Текст книги "Естественный ход событий (СИ)"
Автор книги: RayRoen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)
Командир готовился ко сну и думал с неизменным чувством абсурдности ситуации о том, что Рут наверняка ужасно разозлилась бы и не говорила ему таких откровенных вещей, если бы слышала, как недавно в зале Заксен и Финн делили ее, будто пара голодных волков добычу. Она наверняка считает себя в праве выбирать самой свою судьбу. «Не в этот раз, девочка» – усмехнулся своим мыслям командир. И Бранденбург, и Эвклаз импульсивны, сильны и ненасытны, единственный способ избежать жертв – решить ситуацию между собой прежде, чем она примет серьезный оборот. Финн не захочет служить командиру, что отнял у нее возлюбленную, а Заксен не сдержит клокочущей ярости, если будет видеть ее с кем-то еще. Но в отличие от Финна, что, не раздумывая, попытается убить Бранденбурга, ярость Заксена будет расти постепенно, умножаясь с каждым днем, унося за собой бесконечную вереницу попавшихся под руку жизней, прежде чем добраться до девчонки и ее избранника. Понимание ситуации не несет за собой ни облегчения, ни желания уступать. Командир не намерен ради нее терпеть эти мерзкие чувства, что неизменно будут возникать всякий раз, когда на глаза попадется Рут или Финн, что будут горячо влюблены друг в друга. Но и сам не станет убивать человека, которым дорожит эта девчонка, когда он нападет на Заксена с клинком, не выдержав натиска глубокой ревности.
Все могло бы быть иначе, не желай Рут вернуться в Верхний мир. Не будь у нее этой жажды, Заксен нашел бы способ усмирить ревнивого юнца, избежать жертв и получить желаемое. Но игнорируя ее стремление, он лишь загонит себя в угол, дотянет ситуацию до патовой и будет с упоением жрать плоды своего ошибочного решения: вечные попытки девчонки разобраться с делом родителей, докопаться до истины, вернуться наверх и отомстить виновнику. Таким образом, он не видел иного выхода, кроме как дать Рут то, чего она так хочет.
Наплевать на собственные желания и делать то, что должен – командир давно привык к этому. Вся его жизнь шла именно этим путем, но каждый раз в обмен на свою жертву он получал взамен хоть что-то. Признание, власть, а сейчас робкое дыхание мельтешащей где-то в глубинах его сознания человечности, что, однажды уснув, казалось, не должна была проснуться уже никогда. Он пока не знал, удачный ли это обмен, но был готов рискнуть и проверить. Заксен чуял запах перемен, что непременно вскоре произойдут в Убежище. Он должен успеть подготовиться к тому, что уготовила ему жизнь.
====== Глава 12. Пора двигаться дальше ======
Комментарий к Глава 12. Пора двигаться дальше Увидела дату последней обновы... Ухх, я и забыла, что это было так давно. Надеюсь, здесь осталась хоть одна живая душа, не утратившая надежды дождаться проду.
Если ты тут, спасибо за терпение! И приятного чтения)
Пробуждение было болезненным. Оглушающий звон в голове никак не помогал справиться с пульсирующей в висках тупой болью, все тело нещадно ломило. В горле стал сухой ком. Я подняла взгляд на тумбу и обнаружила графин с водой, а рядом наполненный доверху стакан. Я тут же поспешила осушить его, испытывая безграничную благодарность тому, кто его принес. Вода оказалась отвратительной на вкус, я сморщилась и замотала головой. От резких движений виски разболелись с двойной силой, я схватилась за голову и упала обратно на подушку, тихонько взвыв от вновь накрывшей тело агонии. Какие же это невероятные мучения… Я даже не буду пытаться встать, чувствую, это чревато плачевными последствиями. Но знать бы время…
Я не спеша обвела комнату взглядом в поисках часов. На противоположной стене виднелся небольшой экземпляр, что показывал… два часа дня?! Я вскочила на кровати и снова взвыла от боли и осознания: я не попрощалась с Финном и сэром Инесом! Скорчилась на кровати, оперев голову о руку, и грустно думала, что спешить уже все равно некуда, они ушли, и от моих стенаний и спешки этого уже не изменить.
– Что ты делаешь? – недоуменно спросил низкий спокойный голос командира. Он вошел тихо, я совершенно не слышала щелка ручки. Дело в его аккуратности или все же в ужасном звоне, что заполнил мою голову?
– Ужасаюсь, – простонала я.
– Какая неожиданность, – иронично протянул Заксен, подойдя к кровати. – Я же говорил, что тебя ждет мерзкое утро. Или, вернее, день, – хмыкнул он.
– Я ничего такого не помню, – призналась я, все еще держась за голову.
Командир наполнил стакан водой и всыпал туда какой-то порошок.
– Выпей это, – он протянул мне стакан. – Финн обещал облегчение. Судя по Инесу, я склонен ему поверить в этот раз.
Я наконец очнулась, приняла жидкость и выпила ее. Язык свернулся в трубочку от мерзкого вкуса. Ладно, не важно, главное, чтобы помогло, перетерпеть можно и не такое.
– Сэр Инес пережил такое же утро? – солидарно спросила я.
– Хуже. Его знатно прополоскало. Для вице-командира унизительное зрелище. Но после лекарства по крайней мере смог встать и напустить на себя более-менее приличный вид.
– Они уже ушли, да? – без надежды спросила я, глянув на командира. Он кивнул. – Ну почему Финн не разбудил меня?
– О, так ты и этого не помнишь, – ухмыльнулся Заксен. – Эвклаз говорил, что приходил несколько раз. Оказалось, тебя разбудить не так-то просто, да?
– Ничего не помню, – болезненно протянула я.
– Не хнычь, ты ничего не потеряла. Скоро отправишься вслед за ними и будешь здороваться и прощаться с каждым сколько душе угодно.
– Очень смешно, – я бы состроила какую-нибудь колкую гримасу в отместку, если бы могла изобразить что-нибудь кроме страдания.
– И ты собиралась идти в таком виде до самого лифта? – хмыкнул командир. – Ты не прошла бы и полшага без чьей-либо помощи.
– Как будто я стала бы просить.
– После вчерашнего от тебя можно ждать чего угодно.
– О чем ты?
– Будь у тебя достойный соперник, ты бы подралась за лишний стакан спиртного, – его лицо исказила кривая усмешка.
– Я, наверное, должна стыдиться своего поведения, но в тот момент, кажется, тело двигалось само по себе. Предпочту не волноваться о том, что не смогла проконтролировать.
– Очень хитро.
– Но почему ты такой… – я задумалась, как можно правильно охарактеризовать его вид. – Свежий? Даже не скажешь, что ты пил.
– Я принял слишком мало, гораздо более странно было бы опьянеть от такого ничтожного количества. Вино и наливка были довольно слабы, а коньяка явно недостаточно. Это у тебя нездоровая обостренная чувствительность к алкоголю. Такая хилая, неумелая, слишком быстро пьешь и сразу теряешь контроль. Сдала почти сразу, это даже смешно.
– Если это значит, что я проиграла в каком-то негласном соревновании, то я совершенно точно не хочу участвовать вновь, – вздохнула я, стараясь игнорировать издевательский тон Бранденбурга.
– Какая скука. Вчера ты была явно готова на большее.
Я смутно припоминала, как выпрашивала у него наливку, которую получила бы после выпитой бутылки коньяка.
– Забавно, если ты мне поверил, – устало сказала я, потирая пульсирующие виски. – Сегодня я с полной уверенностью могу сказать, что способна лишь спать и ругать себя за содеянное. Не думала, что меня так легко вывести из строя всего парой стаканов.
– Даже слишком легко. Это почти противоестественно. Ты что, днем ничего не ела?
– Перекусила в обед, когда проснулась, – вспомнив корку хлеба с сыром, ответила я.
В тот день за волнением мне было совсем не до еды.
– Для осужденной ты ведешь на удивление беззаботную жизнь, раз можешь позволить себе вставать в обед.
– Беззаботную… Да, так и есть. И мне стыдно за это, – призналась я. – Я привыкла работать, праздное бездельничество не для меня. Хотя у меня много времени, я как могла постаралась приспособить и его тоже. Впрочем, ты видел сам… Чем только не займешься, чтобы не остаться совсем без дела. Хорошо, что наверху у меня нет проблем с поиском занятия.
– Тебе прямо не терпится приступить к работе, – цыкнул Заксен.
– М? – я подняла на него недоуменный взгляд. – Все лучше, чем торчать недели напролет без дела. К тому же я люблю свою работу. Делать то, что нравится, и наслаждаться этим вполне нормально.
– Для тебя. На деле это исключение из правил. Мало кто действительно любит свою работу.
– Если ты судишь по себе, я понимаю, почему ты так легко звереешь, – простонала я, взявшись за вновь взорвавшуюся болью голову, но все же выдавила мучивший меня вопрос: – Неужели ты правда не выносишь то, чем занимаешься?
Заксен недовольно фыркнул:
– Спи. Я приду через несколько часов, к тому времени должно полегчать.
Я кивнула и аккуратно опустилась на кровать. Заксен снова просто ушел от ответа. Я хотела вывести его на диалог, но в нынешнем состоянии просто не способна на это. Стоило голове коснуться подушки, разум тут же поплыл в сумасшедшем водовороте, разливая по внутреннему взору мешанину красок и звуков. Все вокруг забурлило, зашипело, и только пара тяжелых отдаляющихся шагов разбивала общий гул, но вскоре стихла где-то далеко за пределами сознания.
…
Стыдно признаться самой себе, но первые два дня после ухода Финна и сэра Инеса, я провела в практически беспробудном состоянии, лишь изредка поднимаясь по нужде и проглотить что-нибудь из еды. Я быстро почувствовала себя лучше, как выпила лекарство, что передал Финн, но сил от него не прибавилось, мне совершенно не хотелось двигаться. Почти все то время, что я спала, мне снились совершенно сумасшедшие шумные сны с участием Заксена, сэра Инеса и Финна. Единственный вечер нашего условного единения не прошел для моего разума даром, и он раз за разом всплывал в моей голове, с каждым новым витком вбирая в себя больше красок и абсурдных ситуаций. От этого внутреннего галдежа спалось совершенно невыносимо. Я почувствовала себя по-настоящему счастливой, когда проснулась в осознании, что чувствую себя достаточно бодрой и здоровой, чтобы не ложиться вновь и не смотреть бессмысленный набор цветастых картинок.
На третий день, когда тело и разум пришли в норму, я начала думать, как жить здесь дальше. Не знаю, сколько еще мне предстоит пробыть в убежище, но я четко понимала, что заработанных денег при моем образе жизни хватит надолго. Мне не обязательно начинать работать прямо сейчас, но я не представляю себя, сидящей дни напролет дома совершенно без дела. Я решила воспользоваться предложением Адаже, что накануне так вовремя озвучил довольно странную вакансию его помощницы. Если Адаже говорил серьезно, он тоже собирается мне платить, а это значит, что накопленными монетами я могу помочь нуждающимся. Такой вариант развития событий мне казался наиболее правильным, поэтому после завтрака я сразу же направилась к лекарю, чтобы уточнить детали.
– Хорошо, – равнодушно кивнул Адаже. – Можешь начать с грядок, – он кивнул на засеянный участок за окном.
– Подожди, вот так сразу? Ты даже не сказал, что конкретно я должна делать и во сколько приходить.
– А, точно, – рассеянно согласился он. – Про обязанности я говорил в прошлый раз. А жить ты будешь со мной.
Я посмотрела на него с нескрываемым сомнением. Его неуместное предложение и мое замешательство… Что-то подобное между нами уже случалось раньше…
– Не глупи, мне может понадобиться помощь в любой момент, – цыкнул он, сложив руки на груди. – На то ты и ассистентка, что должна быть в зоне досягаемости. В критической ситуации я не смогу искать тебя по всему городу.
Наши дома слишком далеко друг от друга, не будь меня рядом в нужный момент, ему пришлось бы рассчитывать на собственные силы, а в таком случае от меня, как от помощницы, совсем не будет толку.
– Ты на удивление убедителен, – согласно кивнула я.
– Разумеется.
Кажется, Адаже считал разговор законченным, он хотел было вернуться к своим делам, но я не отставала, решив разузнать все детали нашей сделки.
– Подожди, мы еще не обговорили суть моих обязательств. Ни тогда, ни сейчас ты не сказал ничего конкретного.
– Да нечего тут обговаривать, – устало закатил глаза лекарь. – Просто делай, что я говорю. Сходить там на рынок или разобраться с сорняками… Все в таком духе. Наверняка это тебе по силам, поэтому прекращай дергать меня по пустякам.
Не доставать вопросами, значит… По нему не скажешь, что он словоохотлив, но и не избегает разговоров из принципа. Видимо, со мной ему обсуждать сейчас нечего, и он не хочет тратить на меня слишком много времени. Сотрудничаем по принципу: «Жди, пока не позову, и делай, что говорю». Не скажу, что мне это нравится, но на самом деле и не отталкивает. Раз нам совершенно не обязательно разговаривать, это избавляет от изнуряющих бессмысленных светских бесед. Хм… пожалуй, я все же нашла для себя положительную сторону в его правиле.
Адаже озвучил сумму месячной оплаты, и я согласилась: она не велика, и не мала – в самый раз. Мне здесь ничего не нужно, кроме еды, но и после покупки продуктов останется небольшая часть, что я смогу отдать тем, кому повезло меньше, чем мне.
Наконец, я оставила лекаря в покое, предоставив заниматься своими делами, а сама направилась выполнять первое поручение: полоть грядки. Интересно, какую еще ручную работу мне предстоит постичь прежде, чем я вернусь к обязанностям полицейского. Если вообще вернусь… Как бы то ни было, сейчас гадать нет смысла, нужно просто выполнить очередную работу.
…
День прошел быстро, солнце медленно катилось к краю стен, тем самым извещая о неспешно наступающей ночи. Несмотря на усталость и непривычное ощущение растерянности от пребывания в малознакомом доме с малознакомым мужчиной, я была крайне довольна тем, как удачно для меня сложились события. Думаю, я не чувствовала бы себя так спокойно, если бы не верила в добропорядочность Адаже, доказанную словами Финна, сэра Инеса и давним событием в Либералитасе. Раз мне можно не опасаться его, я волне могу смириться с фактом, что мы будем спать под одной крышей.
Когда я закончила и вернулась в дом, облепленная влажной землей и мокрая от пота, Адаже кинул с места своего рабочего стола:
– Я провел анализ лекарства, которое дал Глиссаде.
– Да? – я удивилась, услышав это, потому что совершенно забыла о нашей договоренности. – И что же?
– Не яд, – коротко сказал лекарь.
Я подошла ближе и встала рядом со столом. Перед Адаже стояло множество низких стеклянных стаканов, баночек и колб, жидкость в тонких высоких пробирках была окрашена различными цветами. Выглядело удивительно красиво и сложно.
– Или по крайней мере не тот яд, что я смог бы обнаружить.
– Мне казалось, их слишком много, чтобы проводить испытания вслепую.
– Правильно казалось, – кивнул Адаже. – Но в Нижнем мире в пределах убежища и ближайших районов их круг ограничен. Если он не ненавидит тебя настолько, чтобы привозить отраву издалека, то волноваться не о чем: это лекарство должно было вылечить, а не убить.
– Ну, что и требовалось доказать, – удовлетворенно сказала я. – Большое спасибо, что помог это выяснить.
– Пожалуйста.
Когда я вышла из ванной комнаты, умывшись от грязи, Адаже оповестил о времени ужина. Когда речь зашла о необходимости приготовления пищи, мужчина на удивление серьезно настоял на том, что готовка и уборка не входят в мои обязанности, и велел ждать его. Несмотря на всю серьезность лекаря, я все равно чувствовала себя неправильно от того, что некоторыми домашними делами будет заниматься он. Но, как я ни старалась, переубедить Адаже не удалось, и мне не осталось ничего, кроме ожидания ужина.
Я села на диван и глянула на стол, на котором осталась пустая баночка из-под лекарства. Темный стеклянный флакончик совершенно неожиданно напомнил о том, что мне еще нужно забрать из дома ящик с лекарствами и некоторые вещи. Я ведь не рассчитывала приступить к работе прямо сегодня и не взяла из дома ничего из вещей. Предупредив, о своем уходе Адаже, я вышла наружу.
Улицы уже были темны. Ночь медленно вступала в свои права, она дышала над головой едва различимым за пением цикад тонким шелестом листьев. На краю убежища у одинокого дома Адаже ветер был прохладен и свеж, он ласково щекотал мои щеки, выбивал из строя пряди отросшей челки, временами застилающей мне глаза. Меж деревьев еле слышно гулял аромат замерзающей земли, робко предвещая о скором наступлении холодов. Я вдохнула его полной грудью, с легким свистом выпуская на волю сквозь неплотно сомкнутые губы. Казалось, само время остановилось и нет вокруг ни домов, ни стен, ни людей – ничего, кроме убаюкивающего мерного шелеста над головой и собственной тени, подчеркиваемой желтыми светом, бьющим из-за окна за спиной.
Сейчас дом Адаже кажется скрытыми от глаз чужаков храмом безмолвия, этаким безмятежным зеленым островком, заботливо объятым приветливой природой и защищенный ей же от волнений внешнего мира. Убаюканная тихой колыбельной листвы под внимательным взором темной ночи, я было подумала никуда не идти сегодня, остаться здесь в одиночестве… да хоть бы и до утра, почему нет. Я сама не заметила, когда успела сесть на ступеньки и погрузиться в эту песню жизни, как и не поняла, почему, очнувшись от раздумий, тут же встала и направилась к воротам. Что заставляет меня уйти отсюда и вернуться в поток сырости и гнили, что неизменно окружает эти крохотные каменные коробы? Тело двигается само, разум же, как после транса, медленно выползает из неги прямиком на холодные плиты тротуара. Едва коснувшись ногой каменной клади, я почувствовала этот нажим под лопатками, что выталкивает меня из полудремы в суровую реальность. Вот и все, закончилось мое недолгое путешествие по чертогам лабиринта неведомых ранее ощущений, заполнивших мою грудь спокойствием и тоской. Почему, оказавшись наедине, скрытая от солнца и чужих глаз, я испытала его?.. Думаю, я могу понять.
Я неспешно шла по тихим центральным улицам и думала о Заксене. И примерно половина мыслей за день тоже оказалась посвящена ему. Его на удивление приятное моим ушам имя казалось новым, свежим, будто со словами о любви к нему командир открылся для меня как новый человек. Оно так и вертелось на языке, мягко каталось в мыслях, гулко отдавалось в висках, будто голова только тем и забита, что его именем. «Заксен Бранденбург». Я удивлялась самой себе: что такого можно думать про одного мужчину на протяжение стольких часов? Ответа нет. В голове то и дело всплывает его образ, облаченный в черный плащ, цепкий спокойный взгляд лиловых глаз, направленный прямо на меня. В груди сразу просыпается что-то суетливое, теплое, будто пушистый нежный зверь спит где-то в глубине и щекочет меня изнутри при каждой смене положения. Во мне пробудились новые ощущения, совершенно невообразимые желания. Я вспоминала кадры нашей последней встречи, вечер до нее, его уверенную спокойную фигуру за столом, а я будто сижу совсем близко, смотрю на него исподтишка и тайно желаю дотянуться до его лица. Коснуться виска, нырнуть пальцами за ухо, провести ладонью по шее и зарыться в мягкие волосы. Уверена, мне не кажется, и они и правда очень мягкие. Его пряди тонкие и упругие, они ниспадают аккуратным водопадом и немного прикрывают его лоб и висок, так и хочется поправить, ощутить их прохладу у себя на пальцах.
«Касаться Заксена?». Довольно смелое желание. Я знала, откуда оно берется, но не понимала, как с ним бороться. И надо ли?.. Все эти чувства рождены тем, что Финн назвал любовью… Мне нравится, но… страшно. Я никогда не испытывала внутри ничего подобного, меня пугало это надрывное желание тут же броситься к штабу, найти его, столкнуться на улице или просто увидеть издалека. Мне не хотелось бы говорить это даже самой себе, но правда очевидна, она так и просится лечь на язык: «Мне его не хватает». Когда рядом нет никого, кто мог бы подслушать мой шепот или подсмотреть мысли… хотя бы сейчас я могу признаться себе в этом. «Не хватает». Особенно явственно это ощущается сейчас, когда я не могу отвлечься на уроки с сэром Инесом или мысли о том, как правильнее повернуть на путь к спасению своей никчемной потрепанной судьбы. Сейчас, когда запах ночного морозного ветра напомнил мои собственные слова, адресованные ему в полузабытьи. «Предпочту не стыдиться того, что не смогла проконтролировать». Так я сказала ему, еле помня о своих глупых выходках на пьяную голову, но прямо сейчас готова была провалиться под землю, вспоминая свой жалобный голос, молящий остаться со мной еще ненадолго. Хотя, возможно, я бы могла сказать это вновь… Все это ветер и спокойствие ночи, принесшие на своих крыльях его запах и низкий веселящийся смешок. Они во всем виноваты, ведь сама я бы точно не вспомнила. То-то мне сейчас так поплохело…
За этими мыслями я даже не заметила, как дошла до дома. Весь путь думала только о нем… Снова. Хорошо, хоть ноги сами домой принесли. Привычным движением я подняла щеколду и ступила во мрак пустого зала. Если подумать, у меня не так много вещей, которые можно забрать: ящичек с лекарствами, швейный набор, пара столовых приборов и новый плед, что мне пришлось купить в преддверии морозов. Благо, финансы и правда позволяли, и мне не нужно было мучиться, кутаясь в дырявое истончившееся одеяло, что осталось здесь от прошлых хозяев. Я никогда не разбрасывалась деньгами и не покупала больше необходимого, но даже сейчас мне было не по себе от того, насколько легко решился мой вопрос с выживанием. Пока многие забивались в углы под домами и стенами, моля о капле воды и крохе хлеба, я могла стабильно питаться дважды в день и спать в тепле и комфорте. Конечно, я не обязана взваливать на себя их судьбу, но чувствовала, что должна была вспомнить хоть о ком-то, кроме себя. Меня учат заботиться о себе и не спасать всех подряд, и в целом я склонялась к тому, чтобы согласиться с этим правилом. Но старые привычки… Не дают мне так просто смириться с равнодушием, пусть я и пытаюсь убедить себя быть осторожнее. Если это лишь вопрос времени и моего возраста, интересно, что я буду говорить через десять лет? Во что верить? Наверняка я останусь при своем, ведь наверху мои привычки может и не настолько полезны, как я когда-то считала, но по крайней мере не настолько вредны, чтобы отказываться от всего, во что я так упорно верила. Верила. Раз так, пусть время все решит за меня.
Собрав свои немногочисленные пожитки, я на всякий случай проверила крепление на предплечье. Кинжал сидит хорошо, достать его не составит труда. Путь сюда был спокойным, но я была слишком беспечна, погрузившись в свои мысли. Ночь на дворе, расслабляться – худшая из возможных идей. Еще раз проверив удобство крепления, я в последний раз оглядела ставшие родными стены и, запретив себе жалеть об утрате такой ценности, вышла наружу. Ну вот и все. Теперь кто-то другой найдет его и будет так же счастлив своей находке, как я когда-то. Надеюсь, я больше никогда и ни при каких обстоятельствах не буду вынуждена вновь искать себе пристанище. Не думаю, что мне повезет в следующий раз.
Несмотря на мою полную боевую готовность и сосредоточенность, путь до дома Адаже прошел без приключений. Да, чутье меня подвело, навыдумывала себе опасностей и уже была готова защищаться, но нападающих, на удивление, не нашлось. Оно и к лучшему.
Оказавшись на крыльце, я снова замерла перед открытой дверью. Да, определенно, эти звуки и запах… плохо влияют на меня, внутри тут же просыпается неясное глухое томление. Я вздохнула, готовясь оставить это чувство и мысли о нем на пороге. «Ни к чему они мне, если уж и приходится терпеть все это, то уж, пожалуйста, только на улице. Дай мне укрыться от тебя хотя бы здесь». Я толкнула дверь.
– Ты пришла, – сказал Адаже, сидя за столом. – Долго.
Вот и мое спасение. Я облегченно вздохнула и с легкой улыбкой произнесла:
– Ты живешь далеко от восточной стены, где поселилась я. Иначе никак.
– Ладно, – он равнодушно кивнул. – Ужин готов.
Я бросила взгляд на стол и заметила, что Адаже готовился к приему пищи. Судя по его фигуре, застывшей с ложкой в руке, он как раз только начал есть. Но я с удовольствием отметила, что он подготовил порцию и для меня. Я оставила вещи на полу, не уверенная, какой из столов можно занимать, ополоснула руки и села за стол. По привычке пожелала приятного аппетита, как всегда, когда ужинала с сэром Инесом, и принялась за трапезу. Проглотив первую ложку, застыла. Попробовала другую, третью, недоуменно глянула на Адаже. Он молча ел с невозмутимым видом, похоже, для него вкус еды не казался необычным. Я решила ни о чем не спрашивать и продолжила есть что-то, отдаленно напоминающее кашу с кусочками мяса. Вкус был странным. Не омерзительным, но и приятным его назвать нельзя. Каша напоминала размоченный в блюдце комковатый картон, а мясо полностью утратило свой вкус, о принадлежности плотных кубиков к продукту животного происхождения напоминали лишь разваливающиеся под зубами волокна. Не могу отделаться от ощущения, что ем декорацию к театральному номеру, а не свежеприготовленное блюдо. Наверное, мне просто предстоит привыкнуть к этому. Опустошив половину тарелки, я все же не сдержалась и усмехнулась, прикрыв рот рукой.
– Если больше не осилишь, можешь оставить, – как ни в чем не бывало сказал Адаже.
– Нет-нет, все в порядке, я доем. Твоя еда…
– Отвратительна.
– Очень похожа на мои первые попытки готовить, – закончила я. – Ты недавно начал готовить сам?
– Уже несколько лет, – нахмурившись, ответил он.
Я потеряла дар речи.
– Для многолетней практики результат довольно скудный, – осторожно сказала я.
– Знаю.
– Как ты… учился? – я пыталась выяснить, почему его попытки оказались провальными.
– Я готовил, – сказал он, откинувшись на спинку и сложив руки на груди.
– Наобум? Без книг и рецептов?
– Не важно, – отмахнулся Адаже. – Мне нет до этого дела.
Я тупо уставилась на него, не уловив сути высказывания.
– Пока эта еда способна насытить, вкус не имеет значения, – терпеливо пояснил он.
– Интересная позиция, – только и смогла выдавить я.
Остаток трапезы мы провели в полном молчании. Все это время я гадала, стоит ли предлагать свои нехитрые умения. Я сомневалась, не уверенная, как он отнесется к этому. Но, в конце концов, оценив перспективу употреблять подобную пищу каждый день, решила все же вторгнуться в привычный ему порядок вещей.
Я взяла со стола тарелки и направилась к раковине, решив как бы между делом выдвинуть предложение:
– Знаешь, Адаже…
– Замри сейчас же! – неожиданно громко крикнул он и направился ко мне.
Я застыла, гадая, что произошло. Спешно искала взглядом хоть что-нибудь, представляющее опасность, но так ничего и не нашла. Я куда-то вступила или оно настолько маленькое, что не видно невооруженным глазом? Мысли лихорадочно носились в голове, пока Адаже в два шага не пересек расстояние между нами и не забрал у меня из рук посуду. Он поставил ее в бочку, наполненную водой.
– Я сам.
– Что?.. Ладно. Тогда я уберу со стола, – я хотела взять тряпку, но остановилась под хмурым взглядом Адаже.
– Уборкой занимаюсь я, – почти враждебно сказал лекарь.
– Д-да, мы же уже обсуждали… Уборкой занимаешься только ты, – озадаченно протянула я.
– Именно.
– Но почему?
– Не позволю отбирать у меня веселье, – сказал он, искоса смотря на меня.
– Веселье? Любишь уборку, значит.
– Очевидно, – кивнул Адаже, принявшись за мытье посуды. – На сегодня ты свободна.
– Ладно, – мне не оставалось ничего, кроме согласия.
Я обвела взглядом уже знакомую комнату в поисках занятия. У меня совершенно нет идей. Я неуверенно прошлась по периметру, обошла вдоль стен и в итоге просто вернулась к Адаже. Он уже закончил с мытьем посуды и теперь аккуратно вытирал столешницу тряпкой с легкой приятной улыбкой. Я засмотрелась, удивленная подобным зрелищем, но быстро пришла в себя. Точно! Мы остановились на вопросе готовки. Точнее, даже не тронулись. Я дождалась, пока Адаже закончит свое необычное развлечение, и привлекла к себе внимание.
– Адаже. Ты готовишь не очень хорошо, верно?
– Хуже, чем «не очень», – скривился он.
– И ты это признаешь.
– Ты все слышала, нет нужды повторять.
– Тогда позволишь мне?
Его алые глаза расширились, он издал короткий удивленный звук и спросил:
– Умеешь готовить?
– Я только учусь, но у меня уже есть определенные успехи, – уверенно сказала я.
– Тогда нет, – отрезал он. – Не хочу тратить ингредиенты на твое обучение.
«Наверное, стоило говорить убедительнее» – подумала я, но сдаваться не намеревалась. У меня получится определенно лучше, чем у него.
– Видишь вот это? – я выудила из ящичка некоторые столовые приборы, что забрала из дома. – В сумме они стоили совсем не мало. Стала бы я тратить деньги на что-то подобное, если оно не принесет результата?
Он с сомнением посмотрел на горку утвари в моих руках.
– Умеешь этим пользоваться?
Я кивнула.
– Сможешь лучше меня?
Я кивнула убедительнее.
– Тогда разрешаю, – смягчился Адаже.
Я с облегчением вздохнула и положила приборы на стол. Раз нас приняли, они достойны места на кухне.
– Ты можешь оказаться не такой бесполезной, как я полагал, – сказал Адаже.
– Если ты считал меня бесполезной, зачем вообще нанял?
Он не ответил, вместо этого ушел в другой край комнаты, открыл дверцу шкафа и достал оттуда небольшую книгу в темном переплете.
– Ты просила. Я принес.
– Точно, спасибо, – сказала я, подойдя к Адаже и взяв в руки книгу. – О чем она?
– Узнаешь, как прочтешь.
– Логично… Сколько я за нее должна?
Он озвучил сумму и добавил:
– Вычту из зарплаты.
Меня это вполне устраивало. Я его поблагодарила и открыла первую страницу книги, чтобы хоть предположить, о чем она может быть. Увидела ровный строй едва знакомых закорючек и против воли вспомнила вечер в кабинете Заксена, когда я несколько часов подряд расшифровывала досье. Сейчас, когда усилиями командира и Финна дело родителей сдвинулось с мертвой точки, я испытывала только приятные чувства, вспоминая ту ночь. Но вместе с тем и каплю разочарования: все решится без меня, мне остается только сидеть здесь и ждать, пока за мной не придут. Было ощущение, как в далеком-далеком детстве, когда матушка оставила меня гостить у кузенов и обещала забрать в конце дня. Сейчас то же самое. Взрослые люди решают взрослые вопросы, а я, маленькая бесполезная девочка, жду, когда за мной придут и вернут домой. Но ничего не могу поделать. Я – главная подозреваемая. Никто и близко не подпустит меня к следствию. Не говоря уже о том, что расследовать убийство родственников строго запрещено. Не знаю, на что я рассчитывала раньше. Не нарушив закон по какому-либо из пунктов, я бы ни за что не добралась до истины самостоятельно. Мне повезло, что Заксен способствовал началу повторного расследования. Интересно, как он сумел. Наверное, он обладает большим авторитетом, чем я думала? Может быть, спрошу его, когда представится возможность.
