Текст книги "Гость из мира Death Note (СИ)"

Автор книги: Omi Or Tay

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 50 страниц)

– Зайчик! – её снова потрясли за плечо.

Катя резко оборвала смех и тут же по привычке отбросила назойливую конечность.

– Убери грабли! – беззлобно буркнула она. – Хорош меня ими тыкать!

Маруся быстро отдернула свою лапищу, невинно моргая глазками. Её лицо при этом сохраняло то туповатое выражение, когда она не понимала, за что на неё злятся и изо всех сил пыталась спрятать улыбку. И лишь беся этим окружающих ещё больше.

Сейчас же Катя отбросила её руку лишь по привычке. Наверное, впервые за всё их знакомство она готова была обнять вечно надоедливую подругу и искренне радоваться, что всё обошлось и с ней ничего не случилось. И их чертов безумный план удался! Но всё же Катя взяла себя в руки и решила обойтись без излишних соплей, слюней и прочей мерзости. Хотя смешок её всё ещё пробирал, заставляя невольно передёргиваться всем телом.

Едва прошло первое осознание того, что случилось, как она обратила внимание на прочие мелочи. И тут же чуть сдержалась, чтобы не выругаться. На круги своя вернулось все. В том числе и болящее горло. И насморк, на который она обратила внимание только лишь теперь. С того дня, как они попали в мир “Тетради Смерти” она успела выздороветь. Теперь же всё вернулось. Катя горестно закатила глаза, чувствуя, как в носу начинает закладывать. Пошмыгала носом, попыталась сглотнуть. Скривилась от неприятных ощущений в горле. Затем глянула на Марусю. Та помнит обо всем, что случилось или нет?

– Маруся, а зачем мы сюда пришли? – спросила Катя, делая вид, словно на неё напала забывчивость.

Та удивленно выгнула бровь.

– Потому что тебе надо было высморкаться.

Но этот ответ её не удовлетворил.

– А ещё зачем?

– Чтобы проверить это! – заулыбалась Маруся, поднимая вверх руку, в которой была зажата темно-синяя тетрадь.

– Ну так проверяй, чего ждешь, – сказала Катя. – Не тяни кота за яйца. Оторвешь достоинство.

Маруся заулыбалась ещё шире, затем открыла Тетрадь и протянула её Кате.

– Да проверила уже. Забавная штука, да? – она хихикнула. – Ладно, пойдем на пару.

Катя машинально опустила глаза. На чистом листе была гигантским Марининым почерком выведена запись. Та самая запись.

– Когда это ты успела? – спросила Катя, чувствуя, как в груди что-то неприятно сжалось.

– Только что, когда мы стояли с тобой здесь, – удивленно отозвалась Маруся. – Слушай, с тобой все в порядке, зайчонок? – поинтересовалась она, напуская на себя серьезный вид. – Ты ведешь себя странно.

– И что произошло потом? – перебила её Катя.

– Ничего, – само собой разумеющимся тоном ответила Маруся, явно не понимая, чего от неё хотят. – Только ты застыла, как вкопанная. – Подруга улыбнулась и протянула, умиляясь: – А ты ожидала чего-то особенного?

Этими словами она просто прикончила её на месте.

“Черт, – подумала Катя, леденея, – она ни черта не помнит. И ЧЕРТ!!! Похоже, что от её записи ни хрена не случилось!”

– Дай сюда, – не дожидаясь, она вырвала Тетрадь переселения из рук Маруси. Та изумленно заморгала, сжав губы в трубочку.

– Э-э... Кать, – пробормотала она.

Катя её проигнорировала. Она внимательно изучала запись, вчитываясь в до боли знаковые слова, буквы, ощущая невероятно сильный приступ дежавю и надеясь отыскать там хоть какую-нибудь ошибку. Наверняка она есть. Тетрадь ведь не работает, если запись сделана с ошибкой. Может, Марина неправильно указала их имена, или название вселенной. Она же может. Она делала уже так несколько раз.

– Кать, – со стороны Маруси донесся неуверенный смешок, – Ты же не приняла всё это слишком близко к сердцу?

“Заткнись!!! – подумала Катя. – Лучше заткнись и ничего не говори!”

Она внимательно перечитала запись.

– Это же просто чья-то шутка. Я шутила, делая запись. Или что ты пытаешься там найти? – непонимающе спрашивала Маруся. Судя по голосу, она начинала нервничать.

Катя поймала себя на том, что уже раз десятый перечитывает запись, прекрасно понимая, что ошибки нет. И не может быть. Та первая запись была сделана Мариной правильно. За исключением неупоминания про туфли. Катя перепроверила: так и есть. Записи про туфли действительно не было. Всё было сделано с мельчайшей точностью, даже форма каждой буквы совпадала с той записью, которую она когда-то изучала в другом мире, сидя на диване в штабе Эла. Точная копия. Катя почувствовала сосущую боль в груди. Что она несёт? Это не копия, это оригинал. Просто она вернулась назад. Просто случилось то, о чем говорил Рюук. Запись не сработала, потому что перестал существовать тот мир таким, каким должен был стать. Если бы его не изменили. Невозможно попасть в ту реальность, которой нет.

Катя закрыла Тетрадь, с силой сжимая её в руке.

– Идем на пару, – сказала она, изо всех сил стараясь скрыть своё разочарование и страх.

Потом. Потом она проверит ещё раз. Вдруг надо сделать запись по-другому. Попытаться попасть в другую серию. Или... ещё что-нибудь.

Не даром говорят: надежда умирает последней.

* *

Ничего не вышло. Ни во второй, ни в третий, ни в десятый раз. Тетрадь отказывалась работать. И хоть как-то реагировать на записи, что делала в ней Катя. Несмотря на сказанное Рюуком, она надеялась, что он блефует. Она надеялась на это, даже умом понимая, что в его словах есть логика. После исчезновения Тетради Смерти Лайт уже не станет Кирой, и все события, приуроченные к тому отрезку, что называется “Тетрадь Смерти” никогда не случатся. Неудивительно, что в них нельзя попасть. Поэтому нечего было ожидать, что сработает запись о том, чтобы оказаться в событиях четырнадцатой, восемнадцатой или двадцать первой серии.

Но оставалось ещё кое-что. Первая серия. В которую угодили они втроем, когда собирались всё изменить. До того, как она сама лично сожгла это чертово оружие убийства, ход событий чужой вселенной нарушен не был, и всё шло своим чередом. Они существовали, а значит был шанс попасть туда. И Катя до последнего надеялась его использовать. Неизвестно, правда, как после этого пересечься с детективом L, ведь теперь, когда нет Киры, нет и повода обращать внимания на Японию и показываться там. Но об этом Катя собиралась подумать позже. Все её мысли на тот момент сосредотачивались на том, как попасть в мир, где он есть. Где он хотя бы существует. Оказаться там и осознавать, что он здесь в этой реальности живет, дышит воздухом, радуется или грустит.

Но ничего не вышло. Мир Эла перестал носить название “Death Note”. Может, вместо потерянного у него появилось какое-то другое имя. Или несколько. Вот только ей его никогда не узнать. Никогда не попасть туда. Как Катя изо дня в день билась над Тетрадью, сколько не думала – факт оставался фактом. И она была поставлена перед ним: ей не перехитрить судьбу. Она была не готова, не хотела мириться, но мирозданию было плевать на её страдания. И Катя готова была взвыть от отчаяния.

Маруся недоумевала, зачем она забрала у неё тетрадь, которую та купила для написания своих великолепнейших стихов. Подруга вообще никак не реагировала на намеки Кати обо всем том, что произошло со всеми ними так недавно. События, которые так хорошо помнила Катя, стерлись из памяти Марины. Они стерлись из памяти Алины. Они стерлись также и из памяти Мака. Точнее, для них все они попросту не существовали. В жизни Марины никогда не было путешествия в мир “Тетради Смерти”, штаба расследования, Лайта, Рюука, поисков Киры по возвращению домой. Никто из друзей Кати не переживал прихода Эла в их мир, никто из одногруппников никогда не знал Влада Корсарова. Это и понятно. Все изменилось. Время отмоталось назад и все пошло по-новому. И в этой версии не было Эла. И его не мог никто знать. Вот только почему она помнила обе версии? Почему это забыли Маруся и Мак? Ведь они тоже меняли тогда историю. Или дело в том, что последний решающий штрих внесла именно она, когда сожгла Тетрадь в комнате Лайта? И как теперь это принимать: как наказание или как награду?

Фактически она пережила самые незабываемые дни в своей жизни, приключения, которые вряд ли кто-нибудь хотел бы забыть. Какой смысл в яркой жизни, если её не помнить? Вот только кроме неё никто не помнил. Не с кем было поделиться воспоминаниями, некому было рассказать, чтобы не сочли сумасшедшей. Да и сама Катя после всех проверок Тетради Переселения начала сомневаться, а не приснилось ли ей всё это? Действительно, разве могло быть такое в реальности в мире, где нет никаких чудес, никакой магии. Чтобы убедиться, что она не спятила и Тетрадь действительно работает, она пробовала записывать в неё названия различных фильмов, аниме и прочего. И та отреагировала далеко не сразу. Видимо, не все вымышленные многочисленными авторами миры действительно существует. Значит. Рюук не врал, говоря, что лишь некоторые люди, могут в своих фантазиях описать реальный мир, существующий где-то вне нашего. Гребаные пророки! Или как их там? И что ей теперь делать? Учить язык, ехать в Японию и искать создателя “Тетради Смерти”, чтобы просить написать ещё что-нибудь с Элом в главной роли?

Катя готова была рвать на себе волосы, ругаться с использованием всех известных ей матов, кричать, биться головой о стену, метаться в истерике, лечь на кровать лицом к стенке и плакать. Размазывать слезы и сопли по своему лицу, потому что умудрилась влюбиться в человека, который живет даже не на другом материке, а гораздо, гораздо дальше. И что самое худшее... Её друзья ничего не помнят, а значит...

Эл её не помнит.

Черт, он её попросту не знает. Не знает, что где-то там в другой вселенной есть она. И не узнает. И будет жить дальше. А она-то его помнит, и как теперь жить с этим? Несправедливо! Почему она должна мучиться? А если бы у неё был шанс его забыть, она бы им воспользовалась? Скорее всего да. Чтобы жить спокойно дальше и ни о чем не думать.

Потеряв всякую надежду вернуться в тот мир, Катя потеряла всякий интерес к Тетради Переселения и к тем возможностям, что она могла дать. Ее не интересовали другие миры, лишь его мир. Но в него она вернуться не могла. И это убивало. Она ничего не сказала об этом ни Марине, ни кому-либо ещё. Просто зашвырнула Тетрадь куда-то в полку и оставила там лежать, как ненужный хлам, сама же чувствуя, как начинает погружаться в глубокую депрессию.

Утешала лишь причина, по которой она приняла окончательное решение сжечь Тетрадь и покончить со всем этим. С Мариной, Маком и Алиной все в порядке. И с дядей Алины, Павлом. Кто были люди, напавшие на них? Лайт управлял ими с помощью Тетради Смерти? А такое возможно – ведь он сам был в их мире, а тот, за которым они втроем следили, не мог быть в курсе происходящего. Или это были наемные убийцы? Миса на недостаток денег не жалуется, могло ли ей быть такое по карману? Могла ли она вернуться в свой мир и нанять кого-либо охранять Лайта? Может быть. В любом случае, на этот вопрос ей никто не ответит.

Ягами Лайт – гребаная сволочь. Он убил Павла. Почти наверняка убил тогда и Алину. Марину. Мака. Ему почти удалось отправить на тот свет её друзей. Не успей она все изменить... В тот момент, когда Рюук сказал ей, что будет после сожжения тетради, Катя на мгновение всерьез задумалась о том, чтобы не уничтожать Тетрадь. Вот только двое её близких друзей на тот момент были уже мертвы. В этом сомнений нет, если к делу руку приложил Лайт, он же Кира. И когда Катя думала об этом, внутри поднималась такая бешенная ярость, что можно было задохнуться. Кто этот ублюдой такой, чтобы так просто лишить жизни дорогих ей людей? Не он был с ними рядом, когда они радовались, грустили или переживали, не ему распоряжаться их судьбой и жизнью. Он убил Эла, лучшего детектива всего их долбанного мира, когда был не достоин даже находиться рядом с ним. Сжечь, сжечь к чертям эту Тетрадь!!! Что Ягами без неё? Никто! Кусок дерьма с непомерно завышенным самомнением! Тетради больше нет, нет, нет! Пусть же теперь живет в своём дерьме, до Эла ему не дотянуться. Пусть уберет свои корявые ручонки от Марины и Максима! От Алины и Павла.

Катя испытала настоящее удовольствие, лишая “божественного” Киру его главного оружия. Оу, подумай только, Лайтик, его утянула у тебя простая студентка с биофака, с вполне себе средним интеллектом. Теперь в её жизни уже не будет Эла, зато два других человека живы и здоровы. И Катя мечтала застрелиться, вспоминая детектива, и радовалась, видя каждый день своих друзей.

Не зря она всегда так боялась влюбиться. Как говориться, любовь – это сначала счастье, а потом разбитое корыто, которое разве что в топку. Катя обзывала себя сопливой дурой, которой только не хватало для полного образа начать постить на стену ВКонтакте цитаты о вечной любви, и не могла не думать о нём. Вспоминать мельчайшие подробности их недолгого, но яркого знакомства. Едва начавшихся отношений, и какими они могли бы быть, не разделяй их пространство и время.

Иногда ей казалось, что она его уже просто ненавидит за то, что он далеко и не знает о ней. Она начинала его винить, в том, что не нашел тогда выхода получше, чем просто изменять судьбу. Сомневалась в том, а действительно ли он любил ее, потому что, если бы любил, то уж точно придумал бы выход для них обоих. Но он просто ушел из её жизни, оставив одну разбираться со всем тем, что ей теперь осталось. Всего лишь воспоминания. И действительность, в которой его нет. И уже никогда нет будет. Как же она порой его ненавидела, думая обо всем этом. И скучала. И мысленно представляла, как говорит ему всё это. Раз за разом прокручивая всё это в голове. Весь мир как будто сосредоточился лишь в одном-единственном человеке. Которого здесь нет. И некому было даже пожаловаться и рассказать, как ей хреново. И в каком она ужасе, понимая каждую секунду, что такого, как он, она нигде не встретит. Никто не мог выслушать. У друзей, с которыми Катя все пережила, эти несколько недель были вычеркнуты из жизни. Если бы они только знали!

====== Часть III. Глава 11. Книга ======

– Вы готовы к завтрашнему? – спросила Алина. Это был вопрос из разряда “Умоляю, скажите кто-нибудь, что вы тоже в жопе, мне полегчает, как только я пойму, что не единственный лох...”. Катя на неё не смотрела, но была уверена, что на лице подруги печальная улыбка, а в глазах – тоска и безнадега. Ну не лежала у Али душа к математике.

Катя прикрыла глаза, пытаясь подавить грустный вздох и очередное чувство дежавю. Оно преследовало и преследовало её день за днем, что она заново переживала уже прошедшие числа мая. И этот вопрос, заданной такой же интонацией, в это же время, на той же лекции, тем же человеком она уже слышала. Разница была лишь в том, что тогда справа от неё сидел Эл. Сейчас же это место пустовало, вызывая уже ставшие за это время привычными тоску и грусть.

Он исчез. Не было его вещей в её квартире. Никаких следов пребывания в университете. На работе. Его голос словно бы никогда не звучал в этом мире. Его и не было. И всем было все равно. А её продолжало преследовать чувство, что вот-вот она увидит его выходящим из ванной, проснувшись, откроет глаза и увидит его спящим рядом. Услышит его голос из другой комнаты, зовущий её по имени.

– Что там готовиться, я эту фигню всю наизусть знаю, – небрежно отмахнулся Мак. Да, кажется, он это тогда тоже говорил. Эх, мог бы и соврать или промолчать, не расстраивать бедную Алину. Все-таки завтра экзамен по высшей математике, а она нифига не готова.

Эх, как же скучно было проживать все эти дни заново. Не даром один писатель как-то сказал: человек, хоть раз испытавший весь вкус жизни, полной приключений, уже не сможет просто так жить дальше в обычно повседневной рутине.

Катя украдкой посмотрела на Максима. В этой версии событий настоящий Влад Корсаров тоже умер. В этот раз ни Катя, ни Маруся не виделись с ним в тот роковой вечер возле магазина. Но на следующий день Катя слышала об этом в новостях, а чуть позже и от Мака. Хотя тот предпочитал об этом не говорить. Оказалось, смерть Влада не дело рук Лайта, ни в тот, ни в этот раз. Его отец имел дело с опасными людьми, и поплатился за это. Катя не имела понятия, насколько тяжело Мак переживал смерть друга, тот никак это не демонстрировал. Её посещала мысль, что Тетрадь Переселения могла бы помочь спасти жизнь Корсарова. Она думала о том, как сказать друзьям, что на самом деле находится в их руках, насколько мощный артефакт. Но правда была в том, что после того, как она потеряла Эла, желание делать что-то было все меньше и меньше. Да, это эгоизм. Это чертовски огромный эгоизм по отношению к Маку, но Катя проживала день за днем на автопилоте, ощущая лишь почти полное безразличие ко всему, что происходит вокруг, и желание делать... ничего. И надеялась, что это все же пройдет. Ведь нет ничего вечного в этом мире. Кроме тараканов разве что. Так, по крайней мере, утверждает Мак, а Катя не видела причин ему не верить.

Друзья, маман, даже отчим не могли не заметить такое её состояние, но она с характерным для неё умением игнорировала все настойчивые расспросы. Это она умела.

Алина в ответ на реплику Мака тяжко вздохнула и уткнулась в свой конспект. Маруся, закончившая тем временем делать запись, отложила ручку. Лицо у неё было крайне довольное. Она прямо-таки сияла, словно лампочка на сто ватт. Разница была лишь в том, что сияние лампочки не пророчило какие-нибудь скорые неприятности и вынос мозга. А вот Марусино – очень даже...

– Знаешь, у меня приятная новость, зайчоночек, – пропищала она тихонько, разминая уставшие от чистописания пальцы.

– Угу, – отозвалась Катя, продолжая флегматично пялиться то на доску, то на с деловым видом что-то говорящую Татьяну Ивановну Тарелку с мелком в руке. Вопреки обыкновению даже не возникло желания послать Марусю куда подальше вместе со своим “зайчонком”.

Марина обиженно засопела, расстроенная такой вялой реакцией и отсутствием любопытства к её несомненно важным новостям. Вопреки негодованиям Марине нравилось любое внимание к собственной персоне, даже маты по поводу «зайчиков», хватаний за руки и прочего. Катя отнеслась к сопению безразлично. Было путешествие в другой мир или не было – Маруся никогда не меняется. Во всяком случае – её привычки и поведение. Надо будет после биофака пойти учиться на режиссера с тем, чтобы в скором времени выпустить на экраны новый увлекательный триллер, который будет называться коротко, но весьма интригующе – “Маруся”.

Бросив взгляд на Катю и поняв, что та не собирается осведомляться, в чем состоит причина её радости, Маруся решила взять все в свои ручонки.

– Знаешь, я вчера искала новые фанфики по “Тетради Смерти”... – начала она.

“О не-ет...” – мысленно простонала Катя. Меньше всего на свете ей хотелось слышать что-либо на эту тему, говорить об этом и даже думать. Но Маруся же есть Маруся. Её любовь к этому аниме была на пике, в самом разгаре, в расцвете своих сил! А в частности и к одному её герою. И Маруся, ни о чем не подозревая, все эти дни (как и до появления Тетради Переселения в их жизни) выливала на неё тонны своих мыслей, рассуждений, умозаключений, восторга и прочего, связанного с тем, что она читала, слышала или смотрела по этому сериалу. “Ох, если б я была там...”, “Вот бы знать Эла получше...”, “Если б можно было там всё изменить!”, “Жаль, что его не существует на самом деле”, “Я не встречала с Элом лично, но уверена, что он не думает так, как описано в этом фанфике...” и прочее и прочее.... Это было так странно слушать все от человека, который сам недавно был побывал в этом мире и знал некоторых его героев лично. Если б она только знала!

Но для Марины всё шло своим чередом, её жизнь не была разделена на две части: до тетради Переселения и после. У Кати она поделилась навечно: в одной части её жизни был Эл, в другой его не было.

Маруся тем временем продолжала:

– Знаешь, уже давно ничего стоящего не встречала, к сожалению, – тут последовал драматичный вздох.

– Маруся, я пишу лекцию, – с нажимом произнесла Катя, по-прежнему пялясь на доску с написанными на ней расчетами матриц.

Конечно же, намёк был не понят. А если и понят, то должного впечатления не произвел. И не остановил приставалу от необходимости поделиться своими поисками фанфика, где “достаточно хорошо были бы переданы чувства такого уникального персонажа, как Эл, и раскрыта глубина его души” или что-то в этом духе.

И после всего этого возникает только один вопрос: какой нормальный мужик может вытерпеть Марусю, и не сойти с ума от постоянного писка, дикого щенячьего восторга, философских размышлений, уверений о хорошем знании человеческой психологии, стискиваний руки и прочих заёбов, которыми та страдала? Что-то подсказывало Кате, что такого субъекта среди нормальных парней не существует в принципе. Тогда где же искать его, о избранник Маруси, который, есть надежда, что не сойдет от неё с ума (может быть...)? Правильно! От Мани может не свихнуться лишь тот, кто сам свихнулся уже давно, ещё до неё... И это Мак.

Катя бы ни за что не призналась ни Марусе, ни Маку, что слышала часть их разговора тогда в парке, когда они остались вдвоем. Хотя её признание теперь не имеет значение, разговора ведь уже никогда не было. И тем не менее, теперь Катя знала, что между ними что-то есть. И понимала, что инициатором их тогдашнего сближения в парке был Мак. Одно только не понятно: если ему нравится Маруся, чего же он сейчас молчит, словно воды в рот набрав? Подходящего случая ждет что ли? Ему нужно особенное окружение, нужные погодные условия, пейзаж на фоне? Так или иначе, у них всё получится, во всяком случае, Катя на это надеялась. Ей хотелось бы порадоваться за друзей, но подталкивать их к этому она не спешила. Мак сам все сделает, как посчитает нужным. У него всегда есть какие-то свои мотивы. По крайней мере, хоть у кого-то может всё получиться.

Катя опустила глаза вниз. У неё на ногах были те самые роковые туфли, без которых она когда-то переселилась в другой мир. Так странно было снова видеть их. Наверное, стоило бы пустить слезу умиления от возвращения несчастной пропажи обратно к мамочке, но Катя стойко держалась. Но вот уже неделю как надевала их каждый день. Словно они были талисманом. Словно она на что-то надеялась.

Маруся тем временем не собиралась оставлять Катю в покое и дать ей просто спокойно конспектировать лекцию. И почему это ни капельки не удивляет?

– Ты не представляешь! – восторженно бубнила Маруся, придвинувшись к ней. Каменное лицо Кати, очевидно, её ничуть не смущало. – Я такая дура!

– Это не новость… – пробубнила себе под нос Катя, все так же склонившаяся над конспектом. На неё слова не обратили внимания.

– И как я до сих пор на него не наткнулась. Столько ведь раз перерывала интернет в поисках фанфиков, а тут...

– Маруся, отъеб*сь, – процедила Катя, не поворачивая головы.

– Ну, Катя... – захныкала надоедалка. – Прекрати ругаться!

– Да, Катя, прекрати ругаться, – поддакнул сидящий через Марусю Мак. – Это некрасиво.

– Начинается... – пробормотала Катя себе под нос. Только не это, не хватало, чтобы её начали доставать сразу двое...

– Да начнётся наш с тобой интеллектуальный батл! – торжественно провозгласил Мак. – Я тебя непременно одолею и возьму на этом турнире первое место!

Катя закатила глаза.

– Мак, – терпеливо произнесла она, – ты можешь занять первое место только на интеллектуальном батле блондинок.

– И опять эта неприкрытая зависть к моему прекраснейшему цвету волос! – последовало возмущение.

Катя провела рукой по лицу:

– Сам себя не похвалишь, никто не похвалит...

– Потому что вы все жалкие эгоисты и толстокожие люди! – возмущенно пропищал Мак тоненьким голосом.

– Это ты сейчас Марусю цитируешь? – поинтересовалась Катя. – Не может быть! Неужели к фанклубу “Маруся” наконец-то присоединился ещё кто-то кроме неё самой? Алина, ты должна запечатлеть этот момент!

Со стороны Алины послышалось веселое фырканье, а со стороны Мани возмущенный возглас.

– Вечно ты говоришь всякие глупости! – буркнула Маруся, корча недовольную гримасу. – А я так хотела рассказать тебе о...

– А я просто хочу сказать Маку, – перебила её Катя, – что, будь я его хомячком, то тоже упала бы с балкона. Это, по крайней мере, быстрая смерть...

– Не понимаю, на что ты намекаешь... – высокомерно покосился на неё друг.

– Да прекратите вы ругаться, – встряла Алина.

– Мы не ругаемся, а ведем высокоинтеллектуальные дебаты, – ответил Мак.

– Вы мешаете писать лекцию, – внезапно развернувшись к ним, проговорила сидящая на ряд впереди Лесникова.

Вся компания как по команде посмотрела на неё сверху вниз. Катя надменно вскинула бровь и с самым безразличным видом снова сосредоточила всё своё внимание на тетради.

– Да конечно, уже прекращаем, – заверил Мак фи-фи, понизив голос. Хотя всем было абсолютно ясно, что это простые слова. Компания “Мак, Маруся, Катя, Алина” спокойно сидеть на лекции не умели. Последняя правда ещё кое-как старалась, но разве её мнение кого-то из остальных волновало?

Катя внезапно почувствовала себя здесь очень уютно. Всё как всегда. Они трепятся на лекциях, Маруся достает её с какими-нибудь своими заебонами, Мак... просто достает, Алина пытается их успокоить. Всё как и должно быть. И как и было всегда. И не случалось никакого переселения и угроз для жизни её друзей. Которые ей так дороги, хотя она им об этом никогда не скажет. И она поняла, что Мак просто в очередной раз за последнее время делает попытку её растормошить, заметив её скучное настроение. И Маруся, и Алина, все они делают это раз за разом все эти дни. Ей всё же очень повезло с друзьями. Кто ещё может похвастаться такой долбанутой компашкой?

– Ну так вот, – помолчав целую минуту и побив, наверное, свой личный рекорд, продолжила Маруся. – Я просто хотела тебе рассказать о...

– Угу! – буркнула Катя, вернувшись к записыванию примеров с доски. Появившееся было расположение к ним всем, в том числе и Марусе, исчезло мгновенно, едва та снова начала её доставать.

– Но как тебе это может быть не интересно, ты же любишь “Тетрадь Смерти”, – удивленно провозгласила Маруся, а Кате захотелось уже просто съехать под парту. Ну сколько уже можно? – Неужели бы тебе не захотелось почитать о ней книгу?

– Может уже прекратите болтать на моей лекции?! – звучный голос Натальи Ивановны Тарелки, заставив аудиторию притихнуть, едва не влипая своими носами в конспекты. Тишина была, как на заброшенном кладбище. Но смотрела математица только на них двоих. Её и Марусю. – Говорите дальше! – она хмыкнула, разворачиваясь к доске. – Я потом на экзамене посмотрю, что вы мне там нарешаете.

С этими словами она принялась дальше строчить формулы с невероятной скоростью. Студенты последовали за ней. Лесникова, развернувшись, бросила на них быстрый злорадный взгляд.

Только Катя осталась сидеть с ручкой в руках, пялясь на доску и не соображая, что там написано. Реплика Натальи Ивановны прошла мимо её ушей. Она сглотнула, боясь задать вертящийся на языке вопрос. Потому что чудес не бывает, и Марина сто процентов ответит на него не то, что хотелось бы услышать. И все же. В конце концов, что она теряет?

– Что за книга? – спросила Катя, уверенная почти наверняка, что Маруся оговорилась, использовав слово “книга”.

Та, заметив таки интерес на лице собеседника, довольно заулыбалась.

– А у аниме есть предыстория, зайчоночек, – с гордым видом поучительно произнесла Маруся. – Называется “Тетрадь Смерти: другая тетрадь”!

– Это типа фанфик-предыстория или что? – не веря уточнила Катя.

Маруся весело, но немного снисходительно фыркнула. Она явно гордилась своей находкой.

– Нет! Я же сказала: это книга. «Тетрадь смерти: Другая тетрадь. Дело Лос-Анджелесского убийцы Б.Б.» Написанная одним японским писателем, она...

– Она официальная? – перебила Катя. Достаточно громко, чтобы математица снова зыркнула в их сторону. А все рядом сидящие, включая Мака и Алину, оглянулись неё с недоумением. Фи-фи злобно цокнула. Но Кате было на это плевать. Ей казалось, что стул, на котором она сидит, воспламенился.

– Да! – сияя, возвестила Маня. – Официальная предыстория!

“Официальная... официальная... – Катя едва сдержалась, чтобы не заорать на всю аудиторию от вспыхнувшей бешеной радости. Сердце, казалось, уперлось в гортань. – В неё можно будет переселиться!!!”

– А кто главный герой? – едва слышно одними губами спросила она, сглатывая ком в горле.

– L конечно же! – счастливо пискнула Маруся. – Ну и Мисора ещё. Я пока лишь половину прочла..

Дальнейшее лопотание подруги утонуло в бешено проносящихся в голове мыслях. Катя так и застыла, глядя перед собой.

“Вот оно! Ещё одно имя, которое носит твоя вселенная – “Тетрадь Смерти: другая тетрадь”, – ошарашено думала Катя, сквозь доносящийся откуда-то издалека восторженный писк подруги, но чувствуя, как губы сами растягиваются в улыбке. – И я нашла его!”

Ещё ни на одном лекции Катя не чувствовала себя так офигительно хорошо. Она решала пример за примером, а дома её ждала Тетрадь Переселения. Ждала их всех.

====== Эпилог ======

Пятнадцатое августа, после полудня, Мисора Наоми находилась в доме 221 на голливудской Инсист-стрит, на месте первого убийства, где впервые начала работать над делом не как агент ФБР, но как частное лицо всемирно известного детектива L.

Именно здесь в собственной спальне небольшого дома тридцать первого июля две тысячи второго года был задушен мужчина Белив Брайдсмэнд, зарабатывающий написанием статей для целого ряда журналов и ставшим первой жертвой серийного убийцы в деле, которое пресса именовала “Убийствами Вара Нингё” или “Лос-анджелесскими Серийными Убийствами в Запертой Комнате”.

Мисора как раз закончила разговор по телефону с L, с которым связалась перед тем, как войти в дом, чтобы получить необходимые инструкции. Требовалось найти нечто, что преступник мог оставить на месте убийства намеренно, что-то в роде послания. И хотя Мисора понимала, что не сможет обнаружить что-либо в доме, обшаренном полицией от и до, все же направилась к полкам, сплошь уставленным книгами. Убийца протер после себя каждый сантиметр этого дома, каждую страницу каждой книги, что были сейчас перед ней. И все же Мисора протянула руку, чтобы зацепить указательным пальцем корешок одной из них. С трудом, но вытащила книгу из плотно стоящего ряда. Пролистала без особой надежды найти хотя бы малейшую подсказку. Поставила обратно. Протянула руку за следующим томом и застыла в такой позе, потому что внезапно из коридора донесся шум. С изумлением она узнала звуки падающих тел, затем громкие возгласы и, судя по интонации, ругательства. Мисора замерла, затем бесшумно направилась к двери, ведущей в коридор.

Оттуда снова послышались голоса, один мужской, двое женских и ещё один очень тонкий, похожий на голос девочки. Значения слов она не поняла, но по звучанию язык узнала. Это был русский.