъекта, которого я почти принял за девчонку. Но нет, как раз таки нет. Голые ноги, торчащие из-под длинной футболки, явно мужские, да и его лицо напрочь лишено женской миловидности.

И это я фетишист?

Оборачивается к столу, хватает с него планшет и, что-то натыкав, показывает Юджину, а тот, мельком глянув, забирает Айпад и строчит что-то в ответ. Возвращает.

– Он глухой, – после поясняет он нам с Джеком и так остаётся стоять рядом с патлатым чудом, не разжимая пальцев, стиснувших тонкое плечо.

Слишком худой, на мой взгляд, слишком несуразный, слишком… Необычный? Да, наверное, так. И именно эта инакость привлекла более чем нажравшегося стандартных девочек и мальчиков мажора на красной Ауди.

Впрочем, хер его знает, как там на самом деле. Я могу ошибаться точно так же, как и насчёт Кайлера, а могу попасть в десятку предположением. Только сейчас мне не до партии в угадайку со случайными людьми.

– Итак, Кайлер. Если он не у тебя, то где может быть?

Пожимает плечами и, должно быть, призадумываясь, обводит комнату взглядом.

– Да без понятия, он ничего не говорил. Смылся вечером?

Отрицательно мотаю головой, пересекаясь взглядом с задумчивым Джеком, которому я, разумеется, тоже не рассказал абсолютно ни черта.

Не всякое дерьмо выносить хочется. Особенно когда причиной этому – моя собственная ублюдочность.

Ничего о душевнобольной матери Кая, ничего о его милой особенности, о которой я сам успел подзабыть за это время.

И всё было бы не так плохо, если бы я не нашёл чёртову упаковку таблеток, которые он и не думал принимать.

– Не видел с утра. Давай, думай, парень. У этой маленькой нечисти серьёзные проблемы с психикой, и я даже думать не хочу о том, что он может выкинуть.

Ловлю на себе тяжёлый взгляд друга. Продолжаю говорить:

– Я беспокоюсь за него, ладно? И да, пусть я не самая зачётная «цыпочка» в курятнике, но это действительно важно отыскать его и притащить… домой, – запинаюсь на последнем слове, выставляя себя тем ещё придурком, но с каким трудом мне даются подобные излияния, догадывается только не склонный к сентиментальности Джеки.

А я, кажется, только сейчас понимаю, насколько всё стало серьёзным. Это зародившееся как полнейшее блядство нечто между нами двумя. Мной и моей копией, которая НЕ зеркальный двойник и никогда им не будет.

Но не уверен уже, что только этого хочу. Не только и не столько этого.

Рыжий внезапно оживает, начинает суетливо размахивать ладошками, требуя вернуть ему планшет. Буквально одним пальцем набивает и отдаёт Юджину. Тот читает, слегка хмурится и, кивнув патлатому, обращается ко мне: