Текст книги "Гость из мира Death Note (СИ)"

Автор книги: Omi Or Tay

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 50 страниц)

– Да! Да, ты понимаешь? – злилась Марина. – Ничего нельзя никому доверить! – она безнадежно всплеснула руками, устало закатывая глаза.

– Катя, ты же это несерьезно? – спросила Аля, растерянно глядя на подругу.

– Вообще-то серьезно, – не обратив внимание на негодующее фырканье Марины, спокойно ответила Катя, перебирая пальцами пряди волос. – И вообще не понимаю, – пряча улыбку, сказала она и с недоумением пожала плечами. – Чем вас не устраивает... няшный плюшевый щеночек?..

* *

– Чем не устраивает, да? – процедила Маруся, злобно прищуриваясь. Эдакая мисс Зло, только латексного костюмчика не хватает. – Может, то, что ты купила детскую игрушку для взрослого парня? Катя, ты больная!

– Само собой, – легко согласилась Катя. – Но ты сама просила что-нибудь необычное. И потом, идея дарить Элу щенков, потому что, дескать, у этого несчастного нет друзей, предложила Алина.

– Да правильно! – тут же возмутилась псевдоблондинка. – Давай, вали все на меня. Я вообще-то говорила про живого и это была шутка.

– А еще меня назвали больной... – пробормотала Катя, открывая дверь и выходя в коридор. Остальные последовали за ней. – Ну вот! Я решила видоизменить твою гениальную идею, потому что справедливо рассудила, что живой щенок у Эла сдохнет в течение первых трех дней.

– А еще Катя все детство мечтала о плюшевой собачке, но злые родители её так и не купили. И теперь у неё детский комплекс.

– Мак, иди на х*й.

– Я тоже рад вас всех видеть.

– Что ты здесь делаешь? Ты должен был отвлекать Эла! – возмутилась Маруся.

Катя едва сдержалась от жеста рука-лицо.

– Кого? – переспросил Мак, удивленно вскидывая светлые брови.

– Влада! – буркнула Катя, косясь на брюнетку. – Маруся, ты Влада Элом назвала. Тебе надо меньше смотреть «Тетрадь Смерти»…

– А, – Марина застыла, осознав свою ошибку, хихикнула, как-то немного фальшиво. – Да, ты права, – она подарила Белову обворожительную улыбку. Катя мысленно закатила глаза, Алина едва сдерживалась, чтобы не заржать.

Мак, выгнув бровь, посмотрел на Марину.

– Я тут слышал, у вас проблемы возникли, – наконец, медленно проговорил он, отрывая взгляд от Маруси. – Не парьтесь. У меня есть подарок для Влада. И даже не один.

– Точно? – переспросила обрадованная Маруся. – И какой?

– Ну... – загадочно протянул Мак. – Пусть это будет сюрприз, – уклончиво изрек парень. И судя по возвышенно-непреклоннной физиономии, он не расколется, даже если запихнуть ему за шиворот дюжину отборный жирных хомячков, которых он так не любит и боится.

Но Маруся никогда так просто не сдавалась. Это ж Маруся... А это диагноз.

– Ну, может, все-таки скажешь? Что за секреты такие?

– Да ничего особенного! – возбужденно-радостно ответил Мак, сверкая серо-голубыми глазами. – Вы можете на меня положиться!

Может, на него и можно было положиться... Но лично Катя подумала о том, что не хотела бы оказаться на месте того человека, о поздравлении которого Мак Белов говорит с такой “невинной” улыбочкой...

Покачав головой, она направилась в сторону поточки, где у всего первого курса вскоре должен был начаться письменный экзамен по математике.

Катя и сама прекрасно понимала, что её покупка – верх кретинизма и логически обосновывается только либо её собственными съехавшими мозгами, либо откровенной насмешкой над друзьями и их наивными и непутевыми идеями. Во всяком случае, наверное, именно так в глазах окружающих выглядел её поступок. Маруся-то уж точно была за оба эти варианта, особенно за второй, и её негодованием и гневом, плещущими через край, можно было захлебнуться и ненароком скончаться.

В принципе, недовольство Маруси и Алины (Маку походу вообще пофиг, он у себя в нирване) было ей понятно. Они надеялись на её фантазию, надеялись, что она побежит, как дибилоид, свесив язык на бок, искать для Великого и несравненного, бл*ть, детектива то, что могло бы его порадовать в столь светлый день и способствовало бы появлению на его кислой, постной, вечно чем-то недовольной физиономии хотя бы скудному подобию улыбки. Но как раз таки в этом-то и заключалась проблема. Меньше всего на свете Кате сейчас хотелось доставлять человеку по имени Эл хоть какую-либо радость. Даже её маленькую крошку. Даже, мать его, самую крохотную каплю!

Почему? О, на это было много причин. И с каждым днем их число увеличивалось, поэтому Катя начала уже в серьез задумываться о том, чтобы завести отдельный маленький такой симпатичный блокнотик, в котором могла бы делать определенные записи по причине того, что на память в таком важном и кропотливом деле, как мстя, полагаться нельзя. А если точно, то полный, подробнейший список с указанием всех имен и дат, а также перечнем обстановки и метео-гидрометрических условий, ну и конечно же снабженный диаграммами, схемами и картинками. И носящий краткий, но красноречивый заголовок “Перечень того, за что я хочу дать в глаз детективу L”.

Если посмотреть на это с объективной точки зрения, не судя предвзято, то в принципе по некоторым пунктам из списка этот мудак, то есть детектив, напрямую виноват и не был. Но это уже не имело значения. Все дело было в самом факте его существования на этой грешной земле, или бренном мире, как кому больше нравится. И это существование, в котором он, кстати, тоже обвинялся, вносило в жизнь Кати некоторый дискомфорт. Хотя, чего уж мелочиться. Детектив Эл, Рюузаки, Рюуга Хидеки, Влад Корсаров – или как его еще там? – просто не давал ей покоя все последние дни, даже если, в сущности, ничего для этого не делал. Однако и тут следует уточнить, что в некоторых пунктам как раз таки его ничего неделанье доводило Катю до точки кипения, потому что она справедливо судила, что ничто не освобождает некоторых людей от их обязанностей, даже если они крутые, бля, детективы.

Конечно, с самого начала Катя не особо надеялась, что появление Эла на её работе в качестве нового санитара хоть как-то облегчит ей жизнь по причине перекладки части обязанностей на новоявленного сотрудника. Фактически, так и должно было быть, будь на его месте кто-то другой, кто действительно явился в Городскую клиническую больницу номер два с целью работать и зарабатывать деньги. Но Эл, напялив на себя выданный ему белый больничный халат и приняв звание санитара приёмного отделения, решил, видимо, что его миссия в этой больнице в этом и заключалась и на этом же и кончилась.

Мало того. Эл ко всему прочему еще и спёр этот халат, чтобы спокойно отсидеть на некоторых лабораторных работах в университете (видимо, замечания преподов на этот счет его уже достали). На ехидное замечание Кати, что, дескать, тырить нехорошо, доблестный блюститель закона ответил, что он, цитата: «Лишь взял на время».

Уже в первую рабочую смену Эла, которая приходилась на вечер после учебы в среду, а также идущую следом ночь со среды на четверг, Катя поняла, что пользы от парня будет не больше, чем от таракана. Ну, может быть, на пару процентов только выше и всё. Потому что уже в первый час на работе ей совместно со старшей санитаркой Зоей Иосифовной, которая была знаменита косым правым глазом, а также неспособностью даже одно предложение произнести без мата (чем переплюнула даже Катю), им обеим пришлось отмывать пьяного до бессознательного состояния мужика, чтобы потом сдать его в реанимацию. Может, этот процесс и не был бы столь ужасен, не будь у этого мужика вшей, и не обделайся он прямо в момент раздевания... Катя позеленела, чувствуя себя самым несчастным человеком в Солнечной системе и мысленно проклиная детективью морду, которая смылась в самый неподходящий момент.

Элу вообще просто хронически везло весь рабочий день. В тот момент, когда Катя и Зоя Иосифовна, которая, кстати, её слегка недолюбливала по каким-то одной ей известным причинам, пыхтели над алкашом, детективу поручили возить в инвалидном кресле по кабинетам различных врачей какую-то маленькую тщедушную и сухонькую старушонку, от одного взгляда на которую моментально наворачивались слёзы умиления. Старушонка восседала в коляске с видом, преисполненным скрытого достоинства и периодически что-то говорила парню. Что именно, Катя не слышала, но очень надеялась, что её болтовня по крайней мере действует Элу на нервы. А каждый раз, когда он проходил по коридору мимо санпропускника, где они мыли пьянчугу, с меланхоличным видом везя перед собой коляску с гордой старушонкой, Катя изо всех сил сверлила его глазами, надеясь, что от её тяжёлого взгляда он навернется вместе с этой дурацкой коляской и, треснувшись об пол, лишится самого дорогого – своих ёб*ных мозгов! Но, видимо, Катя была обделена даром сглаза, потому что черноволосый детектив остался цел и невредим. С другой стороны, может, это и к лучшему, потому что жаль было бы старушонку, которая наверняка свалилась бы с коляски и отбила себе какую-нибудь часть тела. А она довольно милая. Хоть её присутствие в больнице и отвлекло великого детектива от более важной работы... Катя даже подумала о том, чтобы отловить специально для Эла особо жирную вошь и подкинуть ему на башку, чтоб его покусали как следует. Но проблема реализации этой затеи заключалась в том, что они живут в одной квартире, и насекомые могут переползти и покусать её, а вот уже это Катю не устраивало.

Под конец рабочего дня Катя, на пару мгновений уже воспылав было слабой надеждой, когда детектив соизволил отмыть кровь от пола первой перевязочной (если, конечно, вялое мазюканье тряпкой по полу можно назвать мытьём), вскоре поняла, что судьба опять её жестоко наеб*ла. Потому что сразу же после столь героического подвига Эл каким-то одному ему известным способом умудрился развернуть ведро с водой, и поскольку Катя не сомневалась ни в уровне его интеллекта, ни в отсутствии в нужное время безалаберности, то справедливо решила, что сделал он это нарочно и никак иначе. Облегчение, пусть и небольшое, принесло то, что воды в ведре было на донышке, будто в этот день она была под запретом, и брюнету едва удалось сп*здить хотя бы эту малую каплю. В добавок, на этой самой луже едва не навернулась Зоя Иосифовна, в самый неподходящий момент решившая зачем-то заглянуть в перевязочную. Старшая санитарка едва смогла удержаться в вертикальном положении, в то время как Эл и работающая в перевязочной молоденькая медсестра Настя стояли у противоположной стены с такими шокированными лицами, будто видели эту лужу впервые и понятия не имели, откуда она вообще взялась.

Настя была хорошей приятельницей Кати и, хотя и носила строгую прическу каре и очки в узкой прямоугольной оправе, чем очень смахивала на строгую училку по математике, которая вот-вот заорет на нерадивых учеников, на самом деле была очень мила и доброжелательна. С самого начала она поняла, что Влад приходится Кате кем-то вроде друга, а также уж конечно отлично знала и то, что Зоя Иосифовна точит зуб на Катю. Поэтому именно её заявление о невиновности Влада и Кати помешало Зое Иосифовне наорать на молодых и непутевых санитаров и обвинить их в устроенном в первой перевязочной безобразии.

Правда в том, что Кате и без него на этой работе хлопот хватало. Каких только полных опасностей приключений ей здесь не довелось пережить! На неё из-за углов наскакивали бешеные медсестры; в неё врезались потерявшие управление каталки; её чуть ли не сбивали с ног старые коляски; ей холодили кровь стоны и вопли пациенты (и отрыжки конкретно тех, кого она водила на зонд); ей капали (слюнями) на мозги старшие санитарки; её всячески истязали и пытали поступающие больные; она преодолевала все сложности по перевозке тяжеленного лифта с этажа на этаж; её замучил до полусмерти ужасный главврач; из неё высасывало кровь вездесущее кровожадное начальство... Но больше всего Катю доставала уборка!

Поэтому Эл просто выбешивал её своим отношением. Действительно, он ведь такой офигительно крутой, чтобы снизойти до простых смертных и совершить грязную работу. Он слишком умный и особенный. Это она такая вся из себя простушка, вот и работает какой-то санитаркой. Великий L не станет марать руки, бл*ть.

Ну и черт с ним. Хоть поступивших больных до нужного отделения пару раз отвел, кровь в пробирке до лаборатории отнес, лист на больного оформит и печать поставит – и то ладно. Как он только, бедняга, от таких важных миссий не перетрудился? Это ж такая тяжкая работа, взять в правую руку печать, занести над листком и шмякнуть ей! Трындец!!! Эл так усердно делал вид, что он что-то делает, что Катя едва не прослезилась, мысленно мечтая поставить ему на лоб эту самую гребаную печать, сообщающую о том, что “ЗА ДЕНЬГИ И ЦЕННОСТИ НЕ СДАННЫЕ МЕДИЦИНСКИМ РАБОТНИКАМ ПРИЕМНОГО ОТДЕЛЕНИЯ АДМИНИСТРАЦИЯ ОТВЕТСТВЕННОСТИ НЕ НЕСЁТ”. А при взгляде на детектива, с начальственным видом сидящего за столом в санпропускнике на самом коронном месте, Катя сдерживала себя с огромным усилием. Устроился, сволочь!!!

Умом она понимала, что этому человеку на самом деле здесь не место. Это все равно что Ломоносова послать на прополку картошки, точно также и гениальному детективу нет абсолютно никакого дела до грязных полов в перевязочных, но все равно не могла ничего с собой поделать. Последнее время мысли о том, что она ему совсем не ровня, что между ними на самом деле не может быть ничего общего и что присутствие Эла здесь – всего лишь его собственное желание, доставали её всё больше, остро заставляя чувствовать свою собственную незначительность и какую-то неполноценность. Так убого, наверное, не чувствовал себя даже доктор Ватсон на побегушках у Шерлока Холмса. Потому что Холмс, несмотря на свою гениальность в сыскном деле, все же признавал талант Ватсона в области медицины, и уж тем более считал его своим другом, а не посторонним предметом, ползающим где-то там на заднем плане.

Что же касается Эла... Кате не хотелось знать, что он о ней думает. О Хоспади-и, из-за этого типа у неё скоро разовьется комплекс неполноценности. Надо поменьше думать о нем. Но вся беда как раз и заключалась в том, что последнее время она думала о парне постоянно. И это была еще одной из причин, по которой Кате хотелось заехать ему по морде.

Как бы это ни было странно, Кате еще ни разу в жизни не снились постельные сцены, тем более с её непосредственным участием. Вполне возможно, что она этого просто не помнила, но факт оставался фактом. Эл же, скотина, украл её первый эротический сон. Это как украсть первый поцелуй, Катя чувствовала себя так, будто он без спросу влез в её личную жизнь. Хотя, по правде сказать, он-то в этом виноват и не был. Причину стоило бы скорее поискать в самой Кате, но уж меньше всего ей хотелось это делать. Во всяком случае, поначалу. Но когда он приснился ей три ночи подряд, Катя всерьез задумалась о своем психологическом здоровье. Невольно на ум пришла одна шутка, когда-то прочитанная ею всё в том же обожаемом “Каламбуре”, которая называлась “К чему снится парень”. Катя не помнила ни одной приметы по поводу подобного сна в ночь на воскресенье или среду. Но запомнила только шутку в самом конце: “Если вам парень снится с понедельника по воскресенье, срочно обратитесь к психиатру...”. Кажется, ей на самом деле скоро придется обращаться к врачу. Тем более, что у неё в снах он вытворял такие вещи, что утром Катя стыдилась смотреть ему в глаза. И до потери пульса радовалась, что детектив не умеет читать мысли. Он же не умеет, правда?..

Катя даже потрудилась залезть в интернет, чтобы впервые почитать об эротических снах, ибо раньше данная тема её не интересовала в принципе. Узнав, что секс с кем-то во сне – это еще не признак влюблённости, а может быть лишь результатом подсознательного желания подчинить себе этого человека, она вздохнула с облегчением. Уж чего-чего, а согнать спесь со строптивого детектива ей хотелось больше, чем чего-либо еще. Даже больше, чем безлимитного высокоскоростного интернета «Домосед» от ByFly.

Но если бы L доставал её только ночью! Это еще можно было бы стерпеть. Но его лицо стояло перед глазами большую часть времени. Даже когда она засыпала, лежа в своей уютной кроватке, закутавшись в одеяло с прыгающими мишками-Пикачу, перед её мысленным взором то и дело стоял он. Детектив L, о чем-то сосредоточенно думающий и поэтому хмурящий свои чёрные брови; L, склоняющийся над конспектом; L, что-то ей говорящий, отчего его губы медленно двигались, а глаза смотрели прямо на неё; L, с рассеянным видом размешивающий ложкой свой кофе... Везде он, черт бы его побрал!

Да уж, а какие еще могут быть последствия, если ты видишь его рожу двадцать четыре часа в сутки? В университете, на работе, дома!!! Отдыха от него нет нигде, даже спит он в ЕЁ комнате. Хотя последние дни, к великой радости Кати, он спать не ложился, маясь по ночам какой-то своей хренью. Одну из ночей он вообще провел у Алининого дяди-следователя.

Однако, факт заключался в том, что была еще только суббота, экзамен по математике начинался максимум через минут десять, а Катя чувствовала себя, мягко говоря, хреновато и была немного не готова к проверке знаний по великому предмету Натальи Ивановны Тарелки. Хотя добросовестно готовилась к нему целых два часа подряд накануне вечером, пытаясь вспомнить матрицы, пределы, интегралы, логарифмы и прочую хрень. Остаток же вечера Катя честно провела за просмотром аниме “Озорной поцелуй”, где большую часть времени поражалась дебилизму главной героини, которая раздражала её с самой первой серии полнейшим отсутствием хотя бы малейшего намека на гордость и чувство собственного достоинства… и серого вещества в черепной коробке.

Однако, несмотря на все выше перечисленное именно Катя вспомнила в пятницу прямо перед парой по университетоведенью, что всему потоку еще две недели назад задали тупое сочинение на тему: “Почему я поступил на биологический факультет?”. И все они его написали, кроме, разумеется, Эла, который об этом не знал. И Катя, как всегда крайняя, решила помочь ему, просто поражаясь своей доброте. Сама она уже давно накатала для себя текст про то, как она случайно проезжая с мамой мимо БГУ, решила подать туда документы. На второе сочинение тратить фантазию она пожалела, поэтому с её подачи рассказ для детектива они написали все впятером, а именно: она, Мак, Алина, Маруся и еще Аня. Даже ноутбук тоже попросила Катя у одного парня с их курса, который постоянно таскал его с собой и записывал туда лекции вместо обычной тетради. Каждый из них пятерых добавил по чуть-чуть. Элу, как обычно, было вообще пофиг на то, что ему там накропали. Он даже не соизволил хотя бы почитать их труды, чем в очередной раз вывел Катю. Та тоже решила не читать и просто послала Марусю на перемене отнести текст на распечатку, а Катя пообещала самой себе больше никогда не помогать чернобрысому козлу.

Поэтому с какой это радости она еще должна ломать свой мозг подарком для него? Какого хрена вообще?! Поэтому, прогуливаясь по универмагу, Катя со злобным удовлетворением купила первое, что попало ей на глаза: плюшевого щенка. Мак был прав: Катя действительно все свое детство не переставая, денно и нощно беззаветно мечтала о милой плюшевой собачке (знала б, не рассказывала бы ему). Но родители почему-то так и не купили ей эту игрушку. Она не хотела поздравлять никого. Пошёл он нахрен!!! Пусть радуется, что она не купила ему динамит или цианид калия.

* *

Это солнечное субботнее утро Василий Геннадьевич проводил дома в махровом халате и в мягких тапочках и мечтал лишь о том, чтобы, завалившись на любимый диван, читать газету, держа в одной руке кружку сочного зеленого чая (черные чаи он не признавал принципиально). Но вместо этого он решил проверить сочинения студентов биофака, где он преподавал по пятницам университетоведенье. Василий Геннадьевич из в года в год давал первокурсникам это задание. Работы повторяли друг друга, и он уже давно перестал надеяться, что хотя бы одно сочинение привлечет его внимание и вызовет желание прочитать его перед всем потоком.

Однако в этот раз его привлекла работа девушки из второй группы, которая писала о том, как случайно попала на биофак. Это уже было что-то пооригинальней. Но следом за ней он прочел другую работу, принадлежащую уже парню, но из той же самой второй группы. Работа заставила его поперхнуться зеленым чаем и закашлять. Поправив очки и почесав лысину, Василий Геннадьевич принялся перечитывать её сначала, вдруг он что-то не так понял.

“Я всегда хотел стать биологом. Это моё призвание. Я понял это ещё в детстве. Ещё тогда я мечтал о том, как поступлю сюда, чтобы начать постигать эту великую науку о живой природе. Ведь она настолько увлекательна. Все годы в школе я посвятил изучению школьного предмета биологии. Но этого было мало. С большим интересом я принялся за внеклассный материал, что помогло мне узнать много нового и интересного..»

Тут, вроде бы, все было нормально, но потом:

«И с чего я вообще взял, что биология – мое призвание? Ну, наверное, меня осенило в тот самый момент, когда я разделал своего первого котенка. Нет, что вы! Только не подумайте, что я заживо резал кота, нет конечно! Я не садист. Я нашел дохлого котенка одним чудесным утром, когда маман наконец выпустила меня из дома покопаться в песочнице. И хоть я был мал (всего пять лет), я уже гулял один без родителей! Туша кота была грязной и воняла, но это не смогло отбить моего исследовательского интереса. Мне на день рождения подарили нож-бабочку, и им я вскрыл котенка. Кишки у него были забавные. Я весь измазался во внутренностях котика, но это было так здорово!!!».

Василий Геннадьевич позеленел.

«Вот тут-то я и решил связать себя с биологией. Я осознал, что хочу стать патологоанатомом. Поэтому периодически вскрывал кошек, птичек, лягушек и прочую живность... А потом я понял, что с живыми зверушками развлекаться куда интереснее... и я передумал насчет патологоанатома и решил стать биологом...

Наверное, интерес к биологии открылся во мне, когда я однажды смог найти потерявшегося котенка девочки из соседнего подъезда. Я даже сфотографировал его на память! У меня вообще неплохой талант к сыскному делу, и поначалу я хотел стать детективом. Но биологию я тоже люблю, я много раз помогал находить потерявшихся животных, вот. И фотографировать всякие интересные вещи. А животные интересные, если я стану биологом, то начну заниматься фотоохотой. Буду фотографировать не только людей и пейзажи, но и всяких зверушек там, а это так увлекательно! Фотографировать и изучать биологию – мое хобби!

Порой я с грустью задаюсь вопросом: почему меня до сих пор еще не выгнали с университета? С такими-то оценками. Это так грустно... Порой даже антидепрессанты не помогают. Но потом я понимаю, что не могу просто взять и сдаться. Биология, а в особенности зоология – моё призвание. Я так люблю животных, особенно кошечек. У меня даже дома котик живет. Довольно долго уже кстати.

Ну... я всегда любил ставить опыты на людях…»

Василий Геннадьевич позеленел во второй раз.

«Они смешные. Люди. Но психологом или психиатром я становиться не захотел. Что-то душа моя не лежала в том направлении. А может, дело было так же в расположении звезд на небе в ту ночь, когда я принимал решение. И, несомненно, сам Высший разум подсказал мне, как поступить... Я в этом не сомневаюсь. И именно потому я в этом не сомневаюсь, потому что последние пару дней с помощью одной книги как раз пытался установить с ним контакт посредством... Но это уже не суть важно. Моё сердце открылось навстречу своему пути. И на меня снизошло озарение – вот оно! Моё великое предназначение. И я не сомневаясь, ступил на это опасную тропу, полную тревог, печали, испытаний... и чего-то там еще… не помню. Мой хомячок гордился бы мной. Будь он жив...»

Василий Геннадьевич выпучил глаза.

«Вот так я и попал на биологический факультет БГУ».

Василий Геннадьевич осторожно отложил в сторону листик с сочинением, словно он в любой момент мог воспламениться или начать плеваться ядом. Если тут написана хоть толика правды, то он должен взглянуть на этого неординарного студента – как его зовут? – Влада Корсарова.

* *

Алину терзали сомнения, грусть, тоска и печаль. Всю дорогу от биофака она с ужасом думала о том, какую оценку она получит за свои гениальные извращения на экзамене по математике. Ей едва удалось вспомнить половину формул, поэтому скулеж Маруси по поводу того, правильно ли она решила один из примеров, серьезно действовал на нервы. Видимо, не только ей, потому что уже через десять минут Катя не очень вежливо, но зато вполне доходчиво попросила её заткнуться.

Сразу после экзамена решено было ехать на тридцать третью квартиру, которая принадлежала Алининому папе. Катя поначалу была против того, чтобы устраивать пьяный дебош, как они это умеют, прямо на глазах детектива, а ведь на тридцать третьей квартире они только этим и занимаются. Но отмечать больше было негде, поэтому Катя все же сдалась.

Поскольку было принято решение сделать Элу сюрприз, то ему было рассказано только о намерении отметить День Рождение Кати и сделано очень настойчивое предложение составить компанию. Алина всерьез боялась, что тот откажется, не посчитав должным проводить время в их чересчур веселой и шумной компании. На память пришло День Рождения Мака, на которое они пригласили старосту своей группы, с которой иногда общались. Бедная староста сбежала от них, даже не доехав до места назначения. Они достали её еще в автобусе, где чересчур громко ржали и трындели, что их слышали все пассажиры.

Но к великому облегчению Али, Эл согласился почти сразу, чем немало её удивил. Думая об этом спустя время, она размышляла о том, а согласился бы детектив, если бы заранее знал, что его ждет?

Вручив Кате ключи от тридцать третьей квартиры и отправив её и Эла дожидаться их там, Алина вместе с Маком и Марусей отправились в магазин за продуктами. Вообще-то так уж повелось, что за жратвой и спиртным традиционно Мак и Аля ходили вдвоем. Причем, первое было на парне, второе – на ней. Но сегодня Максим попросил Марину пойти с ними, и та, хоть и нехотя, но согласилась.

В этот раз Мак не так сильно их доставал, ворча по поводу спиртного, которым «вы, алкаши, отравляете свои и без того хилые организмы», и даже предложил купить венский пирог с клубникой, хотя в отличие от остальных не очень любил торты как таковые. И вообще выглядел слегка уставшим, будто экзамен по математике выжал из него соки. Аля в серьез начала ощущать на себе дефицит его шуточек. На вопрос о том, все ли с ним в порядке, Максим лишь сказал, что у него немного побаливает голова, но этот пустяк совсем не помешает ему оторваться сегодня как следует.

Наконец они оказались возле дверей квартиры, и Аля мысленно уже с удовольствием уплетала венский пирог.

– Позвони в дверь, – попросил её Мак, и Алина на мгновение оторвавшись от сладких грёз, подошла ближе к двери, оставив Максима и Марусю позади, и нажала на звонок.

Дверь спустя минуту открыл детектив. Но прежде, чем он успел отойти в сторону, пропуская их в квартиру, на всю лестницу раздался громкий вопль «С ДНЮХОЙ ТЕБЯ, ЧУВАК!!!», и подскочивший к Элу Мак со всей скорости впечатал открытый венский пирог прямо в лицо охреневшему, но не успевшему среагировать детективу.

От неожиданности Аля выронила из рук пакет с продуктами, со стороны Маруси донеслось тихое «О, Господи!», и Алине даже не нужно было оборачиваться, она и так ярко представляла себе, как та стоит с выпученными глазами и проложенной ко рту ладонью. Мак сложился пополам от дикого хохота, держась руками за живот.

====== Часть II. Глава 25. Самый ужасный День рождения ======

– Але! Але, Петь, слышишь меня? – уже едва ли не проорал в телефонную трубку потерявший последнее терпение Павел.

Однако ответом его по-прежнему не удостоили. Зато пронзительные вопли, шум, грохот слышны были прекрасно. Павел раздраженно вздохнул и нетерпеливо побарабанил пальцами по столу.

– Черт! – от души выругавшись, он уже хотел было нажать на сброс, когда из динамика наконец донесся жалобный скулеж старого друга:

– Паха!!! Пашунчик! Меня убивают!..

Павел лишь закатил глаза.

– И поделом! Какого черта опять поперся к соседке? – с раздражением спросил он, прекрасно понимая, что бессмысленно взывать к совести неисправимого Казановы.

– Да я только чайку выпить, слово мужика! – пробормотал в трубку Петр, не забывая также усердно сопеть, отчего Павлу захотелось отнести сотовый как можно дальше от уха. Набегался от жены по всей квартире, бедолага.

– Ага. И утюг починить? – с сарказмом спросил Павел, опираясь рукой на стол.

– Да нет...

– Выходи из ванной, скотина! – донесся до Павла крик Лизы с той стороны телефона.

– Ой... – простонал Петр в трубку.

– Похотливый кобель! Испоганил мою жизнь!! – дальше пошел фонтан брани, который Павел предпочел не слушать, хотя искренне сочувствовал бедной женщине. Однако конец фразы из общего потока невольно вычленил: – Да лучше я к твоему другу Павлу уйду, чем с тобой жить буду!!!

Перепугавшись, Павел едва не выронил трубку, сильно ударился бедром об угол стола и чуть не взвыл, потирая пострадавшее место.

– Слышь, Паха, – хрюкнул на том конце провода Петр. – Лиза собралась к тебе, баррикадируй дверь, пока не поздно. Может быть, ты еще успеешь. – Секундная пауза. – Хотя, я думаю, это не поможет...

Новый грохот заставил Петра обреченно вздохнуть.

– О нет... Кажется, это была моя любимая чашка с дядей Степой... – простонал он. – Не может быть!!!

– Петя...

– Прости, старина. Позже поговорим. Я вынужден предпринять отчаянную попытку и совершить вылазку... Иначе она доберется до...

Ответ потонул в новом грохоте, и Петр нажал на отбой, оставив Павла с пикающей трубкой в руке и огромным разочарованием в старом друге, который с завидной регулярностью захаживал к нему в гости жаловаться на свою жену, работу, зарплату и жизнь в целом. Но как всегда не пожелавший выслушать то же самое уже от Павла, который как раз собирался пригласить приятеля в гости и в свою очередь поведать о больно тяжелых рабочих буднях следователя. Но все закончилось как обычно. Полным игнорированием.

Вздохнув, постаравшись вложить в этот вздох как можно больше горечи и разочарования, Павел уже хотел было швырнуть сотовый на стол, но в этот момент он кое о ком вспомнил.

Ему ответили почти сразу.

– Але, привет, Влад. Можешь ко мне подъехать?

* *

Все следующее утро после гулянки по случаю Дня рождения Катя мучилась небольшими угрызениями совести, ужасным настроением и желанием сделать всё, чтобы детектив L свалил к чертям в свой гребаный мир. Она чувствовала, что ей всё трудней терпеть его на своей территории, тем более учитывая то, что он, похоже, воспринимал её гостеприимство как данность, а не как одолжение, сделанное из жалости. О Боже, да и как вообще можно делать одолжение столь великому человеку, как он!