Текст книги "Герцогиня Чёрной Башни. Хроники Паэтты. Книга Ii (СИ)"

Автор книги: postsabbath

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 44 страниц)

Услыхав эти слова, Солана гордо подняла голову, осмотрев присутствующих счастливым взглядом. Вот оно, то, к чему она стремилась! Пусть пока что её подданными будет жалкая кучка островитян, но это лишь начало! Сейчас девушка нисколько не сомневалась, что её имя разнесётся по всей Паэтте, а память о ней будет жить в веках. Симмерская ведьма сегодня будет погребена на самых дальних и тёмных задворках истории.

– Благодарю тебя, – проговорила она. – Клянусь, где бы ты ни была, ты не пожалеешь об этом! И все вы увидете, что теперь начнутся новые времена, куда лучше прежних!

– С удовольствием понаблюдаю за этим, дитя моё, – улыбнулся Каладиус.

– К чему довольствоваться ролью наблюдателя, когда вы можете вновь встать у руля истории, мессир? – горячо проговорила Солана, делая шаг к магу. – Станьте моим советником, станьте моей правой рукой! Вы многому научили меня, но того, чему вы ещё не успели меня научить, гораздо больше! Без вашей поддержки я могу наделать много ошибок!

– Спасибо, дорогая, – слегка поклонился Каладиус. – Но я вынужден отказать вам. Вот мой последний урок вам: нельзя стать великим, не наделав прежде своих ошибок. Умные учатся на чужих ошибках, но великие – прежде всего на своих! Нельзя стать великим, постоянно прячась за чьей-то спиной! Поэтому я оказал бы вам плохую услугу, согласись стать вашим опекуном. Кроме того, мне дьявольски надоел этот мерзкий снег и холода. Я собираюсь вернуться в свой уютный дворец, где приятно проведу остаток отведённого мне срока.

– Мне очень жаль, мессир, но я не стану настаивать. Думаю, что вы как всегда правы. Но тогда я попрошу тебя, Варан, помочь мне. Мне понадобится первый министр – умный, бесстрашный, хитрый и верный. Никто не обладает этими качествами больше чем ты. Останься со мной!

Взгляд, которым юная волшебница сопровождала эти слова, был достаточно красноречив, чтобы краска бросилась в лицо мастеру Теней. На мгновение он даже опустил глаза, но затем вновь твёрдо взглянул на Солану.

– Простите, ваша светлость, но я также вынужден отказаться. На то есть много причин, но главное – я сомневаюсь, что смогу быть полезным вам. Масштаб моей персоны не соответствует вашей личности.

– Брось паясничать! – раздражённо поморщившись, воскликнула Солана. – Я прошу тебя остаться не только потому, что мне нужен первый министр, но и потому, что мне нужен ты. Я знаю, что ты неравнодушен ко мне, и я сейчас прямо предлагаю тебе остаться! Будем править вместе!

– Прости, Солана, – на сей раз голос Варана прозвучал горько и серьёзно. – Я не могу остаться, и именно потому, что неравнодушен к тебе. Наверное, можно быть счастливым, любя девушку, но наверняка нельзя быть счастливым, любя великую волшебницу. Поэтому я сделаю всё, чтобы как можно скорее выбросить эти чувства как можно дальше. Но всё же, уехав, я смогу быть полезным тебе. Вот-вот я сделаюсь главой Цеха охотников за головами, а со смертью Командора смогу побороться и за главенство над всей Гильдией. Уверен, что тебе будет полезно иметь такого союзника.

– Хорошо, я поняла, – лицо Соланы было совершенно непроницаемым и казалось сейчас лицом взрослой опытной женщины, а никак не семнадцатилетней девушки. – Ты прав, мне понадобятся такие союзники. Спасибо тебе за предложение.

Варан лишь молча кивнул в ответ. Бин видел, как заходили желваки на его лице.

– Ну а ты, Бин, конечно же, тоже не захочешь остаться? – не спрашивая, а утверждая, произнесла Солана.

– Да, я ухожу, – печально сказал Бин. – Здесь меня больше ничто не держит. Я вернусь к семье – это всё, что у меня осталось.

– Что ж, – усмехнулась Солана. – Наверное, оно даже и к лучшему. Начну всё с чистого листа.

– Так будет лучше всего, – подтвердил Каладиус.

Кол, которому по вполне понятным причинам даже не предложили остаться, чувствовал, как ледяные пальцы приближающейся смерти сжали сердце. Он почувствовал такую тоску, что захотелось завыть. Но вместо этого он до жалости бодрым голосом воскликнул:

– Да здравствует Герцогиня Солана!

Но никто этому даже не улыбнулся.

***

Бин понятия не имел, сколько дней прошло здесь, в этом вымышленном мирке, в котором не садилось и не вставало солнце, а точнее – тут просто не было ни одного окна, чтобы это увидеть. Все помещения, в которых он побывал, неизменно были равномерно освещены светом, идущим словно из ниоткуда. При этом Бин не сомневался, что, появись у него желание, Мэйлинн обеспечила бы его неограниченным количеством восходов и закатов солнца столь же ненастоящего, как и всё вокруг.

Почти всё время Бин проводил в компании Мэйлинн. Они о чём-то говорили, или просто сидели молча, едва касаясь друг друга плечом и думая каждый о своём. Чувство, что всё это происходит во сне, не покидало Бина. Виной тому, наверное, было как раз это полное отсутствие ощущения времени. Ему никогда не хотелось спать, есть, пить, а непрерывность восприятия то и дело нарушалась какими-то провалами беспамятства. Он словно перебирал картинки: вот они с Мэйлинн вспоминают, как улепётывали от слуг Оливы, а мгновение спустя она уже водит своим ноготком по его ладони, шутливо предсказывая судьбу по линиям руки.

В какой-то момент времени Бин с удивлением осознал, что всё это начало заметно тяготить его. Это состояние безмятежности, столь же искусственное, как и всё вокруг, лишь ещё больше подчёркивало предстоящую вскоре разлуку. Подобно смертельно больному, который сперва с ужасом ожидает приближения смерти, но затем, измученный ожиданием, начинает поторапливать её, Бин вдруг понял, что хочет уйти из этого ненастоящего мирка. И как только он это почувствовал, то тут же понял, что Мэйлинн, судя по всему, испытывает те же чувства.

– Ну что, нам пора? – без обиняков спросил он.

– Пора, – кивнула Мэйлинн, державшая его ладонь в своих.

– Я никогда не забуду тебя, – Бин поднял руку, и её ладошки оказались на уровне его губ. – Я всегда буду тебя любить.

Он легонько поцеловал её руки.

– Я знаю, Бин. И я всегда буду помнить и любить...

– Где остальные?

– С ними я уже попрощалась. Они ушли.

– Даже Кол?

– Даже Кол. Мы выяснили всё, между нами не осталось ничего недосказанного.

– А между нами?

– А разве что-то осталось?

– Нет... Ничего...

Бин всё ещё продолжал легонько касаться губами её кожи. Кружилась голова от ощущения непоправимого. Ему хотелось запомнить каждое мгновение навсегда – каждое её движение, каждую чёрточку её лица. Но голова была словно забита ветошью, а восприятие было каким-то отупелым и несфокусированным. Кажется, у него начинался жар.

– Это будет как в прошлый раз? Мне надо уходить? Боюсь, у меня не хватит смелости уйти...

– Не беспокойся, на этот раз никуда идти не нужно. Прощай, Бин... – в первый и последний раз её губы коснулись его губ.

– Прощай, Мэйлинн...

Эпилог. Грёзы и сны

По приезде в Шинтан Каладиус объявил, что собирается остаться здесь на какое-то время.

– Перезимую здесь, а весной направлюсь в Шельдау, – пояснил он. – Захотелось размять косточки. Возможно, это мой последний шанс засветиться в этой войне.

– Так ли уж вам нужно засвечиваться, мессир? – усмехнулся Варан. – Мне кажется, вы своё место во всей этой истории уже заняли. Скажите лучше, что вам не хочется возвращаться в свой пустой дворец. Или что вы не хотите далеко уезжать от своей подопечной!

– Я уже очень стар, мастер Варан, – устало вздохнул маг. – Не знаю, сколько мне ещё осталось, но, думается, что недолго. Двести лет мне хотелось укрыться как можно дальше от мира, а теперь вот наоборот захотелось принести ему хоть какую-то пользу.

– Чувствуется влияние Мэйлинн, – произнося это имя, Варан понизил голос и оглянулся на Бина, сидящего за столом в уголке с нетронутой кружкой эля.

– И вы угадали, друг мой. Наверное, это прозвучит пафосно и нелепо, но мне хочется сделать что-то во имя её. Хочется, чтобы её жертва была не напрасной. Если хотите – теперь это дело моей жизни.

– Я очень понимаю вас, мессир, – серьёзно кивнул Варан. – Сам в последние дни не в своей тарелке. Хочется грызть деревья...

– Так, может, ещё не поздно вернуться? Вы потеряли Мэйлинн, но зачем терять ещё и Солану?

– Прошу вас, мессир, не говорить со мной больше на эту тему. Я не лукавил, когда ответил ей отказом, а потому не вижу необходимости вновь повторять одно и тоже.

– Простите меня, друг мой. Я напрасно вспомнил о нашей юной знакомой. Когда вы уезжаете в Латион?

– Возможно, завтра. Во всяком случае, в самое ближайшее время.

– Бин и Кол отправятся с вами?

– Мы не говорили об этом, но я не думаю, что здесь, в Палатие, их что-то держит. Уверен, они захотят вернуться домой.

– Я тоже так думаю. Может, после окончания войны, я заеду к вам на какое-то время. К тому времени вы, должно быть, уже будете главой своего Цеха?

– Всё может быть, – пожал плечами Варан. – Я сейчас ещё не задумываюсь об этом.

Пока мастер Теней и великий маг секретничали у стойки, к Бину и Пашшану за столом присоединился Кол.

– Вот это гостиница! – восхищённо проговорил он. – Почти королевский дворец!

– Поверь, дружище, королевские дворцы выглядят совсем не так, – меланхолично усмехнулся Бин, рассеянно вертя в руках кружку. – Кстати, другой Кол бывал во дворце императора Саррассы, и даже жил там довольно долгое время, пока приходил в себя после ранения.

– Повезло же ему, – покачал головой Кол.

Это было довольно странное общение, но теперь у них словосочетание «другой Кол» стало общеупотребительным. «Этот» Кол постоянно интересовался у Бина похождениями своего предшественника, приходя в восхищение от того, что узнавал. Кажется, эти разговоры здорово помогали ему принять надвигающуюся неизбежность.

Нужно отдать должное Колу – он вёл себя молодцом. Складывалось впечатление, что его нисколько не заботил тот факт, что ему осталось жить немногим более месяца, а то и меньше. Возможно, сказывалась многолетняя военная привычка человека, привыкшего рисковать жизнью ежедневно, а может быть он просто смирился. Или устал.

– Какие дальнейшие планы вы имеете, молодые люди? – подошёл к столу Каладиус. – Предупреждая ваши вопросы, сразу скажу, что я покамест дальше не поеду. Эту зиму я решил провести в Шинтане.

– А мы отправимся дальше, в Латион, – по выражению лица Бина не было очень уж заметно, что он удивился или расстроился.

Вообще, с тех самых пор, как они очнулись в одной из гостиниц Тавера, юношей безраздельно владела какая-то апатия. Мысли его словно витали где-то не здесь, и не нужно было быть убелённым сединами мудрецом, чтобы догадаться – где именно. Однако был и положительный момент – он вновь сблизился с Колом, причём настолько, что теперь они практически не расставались. И Бин, пожалуй, был единственным, за исключением разве что Пашшана, кто не стеснялся смотреть в глаза легионеру. И Каладиус, и Варан в разговорах непроизвольно отводили взгляды в сторону, хотя, казалось бы, житейского цинизма у каждого хватило бы на пару дюжин таких, как Бин.

– Да, – подтвердил Кол, отхлёбывая морса из кружки – даже находясь в преддверии смерти, он больше не собирался возвращаться к алкоголю. – Доживу свои последние денёчки в какой-нибудь замёрзшей канаве.

– Поживёшь у меня, – всё так же меланхолично проговорил Бин. – Сестры будут рады.

– Ага, – невесело усмехнулся Кол. – Кто же не обрадуется гостю, который гарантированно вскоре избавит их от своего присутствия! Эх, и чего я не остался в императорском дворце, когда была такая возможность!.. В Саррассе сейчас тепло – самое время нежиться на песке и пожирать фрукты. Говорят, они страшно полезны для здоровья.

– А поехали в Саррассу! – лицо Бина внезапно ожило.

– Зачем? – опешил Кол от столь внезапной перемены.

– Как – зачем? Валяться на песке и пожирать фрукты! Я покажу тебе издали императорский дворец. Хотя не советовал бы останавливаться в Золотом Шатре – премерзкий город!

– Боюсь, мой друг, император не вспомнит вас, – заметил маг. – Заклятие пока что действует и на него.

– Да и плевать! – если минуту назад Бин был апатичен, словно ящерица, сидящая на холодном камне, то теперь, казалось, он едва мог усидеть на месте. – Лично я не захотел бы вернуться в Шатёр, даже если бы император пообещал мне уступить своё собственное ложе. Нет, дружище, мы поселимся в каком-нибудь непритязательном трактирчике в двух шагах от моря, станем купаться и бездельничать!

– А что, мне нравится эта идея! – улыбнулся Кол. – Только вот на что мы жить будем?

– На этот счёт не беспокойтесь, друзья, – заверил Каладиус. – Я могу дать вам столько денег, что вы будете жить, словно князья.

– Лично я от такого не откажусь! – тут же согласился Кол с бесстыдством умирающего. – Может, поедете с нами, мессир?

– Весьма соблазнительное предложение, мой друг, но я всё же откажусь. Думаю, я куда нужнее буду здесь, в Шинтане.

– Жаль. Ну а ты, дружище Варан? Составишь компанию двум гулякам?

– Прости, друг, но я тоже откажусь, – мастер Теней, как обычно, смотрел куда-то мимо легионера. – Если я упущу эту возможность стать мастером седьмого круга, другая может уже и не представиться.

– Мне казалось, ты не хотел становиться мастером седьмого круга, – заметил Бин.

– Мне тоже так казалось, – усмехнулся Варан. – Всё меняется. Судя по всему, я тоже.

– Ну тогда отправимся вместе хоть до Латиона! – предложил Бин.

– Обязательно! Когда вы собираетесь?

– Да прямо завтра поутру и поедем! Ты не против? – спросил Бин у Кола.

– Чем быстрее, тем лучше, – улыбнулся тот.

***

О чём может мечтать человек, которому осталось жить считанные дни? О том, чтобы не умереть? Но это настолько глупо, что даже смешно. Смерть неотвратима, и срок отмерен достаточно точно. Поэтому стоит ли об этом думать?

Кол мечтал о том, чтобы вспомнить хоть что-нибудь из своей прошлой жизни. Он понимал, что это невозможно, что то, о чём часто рассказывал Бин, именно с ним никогда не происходило. Однако он всё равно мечтал об этом, и это была, пожалуй, самая страстная мечта за всю его жизнь.

Бывшему легионеру почти каждую ночь снились сны об этом. То ли Бин был хорошим рассказчиком, то ли сам Кол оказался очень восприимчив к его историям, но он видел и удивительные своды Дуондура, и схватку в «Двух петухах»; он просыпался от тупой боли в груди, и мог поклясться, что болит именно то место, куда угодила стрела «другому» Колу. Он видел накрытые ужасом стены Лоннэя, бешеную скачку без седла с прижатой к его груди бесчувственной Мэйлинн, падающую в провалы между волнами «Нежданную»... Но чаще всего он видел её.

Башня, в его снах неизменно белоснежная, вздымалась над скалами, закрывая всё небо. Башня, которая манила его к себе. Кол, зная, что всё бесполезно, всё-таки бежал по бесконечным каменным лабиринтам, пытаясь приблизиться к величественному силуэту, но один лабиринт сменялся другим, а выхода из них всё не было. Кол плакал во сне, и слёзы эти были сладостными, словно любовь девушки – они внезапно приносили ему умиротворение и покой, хотя, казалось бы, в подобной ситуации скорее можно ожидать слёз ярости. Однако, несмотря на кажущуюся безнадёжность этих снов, Кол всегда чувствовал за ними кое-что, почти неуловимое. И он мог поклясться, что это – надежда.

Кол знал, откуда проистекает эта надежда. Мэйлинн, которая, скорее всего, уже не принадлежала этому миру, тем не менее, пока ещё не покинула его. И Кол знал, что она, если ещё может, всячески пытается ободрить его. Он ни разу не виделся с лиррой в своих снах. Точнее, он видел её, но всегда словно бы уголком глаза – какое-то движение, силуэт, тень. Как ни пытался, он никогда не мог увидеть её чётко. Он слышал её голос, чувствовал её присутствие всегда, но стоило ему обернуться к ней, что-то – яркий солнечный луч в глаза, ствол дерева, туман – мешали разглядеть Мэйлинн.

И лишь в снах с Башней лирры не было рядом, но он точно знал, что она в этой ослепительной Белой Башне, и что она ждёт его. Наверное, ещё и поэтому эти сны были такими отрадными для него. Потому что где-то в глубине души он никак не мог перестать верить в то, что однажды ему удастся выбраться из лабиринта и достичь цели.

Бин был честен с Колом, а потому рассказал ему, что тот был влюблён в Мэйлинн. Кол воспринял это с обычным для него смешком, но, кажется, именно в этот момент он вдруг снова почувствовал, что безоглядно любит потерянную навеки Герцогиню Башни. Однако это нисколько не подпортило их отношения с Бином, а, быть может, даже скрепило их ещё сильнее.

Вот и сейчас, проснувшись посреди тёплой южной ночи, Кол, вслушиваясь в глухой шум прибоя, доносившийся из открытого окна, несмотря даже на богатырский храп Бина, вновь видел перед собой белый силуэт Башни. Проведя пальцами по гладковыбритой щеке, и ощутив на них влагу, Кол улыбнулся.

– Мы ещё увидимся, подруга, – прошептал он. – Я переверну небо, но найду тебя...

***

В Латионе вновь остановились лишь на одну ночь. Эту ночь Бин совсем не спал – они просидели вдвоём с Нарой в темноте, слегка освещаемой лишь сполохами пламени в железной печке, стоящей на кухне. На столе стояла еда, но ни он, ни она к ней даже не притронулись. Наконец-то Бин смог выговориться и выплакаться, не стесняясь.

Кол прекрасно понимал состояние друга, поэтому, отужинав, отправился в отведённую ему комнатушку. Алика, которая всё ещё томилась в неведении относительно судьбы своего мужа, довольно мало времени провела в компании, вновь уйдя укладывать сына. Бин старался вселить в неё надежду, говоря, что всё худшее уже позади, и что теперь отсутствие новостей – это хорошая новость. Действительно, будь Минк убит в период сражений, весть об этом уже давно дошла бы из Коррэя. Следовательно, он был жив. Конечно, зимовка в солдатском лагере – далеко не сахар, но всё же Бин убеждал Алику надеяться на лучшее.

А вот Бина утешить было некому. Точнее, Нара, как могла, старалась притупить его боль, но излечить рану она была бессильна. Молодая девушка плакала вместе с братом, слушая его печальную историю. По закрытым на ночь ставням постукивал сырой снег – нечто среднее между снегом и градом. Здесь, в Латионе, зимы были не столь суровыми как там, на севере. На Полумесяце, где сейчас медленно истаивала Чёрная Башня, наверняка было жутко холодно и вьюжно.

Бин не забыл передать привет от Лэйто. Правда, сержант наверняка остался бы разочарован ответной реакцией – Нара лишь слегка улыбнулась и кивнула. Хотя, скорее всего, Лэйто сразу прекрасно понимал это. Вряд ли он всерьёз рассчитывал на что-либо – скорее всего, его загрубелой солдатской душе просто хотелось немного чего-то нежного и романтичного.

Утром Бин обнял Нару, клятвенно пообещав, что на этот раз это действительно будет его последний отъезд из дома. Девушка, которая, конечно же, уже знала причину этого путешествия, грустно кивнула, поглядывая на Кола, переминающегося с ноги на ногу у порога. В его чуть виноватой улыбке так и читалось: «Потерпи немного, эта разлука не затянется». До исхода Башни оставалось меньше месяца.

***

Когда Брайка попросили срочно зайти к генералу Шэндору, он уже знал, о чём пойдёт речь. Уже с полчаса назад к нему, не стучась, вбежал один из молодых магов и, выпучивая глаза, стал кричать о том, что что-то случилось с Башней.

– Что вы имеете в виду? – уточнил подполковник, хотя сам знал ответ на этот вопрос.

– Не знаю, господин подполковник, – юноша никак не мог успокоиться, и даже пританцовывал на месте от возбуждения. – Но континуум возмущения только что сотрясло так, что меня едва не вырвало. Другие мои коллеги испытали то же самое. Пока ещё мы не можем сказать более точно, но наше общее мнение – это Башня. Её положение в нашем мире меняется. Я бы сказал, что она удаляется от нас.

– Значит, у них получилось, – прошептал Брайк. – Что ж, мессир Белли, уверен, что вы не ошиблись. Чёрная Башня вскоре исчезнет, а это значит, что победа не за горами. Прошу вас, продолжайте следить за ситуацией, и постарайтесь связаться с диверсионными группами – пусть они сообщат обстановку в тылу тондронцев. Как они отреагируют на изменения?

– Будет сделано, господин подполковник!

– И, пожалуйста, пригласите ко мне капитана Лэйто.

– Слушаюсь, господин полковник! – в полку Брайка маги если и мнили себя элитой, не выказывали этого при своём командире, так что мессир Белли нисколько не оскорбился, что ему дали поручение, более подходящее для какого-нибудь рядового.

Правда, Лэйто уже не застал командира на месте – когда он наконец пришёл, тот уже был у генерала. Однако Лэйто решил дождаться Брайка. Он уже был в курсе того, что произошло, а потому понимал, что у подполковника могут быть какие-то идеи и предложения.

Брайк вернулся довольно быстро, и был в весьма приподнятом настроении.

– Ну что, капитан, поздравляю вас! – завидев ожидающего его Лэйто, воскликнул он. – Ведь в том, что случилось, есть немалая ваша заслуга!

– Спасибо, господин подполковник, – улыбнулся Лэйто.

– Будьте уверены, что я отражу этот факт в официальном донесении. Так что, капитан Лэйто, раскрывайте карманы пошире – скоро в них польётся серебряный дождь. И закажите на всякий случай майорские погоны – могут пригодиться.

– Спасибо, господин подполковник, – усмехнулся бывший сержант. – Сейчас главное, чтоб война поскорее закончилась. Да и не так много я сделал. И, если уж на то пошло, то не забудьте и Пэрри с Парком.

– Не забуду, – заверил Брайк.

– Ну так что – начинаем планирование большой операции?

– Сейчас нужно ждать сведений от разведки, – слегка остудил пыл подчинённого Брайк. – Надо выяснить, как повлияло исчезновение Башни на войска Тондрона. Мессир Каладиус предупреждал, что Башня будет исчезать сорок дней, так что, вполне возможно, пока что ещё рано что-то предпринимать. Кроме того, все основные группы у нас, как я понимаю, на заданиях. С ними свяжутся и попросят вернуться.

– Неужели всё вот так вот просто, господин подполковник? – задумчиво проговорил Лэйто.

– Что вы имеете в виду, капитан?

– Вот это – то, что случилось, – пояснил Лэйто. – Чёрная Башня, пять лет угрожавшая нашей стране, просто так вдруг взяла и исчезла. Зомбаки, которые, как ещё недавно казалось, пожрут весь мир, вот-вот могут быть раздавлены, словно кучка клопов. И при всей значимости этого события почти никто ничего даже не заметил. Не было молний, раскалывающих небо, землетрясений; с неба не повалил красный снег, а деревья не вспыхнули негасимым огнём. Всё случилось так буднично...

– И хвала богам за это, капитан! – усмехнулся Брайк. – Я бы вообще предпочёл уснуть, а затем проснуться и узнать, что всё уже кончено. Но мы оба знаем, что так не будет.

– Мы победим, – пожал плечами Лэйто. – Так не всё ли равно – как? Лично я готов и потерпеть, если будет лихо. Главное, чтобы те, кого мы защищаем, оставались в безопасности.

– Это точно, – кивнул Брайк.

О чём, или точнее – о ком в этот момент подумал подполковник – неизвестно, но капитан Лэйто думал о красивой белокурой девушке, находящейся в сотнях миль отсюда в полной, как хотелось ему надеяться, безопасности.

***

Наверное, человек всегда недоволен. Ещё совсем недавно Бин проклинал пронизывающий холод Палатия и мечтал оказаться в самой горячей сердцевине пустыни Туум, а теперь вот метался в обжигающей постели, надеясь хоть ненадолго уснуть, однако этому мешала жара. Сквозь открытое окно тянул небольшой бриз от моря, но и он не спасал. Крупные капли пота покрывали лоб Бина, волосы слиплись и облепили лицо. На соседней койке сопел Кол. Вот кому всё едино – что жара, что холод!

Снова эти сны! Сны пугающие, сны безнадёжные. Каждый раз одно и то же – Мэйлинн, стоящая на дне глубокого каменного колодца (или Башни?), умоляюще глядящая вверх, на него, и протягивающая ему руки. Видно, что она что-то кричит, но ни один звук не вырывается из этого глубокого провала. Бин оглядывается вокруг в поисках верёвки или чего-то похожего, но видит лишь режущую глаза яркую белизну. Он хочет прыгнуть в этот колодец, чтобы если не спасти, то хотя бы разделить участь своей любимой, но оказывается, что он не может просунуть в отверстие даже руку.

Единственное, что было хорошего в этих снах – они довольно быстро обрывались. Бин вскакивал, давясь беззвучным криком, и затем долго сидел, глядя в темноту широко распахнутыми глазами, словно всё ещё видя перед собой жерло колодца. Обычно после этого он больше уже не мог заснуть, проводя остаток ночи в какой-то полудрёме, болезненной и изматывающей.

Если не считать этих кошмаров, то Мэйлинн ни разу не являлась Бину с тех пор, как они попрощались на том острове с незапоминаемым названием. Признаться, Бин рассчитывал на обратное – он надеялся, что пока ещё Башня находится в этом мире, у лирры будет возможность проникать в его сны. Однако, вероятно, дверь между ними была уже закрыта, а Башня, скорее всего, была уже не здесь. То, что могло бы видеться сейчас какому-нибудь сумасшедшему путешественнику, вздумавшему проплыть мимо Полумесяца (хотя там Серое море уже наверняка было сковано льдом), было не более чем тенью, следом, оставшимся ещё в мире Паэтты.

Они ехали сюда, в Саррассу, чтобы весело и разгульно провести последние дни жизни Кола. Однако ни особого веселья, ни разгульности не получилось. Как и хотел Кол, они поселились в одном из прибрежных селений милях в трёх от Золотого Шатра. Как по заказу, постоялый двор находился в каких-нибудь ста шагах от кромки океана, так что ночью сквозь открытые окна хорошо был слышен прибой. Кормили тут неплохо, в основном тем, что дарило море. Вероятно, и выбор местных вин был неплох, но Кол так и не прикасался к спиртному, а Бин был не таким уж выпивохой, чтобы не поддержать друга.

В столице они побывали лишь проездом. У Бина остались самые неприятные воспоминания о грязи и мерзости, царивших на улицах Шатра, а Кол, возможно, под влиянием друга, очень равнодушно отнёсся к возможности поглядеть на самый помпезный город в мире. Даже обещанный императорский дворец его не заинтересовал.

Да и вообще, времяпрепровождение обоих друзей оказалось самым непритязательным. Почти каждый день они с утра уходили к морю, где, зарыв в тёплый песок ступни ног, сидели по многу часов, беседуя на самые разные темы. Чаще всего, конечно, разговор касался либо прошлого путешествия и похождений «другого Кола», либо Мэйлинн. Но было и много других тем. Вообще друзья дошли до такого взаимопонимания, что говорили друг с другом на самые сокровенные темы, поднимая со дна души то, что до сих пор стыдились показать даже самим себе.

И фрукты... Как и хотел Кол, они каждый день ели много фруктов. Некоторые были им известны, другие они видели впервые. Что характерно, Кол до этого времени относился к фруктам крайне презрительно, считая их пищей для детей. Теперь же он сам, словно ребёнок, стремился попробовать каждый новый плод, который замечал на местном небольшом рынке.

Иногда из-за этого случались конфузы. Как-то Кол купил странный шишковатый фрукт удивительного розового цвета с очень твёрдой кожурой, покрытой мелкими чешуйками. Выглядело всё очень аппетитно, поэтому Кол, не мешкая, разрезал только что купленный плод ножом и тут же укусил розоватую мякоть. Торговец, видимо, не ожидавший этого, что-то закричал на саррассанском, размахивая руками, но было уже поздно.

Колу показалось, что он набрал полный рот огненных муравьёв. Слёзы полились из глаз, а из горла доносились лишь сдавленные хрипы, перемежающиеся с кашлем. Отплёвываясь и ругаясь на чём свет стоит, Кол в сердцах бросил остатки плода на землю и растоптал. К тому времени Бин добыл для него бурдюк с водой, но вода, казалось, нисколько не могла потушить пожар в глотке легионера. В тот день Кол больше ничего не ел, пролежав несколько часов в кровати, поминутно полоская рот смесью воды, молока и пальмового масла, что несколько облегчало его страдания.

Однако, несмотря на столь странное и даже скучное времяпрепровождение, оба друга были счастливы, насколько это, конечно, было возможно. Этот покой, это отсутствие необходимости срочно куда-то бежать, благотворно действовали на них.

– Когда будешь рассказывать об этом Варану или мессиру, не говори, что мы всё время просидели на берегу, – как-то сказал Кол, когда они в очередной раз сидели неподалёку от воды, глядя, как потухает очередной день. – Придумай что-нибудь о том, как мы пускались во все тяжкие, как поставили на уши весь Золотой Шатёр... Не хочу, чтобы они считали меня настолько бездарным.

– Не волнуйся, – усмехнулся Бин, пощипывая виноградинки с огромной золотистой кисти, лежащей на блюде рядом с ними. – Такого наплету, что они ужаснутся.

– Осталось четыре дня... – как бы невзначай проговорил Кол, глядя на волны, ласкающие песчаный берег.

– Боишься?

– Есть немного... На самом деле – очень боюсь. Полгода назад смерть казалась весьма симпатичной дамой, а теперь жуть как не хочется попасть к ней в объятия.

Сказать на это было нечего, так что Бин промолчал.

– Жаль, что так бездарно прожил, – вздохнул Кол. – И ведь не скажешь, что, мол, если бы мне дали ещё один шанс, то я бы всё исправил!..

– Мэйлинн ведь сказала, что ты, возможно, и не умрёшь, а просто вернёшься в свою реальность.

– А какая разница? – пожал плечами Кол. – Если я вернусь туда, и при этом потеряю всю память о том, что было здесь – чем это будет отличаться от смерти? И потом – боюсь, что реальность, в которой я никогда не знал вас – совсем не то место, где мне бы хотелось оказаться. Напиваться в дешёвых кабаках дешёвым пойлом, пока не сгниёт печень... Нет уж!.. Лучше уж просто помереть, как все нормальные люди!

– Пока ты жив – всегда можно что-то исправить в своей жизни, – возразил Бин. – Только у мёртвых нет выбора.

– Ты сам-то много поправишь в своей жизни? Вернёшься в Латион, станешь жить, как и раньше. И так и будешь сохнуть по Мэйлинн. Слушай, можешь обещать одну вещь умирающему другу?

– Какую?

– Найди себе жену, Бин, – усмехнулся Кол. – Проживи достойную жизнь и за себя, и за меня!

– Постараюсь... – буркнул Бин.

– Не «постараюсь», а поклянись! Я серьёзно, Бин! Я не отстану, пока не пообещаешь!

– Ладно, обещаю, – чуть помолчав, проговорил Бин.

– Вот так-то! – удовлетворённо произнёс Кол. – И смотри, не обмани! Ты же помнишь: и за себя, и за меня!

– Не обману, – Бин серьёзно посмотрел на друга. – Можешь быть уверен.

– Вот это мужской разговор! – бодро воскликнул Кол. – Ну-ка, подай-ка мне ещё виноградика!

День потухал очень быстро, становилось холоднее. Вскоре оба друга встали и, отряхнув штаны от песка, направились в гостиницу ужинать. Впереди была ещё одна ночь с её снами...

***

Солане нравились келлийцы. Они во многом были похожи на суровых и неприхотливых жителей её краёв, разве что были ещё суровее и неприхотливее. Прямолинейные, словно топоры, с которыми они управлялись мастерски. И то, что они безропотно приняли новую Госпожу, свидетельствовало прежде всего о безграничной преданности и доверии, которое они испытывали к Мэйлинн. Однако Солана прекрасно понимала, что она пока что живёт в кредит, и если она не сможет доказать им свою силу и мудрость, то вскоре островные кланы отвернутся от неё.