Текст книги "На границе кольца"

Автор книги: Russell D. Jones

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 31 страниц)

И не только мусор: штуковина, свалившаяся сверху и с грохотом похоронившая под собой горку полезных стеклянных дисков (а ведь их можно было бы использовать вместо тарелок!), не производила впечатления бесполезной.

Это был прибор. Большой. Даже скорее машина, на что однозначно указывали ряды колёс, расположенные с двух сторон выпуклого и как бы раздутого изнутри корпуса. Зелёная краска, которая покрывала корпус, расплавилась и теперь облезала, словно кожа.

После падения машина заворчала, задёргалась и начала шевелить колёсами, восстанавливая равновесие. Справившись с этой задачей, повибрировала немного и наконец затихла. Посреди одной из стенок появилась круглая щель. Люк откинулся – и наружу вылез человек.

– Ну, ни фига же себе! – сказала Варя‑2, стоя перед «подарочком».

Она бы предпочла, чтобы потенциальные тарелки остались целыми, а машина упала в другом месте. Или вообще бы не падала… Хотя так интереснее – ведь Лоцмана нет рядом, и можно самой разрулить ситуацию.

Девушка с интересом взглянула на пришельца. Он выглядел вполне по‑человечески: плотно сбитый мужчина в голубом мешковатом комбинезоне, русые прямые волосы, простоватое и глуповатое лицо, украшенное растерянной улыбкой.

– Приветствуем вас на планете Земля! – громко и торжественно сказала Варя‑2, хотя кроме неё в округе никого не было (не считать же тинников, гидр и шешавней!), а сама округа не имела ни малейшего отношения к третьей планете от Солнца.

Пришелец сказал что‑то неразборчивое. Потом повторил, раздельно и тщательно выговаривая каждое слово.

Варя‑2 покачала головой.

– Я пришёл хороший, – сказал пришелец, смешно коверкая слова.

Синее Наречие, простое, понятное, самое известное среди искусственных языков. Да ещё и в упрощённом варианте…

– Я хороший тоже, – ответила Варя‑2.

Пришелец широко улыбнулся и протянул руку. Из грязи вылезло щупальце гидры и схватило гостя за предплечье. Но прежде чем Варя‑2 успела прийти на помощь, он достал из‑за пояса диковинный пистолет и отстрелил кусок щупальца, а потом перекувыркнулся, отпрыгнул в сторону – и всадил второй заряд в высунувшуюся тварь. Во все стороны полетели куски дымящегося мяса, приятно запахло грилем и сосисками.

– Хорошо, – сказал Варя‑2. – Он быть плохой. Ты сделать правильно.

Пришелец резко выдохнул, выпрямился, убирая оружие в кобуру, и снова протянул руку. Варя‑2 поспешно протянула свою.

– Ясинь, – представился пришелец, указывая себе на грудь.

Варя‑2 кивнула, указала на себя… И промолчала.

– Имя? – пришелец внимательно посмотрел на девушку.

Она грустно вздохнула.

– Имя нет.

– Человек есть имя! Человек должен имя! – возразил пришелец.

– Человек есть имя, человек должен имя, – кивнула Варя‑2 и снова указала на себя. – Имя нет.

– Человек? – пришелец указал на девушку, подняв кустистые брови так высоко, что они исчезли под растрёпанными волосами, падающими на лоб.

Варя‑2 пожала плечами.

– Знания нет, – ответила она.

Не объяснять же Ясиню, что её учитель и по совместительству создатель обещал дать ей имя после завершения учёбы! Лоцман прекрасно обходился «Эй, ты» и «дурочка», а других собеседников у Вари‑2 не было.

Брать имя той, первой, не хотелось из принципа. Это ведь означало, что придётся признать себя копией…

– Что с тобой делать? – спросила она, по рассеянности перейдя на русский и тут же поправилась:

– Ты искать что?

Ясинь обернулся к своей машине.

– Я искать нет… – возразил он и тут же поправил:

– Я не искать. Я идти. Быстро идти. Враг… Прочь… Ммм! – он смешно покрутил головой, злясь на ограниченность словарного запаса.

«Учил по записям, – догадалась Варя‑2. – Периферийный мир, минимум контактов».

– Я искать дом, – сказал Ясинь, пристально глядя на Варю‑2 серьёзными голубыми глазами. – Новый дом.

– Я понять, – ответила девушка. – Новый хороший дом. Старый дом враги. Старый дом плохо.

Ясинь кивнул и еле слышно добавил:

– Старый дом я взять смерть.

Варя‑2 окинула взглядом Гьершазу, посмотрела на машину Ясиня, почесала сморщенный от мыслительных усилий лоб.

Можно дождаться Лоцмана. Можно оставить Ясиня здесь. А можно взять – и открыть лаз, тем более что точку выхода она помнила: лестничная площадка перед квартирой Обходчика. Он не сильно обрадуется, но это же его работа – заботится о пришельцах! А помочь ему в его работе – значит, получить дополнительное право зайти к нему домой.

Время – около трёх дня. Понедельник, но школа‑то не на весь день! Та, первая, вполне может быть дома. А значит…

Осталась пустячная проблема: самой, без подстраховки учителя, выстроить лаз на Землю. Ерунда, конечно! Всё когда‑нибудь приходится делать в первый раз!

– Мы быть хорошо, – сказала Варя‑2, стараясь выглядеть уверенно. – Мы пойти искать новый дом для Ясинь.

– Благодарить, – сказал пришелец. – Женщина хороший!

Она расхохоталась – хоть какой‑то, но комплимент.

* * * 01:08 * * *

– Я всё расскажу, всё, что знаю. Извините, что не очень красиво говорю – никогда этому не учился. Да и не нужно было… Я буду останавливаться, чтобы ты успевал переводить.

Вот уж не думал, что найдётся человек, который знает наш язык! А ты бывал на нашей планете? А как вы её называете? Тоже Пушчрем? Слышали, что там случилось?

Странно, я всегда думал, что вы всё про нас знаете…

Мне было шесть лет, когда прекратились контакты. Меня должны были отправить на учёбу, и это были последние дни дома, с родителями. И вот мне вручили подарки, пропели поздравительную песенку, и я пошёл смотреть любимые мультики про летающих зверушек. Включил детский канал, а там ничего!

Лет через десять я узнал, что эти мультики были сняты миссионерами. Правительство нашей страны разрешало транслировать передачи для детей, подростков и взрослых. Даже для стариков! Многие гордились, что нас просвещают. Это означало, что у нас есть перспективы. Они были, наверное.

Ещё была торговля, туризм и много всего разного. Люди начали привыкать, что мы не одни во вселенной. Говорили об этом спокойно, без придыхания. И перестали спорить, хорошо это или плохо. Все знали, что есть обитаемые планеты и другие люди, и они не хотят воевать с нами – наоборот, делают всё, чтобы и мы не воевали.

У нас тогда постоянно заключались какие‑то договора, все объединялись… Создали специальный канал о том, как всё развивается. Нам потом рассказывали об этом в школе, на уроке современной истории. Мы по инерции продолжали учить язык, который признали всепланетным. Но уже никто не верил, что в этом есть смысл.

Миссионеры, торговцы, туристы – они исчезли в один день вместе с машинами и всем остальным. А что не смогли забрать, уничтожили. Ничего не объясняя и не прощаясь, просто ушли. Как будто их что‑то напугало – чего‑то, что было сильнее их.

Слухов бродило много: про нанесённое оскорбление, про нашу греховность и прочие религиозные глупости. Чушь! У нас всякое было в истории, много неприятного... Но мы это осознали. Ваши исследователи, они же не дураки! Ясно же, что, прежде чем с нами вступили в контакт, нас долго изучали.

Они испугались, но не нас. Мы же слабее, мы менее развиты, мы до многого просто не додумались! То, от чего сбежали наши гости, пришло извне. И я стал искать. Хотел понять и разобраться. Всё не мог забыть, как ревел, что не увижу новые приключения крылатых зверушек!

К тому времени всё вокруг изменилось. И это было не так, как будто мы откатились назад, ко дню до контакта, потому что все чувствовали себя обманутыми. О других планетах старались не вспоминать, а то время, когда нас бросили, как будто стёрлось у всех из памяти. Но я раскопал! Незадолго до исчезновения торговцев и миссионеров появились сообщения о конфликте с одной страной, которая не присоединилось к союзу.

С этой страной и раньше были проблемы. Говорили, что, если бы не они, нас бы признали «достаточно развитыми»! Но они не хотели идти на уступки. Из‑за того, что когда‑то они были большой империей. Не хотели стать частью чего‑то, пусть даже равноправной частью.

И вдруг они начали вести себя странно. Прекратили дипломатические контакты. Потом пропала связь. Говорили, что из‑за аварии на военных химических заводах в воздух попало боевое вещество психотропного действия. И вся страна сошла с ума.

В первом репортаже о тех событиях беженцы говорили о разных страшных вещах, о преисподней, о конце света… Когда прекратились контакты, эти новости отошли на второй план. Но я не верю в совпадение. Возможно, это был какой‑то вирус, и гости из Открытых Миров испугались, что тоже могут заразиться.

Когда они ушли – сбежали, бросив нас после всех своих обещаний, – всё стало хуже, чем раньше. У нас действительно стремились к объединению. И тут слово «интеграция» стало чуть ли не ругательством! Люди почувствовали себя обманутыми и принялись искать виноватых. Кто первым вступил в контакт, кто первым признал это, кто предложил принять программу Всепланетного Союза… А потом начали говорить о войне.

Вдруг оказалось, что многие страны сохранили оружие – несмотря на подписанные бумажки и клятвы разоружиться в кратчайшие сроки... И каждый, кто сохранил хоть немножко, начал подозревать соседей, что у них больше! И все дружно принялись делать новые корабли, самолёты, ракеты…

Мы и не заметили, как наша страна превратилась в казарму: карточки, пайки, лимит и общее расписание. Нужно было экономить, потому что мы выращивали специи и всякую экзотическую ерунду для ваших торговцев. А потом кому они стали нужны, эти поля? И тут ещё милитаризация и затягивание поясов.

Меня забрали в армию в шестнадцать, доучиться не дали. Во мне нашли что‑то особенное – и я попал в спецвойска. Вернее, в специальный отряд при одном секретном научном центре. Подписал пожизненный контракт, но зато узнал много всего интересного. Хотя помучиться тоже пришлось…

В этом институте изучали информацию, полученную из Открытых Миров. Способ путешествовать между планетами, без выхода в космос – прямо так, сразу. Это было большой тайной! Мы думали, что гости прибывают на кораблях – настолько сложных, что их невозможно зафиксировать обычными радарами и даже увидеть нельзя. Оказалось, что всё гораздо проще.

В этом институте работал человек, который два раза был на другой планете. Его научили открывать двери между мирами. Но после того, как нас оставили, никто не мог применить эти знания. Что‑то не срабатывало.

Мы были не единственной страной, которая получила эти знания. Понятно было, что другие тоже пытаются применить то, что осталось после гостей. Любая технология «оттуда», любой прибор мог стать оружием. Например, мой тепловой пистолет. Никогда не догадаетесь, каким был прототип!

После того, как все убедились, что мы больше не нужны, началась такая гонка, что… Лучше бы была война! Там хоть понятно, кто побеждает.

От нашего научцентра тоже ждали результатов. Чтобы можно было припугнуть остальных. И мы построили машину. В неё заложено несколько ваших технологий – путешествие между мирами, защита и много всего. Это не единственный экземпляр, но у меня одного получилось. Предыдущие погибли на стадии запуска. А мне повезло.

Наверное, я смогу вернуться назад. Или вы сами меня отправите? Прошу: если хотите отправить меня назад, лучше сразу убейте. Потому что там меня всё равно убьют, и не сразу. Я же был там для опытов! Никто не будет меня жалеть. Я видел, как это делали с другими.

Там родина, я всё там знаю, а здесь я чужак. Но лучше я всю жизнь проведу в какой‑нибудь канаве. Это же моя жизнь… Но если нельзя – просто убейте. Так будет лучше для меня.

Вы можете не верить, у вас ведь цивилизованный, высокоразвитый мир! Трудно представить, как можно выбрать между разными способами смерти…

Я сейчас одну историю расскажу. Я неправду сказал – про то, почему меня определили в спецвойска и научный центр. На самом деле было по‑другому.

* * * 01:09 * * *

Истоптанная, отравленная выхлопными газами, покрытая толстым слоем едкой пыли, трава на обочине – цвела. И тонкий запах незатейливых жёлтых цветочков пробивался сквозь химозную вонь свежей краски на бортах грузовика и одуряющий аромат рулетов с мясом, которые сержант ухитрился где‑то раздобыть, пока отряд новобранцев проходил медосмотр.

Рулеты пришлись весьма кстати, потому что завтрак оставлял желать лучшего и состоял из чая и старых крекеров. А ведь у некоторых оставалась робкая надежда, что в армии кормят лучше, чем в интернате!

Ясинь задумчиво жевал свою порцию и всё пытался вспомнить, на что похож запах цветов на обочине. На мамины духи? Но она не пользовалась ничем таким. От неё всегда пахло мылом и кремом для рук. Или чем‑нибудь вкусным.

Не то, чтобы Ясинем овладел приступ тоски по родному дому – просто он предпочитал давать определения всему, с чем сталкивался, объяснять и систематизировать. И поскольку запах цветов был похож на какой‑то другой, постольку требовалось вспомнить, на какой. Освежитель в кабинете директора? Пекарня женского интерната через дорогу? Конфеты, которыми угощали на праздничном обеде в день выпуска?..

– По машинам! – закричал заботливый сержант, когда офицеры из медслужбы закончили осмотр последнего паренька.

Ясинь прошёл процедуру первым и даже успел помочь водителю сменить воду в радиаторе и протереть лобовое стекло.

Медосмотр застал их перед самой отправкой в часть – неожиданное, но приятное разнообразие. Опять‑таки, утешал тот явный факт, что если и предстоит от чего‑нибудь сдохнуть, так уж точно не от какой‑нибудь болезни. Внеплановые осмотры – второе достоинство армии, которое не преминул отметить про себя Ясинь. Первым было регулярное посещение душевой.

– Хочешь, сядешь со мной, впереди? – с улыбкой предложила водитель.

Едва начался осмотр и парни разделись, она демонстративно занялась машиной. Как позже сообразил Ясинь, не хотела смотреть, как они хвастаются друг перед другом мускулатурой, татуировками и шрамами.

Ясинь и не ожидал, что девушка примет его помощь – ещё большей неожиданностью стало, когда она указала ему на сиденье рядом с собой. Странно для капрала, отличницы боевой и политической подготовки, судя по значкам над правой грудью… Он ведь новобранец, никто, молокосос – или она всё‑таки успела рассмотреть, как он выглядел без рубашки?..

– Сержант, с ребятами поедете, хорошо?

Сержант был только «за». Добытчик рулетов успел стать кумиром отряда – и немудрено, ведь когда‑то он вышел из ворот того же интерната, где выросли они сами! Приятный сюрприз, за который можно простить ранний подъём и скудный завтрак.

Забравшись в кабину грузовика, Ясинь с любопытством уставился на игрушку, сидящую у стекла перед рулём. Знакомый крылатый зверёк из старого детского мультика.

– Амулет, – объяснила капрал, захлопывая дверцу. – На удачу.

Ясинь одобрительно кивнул. Хотя он и не верил в волшебство, ему нравилось, когда люди обустраивают свои места. Чувствуешь себя, как будто пришёл в гости.

Грузовик покатил по пустынной дороге. Ни постов, ни перекрёстков – лишь голые поля вокруг. Раньше здесь выращивали пряность для торговцев с других планет – Ясинь вспомнил, что слышал об этом, когда они стояли в пробке перед распределительным пунктом.

Когда торговля прекратилась, разорившиеся фермеры ушли, землю продали за бесценок, один участок выкупило государство, построило там военный завод, и поля остались заброшенными…

– Что это? – Ясинь вздрогнул, когда монотонный убаюкивающий пейзаж нарушило нелепое сооружение, похожее на прожектор.

Громадный аппарат: люди, суетящиеся вокруг, казались мошками.

Повернувшись к водителю, Ясинь заметил, что по другую сторону дороги в поле стоит такой же мега‑прожектор.

Капрал проследила за его взглядом, нахмурилась.

– Наверное, учения ПВО, – сказала она и взглянула на наручные часы.

Запищала рация, капрал выслушала, строго ответила «Есть!» и остановила грузовик. Окинув взглядом дорогу впереди, она повернулась к Ясиню и улыбнулась.

– Учения? – спросил он. – Это надолго?

Смех, доносившаяся из кузова, прекратился, и сержант оборвал песню, слова которой всё никак не мог вспомнить.

– Что там? – поинтересовался он.

– Просили постоять, – объяснила водитель. – Что‑то случилось. Но я не вижу, что.

По правилам, кабину от кузова должно было отделять затемненное пуленепробиваемое стекло, но его сняли, потому что внутри было душно. Из этого оконца вновь зазвучал смех и сбивчивая интернатская песенка‑гимн, которую сержант, к стыду своему, успел позабыть за три года службы.

Ясинь слушал его, улыбался и с трудом сдерживался, чтобы не начать подпевать. Но ему не хотелось отдаляться от капрала – она‑то не знала этой песни! Наверное, нужно было начать разговор, но почему‑то в голову лезли мысли о пустых полях и о том, что в армии должны хорошо кормить.

Вдруг в кузове стало тихо. А у Ясиня в голове пронеслась неожиданная мысль: «Началось».

Волосы на всём теле встали дыбом, он сильно вспотел и вспомнил, что забыл зайти в уборную перед отправкой. Странное гнетущее ощущение длилось недолго – несколько ударов сердца. Ясиню показалось, что вроде бы стало теплее. Неправильно, ведь он должен был замёрзнуть из‑за испарения пота.

Потом раздались стоны. Сзади, из дыры‑окошка. Сначала тихо‑тихо, как будто все, кто был в кузове, разом недовольно заворчали. И вдруг звук резко пошёл вверх, до взвизга, и превратился в непрекращающийся хоровой вопль. На одной ноте. Сплошной вой – так кричат, когда человек никак себя не контролирует, не помнит себя. Так кричит плоть…

«Не оборачивайся!» – такой была вторая мысль.

Боковым зрением Ясинь уловил движение – капрал медленно повернулась и заглянула в окно. Посидела так немного, рассматривая, как будто это мультики по поливизору. Затем перевела взгляд на Ясиня. У неё было пустое спокойное лицо и мёртвые глаза, словно душу высосали.

Пару минут она сидела абсолютно неподвижно и молчала. И Ясинь подумал, что надо что‑то сделать, например, вытащить её из машины. И тут девушка расстегнула кобуру, достала пистолет, приставила к подбородку и выстрелила. Быстрые слаженные движения, как после многократных тренировок.

Сразу запахло порохом, а когда Ясинь понял, что это запах пороха, он сразу начал чувствовать другие запахи – те, что из кузова. Вспомнились мясные пироги и горелая резина.

Не понимая толком, что делает, Ясинь открыл дверцу, вывалился наружу, упал в дорожную пыль и заплакал, как маленький.

Подбежали люди, окружили машину, залезли внутрь.

«Опять! Опять! Да сколько же можно? Разберитесь с мощностью! Мне надоело слушать ваши извинения!» – кричал какой‑то человек. Кого‑то рвало.

Ясинь услышал, как щёлкнул затвор. Понял, что его сейчас убьют, но не испугался. Это же быстро, когда в затылок. Ничего не почувствуешь.

Кто‑то остановил их. И перед тем, как его вырубили мастерским ударом по голове, Ясинь услышал:

– Это везунчик! Нам нужен везунчик!

* * * 01:10 * * *

План был простым, насколько это вообще возможно.

Увы!

Пробиваясь сквозь толпу на платформе, Кукуня с горечью подумал, что Обходчик предусмотрел всё, кроме банальной технической неполадки: что‑то поломалось в поезде, шедшем со стороны «Комсомольской», и пассажиров пришлось высадить. Прежде пустынные «Красные Ворота» были заполнены недовольными людьми, а поезда шли с задержкой…

Дед специально выбрал эту станцию: тесные проходы между широченными пилонами и длинные глухие стены перед входом на эскалатор максимально сужали обзор. Бурые и землистые оттенки мрамора добавляли сумрака, так что станция вся была как межвратный простенок. Но что толку, если на платформе битком?

Кукуня мог отменить операцию – достаточно сесть на поезд в сторону «Чистых Прудов» и продолжить так называемые «поиски врага». Смысл их заключался в том, чтобы держать Вишню подальше от настоящих поисков. Унизительное задание, но Кукуня не привык жаловаться.

Он понимал (пожалуй, лучше Обходчика) уровень своих возможностей. Дед и Злата рисковали и надрывались, потому что жили работой. А он каждое утро заново убеждал себя в возможности существования Границы, Слоёв и нор, ведущих в другие миры. И напоминал себе, кто он на самом деле.

Однако новая операция принципиально отличалась от предыдущих заданий. В первый раз Кукуня был не запасным и не на подхвате. В первый раз ему доверили главную роль. Наверное, потому что он доказал, что способен на нечто большее, чем просто наблюдать, сидя на потолке, или приглядывать за бестолковой племянницей Обходчика!

Пришлось постараться: три дня Кукуня работал бок о бок с Охотницей, три ночи спал с ней в одной комнате – и не проговорился ни о Лоцмане, ни о духах метро.

Логично, что после удачно выполненного задания ему поручили другое, более сложное и ответственное. Того и гляди, можно будет с полным правом называть себя учеником Стража Границы! И может быть, тогда исчезнут все сомнения, и призрак безумия перестанет маячить в утренних снах…

Но сначала надо выполнить запланированное. Пускай условия изменились, и «Красные Ворота» забиты свидетелями, надо действовать.

Сжав зубы и усмехнувшись, Кукуня ринулся вперёд.

– Ты точно его видел? – спросила Вишня, с трудом поспевая за ним. – Это он?

– Да! Он! Здесь! Рядом! – Кукуня ловко перешагнул через тележку растерявшейся бабки.

Вишня обойти препятствие не успела, споткнулась, чуть не упала, начала извиняться перед взъерепенившейся бабулькой… Кукуня порадовался, что всё так сложилось. На пустой станции было бы не просто оторваться от ловкой Охотницы!

Ловушка, которую установил Дед, располагалась в дальнем конце платформы, напротив крайнего шара‑светильника, свисающего с потолка. Обойдя двух девушек, возбуждённо обсуждающих проблему «а вдруг следующий поезд тоже поломается?», Кукуня ступил в одному ему видимый круг, слегка оттеснив господина, который раздражённо пялился в табло над въездом в тоннель. После отхода последнего поезда прошло три минуты двадцать пять секунд, что, безусловно, являлось преступлением со стороны Московского Метрополитена!

И вот в глотке противоположного тоннеля показался долгожданный свет.

Активированная ловушка втянула Кукуню – и вытолкнула прямо на рельсы. Никто в толпе не заметил его исчезновения, потому что все смотрели в другую сторону, прикидывая, где остановятся вагоны, чтобы встать поближе к дверям.

Растолкав возбуждённых пассажиров, Вишня выскочила на край платформы – и увидела Кукуню, который елозил на рельсах.

На станцию вылетел поезд – и тут же завизжал, пытаясь остановиться. К визгу присоединились крики. Кукуня повернулся в сторону поезда и увидел людей на рельсах.

Видимо, толпа поспешно двинулась к краю – сначала для того, чтобы сесть, потом, чтобы посмотреть на упавшего. Несколько человек не удержались и тоже упали. Но они лежали гораздо ближе, чем Кукуня. И у них не оставалось шансов.

Согласно плану, Кукуня должен был угодить в ловушку и переместиться на рельсы. Характеристики ловушки однозначно указывали на Обходчика, но Вишня знала, что разыскиваемый преступник умеет имитировать чужие приёмы, так что и здесь всё должно было сработать.

Охотница помнила тысячи карт и была способна найти выход из любого городского лабиринта, но на уровне «двигаться быстро – и напролом». А как вести себя, когда твой партнёр и союзник падает под колёса прибывающего поезда? Что делать? Как реагировать? Спасать? Бежать? Рыдать? Звать на помощь? Любая реакция стала бы поводом отправить девушку обратно в Большой Дом.

– Скажу, что её квалификации недостаточно, – объяснял Дед перед началом операции. – Скажу, что она не знает правил, а у нас закрытый мир. Ты едва не погиб – чего ещё спорить?

И Кукуня согласился. Он знал, что поезд успеет остановиться, если лежать в дальнем конце подъездного пути. Расстояния достаточно, и времени хватит. Для него. Но не для тех, кто упал под колёса, вытолкнутый любопытной толпой.

Грохот прибывающего поезда пронзил его насквозь, и Кукуня не мог думать ни о чём другом, кроме как «Они все погибнут из‑за меня, потому что я начал операцию!» Другая мысль, эгоистичная и честная, заставила его возненавидеть себя. Кукуня осознал, что теперь‑то он точно не погибнет!

Рельсы завибрировали, потом задрожали стены. Повернув голову, Кукуня увидел Вишню, парящую над путями. То, что она творила, было недопустимо в закрытом мире. Даже Обходчик не имел права открывать портал и вытаскивать такое количество людей – весь поезд! – в дальние Слои. А Вишня посмела.

Она пропустила состав через два портала и тем самым удлинила тормозной путь – настолько, что когда поезд вернулся в Земную Явь, он не двигался. Замер, не доехав десяти сантиметров до крайнего человека.

Пассажиры поезда провели несколько минут в крайнем Слое на пустой станции, но никто этого не заметил, потому что в тормозящем составе сложно удержаться на ногах. Стоящие на платформе едва ли осознали, что поезд исчез, а потом снова появился, потому что расстояние между порталами было минимальным. Потенциальные жертвы так и вовсе ничего не поняли – кроме того, что им чертовски повезло!

Остальное почти сразу стёрлось из памяти свидетелей. Разум не в состоянии переварить такую информацию и предпочитает заменить её понятным объяснением. «Каким‑то чудом никто не пострадал» – уже достаточно.

Машинист на всю жизнь запомнил светящуюся женскую фигурку, застывшую прямо перед кабиной, и потом часто вспоминал «ангела» – ещё одна история про метро, в которую никто не поверит.

Через десять минут движение восстановилось. К тому времени Кукуня и Охотница покинули «Красные Ворота».

* * * 01:11 * * *

– И что, она останется здесь навсегда? – спросила Злата, наблюдая за Ясинем.

Иммигрант пытался завести «вездеходку», чтобы поставить её рядом с домом Лоцмана – на заранее подготовленную платформу, сложенную из плотно подогнанных друг к другу обломков бетонных плит. Пока что получалось крутиться вокруг своей оси, порождая грязевые фонтанчики.

– Может, всё‑таки позволишь перенести? – в пятый или шестой раз предложил радушный хозяин, когда Ясинь выскочил наружу, чтобы проверить колёса.

– Спасибо! Я сделать сам! Он работать сам должен! – пробурчал гость, демонстрируя заметно выросший словарный запас, – и вновь исчез в люке.

Тем временем ученица Лоцмана ходила вокруг платформы‑постамента, доводя сооружение до совершенства. Плиты скрипели, притираясь боками.

– Не знаю, – ответил Дед на вопрос Златы и смял пустую банку из‑под пива. – Может быть, останется. А может быть, нет.

– В ближайшие десять лет ей опасно менять место, – вздохнула Злата, тщательно избегая произносить имя Охотницы.

Правила нелегальных иммигрантов Злата знала хорошо. Нечего и сомневаться, что и Вишня знакома с этими инструкциями: десять‑пятнадцать лет на выжидание, столько же – на оглядывание по сторонам. Но такие повадки бесполезны в охоте, которую Большой Дом ведёт против агентов‑отступников. Своих не прощают…

«Вездеходка» затряслась и встала на дыбы, после чего вновь приняла прежнее положение, окатив присутствующих грязевыми брызгами.

– А что если она вернётся и ничего не скажет? Соврёт?

– В Большом Доме? Наставникам‑Чтецам? Как?

– Я же предположила…

Если по‑честному, Злате было плевать, останется Вишня на Земле или нет, поймают её или не будут трогать. Но присутствие наивной и неуклюжей беглянки весьма беспокоило Деда – больше, чем Лоцман и его ученица‑копия.

С некоторых пор Злата перестала обижаться на Дедову хмурость, цинизм и нарочитую грубость – узнала, что скрывается за декорациями. Он взял на себя слишком большую ответственность, но не мог ни отступить, ни поделиться. И каждое новое событие добавляла веса этой ответственности.

Возвращение Вишни с её наивным «я виновата – используйте меня!» стало последней каплей.

– Она могла бы объяснить… Ситуация сложилась критическая – её бы поняли! – пробормотала Злата, глядя на своё пиво.

– Ну, разумеется! – фыркнул Дед и потянулся за следующей банкой к облезшей морозильной камере, покрытой толстым слоем льда. – Подумаешь! Поиграла с порталами, отправила народ в Слои и вернула назад, позволила себя увидеть… Поняли бы, пожалели бы и погладили бы по головке! А потом отправили бы в изгнание куда‑нибудь на Йынит – охранять тех, кто провинился ещё больше.

Злата потрясла свою банку, но пить не стала.

– Если честно, это наша вина, – сказала она и предупреждающе подняла руку. – Я её не защищаю, но ведь мы всё подстроили! Ты хотел, чтоб она ушла, и придумал план. Но если бы Кукуня не упал на рельсы, с другими бы тоже ничего не случилось! Неужели ты думаешь, что там, на станции, кто‑нибудь что‑нибудь понял? Они забыли! Решили, что показалось…

Она поднесла банку ко рту, но не успела сделать глоток: «вездеходка» во весь опор неслась на неё и на Деда.

Бешено вращались колёса, и фары сияли, словно кошачьи глаза. Мелкие брызги летели во все стороны – казалось, машина летит над землёй, раззявив пасть вскрытой передней панели.

Когда до дивана, где примостился Обходчик, оставалась пара метров, «вездеходка» поднялась в воздух и плавно спланировала на платформу.

– С самого начала нужно было так делать! – закричал Лоцман и ободряюще помахал рукой.

Дед поднял банку пива, выражая благодарность и одновременно приглашая присоединиться.

– Сейчас! – отозвался Лоцман. – Вытащу этого зануду. А то он до вечера будет возиться…

– Зря ты так стараешься, – усмехнулся Обходчик, поворачиваясь к вконец расстроенной Злате. – Никто не будет делать для неё исключение. Ни для кого не делают. Помнишь главное правило волшебников?

– Не отсвечивай! – процитировала Злата и одним глотком допила выдохшееся пиво.

– Именно, – Дед протянул ей следующую банку. – И не вводи в искушение, демонстрируя силу. Спасать людей надо грамотно. А не так, как… Она хотела спасти десяток – и едва не погубила миллионы. Забыла, что в закрытых мирах запрещено открыто применять магию первого порядка! Поэтому эту дурочку следует строго наказать, чтобы…

Он оборвал себя, скрипнув зубами. Дед злился, прямо‑таки кипел от злости – в первую очередь на самого себя. Он был уверен, что старательная Охотница поведёт себя так, как учили, – и не посмеет перейти черту.

Посмела, перешла и углубилась дальше. Активировала переход, спасла людей. И теперь придётся укрывать её и помогать, потому что расследование этого преступления вскроет его собственные секреты.

– Земля не готова, – заметил Дед, сменив тон с ироничного на серьёзный. – Может быть, это плохо, может, хорошо. Надо сохранять изоляцию. Наверное, люди сами должны выбирать, как им лучше… Но чтобы выбрать, надо осознать и выбор, и цену. А это долгий путь. И не обязательно проходить его до конца. Нет там ничего хорошего. Тотальный мир и дружеское однообразие…

– Я знаю, – усмехнулась Злата. – Мне там тоже не понравилось.