Текст книги "Злая сказка (СИ)"

Автор книги: РавиШанкаР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

Лёнька, сидящий у ног «Аннераала», опустил голову, чтобы никто не увидел, как он улыбается. За исход поединка он ничуть не переживал – ведь Шэссиару противостоял отнюдь не надменный, избалованный, хоть и весьма сильный наследник, а тысячелетнее дитя Огня, против которого были бессильны любые заклятья Изначальных.

По сигналу Аннераала противники разъехались по разные стороны ристалища и подняли своё оружие.

– Сходитесь! – скомандовал Верховный жрец Меркеля по знаку Аннераала.

Шэссиар, горячивший Злодея, ударил его шпорами в крутые, лоснящиеся бока, и обозлённый нерг с визгом взвился на дыбы и понёсся прямо на Нерогабала, восседающего на ящере. Одновременно Шэссиар выпустил заклятье, которое должно было выбить противника из седла. Шэссиар рассчитывал после этого заставить мальчишку сдаться, приставив к горлу меч. Все Высшие почувствовали силу заклятья Шэссиара, однако Нерогабал даже не дрогнул. Заклятье даже не достигло его, а ударило в невидимую стену, которая тут же окрасилась в цвет огня и развеялась дымом. Ящер Нерогабала опустил трёхрогую морду и с грузным топотом понёсся вперёд, грозя затоптать и нерга, и его всадника. В последний момент Шэссиару удалось увернуться, но сплести новое заклятие он не успел и тут же за это поплатился. Нерогабал, в отличие от противника, заклятье сплести успел, одновременно с этим ударив копьем в доспехи Шэссиара. Доспехи были артефактными, копьё – тоже, так что Шэссиару удар особого вреда не причинил. Но сочленения доспехов заклинило намертво. Тирада, которая вырвалась у Шэссиара, когда он понял, что обездвижен, не поддаётся никакому описанию. В довершение всего пущенное Нерогабалом заклятье стреножило нерга, и тот тоже замер, кося бешеным красным глазом.

После этого Нерогабал не спеша подъехал вплотную в Шэссиару и лёгким толчком руки выбил того из седла. Шэссиар грохнулся на спину и замер неподвижно, как перевёрнутый краб – в нелепой позе, с задранными конечностями. Среди Высших пронеслась волна подавленных смешков – больно уж нелепо выглядел поверженный всегда гордый и надменный Шэссиар. Ящер же подошёл к обездвиженному нергу, толкнул его мордой, так что тот упал на бок, и оскалил здоровенную пасть. В глазах обездвиженного Злодея отразился ужас, похоже, нерг заработал себе стойкое нервное расстройство.

Что же касается Нерогабала, то он приставил копьё к горлу поверженного Высшего и спросил:

– Сдаёшься, Шэссиар?

– Сда…юсь… – прохрипел обездвиженный. – Беру свои слова обратно и прошу прощения у наследника.

– Принято, – кивнул Нерогабал и лёгким движением кисти отменил заклятие. Шэссиар стал медленно подниматься, а Нерогабал двинулся к сидевшему в ложе отцу, неосмотрительно повернувшись к противнику спиной. Что нашло вдруг на Шэссиара – не понял никто, видимо, поражение вчистую было для него слишком уж обидным. Он быстро вскочил на ноги и метнул в спину Нерогабалу одно из самых сильных смертельных заклятий.

Никто на это не успел отреагировать… кроме Лёньки. Парень был начеку, ожидая от Шэссиара пакости, и, едва заклятье сорвалось с его губ, накрыл Нерогабала защитным куполом, но, видимо, от волнения, не рассчитал силу.

Заклятье не просто впиталось в купол, оно от него отразилось, странным образом изменившись, и ударило прямо в Шэссиара. Тот и «кыш» сказать не успел, как превратился в нечто непонятное – пушистый меховой шарик сливочного цвета на толстеньких мохнатых ножках, с острыми, торчащими ушами и огромными глазами потрясающего синего цвета. Ножки существа подогнулись, оно хлопнулось на тщательно просеянный песок ристалища и жалобно произнесло:

– Нряк?

– Похоже, клятвопреступник уже наказан, – задумчиво произнёс Верховный жрец и внимательно взглянул на Лёньку. Эти его слова были перекрыты раскатом хохота. Высшие смеялись даже с некоторым облегчением – Правитель с помощью и сына, и странного раба в очередной раз показал свою силу – можно было и уступить.

– Ты сможешь снять заклятье? – тихо поинтересовался Аннераал у Лёньки.

– В принципе, да, – ответил Лёнька. – Вернуть ему прежний облик?

– Да нет уж, – злорадно усмехнулся его собеседник. – Пусть это существо доставят в мой личный зверинец. А о возвращении Шэссиару прежнего облика я подумаю… пару месяцев.

Подбежавшие слуги-Низшие повинуясь слову Правителя подхватили непонятное существо, жалобно простонавшее:

– Нря? Нря?

Один из Низших погладил меховой шарик, и тот довольно проурчал:

– Нряууу… – и начал ластиться к слуге.

– А в таком виде Шэссиар куда приятнее… – пробормотал сквозь зубы Верховный жрец, и многие Высшие опустили головы, пряча усмешки.

– Думаю, – невозмутимо произнёс Аннераал, – нам стоит возобновить Совет. Кстати, если есть желающие не давать клятву – то в моём зверинце полно места. А уж Льоня постарается, чтобы пополнение зверинца было очень оригинальным. И учтите, что это далеко не всё, что он сможет проделать с любым из вас, ибо уровень его силы в несколько раз превышает мой, даже с ограничителями.

Стоит ли говорить, что после устроенного представления и демонстрации Лёнькиной силы все предложения Аннераала прошли практически единогласно, если не считать нескольких наиболее упёртых старейших Высших, а доставленный на Совет Арш-пахва, как представитель Арайя, уже воспринимался, как меньшее зло по сравнению с чокнутым наследником Правителя и его не менее чокнутым внуком? Так что это заседание Совета стало воистину судьбоносным, как и предрекал Правитель.

***

Всё шло тихо до тех пор, пока однажды ночью Нерогабал не проснулся от режущей боли в животе. Больно было настолько, что он не смог сдержать вскрик – казалось, что живот его режут изнутри тупым кинжалом. Обеспокоенный Тхум отреагировал мгновенно – быстро «стёк» с ложа, на котором несколько часов назад перед сном очень даже неплохо подзарядил своих малышей энергией, и перевернул корчащегося от боли Нерогабала на спину.

Одно из щупалец стало трогать и поглаживать живот – осторожно, ласково, массируя, а два других подняли и развели ноги Нерогабала. Ещё одно щупальце, из которого обильно выделялась смазка, проникло в уже достаточно хорошо разработанную задницу Нерогабала, расширяя и смазывая её.

Нерогабал и не пытался сопротивляться, он понял, что процесс, который изменил его тело, подходит к своему логическому завершению и сейчас на свет появятся детёныши Тхума, правда, пока ещё в виде яиц. А потом его пронзила совсем уж сильная боль, тело самопроизвольно изогнулось, выталкивая из себя нечто чужеродное, потом ещё… и ещё… И боль прекратилась.

Тхум удовлетворённо заухал, потом осторожно подхватил Нерогабала и перенёс его в горячий источник. Тело расслабилось в горячей воде, оно казалось Нерогабалу удивительно лёгким и пустым, потянуло в сон, и он уже сквозь полусомкнутые веки спокойно наблюдал, как Тхум готовит что-то вроде нового гнезда, застилает его шкурами и осторожно укладывает туда около дюжины овальных яиц размером с кулак, но не в скорлупе, а в полупрозрачной кожистой оболочке. Внутри виднелось что-то тёмное и шевелящееся.

Нерогабалу вспомнилось, что какое-то время он должен будет согревать ЭТО собственным телом, пока плодные оболочки не разрушатся, и детёныши не выйдут на волю. Он попробовал было ужаснуться. Ужаснуться не получилось. Нерогабал уже смирился с тем, что должен пройти этот путь до конца, поэтому он только тихо порадовался, что внутри у него уже нет ничего чужого, и удивился, куда они вообще в него вмещались – ведь живот его, как и был, так и оставался плоским.

Между тем Тхум осторожно помог Нерогабалу выбраться из источника и защёлкал, давая понять, что ему нужно занять место в новом гнезде. Нерогабал вздохнул, подошёл к новому гнезду, улёгся на мягкие шкуры, а Тхум подвинул плодные вместилища к нему под бочок.

Нерогабал кивнул, улёгся поудобнее и закрыл глаза. Последней мыслью, прежде чем он заснул, было: «Странно… а они тёплые… и не противные…»

========== Эпилог ==========

Лёнька сидел у ложа Арш-пахвы, держа старого шамана за руку. Арш-пахва уходил. Ещё недавно выглядевший здоровым и крепким, он резко состарился, волосы его побелели, лицо избороздили многочисленные морщины. Старый шаман вот уже несколько недель слабел с каждым днём, он передал дела самому способному из своих учеников, торжественно провозгласил его новым шаманом, а сам отправился в пещеру в горах и разрешил навещать его только Лёньке.

Лёнька, или как его стали называть и Изначальные, и Арайя, Лионай, почти не изменился за эти пять лет, разве что стал ещё красивее. Но зато на самой Изнанке изменилось многое.

Аннераал, точнее, Тиверин в его теле, оказался Правителем куда лучшим, чем его брат. Он с самого начала взял курс на изменения в обществе и проводил его последовательно и жёстко. За эти пять лет он сумел уравнять в правах Высших и Низших, отменил рабство для Низших, телесные наказания и освободил многих Роэтэ из их унизительного положения.

Как ни странно, остались и те, кто предпочёл оставаться в рабстве, хотя теперь такие бывшие рабы именовались «слуги по контракту», и те, кто предпочёл положение Роэтэ неясной свободе. Закон, конечно, защищал и их права, но, увы, как обычно, сознание разумных меняется куда медленнее, чем законодательство.

Но немало нашлось и таких, кто поверил в реформы. Договорившись с Арайя, Аннераал получил изрядный кусок плодородной земли, по размерам превосходивший всю территорию Изначальных, и предложил освобождённым Низшим заняться сельским хозяйством – выращиванием съедобных растений, молочного и мясного скота, разведением шелковичных пауков и бабочек, ловлей рыбы… Все, кто хотел, могли с семьёй построить своё жильё, а деньги на это и на приобретение орудий труда и необходимых семян выделялись из казны. Более того, такие своеобразные фермеры освобождались от налогов на три года.

Это на казне отразилось отрицательно, и за первые три года действия указа истощило её на три четверти. Оставшиеся прижатые к ногтю оппозиционеры втихаря пророчили Правителю финансовый крах… но тут пошли первые налоги. Казна вновь наполнилась, что позволило построить несколько Домов Помощи для тех бывших Низших, кто остался без поддержки родных и не мог работать. Дома эти строились под патронатом жрецов Меркеля, что позволило последним заняться серьёзным делом вместо предполагаемых поисков ереси. Так что жрецы теперь были при деле и смотрели в рот Правителю, особенно после странного несчастного случая, произошедшего – вот беда какая! – с Верховным жрецом Ашшаниялом совершенно необъяснимо и неожиданно. А что до этого Ашшаниял взбрыкнул и попытался утвердить своё главенство над Правителем – так это всё не более, чем слухи. А новый Верховный жрец правильно понимал политику Правителя и усердно поддерживал её.

Что же касается Высших – то они по-прежнему составляли элиту общества. Но это были уже не придворные бездельники, юнцы, проживавшее отцовские состояния или пожилые ретрограды. Нет, конечно, остались среди бывших Высших и те, и другие, и третьи, ибо разумных указом так просто не переделаешь, но очень многие оценили новые возможности и занялись наукой, точнее, своеобразным сплавом науки и магии, была расширена Высшая школа, куда стали принимать не только Высших, но и Низших, и даже желавших обучаться науке Изначальных Арайя, появились предприятия, такие, как централизованная банковская система, исследовались новые земли, на которых основывались новые поселения.

К тому же изменилось брачное законодательство. Многие Высшие стали брать в супруги молодых Арайя, и если первоначально к таким парам относились с предубеждением, то когда стало ясно, насколько одарены силой дети от таких браков, спрос стал превышать предложение в разы.

К тому же многие Низшие тоже становились супругами Арайя, и их дети тоже были не обделены силой, да и рождались они здоровыми и крепкими, чего уже почти не случалось в браках Низших.

Арш-пахва же несколько лет подряд играл роль своеобразного посла Арайя среди Изначальных. Казалось, старик ещё долгие годы будет несокрушимо крепок, но когда всё стало налаживаться, старый шаман стал заметно сдавать. И вот теперь… Теперь он умирал.

Лёнька сжал в ладони исхудавшие пальцы Арш-пахвы. Ему, как никогда, хотелось разреветься, но Арш-пахва открыл глаза и на чистейшем русском произнёс:

– Не смей реветь, глупыш. Для меня это не конец. Я вернусь туда, откуда я родом, и буду счастливым.

– Так ты всё-таки с Земли? – прошептал Лёнька. Шаман улыбнулся в ответ:

– Более того, я из Одессы. И звали меня когда-то Аркаша. Аркаша Биршбаум, шоб я так жил…

– Но как… как ты оказался здесь? Да ещё в виде Арайя?

– У каждого из миров есть свой Создатель, Лёня, – отозвался Арш-пахва, – и он обычно терпелив и не вмешивается в дела детей своих, но иногда и его безграничному терпению приходит конец. Я был не самым лучшим человеком и однажды совершил то, за что должен был расплатиться. Так я оказался здесь, в этом мире, в этом теле. Мне дали понять, что я должен своими действиями исправить то, что в этом мире разрушили Изначальные, и только тогда я получу шанс вернуться в своё время и в своё тело и исправить то, что натворил. И теперь я не умираю. Я возвращаюсь домой. Я закрою глаза и вновь проснусь Аркашей Биршбаумом, вновь увижу мою родную Одессу, маму, бабушку, тётю и моего дядю, биндюжника Гершеля. И Голду… мою Голду… И на этот раз я не упущу свой шанс.

– А как же мы? Что будет с нами со всеми? – вырвалось у Лёньки.

– Жизнь будет, – рассмеялся Арш-пахва, запрокинув голову. – Жизнь, долгая и счастливая. У твоего отца с Арх-хамиром, у тебя с твоим Шан-туле, у Карама с Лашьямом, у Тиверина… ну, это пока секрет. Всяк найдёт свою пару, свою любовь, это так же верно, что меня зовут Аркаша Биршбаум.

Арш-пахва снова рассмеялся, но тут же закашлялся, по подбородку потекла струйка крови. Лёнька заботливо поддержал шамана за плечи и протянул ему чашу с питьём. Арш-пахва сделал глоток и, собравшись с силами, продолжил:

– Тебе просто нужно оставаться таким, как есть, Лёня. Ты хороший, чистый мальчик, куда лучше и чище, чем был я в твои годы… Ты ведь не забываешь навещать дедушку с бабушкой?

Лёнька покачал головой:

– Не забываю. Они так рады были, когда я появился… Там… в моём мире обо мне два года не было ни слуху, ни духу, как они только выдержали, бедные… Они приняли моё… мою ориентацию. И Шан-туле они приняли… И нашего малыша… Правда, я им сказал, что его нам выносила суррогатная мать… Вряд ли бы они поняли то, что нашего сына выносил Шан-туле… да и о силе, которой я владею, им рассказывать не стоит…

– Это верно, – улыбнулся Арш-пахва, – расскажешь им позже, когда они будут готовы принять эту правду. А сейчас… Вот моя последняя просьба. После того, как я уйду… спустись в ТУ пещеру и достань шары душ. Ибо одна душа ушла на перерождение, а вторая должна вернуться в тело, ибо её жизненный путь не окончен.

– Ты имеешь в виду… – начал вопрос Лёнька.

– Да, – ответил Арш-пахва. – Ведь Сахель так и не искал себе пару все эти годы?

– Ты сам знаешь, что нет, – ответил Лёнька. – А ведь ему многие предлагали…

– А теперь всё будет хорошо, – уверенно сказал Арш-пахва. – Я уверен. Так вот, когда ты убедишься, что шары душ пусты, отдай их новому шаману… и укажи ему дорогу в пещеру. Сам я не успел… Прощай… И вот… если хочешь узнать мою историю… Ты знаешь, где я спрятал кристалл…

Старый шаман закрыл глаза, и тут же его тело стало таять, становясь полупрозрачным, краски бледнели, выцветали, пока не исчезли совсем… и наконец, Лёнька понял, что сжимает в ладони пустоту.

– Прощай, Арш-пахва… Аркаша… Пусть у тебя всё будет хорошо, где бы ты ни оказался…

И откуда-то пришло: «Будет… Теперь будет…»

Лёнька встал, вышел из пещеры и взмахнул рукой. Проход тут же закрылся, словно его и не было – гладкая скальная стена. Лёнька развернул многоцветные крылья – с полным принятием силы они изменили свой цвет – и взлетел, так высоко, как только мог. А гулявший на высоте ветер смахнул со щёк набежавшие слёзы.

***

За прошедшие годы посёлок Арайя превратился в связанную между собой систему поселений, чьё население выросло в несколько раз. Теперь Старшим тоже приходилось отыскивать новые места, чтобы не увеличивать нагрузку на местную экологическую систему, но Изнанка действительно была велика, и на ней хватало места всем. Лёнька снизился и ловко приземлился на плетёную террасу одного из домов-деревьев, где его уже ждал Шан-туле с трёхлетним малышом на руках – рыженьким, как Лёнька, но правильными чертами лица и клычками больше похожим на Шан-туле. Его кожа была приятного терракотового цвета, а за спиной топорщились крошечные золотисто-белые крылышки. Звали малыша Лио-шан, так предложил Шан-туле, взяв по слогу от имён двух отцов. Лёнька похихикал, но с любимым супругом согласился. А бабушка и дедушка в другом мире называли своего правнука Лёшей. Малыш был сообразительным, откликался на оба имени и обожал бабушкины пирожки. И запечённое мясо с травами дедушки Арх-хамира. А ещё его потенциальная сила была ничуть не меньше, чем у Лёньки, а может, даже и больше. Ну и, конечно, умненький малыш, росший в любви, был записным проказником и шкодой, но, стоило заметить, его проказы совсем не были злыми, скорее, малышу нужно было выпустить избыток силы.

– Папа Лионай!!! – радостно завопил Лио-шан и перелез с рук Шан-туле на руки к Лёньке, немедленно получив поцелуй в макушку. А в глазах охотника читался немой вопрос.

– Арш-пахва ушёл, – тихо сказал Лёнька.

Шан-туле склонил голову и тихо сказал:

– Он не велел горевать по себе.

– Он сказал, что для него это начало новой жизни, – ответил Лёнька. – Он открыл мне свою тайну. И я пока не знаю, что с этим делать.

– Отложи, – усмехнулся Шан-туле. – Любая тайна должна хорошо отлежаться, а её владелец успокоиться.

– Пожалуй, ты прав, – отозвался Лёнька. – Ужинать?

– Дедушка Лигарот звал нас! – быстренько вмешался Лио-шан. – Он что-то вкусненькое приготовил!

– И когда твой отец всё успевает? Он ведь так занят, как целитель, – слегка удивился Шан-туле.

– Он просто правильно расставляет приоритеты, – улыбнулся Лёнька. И спросил у сына:

– Ну что, баловник? Полетели к дедушке?

– И вовсе я не баловник, – нарочито надул губы Лио-шан. Но его отцов таким штуками было не взять, оба дружно рассмеялись, и малыш резко передумал дуться.

А потом был ужин в гостеприимном доме Арх-хамира и Лигарота, куда помимо Лёньки и Шан-туле чисто случайно забрели на огонёк и вкусный запах Карам с Лашьямом и своими тремя отпрысками, в которых явно была видна кровь детей Огня, так что, ехидно подумал Лёнька, Карам подошёл к возрождению своего народа со всей ответственностью, к тому же в последнее время эта парочка стала поговаривать о создании триады, и Лёнька не сомневался, что третьего они скоро найдут. К тому же Карам подбивал Лёньку и Шан-туле на второго отпрыска, намекая, что впоследствии стоит заключить брак между двумя линиями детей Огня. Лёнька посылал настырного джинна подальше, говоря, что его настоящие и будущие дети не племенные жеребята и спутников жизни выберут себе сами, но джинну всё было, как с гуся вода. Заглянул в гости и Ланеш, превратившийся из заморыша-Низшего в высокого статного юношу и недавно избравший себе в супруги двоюродного брата Арх-хамира, Айр-дола. Детёныши глара так же выросли из милых беспомощных котят в здоровенных белоснежных зверюг с острыми клыками и огромными синими глазами, великолепных охотников и защитников. Ланеша они слушались беспрекословно и обожали возиться с детьми. Но сейчас даже им приходилось туго, ибо на красавцев гларов насели Лио-шан, три отпрыска Карама и сын Лигарота и Арх-хамира, которого счастливые отцы в своё время назвали Лиг-арх.

Пришёл и Сахель, ставший неплохим целителем и помощником Лигарота. Сахель тоже вырос, раздался в плечах и похорошел. Многие охотники Арайя предлагали ему полетать над горами, но он предпочитал почти всё своё время проводить, помогая больным и совершенствуясь в своих умениях.

Не было среди них только Уралмаша. Дружелюбный ящер покинул их год назад, ибо за ним прилетели свои. Сумасшедший Мозг добрался всё-таки до родной планеты, но за прошедшее время там всё успело измениться. Принц Урр-Аал-Мааш из предателя превратился в героя, собственно говоря, потому, что изначально никаким предателем не был, а был жертвой интриг и клеветы. Так что, как ни грустно было расставаться, Уралмаш улетел домой… но обещал навестить своих спасителей и друзей лет этак через сто. И незаметно было, чтобы он при этом шутил.

Но каким бы дружелюбным ни был ужин, первую чашу в память Арш-пахвы все выпили в молчании.

***

Лёнька проснулся среди ночи. Посёлок спал, спал и Шан-туле, уткнувшись в Лёнькино плечо. Спал в соседней комнате угомонившийся Лио-шан. Лёнька улыбнулся своим воспоминанием, осторожно высвободился из объятий Шан-туле и вышел на плетёную террасу, с наслаждением вдохнув свежий ночной воздух.

Один из гларов Ланеша, обожавших ночью гулять по террасам древесных домов, материализовался, словно из воздуха, и боднул Лёньку в бедро лохматой здоровенной башкой, погладь мол. Лёнька уселся в плетёное кресло и стал гладить разомлевшего от ласки глара, а тот заливисто и громко урчал от удовольствия. Неожиданно Лёньке вспомнилась их первая ночь с Шан-туле. Первая ночь. Четыре года назад.

Год, пока Лёнька почти неотлучно находился при Тиверине в поселении Изначальных, они с Шан-туле виделись урывками, и дело не заходило дальше ласк. Но когда стало ясно, что Изначальные приняли реформы и власть Правителя по прежнему незыблема, Лёнька отправился в посёлок Арайя с твёрдым намерением, как это говорилось в старых викторианских романах, «узаконить отношения».

Обряд они хотели провести тихо и скромно. Не тут-то было. Узнав об этом, Лигарот возмутился и заявил, что его старший сын, умница и красавец, имеет право на самую красивую свадьбу на свете. А Арх-хамир готов был исполнить любое желание своего мужа… то есть от шумной и весёлой свадьбы, на которой присутствовала куча гостей, отвертеться не удалось. Обряд проводил вырвавшийся ненадолго от своей роли посла Арш-пахва, а посёлок ходил ходуном три дня. Гости ели, пили и веселились в меру своих способностей и возможностей, а молодые, воспользовавшись возросшим градусом веселья, просто тихо слиняли с праздника. Шан-туле обещал показать Лёньке самое красивое место на свете.

И он сдержал своё обещание. Маленькое озерцо в горной долине, покрытой мягкой травой и нежными разноцветными цветами, озерцо, в котором отражалась россыпь звёзд на ночном небе, заранее приготовленная Шан-туле палатка, устланная мягкими войлоками и узорчатыми тканями… и никого вокруг.

Лёнька вспоминал, как они долго и упоённо целовались и ласкали друг друга, и ему казалось, что они одни на всём белом свете и всё вокруг не имело значения – только это – поцелуи, ласки, дыхание, стройное сильное тело Шан-туле, изгибавшееся от удовольствия под его ласками. Лёнька ещё успел мимолётно удивиться, что им совсем не мешают крылья, а потом Шан-туле неожиданно опрокинул Лёньку на спину и уселся сверху, насаживаясь. Лёнька очень боялся, что Шан-туле будет больно, но на это было совсем не похоже… Шан-туле опустился так глубоко, как мог, хрипло задышал, а потом начал двигаться, и в его стонах не было боли, только чистое удовольствие, разделённое на двоих.

А проснувшись уже за полдень, Лёнька понял, что никогда в жизни он не чувствовал себя таким счастливым. И, хотя этой ночью они несколько раз менялись, новая жизнь зародилась именно в Шан-туле. Это было так странно, удивительно и необычно, хотя Лёнька уже должен был и привыкнуть ко всем выкрутасам Изнанки. И, в конце концов, Лёнька решил не заморачиваться. Он просто любил и был счастлив, и, как оказалось, именно это и было самым правильным.

По полу террасы прошлёпали босые ноги. Шан-туле подошёл к Лёньке сзади и обнял его:

– Ты чего в темноте сидишь?

– Нашу свадьбу вспоминаю, – абсолютно честно ответил Лёнька.

– А зачем вспоминать? – улыбнулся Шан-туле. – Может, навестим наше озеро? Ночь тёплая.

– А Лио-шан? – спросил Лёнька.

– А он до утра спать будет, – улыбнулся Шан-туле. – Нашалился. К тому же Клык присмотрит, чтобы всё было в порядке. Да, Клык?

Глар обиженно фыркнул: обижаете, мол. Конечно, присмотрю.

А спустя минуту он уже провожал взглядом две фигурки, стремительно исчезающие в ночном небе. Вот глупые двуногие. Всё усложняют. А за детёнышем он присмотрит. Как без этого?

***

Нерогабал сидел на берегу моря и смотрел, как резвятся в волнах детёныши Тхума, вымахавшие уже почти с папашу размером. Он понимал, что в этом странном наваждении, куда его забросил Властитель снов, прошло уже очень много времени, но, как ни странно, это перестало огорчать его. У него было время, чтобы пересмотреть свою жизнь и свои взгляды – жизнь с Тхумом была простой, даже примитивной, но голову прочищала идеально. Теперь он понимал, каким самовлюблённым засранцем был и что те ценности, к которым он стремился – власть, сила, могущество – вовсе не главные. И мысль, что он сам упустил свою любовь, грызла его изнутри. Нерогабал хотел бы исправить всё, но можно ли было это сделать? Он не знал ответа на свой вопрос, а Властитель снов больше не являлся ему.

Бывший наследник привязался к детёнышам Тхума и терпел близость с ним. Нет, если честно, он даже стал испытывать от неё определённое удовольствие, но всё это было не то… Но как изменить свою странную судьбу, он не знал.

Между тем детёныши продолжали резвиться в волнах, время от времени вылезая на берег и складывая к ногам Нерогабала съедобных моллюсков, красивые, окатанные волнами камушки, из которых он навострился делать ожерелья, которыми они обожали себя украшать, а ещё кусочки кораллов и янтаря. Нерогабал ласково гладил детёнышей по щупальцам, и горка даров моря у его ног всё росла.

Неожиданно из пещеры показался Тхум и обеспокоенно защёлкал, зовя Нерогабала. Бывший наследник поднялся с песка и пошёл на зов. Тхум мягко втолкнул Нерогабала в пещеру и защелкал быстро и как-то грустно. Нерогабал, давно научившийся понимать это щёлканье, разобрал: «Нам пора расстаться. Твоё время пришло».

– Что? – переспросил Нерогабал удивлённо. – Что это значит?

Вместо ответа Тхум обнял Нерогабала своими щупальцами и мягко подтолкнул в начавший формироваться посреди пещеры сгусток серовато-белёсого тумана. Потом снова прощелкал:

«Иди. Я благодарен тебе. Я буду скучать по тебе и мои дети тоже. Но теперь у тебя другой путь. Прощай».

После этого он втолкнул в руку Нерогабала довольно большой мешочек, сделанный из кожи, и снова подтолкнул его в туман. Нерогабал машинально сделал шаг… И оказался в том же зале, откуда Властитель снов отправил его в пещеру Тхума. Но на этот раз он был здесь не один.

На каменном полу зала неподвижно сидел Аннераал.

– Отец! – бросился к нему Нерогабал. Но Аннераал не шелохнулся.

«Здесь только его душа, но не тело. И он не видит тебя», – заметил Властитель снов.

– Что тебе нужно от него? – возмутился Нерогабал.

«То же, что и от тебя, – голос Властителя снов был насмешлив. – Но он виновен более тебя, и его испытание будет в разы тяжелее».

Нерогабал судорожно вздохнул. Он знал, как горд Аннераал. Он не сможет вынести унижения.

– Послушай, – быстро сказал Нерогабал, – а как-нибудь по-другому нельзя? Я не хочу, чтобы ты мучил отца.

«Можно, – покладисто согласился Властитель снов. – Я могу отпустить его душу на перерождение, но…»

– Что – но? – переспросил Нерогабал.

«Знаешь, я уже хотел отпустить тебя. Тхум за тебя просил. Но если твой отец не отправится на своё испытание, его придётся пройти тебе. И, поверь, оно куда хуже, чем то, что тебе пришлось пройти с Тхумом. Так что у нас есть два варианта – я отпускаю тебя, и душа твоего отца отправляется на своё испытание, или душа Аннераала получает возможность переродиться и начать всё с чистого листа, но тогда на испытание отправляешься ты. Выбирай».

Нерогабал тяжело вздохнул. Как ему хотелось стать свободным, вернуться в свой мир, в своё тело… Но… Он собрался с силами и произнёс как можно более твёрдо:

– Отпусти душу отца. Я готов.

«Хорошо, – рассмеялся Властитель снов. – Ты сам выбрал».

Туман снова сгустился вокруг Нерогабала, и он на какое-то время лишился возможности видеть, слышать и чувствовать. А потом он вдруг услышал знакомый голос:

– Нерогабал! Нерогабал! Очнись!

А потом кто-то стал шлёпать его по щекам, приводя в чувство.

Нерогабал открыл глаза… и сразу понял, что находится в собственном теле. А над ним склонился… Лигарот?

– Брат… – прохрипел Нерогабал. – Прости… Где я?

– В той пещере, куда твою душу поместил Арш-пахва, – ответил красивый рыжеволосый Высший, появившись, будто из ниоткуда. – Властитель снов посчитал, что ты можешь вернуться.

– Льоня… – удивился Нерогабал. – И ты здесь? Я… я виноват перед тобой… Прости.

– Ещё успеешь, – отрезал Лёнька. – Кстати, теперь меня называют Лионай.

– Лионай… – пробормотал Нерогабал. – «Сильнейший…». Сколько прошло лет?

– Ты задаёшь не те вопросы, – хмыкнул Лёнька. – И у тебя есть у кого попросить прощения и без нас. Идём, отец.

И они оба просто ушли. А удивлённый Нерогабал попытался подняться. Удалось ему это далеко не с первой попытки, но он всё-таки поднялся и побрёл к выходу из пещеры, совсем не понимая, как ему быть.

Уже у самого выходя он споткнулся, но чья-то рука подхватила его, а когда Нерогабал разглядел, того, кто его поддержал, то удивлённо воскликнул:

– Сахель! Это ты? Неужели ты ждал меня? Всё ещё ждал?

А повзрослевший и удивительно похорошевший Сахель улыбнулся в ответ и произнёс слова, от которых сердце Нерогабала сначала замерло, а потом забилось с новой силой… и с новой надеждой:

– Всё ещё. Всегда.