Текст книги "Злая сказка (СИ)"

Автор книги: РавиШанкаР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Лёнька неожиданно сам для себя порывисто обнял Защитника:

– Спасибо… Спасибо, Арх-хамир.

Защитник снова улыбнулся и заметил:

– Я так понимаю, что ты согласен.

– Да, конечно… У меня никогда не было отца, а теперь сразу два. Странно как-то, непривычно, но мне это почему-то нравится.

– Это потому, что мир Изнанки принимает тебя, – серьёзно сказал Арх-хамир, – и ты сможешь бывать в двух мирах сразу. Но об этом мы поговорим после твоего возвращения. Ты ведь захочешь навестить своих? Или даже вернуться туда на какое-то время?

– Навестить – непременно, – ответил Лёнька. – Пусть они будут спокойны за меня. А вот насчёт остаться там… я уже и не знаю даже. У меня какое-то нехорошее предчувствие и я не хочу, чтобы отец пострадал.

– Я сумею его защитить, – отозвался Арх-хамир, – но к предчувствиям следует прислушиваться. Спасибо, что предупредил, Льоня. Кстати, я не рассказал тебе ещё об одном свойстве браслета. Если вдруг произойдёт что-то непредвиденное и ты будешь серьёзно ранен, просто нажми вот на этот камень, – и Защитник привлёк внимание Лёньки к украшавшему браслет голубому овальному камню, напоминавшему гладко обкатанную светлую бирюзу, только приглядевшись, можно было заметить переливающиеся в нежной глубине радужные просверки.

– Красивый камень, – сказал Лёнька присмотревшись. – Тоже зачарованный?

– А как же, – отозвался Арх-хамир. – Мы называем эти камни «слёзы гор», они тоже достаточно редки, но не так, как лунное серебро. Тем не менее эти камни весьма ценны. Когда ты нажмёшь на камень, ты мгновенно перенесёшься сюда, в посёлок. А, поскольку браслетов два, сможешь перенести и Шан-туле.

– А как же Арш-пахва? – удивился Лёнька.

– Поверь мне, – рассмеялся Арх-хамир, – этот старый пройдоха способен о себе позаботиться… К тому же не позавидую я тому, кто в здравом уме и трезвой памяти захочет обидеть Арш-пахву. Равных ему по силе почти нет даже среди лучших магов Высших. Тебе придётся учиться многому, чтобы оказаться с ним на равных, хоть ты и силён. А сейчас надень браслеты. Пора тебе подкрепиться в дорогу.

Лёнька послушно надел браслеты на запястья, и они тут же словно подстроились под его руку – сидели плотно, не жали и практически не ощущались на теле.

– Просто замечательно, – сказал вошедший Лигарот. – Но я очень надеюсь, что тебе не придётся пользоваться ими.

Лёнька кивнул. Лигарот был прав, но всё-таки такая подстраховка дорого стоила.

За завтраком они разговаривали о будущей свадьбе. Защитник говорил, что это будет большой праздник для всего посёлка и что, прознав о нём, непременно стоит ждать гостей из других поселений. Лигарот смущённо опускал глаза, но не возражал. Лёнька подкалывал обоих, так что даже смущающийся Лигарот в конце концов рассмеялся.

А после завтрака Лёнька взял приготовленный Лигаротом небольшой мешок с припасами, прикрепил к нему скатанный лёгкий и прочный плащ, тоже подобранный Защитником из своих запасов, и спикировал вниз, держа мешок в руке. Внизу уже топтался Шан-туле, одетый так же, как и Лёнька – в лёгкие и прочные высокие сапоги, штаны и безрукавку. Мешок он прикрепил к поясу, с другой стороны был прикреплён нож в ножнах и колчан с дротиками. Ленька слегка удивился тому, что Шан-туле вооружён так легко, но потом подумал, что охотник, как и любой Арайя, являлся магом и что у него заготовлены свои сюрпризы. Да, Арайя почти не пользовались магией для охоты, но ведь сейчас-то другой случай.

Увидев Лёньку, Шан-туле смущённо улыбнулся и кивнул, приветствуя его:

– Вижу, что Арх-хамир хорошо тебя снарядил. Но где же Арш-пахва?

– Ай, ви думали, что старый Арш-пахва проспит, чтоб я так жил? – раздалось откуда-то сверху. – Не волнуйтесь, мальчики, я уже готов.

И рядом с Лёнькой и Шан-туле спланировал шустрый старикашка.

– Вот что за молодёжь пошла? Договаривался с Дон-хи, что он останется с моим мальчиком, пока я хожу с вами. Ведь сказал же – прийти на рассвете, штоб я так жил… Ан нет, только-только его добудился. Наверняка всю ночь над горами летал, вот не выспался… Ну, что, полетели?*

Лёнька и Шан-туле кивнули, и старый шаман моментально взмыл в воздух.

– Шо ви стоите, как просватанные? Догоняйте! – крикнул вредный старикашка.

Лёнька и Шан-туле взмыли в воздух и бросились догонять старого шамана, который с места в карьер развил такую скорость, что куда там молодым. А Лигарот, вышедший на плетёную террасу, долго смотрел, как три крылатых силуэта уменьшаются, превращаются в точки и тают в чистом утреннем небе. А вышедший следом Арх-хамир обнял его за плечи и увёл в комнату.

***

Аннераал настроился терпеливо ждать. Он хорошо знал Нерогабала, тот не давал невыполнимых обещаний. Хотя, какой хитроумный план разработал сын, ему было непонятно. Вряд ли Защитники отпустят Лигарота и мальчишку просто так, к тому же они все сильны… очень сильны. Нерогабал тоже силён, но ему не выстоять против нескольких Защитников. Что же задумал этот хитрец? Хотя… главное, чтобы он вернул мальчишку. Тогда вполне можно будет отдать ему Лигарота. Младший сын начал уже надоедать Аннераалу. Сломать до конца его никак не получалось, а прибегать к более сильным методам воздействия… всё-таки это было чревато. Как ни крути, Лигарот принадлежал к правящей семье, хоть и не был слишком силён. Вот пусть Нерогабал с братцем и разбирается, у мальчика хорошие задатки, действительно хорошие. Правда, он не развлекается сверх необходимого, но нужные жертвоприношения выполняет уже виртуозно. Что ж, из двух сыновей он, Аннераал, выбрал достойнейшего. А если Нерогабалу действительно удастся вернуть мальчишку и претворить свой план в жизнь… Он будет достоин величайшей благодарности.

Но ждать… Как же не хочется ждать. Единственным плюсом за последнее время было то, что Правитель полностью оправился от ран, нанесённых Защитником. Правда, вредный целитель, дрожа и заикаясь, заявил, что регенерация могла и не справиться до конца с таким повреждением, поэтому он применил одно чрезвычайно сильное зелье. Заживляющий эффект зелья вкупе с естественной регенерацией Высшего был потрясающим. На гладкой коже не осталось ни единого шрама. Правда, сообщил дрожащий целитель, у зелья имелся один неприятный побочный эффект… Тридцать дней после приёма не следовало заниматься сексом, потому как необходимый для этого занятия орган становился нетрудоспособным. И теперь, когда истекла только половина этого срока, Аннераал был готов на стенку лезть от злости. Желание, увы, никуда не девалось, а вот с возможностью… ну просто беда.

К счастью, у Аннераала хватило ума не наказывать целителя, да и тот после того, как его отпустили после доклада, не показывался во дворце, присылая по необходимости своего старшего ученика, но вот все остальные сумели прочувствовать дурное настроение Правителя весьма глубоко. Все советники были разруганы в пух и прах, слуги выпороты, а несколько Роэтэ из гарема Аннераала отправились в Отстойник раньше срока. Так что никто не пытался показываться на глаза Правителю без крайней нужды, тихо молясь Меркелю, чтобы эта самая крайняя нужда не возникала как можно дольше. Но не всем везло.

Аннераал, успокоив себя, решил прогуляться в дворцовом парке, а потом вернуться и провести несколько часов в тренировочном зале, чтобы измотать себя до белых кругов под глазами, чтобы никакое грешное желание больше не морочило ему мозг. Он вышел в открытую галерею дворца, ведущую к парку, которая была совершенно пустынная, только в нескольких местах стояли стражи дворцовой охраны, неподвижные, как статуи. Этим деваться было некуда, но Аннераал не срывал пока свой гнев на стражах. Он прекрасно понимал, что подвергнутые наказанию, тем более наказанию несправедливому, стражи и прирезать могут. Тайно, ночью в постели.

Но вскоре он понял, что решение прогуляться по саду было плохой идеей. Красота дворцового сада не умиротворяла его, а только раздражала. Глухое раздражение требовало выхода, но придраться было не к чему. Садовые дорожки, посыпанные разноцветным песком, были идеально ровными, кусты и деревья – затейливо подстриженными, клумбы благоухали, а беседки радовали глаз своей ухоженностью. Аннераал мрачно подумал, что в тренировочном зале ему придётся пробыть очень долго.

Однако в этот самый момент до него донеслись звуки тихой незатейливой песенки, исполняемой красивым молодым голосом. Аннераал мрачно улыбнулся. Что же, кажется, нашёлся провинившийся. К тому же заниматься сексом он пока не может, но вот посмотреть на наказание нерадивого слуги ему никто не помешает. А новый Старший Отстойника просто мечтает выслужиться перед Повелителем, да и фантазия у него… весьма затейливая.

– Эй, кто здесь? – крикнул Правитель. – Покажись, или я позову стражу.

На дорожке показался молоденький испуганный Низший, который, узнав Повелителя, тут же упал на колени.

– Простите, господин, я не хотел беспокоить вас.

– Однако, обеспокоил, – отрезал Аннераал. – Я размышлял о важных государственных делах, а твоя глупая песня сбила меня.

– Простите, господин! – несчастный слуга распростёрся ниц.

– Кто ты такой? – властно спросил Аннераал, отмечая про себя, что мальчишка, хоть и неухожен, но достаточно красив… и почти наверняка девственен.

– Я Ланеш, помощник садовника, я работаю только третий день… Простите, господин.

– Стража, – рявкнул Аннераал, который почувствовал, что его начинает заводить беспомощный испуг мальчишки.

На тропинке в долю секунды возникли два вооружённых стражника.

– Распорядителя – к позорному столбу до вечера, чтоб впредь не брал во дворец кого попало, садовнику надеть ошейник немоты на месяц за то, что не обучил помощника правилам и всыпать плетей, а мальчишку – в Отстойник. Пусть Старший приготовится, я желаю посмотреть на наказание!

– Господин! – взмолился мальчишка, но стражники уже волокли его по направлению к Отстойнику. А Аннераал вдруг почувствовал, что низ живота начинает наливаться приятной тяжестью. Правитель улыбнулся уже не так мрачно. Кажется, наказание провинившегося слуги будет весьма… интересным.

* Не надо исправлять речь Арш-пахвы, ошибки сделаны намеренно, дабы передать произношение.

========== Глава 25. В которой Лёнька путешествует и получает избыток новых впечатлений ==========

Внимание, пока не бечено!

Первый день пути к Звёздному плато прошёл в полёте, и Лёньке только удивляться оставалось, как велика не доступная Изначальным часть изнанки. Под ними расстилалось сплошное лесное море – удивительных оттенков – от бирюзового до иссиня-пурпурного. Зелёные островки там тоже встречались, но их было мало, и Лёньке оставалось только удивляться особенностям фотосинтеза у местных растений. Лес был прекрасен и величественен, он напоминал Лёньке джунгли, которые в прошлой жизни он видел только по телевизору, поэтому он часто снижался, чтобы рассмотреть эту красоту во всех подробностях. Величественные деревья часто были опутаны разноцветными лианами, на которых распускались удивительной красоты цветы, с ветвей свисали «бороды» золотистого и белоснежного мха, зрели на ветках диковинной формы и окраски плоды, привлекавшие самых разнообразных птиц – от крохотных, золотисто-зелёных, похожих на земных колибри, до больших, размером с лебедя, щеголявших ярким оперением, длинными хвостами и хохолками на головах. А ещё были диковинные восьмикрылые бабочки, прихотливость узоров на их крыльях приводила в восторг.

Но самое большое восхищение вызвала дремавшая на толстой ветке огромная самка глара с двумя котятами молочно-белой расцветки. Котята были умилительны до невозможности, полные той младенческой прелести, которая частенько заставляет даже самых не склонных к этому людей принести котёнка в дом. Они смешно балансировали на переплетении толстых веток, пытаясь поймать лапами пёстрых бабочек, а когда их постигала очередная неудача, начинали трепать хвост мамаши. Та лишь лениво фыркала на своих отпрысков, после чего они вновь возвращались к бабочкам.

Увидев троих летунов, огромная кошка открыла зубастую пасть и лениво рыкнула – летите, мол, дальше. Котята же мгновенно спрятались к мамке под пузо и уже оттуда смешно разевали крохотные розовые пасти с едва наметившимися клыками.

Лёньке, заулыбавшемуся от этой картины, подлетевший Шан-туле сказал:

– Не будем её беспокоить. Пусть отдыхает. Она знает, что мы никогда не тронем самку с детёнышами. Кстати, такие маленькие легко приручаются, в отличие от взрослых гларов. Они достаточно умны и преданы. Но мало кто из наших может похвастаться таким питомцем. Ведь для того, чтобы получить детёныша, нужно убить мать, а она будет сражаться за своих малышей до последнего.

– Нет-нет! – испугался Лёнька. – Зачем её убивать!

– Я и не думал, – улыбнулся Шан-туле. – Но иногда мать погибает от естественных причин. Вот таких сирот мы подбираем и выхаживаем. Поверь, это изумительные сторожа и защитники.

– Неужели у таких громадных сильных зверей есть естественные враги? Ведь вы не трогаете самок с детёнышами… – удивился Лёнька.

– Вообще-то у гларов почти нет естественных врагов. И равных им по силе в лесу тоже нет. Но, увы, в лесу обитают не только благородные хищники, но и мерзкие падальщики. Мы называем их «курумза». Это пятнистые звери с противными мордами, и они всегда обитают стаями. Курумза обычно подбирают остатки трапезы гларов, стаей они могут напасть на раненого или больного лесного быка, даже Арайя, без подготовки сунувшиеся в лес, могут подвергнуться нападению курумза. А самка глара с детёнышами становится уязвимой, ей приходится постоянно бдительно следить за ними. Конечно, от этого она слабеет, и когда это происходит, курумза могут наброситься и на неё. Чаще всего, чтобы отбить добычу… или растерзать котят. Самка сильна, но курумза многочисленны, иногда им удаётся серьёзно ранить её, и позже она погибает от ран. А котята, если успевают забраться на деревья, остаются сиротами. Вот таких малышей мы и забираем себе.

– Понятно, – кивнул Лёнька. – В моём мире тоже есть животные, которые охотятся похожим образом. Они называются гиены.

Так, за разговорами, пролетело почти полдня.

– Думаю, нам стоит спуститься и передохнуть, – предложил Арш-пахва. – А то у тебя, Льоня, к вечеру с непривычки плечи заболят. Тебе ведь не приходилось летать так далеко.

Лёнька, хоть и не чувствовал особой усталости, кивнул, соглашаясь с шаманом. Ему действительно ещё не приходилось летать так долго. Он бросил взгляд вниз и увидел симпатичную полянку с мягкой травой.

– Смотрите, вот здесь можно отдохнуть! – воскликнул он и уже собрался снижаться, когда цепкие пальцы шамана поймали его за запястье:

– Не сметь! Никогда не снижайся на такие поляны! Можешь живым не уйти!

– Но в чём дело? – поразился Лёнька.

– Покажи ему, Шан-туле, чтоб понял, – коротко приказал шаман.

Охотник быстро спикировал куда-то вниз, в гущу леса и вернулся с большим камнем в руках. Затем он снизился над красивой поляночкой, швырнул камень вниз и быстро взлетел. А изумлённый Лёнька заметил, как казавшаяся уютной и безопасной поляночка поглотила здоровенную каменюку с громким «чвяк». Но и это было ещё не всё. Из-под мягкой травянистой поверхности словно выстрелили вверх огромные щупальца, покрытые противными серо-розовыми присосками. Они сомкнулись точно на том месте, где только что был Шан-туле, но схватили только пустоту. Лёнька в ужасе отшатнулся.

– Что это за кошмар! – вырвалось у него.

– Это ныршыр, – ответил шаман. – И это не полянка, а топкое болото, образовавшееся в незапамятные времена. Ловушка для любого беспечного существа. Ныршыр живёт в этом болотце, по большей части он спит, а когда голоден – испускает Зов. Животные, услышав его, идут к болотцу не сопротивляясь, ступают на топкую поверхность, и… Дальнейшее ты видел. На Арайя Зов ныршыра не действует, но всякий может ступить туда по незнанию. Так что будь осторожен, Льоня, лес не только прекрасен, но и опасен.

– Ссспасибо, – пробормотал Лёнька. – В жизни не видел существа противнее. Теперь я впредь буду спрашивать у вас, если мне захочется куда-то приземлиться.

– Тогда летим дальше, – сказал Шан-туле. – Здесь неподалёку есть небольшое озерцо, оно безопасно. Я бывал в этих краях, поэтому точно знаю. Там мы сможем и отдохнуть, и освежиться. Скоро начнётся дневная жара, а её лучше переждать.

Арш-пахва согласился с молодым охотником, и они продолжили свой полёт.

Озерцо, о котором рассказывал Шан-туле было воистину прекрасным. Голубая вода, белый песок пляжа и тень, которую давали ветки огромного дерева. Становилось всё жарче, и Лёнька покосился на манившую его прохладную воду:

– Здесь можно искупаться?

– Конечно, – улыбнулся Шан-туле, – я же сказал, что озеро безопасно.

Обрадованный Лёнька аккуратно сложил крылья двумя тугими валиками за спиной и, быстренько освободившись от одежды, нырнул в озеро. В такую жару это было самое то. Прохладная, чистая, словно шёлковая вода, стаи юрких рыбок в глубине, белый песок на дне… Лёнька с удовольствие поплавал и понырял, к нему присоединился Шан-туле, тоже оказавшийся неплохим пловцом, а вот Арш-пахва только рукой махнул:

– Ой, ви только подумайте! В моём возрасте следует греть старые кости, а не студить их!

Лёнька неожиданно задумался – а откуда шаман подхватил этот акцент? Выговор у него точно был, как у старого одессита, но где Изнанка, а где Одесса? И Лёнька тихонько спросил у подплывшего к нему Шан-туле:

– Послушай, а почему Арш-пахва порой так странно разговаривает?

– А, – беспечно отмахнулся Шан-туле, – он всегда так говорит, когда в хорошем настроении. Сколько себя помню. А старшие об этом не говорили.

И молодой охотник обрызгал Лёньку от всей души. Лёнька это, конечно, без ответа не оставил, но мысленно поставил галочку – когда они вернутся – расспросить Арх-хамира. Защитник старше Шан-туле, может быть, что и расскажет…

Вдоволь накупавшись и набрав заодно съедобных моллюсков, Лёнька и Шан-туле выбрались на берег и расправили крылья, на такой жаре они быстро высохли. Шаман между тем устроил что-то вроде накрытого стола, разложив лепёшки, копчёное мясо и вскрытые раковины на широких листьях. Моллюски, кстати, оказались удивительно вкусными – их полагалось есть сырыми, полив кисловатым соусом из маленькой бутылочки. А приятный на вкус кисло-сладкий сок завершил трапезу.

После этого шаман сказал, что им стоит немного отдохнуть, пока жара не спадёт, устроился под деревом в тенёчке и задремал. День и впрямь стоял удивительно жарким, и Лёнька решивший просто полежать в тенёчке, незаметно для себя задремал. И ему приснился очень странный сон. Лёньке снилось, что он лежит в своей комнате, там… в квартире дедушки и бабушки. И был он там не один – кто-то, чьё лицо было невозможно разглядеть, нежно обнимал его, ласкал и целовал. И это было очень, очень приятно… Только вот этот самый некто однозначно был мужского пола, но во сне это Лёньку нисколько не удивляло. Даже радовало.

А потом некто от поцелуев перешёл к весьма откровенным ласкам, и Лёнька застонал, не в силах больше сдерживаться. А умелые ласки продолжались, пока Лёнька не дошёл до пика, вскрикнул от удовольствия… И проснулся.

Поняв, что с ним приключилась во сне небольшая неприятность, Лёнька воровато обернулся, но… Арш-пахва мирно дремал неподалёку, а рядом, свернувшись калачиком, спал Шан-туле. Лицо у него было настолько невинным, что Лёнька устыдился своих нехороших мыслей и отправился к озерцу удалять последствия слишком уж эротического сна.

Когда он вернулся, Арш-пахва уже проснулся, а Шан-туле раскрыл глаза и со вкусом потянулся.

– Освежиться решил? – невинно спросил он. – Правильно я тоже сбегаю.

– И побыстрее, – поторопил его шаман. – Нам пора отправляться, мальчики.

Остаток дня прошёл в полёте. Лёнька постарался выкинуть из головы странный сон, решив, что это связано с прошедшими Изменениями и явным пробелом в сексуальной жизни. К тому же, Шан-туле вёл себя совершенно так же, как и утром, продолжая рассказывать о лесе и показывая разных интересных животных. Лёнька полюбовался на грациозных рогатых лесных быков, удивительной пятнистой расцветки, небольших изящных пушистых хищников фаима, напоминавших лисичек-фенеков и самых разных птиц. Увидели они и стаю курумза – те действительно были похожи на гиен, правда, были немного крупнее, зато тупые наглые мордахи – просто один в один. Заодно Шан-туле рассказывал о подстерегающих в лесу опасностях, съедобных растениях и прочем. В общем, Лёнька получил столько новых знаний и впечатлений, что к концу дня банально вымотался – и физически, и морально.

Между тем, лес внизу стал редеть, да и сами деревья изменились, а вдалеке показались горы. К тому же, день явно клонился к закату и Арш-пахва скомандовал:

– Надо останавливаться на ночлег. Вон там, на вершине холма.

Невдалеке и впрямь темнел высокий холм, на вершине которого стоял каменный столб, на котором было что-то грубо вырезано. Редкие деревья и густые кустарники не доходили до вершины холма, она заканчивалась плоской удобной площадкой, на которой виднелся выложенный камнями довольно большой круг, а внутри был круг поменьше.

– Мне не очень нравится это место, – неожиданно заспорил Шан-туле.

– А ты хоть раз здесь ночевал? – рассердился шаман.

– Нет, но… – попытался возразить Шан-туле.

– Вот и не спорь, – отрезал Арш-пахва. – А я несколько раз летал к Звёздному плато и всегда останавливался на ночлег здесь. Поверь, здесь безопасно. А круг камней играет роль оберегов.

– От чего? – на время мозг Лёньки проснулся и пожелал получить новую информацию.

– От того, что может прийти ночью, – чуть ли не хором отозвались шаман и охотник.

И Лёнька решил не выпендриваться, тем более, что у Арш-пахвы было куда больше опыта, да и Шан-туле перестал спорить. Они молча снизились во внутренний круг и Шан-туле быстро набрал под деревьями на склонах сухих веток. Арш-пахва быстро развёл костёр… но Лёнька уже не отозвался, когда его стали звать к ужину. Стоило ему присесть, как он заснул почти мгновенно. Шан-туле хотел было растолкать его, но старый шаман сказал:

– Не надо, не буди его. Пусть отдохнёт, он не привык к таким полётам.

И Шан-туле не стал будить Лёньку, просто осторожно переложил на тонкое одеяло, вытащив его из мешка, и укрыл другим.

***

А Лёньке вновь начал сниться тот же сон, что и днём. Но вдруг дверь его комнаты открылась, а за ней было что-то чужое и холодное. Лёнька испугался, с криком вскочил… и проснулся. Но пробуждение его не порадовало. Не было ни спутников, ни холма, ни костра. Была лишь тесная пещерка с осклизлыми каменными стенами, покрытыми слабо фосфоресцирующими лишайниками.

От ужаса у Лёньки отнялся голос, он стал озираться, пытаясь понять, что могло произойти, и в это время откуда-то из темноты раздался голос:

– Вот ты и пришёл…

Комментарий к Глава 25. В которой Лёнька путешествует и получает избыток новых впечатлений

Лес

http://www.tradiciadrevnih.ru/galereya/1qasdrtfghbnx/19_jIYFDbKDvaCUEGzICHoWWhkEK.jpg

http://z-pix.ru/im/19/voda_pticy_popugay_luchi_derevya_dzhungli_1920x1200.jpg

http://digitalhint.net/wp-content/uploads/2015/11/dark-forest-backgrounds1.jpg

========== Глава 26. В которой рассказывается о пользе хорошего знания арабских сказок ==========

От ужаса у Лёньки отнялся голос, он стал озираться, пытаясь понять, что могло произойти, и в это время откуда-то из темноты раздался голос:

– Вот ты и пришёл…

– Вы мне? – нервно спросил Лёнька. – Вы кто?

– Джинн… Так называют меня люди, в чьём мире ты родился, – спокойно ответил голос. – Я Дух Огня и был заключён здесь многие тысячелетия. Меня зовут Карам Отступник, и я отчётливо помню те времена, когда мы ещё владели этим миром… вместе с теми, кого называют Изначальными. Я чувствую в тебе кровь и тех, и других. Как это возможно? Неужели мир так изменился?

– Не особо, – честно признал Лёнька, начиная успокаиваться. Может, этот странный товарищ и не опасен? Хотя, учитывая общую нехорошую тенденцию, стоит быть настороже… И джинн не обманул Лёнькиных нехороших ожиданий.

– Благодаря тебе я смог покинуть этот сосуд скорби, – мрачно произнёс он, и к Лёнькиным ногам подкатился медный кувшин с узким горлышком, весь испещрённый руническими знаками, пентаграммами и какой-то затейливой вязью. Лёнька нагнулся и поднял сосуд, поразивший его своей тяжестью. В голове стали медленно всплывать прочитанные в детстве сказки «Тысячи и одной ночи». Кажется, у их героев тоже были заморочки со свежеосвобождёнными джиннами. Ой.. Между тем джинн продолжал вещать хорошо поставленным голосом:

– Так вот, я покинул этот сосуд скорби и теперь готов выразить свою благодарность. Я убью тебя. Выбирай, какой смертью тебе предстоит умереть, и я исполню всё в точности.

– Э… От старости? – на автомате пискнул ошарашенный Лёнька. – В окружении взрослых детей и любящих внуков?

– А ты хитрец, – с усмешкой в голосе ответил Карам. – Пожалуй, я бы мог пощадить тебя, ты меня развлекаешь. Но увы, я дал клятву самому себе, а я всегда исполняю клятвы. Смерть от старости – естественная, а я же поклялся в другом.

– Подумать можно? – тихо спросил Лёнька и незамедлительно получил ответ:

– Думай, сколько хочешь, мне спешить некуда.

«А вот мне есть куда…» – мрачно подумал Лёнька и стал вспоминать, как выпутался из похожей истории герой арабских сказок,* и кажется, что-то в голове у него мелькнуло… А что, если?

– Простите, уважаемый Карам, не могли бы вы показаться мне? Вы меня всё равно убьёте, я никому не расскажу, – начал Лёнька. – А мне хотелось бы увидеть существо, от которого я приму смерть.

– Твоя просьба справедлива, – пророкотал джинн, – смотри же и восхищайся!

Воздух в центре странной комнаты сгустился, и из него возник высокий мужчина со смуглой кожей, вьющимися кудрявыми волосами, отросшими ниже лопаток, и небольшими чёрными рожками. Вся нижняя часть тела мужчины от пояса была покрыта густой кудрявой чёрной шерстью, а ноги заканчивались чем-то, сильно напоминающим копыта. Черты лица мужчины были вполне правильными и приятными, но всё портило выражение лица – холодное и надменное. Но особо поражали огромные чёрные глаза без белков со щелевидными огненными зрачками. В общем, джинн и впрямь производил величественное впечатление.

– Пади же ниц! – потребовал он.

– Паду, непременно паду, вот только попозже чуть-чуть, можно? – спросил Лёнька. – Простите, что надоедаю, но могли бы вы перед смертью утолить моё любопытство?

Лицо Карама стало слегка растерянным, но он быстро справился с собой и сказал:

– Хорошо. Но ты можешь задать не более трёх вопросов.

Лёнька кивнул и спросил:

– Как я мог вас освободить? Я ведь ничего такого не делал…

– Дело в твоём происхождении… – недовольно сказал джинн. – Когда меня заключили в этот сосуд и запечатали мощной Печатью Отвержения, условием моего освобождения было то, что сосуд откроется только тогда, когда рядом окажется существо, в котором течёт и кровь Изначальных, и кровь людей, и кровь джиннов… В мои времена подобное было немыслимо… И мне казалось, что я был заключён навечно. Но ты всё-таки пришёл… и я смог освободиться.

Лёнька сделал себе зарубку на память насчёт крови джиннов – что-то он такое впервые слышал, но сейчас было приоритетом даже не это, и он спросил снова:

– А почему вы решили убить меня, если благодаря мне освободились?

– Видишь ли, мальчик…– устало вздохнул джинн. – Я провёл в этом сосуде целую вечность и первое время думал о том, что щедро вознагражу своего освободителя и буду ему верным помощником во всех начинаниях. Но никто не приходил, и я решил, что если мой освободитель всё-таки явится, то я вознагражу его так щедро, как только могу, и одарю силой и властью… Но снова никто не пришёл освободить меня… И тогда… Тогда в момент гнева я поклялся себе, что освободивший меня умрёт той смертью, которую сам выберет. А я всегда выполняю клятвы…

Лёнька слушал джинна вполуха, старательно разглядывая пол. Кувшин был уже в его руках, а вот где та самая Печать Отвержения, которую явно использовали вместо пробки? Если она самоуничтожилась, то у него точно нет ни малейшего шанса… Однако удача на сей раз была на стороне Лёньки, и он разглядел неподалёку небольшой слабо светящийся предмет. Но как же его подобрать?.. Неожиданно возникла мысль, и Лёнька, выслушав рассказ Джинна, упал на колени и распростёрся ниц, постаравшись незаметно подтащить к себе странный предмет, по конфигурации напоминавший пробку от шампанского, но от этой «пробки» фонило такой силой…

– Простите меня, о могущественный Карам Отступник, – всхлипнул Лёнька, – но не могли бы вы пощадить меня? Я ведь не сделал вам ничего плохого, наоборот…

– Я дал клятву самому себе, – твёрдо возразил джинн. – Не проси пощады.

Лёнька сжал пробку в кулаке и медленно поднялся.

– Хорошо, – кивнул он, – я не буду просить пощады. Но я вам не верю.

– Да как ты смеешь! – рявкнул джинн. – Да я тебя!..

– За мной третий вопрос, – напомнил Лёнька.

– Хорошо, задавай, – сменил гнев на милость джинн. – Отчего же ты столь недоверчив? Джинны не лгут!

– Простите, – Лёнька поставил сосуд на пол, – но вы очень большой. Я не верю, что вы могли поместиться в таком маленьком сосуде.

– Всего-то? – спросил джинн. – Ну так я докажу тебе мою правоту, и покончим с этим! А потом ты сам выберешь себе смерть!

Тело Карама странно замерцало, став каким-то бесплотным, он приподнялся над полом… и ушёл в сосуд по колени.

– Теперь веришь? – мрачно спросил он.

– Не хочу показаться занудой, – заметил Лёнька, – но большая часть вас на виду.

Джинн злобно фыркнул… и мгновенно ушёл в сосуд так, что на виду осталась одна голова.

– Ну? – мрачно спросила эта голова.

– Почти верю, – согласился Лёнька. – Только вот голова у вас… сразу видно, что умная… большая… Вдруг как раз она и не поместится?

– Ладно, – рявкнул доведённый недоверчивостью Лёньки джинн, – смотри же, недоверчивый мальчишка!

И голова исчезла в сосуде. Лёнька же, не теряя даром времени, быстро воткнул пробку в горлышко, мысленно проговорив заклятие Запечатывания, которому его научил Арш-пахва, и стараясь влить в это заклятие побольше силы.

Пробка встала на место, по ней пробежали крохотные искры… и всё. Лёнька мысленно вспомнил всех богов и взмолился, чтобы у него получилось.

Ох, как бушевал и ругался джинн внутри сосуда! Но Лёнька понял главное – пробку выбить Караму не под силу, и он облегчённо вздохнул и медленно опустился на пол. Ноги дрожали и подкашивались.

Мысленно отчитав себя за трусость, Лёнька немного посидел на полу и задумался – а как отсюда выбраться вообще? Нет, конечно, Арш-пахва и Шан-туле рано или поздно заметят его отсутствие и поднимут тревогу… если уже не подняли. Но вот смогут ли они его обнаружить? Ведь те, кто заключал джинна в этом милом местечке, могли и заклятий всяких вредных понавесить, которые за долгие века никак не растеряли своей пакостности, если судить по пробочке. Значит… Значит, надо договариваться и ничем не показывать свою слабость, иначе этот Карам его схарчит и не подавится, а безутешным родным и близким скажет, что так и было.