Текст книги "На границе кольца"

Автор книги: Russell D. Jones

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

Если после пустячного щита ему стало так плохо, значит, серьёзное сражение попросту прикончит его. А кто он без этой способности? Маг‑недоучка на смертельно опасной работе.

Простившись с парашютисткой, Обходчик сделал пару коротких шагов и сполз на пол, прижимаясь плечом к стене. Скорчился, проклиная необоримую слабость, устало взглянул на тех, к кому пытался дойти. Вон они, терпеливые, совсем рядом – сидят, высматривают кого‑то…

Приступ кашля отнял остатки сил.

Кто‑то дотронулся до левой руки, которой Дед опирался о гранитный пол станции. Обходчик обречённо посмотрел туда, ожидая увидеть костлявую лапку или кончик щупальца, сочащегося ядом. Но это был собачий нос, блестящий, отполированный тысячами прикосновений.

Бронзовый Пёс обнюхал ладонь человека, потом внимательно посмотрел ему в глаза. Взгляд был добрым – так собаки приветствуют знакомых. Поздоровавшись, Пёс отошёл в сторону, и тогда Дед увидел распростёртое на полу окровавленное существо.

Приклад винтовки и бронзовый сапог не давал Вражнице подняться, но она и не пыталась. Руки у неё были переломаны, а тело покрывали глубокие вмятины.

– Убью… – прошептала тварь, глядя на Обходчика. – Убью… – и подохла.

– Обязательно! – усмехнулся Дед. – Не вечно же мне жить!

Подождав для надежности, Пограничник убрал сапог, забросил винтовку на плечо и свистнул, подзывая друга. В ответ радостно завилял бронзовый хвост, и острые уши расслабились. Пёс поскрёб лапой гранитный пол, «закапывая» Вражницу, и оглянулся на Обходчика.

– У меня был такой же, когда я служил, – прошептал тот, обращаясь скорее к себе, чем к своим спасителям. – До сих пор по нему скучаю…

Пёс зевнул, обнажив клыки. Влажный язык затрепетал – и пасть захлопнулась с оглушительным клацаньем.

– Спасибо! – поблагодарил Дед.

Не взглянув на спасённого, Пограничник направился к девушке‑снайперу, к колхознице, читающей студентке и далее по платформе, в светлое будущее. Пёс шёл рядом, помахивая хвостом. Полюбовавшись на них, Дед посмотрел в противоположную сторону, откуда приковылял сам.

Напротив каждой статуи, где проползала Вражница, на полу остались большие влажные пятна. Оспины, покрывавшие гранит, однозначно указывали на кислоту, которая могла повредить материи, но была бесполезна против духов метро.

Итак, Держитель «Площади Революции» вступил в войну с чужаками. Судя по эффективности его метода, он не нуждался в Обходчике. Судя по принятому облику, он мог сам охранять Границу. Однако он спас «коллегу» и даже показался, словно бы подтверждая заключённый союз.

«Надо завести щенка, – подумал вдруг Дед. – И пусть Варька с ним гуляет. Хватит ей по метро шляться!»

* * * 02:03 * * *

Поскольку Лоцман, известный специалист по удаче и совпадениям, сидел в «тюрьме», Дед поверил в чудесное стечение обстоятельств: видимо, действительно случайность, что он сам, Злата с Варей и Ясинь почти одновременно оказались в одном месте.

Сначала Обходчик обнаружил у дверей своей квартиры убитого горем пушчремца. Через пару минут по лестнице поднялась растерянная племянница и Злата, мрачная, словно декабрьский вечер. Вчетвером они застыли в немой сцене, переглядываясь и пытаясь разобраться – кому говорить первому и какие задавать вопросы.

Злата оставалась самой вменяемой, поэтому она сообразила, что сначала надо уйти с лестничной площадки. Бесцеремонно отпихнув Ясиня, прикорнувшего на коврике, она открыла дверь, разулась, разделась и сразу же отправилась на кухню.

Месяц назад она бы кипела от негодования, но теперь было достаточно, что все живы. Остальное – мелочи.

Варя вошла второй. Ей страшно хотелось расспросить дядю про Беседника и зеркала, но услышав, как он кашляет, она промолчала. Потому что это был не просто лёгкое «кхы‑кхы», какое бывает из‑за плохой погоды или после слишком холодного пива. Дядю буквально выворачивало наизнанку – как в тот раз, когда он даже шевелиться не мог. Вот и теперь: стоит, согнувшись. Если бы не дверной косяк – давно бы рухнул на пол.

Вздохнув, Варя торопливо помыла руки, после чего заткнула пробку в ванной и включила горячую воду.

– Иди погрейся! – приказала она, чувствуя себя взрослой, и поспешила спрятаться в своей комнате.

– Спасибо!.. – пробормотал Дед, присаживаясь на тумбочку и медленно стягивая ботинки.

Маскировка, которая позволила ему не выделяться в вечерней толпе, сползла, обнажая прожжённую куртку и разорванные на колене джинсы. Сквозь дыры и прорехи проглядывала бледная кожа, едва регенерировавшая после ожогов. Дед по привычке глянул через плечо в зеркало, чтобы оценить ущерб, но увидел лишь пустоту, старательно закрашенную чёрной краской, чтобы не пустить Траквештрерию.

Ясинь вошёл последним и сел на тряпку с другой стороны входной двери – ни дать, ни взять бездомный пёс, которого пустили погреться.

– Значит, она погибла… – пробормотал он, обращаясь к шкафу, стоящему в прихожей.

– Кто? – спросил Дед, внимательно глядя на гостя.

– Гийола…

– Кто?

– Та девушка, которая жила в доме у Лоцмана, – объяснил Ясинь. – У неё не было имени, и я подарил ей это.

– Хорошо, – кивнул Обходчик. – Молодец!

Вполуха слушая пушчремца, Обходчик пытался пробиться сквозь горе и тоску, наполнявшую разум Ясиня. Тщетно! Искреннее «Она умерла!» затмевало прочие воспоминания.

Неплохая маскировка для Отвратня.

– А теперь она умерла … – вздохнул Ясинь. – Она умерла. Погибла! Убита…

– Кем? – поинтересовался Дед, осторожно стягивая куртку.

Оплавившись, дешёвый дерматин приклеился к рубашке и коже. Трудно было раздеваться самому, но он не стал звать Злату.

– Уи‑Ныряльщицей, – ответил Ясинь, подтянул ноги и прижался лбом к коленям.

Теперь его голос звучал глухо, и Дед уже не мог видеть глаза гостя.

– Тварь, которая теперь в Гьершазе… Она уничтожает порталы…

Он говорил сбивчиво, с трудом подбирая нужные слова Синего Наречия, и делал паузы, ожидая, что Дед поможет. Но Дед лишь слушал и смотрел, поскольку сознание убитого горем Ясиня было широко распахнуто.

Пожалуй, слишком широко для того, в чьей голове обитает Отвратень. Или нет? Или да?..

– Она напала на нас… На Гийолу… Хотела её… уничтожить… Но я не позволил… Я защищал… А потом мы… Мы прятались, и я пошёл искать воду и что‑нибудь поесть… Я её бросил! И тогда тварь набросилась на неё! Я не успел – и оказался здесь… Это она меня отправила… Она отправила меня, а не себя… И если я жив, значит…

Его плечи затряслись.

Дед подошёл, прихрамывая, похлопал его по плечу и удалился в ванную. Ему и самому было жалко ученицу Лоцмана: девчонка оказалась толковая, научилась многому, да и лишняя помощь не помешает! Особенно если это помощь начинающей волшебницы. Плохо, что погибла она, а не Ясинь. Какой прок в чужаке, который даже по‑русски не умеет говорить?..

Какой прок в чужаке, в котором, предположительно, сидит Отвратень?

Если бы не Вражница, Дед непременно бы остался с Ясинем, побеседовал, попытался бы разговорить или спровоцировать. Можно было бы использовать Варю как триггер, если уж у него всё так серьёзно с Гийолой! И в том случае, если бы подтвердилось давнее подозрение, Обходчик попытался бы уничтожить подозрительного гостя.

Однако обстоятельства сложились в никем не предусмотренный узор. Ослабевшему измученному Деду в первую очередь хотелось согреться – и он торопливо погрузился в ванну.

Тепло обволакивало, успокаивало, утешало. Ледяная тяжесть в груди начала понемногу исчезать, и Дед подумал вдруг: а что, если навсегда? Он ведь и морозить толком не начал – один ледяной щит, а болезнь опять принялась вгрызаться в лёгкие.

Что произойдёт, если он будет драться полную силу – так, как раньше? Ведь придётся! Войну с Отвратнями никто не отменял. Месть Вражницы и прочие неприятности не более чем разминка. Норон собирается воевать со всей Землёй. Даже не так: он продолжает войну с Большим Домом. Земля и духи метро – лишь промежуточный этап. Удобный ресурс, который удачно подвернулся под руку.

Мысли об удаче заставили вспомнить о Лоцмане. Как там поживает любопытный чертяка? Держится или уже всё? Непросто выдержать заключение в неживом предмете! Рано или поздно такое испытание ломает самых сильных. Обходчик провёл пальцем по запотевшему кафелю и усмехнулся, вспоминая, с каким пылом Лоцман защищал Землю. Вот бы ещё раз увидеть этого шута…

Дверь распахнулась, впуская холод. Следом в ванную вошёл Ясинь. Заблудившись в клубах пара, он задел локтём горячий змеевик, после чего ударился коленом о край ванны.

– Извини, но купаться я предпочитаю в одиночестве, – сказал ему Дед, чертыхнулся и повторил фразу на Синем Наречии.

Гость возвышался над ним, словно статуя – ни единой эмоции на бледном лице.

Откашлявшись, Дед добавил:

– Спинку тереть не надо. Но я ценю твоё рвение!

Статуя пошевелила губами.

– Что? – переспросил Обходчик.

– Жаль… что так всё вышло… – прошептал Ясинь.

Дед был готов биться об заклад, что в первый раз он произнёс то же самое, но на Красном Наречии – языке, о котором он и знать не мог. Разве что Тийда Лан Хоколос дал пару уроков…

– Мне тоже жаль, – Дед приподнялся, откашлялся, взял с полки пачку с сухой горчицей, подсыпал в воду, размешал. – Хорошая была девочка. Она бы нам пригодилась…

«Что он может? – думал Обходчик, забалтывая гостя. – У них у каждого есть уникальная, невозможная способность! Что умеет Тийда?»

– Не расстраивайся! Она ведь копия! Лоцман слепил её с моей племянницы. Двойник, понимаешь? Очень хороший, но всё равно – искусственное существо. Так что побереги нервы! Лоцман тебе хоть сто штук таких сделает!

– Неправда! – Ясинь наклонился над Обходчиком. – Нет! Она настоящая!

Эти слова он произносил так, как будто они причиняли невыносимую боль.

– Поэтому у неё и имени своего не было, – как ни в чём не бывало продолжал Дед, внимательно наблюдая за пушчремцем. – Лоцман сделал себе помощницу и научил притворяться человеком. Хотя не сказать, что любил людей… Интересное чувство юмора – не находишь?

– Нет.

Ясинь наклонился ещё ниже и положил правую ладонь на шею Обходчика. Левой он опёрся о край ванны.

– Что «нет»? – переспросил Обходчик. – Я не прав? Ты не прав? Он не прав?

Ясинь молчал, но ладонь его оставалась расслабленной.

– Какой у тебя дар? – спросил Дед. – Вы все специализованы и оттого кажетесь непобедимыми. Норон управляет материей, Уи – порталами, Траквештрерия – Зазеркальем. С Хавансой я уже познакомился. Что у Тийды Лан Хоколоса?

– Смерть, – ответил Отвратень и погрузил голову Обходчика под воду.

Дед едва успел набрать воздуха побольше. Он не стал замораживать противника, хотя условия были идеальными: прямой контакт и воды предостаточно. Если бы не бой с Вражницей и сомнения в собственном здоровье, Дед непременно воспользовался своим даром. Но обошлось безо льда.

Не отрывая взгляда от голубых глаз противника, Дед осторожно высунул руку из‑под воды, схватил Ясиня за правый рукав комбинезона и резко потянул к себе. Потеряв равновесие, убийца был вынужден отпустить горло Обходчика и опереться о мокрый кафель.

Передышка позволила Деду вынырнуть и подарить лёгким немного кислорода.

– Я всё равно тебя убью, – пообещал противник, присаживаясь на край ванны. – Меня ты не остановишь.

В его голове звучала неуверенность. Тийда Лан Хоколос был готов к серьёзному сопротивлению, к тому, что Обходчик начнёт бороться за свою жизнь или взывать к Ясиню. Беспомощный голый человек был слишком лёгкой добычей. Это уже не бой, а бойня!

– Что значит «Смерть»? – спросил Дед, чувствуя, как лёгкие сжимаются перед приступом кашля. – Объясни!

Отвратень вновь схватил его за горло и погрузил в воду. Дед беспомощно барахтался, брызгая в гостя горчичным отваром. Интуиция подсказывала, что против этого зла поможет только непротивление.

Если бы он попробовал воспользоваться боевой формулой, он бы моментально утратил способности волшебника – стал бы обыкновенным человеком. Подавив сознание Ясиня, Тийда Лан Хоколос вернул себе талант убивать неотвратимо, неумолимо, со стопроцентной гарантией, поглощая любую направленную на него энергию. Никто не смог бы побороть саму Смерть. Но Дед даже не пытался, и Тийда опять отпустил его. Глядя на задыхающегося, кашляющего и трясущегося врага, Отвратень ощутил разочарование. Всю жизнь он был воином, умел побеждать, мог признать поражение, но никогда не становился палачом.

– Я убью тебя, – повторил Тийда, не подозревая, насколько он неоригинален с этой угрозой. – А потом убью твою ученицу и племянницу.

– Понимаю, – улыбнулся ему Дед. – Конечно, убьёшь. Голыми руками, верно? Точно так же, как ты убил свою Гийолу…

Он не договорил, потому что Тийда схватил его за горло и потянул вниз, да с такой силой, что Дед ударился затылком об эмалированное дно ванны…

* * * 02:04 * * *

– Ну, я же говорил! Сначала ты переоценил его, потом недооценил! Как Макмар. Тому тоже казалось, что Обходчик может командовать духами метро. И, чтобы проверить, он портил ему жизнь всеми доступными способами. Ждал, когда Обходчик начнёт войну. В итоге решил, что никакой связи нет. Жаль, Макмар не видел, как Держитель рвёт его Вражницу на части!

– Он видел, как другой Держитель расправляется с Хавансой.

– Ты тоже любовался. Такая сила, такие способности! Небось, предвкушал, как построишь их в две шеренги и двинешь на Уишта‑Йетлин? И как успехи? Получается?

Хотя Отвратню и удалось заключить Лоцмана в пластиковую фигурку, он не смог полностью подавить способности пленника. Поэтому Лоцман был в курсе последних событий – и знал, что Траквештрерия не сумел подчинить себе Держителей. Пленники вырвались. Хуже того – теперь никто не приближался к зеркалам заднего вида и другим ловушкам. План по использованию Зазеркалья полностью провалился. Пара Времеедов и разной шушеры не в счёт.

– Мы только начали, – сказал Норон, надеясь, что Лоцман поддастся на провокацию и выдаст что‑нибудь из ценной информации (для того, чтобы спровоцировать тюремщика). – Вариантов много.

– Ты ещё про везение вспомни! Что ты знаешь о них, кроме того, что они легко справились с Хавансой и с Вражницей Макмара?

Отвратень действительно мало что знал о духах‑хранителях Московского Метрополитена, хотя во вселенной встречались похожие существа. Редкая форма вторичного разума зарождалась не в каждом обитаемом мире и очень редко дорастала до диалога с людьми.

А как насчёт диалога с Лоцманами?

– Я знаю, что они способны существовать одновременно в нескольких Слоях пространства, – сказал Норон. – Кроме Гранкуйена никто не владел похожим искусством.

– Ты меня забыл!

– И ещё ты. Поэтому Гранкуйена и называли «Последним Лоцманом». Он один сумел превзойти всех Иерархов‑Основателей. Но для Держителей это не мастерство, а естественное состояние. Прямо как для тебя!

Последняя фраза была крючком – и пленник попался.

– Ещё скажи, что они умеют открывать порталы!

– Я уверен, что умеют. Именно так они приманили тебя. Они вскрыли свой мир изнутри, и ты примчался, потому что никогда не видел такого. Ты же бессмертный! Чтобы заставить тебя влезть в человеческое тело, нужно показать тебе кое‑что по‑настоящему уникальное!

Лоцман ничего не ответил, и Отвратень продолжил, обнадёженный молчанием оппонента:

– Гранкуйена называли «Последним Лоцманом», потому что «Настоящие» исчезли. Ты сам стал легендой. «Давным‑давно, когда ещё строили Большой Дом, во вселенной обитали всемогущие Лоцманы…» Поэтому ты и явился на Землю – ради тех, кто похож на тебя. Нечто, что появилось на свет не как человек, но обладает душой. Нечто, что инстинктивно овладело сложнейшими магическими приёмами и способно влиять на материю. Нечто постоянно развивающееся…

– Красиво! – перебил его Лоцман. – Ты забыл ещё одну похожесть. Их невозможно подчинить ничьей воле. Они – часть Метрополитена. Каждый день они пропускают через себя миллионы живых душ. Вы об этом подумали? Не‑ет! Вас интересовало, насколько они сильные и на что способны. Но вам и в голову не пришло, что они остаются частью чего‑то бесконечного. Да, они постоянно развиваются и учатся! Даже Зазеркальщик не способен их удержать. И что теперь? Вы прибыли сюда ради Держителей. Может быть, пора поискать новый ресурс?

– Чем плох этот?

– Тем, что вы не способны им овладеть.

Отвратень улыбнулся – он услышал достаточно.

– Мы не можем подчинить Держителей, пока сохраняются описанные тобой условии, – согласился он и уточнил: – Не можем, пока они часть метро и пока миллионы людей сохраняют их связь с этим миром.

– Вот именно.

– Вот именно! Нет ничего вечного. Если уничтожить метро и людей, мы получим бездомных духов, привыкших к ежедневной энергетической подпитке, но не способных добывать её самостоятельно. Но ведь они развиваются, верно? Они научатся новому способу, как и другие духи в похожих условиях. Они будут питаться теми людьми, которых смогут поймать. Когда я предложу им другой, более богатый источник энергии, они выстроятся в шеренгу и постучатся в ворота Уишты‑Йетлина. И Большой Дом падёт перед ними. Ведь они больше, чем просто призраки или духи! Такая сила, такие способности, такие стремления! Я бы назвал их «Лоцманами», если бы это имя не было занято.

– И ты думаешь, они послушают тебя?

– Конечно! Но не меня, а себя. Единственная причина, по которой Лоцманы не завоевали мир, состоит в том, что они уже это делали. Вы живёте очень долго. Полагаю, вы перепробовали всё. Держители – ещё нет.

* * * 02:05 * * *

– Мы ещё не всё перепробовали! – упрямо заявил Ясинь, раскрывая выбранную книгу.

Картинок там не было, поэтому он вернул её на место – и тут же вцепился следующую. Дед подхватил его под локоть и потянул «пациента» прочь из комнаты.

– Хватит!

– Но я…

– Хватит!!

Ясинь сверкнул на него глазами, но тут же притих, оставил захваченный фолиант на вершине высокой стопки и смиренно последовал за Дедом.

Четыре дня прошло после исторического разговора в ванной – достаточно, чтобы привыкнуть к победе над Отвратнем. Но каждый раз, чувствуя злость – не важно, по какому поводу, – Ясинь одёргивал себя и настораживался, готовясь к новому сражению. Злость, ярость, гнев – все эти эмоции могли стать лазейками для Тийды. В эти минуты на него было больно смотреть: Ясинь становился покорным и постоянно вслушивался, как будто ждал удара в спину.

Тийда не бунтовал. Он замолчал вскоре после того, как Обходчик обвинил пушчремца в убийстве Гийолы. Но сначала заставил их обоих помучиться: Дед едва не задохнулся, нахлебавшись горячей воды, а Ясинь испытал такое отвращение и ненависть к самому себе, что, если бы под рукой оказалось оружие, он бы, не раздумывая, прекратил своё презренное бытие.

Зачем жить, если единственный близкий человек погиб по твоей вине?

После того, как Норон подкорректировал память Ясиня, сознание пушчремца замкнулось на мысли: «Она умерла! Она погибла! Зачем мне теперь жить?» Гийолы больше нет – в этом он был уверен, поэтому у него не было повода бороться – и он капитулировал перед Отвратнем, который, напротив, жаждал сражений. О, если бы Тийде дали повод – он бы показал, почему его называют «Непобедимым»!

Но Дед, наученный чередой запоминающихся поражений, сменил тактику. Не стоит и пытаться победить Отвратней с помощью магии Большого Дома! Столетиями неутомимые изгнанники противостояли агентам Уишты‑Йетлина. Что против них обычный Страж Границ?

Единственный настоящий противник Тийды – это Ясинь. И Ясинь сделал свой ход.

Корректировка Норона слетела в тот момент, когда Тийда услышал «Ты сам её убил!» Ясинь мог поверить в гибель Гийолы: много раз она была на самом краю и чудом избегала смерти. Но поверить в то, что он убил её своими руками – никогда!

Фраза, брошенная наугад, сыграла решающую роль: Ясинь воскрес, чтобы опровергнуть это обвинение, попытался вспомнить подробности трагедии – и обнаружил вместо воспоминаний убеждённость, что так оно и было на самом деле. А такого не могло быть никогда! И тогда осознал, что его обманули. Он не понимал, в чём именно и какой фрагмент воспоминаний – фальшивка. Мысль о том, что у него отняли не только Гийолу, но даже память о ней, пробудила прежнего защитника – и Ясинь обратил свою ярость против врага. То есть против себя‑Тийды…

– Что я сделал? Что я с ней сделал? – рыдал он.

Откашлявшись, Дед высунулся из‑за края ванны и внимательно посмотрел на тоскующего пушчремеца. Гость сидел на полу, вцепившись руками в волосы, и раскачивался, как будто пытался оторвать себе голову или снять скальп.

– Я позволил ему… Он её убил… Я её убил!.. Но я не мог!

Купированная память не желала восстанавливаться. Расспросив Ясиня, Дед так и не разобрался, что произошло на самом деле. Определённо, Гийола смогла пережить первое нападение пасть‑пиявки, а потом довольно долго пряталась. По расчётам Деда, «прятки» продолжались больше двух недель – если считать с того дня, когда погиб Тахмей.

Ясинь мало что помнил из посещения новой базы Отвратней. Он видел Норона, Траквештрерию и нечто, похожее на коконы Вражниц. Последнее огорчило Обходчика, хотя чего ещё было ждать?

Хуже всего, Дед не мог заглянуть в Гьершазу и проверить: Уи‑Ныряльщица обязательно бы воспользовалась шансом. И, пока отсутствовали доказательства, Гиойла оставалась одновременно живой и мёртвой.

– Она спаслась или нет? – вновь и вновь спрашивал Ясинь.

Вопрос волновал его даже больше, чем условная победа над Тийдой Лан Хоколосом, который по‑прежнему сидел где‑то там, глубоко внутри. Отвратень казался временной проблемой: Ясинь надеялся найти лекарство, чтобы изгнать паразита.

– У тебя же получилось! – напомнил «пациент», когда Дед выдворил его из своей комнаты. – Ты же определил, что во мне кто‑то прячется!

– Не определил, а подтвердил подозрения, – в сотый раз уточнил Обходчик.

Он умолчал о подлинном смысле той проверки: изучив фотографии концентрационных лагерей Второй Мировой войны, Ясинь отреагировал так, как положено иммигранту из отсталого недоразвитого мира: «Людей жалко, но есть люди, которые заслужили пытки и смерть».

Решающим был тот факт, что пушчремец не пытался изобразить ложное сочувствие и человеколюбие – откуда гуманистические порывы у солдата, который служил подопытным? Значит, Отвратень хорошенько изучил своего носителя – только и всего. Нулевой результат для Ясиня с его страстным желанием излечиться. Что касается Обходчика, то он планировал продолжить эксперименты, но последовавшие события стали для пушчремца идеальной проверкой…

– А теперь надо найти триггер, который поможет мне управлять Хоколосом!..

– Если мы ничего не нашли за четыре дня, значит, ничего не найдём, – терпеливо объяснил Дед и нахмурился.

«Потому что такого триггера не существует», – подумал он. Ясинь как будто прочитал его мысли, но понял их по‑своему.

– Если я неизлечим, ты должен избавиться от меня, а не селить у себя дома! – заявил пушчремец, стоя в коридоре. – Я потенциально опасен! Не понимаю, почему ты ничего не делаешь?

– Мы все потенциально опасны! – вздохнул Обходчик. – Если тебя это тревожит – убей себя, избавь меня от хлопот!

Ясинь промолчал.

– Иди уже спать! – велел ему Обходчик. – Злата тебе постелила. Завтра всё решим.

Ясинь спал на кухне – вернее, лежал там. Каждое утро Дед заставал его бодрствующим и всё более мрачным.

– Спасибо, что помогаешь, – пробормотал пушчремец.

– Был бы рад… Но тут всё от тебя зависит. Утро вечера мудренее.

– Что это значит?

– Это значит, что я спать хочу! Завтра или послезавтра отправлю тебя в Гьершазу. Думается, Уи тебя не тронет. Останешься там, найдёшь свою Гийолу или будешь просто сидеть и ждать, когда всё кончится. Так будет лучше – и для тебя, и для нас. Согласен?

Вообще‑то согласия не требовалось.

План пришёл в голову Деду ещё тогда, когда он ещё сидел в остывшей ванне и слушал спутанные воспоминания Ясиня. Предельно простой и местами крайне негуманный план.

«Кажется, старею, – подумал Дед. – Нужно было сразу ему предложить».

– Я согласен, – кивнул пушчремец. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – попрощался Дед и захлопнул дверь.

* * * 02:06 * * *

Дед глубоко зевнул – и тут же сморщился от тягучей боли, пронзившей лёгкие. Не успел он подумать о перспективах малоприятной симптоматики, как раздался вежливый стук.

– Ну, сколько можно! – застонал Дед, открывая дверь и готовясь к новому сеансу терапии. – Я здесь сплю, знаешь ли! А у тебя другое место!

– Я тоже здесь сплю, – напомнила ему Злата, заходя в комнату.

Судя по влажным волосам и конфетному запаху, она только что приняла душ. Факт, который навёл Деда на мысли, никак не связанные с Отвратнями, Границей или Большим Домом. Приятные сладенькие мысли, в которых не было ничего дурного…

– Я так и знала, что этим всё кончится, – сказала Злата, поправляя подушки на постели. – Ты выкинешь Ясиня в Гьершазу и посмотришь, что будет. Как будто он не человек, а какой‑нибудь космический зонд!

– Мне тоже его жалко, – пробормотал Дед, рассеянно листая книжку, отбракованную пушчремцем. – Предложи другой вариант…

Книжка и впрямь не годилась на роль триггера: третий том этимологического словаря Макса Фасмера. «Плот, – прочитал Обходчик. – Забор, ограда». Вздохнув, он вернул книгу на полку.

– Дело не в вариантах, – фыркнула Злата. – Ты не имеешь права распоряжаться его жизнью!

– Он сам хотел, чтобы его убили!

– А если Нуи‑Ныряльщица…

– Уи, – поправил её Дед. – Уида Керликенри, одна из основательниц Большого Дома. Ясиня она не убьёт. Если бы могла, убила бы раньше. Она его боится. То есть боится Тийды, но это без разницы.

– А если он нападёт на ученицу Лоцмана?

– Её теперь зовут Гийола, – напомнил Дед. – Ясинь придумал ей имя. И он её не тронет.

– Почему?

– Потому что если бы мог – давно бы это сделал!

Злата не смогла найти весомое возражение – доказательства, которыми пользовался Обходчик, основывались на предыдущем опыте и потому казались весьма правдоподобными. Но что‑то продолжало беспокоить. Неясная мысль, словно назойливый комар, не давала примириться с аргументами Деда. Несостыковка в поступках, нелогичность, неправда, выловленная из его сознания во время их кратковременного слияния, – отсутствующий кусочек мозаики, без которого не складывалась общая картина.

Дед наблюдал за тем, как она в сотый раз поправляет подушки и разглаживает простыню. Сам он не спешил укладываться – стоял напротив разобранной постели, растирая ладонью грудь. Болезнь немного отступила, но он продолжал хрипеть и задыхаться. Надо бы отдохнуть и вылечиться. Понять бы, от чего…

– Оставь его – он нам поможет! – наконец, предложила Злата. – Если его боятся Отвратни…

– Его боится Ныряльщица, – перебил её Дед. – Про других не знаю. И сильно сомневаюсь, что Ясинь сможет контролировать Тийду, если мы схлестнёмся с Нороном. Гийола – единственный триггер, который у нас есть. Рядом с ней Ясинь будет в безопасности. Особенно теперь, когда он знает, на что способен Тийда…

– А если Гийола в самом деле погибла? – шёпотом спросила Злата.

Дед пожал плечами.

– Мы не будем знать наверняка, пока не увидим тело… А это вряд ли – если Уи сожрала её, значит, сожрала всю, целиком. Да и Ясинь‑то теперь никому не верит, особенно себе! Будет надеяться до последнего. И будет искать.

Злата вздохнула.

– Если он там выживет, представь, на что ты его обрекаешь! Бесконечные поиски, когда нет ничего, кроме надежды, и даже собственным воспоминаниям нельзя доверять! Какой смысл?

Дед пожал плечами:

– Такой же, как и в отправке космического зонда! Я открою Ясиню фиксированный лаз и посмотрю, как отреагирует Уи.

– И пошлёшь за помощью в Большой Дом?

– Нет…

Он не договорил – зашёлся в приступе тяжёлого кашля. Злата помогла ему дойти до постели, заставила сесть, протянула бутылку с водой.

– Мы уже убили одного Отвратня, – напомнила Злата, пока он пил. – Смогли противостоять другому… Гийола смогла, но всё равно – не сразу же её… Мы почти справились с третьим, – она показала ладонь с тремя загнутыми пальцами. – Зазеркальщик тоже ничего не смог, – она загнула четвёртый палец. – Ты продолжаешь портить жизнь пятому! И мы сделали сами, вместе с Держителями! – она сунула под нос Деду сжатый кулак.

Он поцеловал костяшки и торопливо лёг, накрывшись одеялом. Не помогло.

– Не понимаю, почему они так вцепились в Держителей, – задумчиво проговорила Злата, уверенная, что Обходчик не спит и слушает каждое её слово. – Нет, не так. Раньше не понимала… Вот посмотри: с Хавансой в одиночку справился Держитель «Красносельской». Зазеркальщик сумел поймать нескольких, но теперь станции свободны, и нет ни одного нового случая заражения. А ведь Отвратни – лучшие из магов Уишты‑Йетлина, а значит, самые лучшие! Получается, что Держители – сильнее Большого Дома. И если заставить их напасть…

Она задумалась – и Дед воспользовался шансом остановить этот опасный процесс. Осторожно высунув руку из‑под одеяла, он дотянулся до краешка халатика, в который был облачена Злата, и аккуратно потянул ткань на себя. Но ученица моментально пресекла его поползновения.

– Интересно, что же ты пытаешься скрыть?.. – прошептала она, выкручивая Дедовы пальцы. – Горячо? Совсем горячо? Ладно, пойдём дальше. Держители способны победить Большой Дом. Поэтому Отвратни прибыли на Землю – чтобы использовать этот ресурс. Может быть, они уже проделывали такое раньше? Например, на Пушчреме. А если Держители могут стать угрозой для Большого Дома…

«Надо было объяснить ей раньше, – подумал Дед. – Хотя, если бы она узнала раньше, она бы вела себя иначе».

– Почему Большой Дом ничего не делает? – возмущённо спросила Злата у своего наставника. – Почему не пытается контролировать миры, где есть такие существа? Они же не идиоты! Есть иерархи, которые знают об Отвратнях, есть специалисты по духам‑хранителям – им что, трудно сложить два и два и установить контроль над такими мирами?!

Дед ничего ей не ответил – убрал руку и отвернулся к стене.

– Не думаю, что они такие глупые, – медленно проговорила Злата, пристально глядя на Обходчика.

Он чувствовал её обжигающий взгляд даже сквозь одеяло.

– Я уверена, что Уишта‑Йетлин наблюдает за каждым миром, где обитают духи‑хранители, отслеживает каждое подозрительное событие, контролирует траффик. Конечно, они не объясняют, в чём опасность, потому что иначе им пришлось бы рассказать про Отвратней… Но на Земле ничего такого нет. Один Страж Границы с парой учеников – и всё. Почему?

Дед негромко откашлялся и попытался исчезнуть под одеялом.

– Твои наставники ничего не заметили, потому что не искали специально, – продолжала Злата. – Держителей трудно заметить, когда они этого не хотят. Ты заметил, ты начал их изучать, но в одиночку, молча. Должен был доложить, но молчал. Поэтому в Уишта‑Йетлин не знали. А если бы узнали… – голос её сорвался, и Злата закрыла рот обеими руками, пытаясь удержать слова, срывающиеся с языка.