Текст книги "На границе кольца"

Автор книги: Russell D. Jones

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 31 страниц)

– Да. Я победил тебя, – пушчремец стиснул рукоятку ножа. – Спас Гийолу. Помог ей спасти Лоцмана, который прикончит остальных твоих… друзей… Достаточно?

«И теперь ты готов умереть?»

– Нет… я готов… я не хочу, но если надо… то можно… – Ясинь задыхался, но всё равно продолжал разговор. – Не жить же вечно!

Спор измотал его, и Ясинь закрыл глаза, уверенный, что продолжения не будет. Он понимал, что Тийда умрёт вместе с ним, и был доволен. Неплохой финал долгой дороги: направление было верное, а что до ошибок, то у кого их нет? Сожалел он только о Гийоле – о том, что больше не сможет её защищать.

«Но для неё так будет лучше, – подумал Ясинь. – Она всё поймёт. Она забудет меня…»

– Неправда! – услышал Ясинь, и в его левую руку вцепилась знакомая ладошка. – Даже не надейся! – закричала ученица Лоцмана.

Увидев рядом любимое лицо, он, не раздумывая, выпустил нож и обнял Гийолу. Тепло её тела, стук сердца, прерывистое дыхание – как будто в первый раз он ощутил это всё и

вдруг осознал, что она действительно жива! И не важно, что именно он помнит и насколько верны воспоминания!

Гийола рядом, и этого достаточно. Можно начинать новый путь.

Падение замедлилось, а потом прекратилось. Слепой туман крайнего Слоя остался позади – влюблённые стояли посреди лужи, а справа и слева возвышались кучи обглоданного мусора. Созерцая неряшливый пейзаж Гьершазы, пушчремец чувствовал себя вернувшимся домой.

– Прости, что я тебе не верила! – попросила Гийола и расплакалась. – Я больше не буду!

– Всё хорошо, – Ясинь поцеловал её в макушку. – Как ты? Как Лоцман?

– Он свободен, – ответила она, но в её голове прозвучало сомнение.

– Где он? Он нам поможет? – Ясинь покрутил головой, высматривая тощую чёрную фигуру. – Там на Земле такое начинается!

– Я не знаю, – Гиойла освободилась из его объятий, сделала шаг назад, как будто стеснялась чего‑то. – Мы с ним не разговаривали после того, как… Он молчит.

– Что? Почему?! Он должен нам помочь! – гневно воскликнул Ясинь. – Мы же его спасли!

– Нет. Всё не так. Всё сложнее… Он больше не человек.

– Он твой учитель!

Она вздохнула, и на её лице появилось знакомое выражение – когда‑то Гийола точно также реагировала на вопросы наивного иммигранта.

– Он вернулся, – повторила она. – В подлинном облике. Он – Лоцман, и он следует своим правилам.

– Каким правилам? – автоматически переспросил Ясинь.

Он уже начал понемногу понимать, в чём причина её смущения. Обходчик упоминал, что Лоцман не обязан вмешиваться в дела людей, а значит…

– Где Уи? – спросил Ясинь, нервно оглядываясь по сторонам.

Теперь он жалел о том, что выпустил нож – своё единственное оружие.

– Кто? – Гийола проследила за его взглядом. – Та чёрная с пастью?

– Нет, другая… Но в общем‑то та же. У неё новое те…

Договорить он не успел, потому что из портала, открывшегося над их головами, вылетела Вражница. Ясинь инстинктивно отпрянул, Гийола тоже отступила на несколько шагов – и тварь опустилась прямо между ними. Раззявив зубастую пасть и хлопая крыльями, чтобы удержаться в воздухе, она оглянулась на пушчремца – и потянулась к девушке.

Прежде чем Ясинь успел подумать о Тийде (которого можно ведь выпустить ненадолго, а потом как‑нибудь загнать обратно), Гийола распахнула другой портал – вокруг себя и чудовища.

Ясинь остался один.

Опять один.

Без Гийолы.

Он не сразу понял, что стряслось. Сначала ждал её возвращения – терпеливо, запрещая себе думать, заставляя себя надеяться… Потом осмотрел окрестности – вдруг она смогла вернуться, но промазала с точкой выхода? Обойдя ближайшие кучи мусора, Ясинь вернулся к знакомой луже.

Гийолы нигде не было. И не будет.

Она не вернётся.

Никогда.

Следовало признать: Гийола умерла. По‑настоящему.

Однажды он уже был в такой ситуации – оказалось, что это ложь, в которую его заставили поверить. И теперь Ясинь ощущал внутри себя холодную немую пустоту, как будто крайний Слой перебрался ему в душу.

Всё уже было – и слёзы, и гнев, и тоска. Зачем повторять прежние фальшивые реакции, да и какой в них смысл?

Задрав лицо к серому небу Гьершазы, он прошептал, обращаясь к тому, кто единственный мог всё исправить:

– Если ты вернулся – сделай что‑нибудь!

* * * 02:13 * * *

Лоцман и впрямь вернулся. В истинном облике, как и положено: ничего человеческого снаружи, и уж тем более – внутри.

Этим долгожданное возвращение и ограничилось: Лоцман завис в одном из Слоёв Ближнего Пояса. Ни ответа, ни привета – только мощное, как органный аккорд, всепроникающее «Я здесь».

Конечно, от такого соседства кое‑кто забеспокоился. Первой не выдержала Уи – за ней числилось изнасилование Гьершазы и убийство ученицы, а такого не прощают. Один раз она уже потеряла тело, и, пусть Норон дал ей новое, Ныряльщица не собиралась расплачиваться бессмертием! Бросив выполнение Норонова приказа, она покинула околоземное пространство. Были места, куда Лоцман не захочет соваться.

Вторым встревожился Траквештрерия. В последнее время он регулярно испытывал не свойственные ему эмоции: горечь поражения, обиду, слабость, растерянность, гнев. Чувство приближающейся смерти было самым неприятным. И хотя Зазеркалье позволяло укрыться от сурового взора потенциального мстителя, Траквештрерия продолжал трястись.

Но Лоцман ни на кого не смотрел. И не нападал. Как будто забыл про Отвратней, Держителей и Обходчика! Висел себе в одном из дальних Слоёв и ничего не делал – огромный, как море, безмятежный, словно рассвет. Наверное, такими должны быть боги – всесильными и глухими к просьбам смертных.

Дед попробовал до него докричаться – безрезультатно. Как будто не Лоцмана держал в плену Норон! Как будто не Лоцман влез в человеческое тело ради Держителей! Как будто не было дней, когда он называл Обходчика «другом»!

Бесполезно! Именно тогда, когда он был особенно нужен, Лоцман решил соблюсти нейтралитет.

Или специально выжидал, чтобы помучить мучителей перед актом возмездия? Но какая ему радость? Он же не человек, чтобы размениваться на мелочи!..

А может быть, Лоцман попросту забыл всё, что было с ним на Земле? Незначительные несколько месяцев – точка на шкале тысячелетнего бытия.

Месть, как и обида, удел смертных…

Норон постоял немного, готовясь к удару.

В комнате было тихо, лишь время от времени робко жужжал мобильник, который выпал из кармана квартирной хозяйки и отлетел куда‑то в угол. От удара телефон утратил голос – и мог только вибрировать.

Бывшая владелица мобильника (заглянувшая, чтобы проконтролировать процесс освобождения жилплощади) ничего не могла. От неё мало что осталось – несколько окровавленных лоскутков и грязные пёрышки из пуховика.

Вылупившиеся Воины Света расправились с женщиной за несколько секунд. Они наверняка подрались бы за остатки, если бы создатель не велел им притихнуть. Теперь чудовища лежали, свернувшись клубками и постукивая кончиком хвоста по рваному линолеуму. Ждали приказа.

Прошло пять минут. Десять.

Телефон жужжал, требуя внимания. Где‑то за стеной плакал ребёнок. С улицы доносился шум машин.

Всесильный Лоцман молчал.

Распрямив плечи, Отвратень гордо поднял голову и расхохотался! Никому – даже себе – Норон не признавался в возможности такого исхода. Бесполезно тешить себя надеждой, разумнее готовиться к худшему… Но вот она – победа в споре! Бессмертному и неуязвимому Лоцману и впрямь плевать на земные дела! Его не интересует проблемы вселенной! Ему скучно бороться с Большим Домом и неохота менять мир под себя!

Ему же хуже! И Норон перешёл к следующему этапу плана.

* * * 02:14 * * *

Перед тем, как сбежать от Лоцмана, Уи‑Ныряльщица успела разрушить рельсовый путь в двух перегонах на Замоскворецкой линии. Ничего сложного: достаточно отправить в Гьершазу провода и рельсы со шпалами – и вот уже поезда стоят, люди в вагонах волнуются и никто ничего не понимает.

В предпраздничный день остановка движения даже на одной ветке грозила обернуться катастрофой. А если прибавить бесконечные пробки наверху, особенно в центре…

Но эта проблема вскоре отошла на второй план.

Под сводами многолюдных станций открылись порталы – по одному на каждый крупный пересадочный узел – и переродившиеся Воины Света проскользнули в метро.

Ни памяти, ни имён, ни своих мыслей – ничего у них не осталось, кроме абсолютной преданности создателю. Они были как ангелы. Они хотели сделать мир светлее и чище, освободить его от грязи, уничтожить всё, что было нечистым и лживым… Но, пока Отвратень не дал команду, псевдовражницы томились в мучительном ожидании и могли лишь наблюдать за суетой, слушать голоса и вдыхать запахи апельсинов, духов и пота.

Яркие твари медленно кружили под сводами центральных залов, словно рыбки в аквариуме. Умение летать было унаследовано ими от Вражниц, а вот облик подвергся изменению. У «ангелов» было гибкое тело, покрытое гладкой серебристой шкурой с фиолетовыми и жёлтыми полосками, пара мускулистых лап и сильный хвост. На длинной шее – изящная большеглазая голова с коралловой короной. Жёсткие полупрозрачные треугольные крылья по краям были украшены острыми шипами. Так рисуют дракончиков на обложках фэнтези. Не удивительно, что Нороновых «птенцов» сочли ненастоящими!

– Смотри, голограмма! – кричали друг другу подростки.

Ну, а чем ещё может быть красочное нечто, болтающееся под потолком станции метро?

– Чего только не придумают! – ворчали тётки с тяжёлыми сумками.

Они знали слово «голограмма», но подготовка к Новому Году была важнее любопытства.

Зеваки торопливо доставали телефоны, чтобы успеть поймать кадр, и одновременно прикидывали, кто такое придумал и сколько это могло стоить.

Маленькие дети, которых везли с Ёлки, упирались пятками в пол и ныли, упрашивая посмотреть. Дракончик был в тысячу раз интереснее Деда Мороза и Снегурочки: он махал крыльями, шевелил хвостом и открывал пасть! А там – зубы!

– Опять реклама! – ворчали усталые родители, которые давно уже не верили в чудеса.

Чуда не случилось – повинуясь сигналу создателя, твари спикировали на толпу.

Далеко не сразу люди на станции поняли, что всё взаправду. Облик «ангелов» был слишком фантастичным, чтобы поверить в их существование, а действия «голограмм» так и вовсе выходили за рамки возможного. «Вот и шоу, – сказали себе зрители, когда дракончик распахнул пасть. – Сейчас будет пламя». Разумеется, ненастоящее пламя…

Но «ангелы» не умели выдыхать огонь. Зубы и язык были нужны им для приёма пищи. Опустившись к людям, монстры приступили к кормёжке: нужно было как следует наесться, чтобы стать настоящими Ангелами Смерти!

Первой жертвой стал ребёнок, выхваченный из рук. На разных станциях это были разные матери и разные дети, но сценарии мало отличались: удивление, непонимание, нежелание принять тот факт, что происходящее действительно происходит – и что монстр только что разорвал и съел ребёнка. Но когда чудовище покрутило головой, выбирая следующего, поняли все и сразу.

Люди метались по станции в поисках укрытия, пока чудовища выхватывали жертву за жертвой, используя узкую клешню на конце хвоста. Захватив добычу, псевдовражницы разрывали лапами плотную зимнюю одежду и вгрызались зубами в тело, стараясь добраться до сердца и причинить максимальные страдания.

Вскоре серебряная шкура покрылась красными брызгами и потёками. Кровь лилась сверху на беспомощно мечущихся людей и пачкала мрамор и мозаики пилонов. Едва лишь жертва умирала, чудовище отбрасывало бесполезный труп и продолжало пиршество.

Ужас поднимался к белым сводам, словная мутная паводковая вода. Ангелы специально выискивали женщин с детьми – когда над головами возносился плачущий ребёнок, станция переполнялась удушающим страхом и ядовито‑чёрной радостью от мысли «Не меня!»

В метро воцарился хаос, какого там не было никогда. Даже во время войны, когда с неба сыпались бомбы, враг приближался к столице и эвакуация шла полным ходом, здесь сохранялось спокойствие. Теперь же крики, полные отчаяния и страха, наполняли залы станций, и не было в этих криках ни понимания, ни надежды.

Эскалаторы, ведущие в город и на смежные станции, были забиты телами. Обезумевшие люди спешили выбраться наружу – любой ценой, забыв о вежливости и благородстве. Те, кто послабее, не смогли удержаться на скользких крутых ступеньках и были сбиты с ног – в результате уже никто не мог подняться.

Спасением стали тоннели, но и там было небезопасно: кого‑то нечаянно толкнули на контактный рельс, кто‑то споткнулся и попал под ноги толпы. Паника, словно вирус, заразила всех, и древний ужас перед лицом неведомой смерти превратил горожан в перепуганных дикарей.

Всё происходило слишком быстро.

«Теракт?» – спрашивали те, кто ещё не видел Ангела, но свидетели могли лишь вопить и вращать глазами. Что пугало не меньше, чем стоны умирающих и следы крови на одежде.

Милиционеры и дежурные станций были бессильны – они даже не могли толком объяснить начальству, что происходит. Чудовища? С крыльями?! Едят людей?!

Одновременному нападению подверглись двадцать станций – достаточно, чтобы парализовать всё метро. С каждой секундой росло число жертв – затоптанных, разорванных, раздавленных. Неизвестность, умноженная на масштаб бедствия, порождала всё новые и новые волны паники.

На это и рассчитывал Норон. Ужас, отчаяние и боль пассажиров ударят по Держителям, и духи метро не смогут помешать его планам.

А потом Ангелы Смерти переродятся и примут окончательный облик.

И будет поздно что‑либо предпринимать…

* * * 02:15 * * *

Когда на «Белорусскую‑кольцевую» вылез крылатый людоед, Дед оставил попытки связаться с Лоцманом – и приступил к своим профессиональным обязанностям. Которые состояли из двух простых (если не задумываться о практическом воплощении) действий: во‑первых, не пропускать никого на Землю, во‑вторых, изгонять либо уничтожать тех, кто проскользнул.

Первый пункт был провален. Второй выглядел трудновыполнимым. Но что это меняет для Стража Границ?

– Закрой глаза и сиди тихо, – велел он племяннице и для пущей убедительности опустил ей веки.

Варя втянула голову в плечи, словно черепашка, и жалобно шмыгнула носом.

Из Земной Яви отчётливо тянуло страхом и запахом крови. Звуки в Слой не проникали, но казалось, что кто‑то кричит, как бывает при слуховых галлюцинациях или в полусне. Однако всё происходило наяву.

Дед повернулся к Злате.

– Будь с ней. Охраняй. Если не вернусь, спрячьтесь в Гьершазе.

– Я могу помочь… – воскликнула Злата – и тут же притихла под тяжёлым взглядом учителя.

– Можешь! Охраняй Варю. Хорошо?

Не дожидаясь ответа, Дед покинул Слой и вышел в Земную Явь. Он не боялся, что произведёт фурор своим внезапным появлением, потому что внимание людей, запертых на станции, было сосредоточено на другом чуде.

Из настороженной тишины Обходчик угодил прямо в водоворот лбов, локтей, коленей и каблуков. Вокруг бурлило густое рагу из тел, обильно политое ужасом и отчаянием. Они не были похожи на разумных людей – хотелось не спасать, а спасаться от них!..

Дед видел визжащую женщину в пуховике с оторванным рукавом, которая ломала ногти, отталкивая бледного толстяка, который окаменел от страха и позволил толпе нести его, словно бревно. Рядом мелькнуло перекошенное мужское лицо, измазанное кровью, и тут же сменилось морщинистым личиком бабульки, которая целенаправленно продвигалась в сторону платформы и спасительного туннеля.

Со стороны ближайшего пилона раздавался детский плач и просьбы «Мама! Мама! Забери меня!» Постепенно адский хор разложился на стоны, истеричные молитвы, мат и призывы «успокоиться и организованно покидать станцию». Солировал истошный вопль человека, схваченного чудовищем.

Думать было некогда. Дед ринулся сквозь толпу, распахнув вокруг себя широкие рукава портала и загребая без разбора всех подряд. Каждый, кто попадал в ловушку, испытывал стандартный набор ощущений: дезориентацию, головокружение, тошноту, нехватку воздуха. Но тут уж не до комфорта! Обходчик собирался переправить всех – до того, как людоед спустится за новой жертвой.

Точка выхода плавно перемещалась по улице Грузинский Вал, бесцеремонно выплёвывая порции растерянных пассажиров на заснеженный декабрьский асфальт. Не обошлось без столкновений, ушибов, сбитых с ног случайных прохожих – подземная неразбериха постепенно перемещалась наверх.

А внизу стало гораздо просторнее. Кое‑кто сумел воспользоваться тоннелями, некоторым удалось вскарабкаться вверх по остановившемуся эскалатору.

Не разбирая, кто ранен и без сознания, а кто уже умер, Дед переправил наружу все тела. И лишь тогда, когда на «Белорусской‑кольцевой» не осталось ни одного человека, занялся чудовищем.

Там, где совсем недавно бушевала обезумевшая толпа, теперь было слышало лишь лёгкое шуршание крыльев да скрип подошв. Страж Границ ещё раз обошёл центральный зал станции, чтобы проверить, нет ли потерявшихся, и оценить обстановку. Многие лавочки были отодвинуты от пилонов. Кое‑где рельефную белизну сводов замарало красным. На глаза Деду попался чёткий отпечаток мужской ладони, расположенный чуть повыше светильника.

С тошнотворным шмяканьем на пол упало тело, похожее на разорванный мешок, и в воздухе закружилась пыль и серый пух.

«Хорошо, что сейчас зима, – подумал Обходчик. – Ему пришлось повозиться с одеждой!»

Мысль была идиотская, но о серьёзном размышлять не хотелось.

Тварь, кружащая под сводами на «Белорусской‑кольцевой», не входила в перечень официально разрешённых искусственных созданий и лишь отдалённо напоминала Вражницу. Отвратень импровизировал: у чудовища не было ни задних лап, ни желез с ядом.

Яростный голод свойственен чужакам, которые не смогли слепить себе здоровое тело, – похоже, сказалась нехватка времени, и Норон не успел завершить своё творение.

– Ты меня знаешь? – спросил Дед у твари, которая беспокойно металась, задевая вделанные в свод флорентийские мозаики с картинами мирной жизни Советской Белоруссии.

Впервые за пятьдесят семь лет, прошедших с открытия станции, лица счастливых тружеников, спортсменов, школьников и военных были повернуты анфас. И счастья на этих лицах не наблюдалось.

– Я сам разберусь, – сказал Страж Границы, ощутив на себе требовательный взгляд Держителя. – Вам есть чем заняться!

Словно поняв, что говорят о нём, людоед разинул пасть – и ринулся вниз. Он не смог вволю наесться и знал, кто виноват!

Обходчик увернулся от острой клешни хвоста, отпрыгнул ближе к пилонам и спрятался под арку. Удачный манёвр, но монстра это не смутило – вместо того чтобы продолжить нападение с воздуха, он опустился на пол, шкрябнув брюхом по гранитным плиткам. Опираясь на лапы и кончики отведённых назад крыльев, чудовище вывернулось, выгнуло гибкое туловище и выставило хвост над головой, превратившись в некое подобие скорпиона.

Вглядевшись в монстра, Дед понял, что ошибся. Недоделанные существа редко бывают симметричными, и никогда – сообразительными. Короткие выросты у основания хвоста и чешуйки надкрылий намекали на дальнейшую эволюцию. Кровожадность была не изъяном, а ключевым фактором развития.

Летающий людоед должен был стать кем‑то ещё.

«Интересно, кем, если он и сейчас вполне хорош?» – подумал Обходчик.

На него надвигались клацающая клешня, а под ней – запрокинутая голова с раззявленной пастью. Двигался «скорпион» до того быстро, что Дед едва успел вскочить на отодвинутую лавочку, стоящую боком у пилона, и спрыгнуть с другой стороны.

Сердце бешено стучало груди, а в голове прокручивались варианты противодействия. Самым правильным было бы сбежать, тем более что люди‑то уже спасены! Но что помешает ловкой твари найти себе новую добычу?

Лавочка, обеспечившая путь к отступлению, не позволила «скорпиону» быстро развернуться – и он попятился, чтобы обойти препятствие. Обходчик воспользовался заминкой и постарался встать поближе к чудовищу, но острые края крыльев прошлись по штанине, оставив на джинсовой ткани солидную дыру.

Теперь уже Обходчику пришлось подняться в воздух. Это позволило уберечь ноги и подарило пару минут на манёвр. И в тот момент, когда изогнутый хвост чудовища опустился достаточно низко, Дед оседлал противника, зажав его узкий хвост между колен. После чего принялся морозить людоеда – руками и всем телом.

Однако замораживание не действовало! Дед явственно чувствовал, как мертвенный холод пронзает вражескую плоть. Но это никак не влияло на упругие мышцы выгнутого хвоста, зажатого между коленями Обходчика. «Скорпион» вырывался, пытаясь сбросить наездника, но собственного веса не хватало.

Крылья и лапы служили опорой чудовищу, атаковать ими не получалось, поэтому людоед вывернул длинную шею и попытался укусить. Густой запах крови обрушился на Деда, перед лицом клацнули игольчатые зубы.

Увы, от твари воняло человеческой кровью – ни намёка на разложение.

Обходчик сумел уклониться, но потерял равновесие и слегка ослабил хватку коленей. Воспользовавшись его ошибкой, «скорпион» разогнул хвост и отбросил противника прямо на ближайший пилон.

Он удара потемнело в глазах, и боль поймала в клещи сзади и снизу. Приложившись спиной об острый угол, Обходчик сполз вниз. Хватая ртом воздух и прижимая левую ладонь к паху, опёрся правой и попытался приподняться. Тут же закашлялся и скорчился на квадратиках каменной белорусской «вышивки», покрывающей пол.

«Скорпион» приближался – разлёживаться было некогда. Рывком разогнув измученное тело, Обходчик сел и сосредоточил внимание на противнике. Людоеду тоже досталось: кожа на хвосте и спине была разорвана, обнажая почерневшую плоть, из ран капала дымящаяся кровь.

С замораживанием чудовище боролось, повышая температуру тела.

«Совсем как у Макмаровой Вражницы, – заметил Дед. – Специально против меня?»

Мысль приободрила его. Если Норон создавал своих людоедов с учётом способности Обходчика, значит, считал его вероятным противником или, по крайней мере, помехой. А значит, есть шанс победить.

Когда «скорпион» был рядом, Дед снова поднялся в воздух, но нападать не стал – завис, повторяя тактику врага. Разочарованно зашипев, чудовище развернулось в прежнее положение: отогнуло хвост, выпрямило крылья и, распластавшись на полу, приготовилось взлететь. Тогда‑то Дед и ударил – мраморной лавочкой, ощутимо тяжёлой, даже если использовать телекинез.

Один удар, второй, третий. Людоед не мог ни подняться вверх, ни снова принять форму, удобную для передвижения по полу. Потом ему перебило лапы, и он просто лежал, беспомощно разевая пасть после каждого грохочущего удара.

Когда тварь перестала шевелиться, Дед заставил лавочку подняться повыше – и обрушил её на размозженное тело. После опустился сам. Вновь сполз, потому что сил стоять уже не осталось.

Из‑под перевёрнутой лавочки сочилась чёрная жижа. Оторванный палец с острым когтем лежал так близко, что Обходчик мог без труда разглядеть застывшую корку крови на кончике когтя.

Следующая мысль заставила его вздрогнуть от страха. Дед прислушался к своим лёгким, предвкушая приступ кашля и боли. На удивление, всё было спокойно.

«А теперь очередь Норона», – подумал он.

Но он ошибался: наступила очередь Вари.

* * * 02:16 * * *

– Пожалуйста, прости! – простонала Злата.

Она закрыла лицо руками и сгорбилась, словно ожидала удара. На лавочке она сидела одна, а рядом на полу валялось нечто, похожее на лопнувший воздушный шарик чёрного цвета.

– Прощаю, – отозвался Дед и присел на корточки, чтобы рассмотреть Небесёныша.

От духа осталась лишь горелая шкурка с пустыми дырками глазниц да переломанные лапы, раскинутые в разные стороны. Силовая волна смяла тельце, огонь уничтожил всё, что могло стать зеркалом. Дед вспомнил блестящие зрачки Небесёныша. Сколько их было? Много.

Для Траквештрерии хватило бы и одного.

– Когда Варя исчезла, я сама чуть не попалась…– прошептала Злата срывающимся голосом. – Ударила вслепую! Подумала про тебя, и…

– И я жив благодаря тебе. Ты всё сделала правильно, – пробормотал Обходчик, не глядя на неё. – Соберись, а?

– Он забрал её… Зазеркальщик её забрал … – Злата шмыгнула носом и попыталась улыбнуться. – Всё, чем я могла тебе помочь…

– Всё нормально.

Дед поднялся, подошёл к ученице, погладил по щеке, но стоило Злате потянуться к нему, торопливо отстранился.

– Варя жива, – сказал Дед. – Она же заложница!

– И что с ней будет?

– От нас зависит! От тебя и от меня. Ну, прекращай ныть!

Он внимательно посмотрел на её побледневшее лицо, перечёркнутое морщинами и дорожками слёз, и неожиданно для себя самого разозлился. Зачем притворяться, что жизнь Вари что‑то значит? Чем эта девчонка лучше тех, кто погиб от когтей людоеда или был растоптан взбесившейся толпой?..

– Ничем не лучше, – признался Дед, ощутив Беседника. – Не нужно её спасать! Я и этих‑то не должен был!.. Мне надо найти кое‑кого. Найти и разобраться. Поможешь? – спросил он, не надеясь получить ответ.

Особенно от Беседника. Особенно после такого признания. Но Беседник ответил – явился собственной персоной.

Призрачный поезд, состоящий из одного бесконечного вагона, заполнил оба пути Кольцевой линии. Два неровных «бублика» вобрали в себя и застывшие составы, и людей, ковыляющих по рельсам. Поезд этот был сложен из тончайших прозрачнейших хрящиков – слишком нереальный, чтобы привлечь чьё‑либо внимание. Однако сам он оставался зрячим, и ничто не могло избежать пристального взгляда его тёмных окон‑глаз. Распахнутые двери вбирали запахи и звуки, окна – события. Всё это демонстрировалось Стражу Границ через фрагмент, который размещался на «Белорусской»: на стене призрачного вагона выросла дюжина окон – и стала экранами.

Тягостное зрелище... Ангелы Смерти продолжали резвиться на станциях, пожирая плоть и упиваясь страданиями людей. Каждую минуту умирал человек, и с каждой минутой армия Норона становилась всё сильнее.

«Я не смогу помешать им», – осознал Дед и одновременно начал прикидывать, какую бы станцию выбрать для следующей эвакуации и боя. Но выбрать одних – значит, бросить остальных. С «Белорусской» было проще. Впрочем, с остальными не сложнее. Какая там станция ближе?

Едва он подумал об этом, как трансляция прервалась, и окна‑экраны показали «Курскую». Крылатого людоеда там уже не было, лишь трупы валялись на грязных гранитных плитках. Зато там был Норон. А там, где Норон, там и Траквештрерия, а значит – Варя.

Намёк был более чем понятен: Беседник готов помочь, если цель – Отвратень. И Дед с облегчением уступил, понимая, что до конца своих дней будет сожалеть об этом решении.

– Поехали! – скомандовал он и махнул рукой в сторону ближайшей двери.

– А почему так? – спросила Злата, не решаясь приблизиться к призрачному поезду. – Как насчёт лаза? Напрямую?

– Как насчёт Вражниц? – ехидно поинтересовался Дед. – Как насчёт Уи‑Ныряльщицы?

Пожав плечами, она первой вошла в бесконечный вагон. Обходчик – следом. Вопреки ожиданию, вагон был прочным, и лишь пол слегка пружинил. Но ни Злата, ни Дед не стали садиться: поезд казался слишком живым, чтобы доверять ему до конца. Бугристая обивка сидений была похожа на поверхность языка, а внутреннее пространство – на плавно загибающийся пищевод.

Двери бесшумно захлопнулись, и поезд тронулся, стремительно набирая ход.

На пути к «Курской» Обходчик продолжал изучать «репортажи» с атакованных станций и всё больше мрачнел. Один за другим Ангелы Смерти прекращали гоняться за людьми. Насытившись, чудовища покидали метро через эскалаторные тоннели, а наверху проламывали крыши наземных вестибюлей.

Очевидно, первая фаза нападения завершена. Впереди трансформация. Во что? И что потом?

Стража Границ охватило тошнотворное чувство состоявшегося поражения. Может быть, в тот отрезок времени, пока Ангелы Смерти оставались на станциях, можно было повлиять на план Норона?

Может быть, не стоило спасать людей на «Белорусской»?

Может быть, уже всё кончено?

* * * 02:17 * * *

– Всё кончено, – сказал Норон вместо приветствия. – Зря ты пришёл!

Мраморный пол, покрытый пятнами крови, отпечатками подошв и кучками тающего снега, подтверждал слова Отвратня. Чтобы ни происходило здесь и на других станция, где кормились Ангелы Смерти, эта часть истории закончена – начинается следующая.

Павильон «Курской‑кольцевой», архитектурой и внутренним убранством напоминающий триумфальную арку, вполне годился для финального боя. Всё здесь настраивало на торжественно‑воинственный лад – белые колонны, скорбные статуи с ППШ, огромные двуручные мечи, гирлянды, звёзды и, разумеется, девизы, посвящённые подвигам и предназначению.

Сквозь отверстие, пробитое в куполе, падал снег. Дед задрал голову и увидел чернильное небо, испачканное понизу ядовито‑оранжевыми отсветами городских огней. Ангелы прятались где‑то там, за тучами, и продолжали метаморфозу, которая началась ещё в метро. А как ещё объяснить разрушения? Голодная тварь сдохла под мраморной лавочкой, сытая – справилась с бетонными перекрытиями и кирпичной кладкой.

Норон стоял под дырой и криво улыбался, прищурив правый глаз и выпучив левый. Неестественная болезненная гримаса, вызванная судорогой лицевых мышц, придавала ему сходство с клоуном. Судя по расставленным ногам, согнутым в коленях, и задранному плечу, восстановленное тело Вишни слушалось плохо. И никакой ремонт, даже за счёт чужих жизней, не мог исправить положение!

Делая выбор между здоровым телом без способностей и телом непрочным, но приспособленным к магии, Норон предпочёл потерпеть. Потому что ожидал Стража Границ и хотел быть во всеоружии? Значит, опять «есть шанс»?

Отвратень сохранил своё «подлинное» лицо – ещё один факт в копилке бесполезных знаний. Норон ослаб, Норон запутался и насовершал ошибок, но всё равно это один из самых талантливых и опытных магов Большого Дома. А Дед в иерархии Уишты‑Йетлина занимал место чуть повыше ученика. Впрочем, теперь они оба были равны в статусе предателя.

За спиной Отвратня располагались кассы, чей фасад впечатлял роскошью оформления. Резные колонны, декоративные факелы, буква «М» в бронзовом венке... В многочисленных окнах отражалось всё, что было в павильоне: от люстры с рубиновой звездой до снега на полу.

«Зеркала, Траквештрерия, Варя», – подумал Дед, отводя взгляд от коварного стекла. Следовало продолжить: Злата, чувство вины, бессмысленный риск – но какая теперь разница?

– Я знал, что ты придёшь! – заявил Отвратень и, неуклюже обернувшись, кинул взгляд на зеркальные кассы. – Ты же не мог не прийти – верно?

– Да, мы с тобой оба предсказуемые, – согласился Дед. – Ты гадишь – я убираю!

Норон кивнул:

– Ты же Фабхрарь! Не можешь отойти, не можешь сдаться! Будешь сражаться до последнего, пока не сдохнешь!

– Все мы когда‑нибудь сдохнем, – отозвался Дед.

– Думаешь, нет разницы?

– Есть, конечно! Разница в том, ради чего умирать! – и предсказуемый Обходчик предсказуемо использовал свою главную способность.