Текст книги "Герцогиня Чёрной Башни. Хроники Паэтты. Книга Ii (СИ)"

Автор книги: postsabbath

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 44 страниц)

Баинин был весьма тронут и почтительно подошёл к Мэйлинн, которая тут же заключила его в объятия. Бин вовсе не хотел, казалось, отпускать свою возлюбленную, да и Каладиус с Вараном то и дело брали её за руку, или гладили по плечу, восклицая при этом что-то совершенно бессмысленное и счастливое.

Кол же стоял рядом с Соланой, чуть поодаль от бурной группы, с улыбкой глядя на происходящее. Он был очень рад за своих друзей, и теперь во все глаза смотрел на эту таинственную и страшную Чёрную Герцогиню, которая на поверку оказалась не такой уж таинственной и страшной. Однако вскоре он заметил странные взгляды, которые то и дело бросала на него юная лирра, и взгляды эти были столь непонятны, что бедный легионер совсем смутился. Кол, естественно, совершенно не представлял, с чего бы Герцогине смотреть на него такими глазами, а потому терялся.

Однако, надо отметить, что она была настоящей красавицей. Впрочем, как и все лирры, коих Кол повидал на своём веку немало, особенно во время службы паладином его величества. Но красота придворных магинь была другой – холодной, отчуждённой, даже пугающей. Здесь же, несмотря на весьма мрачную репутацию владычицы Чёрной Башни, всё было совсем по-другому. Красота Мэйлинн была мягкая, тёплая и вызывала почти непреодолимое желание обнять её. Более того, судя по этому странному и необъяснимому взгляду, если бы он сейчас вдруг подошёл и обнял её, она бы не стала возмущаться. Это казалось безумием, но она словно бы старалась сдерживаться, чтобы самой не броситься к нему на шею.

– Я рада видеть также и вас, друзья мои, – видя, что Кол заметил её необычное внимание к нему, проговорила Мэйлинн. – Я ждала встречи с вами, храбрый легионер Сан Брос и великая волшебница Солана!

– Вы знаете, кто я? – удивилась Солана.

– Конечно, – улыбнулась лирра. – Я давно слежу за тобой и ждала тебя.

– Это вы сделали так, чтобы я встретилась с Вараном? – внезапное подозрение осенило девушку.

– Нет, – рассмеялась Мэйлинн. – Ты преувеличиваешь мои возможности. Но я очень рада, что вышло именно так!

– А мне кажется, что иначе и быть не могло! – заявил Каладиус.

– Может быть, – согласилась Мэйлинн. – В любом случае, я рада, что вы здесь. Прошу простить за столь неудобный способ встретиться – это единственный вариант, чтобы я могла увидеться со всеми вами сразу, а не являться каждому из вас во сне.

– Вы не можете покинуть Башню, не так ли? – лицо Каладиуса вновь стало серьёзным и сосредоточенным.

– Да, это так... – опустила голову Мэйлинн. – Как вы узнали?

– Это была просто догадка, – пожал плечами Каладиус. – И я бы предпочёл ошибиться.

– Что вы имеете в виду, мессир? – улыбка слетела с лица Бина.

– Спросите об этом у нашей дорогой Мэйлинн, друг мой, – качнул головой маг. – Она знает об этом больше меня.

– Что он имеет в виду? – тревожно повернулся Бин к лирре.

– Может, поговорим об этом позже? – как будто даже немного жалобно предложила лирра.

– Мэй, мы все ужасно по тебе соскучились, и я бы очень хотел просто болтать с тобой часами, но ты же знаешь, для чего мы здесь, – твёрдо сказал Бин, и эта твёрдость поразила всех присутствующих, включая и его самого. – Поэтому я хочу знать, почему ты не можешь покидать Башню?

– Может присядем или выйдем на балкон? – сделала ещё одну попытку Мэйлинн.

– Снова хочешь заморочить мне голову своими закатами? – с обидой спросил Бин. – Пойми уже, Мэйлинн – я повзрослел. И поэтому, как бы больно мне ни было, я хочу сразу приступить к сути. Для меня это важно. Я имею на это право.

– Хорошо, Бин, – краткая судорога боли пробежала по лицу лирры. – Ты прав. Ты имеешь на это право, раз уж ради меня ты совершил почти невозможное. Ты хочешь знать, почему я не могу выйти? Да потому, что, хотя меня и называют Герцогиней Башни, по сути я – её пленница.

Все, за исключением, быть может, одного Каладиуса, оторопело посмотрели на Мэйлинн.

– Тогда, на Полумесяце, когда... – лирра запнулась, посмотрев на Кола. – В общем, тогда я попросила мессира сломать защиту, что он выставил внутри меня от той сущности магини, что едва не убила меня при нашей встрече, помнишь?

– Как не помнить, – мрачно кивнул Бин, вспоминая жестокие припадки и долгое беспамятство Мэйлинн.

– Благодаря этому я сумела взять под контроль силу Башни, чтобы расправиться с врагами, но и цена оказалась непомерной. Во-первых, использовав мощь Башни для убийства, я определила её цвет. Но главное – когда защита от моей внутренней магической сущности пала, тело моё стало разрушаться под её воздействием, как это и предсказывал мессир. Если бы я осталась, я бы погибла в считанные минуты, поэтому у меня остался лишь один выход – войти в Башню. Здесь время не властно надо мной, поэтому я могу существовать в таком виде практически вечно – до тех пор, пока существует сама Сфера. Но выйти за пределы Башни мне уже не суждено...

Мрачное, испуганное молчание повисло после этих слов Мэйлинн. Никто не мог сказать ни слова, ибо все слова тут были пусты.

– То, какой вы видите меня сейчас – не более чем иллюзия, – начав говорить, Чёрная Герцогиня решила идти до конца. – Это тот облик, в котором я бы сама хотела видеть себя. Однако моя телесная оболочка находится в плачевном состоянии. Увидев её, вы решили бы, что это нищенка, которая умерла от синивицы. Поэтому, Бин, прости, но твоим мечтам не суждено сбыться, как и мне не суждено покинуть это узилище...

Бин глядел на Мэйлинн глазами, полными ужаса и слёз. Сейчас он испытывал те же чувства, как тогда, когда стоял у запертой двери своего дома, внезапно осиротевший. Он в буквальном смысле онемел, не в состоянии издать ни звука. Остальные тоже молчали, не находя слов, раздавленные страшными вестями.

– Люди называют меня Герцогиней Башни, – вновь повторила Мэйлинн потухшим голосом. – Но знали бы они, кто я есть на самом деле!.. Да, в моих руках почти бесконечная мощь – мощь, которую не в силах представить ни один смертный маг или мудрец, но... Я не могу распоряжаться этой мощью... Точнее, конечно, могу – вот она, прямо у моих рук, мне нужно лишь слегка коснуться её... Но я знаю, что каждое моё касание обернётся мощными сотрясениями основ нашего мира. Всякий раз, когда я вынуждена прибегнуть к силе Башни, я словно ещё больше надрываю прореху, которую сделала нечаянно. Все вы прекрасно знаете, что случилось из-за меня. Бараканд и Симмер стали сильнее, рельеф возмущения изменился... И что бы я не пыталась делать – становится только хуже...

Выговорив последние слова, Мэйлинн закрыла лицо руками и зарыдала. Бин стоял, словно громом поражённый – он хотел бы подойти к своей любимой, обнять её, утешить, но не мог заставить себя сдвинуться с места. Ни Каладиус, ни Варан также не сделали ни единого движения. Не выдержала Солана – она бросилась к плачущей лирре и нежно обняла её. Мэйлинн благодарно уткнулась мокрым от слёз лицом в плечо девушки.

– Но что же делать? – после продолжительного молчания беспомощно спросил Бин.

В какой-то почти детской наивности он продолжал полагать, что выход обязательно должен быть, и что сейчас такой величайший мудрец, как Каладиус, непременно поумничав для начала, расскажет наконец, как же исправить эту ситуацию. Но Каладиус лишь переминался с ноги на ногу, сконфуженно опустив голову, чтобы не ловить на себе полные отчаянной надежды просящие взгляды Бина.

Кол также чувствовал себя не в своей тарелке. Он до сих пор не мог уразуметь, для чего же его сюда притащили. Великий маг говорил, что он всё поймёт, когда доберётся, но вот он добрался, а понятнее от этого не стало. Он видел перед собой несчастную девочку, ставшую заложницей великого рока, противостоять которому, по-видимому, не мог никто. Эта слепая бесконечная мощь, которой невозможно было сопротивляться, ужасала и вселяла какую-то беспомощность. Глядя на собравшихся тут людей – Каладиуса, Мэйлинн, Солану – Кол тщетно гадал, какая же польза может быть тут от такого ничтожества, как он.

– Ничего тут уже не сделаешь, Бин, – отняв лицо от промокшего уже плеча Соланы, проговорила Мэйлинн. – Кто бы мог подумать тогда, что так всё обернётся, да? Неужели именно ради этого я искала Белую Башню?..

– Нам не дано увидеть последствий наших решений, дорогая, – скрипучим сдавленным голосом проговорил наконец Каладиус. – То, что начинается здесь и сейчас, может закончиться спустя тысячелетия. Вам, которая теперь повелевает самим временем, это должно быть известно, как никому другому. И от того, каким будет наш выбор в подобные моменты, могут зависеть судьбы целых миров.

– И вы предлагаете мне сделать выбор, мессир? – тихо спросила Мэйлинн.

– Для этого мы и пришли сюда, дорогая, – ласково улыбнулся маг.

– Но разве я его уже не сделала? – уже жёстче спросила лирра, пристально глядя прямо на мага.

Однако тот, казалось, нимало не смутился от этого.

– Полагаю, это не только ваш выбор, Мэйлинн, – Каладиус крайне редко называл лирру по имени, так что очевидно сейчас он чувствовал особенность момента. – Здесь есть ещё один человек, которого ваш выбор касается напрямую.

– Не вмешивайте его в это! – резко воскликнула Мэйлинн. – Это только моё решение, и ничье больше!

– Так ли это? – укоризненно покачав головой, спросил маг. – Простите, но я не соглашусь с вами.

Каладиус ступал сейчас по весьма тонкому льду – он понимал, что Чёрная Герцогиня в любой момент может исчезнуть, или же исторгнуть их из этого странного междумирья, в котором они оказались. Однако ставки в этой игре были столь высоки, что, лишь играя ва-банк, можно было надеяться на победу.

Кол во время этого диалога чувствовал себя весьма глупо. Своим чутьём, которому он привык доверять, он ощущал, что всё, что происходит сейчас, каким-то образом связано с ним, однако никак не мог понять – каким именно. Ему то и дело казалось, что речь идёт именно о нём, но легионер отметал эту мысль, как смехотворную.

Мэйлинн боролась с искушением. Ей очень хотелось прекратить эту пытку, ведь для этого всего-то и нужно было, что закончить этот магический сеанс. Никто из этих людей никогда не сможет ни увидеться с нею, ни заговорить без её на то доброй воли. Стоит ли выслушивать эти мучительные слова? Разве недостаточно она казнила себя сама? Но Мэйлинн не решалась сделать это. Словами не передать, как она истосковалась по друзьям, которых считала безвозвратно утерянными. Кроме того, она чувствовала, что в этом разговоре ей необходимо поставить точку. Так или иначе.

– Хорошо, – решительно проговорила лирра, встряхивая головой, чтобы отбросить с глаз чёлку. – Убедите меня, мессир! Если у вас это получится...

Мэйлинн не до говорила, но маг, да и все остальные, кроме Кола, прекрасно поняли, что она хотела сказать.

– Простите, дорогая моя, но ту Мэйлинн, которую я знал, не нужно было бы убеждать в столь очевидных вещах.

– Я уже не та Мэйлинн, если вы не заметили! – отрезала лирра. – И мне нужны ваши аргументы.

– У меня лишь один аргумент, – твёрдо произнёс Каладиус. – Жизнь одного не стоит жизни многих тысяч. Тысячи людей, которые сейчас мертвы, могли бы жить. Тысячи беженцев, умирающих с голоду, могли бы зимовать в своих домах. Тысячи сирот могли бы обнимать своих отцов перед сном. Допускаю, что в тот момент, когда вы совершили это, вы не могли осознавать последствий. Более того, я даже нисколько в этом не сомневаюсь, как и в том, что знай вы всё наперёд, то ни за что не поступили бы подобным образом. Однако даже сейчас, когда многого уже не поправишь, остаётся ещё очень многое, которое вполне поправимо. И это – в ваших силах. Нужно лишь принять единственно верное решение.

Лицо Чёрной Герцогини, и без того довольно бледное, бледнело с каждым словом великого мага ещё сильнее. В какой-то момент показалось, что Мэйлинн вот-вот упадёт без чувств. Но она продолжала стоять, глядя своими огромными распахнутыми глазами на всех, но особенно – на Кола.

– Я боюсь... – вдруг совершенно по-детски прошептала она. – Я не знаю, что будет, когда я уйду. И куда я уйду... Неужели я обречена на вечное одиночество где-то, чему в нашем мире даже нет названия?..

И она вновь заплакала, на сей раз – совершенно беззвучно. Просто огромные слёзы покатились из глаз – по мокрым щекам, мимо дрожащих плотно сжатых губ... И теперь именно Бин бросился утешать Мэйлинн, потому что на этот раз её слёзы были простыми и понятными ему – слёзы испуганной девочки, боящейся неизвестности. Сердце Бина разрывалось от нежности и жалости; он прижимал лирру к себе, нимало не беспокоясь, что его одежда воняет потом и рвотой после плавания через Серое море. Он зарывался пальцами в её шелковистые волосы, касался их губами, и всё крепче обнимал, надеясь, что это никогда не закончится.

– Я боюсь, Бин, – всхлипывала Мэйлинн, уткнувшись лицом в его грубый плащ. – Я так боюсь...

– Я понимаю, – шептал в ответ Бин. – Я никому тебя не отдам!

Умом Бин осознавал, что говорит совсем не то, но сердце властно прерывало все потуги разума. В эту секунду он действительно готов был бросить вызов всем – Каладиусу, Башне, миру – всем, кто хотел отнять у него Мэйлинн.

Кол смотрел на происходящее и не верил своим глазам. Он не знал Мэйлинн, поэтому для него то, что он видел, казалось чем-то невероятным. За минувшие пять лет он привык к тому образу Чёрной Герцогини, который рисовали политики, маги и простолюдины – образу бездушной злобной колдуньи, желающей погибели всему цивилизованному миру. И то, что на её месте оказалась жалкая испуганная девчонка, запертая в этой жуткой Чёрной Башне, просто убивало его. Он чувствовал такое сострадание, такую жалость к этой заплаканной лирре, что невольно завидовал Бину. Как бы ему самому хотелось сейчас обнять и утешить её!

– Но ведь мессир прав, да? – выплакавшись, Мэйлинн внезапно посмотрела прямо в глаза склонившемуся над ней Бину.

– Д-да... – едва выдавил он в ответ, чувствуя, что сердце его сейчас просто лопнет.

– Помнишь таверну «Два петуха»? – мягко отстранившись от него, спросила Мэйлинн.

– Конечно помню, – судорожно кивнул Бин. Лицо лирры внезапно стало расплываться, и он понял, что это слёзы, застилающие его взгляд.

– Как ты возмущался тогда, что я потратила часть своего эликсира на раненого бандита, – бледно улыбнулась Мэйлинн.

– Да, это было глупо, – попытался улыбнуться в ответ Бин.

– А вспомните Лоннэй, дорогая, – тут же прибавил Каладиус. – Когда вы вышли за стену, чтобы говорить с обезумевшими от синивицы и ненависти жителями трущоб!

– Тогда я заботилась не только о тех, кто был мне дорог, – покачала головой лирра.

– А разве теперь что-то изменилось? – возразил Каладиус. – Вы спасли жителей Тавера от голодной смерти во время жестокой и бессмысленной блокады, которую объявили власти Палатия. Вы прекратили набеги келлийцев на прибрежные деревни. Вы оказали помощь Палатию в войне с Гурром.

– Я бы хотела помочь больше, но не могла, – словно оправдываясь, проговорила Мэйлинн. – Силы моей Башни хватило бы, чтобы разметать войска Тондрона, но я знала, что это ещё сильнее исказит рельеф возмущения, что в будущем приведёт к ещё более тяжёлым последствиям. Последние преграды могли бы лопнуть, и магия Эллора хлынула бы сюда. И тогда вместо сотен тысяч гомункулов пришли бы миллионы, а с ними вполне могли перебраться сюда и драконы, и Герцоги. Понимая всё это, я старалась не вмешиваться в войну, или вмешиваться, не задействуя мощь Башни.

– Вы поступили весьма мудро, дорогая! – одобрительно улыбнулся Каладиус. – Не всякий опытный маг сумел бы побороть столь великое искушение! Я вижу, что Башня оказалась в надёжных руках, и что, несмотря на её цвет, хозяйка её по-прежнему остаётся одной из самых светлых душ этого мира!

– Но всё это бессмысленно, пока Башня здесь, да? – едва слышно спросила Мэйлинн.

– Увы, да, дорогая, – печально кивнул маг. – Башня – слишком мощное инородное тело, которое дестабилизирует наш мир и может принести ему гибель.

– Хорошо, – по лицу лирры было видно, что она наконец-то решилась. – Значит, Башня должна уйти, а мне придётся либо уйти вместе с ней, либо погибнуть.

– Но вы же можете снова спасти Мэйлинн, мессир? – с отчаянием обречённого воскликнул Бин. – Как в прошлый раз?

– Не могу... – опустил голову маг.

– Не может, – одновременно с ним проговорила Мэйлинн и улыбнулась. В улыбке её было слишком много страха, чтобы назвать её светлой, но всё же было видно, что она старается подбодрить Бина. – Та сущность, что живёт во мне, стала слишком сильна благодаря Башне. Моё тело не выдержит и часа.

– А Дайтелла? – впервые за всё время подал голос Варан. – Может, она могла бы помочь?

– Здесь уже никто ничем не сможет помочь, – мягко возразила Мэйлинн. – Я знала, на что шла, Варан, и готова была заплатить за это. Точнее, думала, что была готова... Но сейчас, кажется, вы вернули мне немного уверенности. Надеюсь, её будет достаточно, чтобы завершить дело.

– Я рад это слышать, дорогая, хотя моя душа сейчас и надрывается от горя, – произнёс Каладиус.

– Но вы ведь не станете спорить, что Кол имеет право знать? – спросила Мэйлинн, обращаясь не конкретно к кому-то, а ко всем сразу.

– Да, он должен узнать, – тяжело кивнул маг, да и все остальные так или иначе подтвердили это.

– Узнать что? – Кол почувствовал, как его внутренности будто жёстко схватила когтистая лапа. – Что вы имеете в виду?

– Как только Башня исчезнет из этого мира, ты умрёшь, Кол, – наконец Мэйлинн смогла подойти к своему старому другу и положить ладонь на его плечо.

– В каком смысле?.. – легионер решил, что ослышался.

– Могу я поговорить с Колом наедине? – попросила Мэйлинн. – Пройдите в эту дверь, там вы сможете отдохнуть.

Молча кивнув, пятеро путешественников направились к указанной двери, хотя Бин готов был клясться, что ещё минуту назад её здесь не было. Мэйлинн и Кол же так и стояли неподвижно, глядя друг другу в глаза.

– Что вы хотите мне сказать? – наконец заговорил Кол, как только липкие пальцы страха немного отпустили его гортань. – Почему я должен умереть?

– Я не знаю, как сказать тебе, Кол, – опустив глаза, заговорила Мэйлинн. – Но ты уже умирал однажды.

Видя, что Кол слишком ошарашен, чтобы что-то сказать, она продолжила.

– Ты умер тогда, на Полумесяце, когда мы сражались с Орденом Лианы. Ты был там с нами – со мной, Бином и остальными. Мы встретились с тобой в Латионе за год до этого, и именно ты помог нам добраться до мессира. А Варан был послан Гильдией Теней, чтобы схватить меня, однако оказался среди нас. И так мы вшестером, совершив путешествие вокруг всей Паэтты, оказались на Полумесяце, где тебя убили ассассины Ордена. И именно тогда я сделала то, о чём уже говорила сегодня – я заставила мессира сломать защиту, мешающую мне использовать магию, и, почерпнув силу у Башни, сделала единственное, на что была способна. Я создала ложную реальность, в которой ты не встречался с нами, а значит, и не мог быть убит в тот день. Эта реальность была ложной для всех... кроме тебя... Ты и есть эта реальность, Кол, и ты существуешь только потому, что твоё существование подпитывается Башней. Как только Башня исчезнет, исчезнет и эта связь...

Какое-то время Кол молчал. Он чувствовал, что пол уходит у него из-под ног.

– Можно мне куда-то присесть, пока я не плюхнулся прямо на пол? – наконец спросил он.

– Позади тебя кресло.

Кол обернулся и действительно заметил кресло, стоящее всего в футе от его ног. Легионер буквально рухнул в него, нимало не беспокоясь, откуда оно тут появилось – у него сейчас были проблемы поважнее.

– То есть я – ненастоящий? – собравшись с мыслями, проговорил он.

– Ты настоящий, но не принадлежишь нашей реальности.

– Ты просто придумала меня? – Мэйлинн услышала, как скрипнули зубы Кола.

– Совсем не так! – горячо воскликнула она. – Я просто дала тебе возможность прожить ту жизнь, которой я тебя лишила!

– Но чем же я отличаюсь от... того Кола, которого убили?..

– Только тем, что ты жив, – решительно ответила Мэйлинн. – Ну и тем, что для тебя не существовали те наши совместные странствия в поисках Белой Башни.

– Но если я не принадлежу этому миру – как я могу быть настоящим?.. – голова Кола по-прежнему шла кругом, и он чувствовал, что его вот-вот стошнит.

– Существует бесконечное множество реальностей, Кол. Каждое наше действие, каждый наш выбор, по сути, создаёт очередную реальность. Мы встретились с тобой тогда, в Латионе, но могли бы и не встретиться. И вот уже существуют две реальности, каждая из которых чем-то отличается от другой. И так каждый раз. Когда-то давно Симмер пытался захватить меня и подчинить себе. И тогда, пытаясь сокрушить мою волю, он показывал мне видения из иных реальностей. В какой-то из них я была королевой, в какой-то – девкой из борделя. Тогда я не понимала смысла тех видений, но теперь-то я знаю, что это как раз и были те возможные реальности, в которые меня завели те или иные мои поступки и сделанный мною выбор. Это как бесконечные миры, которые не могут пересечься. Во всяком случае, без вмешательства со стороны...

– Значит, я – из другого мира? – отупело переспросил Кол.

– Да. Но он в точности похож на наш, лишь с той разницей, что там мы с Бином пробежали мимо тебя в ночь нашей встречи.

– Но если я здесь, значит, меня нет там? – вероятно, существовало огромное количество более важных и умных вопросов, но Колу сейчас пришло в голову именно это.

– Я этого не знаю, – пожала плечами Мэйлинн. – Я знаю, что ты есть здесь, и мне этого достаточно.

– Но что сталось с Мэйлинн из того мира? – вдруг спросил Кол. – Нашла ли она свою Башню?

– Не знаю. Вполне возможно, что нет. Может быть, она как раз и стала публичной девкой, – Мэйлинн понимала, что шутка плоха, но всё же попыталась хоть как-то разрядить атмосферу.

– А ты, – Колу удалось сфокусировать взгляд на лирре. – А ты нашла то, что искала? Ради этого ты отправилась на поиски?

– Нет, – честно призналась Мэйлинн. – Не нашла. И не этого я хотела. Если бы я могла провернуть то же самое с собой, я бы, наверное, предпочла никогда не находить эту Башню. Боюсь, ответы оказались куда страшнее вопросов.

– Поэтому ты готова уйти из этого мира?

– Я не готова, Кол! Я ужасно этого не хочу. Но я должна это сделать, просто чтобы этот мир не погиб. Я должна расплатиться за совершенное. Но меня убивает то, что это коснётся и тебя! Получается, что всё было напрасно!

– Ну если тебя это утешит, то моя жизнь в последние годы не особенно сложилась. В общем, ничего такого, о чём бы я мог сожалеть. Если я и жалею о чём-то, так это о том, что не помню того, что случилось со мной в прошлой жизни. Кажется, там я прожил куда лучше!

– Ты был лучшим из всех, кого я знала!

– Это хорошо, – улыбнулся наконец Кол. – Но знаешь, подруга, воскреснув, я прожил довольно-таки дерьмовую жизнь, так что я не стану слишком уж переживать, если она окончится. Скажу тебе по секрету, что когда я решил вновь записаться в армию, то частенько ловил себя на мысли, что почти с радостью думаю о том, что меня могут убить. Поверь, в тот момент это казалось мне наилучшим из всех исходов. Я это к тому, что тебе не стоит переживать из-за меня. Сделай то, что должна, потому что это правильно. И я буду рад тому, что хотя бы в конце моя жизнь приобрела какой-то смысл.

– Как бы я хотела взять тебя с собой! – с мукой в голосе проговорила Мэйлинн. – Но это невозможно...

– Я знаю, – кивнул Кол. – Прошу, не тревожься больше из-за меня. Признаться, я даже не знаю – кому из нас двоих придётся хуже. В смерти, по крайней мере, есть какая-то предопределённость, а вот то, что предстоит сделать тебе...

– Не пугай, мне и так страшно, – сквозь слёзы улыбнулась Мэйлинн.

– Но ты – сильная и храбрая! И ты справишься! Странное чувство – сейчас мне кажется, что я знаю тебя уже давным-давно, – Кол наконец встал с кресла, поскольку дурнота уже вполне прошла. – Ты – необыкновенная девушка, тебе кто-нибудь говорил об этом?

– Говорил. Ты. И не забыл упомянуть, что это даже несмотря на то, что ты знал женщину с тремя грудями! – внезапно Мэйлинн рассмеялась легко и звонко, как она делала в былые времена.

– Это я мог ляпнуть такое в твоём присутствии? – расхохотался Кол. – Видать, мы действительно были отличными друзьями!

– Ты сказал это при нашей первой встрече! – фыркнула Мэйлинн.

– Да, на меня это похоже, – легко согласился легионер, лукаво усмехаясь.

– Спасибо тебе, Кол! – от всего сердца сказала Мэйлинн и бросилась к нему на шею. – За всё спасибо!

– И тебе спасибо, Мэйлинн! – Кол прижал её к себе и вдруг почувствовал себя донельзя счастливым. Как никогда прежде.

– Ну что, пора к остальным? – спустя некоторое время спросила наконец Мэйлинн.

– Да, пойдём, а то Бин прикончит меня раньше, чем ты, а мне бы этого не хотелось.

Шутка получилась слишком мрачной, поэтому лирра лишь прикусила губу. Заметив это, Кол внезапно поцеловал её в щёку с такой необычайной нежностью, которой до сего дня в себе и не подозревал.

– Прости, – шепнул он.

– Всё нормально, – тряхнула волосами Мэйлинн. – Ну, пошли!

***

Теперь надежды у Бина больше не осталось. Когда Мэйлинн объявила, что уходит из этого мира вместе с Башней, сердце его оборвалось. Он ощутил боль, которая, как ему казалось, станет теперь преследовать его всю жизнь. Ему было стыдно признаться самому себе, но на фоне скорого исчезновения Мэйлинн неизбежная смерть Кола отступила на второй план.

Отчего-то каждый миг, проведённый теперь рядом с лиррой, превращался для него в муку. Он одновременно и желал продлить как можно дольше эти последние мгновения, и мечтал прекратить эту пытку как можно скорее. Видеть её, Мэйлинн, пусть и нематериальную, но такую близкую и знакомую, и осознавать, что он вот-вот навеки лишится её... Это было на пределе его сил. Поэтому Бин не находил, что сказать в этот момент. И всё росло желание того, чтобы это уже поскорее закончилось, чтобы можно было вынуть из своего сердца пустую надежду, словно занозу, и предаться оплаканию потери любимой и друга.

– А я сделала вам прощальный подарок, – грустно улыбнулась Мэйлинн. – Как только вы впали в транс, ваши тела тут же были с величайшей осторожностью погружены на корабль, и теперь они отправляются в Тавер. Таким образом вам не придётся вновь терпеть это мучительное плавание, ведь я помню по себе, насколько это ужасно.

– Значит мы пробудем здесь ещё несколько дней? – с деланым спокойствием осведомился Варан.

– Здесь понятие времени теряет смысл, – ответила Мэйлинн. – Вам может казаться, что пройдёт несколько дней, тогда как в вашем мире не минует и секунды, а может показаться, что прошло лишь мгновение, тогда как над Паэттой пролетят года. Вы пробудете здесь столько, сколько посчитаете нужным, но в любом случае вы очнётесь в Тавере вскоре после того, как вас доставят в какую-нибудь гостиницу.

– Вы чрезвычайно любезны с нами, дорогая, – несколько смущённо улыбнулся маг. – Я благодарю вас за это. Ну так что, когда же нам отправляться в обратный путь?

– В любое время, мессир, – через силу ответила лирра. – Но если вас не затруднит, я бы попросила остаться ещё ненадолго. Я хочу насладиться каждым мгновением рядом с вами, запомнить его, если получится, навсегда.

– Мы останемся столько, сколько нужно! – тут же заверил Каладиус, подозрительно почёсывая глаз.

– Кроме того, я ещё не успела переговорить с нашей Соланой, – поспешила уйти с зыбкой почвы Мэйлинн. – Ты ведь так и не сказала мне ещё, зачем ты пришла ко мне.

– Я хочу стать тобой, – прямо ответила Солана, не опуская глаз.

– Вот как, – усмехнулась Мэйлинн. – Громкое заявление. То есть ты тоже хочешь уйти в непознанное вместе с Башней?

– Нет, я как раз хочу остаться здесь, чтобы стать тем, кем могла бы стать ты, – Солана говорила ровно и спокойно. – Конечно, я убеждала всех, включая и саму себя, что добиралась до тебя затем, чтобы помочь в войне с Гурром, но на самом деле, я хотела стать великой волшебницей. По-настоящему великой волшебницей.

– Но ты и так необычайно сильна и талантлива! – заметила Чёрная Герцогиня. – Я чувствую это.

– Чтобы стать великой, недостаточно способностей – нужны дела, – тут же возразила Солана.

– Так и слышатся сентенции мессира Каладиуса! – усмехнулась Мэйлинн. – Ты, похоже, была достойной ученицей. Но чего именно ты хочешь, Солана? Что ты имеешь в виду, говоря о том, что хочешь стать мной?

– Я заменю тебя, когда ты уйдёшь, – без тени стеснения сказала Солана. – Я стану Чёрной Герцогиней. Я хочу возглавить твой народ – этих диких варваров, и создать собственное королевство. Я хочу стать силой этого мира, той, о ком станут слагать легенды, полные благоговейного трепета. Я знаю, что достойна этого!

– Но Чёрная Башня исчезнет вместе со мной.

– Воздвигни мне другую башню! Пусть она не будет искривлять основы мироздания, пусть она будет втрое меньше той, что я видела. Позже, когда я наберу силу, я разрушу её, чтобы создать собственную Башню.

– Здесь? Посреди этой ледяной пустоши?

– Откуда-то надо начинать, – усмехнулась Солана.

– Ты хочешь стать Чёрной Герцогиней? – пристально глядя прямо в глаза девушке, спросила Мэйлинн.

– Чёрный – всего лишь цвет, – та не смутилась и не отвела глаз. – Меня прозвали Симмерской ведьмой, тебя – Чёрной Герцогиней. Стали ли мы от этого лучше или хуже? Я очень сомневаюсь, что выбор цвета башни повлияет на что бы то ни было. Но если она останется чёрной, это, по крайней мере, будет означать преемственность.

– Но ты начнёшь войну...

– Война уже идёт, и я не думаю, что ты – та, для кого это является новостью. Но сразу скажу, что я не собираюсь повергать в кровавый хаос мир людей и лирр. Я знаю, что отныне и навсегда для нас есть лишь один настоящий враг. Даже если в этот раз попытка Гурра не удастся, никто не даст гарантии, что так будет всегда. Я хочу стать защитницей этого мира – защитницей, прежде всего, от демонов, подобных Симмеру и Бараканду. И, если понадобится, я заставлю государства Паэтты сплотиться против общей угрозы.

Все, за исключением, разве что, одного Каладиуса, с удивлением и неким трепетом смотрели на эту девочку-подростка, которая, ничтоже сумняшеся, собиралась поставить под свою власть весь мир и объявить войну двум самым могущественным магическим сущностям. Во взгляде же великого мага светилась плохо скрываемая гордость. Бывают ученики, благодаря которым прославляются имена учителей. Солана обещала стать именно такой ученицей.

– Я не могу читать будущее, – произнесла Мэйлинн после некоторого молчания. – Оно недоступно моему взору, и я не могу сказать – больше зла или добра ты принесёшь в этот мир. Мне кажется, что и того, и другого, и в немалых масштабах. Но не мне об этом судить – не потому, что мне всё равно, а потому, что я не имею на это права. Ясно одно – ты станешь поистине великой, Солана, и я помогу тебе. Не беспокойся, я объявлю келлийцам, что отныне ты – их новая Госпожа. Отныне ты – Герцогиня Чёрной Башни!