Текст книги "На границе кольца"

Автор книги: Russell D. Jones

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)

– Они бы изолировали Землю и запустили процесс отмирания Слоёв, чтобы уничтожить Держителей, – закончил за неё Дед. – Единственный способ, который гарантирует им безопасность.

– Но ты же хотел позвать на помощь! – воскликнула Злата, стаскивая одеяло с его головы. – Ты хотел…

– Я хотел перекрыть Границу, хотя бы на время, – терпеливо объяснил Обходчик. – Но сам я не могу. А вот Лоцман – может.

– И ты его спровоцировал…

– Попытался. Получилось.

– Потому что он хотел защитить Землю, – печально улыбнулась Злата.

– Потому что он хотел защитить Держителей! На Земле обитают единственные духи, которые успели эволюционировать, прежде чем их заметил Большой Дом. Ты понимаешь, какая у них следующая ступень развития?

– Лоцманы? – прошептала Злата.

Дед усмехнулся и вырвал краешек одеяла из её ослабевших пальцев, потом притянул ученицу к себе и заставил лечь рядом.

– Лоцманы – это те, с кем мы знакомы, – сказал Страж Границ. – Они вскрывают миры, они прокладывают норы, которые невозможно перекрыть. Но они ведут себя честно! Соблюдают правила. Не вредят, хотя способны. Никто не знает, чем они питаются, но, определённо, источник их силы лежит за пределами обитаемых миров. Понимаешь? Лоцманы – это те, кем Держители могут стать... когда‑нибудь… Пока что им предстоит переродиться в нечто, что я бы описал как «Лоцманы минус сознательность». Подходящий материал для армии, да?

– А мы? Мы сами что сможем сделать?

– Ничего, – Дед поцеловал её в щёку и закрыл глаза. – Время, когда мы могли что‑то сделать, уже прошло. Давай спать!

* * * 02:07 * * *

Время, когда ещё можно было изменить этот мир, давно миновало. «Но им не помешает хорошая порка!» – думал Норон, улыбаясь во весь рот и с трудом сдерживаясь, чтобы не начать кланяться. Однако в Москве поклоны не практиковались – это он уже выяснил.

– Неделю на выселение! – не унималась хозяйка квартиры. – И чтоб духу вашего здесь не было!!

Она заявилась утром и сразу же ознакомила Норона с ультиматумом: «Я здесь ставлю условия, потому что сдавала без залога, и вообще, кто ты такой?!»

– Да вы что! Как же так! – ныл Норон. – Как же я найду в такие сроки?

Сроки тут были ни при чём. Отвратень понятия не имел, как это делается. Съёмом жилья занимался один из Посвящённых – тот самый, который уже не был ни студентом, ни человеком. Осталась внешность, которую использовал Норон.

Но никакие магические способности не могли предотвратить катастрофу выселения или помочь с поиском нового убежища. Память кому‑нибудь стереть, преобразить тело, запечатлеть душу – пожалуйста! Но снимать квартиру… У кого? Где? Как?

– Ничего, справишься! Не дурак! – успокоила его тётка.

В пышном фиолетовом пуховике с зелёным мехом на капюшоне она напоминала перезрелый баклажан. Поджимая тонкие губы, хозяйка квартиры расхаживала по своим законным владениям, а Норон‑студентик семенил следом и всё пытался заглянуть ей в лицо. Но тётка отворачивалась. Она не смотрела на него – с той самой минуты, когда он открыл ей дверь.

– Вещей у тебя, я так погляжу, немного, так что переедешь быстро! – успокоила она.

– Но ведь Новый Год на носу! – не сдавался Норон, вспомнив о дополнительном аргументе. – И Рождество уже скоро!

Хозяйка с подозрением уставилась на жильца.

– Скоро? Что значит скоро?!

– Через три дня, – растерянно выдавил Норон.

Он постоянно путался в земном календаре, что раздражало неимоверно. Цифры, даты, праздники, обычаи – тысяча мелочей, и никогда не угадаешь, какая пустяк, а за какую в глаза плюнут. Вот бы где пригодился Макмар!

– Через три дня будет двадцать четвёртое! – сообщила хозяйка. – Это у католиков Рождество! Ты что – из ихних?

Вопрос поставил Отвратня в тупик и ещё больше разозлил. Он бы с удовольствием стёр мерзкой тётке память, но неудавшийся опыт с матерью Кукуни научил, что это не поможет. Неизвестно, какие родственники у этой!

Кроме того, Норон уже знал причину скоропалительного выселения. Вычитал, что было не сложно. Причина лежала на поверхности, но уходила корнями в самую глубь. Деньги. Кто‑то предложил больше. И попросил побыстрее и пораньше. Сумма была такая, что, пожалуй, даже полное вычищение памяти не поможет!

– Ты католик или кто ещё? Баптист? – прищурилась тётка.

– Не совсем, – промямлил чужак.

Обычно такой ответ выручал. Но не в этот раз.

– Что значит «не совсем»?! – заорала хозяйка, так что у Норона уши заложило.

В качестве главной причины преждевременного выселения был назван «постоянный шум», который беспокоил соседей.

Вторая причина: «слишком много гостей».

– Ты или православный, или нехристь! – продолжала хозяйка, не понижая тона. – Ну, с тобой я сразу поняла, что из тех! Странный ты какой‑то! Понаехали тут!

– Так мне можно остаться хотя бы до конца месяца? – робко спросил Норон.

– Неделя! – тётка в десятый раз окинула взглядом пустую комнату.

Коконы были надёжно спрятаны в ближайшем Слое, но проблема была в другом: Норон истратил всех «Посвящённых», и теперь некому было убирать мусор.

– Мне этот бардак потом месяц выносить придётся! – заявила хозяйка и принюхалась. – Ты что, кошку держишь?

– Нет! Конечно, нет! – воскликнул Норон.

Как оказалось, слишком громко.

– Не смей на меня орать! – завизжала тётка, выпучив глаза. – Он ещё орёт на меня! Три дня! Всё! И если не освободишь, милицию вызову!! Попрыгаешь тут у меня!!!

Когда она ушла, хлопнув дверью, Норон подошёл к зеркалу в прихожей и внимательно всмотрелся в отражение. Худенький длинноволосый студент, который клялся, что жильё надёжное и волноваться не о чем, теперь существовал только в памяти Отвратня. Как и остальные «Воины Света», он стоял на пороге новой жизни – и срок рождения только что был определён.

Норон вернул себе прежний рыжий облик – однако отражение не изменилось.

– Не нравится мне этот мир, – сказал Траквештрерия и ударил кулаком по стеклу.

На мгновение зеркало затуманилось.

– Здесь всё скверно устроено, – продолжал Зазеркальщик и оскалился. – Не по правилам!

В первый раз с начала их знакомства Норон видел, что Траквештрерия выражает эмоции.

«Старик не привык проигрывать, – подумал Отвратень. – Слишком долго был бессмертным и непобедимым!»

– Согласен, – рыжий маг ободряюще улыбнулся отражению. – Сплошной бардак! Но мы их накажем!

Он посмотрел на коконы, вернувшиеся в Земную Явь. Ровные и одинаковые, идеальной формы, словно зёрна, отобранные для посева. У некоторых оболочка кое‑где треснула, и в щёлки выглядывала багровая плоть. Тварям не терпелось выйти в свет, и Норон усмехнулся, радуясь спешке.

Ему пришлось изменить формулу Вражниц, чтобы освободить их от ненужных способностей – и усилить другие таланты, более важные для предстоящей миссии. По сути, они перестали быть «Посланницами». Тварей следовало называть как‑нибудь иначе. Норон ещё не придумал для них нового имени – хотелось подобрать что‑нибудь эффектное…

Он вышел на кухню, протиснулся между коконами и прижался лицом к окну. Город был скрыт за падающим снегом и хрустальной изморозью на стекле, но Отвратень чувствовал, как там пульсирует жизнь и перекатывается бесконечными волнами.

– Через три дня, – повторил Норон и провёл ногтём по стеклу. – Жду – не дождусь!

* * * 02:08 * * *

Здравствуй, Злата! Не знаю, с чего начать…

Давно уже подумывал о завещании, но руки не доходили. Тем более, что писать ненавижу. Но оставлять тебя без ответов будет неправильно – ты же мой заместитель! Решил записать на кассету.

Ты услышишь эту запись, если со мной что‑нибудь случится. То есть уже случилось, и это наш последний разговор. Наверное, надо что‑нибудь сказать… про нас... Но ты и сама всё понимаешь, верно?

Раньше я ничего тебе не рассказывал. Из‑за Макмара. Он легко тебя читал, не стоило разбрасываться секретами! Потом началась история с Отвратнями. Мне самому понадобилось время, чтобы разобраться.

В девяностых, когда я стал Стражем Границ, а ты ещё доучивалась, возникла у меня идея: а что если перекрыть норы, проложенные Лоцманом? Мне говорили, что это невозможно. Но захотелось попробовать. И я пошёл искать самый первый портал. Обычно его маскируют. Оказалось, он на виду. На «Площади Революции». В замурованной арке между пионерами.

Это на платформе, где пионеры – первые, если смотреть по движению поезда. Там вход на Землю, которым воспользовался Лоцман. Прямо в замурованной арке.

Я побоялся входить туда. А я тогда, кажется, ничего не боялся, после чистки‑то! Ни одной лишней эмоции. Мне было всё равно. И я умел работать с порталами, установленными Лоцманом. Потому что Лоцман устанавливает порталы для людей. Но там была не нора даже, а тоннель! Стабильный тоннель векторного типа, открытый наружу.

Очень старый портал. Не меньше десяти лет, и он был намного старше других точек выхода. Через него Лоцман попал на Землю. Потом уже Лоцман начал прокладывать лазы для своих клиентов. Но кто построил тот первый портал?

Я начал искать и обнаружил Держителей. Они сделали тот портал. Для себя. Сами. Пытались разобраться со своим прошлым, уходили вглубь, изучали, что там водится. И нечаянно пробили слишком далеко. Может быть, изучив всё доступное на Земле, они решили посмотреть на другие миры?

Когда до меня дошло, что это такое... Я почти испугался. Только Лоцманы способны прокладывать норы с нуля. И я помнил, как в Большом Доме относятся к Лоцманам. Получалось, что здесь, у нас, на Земле живёт кто‑то, кто способен вскрыть мир изнутри. Что я должен был сделать?

Наверное, ради благополучия вселенной я должен был рассказать о Держителях. Пусть иерархи решают! Но я знал, каким будет это решение.

Теперь ты понимаешь, почему я не боялся Лоцмана, почему впустил его? Я не боялся его, потому что не боялся Держителей. А Держителей не боялся, потому что давно был на их стороне. Наверное, поэтому они признали меня и отозвались.

Макмар этого не понимал. Решил, что я приручил Держителей, подавил их волю, сделал своими слугами. Не догадался, что это я стал их слугой, причём добровольно… Вот он и призвал Отвратней: на Земле водились духи со способностями Лоцмана и были доказательства того, что этих духов можно поработить.

В чём‑то он был прав. Держители проявляют активность после того, как меняется жизнь наверху. Лоцман прошёл через портал на «Площади Революции» в девяностом – почему не раньше, понимаешь?

В общем, Отвратни могли догадаться, что на Держителей можно повлиять через людей. Напрямую – бесполезно, а вот если так… Лишить их привычного мира и…

Я не знал об Отвратнях, когда сделал выбор между Большим Домом и Держителями. Если честно, мне плевать на Большой Дом. Это они породили Отвратней! Они решили, что Вражницы могут быть полезными, а теперь Норон лепит себе армию. Сомневаюсь, что у него вылупятся обычные Посланницы!

Чёрт, я не хочу умирать! Но я уже ничего не могу. Не могу остановить Норона, не могу позвать на помощь. Возможно, мне придётся отвечать за свой выбор, так что всё справедливо. Честно. А ты… ты не слишком‑то расстраивайся!

Теперь это твой крест, твой выбор. Ты теперь Страж Границы, тебе решать. Можешь предать Землю ради спокойствия вселенной. Можешь врать дальше – ради меня и ради Держителей.

* * * 02:09 * * *

«Мы ничего не можем сделать», – сказал Обходчик и велел сидеть тихо, не мешаться, ждать, когда всё закончится. Пока открывал портал в Гьершазу, три раза повторил – для лучшего усвоения информации. Несомненно, ему было виднее. Но с некоторых пор каждый разумный приказ казался Ясиню провокацией – Тийда тоже давал полезные советы…

Портал, вопреки опасениям, вывел к Лоцманскому дому, на крыльце которого сидела живая и невредимая Гийола – и никакой Уи‑Ныряльщицы. Вариант, о котором нельзя было и мечтать! Обходчик успокоился, Ясинь – наоборот.

Идиллическому воссоединению радовался каждый хмерлинь в округе, и даже вечно хмурое небо прояснилось и поголубело. Ясинь смотрел на заплаканное лицо любимой, гладил чёрные пёрышки волос, улыбался, слушал захлёбывающийся голос – и не верил.

Он очень хотел узнать, жива Гийола или нет, но эта вариативность относилась не к реальным фактам, а к тому компоту, который образовался у него в голове. Действительные воспоминания, навязанные представления, личное из детства и потенциально фальшивые факты из того периода, когда в него вселился Отвратень, – чему верить? Можно ли вообще верить себе?

На следующий день после возвращения он сообщил о своих планах:

– Хочу на Землю. К Норону. Надо с ним разобраться.

– Хорошо, – ответила Гийола. – Я с тобой. Надо спасти учителя.

Как будто ждала. Как будто в ту минуту, когда Тийда заговорил с ней через Ясиня и потребовал отправить его на Землю, «иначе однажды он не сдержится», она уже похоронила его, а всё остальное – понарошку.

Гийола начала выстраивать сложный трёхступенчатый портал, ориентируясь на координаты и метки, ведущие к новой базе Отвратней. Сложная работа, полностью захватившая её. На расчёты ушло два дня, так что времени на сомнения не оставалось.

Пора возвращаться на Землю. Они не могли сидеть и ждать. А главное, они уже не могли выносить друг друга. Едва лишь высохли слёзы радости, они оба обнаружили, что искреннее чувство, которое соединило их, осталось в прошлом. Ясинь помнил, что любил Гийолу – и помнил, что она умерла. Гийола любила своего защитника – и понимала, что он стал другим. И был другим с самого начала.

Втайне они тосковали по тем безумным дням, когда Уи‑Ныряльщица гоняла их по Гьершазе и для счастья вполне хватало поцелуев. Теперь же они стали чужими: Ясинь не мог доказать, что достоин доверия, Гийола не могла доказать, что она действительно существует и всё происходящее – не навязанный сон.

Нападение на Норона выглядело наиболее логичным решением проблемы, потому что с Норона всё началось.

«Обходчик предвидел это, – успокаивал себя Ясинь. – Наверняка рассчитывал, что мы так и поступим!»

Чушь! Дед верил в умственные способности Гийолы. Ученица Лоцмана не настолько идиотка, чтобы нападать на того, кто сумел справиться с её учителем! Как можно надеяться на успех при такой расстановке сил?

На это и рассчитывала Гийола – что Норон не будет готов к подобной глупости.

Он и не был.

* * * 02:10 * * *

Норон готовился к родам.

Сидя на стуле посреди комнаты, Отвратень оглядывал расставленные вдоль стен коконы. Они уже утратили сходство с зернами и напоминали серовато‑розовые клубни. Округлившиеся и мягкие на вид, коконы были опутаны толстой паутиной отростков, благодаря которым сохраняли вертикальное положение.

Если приглядеться, можно было заметить бледное пульсирующее пятно в верхней части каждого клубня. Если прислушаться, можно было уловить равномерное сердцебиение – хор из двадцати четырёх нетерпеливых душ, которые жаждали исполнить своё предназначение и очистить мир от зла.

«Подлинное Зло не приходит извне – оно начинается внутри», – сказал им Учитель. Его слова подтверждались их собственными воспоминаниями: в прошлой жизни их оскорбляли, унижали, отвергали, вынуждали терпеть несправедливость. Но теперь!..

Теперь они становились теми, кого будет трудно обидеть.

Роды приближались, и, оглядывая «кладку», Отвратень всё больше мрачнел. Слишком быстро. Ещё бы недельку! Для обычной Вражницы хватило бы прошедших шести дней. Для тех, кого он ждал, требовалось больше времени – и больше пищи.

Ускорение процесса, как и любое другое нарушение технологии, могло закончиться смертью новорожденных. Поэтому Норон крутил головой, высматривая признаки разрушения оболочки или неправильного развития плода. Чтобы не рисковать, он вытащил из кармана фигурку Лоцмана и поставил под стул: «младенцы» могли нечаянно повредить пластик.

Наконец один из коконов задрожал – и выбился из общего ритма. Норон приложил руку к бледному пятну, успокаивая. Существо рождалось нормально: оболочка расползалась сверху вниз, но продолжала защищать ещё не затвердевшую кожу.

Высунулась бледная голова, покрытая лёгким розоватым пушком. Глаза, всё ещё скрытые плёнкой, прищурились, хотя света было совсем мало.

Сумрачное декабрьское утро, промозглое и недружелюбное, приникло к окну, разглядывая чудовище.

– Всё хорошо… Ты молодец! – Норон потрепал новорожденного по загривку и обернулся на треск, прозвучавший со стороны прихожей.

«Опять Траквештрерия! – раздражённо подумал он. – Как не вовремя!»

Отвратень ожидал увидеть Тийду Лан Хоколоса, растерянного, виноватого, просящего о помощи и защите – его глазам предстал Ясинь, который покрывал поверхность зеркала краской из баллончика. Поскольку делал он это с закрытыми глазами, то стене и ближайшему кокону тоже досталось.

– Вот тебе! – торжествующе воскликнул Ясинь, истратив баллончик до конца, и заглянул в комнату.

И тут же отпрянул, рефлекторно прикрывая лицо рукавом – крайний кокон, заляпанный зелёной краской, лопнул, так что в разные стороны полетели ошметки побуревшей оболочки. На пол выплеснулась вонючая жёлтая жижа, а следом шлёпнулись красно‑сизые внутренности, прорвавшие кожицу живота.

Как ни странно, голова у недоразвитого плода была вполне сформировавшейся: розовый пушок на черепе налился соком и стоял торчком, образуя защитную корону. Глаза умирающего существа распахнулись от боли, изо рта вырвался жалобный стон. Хороший признак для Норона: «Значит, живучие», – подумал он и переключил внимание на гостя.

– Тийда, мне очень жаль, – сказал Норон, медленно двигаясь в сторону Ясиня. – Ты не смог справиться со своим носителем! Мы должны попробовать ещё раз, согласен? Задержи его – я доделаю остальное.

– Ну, давай, – ухмыльнулся Ясинь, делая шаг ему навстречу. – Посмотрим, кто кого!

– Идиот! Тебя я убью первым!

Норон протянул руку… но ничего не произошло.

– Он защищается, – объяснил Ясинь, тесня Норона к коконам. – Он до сих пор уверен, что сможет меня переломить!

– Может быть, сможет, – кивнул Отвратень. – Но я не собираюсь ждать, когда у него получится!

– Я тоже! – согласился Ясинь и кинул в Норона баллончиком из‑под краски.

Маг инстинктивно отпрянул – и нечаянно опёрся о ближайший кокон. Оболочка смялась, и существо, скрывающееся под ней, испуганно заверещало.

– Я, кажется, помешал? – ухмыльнулся Ясинь и со всей силы пнул другой кокон.

Лицо Норона скривилось, но он ничего не успел сказать: в комнату вбежала Гийола, огляделась, увидела стул, заметила чёрную куколку – и прыгнула к ней. Едва лишь пальцы Гийолы обхватили фигурку Лоцмана, вокруг волшебницы выстроилось окно, уводящее в Гьершазу, – и девушка исчезла.

Дождавшись, пока закроется портал, Ясинь двинулся к Норону, на ходу доставая из кармана кухонный нож – заточенный и очень удобно лежащий в руке. Душу пушчремца охватило знакомое стальное спокойствие. Он не чувствовал ничего, кроме желания отнять жизнь и уверенности, что сможет это сделать.

Не успел он замахнуться, как из‑за спины Норона выскочило новорожденное чудовище и, не медля ни секунды, отбросило противника мощным ударом хвоста. Однако тварь не стала применять яд или кислоту – воспользовалась своим основным талантом: открыла портал и вышвырнула Ясиня из Земной Яви.

Там, в дальнем Слое, где не было ни материи, ни света, ни тепла, Уи‑Ныряльщица принялась за Тийду Лан Хоколоса.

Она получила новое тело – не то, к какому привыкла, но лучше, чем тело безумной старухи. Это новое тело идеально подходило для охоты: широкие шипастые крылья, цепкая пара лап и пасть, полная острейших зубов. Вражницы, которых создал Норон, были совершенными людоедами.

* * * 02:11 * * *

Красный с белыми прожилками мрамор «Краснопресненской» и впрямь был похож на копчёное мясо. Стоило Деду подумать об этом, как в животе заурчало. «Грузинское месторождение вблизи посёлка Салиэти, – начал вспоминать Обходчик. – Станция открыта в одна тысяча девятьсот пятьдесят четвёртом, в семьдесят втором сделали переход на «Баррикадную» и убрали Ленина со Сталиным…» Желудок историей не интересовался – ему хотелось чего‑нибудь мясного, и побольше.

К счастью, Варя, сообщившая о схожести красного мрамора с едой, не слышала компрометирующих звуков.

– Я есть хочу! – вновь заныла она – Пошли домой, а?

– Надо было завтракать нормально, – откликнулась Злата.

Дед промолчал: утром он тоже не успел нормально поесть. В отличие от Вари, которую торопила надежда повидаться с любимым, Обходчика подталкивало маниакальное желание побыстрее разобраться с делами. День обещал быть очень трудным…

Посидев на «Краснопресненской», они зашли на поезд и проехались до следующей станции.

– Он, наверное, обиделся, – сказала Варя, ступив на пол «Белорусской». – Потому и прячется.

– Но ты его чувствуешь? – уточнил Дед.

– Ага. Конечно! – откликнулась она.

Слишком быстро.

– Хорошо, пошли! – придерживая за воротник пальто, он повёл её к дальней лавочке. Здесь, на платформе, любопытных глаз было поменьше. Впрочем, не стоило надеяться на уединение днём в четверг, да ещё и в предновогоднюю неделю.

«Сегодня же ещё и Рождество!» – вспомнил Дед.

Праздник был католический, но в России не бывает лишних праздников.

Сразу же захотелось домой, чтоб до вечера проваляться под одеялом.

– Варя, пожалуйста, выслушай меня, – попросил он.

Она осторожно вывернулась, присела на лавочку. Дед опустился рядом, взял её за руку. В который раз подумал, что не знает, как общаться с подростками. Если бы Варе было пять лет, всё было бы гораздо проще.

– Ты уже всё понимаешь, но не хочешь признаваться самой себе… – объяснение получалось неуклюжим и нелепым. – Ник не совсем человек…

– Я знаю, – фыркнула Варя. – Не мог выйти из метро и всё такое. Ну, не хотел выходить… Но мне всё равно! Я его люблю таким и вообще всяким!

– Да, конечно, – кивнул Дед. – Ты его любишь, потому что он именно такой, как ты мечтала.

– И что? – насупилась она.

– Не перебивай! Когда на тебя напало существо из зеркала, Ник тебя спас. Но сам попал в беду.

– Всё из‑за этого, да? – вздохнула Варя, теребя верхнюю пуговицу своего пальто. – Я знала, что из‑за этого! Злата сказала, что он станет вампиром!

– Давай потише, – попросил Обходчик. – Злата упростила, но, по сути, верно. Твоего Никки утянуло в зеркало, а обратно вышел… эээ… тёмный двойник.

Он не сразу придумал подходящую формулировку. О таких явлениях Дед привык размышлять на Красном Наречии, в терминах Большого Дома. По‑русски получалось пошловато.

– Понятно. Тёмный двойник, – кивнула Варя.

Она рассеянно рассматривала людей на платформе. У многих в руках были пакеты с яркими поздравительными надписями. И детей было больше, чем в обычные дни.

– Ты его уничтожила, – продолжил Обходчик. – Злата тебе подсказала, как. Ты одна могла это сделать, потому что именно ты помогла Нику стать таким, каким ты его видела. Ты дала ему образ, дала направление…

– Он меня очень сильно любит, – отозвалась Варя. – Как в кино! Но это не скучно. Потому что он совсем не притворяется.

– Да, всё так... – Дед нахмурился, потому что разговор грозил затянуться.

Пора было заканчивать.

«Хватит жалеть её, – приказал он себе. – Или на тебя повлияла ученица Лоцмана, похожая на Алину?»

– Послушай, – Дед снова взял племянницу за руку, – тёмный двойник, которого ты уничтожила, был воплощённым отражением Ника. Чтобы уничтожить двойника, нужно было уничтожить самого Ника. Ни я, ни Злата не знаем другого способа. Если бы он вырвался, мы бы с ним уже не справились…

– Ну, я уничтожила того вампира, – согласилась Варя. – И я не смотрюсь в зеркала, как ты велел. Но почему тогда я не могу найти Ника?

– Потому что ты его уничтожила, – повторил Дед. – Развоплотила. Конечно, настоящий он здесь, – и Обходчик поднял голову к белоснежному своду станции. – Никуда не делся!.. Но тот Ник, который любил тебя и которого ты любила, исчез. Его больше не существует.

Варя покачала головой.

– Нет.

– Да.

– Нет! – она попыталась высвободить ладонь, но Дед удержал её.

– Ты можешь снова его создать, – быстро сказал он. – Беседник благоволит к тебе и не будет противиться материализации…

– Но он будет другой! – со слезами на глазах воскликнула Варя. – Он же ничего не будет помнить!

– Вытрись, – Злата протянула ей упаковку бумажных носовых платков. – У тебя тушь потекла, давай я помогу…

Пока Варя приводила себя в порядок, Дед снова попытался наладить контакт с Беседником. Дух был на прежнем месте, отзывался, но неохотно. Совсем как раньше – до знакомства с Варей.

«Здесь/у меня всё/везде тихо/спокойно», – сообщил он и выразил желание прекратить разговор.

Удостоверившись, что в этом направлении всё более‑менее в порядке, Обходчик обратился к Держителю «Белорусской». Пусть Траквештрерия проиграл и осквернённые станции вернули былую силу, но кто знает, что придумал Норон!..

– Ты должен его изгнать!

Низкий хрипловатый голос, чёткие слова, ясный смысл. Обрывок телефонного спора? Городской сумасшедший? Оглядываясь по сторонам, Дед подивился совпадению фразы и сложившейся ситуации. Но когда разглядел говорившего, понял, что совпадений нет.

– Ты должен его изгнать! – повторил Держитель, откликаясь на призыв Обходчика.

Ответ обозначил новый уровень их взаимоотношений: раз речь зашла об обязательствах, значит, прежнее условное сотрудничество осталось позади.

Перед Дедом стоял рослый старик с длинной окладистой бородой, в сапогах и кожушке с курчавым воротником. Если бы не оттенок старой бронзы, одинаковый и для одежды, и для лица, можно было подумать, что это реликтовый вид приезжего – крестьянин из далёкой глубинки. Но автомат ППШ, закинутый за плечо, мирную версию не подтверждал.

Левая ладонь незнакомца, отполированная тысячью прикосновений, блестела под светом станционных бра. Нечего сомневаться: к Обходчику вышел старик из партизанского трио, которое украшало переход между «Белорусской‑кольцевой» и радиальной.

Не удивительно, что Держитель выбрал такой образ! Если началась война, надо призывать тех, кто был создан в память о ней.

– Что случилось? – спросил Страж Границ.

– В связи с задержкой отправления поездов на Замоскворецкой линии руководство Московского Метрополитена просит вас воспользоваться наземным транспортом! – сообщил по громкоговорителю приятный женский голос. – Приносим свои извинения за причинённые неудобства.

– Это Норон? – Дед поднялся и перешёл в Слой невидимости, где было проще общаться с Держителем. – Где он?

– Пока нигде, – ответил старик и поправил ремень ППШ.

Грозный и величавый, он, однако, не производил впечатления ожившей статуи – наоборот, казался стариком, который похож на скульптуру.

«Сумма впечатлений, – подумал Дед. – Взгляды и воспоминания – вот что это такое». Он и не сомневался, что и статуя по‑прежнему стоит в переходе и хранитель станции пребывает на своём законном месте.

– Ты должен его изгнать, – сказал Белорусский Держитель. – Твоя работа.

– Как, по‑твоему, я это сделаю? – горько усмехнулся Обходчик.

Он посмотрел на Злату и Варю – сквозь дымку Слоя они казались призраками.

– Я бы жизнь свою отдал, но сомневаюсь, что его это остановит…

– Ты должен остановить его, – повторил Держитель. – Мы займёмся его слугами и защитим город. Ты остановишь чужого. Старший Брат поможет тебе.

– Старший Брат? – переспросил Обходчик.

Странно было слышать от духа Московского метро такой термин, больше похожий на перевод из Красного Наречия.

Дед обернулся к Злате и Варе – оказалось, они тоже покинули Земную Явь и теперь стоят рядом. Варя без особого удивления рассматривала старика‑партизана, а Злата к чему‑то прислушивалась: вытянула шею и легонько поводила головой из стороны в сторону. Повинуясь её примеру, Дед тоже начал слушать.

Сначала до него донесся чей‑то вздох, усталый и радостный. А потом… Словно тысячи шёлковых крыльев слились в один широкий парус, и пойманный им ветер пробежался по всем Слоям, наполняя их свежестью вечности.

Лоцман вернулся.

* * * 02:12 * * *

К тому моменту, когда Лоцман освободился из плена пластиковой фигурки, Ясинь был жив, но сохранялось стойкое ощущение, что это ненадолго.

Уи‑Ныряльщица избегала прямого боя: вытащив пушчремца в дальний Слой, она тут же отлетела подальше, не решаясь связываться с Тийдой. «Непобедимый» Отвратень мог лишить её магических способностей, без которых в Межмирье не выжить.

У Ясиня, например, таких способностей не было.

Порталы, полёты, превращения и прочая магия до сих пор казалась ему чем‑то фантастическим, несерьёзным. Фокусы из «Маленьких помощников Гийолы», только для взрослых. Он прекрасно обходился своими силами: прошёл сквозь ужасы армейских лабораторий, выдержал испытание Гьершазой, уцелел после встречи с Отвратнями – без всякого волшебства.

В действительности Тийда Лан Хоколос старательно оберегал своего носителя. Но Отвратень не мог помочь там, где выживают только волшебники.

Ясинь тонул в густом, словно вата, воздухе. Пригодного для дыхания кислорода здесь содержалось чуть больше, чем в воде. И если Вражница легко переносила пребывание в разряженном пространстве, то пушчремец слабел с каждой минутой.

Выставив нож, он медленно поворачивался, стараясь не терять из вида Уи. Яркая, словно ёлочная игрушка, грациозная и похожая одновременно на богомола, осу и морского конька, чудовищная тварь скалила зубы и шипела, как будто собиралась разорвать его на куски.

Но Вражнице не нужно было нападать – достаточно исказить структуру Слоя портальными ловушками, чтобы запереть Тийду. В отличие от неё, он не был виртуозом телепортации – и не смог бы ускользнуть в Земную Явь.

Осталось дождаться предсказуемого финала: сначала задохнётся носитель, потом медленно угаснет лишившийся тела Отвратень. Слишком тесно теперь они были связаны – Ясинь и Тийда. И в сложившихся условиях оба были обречены.

Дальние Слои похожи на Гьершазу: ни верха, ни низа, ни направлений, серое бесплотное ничто, лишённое структуры. Собственно, Гьершаза – такой же Слой, но общий для всех миров и обладающий внутренним потенциалом к материализации. Однако в том пространстве, куда угодил пушчремец, была лишь пустота. И когда Ясинь уже не смог держаться на ногах, он начал проваливаться.

Падать.

В никуда.

В бесконечность.

Кухонный нож, по‑прежнему зажатый в правом кулаке, рассекал вязкую вату фальшивого тумана. Движение ощущалось слабо, поэтому Ясинь не мог понять, в какую именно сторону он летит и где находится «дно». Вокруг него, словно ангел смерти, порхала Уи, а за спиной у чудовища вспыхивали изогнутые «бублики» ловушек.

«Ну, что, доволен?»

Тийда обратился к нему впервые после памятной схватки за тело. Тогда Отвратень проиграл, а Ясинь придумал имя для ученицы Лоцмана. После не было никаких диалогов – лишь непрекращающиеся попытки подчинить себя себе, пока драка в ванной Обходчика не поставила точку в их взаимоотношениях.

«Чувствуешь себя победителем?»