Текст книги "Герцогиня Чёрной Башни. Хроники Паэтты. Книга Ii (СИ)"

Автор книги: postsabbath

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 44 страниц)

– Искренне на это надеюсь, дорогая моя, – улыбнулся маг. – О, посмотрите-ка! Держу пари, что это именно вы!

Солана выглянула из окошка и увидела довольно старательно исполненное чучело, стоящее на площади. Чучело это изображало отвратительную сгорбленную старуху, одетую в мерзкие лохмотья. Кожа её была зелёной, насколько это можно было разглядеть под слоем застывшей на морозе яичной жижи и других малоприятных на вид отходов. Видимо, шинтанцы, не скупясь, забрасывали чучело всем, что попадало под руку.

– Да что же это такое! – Солана в негодовании стиснула кулаки. – Они же наверняка знают, что я совсем не такая! Солдаты, что разыскивали меня, описывали Аффе молодую девчонку, переодетую парнем.

– Во имя богов, дорогая, вы ведёте себя, словно дитя! – воскликнул Каладиус. – А чего же вы ожидали? Чтобы грозная палатийская армия призналась, что победила девочку-подростка? Ну уж нет! Раз они повергли мнимого врага, так пусть он будет максимально страшен и ненавистен. Знаете, дорогая, когда я слушал от черни рассказы о том, какие зверства вы творили, будучи Симмерской ведьмой, даже у меня стыла кровь в жилах! И будьте готовы, что истории эти будут множиться и превращаться в фольклор. Более того, я убеждён, что именно это и нужно любому государству. Мифы – это то, на чём строится незыблемость самых великих империй. Уберите эти мифы – и вы уберёте фундамент, без которого не выстоит самая величественная цитадель.

– Но ведь многие люди видели меня лично! – не сдавалась Солана. – Здесь и в Латионе. И они знают, что я выгляжу совсем не так.

– Да, вы правы, дитя моё, – саркастически улыбнулся Каладиус. – Те десятки, а может даже и сотни людей легко переубедят сотни тысяч, услышавшие всё из уст собственного короля! Да те же самые люди, которые видели вас воочию, спустя несколько лет будут божиться, что вы – именно такая вот гнусная старуха семи футов росту! И они будут искренне в это верить, так же как солдаты этой, с позволения сказать, «Армии возмездия» через какое-то время совершенно искренне будут рассказывать о том, как тяжело им пришлось при разгроме Симмерской ведьмы. Каждый вспомнит товарища, павшего в этой битве или потерявшего в ней руку и разум, каждый вспомнит, что победа далась буквально в последний момент, когда они уже стали прощаться с жизнью. Более того, через одного они будут вспоминать, что лично плевали на обугленные останки Симмерской ведьмы, которые, к тому же, ещё продолжали шевелиться, покуда их не пронзили осиновым колом!

Солана смотрела и слушала Каладиуса, и понимала, что он прав. Она, в силу своего малолетства не расставшаяся ещё со многими иллюзиями, глядела на этого вечно благодушного улыбчивого волшебника, более древнего, чем большинство зданий вокруг, и осознавала, насколько же он всё-таки в глубине души презирает людей. Наверное, именно поэтому он и заперся в своём дворце посреди безжизненной пустыни, потому что не хотел больше никогда видеть ни единого человека, кроме нескольких бесхитростных и молчаливых баининов.

И вдруг она словно увидела в нём себя, точнее не себя, а ту великую волшебницу Солану, которой она станет спустя десятилетия. Это было именно то, о чём говорил Симмер: древним магам чужды чаяния простых людей. Что ж, это была неизбежность, которую предстояло принять.

– Прошу прощения, мессир, – Варан, приоткрыв дверцу кареты, просунул голову внутрь. – Куда мы сейчас направляемся?

– В гостиницу, любезный друг, и прошу вас, ради всего святого, либо зайдите весь целиком, либо выйдите совсем! – сварливо проговорил Каладиус, и этот его тон кардинально отличался от того философского тона, каким он говорил только что. – Вы выпускаете всё тепло!

– Простите, мессир, – с едва уловимым сарказмом усмехнулся Варан, на бородке и усах которого застыли небольшие сосульки от намёрзшего пара, но всё же забрался внутрь, пользуясь возможностью немного согреться. – Ну так куда мы дальше?

– В гостиницу, конечно же, – поджав губы, ответил маг.

– В гостиницу? – удивился Варан. – А почему сразу не отправиться на север по реке?

– Потому что я хочу немного отдохнуть от этого утомительного путешествия, а кроме того, нам нужно сделать некоторые приготовления.

– Какие же, мессир?

– Вы, мастер Варан, отправитесь к тому каретнику, у которого вы купили этот чудесный экипаж, и попросите его кое-что изменить в нём, желательно к завтрашнему дню.

– Вы хотите пристроить второй этаж, мессир? – ухмыльнулся мастер Теней, тогда как Солана с удивлением посмотрела на мага.

– Почти, – Каладиус даже не улыбнулся шутке друга. – Я собираюсь пожертвовать собственным комфортом и переделать внутреннее убранство рыдвана так, чтобы в нём могли путешествовать пять человек.

– Ого, мессир, неужели вы наконец снизошли до наших мучений? – рассмеялся Варан.

И действительно, шелушащееся и покрасневшее лицо мастера Теней красноречиво говорило о том, в каких суровых условиях приходилось путешествовать несчастным всадникам. Хотя они и обматывали лица тканью, но это всё равно не спасало от едкого холода.

– Можно сказать и так, – скорбно кивнул маг. – Морозы крепчают, и скоро начнутся обморожения. Уж лучше немного потесниться, чем выхаживать потом вас или ампутировать пальцы.

– Вы – сама доброта, мессир, – широко улыбнулся Варан. – Что ж, пойду сообщу эту благую весть товарищам по несчастью.

С этими словами Варан, которому по-прежнему довольно тягостно было находиться в компании Соланы, поспешил покинуть тёплый полумрак экипажа.

***

Когда Каладиусу предложили остановиться в той же гостинице, в которой они жили в прошлый свой приезд, он кисло поморщился, но всё же согласился. Однако он быстро оттаял, когда хозяйка гостиницы, сразу припомнив привередливого гостя, тут же предложила ему лучшую комнату, а также объявила, что в ближайшее время для него будет готова горячая ванна.

Уже в гостинице обнаружилась весьма тревожная неприятность – Пашшан обморозил себе щёки. Правда, сам баинин никак не давал понять, что это хоть сколько-то его беспокоит, однако великий маг был весьма встревожен и тут же отправил гостиничного мальчика-лакея за какими-то притирками к ближайшему аптекарю.

– Проклятые холода! – ворчал он, разглядывая побелевшие щеки баинина. – А ведь там, куда мы направляемся, будет ещё хуже!

Всё это лишь укрепило Каладиуса в мысли о том, что путешествие верхом более неприемлемо для его друзей. Поэтому Варан, едва перекусив с дороги и немного обогревшись у камина, тут же отправился к каретных дел мастеру. Тот оказался истинным знатоком своего дела, поэтому пообещал, предварительно взвесив в ладони плотно набитый и приятно позвякивающий мешочек, что к завтрашнему утру всё будет готово.

И действительно, ещё до рассвета следующего дня рыдван стоял на заднем дворе гостиницы. Внешне он совершенно не изменился, но внутри перемены были весьма значительными. Каретник убрал спальные места, заменив их дополнительными диванами. Вдоль Труона хватало селений с постоялыми дворами, так что ночевать в экипаже всё равно вряд ли пришлось бы. Зато теперь здесь с максимальным комфортом могло путешествовать не то что пятеро, а и едва ли не вдвое большее количество людей.

Но вернёмся обратно к вечеру того дня, когда путешественники прибыли в Шинтан. Несмотря на то, что город праздновал уже около недели, останавливаться он, похоже, не собирался. Люди истосковались, изголодались по добрым вестям и добрым поводам, а потому веселье принимало почти исступлённые формы. Народные гуляния, где рекой лилось вино, а жареные колбаски радостные торговцы отдавали почти за бесценок, нередко заканчивались потасовками, а однажды случился даже поджог одного из домов, впрочем, нужно отметить, совершенно непреднамеренный.

И этот день не был исключением. Едва ранние сумерки спустились на город, улицы стали наполняться народом, который, невзирая на трескучий мороз, вновь намеревался разгульничать до поздней ночи. Небо вновь раскрасилось сполохами фейерверков, которые делали честь как алхимикам, так и магам, поскольку некоторые, особо замысловатые фигуры явно были творениями пошедших вразнос волшебников.

Поговаривали, что король Анжей, который вроде бы едва не выбросился из окна, когда ему доложили о Симмерской ведьме, теперь расхаживал гоголем и важно принимал поздравления от придворных и иноземных гостей. Он много разглагольствовал о единстве нации, патриотизме и твёрдости духа палатийцев, раздавал чины и награды направо и налево, сыпал пафосными метафорами и вообще вёл себя так, словно все войны его королевства уже выиграны, причём лично им.

Поначалу его величество хотел официально окрестить двадцать девятый день месяца жатвы Днём Избавления, но затем решил, что это название лучше немного приберечь на случай разгрома Тондрона. Поэтому в итоге этому дню было дано не менее звучное название Дня Национальной Гордости. И нельзя не признать, что это была весьма точная характеристика данного события.

Однако наши путешественники, несмотря на обещания, данные Каладиусом незнакомому прохожему, не спешили принимать участия в торжествах. Каладиус вновь отмокал в горячей ванне, мужчины наслаждались покоем и отсутствием седла под задницей, поцеживая эль в общей столовой, правда, Кол элю предпочёл обычный хлебный квас. Солана же осталась в комнате и лишь мрачно зыркала из окна на протекающую внизу вереницу хмельных и весёлых людей, освещаемую множеством факелов и фонарей.

Словно в насмешку над юной волшебницей, прямо мимо её окон протащили очередное чучело Симмерской ведьмы. На этот раз оно сильно уступало в художественности исполнения, однако, компенсировало это своими огромными размерами. Впрочем, неказистость поделки нимало не смущала разгорячённых людей, поскольку, совершенно очевидно, что чучело это предназначалось для сожжения, а там уж совершенно неважно, насколько талантливо оно было исполнено. По крайней мере, от такой громадины, вероятно, набитой соломой, пламя должно будет доставать до самого неба.

Кол относился к происходящему куда более философски. В отличие от большинства шинтанцев он куда лучше знал историю разгрома Симмерской ведьмы, а потому лишь посмеивался, прислушиваясь к восторженным россказням посетителей, которые взахлёб пересказывали друг другу одни и те же захватывающие дух истории, так, словно видели всё это собственными глазами. Более того, то тут то там проскальзывали завуалированные насмешки над Седьмым легионом, опоздавшим к разгрому гоблинов. Этот факт, казалось, делал вкус победы особенно сладким, поэтому многие его откровенно смаковали. Однако Кол нисколько не обижался на это, а лишь добродушно ухмылялся.

Сейчас он ничем не напоминал латионского легионера, одетый в тёплую походную одежду, поэтому шинтанцы совершенно не таились в своих высказываниях. По большому счету, в них не было ничего обидного для латионцев – жители Палатия слишком хорошо помнили, скольким они обязаны своему воинственному соседу, а потому не переступали определённой грани даже в своих насмешках.

Поздним вечером, когда четверо мужчин всё ещё сидели внизу у камелька, наслаждаясь покоем и смешной болтовнёй местных завсегдатаев и гостей постоялого двора, Каладиус, которому наконец-то надоело мокнуть в горячей воде, наведался к Солане, застав её в довольно мрачном расположении духа.

– Какая ирония, – уютно располагаясь в кресле и попивая мелкими глоточками вино, промурлыкал довольный маг. – Все эти люди празднуют победу над той, кто находится в десяти шагах от них. Как вы, дорогая? Вижу, настроение у вас неважное.

– Ничего, мессир, – хмуро буркнула Солана. – Это всё мелочи. Я больше не Симмерская ведьма, поэтому мне всё равно. Я создам свою историю заново, да так, что те же самые люди, что шлют мне сейчас проклятия, будут благословлять само моё имя.

– Позвольте предостеречь вас, юная госпожа, от того, чтобы делать что-то, постоянно пытаясь понравиться кому-то. Так у вас ничего не выйдет, и вы либо превратитесь в мелкого популиста, либо в законченного мизантропа. Мой вам совет – оставьте людям их ничтожные забавы, и думайте о других вещах. В делах ваших не руководствуйтесь тем, что о вас скажут смерды, потому что это будет лишь тормозить вас.

– Не придётся ли мне потом бежать в пустыню, чтобы укрыться там от угрызений совести? – прямо, без обиняков спросила Солана, глядя прямо в глаза волшебнику.

– Конечно, именно так всё и будет, – не смутившись, ответил Каладиус. – Это – расплата за великие дела. Нужно быть достаточно сильным и для того, чтобы вершить грехи, и для того, чтобы расплачиваться за них. Но именно таков путь великих. Если вы мечтаете стать ураганом, не стоит заранее скулить из-за того, что вы снесёте несколько лачуг. Время всё расставит по своим местам. Пройдут года, и исчезнут те, кто проливал слёзы по этим разрушенным лачугам, но народятся те, кто станет благословлять вас за то, что расчистили место под дворцы. Великие люди должны быть дальнозорки – только тогда они будут творить историю!

– Вы рассказываете мне собственную жизнь, мессир? – исподлобья глядя на мага, спросила Солана.

– А чью же ещё? – улыбнулся Каладиус. – И я бы на вашем месте прислушался к этим словам. Знаете, вам чрезвычайно повезло с учителями, дорогая. Сперва Симмер, потом я – мало кто в мире мог бы похвастать подобным! Постарайтесь не упустить шанс научиться, пока ещё есть время.

– Я постараюсь, мессир, – Солана наконец улыбнулась.

Конечно, улыбка вышла кривовата и мало походила на искреннюю, но маг остался доволен. Он умел читать в сердцах людей и видел, что перед ним – незаурядная личность, которой предначертана великая судьба.

– Уже поздно, дорогая, – покряхтывая, Каладиус выбрался из кресла. – Прощаюсь с вами до завтра, и мой вам совет – ложитесь тоже.

– Я так и сделаю, мессир, – заверила Солана, однако маг, несмотря на её абсолютно искренний тон, почему-то ей не поверил.

***

Как мы помним, Варан не любил спать долго, и с годами привычка вставать с зарёй никуда не исчезла. Правда сейчас, этой студёной палатийской зимой, солнце вставало куда позже мастера Теней. Тихонько поднявшись, чтобы не разбудить Пашшана, спавшего на соседней кровати, Варан быстро оделся и вышел из комнаты.

Спустившись вниз, он невольно потревожил мальчика-лакея, который спал за стойкой. Подняв заспанное помятое лицо, мальчик с некоторым испугом стал вглядываться в темноту.

– Прости, дружок, – проговорил Варан. – Спи дальше. Я просто хотел прогуляться немного.

– Сделать вам кофе, господин? – мальчик отчаянно шарил руками, пытаясь нащупать кресало и кремень, чтобы запалить масляную лампу.

– Я сам сделаю, не беспокойся. Одолжи мне свою лампу.

Лакей наконец нашёл то, что искал и ловко высек искру. Вскоре фитилёк слабо засветился, лишь слегка рассеяв мрак. Варан взял лампу и двинулся по направлению к кухне. Там уже кипела работа – повар и двое поварят готовили завтрак для постояльцев, которые должны были проснуться через час или два. Завидев одного из них, они засуетились, так что Варану не пришлось варить себе кофе самому.

Пока поварёнок заваривал кофе, прошло около четверти часа. Варан уже взял ароматно дымящуюся чашку, как вдруг услышал приглушенный стук входной двери. Поскольку было ещё очень рано и тихо, этот звук заинтересовал мастера Теней. Держа в одной руке чашку, а в другой – лампу, он вышел в гостиную.

Там он увидел, что окончательно разбуженный мальчик-лакей зажигает свечи в подсвечниках. Значит, постояльцы стали уже просыпаться.

– Мне послышалось, или кто-то сейчас вышел? – спросил Варан, ставя на столик ненужную уже лампу.

– Да, господин, – с готовностью ответил мальчик. – Ваш спутник, пожилой господин. Он только сейчас вышел на улицу.

Это было удивительно. Каладиус, который обычно любил поспать, встал так рано, да ещё и пошёл на улицу, где, судя по всему, был нешуточный мороз. Заинтригованный Варан быстро поднялся в свою комнату, чтобы одеться потеплее. Пашшан уже не спал.

– Знаешь, зачем ушёл твой господин? – поинтересовался Варан, на что баинин отрицательно покачал головой.

Одевшись, Варан вновь спустился вниз. За ним тенью последовал верный Пашшан. На улице были потёмки; уличные фонари отвоёвывали у дышащей холодом темноты лишь небольшие шарики пространства. Тем не менее, проследить маршрут Каладиуса было не так сложно – за ночь выпало немного снега, так что следы были видны очень чётко. И вели они за угол.

В конце концов след привёл мастера Теней и баинина на задний двор, где уже стоял их экипаж, над которым на славу поработал каретник. Здесь, благодаря свету нескольких ручных фонарей, расставленных рядом с рыдваном, Варан увидел великого мага, который наносил на стенки кареты какие-то здоровенные руны краской, цвет которой при подобном освещении казался оранжево-красным.

– Что вы делаете, мессир? – поинтересовался Варан, подходя ближе.

– А, я так и знал, что вы уже не спите, друг мой, – отозвался Каладиус. – Да вот, делаю то, что должен был бы сделать раньше, если бы додумался до этого.

– Защитные руны?

– В некотором роде, – кивнул Каладиус, не отрываясь от работы. – Правда, наложить настоящие магические руны – дело долгое и хлопотное, но нам это и не нужно. Достаточно будет, если люди будут сразу понимать, что в этом экипаже путешествуют маги. Надеюсь, это позволит избежать нежелательных встреч.

– Боитесь повторения вчерашних событий?

– Не боюсь, – возразил маг. – Просто не хочу, чтобы они повторились.

– Думаете, такое возможно?

– Друг мой, в эти края разорение пришло всего несколько месяцев назад, но этого было достаточно, чтобы кое-кто потерял человеческий облик. А представьте теперь, что сейчас творится в землях, которые разорялись войной уже долгие годы!

– Да, я понял вас, мессир. Что ж, это отличная идея! Вам требуется моя помощь?

– Если бы требовалась, друг мой, я бы сразу пришёл к вам. Идите, отдыхайте, пока есть возможность. А ты, Пашшан, будь добр приготовить завтрак. Ничто так не возбуждает аппетит, как утренняя работа на свежем воздухе!

Без малейших возражений оба направились к чёрному ходу, который выходил сразу на задний двор. Дверь оказалась не заперта, так что они сразу оказались на кухне. Местный повар уже знал повадки своего странного постояльца, поэтому беспрепятственно выделил для Пашшана всё, на что он указал своим узловатым пальцем. Варан же, попросив ещё кофе, отправился в гостиную, где уже разгорался камин. Совет Каладиуса был хорош – покуда ещё было время для отдыха, им не стоило пренебрегать. Погрузившись в мягкое кресло и протянув к огню озябшие ноги, Варан блаженно вздохнул и прикрыл глаза.

Глава 52. Труон

Благодаря сильным морозам лёд на реке уже достигал почти футовой толщины, поэтому вполне мог выдержать рыдван. Поскольку дальнейшее путешествие должно было проходить по льду, припорошённому снегом, а не по перемешанной грязи, трёх тяжеловозов выпрягли и продали, оставив ту тройку, что была куплена изначально. Также продали и верховых лошадей, поскольку обратно предполагалось возвращаться в этом же экипаже. Скорее всего, Труон замёрз уже до самого Латиона, а если и нет, то вскоре замёрзнет наверняка.

Морозным солнечным утром путешественники садились в рыдван с разными чувствами – большинство, конечно же, с радостью, но вот Каладиус был хмур. Он ворчал, что его замечательный экипаж теперь будет больше похож на городской рынок, где из-за столпотворения будет не повернуться, но это, разумеется, было большим преувеличением, да и никто уже не воспринимал это ворчание всерьёз.

Единственный, кто был обречён мёрзнуть и дальше, был Пашшан. Он оставался бессменным возницей, и хотя Кол предлагал свои услуги, маг решительно отверг их. Специально для баинина был подыскан один из тех тёплых медвежьих тулупов, в которых обычно коротают зимы возницы и ямщики всей северной Паэтты. Кроме того, из специально заказанных ингредиентов Каладиус изготовил мазь, которой велел баинину натирать лицо, кисти рук и ступни ног. Она должна была предотвратить новые случаи обморожения.

Передвижения по замёрзшему Труону были для Палатия обычным делом. Правда, Солана, как ни вглядывалась, так и не увидела те удивительные большие сани с парусами, о которых рассказывала Аффа – вероятнее всего это было не более чем выдумкой, столь характерной для провинции. Однако обычных саней с запряжёнными в них лошадьми хватало.

Конечно, великолепный экипаж Каладиуса весьма выделялся на общем фоне как размерами, так и довольно уродливо смотрящимися на нём рунами. Издали казалось, что это городские сорванцы изрисовали богатую карету из шалости. Однако, как только взгляд уже мог различить очертания рун, подобные мысли испарялись сами собой, равно как и насмешливая ухмылка стиралась с лиц. Замысел великого мага, кажется, вполне работал – его экипаж вызывал определённое боязливое почтение среди встречных ездоков.

Бин был немного удивлён тем фактом, что путешествие по льду не было подобно путешествию по гладкому зеркалу. Поверхность замёрзшего Труона оказалась довольно бугристой из-за намёрзшего снега, множества трещин. Да и сам лёд был каким-то немного ребристым, словно волны реки замерзали прямо на лету. Поэтому широкие полозья саней издавали постоянный шум – какой-то хруст пополам с множеством разных стуков и скрежетом, а сам рыдван то и дело трепетал мелкой дрожью.

Хотя, конечно, даже несмотря на это, парню не приходило в голову жаловаться, так же как и Колу с Вараном. Они блаженствовали, сидя на мягких сидениях в благовонном тепле. Лишь Каладиус не упускал случая попенять своим товарищам за столь вопиющее снижение комфортности его существования.

Законодателями разговоров в экипаже, конечно же, были Каладиус и Солана. Они почти без умолку разговаривали на различные темы, малопонятные и оттого необычайно скучные для остальных. Однако, когда Бин предложил сменить тему, чтобы в разговоре было интересно принимать участие и остальным, Каладиус, недолго думая, предложил парню перебираться к Пашшану, раз уж здесь, внутри, ему скучно. Естественно, это тут же прекратило всяческие поползновения со стороны Бина и других.

– Чувствуете ли вы, дорогая? – осведомился Каладиус уже под вечер, когда солнце почти подобралось к горизонту.

– Разумеется, – зябко поёжилась Солана, хотя в экипаже было жарко натоплено. – Это Башня?

– Да, – сухо подтвердил маг. – И чем ближе мы будем подбираться к побережью, тем ощутимее будут это воздействие.

– Неприятно... – процедила Солана.

– Ещё бы, – усмехнулся Каладиус. – А я в компании этих господ прожил сорок дней под самыми стенами Башни. Должен сказать, ощущения были те ещё... Не хотелось бы, чтобы это повторилось ещё.

К счастью, Кол не обратил внимания на оговорку великого мага, очевидно, решив, что тот имел в виду лишь Бина и Варана. Каладиус же, спохватившись, прикусил язык. Вообще присутствие Кола очень осложняло беседу. Ему уже было рассказано о Чёрной Герцогине и о том, что под этим прозвищем скрывается старая знакомая его спутников. Он уже знал, что их миссия состоит не в том, чтобы уничтожить Башню и её госпожу, хотя, несмотря на его расспросы, истинную цель Каладиус так и не смог ему сформулировать.

– Да уж, – встрял в разговор Бин. – Я до сих пор вздрагиваю, когда вспоминаю те деньки. Эти ощущения, словно над тобой занёс ногу великан и вот-вот растопчет тебя, словно муху – их не забудешь!

– Вот видите, дорогая, даже люди, невосприимчивые к магии, остро ощущали эманации Башни!

– Значит, пора начинать готовить себя к этому... – криво улыбнулась Солана.

– Надеюсь, что нам не придётся испытывать ничего подобного, – возразил Каладиус. – Я думаю, что сама Башня по-прежнему стоит на Полумесяце.

– Так мы отправимся на Полумесяц? – тревожно спросил Варан.

– В это время года? – удивлённо воскликнул Каладиус. – Неужели вы считаете меня безумцем, друг мой? Надеюсь, что нам это не потребуется!

– Симмер говорил, что Башня может перемещаться по побережью, – заметила Солана.

– Возможно, что это – не сама Башня, а лишь её аватары, – Каладиус оживился, как и всякий раз, когда речь заходила о высших материях. – А она по-прежнему стоит там, где мы её оставили. В любом случае, для нас, думаю, будет достаточно встретиться и с аватарой. Повторюсь, что убеждён в том, что наша милая Мэйлинн сама нас встретит.

– Значит, та Башня, которую наблюдали неоднократно на побережье Палатия – не настоящая? – полюбопытствовала Солана, которую очень живо интересовало всё, что касалось таинственной Башни и её не менее таинственной владычицы.

– На этот вопрос вам ответит лишь Мэйлинн, когда мы сумеем до неё добраться, – улыбнулся маг. – Однако у меня, разумеется, есть определённые размышления на этот счёт.

– Надеюсь, вы поделитесь ими со мной? – тут же спросила девушка.

– Разумеется поделюсь! – тут же согласился маг, не услышав, или сделав вид, что не услышал язвительного «Разумеется!», тихонько произнесённого Бином. – Известно, что есть предположения о том, что Башня способна возникать в разных местах нашего мира. Однако же, когда мы вызвали её на Полумесяце, она материализовалась в нашем мире целых сорок дней. Конечно, можно предположить, что, материализовавшись, она будет гораздо быстрее появляться и исчезать, уже являясь частью нашего мира, но моя догадка куда интереснее. Мне кажется, что Башня вполне может существовать во многих точках нашего мира сразу, хотя проявляется в них лишь по мере необходимости.

– Убей меня Асс, если я хоть что-то понял из этого! – проворчал Кол.

– Не обижайтесь, мой друг, но это совершенно неудивительно, – снисходительно улыбнулся Каладиус. – А вы, дорогая моя, поняли, что я хотел сказать?

– Признаться, мессир, не совсем, – честно сказала Солана.

– Хорошо, – театрально вздохнул Каладиус. – Поясню на простом примере. Представьте себе лист бумаги, в который воткнули иглу. В скольких местах этого листа она будет располагаться?

– Разумеется, в одном, – фыркнул Кол. – Это даже я понимаю.

– Хорошо, – кивнул маг. – А теперь представим, что некто сложил лист вдвое и пронзил иглой. Теперь в скольких местах листа будет игла?

– Я поняла! – радостно воскликнула Солана. – Для Башни наш мир – словно лист бумаги, и если сложить его многократно, то она, будучи единой, пронзит его сразу во многих местах, и для нас, жителей этого листа, будет казаться, будто она одновременно находится сразу и там, и тут!

– Вы необычайно умны для человека, всю жизнь прожившего в лесной деревушке! – одобрительно проговорил Каладиус, и по тону было ясно, что это действительно похвала, а не завуалированный сарказм. – Какое счастье, что Симмер вырвал вас из этой среды, убивающей разум, подобно плесени! Да, вы совершенно правы. Вот и выходит, что Башня словно перемещается по нашему миру, хотя на самом деле она – абсолютно неподвижна!

– Но её же не видят в нескольких местах одновременно, – возразил Варан. – А видят её то в одном месте, то в другом.

– На самом деле это совершенно не доказано, – не согласился Каладиус. – Места появления Башни достаточно разнесены друг от друга, так что никогда нельзя с уверенностью утверждать, что она, видимая здесь, не видима больше нигде. Но даже если и так, то подобное, на мой взгляд, довольно легко объяснить. Ведь вы же знаете, что Башня способна подчинять себе время. То есть, будучи неподвижной в пространстве, она может перемещаться во времени. Поэтому вполне очевидно, что для неё не составляет никакого труда показываться в один промежуток времени здесь, а в другой – в ином месте.

– Как тонко вы всё объяснили! – восхитилась Солана. – Каким же вы были в пору своего наибольшего могущества, мессир, если и сейчас вы затмите любого мудреца?

– А кто вам сказал, дорогая, что пора моего наибольшего могущества не сейчас? – усмехнулся польщённый маг. – Поверьте, истинное могущество не измеряется возможностью повелевать государствами и народами. Знайте же, что в те времена, когда предо мной трепетали великие мира сего, я был куда немощнее, нежели теперь. Я сумел победить самого себя, и, судя по всему, для этого мне нужно было двести лет просидеть под землёй.

– От ваших заумствований у меня сейчас треснет голова, – шутливо пожаловался Кол. – Пожалуй, ещё немного, и я действительно отправлюсь составить компанию Пашшану!

И всё же справедливости ради нужно отметить, что эти разговоры, какими бы заумными и скучными они ни казались некоторым из присутствующих, на самом деле очень спасали путешественников от неловкого молчания. Действительно, теперь, когда они были замкнуты в небольшой коробке, скользящей по льдам Труона, особенно выпукло всплыли все те недомолвки, что существовали между Соланой и Вараном, а также тщательно скрываемая скованность, что до конца так и не истёрлась между Бином и Колом, несмотря на их разговор по душам.

Совершенно очевидно, что теперь была совсем не та ситуация, чтобы выяснять отношения, поэтому приходилось смириться с тем, что концовка путешествия пройдёт в такой вот несколько натянутой обстановке. Наблюдать за Вараном и Соланой было одновременно и забавно, и скучно. Забавно было смотреть, как хладнокровный и слегка высокомерный обычно мастер Теней хмуро рассматривает носки своих сапог, в то время, как юная проказница то и дело исподтишка бросает на него насмешливые взгляды. Скучно – потому что никто из них не делал даже малейшей попытки, чтобы что-то изменить, так что, если бы не Каладиус, это неловкое молчание могло бы длиться часами.

– А в вашей жизни когда-нибудь была женщина, мессир? – после очередной такой игры в гляделки вдруг поинтересовалась Солана, в сотый раз стрельнув глазами в насупившегося Варана.

Очевидно, что вопрос можно было бы считать бестактным, даже при том, что он был задан старику, разменявшему восьмую сотню лет девушкой, не дожившей ещё и до семнадцати. Однако, очевидно, что за время путешествия между Соланой и Каладиусом сложились вполне близкие доверительные отношения. Кроме того, девушка была ещё в том возрасте, когда подобная непосредственность прощалась, поэтому маг лишь задумчиво улыбнулся, услышав этот неожиданный вопрос.

– Смотря что вы имеете в виду, дорогая, – в глазах Каладиуса заплясали весёлые огоньки. – Я познал в жизни немало женщин, но если вы спрашиваете о том, завладела ли хотя бы одна из них моим сердцем, то я вынужден ответить отрицательно.

– Вы никогда не любили? – воскликнула юная волшебница тоном, который красноречиво говорил о том, что несмотря ни на что, Солана всё ещё была совсем молодой девушкой.

– Когда-то думал, что любил, – усмехнулся маг. – Но с годами понял, что ошибался. В юности я не раз подпадал под чары какой-нибудь красавицы, сходил с ума при виде чьих-то серых глаз и гибкого стана. Каюсь, в те времена я считал это любовью и мнил себя пылким и романтичным возлюбленным. Но всякий раз позже оказывалось, что чувства мои не выдерживают разлуки. Стоило мне отлучиться куда-то больше чем на пару месяцев, как страсть моя стремительно остужалась, и уже через некоторое время в моем сердце была новая владычица... И так до очередного расставания... Поэтому с годами я понял, что либо любви не существует вовсе, либо я просто не способен её испытать. Ну а с возрастом меня всё меньше интересовали даже такие вот короткие интрижки.