Текст книги "Естественный ход событий (СИ)"
Автор книги: RayRoen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)
– Да я понял, сгинь уже. Ей воздастся по заслугам, – с безумной улыбкой, не глядя на девчонку, прорычал мужчина.
Девочка что-то пискнула ему напоследок, схватила мой пакет и убежала за спину Гончей, кинув на меня надменный взгляд. Я застыла на месте. Впервые я видела столько гнили и желчи в глазах ребенка и совершенно не знала, что мне делать сейчас. Девочка расплылась в улыбке победительницы и скрылась за поворотом.
– Послушай… тебя надурили, она…
– Да срать я хотел, – ухмыльнулся мужчина, направив на меня меч. – Меня интересуешь только ты.
От его взгляда волосы встали дыбом.
Я лихорадочно осматривалась, медленно отступая от Гончей, думая, как мне спастись. Черт! Черт-черт-черт!
– Куда бежишь, малышка? – грязно пропел он, наступая на меня. – Неужели думаешь, что сумеешь сбежать? Ты арестована, в курсе вообще? За нападение на гражданку в попытке ограбления. Или, о нет, ты хотела ее убить? Пха-ха-ха! За такое ареста мало! Ты получишь свое сполна.
Он подходил все ближе, его безумная улыбка становилась все мерзопакостнее с каждым шагом, я пятилась и думала, что же могу сделать. Хотела бы я выхватить его меч, но… Его лезвие смотрит прямо на меня, у меня нет ни шанса. Нас разделяет всего пара метров и тогда… Он закончит то, что начал тем вечером…
У меня был только один вариант. «Бежать!!!».
Я рванула с места так быстро, как только могла, и выскочила на основную дорогу. Сзади до меня доносился грязный мат и звук вкладываемого в ножны меча. Я слышала тяжелые удары сапог о гравий у себя за спиной. «Нет-нет-нет-нет-нет!!!» – только и громыхало у меня в голове, пока я мчалась мимо горожан, отпихивая людей в стороны.
Не знаю, на что я надеялась. Скрыться с его поля зрения, нырнуть за угол, вломиться в чужой дом в поисках убежища. В голове мельтешил с десяток провальных планов. Ни шанса на успех. Я хотела выиграть время на план получше и откровенно надеялась на чудо, больше ничто не поможет мне.
Я бежала так быстро, как только могла, но скрыться мне не удалось. Кто-то сбил меня с ног, привычным движением скрутил руки за спиной и нацепил на них наручники. Все произошло так быстро, что я осознала происходящее только когда меня потянули за волосы, приказывая встать на ноги. Я повиновалась. Замутненным взором я видела, как Вудс бежит нам навстречу, останавливается, старается отдышаться. Вот и все. Мои легкие жгло, ноги дрожали, в голове стоял оглушающий шум бьющейся в сосудах крови и единственная мысль: «Это конец».
– Что произошло? – спросил Гончая, который поймал меня. Он был высок и силен, и все еще держал меня за волосы, вынуждая стоять прямо.
– Напала на какую-то девку, падаль, – сплюнул Вудс густую слюну себе под ноги. – Хер ее знает, что они там не поделили, эта ей угрожала. Когда я пришел, она уже сидела сверху и душила ее.
– Никого я не душила, – зло сказала я. – Она украла мои вещи…
– Умолкни, – прорычал Вудс, глядя на меня. – Мне плевать, кто там виноват, я гоняюсь за тобой уже не в первый раз, думаешь, сможешь так легко уйти?
Меня трясло от усталости и злости. Почему это происходит снова?
– Я все понял, – кивнул Гончая, что держал меня. – Я кину ее в клетку, командир разберется. А ты возвращайся на пост, Оливер.
– Бля, да просто отдай ее мне и дело с концом, – раздраженно сказал мужчина.
– Вперед, забирай, если хочешь оказаться внизу вместе с ней, – ухмыльнулся Гончая товарищу и подтолкнул меня к Вудсу. – Командир сегодня лютует, если узнает, чем ты занимался в рабочее время, кроме причиндалов лишишься еще и своей пустой башки.
– Сука, у этого гада нюх как у ищейки, точно прознает, – зло проговорил мужчина.
Было видно, как он борется с собой. Он явно хотел получить свое немедленно, но здраво оценивал риски. Между сладкой местью и жизнью Вудс выбрал второе.
– Черт… Да хер с тобой, – бросил он мне. – Повезло тебе, сопля, – развернулся и пошел в противоположное от нас направление, ругаясь себе под нос.
Я почувствовала, как расслабляется хватка мужчины, он отпустил мои волосы и раздраженно сплюнул на асфальт:
– Чертов ублюдок.
Я недоуменно глянула на него. Это был короткостриженый высокий брюнет с яркими янтарными глазами, обрамленными длинными темными ресницами. Никогда прежде с ним не сталкивалась.
– Чего пялишься? – раздраженно спросил он.
– Не знала, что это запрещено, – тем же тоном ответила ему я и отвернулась.
Теперь я обречена. Меня кинут в темницу, где Вудс запросто достанет меня. Если бы у меня было хоть что-то, чем можно защититься…
– Боже… Ты и впрямь похожа на нее, – перебил мои размышления Гончая и толкнул в сторону штаба.
– На кого? – безразлично спросила я.
– На младшую мою. На сестренку, – нехотя ответил мужчина.
– Вот как, – фыркнула я. Мне это ничем не поможет.
– Ага.
Половину пути мы прошли молча.
– Послушай, – начала я, привлекая внимание Гончей, – я никого не душила и уж тем более не собиралась убивать. Она украла мои вещи, я кинулась за ней. Когда поймала, она позвала на помощь и обвинила меня в нападении.
– И что же?
– То, что меня подставили, я ни в чем не виновата.
– Все так говорят. Меня там не было, так что не мне решать, что делать с тобой дальше.
Верно… Я внезапно поняла, что пытаюсь убедить местного стража порядка так же, как некоторые умоляли меня отпустить их там, наверху. Я даже не слушала тех людей, твердо уверенная в том, что должна делать. Несмотря на их мольбы без колебаний передавала арестантов следующему звену разбираться с произошедшим. Такова была работа. Мои попытки оправдаться выглядят жалко, они совершенно бесполезны.
– Хоть ты и не похожа на ту, кто станет нападать на человека, но внешность обманчива. Знаешь о таком?
– Ага, знаю. Сегодня убедилась.
– Хм… Думаю, мы друг друга поняли.
Я кивнула, смотря перед собой. Черные металлические ворота были все ближе.
Гончая кинул меня в первую попавшуюся камеру. Он задумчиво посмотрел на меня и сказал:
– Твои слова будут отражены в рапорте. Дело звучит максимально скучно, командир даже спускаться не станет, можешь не волноваться.
– И что с того? Не он, так Вудс.
– А-а, так вот, кого ты боишься, – рассмеялся он. – Совсем не различаешь истинной опасности?
«Да нет, как раз командир сейчас опасности не представляет. Надеюсь».
– Эта шавка Вудс только тявкать умеет, забудь про него. Здесь, внизу, без прямого приказа ничего не делается, он сюда даже не сунется, так что ты явно боишься не того. Да и само дело твое слишком мизерное, чтобы держать здесь долго. Скорее всего, тебя выпустят через пару дней. Так что просто расслабься и жди.
С этими словами он удалился прочь. А я снова здесь. Черные стены уже роднее собственного дома… Только после теплого уличного воздуха здесь кажется слишком холодно, разгоряченное погоней тело как никогда остро ощущает ледяное кусачее покалывание сквозняка, стелющегося из-за угла. Ближайшие пару дней будут не из легких.
…
– Я смотрю, тебе нравится гостить у меня, – сон разбился о знакомый низкий голос.
Я присела на кровати, смотря на вошедшего.
– Похоже, тебе по вкусу жизнь по расписанию. Глядя на твой восторг от этого места, я подумываю организовать для тебя уголок у себя в кабинете. Буду кормить и поить, выгуливать во дворе, а после работы позволю приносить себе тапки. Временами разрешу гулять без цепи вокруг стола и лежать у меня на колене, пока я буду пить кофе. Я стану тебе хорошим хозяином. Что скажешь?
– Я искренне надеюсь, что это твое специфическое чувство юмора, а не настоящее предложение.
– Еще немного, и я всерьез задумаюсь о том, чтобы оставить тебя здесь насовсем, – хмыкнул Заксен. – Ты как верное животное, что жить не может без любимого хозяина. Всегда возвращаешься, стоит выкинуть тебя на улицу.
– Раз уж на то пошло, меня приводят сюда под страхом смерти на цепи и в наморднике, – пожала я плечами. – Не слишком похоже на любовь.
– Но по-своему очаровательно, – спокойный взгляд командира вкупе с низким веселящимся голосом оказывал на меня странное влияние. Хотелось услышать его снова. Это откровение пугает.
– Сколько прошло времени с моего ареста? – я решила сменить тему, обескураженная внутренним волнением. – Я уснула и не понимаю, какой сейчас день.
– Около девяти часов, если верить документу. Странно, что ты не проснулась, когда тебе принесли пищу, – он кивнул на миску у решетчатой двери.
– Оно и к лучшему, – вздохнула я. – Быстрее время проходит. Так, значит, сейчас примерно десять ночи? Что ты тут делаешь в такой час?
– Пришел услышать твою версию случившегося, когда увидел документ. Невинная сказка перед сном, – усмехнулся командир и сказал серьезно: – У тебя дурная привычка сталкиваться с Гончими, подобные дела принято расследовать. Если собираешься выкинуть что-то такое в следующий раз, будь добра хотя бы не попадаться нам на глаза, чтобы мне не пришлось тратить время на такую ерунду.
– Поверь, я пыталась, – хмуро сказала я. – В этот раз мне просто не повезло оказаться не в то время не в том месте.
Я рассказала ему то же, что ранее объяснила Гончей.
– Хоо, хотел бы я взглянуть на эту малявку, что засадила тебя, – сказал командир. – Так легко обставила тебя, перекрутила ситуацию в свою пользу. Я восхищен.
– Ты на ее стороне, да?
– Хитрая и изобретательная в таком возрасте. Быстро поняла правила мира, в котором родилась. Отвратительна как жительница вверенной мне территории, наверняка создает много проблем. Но весьма любопытна. Ты выносливее, быстрее, физически более совершенна, имеешь какой-никакой опыт службы полицейским за плечами. И в этом твоя слабость. Ты полагаешься на силу, которой здесь недостаточно, живешь по правилам, которые здесь не работают. Она же родилась на помойке и ведет себя как мусор. Мне нравится наблюдать этот контраст.
– Почему тебе по нраву такое? Это вечное состязание, дележка на слабых и сильных.
– Потому что так работает жизнь. Слабые всегда оказываются за бортом. Будь ты силен умом, духом или телом, сможешь удержаться в этом никчемном мире. Если сочетаешь в себе хотя бы два из этих качеств, сможешь добиться успеха. Справедливость и честь – это пустой звук, они не спасут тебя в момент опасности в мире вечной борьбы.
– Похоже, твой взгляд на мир давно устоялся, мне нет смысла спорить с тобой, мы не поймем друг друга. Да и я прежде не задумывалась о таких вопросах.
– Разумеется, ты слишком юна, и по непонятной мне причине, совсем не испорчена пережитыми предательствами. Не понимаю, это слабоумие, доброта или наивность.
– Я просто живу как живу, чувствую, что чувствую, и не копаю слишком глубоко, если это меня ранит. Что происходит с тобой, вынуждая видеть врага в каждом встречном, я не понимаю.
– Умение мыслить и видеть дальше своего носа, я полагаю, – хмыкнул он. – Завтра разберусь с твоим делом и решу, как с тобой поступить, – с этими словами Заксен открыл дверь и собрался уходить.
– Постой.
– Что еще? – он остановился.
– Можешь дать мне другую камеру?
– Хм? Чем эта плоха? – с интересом глянул он на меня.
– Холодно. Очень, – нехотя сказала я. – Здесь постоянно гуляет сквозняк.
Это правда. За часы, проведенные в камере, холод пробрал меня до самых костей, тело охватила легкая дрожь. Просить командира о помощи совсем не хотелось, но лучше так, чем замерзнуть тут ночью, когда температура упадет еще на пару градусов.
К счастью, он согласился без издевок и колкостей. Я оказалась в той же комнате, где сидела раньше.
– Выглядишь слишком довольной для такой мелочи.
– Тебе кажется. Хотя… Я не слишком-то рада находиться в заключении, но лучше так, чем узнавать, что собирался сотворить со мной Вудс. В какой-то степени даже хорошо, что меня перехватил другой Гончая. Если бы мне не удалось сбежать, этот день закончился бы куда хуже.
– Он угрожал тебе?
– И был настроен решительно.
– Хм… Я разберусь с ним. Не люблю, когда кто попало лапает мои игрушки.
– Я признательна тебе за помощь, конечно… Но я не твоя вещь.
– Это ты так думаешь, – ухмыльнулся командир и скрылся из вида. Вскоре в дали коридора послышался тяжелый гул закрывающейся двери.
В подземелье его штаба в пределах стен его территории спорить со словами командира было сложно.
====== Глава 7. Сон ======
Бранденбург в гордом одиночестве пересекал мертвые коридоры спящего штаба. Звуки тяжелых шагов гулко отскакивали от голых стен, ритмичное лязганье металла больно резало по ушам и неустанно множилось в уставшей от долгой работы голове. Неясное напряжение переполняло грудь командира, все его тело разрывало в клокочущей звенящей ярости, готовой вот-вот вырваться наружу во всей своей ужасающей мощи. Его жалкие ручные щенки действительно счастливчики, если до сих пор умудряются не попадаться ему на глаза. Он давно не видел ни единой души ни на улицах, ни в самом здании, что еще больше подливало масла в сердце его неудержимой пламенной бури. Воющие языки ослепляющего танца уже давно готовы забрать в свои объятия брошенную позабытую сородичами зверушку и унести ее в самое чрево изголодавшегося до крови зверя.
Заксен не видел куда шел, будто был совсем слеп. Он лишь почувствовал давление в ладонях, упершихся в шершавое дерево и с упорным нажимом отворивших старые двери. Зрение вернулось как по щелчку, невидимая рука соизволила повернуть рубильник выключателя и позволить командиру увидеть небогатое убранство безлюдной столовой. Почти безлюдной. Прямо перед командиром, всего в двух шагах, стояла миниатюрная девушка со светлыми розовыми волосами.
– Мелкая падаль… Что ты здесь забыла? – стальной голос командира вжал девчушку в каменную стену.
– Я… Просто хотела воды, – глухо отозвалась она.
– И решила как крыса обшастать мой штаб? – он подошел ближе.
– Нет… Я была только здесь. Пожалуйста, всего лишь один стакан, – взмолилась Рут.
– Ты хочешь пить? – низко прорычал он. – Так получай.
Командир схватил девчонку за воротник и направил мощную струю воды ей прямо в лицо. Девушка отворачивала голову и пыталась отгородиться руками, но быстро потеряла контроль над ситуацией и задергалась в руках Бранденбурга в непрекращающемся разрывающем кашле. Спустя несколько минут нескончаемых мучений она обмякла и повисла как тряпичная кукла. Заксен разжал кулак и позволил ей упасть на пол с низким раскатистым гулом. Он смотрел на бесчувственную девушку сверху-вниз, бесцеремонно разглядывая опустошенное измученное нежное личико. Командир сел перед ней, замахнулся и стремительно опустил руку на влажную холодную щеку. Хлесткий звук удара снова оглушил Заксена, но его метод сработал безотказно: девчонка сразу очнулась, поднялась и сейчас держалась за стремительно краснеющую щеку, смотря на мужчину блестящими глазами.
– И таков твой план? Будешь топить и избивать меня до самой смерти? – ее голос дрожал, все жалкие попытки придать словам силу были тщетны.
– Нет. Я придумал кое-что получше, – оскалился Бранденбург.
Он потянул девушку за волосы, заваливая ее на мокрый пол. Сел сверху, и зажал ее руки, не давая шанса ни вырваться, ни ударить. Рут дергалась под ним и что-то кричала, но он не слышал, а лишь рассматривал так удачно очерченные прилипшей одеждой изгибы хрупкого женского тела. Ее рубашка слегка задралась, оголяя аккуратный плоский живот, маня прикоснуться к горячей бледной коже. Заксен не стал противиться своему желанию, потянулся навстречу вожделению. Он аккуратно коснулся кожи кончиками пальцев, пробуя, смакуя этот сладкий момент, аккуратно и легко, будто оценивая температуру воды. Потом медленно, скользя положил руку на живот и провел выше, задирая за собой мешающуюся одежду.
Девушка под ним замерла. Заксен удовлетворенно хмыкнул и быстрым движением расстегнул пуговицы рубашки, откинул ее края в стороны, открывая вид на светлое белье, закрывающее в чашках миниатюрную девичью грудь.
– Ч-ч-что ты делаешь? Пожалуйста, не надо! – крикнула Рут, снова дернувшись под командиром.
Заксен и не думал ее слушать. Он достал короткий острый ножик и перерезал тонкую ленту бюстгальтера, избавляясь от него и открывая перед собой секреты этого несчастного создания. Этого мало. Бранденбург потянулся к поясу ее штанов и одним движением стянул их до колен вместе с бельем.
– Приступим к дрессировке, маленькая глупая собачонка, – Заксен сжал руки девушки еще сильнее, отчего из ее уст сорвался едва слышный мучительный писк.
Он нагнулся над ее грудью и зажал зубами розоватые горошины, кусая и царапая, выбивая тонкие женские всхлипы и мелкие багровые капельки. Он отпрянул, чтобы посмотреть на лицо девчушки, исказившееся болью, и быстро спустился обратно, чтобы впиться губами в тонкие бледные ключицы. Продолжая руками свои жестокие ласки, он покрывал ее кожу яркими бордовыми пятнами до тех пор, пока на ней не осталось живого места: вся грудь и шея были усеяны следами его неудержимой похоти.
– Тебе нравится? – хриплым голосом спросил Заксен.
– …Нет, – всхлипнула она.
– Прекрасно, – жестокая улыбка расплылась на его лице.
Он в последний раз поцеловал мягкую грудь, после чего схватил девушку за ноги и резко раздвинул их, открывая взору нежную розовую ложбинку. Рут снова забрыкалась, но все тщетно: сильные руки держали ее крепко и не давали дернуться больше положенного, вместо этого сжимали сильнее и сильнее с каждым ее движением. Заксен расстегнул ширинку своих штанов и слегка приспустил их, освобождая напряженную плоть. Он потянул девушку ближе к себе так, чтобы член уперся прямо в трепещущую щель.
– Что?.. Что ты?.. – ее глаза расширились в страхе, все тело затрясло мелкой дрожью.
– Что? – усмехнулся он. – Сейчас узнаешь.
Мужчина приставил головку ко входу и грубо толкнулся внутрь, раздвигая тесные стенки девственного лона. Рут вскинула голову и болезненно закричала, закрыв лицо трясущимися руками. Заксен не смог войти полностью, потому двинулся еще раз. И еще, пока не оказался внутри весь, полностью, наслаждаясь узостью и жаром женского тела. Он немного вышел и посмотрел вниз на стекающую кровавую дорожку. Удовлетворенно хмыкнул и снова вставил до упора, глубоко, ритмично растягивая ее до тех пор, пока не смог входить достаточно комфортно, чтобы делать это быстро, со всей силы вбиваясь до самого основания. Он сжал трясущиеся розоватые коленки и толкался внутрь под надрывные мучительные крики и плач девушки. С каждым ее судорожным вздохом и полной отчаяния мольбой, ему хотелось вставить еще жестче, еще глубже, еще сильнее!
– Плачь, глупая вошь! Ползай передо мной в слезах и крови! Я истязаю тебя до смерти, если ты не признаешь своего поражения!
– Прошу! Пожа…луйст!.. Не. ет! – она дергалась под ним в такт толчкам, отчаянно пытаясь ухватиться за воздух. – Где выход?!
Бранденбург наклонился над ней и сжал ее лицо в своей руке, продолжая грубо двигаться и смотреть в ее наполненные болью глаза. Ее взгляд лихорадочно носился от одной стены к другой, яблоки лазурных глаз вертелись из стороны в сторону, замирая на мгновение пустым стекляшками, чтобы снова пуститься в беспорядочный поиск спасения. Заксен взялся обеими руками за ее бедра, приподнял таз девушки над полом и стал вдалбливаться с новой силой, наращивая скорость и напор. Рут вскрикнула и вцепилась ногтями в лицо, беспорядочно выкрикивая бессмысленные слова, разрываясь то громогласным хохотом, то реками слез. Ей не понадобилось и минуты, чтобы разодрать кожу до крови, алые дорожки стремительно стекали к ушам и шее. Широко улыбаясь, она закусила окровавленный палец и замерла на секунду, чтобы в следующий миг взорваться сумасшедшим смехом.
Все прекратилось внезапно. Как по щелчку девушка замолчала и полностью обмякла в руках Заксена, совершенно не реагируя на его движения. Он старался причинить ей еще больше боли, но это не подействовало. Положив девчонку на пол, он повернул ее упавшую голову к себе и тут же почувствовал теплую влагу на ладонях. Мелкие соленые ручейки стекали по израненным щекам, смешиваясь со свежей кровью, чтобы соскользнуть вниз одинокими капельками и мелко окропить холодную плитку. Тонкие губки едва тряслись в болезненном внутреннем зове, но уже никто не услышит его. Ее сердце еще качает кровь, робко напоминая, что перед командиром лежит живое создание, но воспринимать ее за личность было бы серьезной ошибкой. В его руке лежала безжизненная ледяная маска, застывшая в слепом недоумении, и только два ярких светящихся голубых огня растерянно смотрели на него из темноты.
– ПОЖАЛУЙСТА, ХВАТИТ! – истошный женский крик острым лезвием рассек тяжелую смоляную пелену.
Заксен резко раскрыл глаза и уставился в темную пустоту перед собой, собирая воедино осколки разбившегося сна. Он приподнялся в своей неспокойной постели и протер лицо руками, собирая со лба ледяную влагу. Командир чувствовал себя совершенно вымотанным и морально опустошенным. Он включил тусклую лампу у кровати и глянул на часы. До рассвета еще очень далеко, он может спокойно доспать. Но это не в его духе. После тяжелых снов мужчина предпочитал провести некоторое время наедине с собой в попытке вытряхнуть беспокойные мысли за пределы его внимательного внутреннего взора.
Командир встал с постели и нетвердым шагом побрел в ванную комнату. Ополоснув лицо, он вышел в кабинет и по обыкновению закурил горькую сигарету, взирая с высоты своего этажа на промозглые улицы убежища. Он смотрел на эту унылую пустоту и со всей ясностью ощущал хлад объятий жестокого глупого самообмана. Бездарный спектакль собственного разума так легко вывел Заксена из установленного равновесия, лишний раз доказав командиру мелькавшие некоторое время мысли насчет девушки. Бранденбург ошибся, когда решил для себя, что не сможет сломать ее, он сдался слишком рано, не взяв во внимание другие, далеко не бесполезные методы. Он легко вычислил слабости Рут во время их бесед и уверен, что найдет еще больше, если продолжит разговаривать с ней. Сейчас он знал достаточно способов растерзать ее сознание в клочья. Знал главное слабое место нахальной девчонки, удар по которому стал бы для нее смертельным. Он знал, какой силы и направления должен быть роковой замах, Бранденбург уже выстроил для себя пару безотказных приемов. И совершенно не хотел ими пользоваться.
Заксен кинул окурок в пепельницу и оделся в форму, решив пройтись по штабу. Было глупо потакать тревоге, рожденной сном, но он намеревался проверить Рут. Сейчас не то время, чтобы в подземелье могло произойти что-то хоть мало-мальски подозрительное, однако для собственного спокойствия было решено убедиться во всем самому. Его эфемерные опасения приобрели вполне ощутимый вес, когда он услышал всхлипы, открыв дверь в темницы. Слабый женский голос перебил веселящийся мужской баритон. Слов невозможно разобрать из-за множащегося стенами эхо и лязга трясущейся решетки, но было ясно: нахальный Гончая смеет издеваться над пленницей командира. Когда удар тяжелой двери должен был известить о приходе постороннего, скрежет металла заглушил женский крик, больно расколовший оболочку волнения, обнажив клыкастую пробудившуюся ярость. Заксен стремительно двинулся к камере Рут и остановился перед входом:
– Какого черта ты здесь устроил, Вудс?!
Руки Рут были до посинения связаны бечевой и примотаны к верхней балке дверцы, вынуждая девочку вытягиваться на носочки, чтобы хоть ими касаться земли. Вудс задрал ее правую ногу и примотал за лодыжку к горизонтальным прутьям решетки, не давая девушке шанса скрыться и, тем более, сопротивляться. Ее одежда рваными клочьями валялась в ногах мужчины, спустившего штаны до колен. Девушка полувисела-полустояла вся нагая и беспомощная, а перед ней возвышался обозленный мужчина, почувствовавший сладкий вкус власти и безнаказанности. До поры. Сейчас Оливер Вудс смотрел на своего командира ошарашенным, полным безумного страха взглядом, стараясь быстро натянуть спущенные штаны и лепеча что-то нечленораздельное.
– Освободи ее. У тебя две секунды.
Вудс засуетился и как мог быстро перерезал веревки, сковывающие девушку. Когда путы были сняты, она пошатнулась и на ослабевших ногах побрела в конец комнаты, не оглядываясь на мужчин.
– Что ты сделал с ней? – низко прорычал Бранденбург, оголяя клинок.
– Я-я-я всего лишь… хотел проучить ее! Только и всего! – Вудс стоял перед командиром, сжавшись под весом его взгляда.
– И ты решил, что имеешь право развлекаться тут с заключенными, пока меня нет рядом?! Так ты думал, бестолковая шавка?
Гончая лепетал оправдания и мысленно молился, чтобы командир пощадил его. Заксен быстрым взглядом окинул комнату и глянул на мелко подрагивающую в углу девушку.
– Что, Вудс, клыки отрастил? Решил, что можешь воротить у меня под носом все, что вздумается? Это же такая грандиозная победа – трахнуть любимую игрушку начальника, да, Вудс?
– Нет… нет-нет. Да я даже не успел! Честно! Эта чокнутая ерзала как ненормальная, когда я почти… Точнее… Блять! – он понял, что облажался по полной, трясущимися руками достал из ножен меч и направил его на командира. – П—пожалуйста… я не хотел оскорблять вас…
– Безмозглый утырок, – презрительно прыснул командир.
Он сделал выпад в сторону подчиненного, но тот сумел увернуться, расставил ноги и встал в стойку. Впрочем, совершенно никчемную. Меч в его руках заметно дрожал, положение ног и чрезмерный наклон вперед давали телу невыгодное неустойчивое положение. Казалось, он принял боевую стойку чисто для вида, сам не уверенный в том, что готов к схватке с командиром.
Нет, он совсем не готов. С ним все кончено. Заксен замахнулся и широким мощным замахом выбил оружие из ослабевших рук подчиненного, быстрым коротким движением рассек ему горло, чуть не задев шейные позвонки.
Вудс обеими руками схватился за рану, сквозь его пальцы под шумное хлюпанье с бешеной скоростью сочились широкие ручейки крови. Он пытался кричать, но вместо слов из горла выливалось густое бульканье, он смотрел на командира застывшими в ужасе глазами, заваливаясь на напитывающийся багрянцем черный камень.
– В следующей жизни подумай дважды, прежде чем скалиться на своего хозяина, – сухо проговорил командир.
Вудс умер слишком быстро, Заксен успел пожалеть, что не позволил своей ярости напиться страхом этого мальчишки, что не заставил его биться в предсмертной агонии в наказание за свое нахальство, но сразу отбросил эти мысли – сейчас совсем не до этого. Командир подошел к замеревшей в углу Рут и присел напротив нее. Она уперла голову в колени и молчала.
Заксен вздохнул, проверил, осталось ли от одежды хоть что-то приемлемое к носке, но убедился в наивности своих ожиданий, снял с себя плащ и укрыл девушку. Этого было недостаточно, она сидела слишком неудобно, чтобы было возможно скрыть все.
– Тебе лучше встать, а не сидеть здесь вот так. Я ведь тоже все вижу.
Рут дернулась и задвигалась на месте, укутавшись в плащ со всех сторон, но так и не встав. Она не поднимала голову и не начинала говорить.
– Так и будешь сидеть здесь всю ночь? – раздраженно протянул Заксен, подняв лицо девушки. – Соберись ты…
Едва касаясь ее кожи, командир чувствовал крупную дрожь, пробивающую все тело Рут, выражение на ее лице было совершенно потерянным, заплаканные глаза широко раскрыты и с ужасом смотрели на мужчину перед собой. Казалось, она была готова разразиться слезами, едва хотела что-то сказать, но только стиснула зубы и мрачно нахмурилась, сдержав рвущуюся наружу слабость.
– Тц… Ладно, идем со мной, – приказал командир.
Рут растерянно кивнула и очень медленно поднялась на еле держащих ее ногах. Она прошла два шага и чуть не налетела на Заксена, но вовремя собрала остаток сил и удержалась на месте. С усилием переступив труп Гончей она двинулась вслед за Бранденбургом, с интересом наблюдавшим за ней. Девушка еле плелась вдоль стен, делая над собой явное усилие, чтобы не упасть.
– Боги, мы так до рассвета не дойдем, – проворчал Закс. – Лезь на спину и держись крепко.
– Что? – рассеянно переспросила Рут.
– У меня нет желания торчать тут до утра. Как, впрочем, и таскать тебя на руках как принцессу. Лезь.
Он встал спиной к девушке и немного присел, чтобы она могла обвить его шею руками. Заксен подобрал Рут за ноги, закрыв их краями плаща, слегка подбросил, ухватываясь поудобнее и пошел к двери. Командир не хотел брать девчонку на руки, зная, что нести ее вверх по лестнице будет слишком неудобно, а также опасаясь потревожить заживающие раны. Однако сейчас понял, что его осторожность хоть и была оправдана, но все же излишня: девушка сильно исхудала в убежище, он совершенно не ощущал ее веса на своей спине, и только едва раскатившееся по спине тепло давало понять, что он действительно все еще несет ее на себе.
Они снова оказались в кабинете командира. Он на мгновение почувствовал себя пауком, раз за разом возвращающим беспечную мошку в свой капкан, но быстро откинул этот глупый образ. Заксен опустил девушку на диван, налил стакан воды и протянул ей.
– Ты останешься здесь. Можешь прилечь, если хочешь. Надеюсь, ты не настолько глупа, чтобы в таком состоянии и… виде пытаться сбежать из штаба.
– Я буду здесь, – тихо сказала Рут и отпила из стакана.
Заксен снова спустился к складу за одеждой. Он ходил не больше пяти минут и, когда вернулся, увидел девушку на том же месте, где оставил ее. Молча кинул ей одежду и встал рядом.
– Если ты снова хочешь знать, как так вышло… – подала голос Рут.
– А ты хочешь рассказать? – спросил Заксен, закуривая сигарету. – Молчишь. Я так и думал. Сегодня ты не вернешься в камеру. Иди умойся, не хочу видеть на свой кровати немытую замухрышку.
– Сегодня ты особенно обаятелен…
– И заботлив.
– Да… Вроде того, – уставшим голосом подтвердила она. – Но… твоя кровать? Не слишком ли…
– Иди, – перебил ее командир.
Рут замолчала и неуверенным шагом двинулась в сторону ванной комнаты.
– Сама справишься?
Она коротко кивнула и скрылась за дверью. После недолгого шуршания послышался шум воды. Заксен направился к шкафу, что стоял за рабочим столом. Почти все полки были уставлены папками и книгами, но также имелась и пара дверок по бокам, за одной из которых скрывалась настольная горелка, чашка, небольшой чайник, пара упаковок кофе и давно забытого за ненадобностью чая. Заксен вскипятил воду, засыпал листья чая в чашку и оставил настаиваться. Командир снял мундир и галстук, поставил мечи к окну, затем аккуратно перемешал чай, оценивая готовность: в нос сразу ударил густой травяной аромат. Заксен понес напиток к столу, поставил горячую чашку и упал на диван.
Заксен расслабился. Выдохнул густой терпкий дым и задумался о произошедшем. Оливер, как и все Гончие, мог спокойно издеваться над преступниками, хоть избить, хоть изнасиловать, хоть зарубить, чем не гнушался пользоваться в своих интересах. Всему виной командир, подавший пример губительной безнаказанной кровожадности, аргументированной тем, что люди в убежище уже и не люди, а лишь мясо, выброшенное в эту зловонную яму за непригодностью к употреблению. Заксен никогда не следил за тем, что подчиненные вытворяют с преступниками за его спиной. Он держал под надзором все элементы устройства выстроенной им системы, кроме наказания Гончих за проявление жестокости к людям, ведь и сам никогда не беспокоился о справедливости своих поступков. Он относился к происходящему так, будто позволял своим питомцам наслаждаться сладким вкусом пойманной добычи. Убийца или вор не достоин ни жалости, ни пощады, он потерял все права в тот самый момент, когда позволил низменным слабостям сломать свою человечность.
