Текст книги "Естественный ход событий (СИ)"
Автор книги: RayRoen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)
Наверное, я должна быть рада, что хотя бы сейчас начала понимать это. Что бы я о себе ни думала, на самом деле все-таки постепенно училась толковать мимолетные знаки, что тут и там сквозили из уст людей вокруг. Начиная от Гончих, что под различными невинными предлогами настаивали на грязных вещах, заканчивая лавочницами, что в моем присутствии неустанно намекали Адаже на постель. Я теперь понимаю все это. Я взрослею. Стремительно, неожиданно быстро и резко мне довелось узнать множество шокирующих вещей, о которых я раньше и не думала. Я единственная такая глупая, недогадливая? Или все прошли через подобное? Боль и кровь, похоть и грязь, что окружают меня со всех сторон, и перекрывающие все остальное яркие светлые чувства к одному единственному? Здесь происходит слишком многое.
Я остановилась на краю улицы. На душе было мерзко. До того гадко, что хотелось зарыться под землю, лишь бы не чувствовать на себе грязный липкий след от слов Адаже. Я даже пожалела, что так поспешно оставила свой дом, мне некуда вернуться сейчас, когда совершенно не хочется идти обратно к лекарю. Я замотала головой: «Нет. Моя обида не стоит чьего-то шанса на кров». Мне стоило признать, что рано или поздно придется вернуться к медику. И еще важнее то, что настоящие проблемы начнутся в том случае, если Адаже не захочет пускать меня по каким-то своим соображениям. Сейчас я завишу от него, нравится мне это или нет. И я сама на это подписалась.
Я вздохнула, прижавшись спиной к стене дома, у которого остановилась. Руки непроизвольно сжались в кулак, челюсть напряглась и сжималась так сильно, что зубы больно заныли в лунках. Я зла. И еще больше закипаю от того, что не могу выплеснуть эти эмоции разом. Замахнуться, ударить, закричать… Нет. Снова подавить, заглушить, переболеть. Мне негде скрыться, негде отдаться эмоциям. Я вжалась в ледяную стену сильнее, лишь бы не сорваться, не совершить что-нибудь, о чем я потом пожалею. Просто перетерпеть…
Не знаю, как долго я стояла, прилипнув к стене и закрывшись в собственных мыслях, силясь успокоиться, но, когда очнулась, центральная улица уже наполнилась людьми. Действительно, сколько я простояла? Достаточно, чтоб понять: пора двигаться. Я хочу еще немного потянуть время, прежде чем вернуться домой, но и перебарщивать нельзя: я привязана обещанием вернуться до обеда. У меня еще есть некоторые дела, которые нужно выполнить до заката. Можно и позже, конечно, но в таком случае мне придется ориентироваться на тусклый свет лампы, а не на щедрые переливы солнца. Сегодня нужно было начать сбор и подготовку трав к сушке. Когда вчера Адаже сказал мне об этом, я почувствовала приятное удивление от того, что лекарь доверил мне что-то большее, чем просто прополку грядок. Но сейчас, после отвратительного утреннего разговора, от радости не осталось и следа. Мне нечем гордиться. Просто предстоит выполнить работу, вот и все.
Я вздохнула и отлепилась от стены, ясно понимая, что медлить больше нельзя. Путь до дома Адаже предстоит неблизкий, время тоже ждать не станет. Но по крайней мере мой прошлый дом очень близко отсюда. Я хочу проверить, нашелся ли ему хозяин. Довольно эгоистично называть дом своим, я там жила не так уж долго, и он мне не принадлежал на самом деле, но все же мне было интересно, что там происходит теперь.
Я повернула на нужную улицу и направилась к дому. Подходить вплотную к окнам не стоит, мало ли сейчас там кто-то есть, не хочется создать неловкую ситуацию. Я прошла мимо окон на некотором расстоянии несколько раз, стараясь не привлекать слишком много внимания и не глазеть так явно. Внутри кипела жизнь. Мужчина средних лет стоял посреди комнаты и что-то прятал за спиной, пока четверо детей кружили вокруг него и что-то задорно выкрикивали. Должно быть, он принес им игрушку, сладость или что-то необычное. Мужчина активно закивал одному из детишек и собирался показать свой подарок, но один из ребят заметил меня и посмотрел прямо в глаза. Растерявшись, я не придумала ничего лучше, кроме как помахать ему в знак приветсвия. Он широко улыбнулся и указал на окно, привлекая внимание остальных. Я поспешила прижаться к стене, спрятавшись от их глаз. Ой, как неловко-то! Пока никто не вышел посмотреть на нежданного визитера, я поспешила уйти оттуда и спрятаться за углом.
На моем лице расплылась улыбка. Я пошла прочь от дома, радуясь своему маленькому открытию. Работа лекаря была наполнена криками, кровью и гноем, и я, как ассистентка Адаже, не могла не видеть этого. Тот маленький светлый эпизод, свидетельницей которому я только что стала, разлился по моей душе мягким сладким бальзамом. И не так уж важно, что наговорил грубый замкнутый медик, пока в мире способны происходить добрые прекрасные вещи. Я быстро пробежалась по рынку, закупив все по списку, от хорошего настроения общаясь с торговцами любезнее обычного. Взамен они щедро одарили меня вульгарными намеками и небольшими подарками. Я не смотрела, что они дают, решив не обращать внимания на неприличные шутки, отвечала им милой улыбкой и направлялась к следующей позиции.
Когда вереница шуток и улыбок подошла к концу, я с удовлетворением отметила, что справилась быстрее обычного, к тому же незапланированно получила для Адаже пару бонусов. Не знаю, насколько они нужны ему, но мне «чистейшие основы из самой Темперантии» и «высококачественные экстракты» различных экзотических растений точно ни к чему. Я направилась к дому, как и весь день до этого, внимательно оглядываясь по сторонам в надежде увидеть Заксена. Но как ни вглядывайся в даль многочисленных переулков, командира нигде не видно. Сегодня тоже не судьба. Не знаю, зачем я хочу встретить его. Что я сделаю, если случайно столкнусь с ним или увижу издалека? Очевидно, ничего такого, что стоило бы моих переживаний, но ничего не могу с собой поделать. Мне просто нужно на мгновение убедиться, что он все еще где-то рядом. Я обреченно вздохнула и направилась домой.
Когда я пришла, Адаже сидел за медицинским столом спиной ко мне и размельчал травы. Я не стала начинать диалог, вместо этого взяла садовый нож и привычно отправилась в огород. Вчера Адаже дал короткие инструкции сбора и сушки каждого растения, а после дополнительно написал на листочке, чтобы я ничего не перепутала. Его старания окупились сполна: нам можно не разговаривать, и мне не придется постоянно отвлекать его вопросами. К тому же, нечто подобное я уже делала раньше, когда работала с Лу и Адисом, потому не боялась понять неправильно какой-либо из пунктов.
Я принялась за работу, уже привычным движением срезая растения и раскладывая их в выданную корзину. Лу и Адис хорошо постарались, когда объясняли мне специфику их работы, и я могла понять логику в особенностях заготовки каждого растения. Хотя, конечно, и не помнила тонкости для каждой группы наизусть, потому временами обращалась к подсказкам Адаже, когда переходила к следующему виду. Надеюсь, у Лу и Адиса все хорошо, думаю, они нашли себе кого-то, более подходящего для подобной работы, и вскоре смогут восстановиться. А Риелит и Мерло? Наверняка у них все прекрасно. Либералитас тоже не самое безопасное место, но по крайней мере у Риелит теперь есть приличная работа и более-менее защищенное обиталище. Хотела бы я проведать их, провести вместе еще немного времени, но не всем желаниям суждено сбыться. Хватит и того, что они в порядке. Я уверена в этом.
Мысли лениво заменяли одна другую, вскоре я перестала думать о чем-то конкретном, изредка внутренне проговаривая случайные фразы и тут же забывая их. Тем и хорош физический труд. Отлично отвлекает от всего, что не касается дела. Хочешь-не хочешь, рано или поздно расслабишься и забудешь о переживаниях за монотонной рутиной. А даже если голова вновь взорвется фонтаном неудержимых мыслей, отвлечение на них не сильно скажется на качестве работы. Надеюсь.
…
«Интересно, как я привыкну к жизни наверху. Патруль улиц Верхнего мира зачастую спокойный и умиротворяющий. Я всегда начеку, но, по правде говоря, не заметить опасность практически невозможно: все вокруг начинают галдеть и разбегаться. И нападения с оружием чрезвычайно редки в отличие от убежища. Но я ведь уже полицейский второго ранга, верно? Точнее, почти. Меня ждет работа иного плана, более серьезная. Или до нее на второй ступени тоже нужно дослужиться? Интересно, как Нижний мир повлияет на меня. Смогу ли я относиться ко всему так же, как и раньше? В конце концов во мне произошло слишком много перемен, чтобы они могли бесследно исчезнуть, стоит мне шагнуть за пределы дверей лифта. Посмотрим».
…
«Через несколько дней надо прийти к Глиссаде. Работа есть работа, пусть и довольно странная. Я ведь делаю все правильно? Питаюсь хорошо, много работаю и даже в камере тренировала тело, чтобы не позволить себе ослабнуть. Надо возобновить тренировки. Работа в огороде непроста, конечно, но не настолько эффективна. Я наверняка все равно слабее, чем в день своего прибытия в убежище. Неравномерные нагрузки и нерегулярное питание слишком сильно отличаются от тренировок в участке и сытных столов, которые нам накрывали слуги. Образ жизни преступницы все же делают свое дело, я постепенно слабею. Когда вернусь, могут возникнуть проблемы, если я не сумею быстро восстановиться.
…
«После сбора крови долго прихожу в себя. Надо будет заранее предупредить Адаже о своем состоянии».
…
«Я не предупредила Заксена, что теперь живу здесь. О нет, он же не знает! Как найдет меня, когда придет время? Надо сказать ему! А, нет… Спокойно. Это же Заксен. Глиссаде когда-то сказал, что командир способен найти свою жертву на краю земли как настоящая гончая. Верно, он уже нашел меня однажды и навсегда вырвал из Либералитаса без шанса вернуться. Меня – жертву. Как странно все обернулось».
…
«Так, эти уложить прямо сейчас, пока не почернели. Хм, их не так много. Очень уж требовательные?»
…
Когда я закрыла за собой амбар, уложив все растения на сушку, солнца уже не было видно. Не знаю, как я не свернула шею в темноте этой забитой вещами деревянной коробки, но на сегодня работа выполнена, и я могу быть спокойна. Еще пара дней, и богатые зеленью грядки опустеют совсем. Надо будет посадить что-то на зиму? Не знаю, что за растения сажают перед холодами, но выясню, когда Адаже даст задание.
…
«Я давно не готовила про запас, сделаю сегодня больше порций. Тогда завтра можно будет поспать подольше. Еще и на вечер останется. Сэр Инес давал рецепт, я его так и не опробовала, надо это исправить».
…
Я посмотрела на мешок продуктов, который принесла с рынка, и с разочарованием отметила, что мне не хватает нескольких важных ингредиентов. «Обязательно куплю, когда пойду на рынок в следующий раз, а пока что пожарю картофель с яйцом». Я принялась за дело.
…
– Ужин готов, – позвала я Адаже и села на свое место.
Если подумать, мы с утра совершенно не разговаривали. Думаю, есть напротив друг друга будет не очень комфортно. Наверняка Адаже того же мнения, потому и не идет за стол.
– Приятного аппетита, – привычным ровным голосом сказал лекарь, разбив мои предположения.
Он сел напротив и взял вилку. Ну, по крайней мере за едой мы можем не беседовать и совершенно точно не обязаны смотреть друг на друга. Хоть какой-то плюс в его молчаливости.
Периферическим зрением я видела, как лекарь взял кусок картофелины, отправил в рот и застыл.
– Яйцо, – сказал Адаже, прожевав пищу.
– Что «яйцо»?
– В блюде. Ты снова добавила яйцо. Яйцо с помидором. Яйцо с хлебом. Мясо с яйцом. Омлет. Яичные конвертики. И вчера в супе я точно видел яйцо, – болезненно скривился он.
– Все правильно, это был щавель. Там должно быть яйцо, – невозмутимо ответила я.
– А здесь? – он приподнял вилку. На ней лежали ароматные кусочки горячего картофеля, смешанного с яйцом.
– Что не так?
– Жареный картофель – самостоятельный продукт. Зачем переводить ингредиенты?
– Вкусно же.
Адаже вздохнул и отправил вилку в рот.
– Можешь поумерить свою страсть? – спросил он.
– Страсть?
– Не добавляй его всюду.
– Почему? Мне нравится, блюда с ним готовятся очень просто.
– Вкус моей еды либо был отвратителен, либо отсутствовал вовсе, но это в любом случае лучше полного отсутствия разнообразия, – недовольно сказал Адаже. – Когда я поверил тебе и отдал кухню, не думал, что ты превратишь наш рацион в это.
– Я ведь не всегда добавляю его, – запротестовала я. – Как же каши?
– Сверху точно было яйцо.
– А сырники?
– Внутри. К тому же в добавок ты его сварила и дала отдельно.
– А тушеные овощи?
– Не было такого, – он сложил руки на груди.
– А, точно. Это собиралась сделать через пару дней, – опомнилась я.
– Там нет яйца? – с ноткой надежды спросил Адаже.
– Нет. Но я могу добавить, если попросишь.
– Обойдусь, – серьезно ответил лекарь.
Я смотрела на его лицо, что явно выражало горечь обманутых ожиданий, и не смогла сдержать смешок.
– Ты говорил, что употреблять белок крайне важно для здоровья. Видимо, я перестаралась. Впредь не буду готовить блюд с яйцом, – пообещала я.
– Спасибо, – слегка улыбнулся Адаже.
– Но я думала, вкус еды тебе не важен.
– И все же подобное вынести довольно сложно, – слегка скривился мужчина.
– Жалоба принята и отправлена на рассмотрение. Мы сделаем все возможное, чтобы исправить это недоразумение, – серьезным ровным голосом сказала я, выпрямившись на стуле.
– Что это было?
– Просто вспомнилось, – пожала я плечами. – Когда матушка пришла в банк по своим вопросам, женщина за стойкой ответила ей как-то так. Проблема вскоре разрешилась. Вот и я приняла твою жалобу, как та женщина за стойкой.
– Ясно, – кивнул медик.
Беседа себя исчерпала, и мы продолжили есть. Вскоре мужчина снова нарушил молчание:
– Утром я наговорил лишнего, – сказал Адаже, глядя мне в глаза. – Нет. Не только говорил, но и думал. Прости.
Я удивилась тому, как внезапно он начинал говорить неожиданные вещи. Но в этом весь Адаже.
– Не хочу врать тебе. Я могу тебя простить, но мне потребуется некоторое время.
– Сколько? – как обычно прямо спросил он.
– Не знаю. Не слишком много, я полагаю, – так же честно ответила я. – Просто… немного. Внезапно отменить чувства невозможно, верно? – я слегка улыбнулась ему.
– Верно, – согласился Адаже, уголки его губ едва заметно поднялись.
– Но, Адаже, можешь сказать, что конкретно ты думал? Я хотела бы посмотреть на себя со стороны.
– Зачем?
– Я учусь понимать людей и себя. Анализировать чувства и поведение.
– Зачем?
Меня начал нервировать его вопрос.
– Потому что я запуталась, – нахмурившись, выпалила я. – Заксен помог мне. Благодаря ему я могу вернуться наверх с чистым именем. С моей стороны все выглядит совсем не так, как воспринял это ты. Очевидно, у тебя и у людей вокруг мышление отличается от моего, вы видите то, что я в упор не рассмотрю.
– И зачем тебе это? – не унимался лекарь. – Все это не будет иметь значения в Верхнем мире.
– Просто… Мне надо. Не важно, там или здесь, не хочу чувствовать себя глупым ребенком.
– В любом случае, я не могу сказать ничего кроме того, что уже сказал, – ответил лекарь.
– Попробуй объяснить, что именно натолкнуло тебя на такие мысли. Подробнее, чем утром.
– Что натолкнуло, говоришь, – он с мгновение смотрел на меня и начал говорить: – Ты молода, симпатична и не так глупа, какой кажешься поначалу. Но всего лишь преступница. Одна из тысяч.
Адаже серьезно посмотрел на меня, откинувшись на спинку стула.
– С другой стороны командир Гончих. Холоден, расчетлив, безжалостен. Ничего не делает просто так. Только убивает, – Адаже сощурил алые глаза. – Осужденная водит дружбу с надзирателем, что без зазрения совести рубит других, таких же преступников? В иерархии убежища ты для него даже не единица, ты – ноль.
Я вздрогнула, пораженная силой его мрачных слов.
– Что ему может понадобиться от тебя, такой невинной маленькой девочки? По логике вещей ты сама не несешь для него никакой ценности. Только молодое тело.
– Чтобы поразвлечься и забыть, – закончила за него я.
– Именно. Забыть или убить.
– Он так уже делал?
– Не знаю, – пожал плечами Адаже. – Может, да, может, нет. Вряд ли вообще кто-либо знает.
– Ясно, – сказала я, мысленно прокручивая его слова. – К тому же ты видел синяки. Теперь я понимаю, почему ты подумал так.
– Это не дает мне права озвучивать свои отвратительные мысли тебе в лицо, – сказал лекарь, нахмурив брови. – Извини за это.
– Постараюсь, – легонько кивнула я.
– Ваши с ним дела меня не касаются, но ты должна понимать, что большинство подумает так же, как и я, видели они засосы или нет. Будь готова, если соберешься болтать об этом.
– Не соберусь. Мне хватило тебя.
– Ты вроде способна обучаться, так что поверю на слово.
Я решила не отвечать.
– Значит, ты никогда не делила с мужчиной постель?
Поняла, что он говорит не буквально. И правда учусь.
– Нет, – помотала я головой.
– Понятно. Я ошибся на твой счет дважды.
– Правда? А когда второй раз?
– По правде, это был первый. Когда осматривал тебя.
– И что ты подумал?
– Я уже говорил.
– Не помню.
– Не хочу повторять. Это не имеет значения, – нахмурился медик. – Я был не прав и прямо сейчас недоволен собой за поспешные выводы. Поэтому прими мое признание о совершенной ошибке и забудь все, что я сказал.
– Странная просьба, ты ведь сам затронул эту тему.
– А теперь с радостью ее закрою, – раздраженно кинул он и тут же сказал, не дав шанса на сопротивление: – Сегодня мне больше не нужна твоя помощь, можешь быть свободна.
– Мм, спасибо, – я ответила без капли воодушевления, но все же решила не спорить с ним. – Я не прочь отдохнуть, день показался ужасно длинным.
– Понимаю. Ты хорошо поработала.
– Слышать похвалу от тебя непривычно, – призналась я.
– Ты просто не заслужила ее раньше, – улыбнулся Адаже. – Но я по крайней мере могу сказать, что не жалею, что нанял тебя.
– Из твоих уст эти слова звучат как предельная степень признания.
– Как знать, – пожал он плечами. – Во всяком случае не презрение.
– Верно, – слегка улыбнулась я, встала со стула и погрузила опустевшую тарелку в бочку.
Мыть посуду мне все еще нельзя, и я чувствую себя странно, оставляя Адаже убирать грязь за меня. Но таково его желание, я не хочу забирать у него любимое дело, пусть и настолько специфическое.
Хоть я и сказала, что устала, после этого откровенного разговора наверняка не смогу уснуть так легко. Не хочу вновь и вновь прокручивать слова Адаже, ворочаясь в постели, так что не буду даже пытаться пойти спать сейчас. Я гадала, чем могла бы заняться, но не могла придумать никакого дела. Я снова осмотрела комнату в поисках подсказки и приметила книгу, что Адаже принес из Нижнего мира специально для меня. Я ведь так и не прикоснулась к ней. Если и появлялась свободная минутка, я так и не садилась за чтение, отмахиваясь другими делами. Внутренне решила, что мне это больше не нужно, я добилась своей цели, прочитав досье. Сейчас я благодарна себе за ошибочное суждение, потому что у меня появилась отличная возможность занять мысли настолько, что в них не останется и капли места на обдумывание слов Адаже. Я устала от бесконечного потока волнения, сомнений, желаний и тоски. Уверена, если углублюсь в нашу беседу, снова не почувствую ни капли облегчения, в копилку только добавится внушительная горсть вопросов, на которые я не сумею найти ответа. После всего услышанного они уже заполнили меня до краев, во мне больше не осталось сил на разбор каждой детали. Не сегодня. Не сейчас. Я хочу отдохнуть от всего этого. Пусть тяжелое долгое обучение будет мне оправданием за побег от себя.
====== Глава 14. На грани ======
Следующие недели были тяжелыми: ужасный ливень лил как из ведра, прекращаясь лишь на пару часов, чтобы вновь вонзиться в мягкую землю потоком ужасающей силы. Как объяснил мне Адаже, продолжительные ливни для убежища являлись серьезной причиной для волнения: в сезон дождей растительность росла значительно сильнее, забирая из мягкой почвы основную часть питательных веществ, что в долгосрочной перспективе приводило к обеднению урожая. Для жителей, не желающих принимать пайки от Гончих, скудное плодоношение было подобно смерти. Но главная опасность состояла в том, что в этот раз вслед за дождем в убежище пришло тяжелое заболевание, что быстро губило жизни старых и ослабших. Адаже много работал, откликаясь на каждую мольбу о помощи. Он исходил весь район вдоль и поперек, оказывая помощь всем, кто пострадал от жестокой шутки судьбы, а я, как его ассистентка, неизменно следовала за лекарем, куда бы ни завело его ремесло.
Когда ливни прекратились, земля высохла, а количество заболевших постепенно начало сокращаться, я вздохнула с облечением: скоро это закончится, все станет как прежде. Но что не давало мне покоя – угрюмое изможденное лицо Адаже. Он мало ел и спал в эти дни, но его настроение стремительно ухудшалось не от физической усталости, а от морального давления, что он испытывал каждый раз, когда из его рук ускользала жизнь, что он так старался сохранить. Первое время я злилась на него за то, что он игнорировал некоторых пострадавших, даже не пытаясь помочь им, но смягчилась, когда поняла истинную причину его жестокой позиции. Время в его работе играло большую роль, и он не хотел тратить его на тех, кого не сможет излечить, сколько бы ни затратил сил и лекарств. Избирательность была необходима лекарю, чтобы успеть спасти того, у кого был шанс пережить эту схватку со смертью. Но и его опыта порой было недостаточно, чтобы удержать ослабших, утомленных вечной борьбой людей. Временами казалось, что до выздоровления осталось всего ничего, но болезнь внезапно наносила свой коварный удар и пожирала несчастных за считанные дни. Каждую смерть Адаже принимал на свой счет. Его лицо мрачнело все больше, и, когда в районе наступили тихие дни, от привычного спокойствия лекаря не осталось и следа: за этот период умерло семь пациентов, чье выздоровление не вызывало у Адаже ни капли сомнения, и еще больше тех, кому он не ставил уверенных прогнозов. Среди погибших оказались Лайна и Нирон. Мальчика сожгло заживо собственное тело. Лайна ничего не могла сделать: она бредила в лихорадке и не могла заметить плачевного состояния сына. Она чудом выкарабкалась из лап болезни, но слабая чуткая душа не выдержала утраты смысла ее жизни. Когда мы с Адаже пришли к ним в дом на регулярный осмотр, доктор констатировал смерть обоих. Мать умерла от разрыва сердца.
Мне стоило стыдиться облегчения, что я испытала, когда увидела их бледные лица, но я не могла побороть этого низкого омерзительного чувства. Мысли о том, сколько боли они испытали и сколько им еще предстояло, не отпускали меня до того рокового дня. Болезнь сильно подкосила Лайну, даже выздоровление не избавило бы ее от мучительных осложнений. Она могла остаться инвалидом и в любом случае уже не протянула бы достаточно долго, чтобы увидеть взросление сына. Нирон был вынужден повзрослеть слишком рано, чтобы суметь выжить самостоятельно в этом жестоком мире. Адаже всеми силами старался излечить мать, но уже дал мне понять, что заберет мальчика себе, если она не выкарабкается. Вместо хороших новостей в их бедном доме нас ждали хладные трупы. В тот день я лишилась всяких чувств. Я запрещала себе думать о них, пока мы кружили по улицам и домам убежища в вечной борьбе за жизнь выживших, и только глубокой ночью, услышав размеренное дыхание Адаже, позволила себе залиться слезами. Разрывающая изнутри боль стекала по щекам вместе с солеными каплями, пропитав мою подушку, но так же, как и слезы, высохла к утру, оставив за собой лишь глухое напоминание – новый рубец на душе. Горечь сменилась смирением.
Адаже переживал случившееся как собственную ошибку и долго не мог прийти в себя. Я уже заметила эту существенную разницу между нами: пока я переживала за живых, лекарь болезненно отпускал мертвых. Чувство вины держало его за горло мертвой хваткой, стремительно выпивало силы, и, кажется, готово было вот-вот иссушить его. Но когда мне казалось, что он достиг своего предела и вскоре упадет без сил под тяжестью совести, Адаже будто воскресал со своей неизменной мантрой: «я должен спасти того, кого могу спасти» – и продолжал работать с еще большим усердием.
Сегодня было первое утро, когда мы могли позавтракать спокойно. Эпидемия постепенно сходила на нет, вскоре жизнь в убежище вернется в привычный ритм. Как объяснил Адаже, все не закончилось бы так быстро, не среагируй Гончие на ситуацию. Я и сама прекрасно это понимала. Каким бы хорошим врачом ни был Адаже, но в одиночку справиться с целым районом невозможно даже при полном отсутствии сна. В спальном комплексе для рабочих Гончие открыли пункт помощи пострадавшим и лечили изможденных жителей под надежным руководством Глиссаде. На время открылся второй пункт выдачи пайков, порции стали несколько больше, Гончие работали быстро, перестав издеваться над просящими пищи. Я не видела командира, но мысленно была благодарна Заксену за оперативное вмешательство. Уверена, именно он дал распоряжение начать активные действия. Больше-то и некому. Адаже не дал мне размечтаться и напомнил о том, что большое количество трупов лишь стало бы источником по-настоящему тяжелой инфекции. Врачей внизу слишком мало, без вмешательства сверху решить эту ситуацию не представлялось возможным. Что бы я себе ни думала, Заксен был вынужден подавить болезнь, пока она не нанесла серьезного ущерба Гончим и самому командиру. Мне же уже не важны причины. Достаточно и того, что весь этот кошмар наконец закончился.
– Я схожу сегодня на рынок, – сказала я Адаже за завтраком. – Хочу в конце концов уже приготовить овощи с мясом, как хотела тогда. Отпразднуем возвращение спокойных дней.
– Буду ждать, – серьезно сказал лекарь. – Когда я указал на обилие яиц в твоих блюдах, имел в виду, что ты больше не должна использовать их. Я уверен в этом. Совершенно точно я имел в виду именно это, – настойчиво сказал Адаже, прямо смотря на меня. – Я не просил забыть все рецепты и готовить только яичницу.
– Знаю, я прекрасно поняла тебя еще в тот раз, – вздохнула я. – Но я купила слишком много, их нужно было для начала доесть, прежде чем покупать что-то новое.
– Ты ими все шкафы забила что ли? – скривился Адаже.
– Нет. Или да? Почти.
– Так и знал. Хорошо, что не решился проверить.
Я, очевидно, перестаралась, когда при каждом походе на рынок покупала мешок яиц. Адаже все еще ест мои блюда лишь потому, что способен вытерпеть вкус куда омерзительнее, чем то, на что жалуется сейчас. Боюсь, даже его силы скоро иссякнут.
– Их больше нет. Сегодня я пойду за продуктами. Обещаю не покупать яиц.
– Ты обещала в прошлый раз, – недоверчиво сощурился Адаже. – Поверю тогда, когда увижу сумку собственными глазами.
– Договорилось.
Взяв деньги и список покупок для Адаже, я покинула дом. На сегодня у меня не так много дел, я наконец-то могу расслабиться и никуда не спешить. Завтра мне предстоит поход к Глиссаде. Я должна была отправиться к нему намного раньше, но он приметил меня на улице, когда я возвращалась с рынка с травами для Адаже, и перенес встречу. Это было вполне ожидаемо: Глиссаде был занят с пациентами даже больше Адаже, я всегда видела его на пункте помощи, когда мы с лекарем выбирались в город. В один из таких дней я предложила Адаже скооперироваться с Гончими, будучи уверенной, что ни Глиссаде, ни кто-либо другой не отказался бы от его помощи, но в ответ на это медик нахмурился и посмотрел на меня так, что в последствии у меня и мысли не возникло предлагать подобное вновь. Я не поняла, что послужило причиной его реакции, ведь при мне Адаже уже помогал Гончим, но не стала доставать его вопросами. Остаток дня он был сам не свой и никак не хотел идти на контакт. Я решила оставить его в покое.
Итак, завтра вечером я пойду к Глиссаде. Если подумать, я до сих пор не предупредила Адаже, вечно забывала во внезапно накрывшей нас суете. Мне стоит сказать ему хотя бы сегодня. Как ни крути, лучше поздно, чем никогда. Но все же он мой работодатель и мог рассчитывать на меня завтра. Надо в следующий раз быть более собранной и говорить о таких вещах заранее. Скажу сразу, как увижу его. Быстро куплю все необходимое и вернусь домой.
Я ускорила шаг и направилась к овощным лавкам. Кружила между навесами, высматривая необходимые продукты, и уже готова была совершить покупку, как меня отвлекла суматоха у лавки, что расположилась напротив. Мужчина стоял перед лавочницей и что-то тихо говорил ей слабым голосом. Владелица лавки была явно настроена не слишком дружелюбно, ее тон становился все громче, и теперь я могла разобрать пару обрывистых фраз:
– Не хватает… Это не мое дело!.. Всем тяжело…
Я решила подойти ближе и направилась к ним, но не заметила мужчину, что шел передо мной, и ощутимо ударилась о него плечом, потеряв равновесие и сильно согнувшись, чтобы не упасть лицом в землю. Послышался резкий звон монет. При столкновении с моего пояса слетел мешочек с деньгами. Я коротко извинилась перед мужчиной за невнимательность, подняла кошелек и продолжила свой путь.
– Мужчина, приходите, когда соберете достаточно. Что я могу сделать? Я так же хочу есть, как и вы! От моего бизнеса не останется и воспоминания уже к закату, если я буду слушать каждого, такого несчастного, как вы. Уходите, если ничего не будете брать! – голос немолодой женщины был резок, она явно устала от попрошаек и не собиралась уступать.
– Что здесь происходит? – спросила я для привлечения внимания, уже вполне набравшись понимания ситуации.
– Да вот! – махнула она рукой на ссутулившегося мужчину. – Просит продать ему вот это все, представляете? – лавочница приподняла мешок с продуктами и показательно потрясла им, обозначив вес. – Я объясняю, не хватает, ну не хватает вам!
– Да-да… Просто ей очень нужно… – едва шевеля губами прошептал незнакомец.
Я глянула на мужчину. Сальные каштановые волосы прилипли к щеке, неровная щетина покрыла половину его лица, под тусклыми дымными глазами виднелись темные мешки. Я осмотрела его еще раз с ног до головы, почувствовав смутное ощущение чего-то знакомого. Точно!
– Это же вы живете неподалеку с детьми, – удивленно воскликнула я.
– Кто вы?.. Откуда меня знаете? – спросил он, повернувшись ко мне.
Если мгновение назад у меня были некоторые сомнения, то прямо сейчас они полностью развеялись. Это точно был мужчина, который поселился в доме, где раньше жила я. Не удивительно, что в исхудавшем незнакомце я не приметила того полного энергией отца, что готовил сюрприз ребятишкам. Вся его фигура осунулось, а кожа поблекла. От былого здорового задора не осталось и следа. Передо мной стояла бледная тень маленького счастливого воспоминания, частью которого я случайно стала.
