Текст книги "На границе кольца"

Автор книги: Russell D. Jones

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц)

Полупрозрачный кисель был связан с Земной Явью, поскольку питался ею. Но выйти на него можно было только тогда, когда Беседник вытягивал жертву к себе. Злата успела переместиться в нужный Слой, но что делать дальше? Старые инструкции никуда не годились. Всё, что она знала о духах‑охотниках, было опровергнуто открывавшейся картиной: чудовищное кольцо загустевшей псевдослизи, которое вблизи вызывало уважительную оторопь.

Живых существ таких размеров было не много, а уж духов! А Дед называл Беседника «оборотнем мелкого пошиба»! Он должен был увидеть, как перекатываются, словно мускулы, полупрозрачные комки преображённых эмоций, как сталкиваются на поверхности волны страха с рябью любопытства, как глубоко внутри вспыхивают огоньки украденных снов…

Злата не сразу справилась с охватившим её восхищением исследователя. Застыдилась, вспомнив о Варе: девчонку едят, а спасатель любуется людоедом!

Скинув пальто и ненавистный колючий пиджак, Злата вонзила ладони в тело Беседника. Вошла внутрь. Воздуха здесь было ещё меньше.

Варя была рядом: не видя ничего, отдавшись сладкой иллюзии, продолжала улыбаться и что‑то рассказывать «прекрасному рыцарю». Слизь вокруг неё загустела и стала похожа на мармелад. Но девушка продолжала дышать ровно, без затруднений – значит, Беседник умел поддерживать жизнь своих пленников.

Вначале Злата попыталась пробиться сквозь туманный студень, используя физическую силу. Это было всё равно что плыть в киселе: разводишь руками, протискиваешься в образовавшуюся щель, упираешься коленями и ступнями – и лезешь дальше.

После одного особенно резкого движения под мышками стало прохладно, и Злата усмехнулась, вспомнив просьбу Деда «никогда больше так не наряжаться».

Но были проблемы посерьёзнее порванной блузки: Беседника разозлило грубое вторжение – и кисель превратился в крепкий холодец. Вскоре Злата не могла пошевелить ни рукой, ни ногой.

Она висела в сероватой плотной мути на расстоянии пары метров от Вари – и с жалостью смотрела на обманутую пленницу, которая смеялась и трясла головой, отвечая на вопросы… Которые, по сути, задавала сама себе.

Сознание самой Златы оставалось чистым – Беседнику было неинтересно связываться с целеустремлёнными и уверенными в себе людьми. Зачем тратить силы? Кроме того, Злата начала задыхаться.

Но почему Дед бездействует?

Обходчик следил за охотой из самого верхнего Слоя, что на границе Ближнего Пояса и Внешних Пустошей. В случае успеха должен был присоединиться к Злате – и руководить вторым этапом: спасать племянницу.

Если в этом заключался второй этап. Может быть, планировалось не спасение, а эксперимент. Или испытание Златы. Или и то, и другое. Хотя какая разница, если каждый глоток воздуха даётся с трудом?

Злата ещё не сталкивалась со столь неуязвимым созданием. Беседник был везде и нигде, он прочно врос в этот Слой, стал его частью. Плюс постоянная подпитка от пассажиров: вечерний час‑пик был богатой кормушкой.

Используя доступный арсенал боевых заклинаний, Злата принялась разрушать тело Беседника. Растапливала «холодец» тепловыми волнами, пробивала кулаками, усиливая каждый удар, кромсала упругую массу, словно взбесившийся миксер.

Но проще было разрезать воду! Магические приёмы, разработанные для борьбы с людьми и чудовищами, были бессильны против Беседника, который моментально восстанавливал тело и ещё больше уплотнял пространство вокруг волшебницы.

Осознав, что прежние методы не работают, Злата переключилась на Варю. Для начала проникла в сознание девушки, вчиталась в её мысли, разделила чувства. Ничего сложного, ведь Варя полностью раскрылась перед своей фальшивой «половинкой».

Иллюзия, захватившая девушку, принадлежала ей самой – полусон‑полумечта, но не наведённая, а идущая изнутри, из потаённых уголков сердца. И наиболее важным в этой мечте был не цвет глаз и не форма губ, не голос и не запах, но сладкое ощущение состоявшейся встречи с тем, с кем судьбой назначено встретиться.

Злата окинула прощальным взглядом вымечтанный образ – и начала процедуру отрезвления.

Особых методик не предполагалось. Оружие против сна – что может быть проще? Злата заорала изо всех сил. В голове у Вари раздалось оглушительное, немного истеричное и переходящее в визг «А‑а‑а‑а‑а‑а!!!»

Чудесный сон закончился, как всегда, на самом интересном месте: за полсекунды до поцелуя. Очарованная пленница вздрогнула, моргнула несколько раз – и увидела серый кисель. Заметила Злату, повисшую рядом, как муха в янтаре. Потом осознала, что нет ни вагона, ни мягких сидений, ни собеседника – только слизь и бесконечное нигде.

«А‑а‑а‑а‑а‑а!!!» – заорала Варя, перенимая эстафету. Когда воздух в лёгких кончился, закашлялась и отключилась.

Она по‑прежнему висела, плотно упакованная в псевдотело Беседника, так что потеря сознания никак не отразилась на её положении.

Но прерванный контакт ошеломил Беседника. Кисель вокруг Златы размяк, и она предприняла последнюю попытку освободиться.

Злата использовала против духа тот же приём, который применяла на тренировках – создала вокруг себя переход, выводящий в Земную Явь. Правда, ей не приходилось делать это в Ближнем Поясе, да ещё из Слоя, захваченного Беседником.

Повезло: формула сработала, и Злата содрогнулась, ощутив каждой клеточкой действие портала. Как будто пытаешься проглотить мир – и одновременно мир глотает тебя и пытается вывернуть наизнанку.

Злату и Варю затянуло, словно мусор в раковину – и выбросило посреди комнаты Деда.

Этим лазом Злата проходила, когда других вариантов не оставалось.

Обходчик называл подобную тактику позорным бегством. Настоящий специалист должен каждую операцию завершать чисто и, разумеется, не удирать с поля боя.

* * * 00:11 * * *

Дед вернулся ближе к полуночи.

Варя давно спала в своей постели, ворочаясь, что‑то бормоча и время от времени вскрикивая. Вспоминая её бледное, покрытое потом личико, Злата ощутила острое желание дать наставнику чем‑нибудь тяжёлым по башке. Профессиональный Гончар после тесного контакта с духом нуждается в отдыхе, а тут неопытная девчонка‑самородок!..

Оказавшись дома, Варя безвольно повисла на руках своей спасительницы, как марионетка с оборванными ниточками. На вопросы не отвечала, двигалась с трудом и безостановочно плакала – первый этап реакции на применение способностей. Пришлось её раздеть, напоить чаем с бальзамом и нашептать сон покрепче, надеясь, что второй этап, после пробуждения, пройдёт мягко. Потом волшебница переоделась в свой любимый спортивный трикотаж, засела на кухне и попыталась вылечиться тем же бальзамом, но с кофе и в других пропорциях.

Лекарство не помогло – хотелось уйти, хлопнув дверью.

Она перевела дух и попыталась разобраться. Нормально, что Дед не пришёл на помощь: Злата – его заместитель, должна справляться с любой проблемой. Но Обходчик рисковал здоровьем своей племянницы и вообще распоряжался жизнью полуребёнка, за которого несёт ответственность!

По логике, так и должно быть: Граница важнее отдельной жизни. Но когда видишь рыдающую девчонку, перепуганную, выжатую досуха, начинаешь ненавидеть логику и расчёты.

С другой стороны, источником эмоций и скрежета зубовного были чувства Златы. Она слишком хорошо относилась к Наставнику, ждала благородных поступков, хотя знала, что стоит на кону и каковы правила игры. Выходит, Дед предвидел это, когда пытался предотвратить их сближение?..

Хлопнула входная дверь. Скрипнула вешалка в прихожей. С глухим стуком упали ботинки. Подошвы тапок зашаркали по линолеуму.

Злата равнодушно наблюдала, как любимый мужчина ставит на плиту сковороду с остатками вчерашнего рагу, разогревает, выкладывает на тарелку и приступает к еде – как будто на кухне никого не было, а сам он вернулся со смены на заводе.

Как будто всё нормально.

Так оно и было.

С первого дня их знакомства, задолго до того, как профессиональное доверие переросло в глубокую привязанность, Злата приняла его главное правило: «Никаких объяснений и оправданий». Всё идёт как идёт.

Поначалу такая политика нравилась: он не лез в душу и принимал происходящее с холодным спокойствием. Но игра имела смысл при условии, что участники процесса в курсе, что происходит. Наличие пятнадцатилетней приманки серьёзно меняло общую картину…

– Ничего не хочешь спросить? – не выдержала Злата, когда Дед поднёс ко рту первую ложку с куском мяса и стружками тушёного лука.

Он отрицательно помахал ложкой, торопливо прожевывая пищу.

Покосился в сторону хлебницы. Вздохнув, Злата отрезала ему кусок ржаного. Он промычал что‑то благодарственное – и продолжил ужин.

– Про племянницу свою ничего не хочешь спросить? – не унималась Злата, постепенно закипая.

Дед вытер куском хлеба опустевшую тарелку и, не вставая с табурета, повернулся к сковороде за новой порцией.

– Не хочу, – ответил он, вылавливая из соуса последние куски мяса. – Ты здесь. Ты спокойна. Значит, и она в порядке.

– Ты уверен?

– Уверен. Она в порядке. Ты – нет, – и с видом опытного доктора он заглянул ей в лицо. – У‑у‑у, как всё печально! Что так? Вспомнила младшую сестрёнку? Прости, у тебя же был брат! Острый приступ материнского инстинкта?

Злата отвела взгляд.

– Ты понятия не имеешь, что там произошло, – пробормотала она, задыхаясь от злости. – Ты не представляешь...

– Наоборот! – он швырнул ложку в тарелку, так что брызги полетели. – Это ты понятия не имеешь, что там произошло! Кто просил тебя лезть?! – прокричал он шёпотом.

Побледнев от гнева, Злата приподнялась со своего места, но так ничего и не ответила.

– Он ничего ей не делал! – продолжал Дед, и в глазах у него горело ледяное бешенство. – Перенёс к себе – какая трагедия! Нужно было стоять и наблюдать. Ждать меня, а не бросаться в драку! Понимаю, Кукуня заскучал, но ты‑то чего? А?!

– Мне не нравится, что ты её используешь, – объяснила Злата, зная, что говорить этого не стоит.

– А мне плевать, что тебе не нравится, – тут же парировал Дед. – Дилемма принца крови. У кого родился, тем и сгодился. Она моя племянница – значит, я могу использовать её.

И он вновь увлечённо занялся содержимым своей тарелки.

С грустью глядя на учителя, Злата подумала, что раньше ей нравилась его безжалостная принципиальность. Нравилось, что он был таким суровым, словно капитан, прошедший сто штормов и тысячу штилей. Даже грубость его казалась правильной… Получается, всё изменила девчонка‑сирота, которая отчаянно хотела, чтоб на неё обратили внимание?

Так или не так, но Злата не собиралась отступать. И младший брат, как и вся её прошлая жизнь, тут ни при чём.

– И как ещё ты собираешься её использовать?

– Так, как она позволит.

Злата резко встала и повернулась, чтобы уйти, но Дед схватил её за руку и заставил наклониться.

– Я её ни к чему не принуждаю, – зашептал он ей на ухо.

Дыхание у него было холодным, как сквозняк.

– Я ей не лгу. Заметь, ничего не обещаю. Позволяю делать то, что хочется. Она не спрашивала у меня совета, как поступить. Она не спрашивала, что я думаю о ней и её дальнейшей жизни!

– В пятнадцать лет это не так просто, – так же шёпотом возразила Злата. – В пятнадцать не знают, что нужно о чём‑то спрашивать!

– В том‑то и смысл, – ухмыльнулся Дед.

– Ты не имеешь права втягивать её! – она вырвалась и вскочила, готовая к продолжению спора, но он уже остыл, закрылся.

– Ты не имеешь права… – повторила Злата, не скрывая отчаяния.

– Имею, – ответил он, ставя тарелку в раковину и включая воду. – Чтоб ты знала: Варьку втянуло давно. За пару лет до рождения. Если бы я хотел уберечь её, я бы попросил Алину сделать аборт.

* * * 00:12 * * *

– Здравствуйте, Екатерина Васильевна. Фёдор Викторович вас беспокоит. Воронцов. Я вас попросить хотел, насчёт Вареньки…

Голос дяди раздавался откуда‑то с другого края вселенной. Но Варя различала каждое слово. Несколько раз звук прерывался. Как будто по голове колотили подушкой. Немые провалы. И в ушах начинало гудеть.

Потом всё проходило, и Варя вновь могла слышать, как он заговаривает зубы классухе.

– …Перестаралась, да. Сплошные крайности! Если дурить, то с размахом, если учиться, то до обморока…

«С чего они все решили, что я такая зубрила?» – думала Варенька, ожидая, пока закончится очередной приступ глухоты. «Всего‑то и надо, что запомнить дребедень из учебника, а потом галочки поставить в тесте или у доски оттараторить. Это что – подвиг?»

– …Сложный характер, согласен, сложный. Она и раньше была конфликтная, а как Алина… когда её мама умерла…

Судя по всему, в школу сегодня идти не надо. Радость? Нет. Праздник? Вряд ли. Непонятно всё. А почему отмазывают? «После вчерашнего», – ответила она себе, и зацепилась за эту мысль, безвольно слушая дядин голос.

– …Отец? Не знаю. Ничего про него не знаю, а сестра не рассказывала. Ей и отчество по деду дали. Что? Нет, сестра ничего не оставила…

«Всё ты врёшь», – хотя не было ни сил, ни желания реагировать, Варя не смогла пропустить мимо ушей паскудную ложь. – «Всё ты врёшь, врёшь, врёшь!!!»

Мысленный крик перерос в действительный. Не осознавая себя, девушка начала кататься по постели, колотя руками и ногами. Одеяло отлетело в сторону, подушка сползла на пол. Бьющееся в судорогах тело едва удерживалось на постели.

Приступ усилился – неподготовленный к магии организм бунтовал, реагируя на перенесённый опыт. Запрокинулась голова, лицо побагровело, покрылось испариной, из‑за стиснутых зубов доносилось невнятное рычание.

Кто‑то ворвался в комнату, схватил в охапку, понёс…

Ледяная вода привела её в чувства. Варя начала кашлять, отплёвываться, и дядя отпустил её. Сунул полотенце.

– На, вытрись.

Когда он вышел, Варя опёрлась о раковину. В зеркале увидела растрёпанные чёрные перья и свой перепуганный больной взгляд – и расплакалась. А потом включила воду и начала делать то, для чего не нужны мыслительные усилия: чистить зубы.

Когда с ритуалом умывания было покончено, с полотенцем на шее и в пижаме, окончательно проснувшаяся, но ещё не способная мыслить связно, она прошлёпала на кухню. Примостилась на табуретке у холодильника. Молча взяла у Златы кружку с чаем. Начала отхлёбывать, громко хлюпая.

– Будешь истерить – засуну в ванну всю, целиком, – пообещал дядя, подворачивая мокрые рукава халата.

Злата шумно втянула воздух, но промолчала и водрузила в центр стола большую тарелку со скворчащими гренками. После чего села на своё место, забыв снять фартук.

– Я не хочу есть, – пробурчала Варя.

Воспоминания о недавнем приступе таяли, и привычная обида застилала прочие чувства.

– Ну, и ладно. Мне больше достанется, – дядя взял с тарелки сразу две штуки. – Спасибо, Златочка!

Завтрак продолжился в тишине, вернее, без слов: Варя хлюпала чаем, дядя хрустел гренками, Злата стучала ложкой, поглощая полезную и питательную овсянку.

– Ну, спасибо хозяйке! – сказал, вставая, дядя, а потом внезапно наклонился и чмокнул Злату в колючую соломенную макушку. – Вареник, я тебя сегодня отпросил. Иди поспи. Или телевизор посмотри. Или в Интернете полазай. Можешь со Златой в спортклуб пойти – в бассейне поплаваешь. А хочешь, мы с тобой в кино сходим, как тебе?

Варя мрачно посмотрела на него. Детское прозвище резануло слух, разозлило оскорбительной неуместностью.

– Чего он от меня хотел? – спросила она, глядя на дядю исподлобья.

Понятно было, что «он» – это Беседник.

«Он» – то есть всё‑таки что‑то вроде человека.

– Ну, ты будешь отвечать?! – девушка повысила голос.

Злата вздрогнула и покосилась на хозяина дома, но тот продолжал доброжелательно улыбаться.

– Он такое со мной сделал, чтобы я это увидела, или вы? – Варя отставила от себя пустую кружку и приподнялась на табурете. – А что вы ещё умеете? Я в школу не пойду, слышишь?! Пока ты мне всё не расскажешь, и только правду, я не буду ходить ни в какой лицей!

– Ну, и не ходи, – дядя пожал плечами.

Улыбка его испарилась.

– Делай, что душе угодно! – разрешил он. – Ну, надоело уже сопли подтирать! Исполнится восемнадцать – уедешь назад. А пока что потерпи, сделай милость, – и дядя покинул кухню.

Варя застыла, чувствуя, как дрожит подбородок.

– Конечно, это не моё дело, – тихо сказала Злата, теребя кайму фартука. – Не буду врать, что глубоко в душе он тебя любит.

Голос её был наполнен горечью пригоревшего сахара.

– Он тебя не любит. Его любовь надо заслужить, а это трудно. Но у него есть слабое место, и если ты сможешь туда ударить…

Варя очнулась, и её глаза перестали быть глазами потерянного ягнёнка.

– Возьми купальник и всё, что нужно. Пойдёшь со мной. Поплаваешь. А потом я тебе расскажу. Правду.

Как ни странно, она поверила. И не потому, что Злата спасла её. И не потому, что не стала врать о любви. Варя вспомнила платок с монограммой схемы метрополитена. Подарок «прекрасного рыцаря», кем бы он ни был. Единственное подтверждение того, что всё, что было, было на самом деле.

Первый раз, когда дядя показал своё слабое место.

* * * 00:13 * * *

– …Делаем ра‑а‑аз! И… два! Носочек тянем, не ленимся! Все мышцы должны работать! И раз! И два!

Пухлые тётки у бассейна послушно выполняли указания, глаз не сводя с подтянутой фигуры тренера. Приятно было смотреть на гибкое и сильное тело – Варя и сама не заметила, как поддалась очарованию. Простые упражнения в исполнении Златы казались танцевальными па. Захотелось стать такой же.

– Постараешься, и будешь выглядеть не хуже! – рассмеялась тренер по плаванию, без труда угадав мысли девушки. – Тебе в первую очередь над руками надо поработать и пресс подкачать.

Варя раздражённо фыркнула, оттолкнулась ногами от стенки и поплыла к противоположному краю бассейна. В соседних дорожках никого не было – спортивный клуб пустовал в это время суток. Злата закончила занятия с группой и повела Варю в фитнес‑бар, который располагался под самой крышей.

Оказалось, что, кроме выставленных на витрине витаминизированных коктейлей и салатиков, в меню заведения входил вредный кофе и опасные (для фигуры) пирожные.

– Надо час подождать, – сказала Злата, ставя поднос на дальний стол. – У меня два человека с индивидуальных занятий простыли – может быть, придут, а может быть, пропустят… Ну, как тебе здесь? Нравится?

– Нормально.

– Будешь заниматься?

Варя пожала плечами:

– Не знаю… Смысл?

– Стать сильнее, здоровее, красивее – не привлекает? – улыбнулась Злата и пригладила свой соломённый ёжик, проверяя, высохли волосы или нет.

– А надо?

Чужой энтузиазм раздражал. Взглянув на безупречно прямую спину своей собеседницы, девушка сгорбилась. Назло. Пусть только попробует привязаться!

– Выходит, он прав. Ни на что толковое ты не способна, – задумчиво проговорила Злата.

– Потому что не хочу ходить в качалку? – набычилась Варя.

– Потому что не видишь смысла в том, что делаешь, – спокойно объяснила Злата, беря с тарелки второе пирожное. – Не видишь смысла в собственном существовании.

– А он есть?

– От тебя зависит, – Злата вытерла губы салфеткой. – Можешь бросить школу, растратить три года на всякую ерунду – и на следующий день после совершеннолетия уехать обратно.

– Так я и поверила, что он мне позволит! – хмыкнула Варя, расковыривая ложечкой «корзинку» с взбитыми сливками. – Вон как орал, когда я школу прогуливала!

– Он разозлился, потому что хотел тебе доверять. А ты не оценила. Да ещё и шантажировать начала! Как будто его интересуют твои оценки! Конечно, есть и другие способы как‑нибудь его задеть. Кража, суицид, беременность – выбирай! На такое он должен отреагировать.

Варя вскинула голову.

– Нужно мне, чтобы он реагировал! Да что он может?!

– Ты пока не заходила за черту и не знаешь, что будет, если его разозлить.

Варя вспомнила вмятину на дверце шкафа – и поёжилась. Её никогда не лупили ремнём и в угол не ставили. Она не могла представить, что дядя поднимет на неё руку. Но вдруг? Он изменился. Всякое может произойти…

– Если ты хочешь доказать ему, что он сильно ошибался на твой счёт, придётся сделать кое‑что другое. Посложнее.

Злата сделала паузу, посмотрела в окно – на дорогу, забитую транспортом, на людей и унылые октябрьские лужи.

– Я считаю, что ты способна по‑настоящему его удивить. И знаешь, если ты действительно сумеешь… он сам скажет, что был не прав. Скажет, глядя тебе в лицо. Честно. Только постарайся. Ты же сможешь?

* * * 00:14 * * *

Поначалу он без особых проблем следовал инструкции. Пункт за пунктом: выбрать укромное место, защитить от случайных вторжений, активировать формулу перехода, задержать дыхание, войти в портал, выйти в крайнем Слое. Специалист, который настраивал лаз для перехода на Землю, подробно расписал последовательность действий.

По прибытии следовало переставить якорь‑метку, дабы скрыть её от Стража Границ. И не ради других иммигрантов! Чем сложнее маскировка, тем больше времени потратит Обходчик, прежде чем примется за поиски чужака.

Осознавая важность этого пункта, Крыбыс не смог его выполнить. Переход в закрытый мир отнял больше сил, чем предполагалось. Пребывание – выжало досуха. Уже в крайнем Слое, у порога невидимости, Земная Явь начала пожирать тело путешественника и растворять в себе, стремясь избавиться от инородных клеток.

Природа этого явления была прекрасно изучена: распад ожидал каждого незваного гостя, который воспользовался упрощённой формой портала. Чем дальше от основных маршрутов, чем плотнее Граница, тем неотвратимее инстинктивное, автоматическое разрушение. Земная Явь воздействовала на пришельца, как слюна на леденец. Если бы Крыбыс был обычным странником, он бы корчился в агонии.

Место, где оказался Крыбыс, оставалось для него непонятным: два ряда прямоугольных колонн из пятнистого камня, плоский потолок с белыми балками, гладкий пол. Людей мало, зато чувствовалось присутствие механизмов.

Чужак не особо задумывался над предназначением колоннады и смыслом надписей на стенах. Так или иначе, идеальное место для проникновения, потому что тот, кто открывает мир и выстраивает первую тропу, не ошибается.

Но нет правила без исключений. Как компенсировать тающее тело местным материалом, если мало людей? Нужна толпа, шумная, бурлящая – поток свежей плоти и данных.

И когда он уже начал задумываться об отступлении, толпа явилась.

Пространство вокруг Крыбыса заполнили люди, и они продолжали прибывать. За их голосами, топотом, шуршанием одежды терялся грохот подъезжающих машин. Люди были полностью поглощены спешкой, ожиданием и попытками забраться внутрь этих машин. Они не замечали, как их обворовывают. Впрочем, теряли они понемногу: волос, каплю крови, микроскопический кусочек плоти. Кто‑то почувствовал лёгкое недомогание, у кого‑то закололо в почках, кому‑то показалось, что соринка попала в глаз, но в ежедневном забеге «электричка – метро» лёгкие проблемы со здоровьем в расчёт не принимаются. Главное, в вагон втиснуться!

Крыбыс брал по чуть‑чуть, осторожно и аккуратно, тем более что он прекрасно знал строение человеческого тела. У него самого было похожее, с той принципиальной разницей, что оно родилось в другом мире. К сожалению, его тело не умело адаптироваться и не было приспособлено к переходам. Каждый раз Крыбысу приходилось заново воссоздавать себя.

Через четыре часа обработки, взяв от утренней толпы всё необходимое, чужак перестал чувствовать себя осенним листиком на ветру. В груди билось сердце, гоняя кровь по сосудам, лёгкие сами вбирали воздух, кожа реагировала на температуру и прикосновение одежды.

С лицом вышла заминка: он не сразу решил, какое брать. Делать новое рискованно: можно ошибиться и создать урода, который будет обращать на себя внимание. Копировать кого‑нибудь из местных? На такое решаются лишь отчаянные новички. У Крыбыса была в запасе галерея обличий – осталось решить, какие черты являются для здешних жителей приемлемыми. Он остановился на чёрных волосах и серых глазах. Подумав, выпрямил нос и высветлил кожу.

Наконец, с материализацией было покончено. Крыбыс замаскировал метку‑якорь, а потом перешёл в Земную Явь.

Его тут же втянуло в толпу – никто и не заметил появление лишнего тела. Очередная порция людских консервов втиснулась в вагон, двери со скрипом закрылись – и Крыбыс поехал вперёд, в сторону центра, зажатый со всех сторон и весьма довольный. Теперь он ничем не отличался от здешних: мужчина средних лет с заранее уставшим лицом, одетый в куртку‑пуховик, дешёвые тёмные джинсы и грязноватые ботинки.

Один из них, но не такой, как они.

Существа вокруг него трепыхались, затянутые в паутину обязательств и обязанностей. Они и шагу свободно не могли ступить, они и мыслить не умели вне предписанных направлений! Двигались по жизненным рельсам, без выбора и надежды на выбор.

Возможно, кто‑то из них мечтал порвать паутину и улететь прочь, но спасения не было, поскольку все они родились пленниками. Крыбыс – нет. Он «родился» несколько минут назад, и правил для него не существовало. Он был лишним, а это и есть подлинная свобода!

С такими мыслями незваный гость ехал в вагоне метро и разглядывал других пассажиров, попутно овладевая языком и узнавая текущую общественно‑экономическую ситуацию. Ему было интересно: какие правила у этого мира? Как здесь устроиться? Кто установил метку и оставил инструкции – тот, кто его вскрыл мир, или тот, кто пришёл следом?

В том же поезде, в соседнем вагоне находился Дед, и ему тоже было любопытно: откуда прибыл гость? Как он собирается выживать? Кто установил метку? Был ли это человек или...

* * * 00:15 * * *

– Он не человек, да? – наконец спросила Варя.

Злата ждала этого вопроса с первой минуты их непростого разговора, начавшегося за столиком фитнес‑бара.

Когда отменились индивидуальные занятия, она решила устроить девушке проверку. Надо было убедиться наверняка, что у Вари есть потенциал. Иначе и говорить не о чем. Однако без разговора о Беседнике испытания не получится – Варя не будет доверять. Но что именно объяснить, насколько глубоко погрузиться в тему, зависело от пресловутого потенциала…

Стоило спуститься в метро, как из Вари посыпались вопросы.

– Я знаю: он навроде вампира, – заявила она. – Высасывает жизненную энергию. Но не до конца. По чуть‑чуть. Круто, прям как в кино!

Похоже, для неё существовал только «прекрасный принц», которого она себе навоображала. Она так и не поняла, что кисельно‑слизистое создание, внутри которого она очутилась, и было Беседником. Замечательно! А то ещё о Слоях рассказывать…

– А много таких? У него семья, или он такой один?

– Один, – соврала Злата, решив не вдаваться в подробности. – Но есть другие, похожие.

– В метро? – уточнила Варя.

– Да. Здесь удобная… атмосфера. И всегда много людей.

Крыбыс отлично понял бы, о чём она говорила.

Варя интерпретировала ответ по‑своему:

– В метро, потому что здесь нет солнца? Ну, вампирам же нельзя быть под солнцем...

Образ вампира показался Злате оскорбительным: слишком примитивно, особенно для Беседника с его умением осваивать Слои.

Метрополитеновские упыри сосут энергию пассажиров – красота!

«Надо будет рассказать Деду. Он посмеётся. Наверное», – подумала Злата. – «А мы – Ван Хелсинги. Выслеживаем, вбиваем кол, вытаскиваем на солнышко».

Они вышли на «Электрозаводской», присели на лавочку центрального зала. Варя, прищурившись, посмотрела вверх, на знаменитые светильники.

– В горошек, – пробормотала она.

– Что‑что? – переспросила Злата.

– Потолок в горошек, – объяснила Варя, показывая на круглые плафоны, плотно усеивающие свод станции.

Под ноги она не смотрела, иначе бы увидела, что «горошек» отражается в отшлифованном граните пола. До реставрации «Электрозаводская» была похожа на операционный зал, после – на двигатель космического корабля.

– Ты раньше здесь бывала?

Девушка покачала головой.

– Нет. А зачем? Подумаешь, картины! – она указала на горельеф противоположного пилона и тут же вывернула шею, чтобы рассмотреть композицию, расположенную у неё над головой.

– То есть статуи. А кто это?

– Там пропеллер устанавливают. На самолёт. Здесь асфальт кладут. Станцию открыли во время войны. И посвятили тем, кто трудился в тылу.

– Красиво сделано, – заметила Варя. – Как у древних греков…

Она вертела головой, изображая маленькую любопытную девочку, и, кажется, забыла уже, зачем они сюда приехали.

А зачем? И так всё понятно! Вампиры – фигня. Слишком киношно, в реальности такого не бывает. Невероятно красивые парни попадаются. Обмороки в метро тоже явление не самое фантастическое. Увидеть страшный сон, а утром пережить нервный срыв – вполне возможно. Если Злата хочет, чтоб не было ругани, ладно. Плевать на странности дяди, лишь бы не доставал…

Утро вечера мудренее. Варя быстренько разложила по полочкам всё, что наслучалось за последнее время. Красавчик – обморок – кошмар. А всё из‑за переутомления. Слабые нервы и всё такое. А Злата подготовила лекцию: будет опять втирать про то, что в жизни должна быть цель и смысл. А сама‑то она чем занимается? Помогает целлюлитным тёткам сбросить пару килограммов!..

Разобравшись, Варя заскучала. Чтобы хоть как‑то убить время, принялась разглядывать горельефы. Женщины в старомодных платьях и грубых спецовках, хмурые сосредоточенные лица, неровные лопасти винта – ну, как можно потратить столько сил, чтобы вырезать в камне обыкновенных людей! Изобразили бы кого‑нибудь красивого: кинозвезду или выдуманного персонажа…

Труженики тыла тоже не остались в долгу. Осмотрели Варю, повздыхали над пурпурной юбкой и зелёным блейзером (куда катится мода?), порадовались школьным успехам (если есть мозги – есть и надежда!), оценили решительность и самостоятельность, но огорчились, что таланты используются в плохих целях.

Злата была согласна: плюсов не больше, чем минусов. У Вари могут быть врождённые способности. Гипотетически. Если есть что‑то общее с Дедом, так это длинный нос и густые брови. Ну, и наследственная вредность.

Девушка слишком крепко связана с реальностью. Способна объяснить себе любую странность – и не приемлет того, что выходит за рамки.

«А всё потому, что читает мало», – вздохнув, подумала Злата. – «Воображение не развито. Тоже мне – поколение практичных зануд!»

Контакт с Беседником мог быть совпадением. Если с Варей заговорит местный Держитель, она распсихуется и, пожалуй, грохнется в обморок. А на следующий день, как ни в чём не бывало, поскачет в школу! Обыкновеннейший подросток без способностей и веры в себя. Пожалуй, следует оставить её в покое. Пустышка!

«Не тебе решать», – вдруг услышала волшебница – не голос, не звук, но некое глубинное движение над сводами станции, за мрамором и гранитом. Слова складывались у неё в голове. По их тягучей невыразительности было понятно, что к ней обращается Электрозаводский Держитель.

«Ты сама ученица. Не спеши…»

«Значит, Беседник выбрал её?» – торопливо спросила Злата.