Текст книги "Гость из мира Death Note (СИ)"

Автор книги: Omi Or Tay

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 50 страниц)

Жаль, что отец Алины использует эту квартиру вроде офиса или что-то типа того (Катя точно не знала, но он, кажись, какой-то частный предприниматель), поэтому все посиделки оговаривались заранее и только в дни, когда квартира была не занята. Иначе, Катя с чистой совестью спихнула бы туда детектива на проживание. Но увы, жизнь – сплошная непруха.

Но Катя знала одно – она бы не хотела, чтобы детектив L попал в этот дурдом. Потому что если у него еще была о них хоть толика более-менее нормального мнения, то один праздник на тридцать третьей квартире, и он не захочет иметь с ними никаких дел. Ну... грубо выражаясь. Их репутация будет утрачена безвозвратно. Ну поначалу они будут вести себя еще сносно, но потом выпьют разок-другой... Ну, пускай Мак, например, не пьет никогда, ну так ему это и не надо. Он и так бухой по жизни. Кате иногда думалось, что Белова когда-то во младенчестве вместо молока напоили водкой (или спиртом, девяносто шести процентным), и алкоголь не выветрился из его крови и по сей день. Что же будет, если он напьется... Катя ни разу не видела Максима выпившим, но подумать даже об этом страшно. Пьяный Мак – небось, первое предвестие Армагеддона! Хотя какой там Армагеддон. После пьяного Мака он уже будет не нужен...

Катя с Алей выпивают совсем немного, но этого тоже хватает, чтобы стать пораскованней и быть навеселе. Но Катя знала свой лимит и никогда не превышала его, поэтому провалами в памяти, головной болью и сушняком на следующий день никогда не страдала.

Роман, когда выпьет, становился необычайно добродушным и лез ко всем обниматься и говорить о том, какие все люди хорошие, поэтому Алина всегда тщательно следила, чтоб тот не брал лишнего. Не потому, что ревновала, а по причине переживания за своего несчастного парня, который в такие минуты делался маленько слюнтяем (что претило его мужской гордости, которую и защищала Аля). И тут же становился объектом издевок и подначек со стороны злых и коварных Кати с Маком.

Тихая и вечно депрессивная Аня превращалась в необычайно веселую и раскованную, хихикала без умолку, и однажды именно она стала причиной того, что Аля не уследила за Романом. Потому что в этот момент Алина как раз была занята оттягиванием Ани от перила балкона, где та, перевесившись через перекладину чуть ли не по пояс, увлеченно плевала на головы редких вечерних прохожих и явно совершенно не думала о том, что прохожим это может не понравиться. Катя тогда просто умирала со смеху, глядя то на этих двоих, то на Романа, обнимающего одной рукой за плечи дико ржущего Мака, и проникновенно говорящего Белову о том, какой он хороший человек и “Ты меня уважаешь? Выпей со мной”. Судя по обычному упорному нежеланию Мака пить, тот не уважал никого.

Но самый абзац – это пьяная Маруся. Вот с кого действительно можно было поржать, хоть Катина совесть и назойливо покашливала над ухом, что нельзя быть такой зловредной. Маруся пить не умела совершенно и пьянела мгновенно. И сразу же начинала громко ржать и кричать всякие глупости, доставать всех и вся. В такие минуты Маруси становилось слишком много, и хотелось только одного – подсыпать ей снотворного. Что однажды и сделала Алина. Чем немало удивила всех, ибо никто и представить не мог, что добрая, милая Аля способна на такое коварство. Но Маруся стихла, и сердца всех присутствующих сразу же наполнились благодарностью к псевдоблондинке. Конечно же, никто и не подумал сохранить все в секрете, поэтому уже на следующий день разгневанная Маруся гонялась за Шухрай по всему зданию биофака, грозясь убить Алину самым жестоким способом, а та пряталась в кабинке женского туалета. Пока её с проклятиями не выгнала оттуда местная уборщица тетя Люда, по кличке “Ходячий Задрот”.

Элу не стоило знать, какие они прип*женные. Хотя, он и так уже догадывался наверняка... Мало ли чем заняться взбредёт им в голову на этот раз? Частенько они играли в карты на желания, и не всегда эти желания были добрыми. Смотря кто загадывал. Ладно еще полить прохожего водой с балкона или позвонить в соседнюю квартиру и томным голосом предложить интимные услуги. Как-то Катя с Мариной проиграли в паре и им пришлось идти по улице без маек, одев выше пояса лишь бюстгальтеры. Маруся краснела и пряталась за Катю (тогда они еще были трезвые, а то Маня и в метро бы так пошла), а Катя безжалостно выпихивала её перед собой. Под конец Мак, хихикая идущий за ними, просто добил их, попросив проходящего мимо парня сфоткать их троих. Парень охренел, но сфоткал.

Другой раз Кате пришлось идти в супермаркет за сигами, одев поверх майки лифон, а под конец убегать оттуда, потому что околачивающийся там мент захотел задержать её за нарушение порядка. В отместку Катя загадала Маку притвориться геем и приставать к парням на улице, в результате чуть позже пришлось побегать уже ему. Но с Мака и тут было что с гуся вода, его это лишь позабавило. Однажды продули в паре Алина с Романом и их заставили изобразить позу из Камасутры. Хорошо хоть в одежде. На следующий день фотка с их участием попала на сайт «ВКонтакте». Алина была в бешенстве («А еще друзья, называется!!!»), клянясь оторвать голову той подлюге, которая их засняла. Но «подлюга» себя ничем не выдала, поэтому Але пришлось лишь со злостью удалить снимок. Хорошо, что тот был обнаружен быстро ею, и его увидела всего лишь половина их университетской группы. Другой половине пришлось лишь тяжко вздыхать и пытаться представить всю красочность фотографии с описания их более везучих товарищей.

А Маку пришлось рот в рот кормить Марусю печеньками, когда они вдвоем проиграли. Точнее, не печеньками, а их маленькими кусочками, так что им пришлось каждый раз хоть и по-детски, но целоваться. Аля, хихикая, сняла все это на камеру, не смотря на злое лицо Белова, пообещавшего устроить ей “тёмную”. После этого инцидента Алина три дня не появлялась в университете, видимо, опасаясь мести последнего.

А месяц назад на девичнике Катя проиграла и ей заказали сделать минет на бутылке. Хочешь – не хочешь пришлось исполнять. Но сначала Катя предупредила Алину, что отыщет её на краю света, если та посмеет взять что-то хотя бы отдаленно напоминающее фотоаппарат в свои шаловливые ручонки. Аля, как раз в этот момент с подозрительно целеустремленным видом тянущаяся к своей сумочке, издала нечто напоминающее “упс...” и прекратила всякие телодвижения. Со злобным удовлетворение Катя обмазала горлышко бутылки икорным маслом “Икрима” (ничего другого на столе к тому времени уже не было) и выполнила желание. Правда теперь Алина утверждает, что и по сей день не может спокойно смотреть на “Икриму”. И до сих пор вздыхает, что потеряла такие бесценные кадры.

Катя на минуту задумалась: а проиграй ей Эл желание, о чем бы она его попросила? Хотя, навряд ли бы он исполнил, не устрой его что-то. Не в его правилах играть по правилам. Звучит странно, но факт. А вот своего он добиваться умеет.

Взять хотя бы бедолагу-отчима, который сегодня вечером приехал домой с очередного рейса. Как раз спустя немного времени после того, как сам Эл вернулся от Алины. Катя тогда как раз выпроваживала Марусю, изо всех сил намекая, что уже поздно и пора бы уже домой. Она было уже испугалась, что приход детектива помешает Марине осуществить перемещение своего тела за порог квартиры и дальше по направлению к метро. Но, слава Богу, все обошлось. Маруся только поздоровалась с ним, перекинулась парой фраз, и счастливая Катя отправилась к себе в комнату. Правда, счастье её продлилось недолго. Потому что уже вскоре туда приперся Эл и попросил её рассказать о своем отчиме. Хитрая детективья морда уже была в курсе, что тот нагрянет сегодня. И что квартира принадлежит именно ему, а тот не любит гостей. А теперь он знал и то, как Андрей зависит от чужого мнения и как волнуется о своей репутации. Ох, не дай Бог, кто что скажет! Катю это всегда несказанно злило! И она с радостью поделилась с L этой информацией. Добавив, усмехаясь, что её отчим боится соседки по лестничной площадке больше, чем, например, даже термоядерного взрыва, который снесет Беларусь с лица Земли. Вместе с самим Андреем.

Однако, когда бедный отчим попался в ловушку подстроенную детективом и реализованную с помощью превосходной актерской игры маман (которой, по-видимому, уж очень не хотелось расставаться с, цитата: «прекрасным собеседником») и её самой (пусть живет, хрен с ним), тогда Кате внезапно стало жалко Андрея. Как-никак он же член её семьи. Пусть и не родной отец и они иногда ссорятся. А кем приходится ей детектив L? Побудет здесь и смоется в свой мир под конец истории. И он так легко управляет её родными! Так обидно за них. Скотина!!! Да он ни во что их не ставит! И её! Вон, бл*ть, палит комп, когда она не может уснуть.

Катя поджала губы и подбила подушку. Как же жарко… Зараза! Может, раздеться до трусов, пошел он нахрен! Хотя нет. Перебьется. Но и так просто валяться нельзя, завтра в универ, а потом еще и надо работу в ночную смену, ей надо выспаться!

Катя оторвала голову от подушки

– Эл, – в тишине комнаты её голос раздался на удивление громко, заставив её саму неприятно поморщиться. – Может, ты все-таки выключишь комп, а? Сам не спишь и другим не даешь, – говорить она старалась более-менее вежливо, но часть раздражения все равно проскользнула.

Детектив Эл повернул голову и посмотрел на неё. Из-за темноты в комнате выражения его лица было не видно, свет от монитора почти не давал никакого эффекта.

– Ты хочешь, чтобы я лег спать? – спокойно спросил он. Его тон не был ни грубым, ни раздраженным, что его отвлекают и мешают работать. Он просто интересовался.

«О да, я хочу чтобы ты лег спать! И крепко-крепко обнял меня… – хмыкая, подумала Катя. – Всю ночь пуская мне слюни на макушку, мля».

– Мне все равно, ляжешь ты или нет. Меня раздражает свет от компьютера, – ответила она, вновь опуская голову на подушку и отворачиваясь к стенке – Я могу спать лишь в полной темноте. «Можешь до конца ночи и в туалете посидеть, мне всё равно».

– О, – по скрипу Катя поняла, что Эл слез со стула. – Хорошо. Я буду работать днем.

Катя мигнула, уставившись в стену. Э-э, он что, серьезно? Да замечательно!!! Вот только уж больно просто он согласился. Это странно. Неужели Великому детективу есть дело до чьего-то удобства?

Экран монитора погас, шум от системного блока исчез. В комнате наконец-то стало темно, и Катя блаженно прикрыла глаза. О, да-а-а…

Эл почти сразу же забрался на кровать и лег на спину, прямо поверх одеяла, не раздеваясь. И не переодевшись. Что она говорила ему про уличную одежду?! Эх, ладно, потом с ним рассчитается. К тому же сама не в ночнушке.

Нда, теперь придется терпеть его по-соседству. Прекрасно. Все-таки спать на одной кровати с почти чужим человеком не сильно приятно. Его присутствие стесняет. Она у себя на территории, а даже расслабится толком не может. Вот когда она ночевала пару раз в общаге у Мака (его соседи тогда уехали домой на выходные, и она в наглую разлеглась на кровати Сани), они болтали без умолку, пока не заснули. Пробраться в общежитие через вахту нелегко, но если есть знакомые, живущие на первом этаже, это не нужно. Вот тогда было нормально, никакого неудобства. Так просто и легко. Как и с Марусей, и с Алиной. Они четверо как будто были созданы друг для друга и сразу притянулись один к одному какой-то мистической силой. Пусть, правда, она поначалу хотела иметь дело только с Алей, потому что та хоть казалась адекватной. Но потом все наладилось. И очень быстро. Мак и Маня хоть и раздражали частенько, но с ними было легко общаться. С Элом же… О чем с ним говорить? Она не настолько гениальна, чтобы поразить его глубиной своей мысли.

Эл шевельнулся и перевернулся на бок. Глянув на него через плечо, она увидела его спину в его любимой белой майке, которая виднелась в темноте белым пятном, и черноволосый затылок. Отлично, они даже засыпают спинами друг к другу. Как символично.

Да блеать! Нашла из-за чего грустить! Еще осталось только начать ходить к психологу: «Детектив Эл не разговаривает со мной, что мне делать, доктор? Помогите, или я сведу счеты с жизнью!.. Мне так необходимо, чтобы он говорил мне «спокойной ночи» перед сном!!!».

Катя ухмыльнулась.

– Спокойной ночи, – сказала она. Интересно, ответит или нет?

– Спокойной ночи, – раздался, наконец, в ответ хрипловатый голос детектива, когда Катя уже подумала, что тот или заснул и не услышал или решил ответить пафосным молчанием.

Катя, мысленно хихикая, перевернулась на спину.

– Пусть тебе приснятся горячие цы…почки… – упс! Вот этого она говорить не хотела! Само вырвалось. Блин! Катя прикусила язык.

Эл повернул голову и внимательно посмотрел на неё через плечо. Она понадеялась, что он не прикидывает в уме насколько процентов она полная дура… Совсем шуток не понимает. Печалька… Как так можно жить?

– Спасибо. Желаю, чтобы тебе приснились горячие парни, – ответил он, снова отворачиваясь. В его голосе послышалась улыбка. Или все же понимает иногда?

– Угу, – облегченно кивнула она. – Горячие британские муж… бл*ть! – не успела она даже договорить эту цитатку до конца, как до неё дошло, что Эл вообще-то и есть британский мужик… англичанин. Минуты две с ним разговаривает, а уже два раза лоханулась, как последний тормоз. Это он на неё так влияет? Обычно она так не тупит.

Эл издал какой-то нечленораздельный звук, подозрительно напоминающий смешок. Настроение испортилось окончательно. Возникло лишь желание с силой лягнуть его ногой, чтоб свалился, гад, с кровати и отбил себе что-нибудь. Едва сдержавшись от этого действия, Катя отвернулась с обиженным фырканьем от детектива к стенке. Больше она не будет с ним разговаривать без необходимости. Умник хренов! Насмехаться еще будет над ней.

И вновь она поймала себя на мысли, что волнуется по поводу того, что он о ней подумает. Нда, точно пора к психологу. А то скоро будет как Андрей волноваться, не думает ли он ней что-то плохое муравей, проползающий мимо по асфальту.

Все, теперь она будет спать. И пофиг на детектива. Ну лежит себе рядом, пусть лежит.

Катя закрыла глаза, подложив ладонь под голову.

Но сон не шел. Напрасно она пыталась считать овечек. А позже – пухленьких купидончиков в памперсах, которые порхали через пушистое белое облачко, трепеща своими маленькими крылышками. А под конец перед её взором уже вовсю скакали веселые Пикачу. Вот только даже их вид не помог вызвать Морфея.

Прошло полчаса как минимум. Голова, казалось, была набита ватой и болела все сильнее. Да что же это такое?!

Рядом было слышно тихое размеренное дыхание детектива, который, похоже, уже заснул.

– Эл, ты спишь? – тихо спросила она зачем-то.

Тот ничего не ответил. Значит, спит. Ну блин, так не честно! Даже страдающий хроническим недосыпом детектив дрыхнет давно, а она – нет.

Раздраженно вздохнув, Катя приняла сидячее положение. Раз не спится, надо, пожалуй, немного прогуляться. Может быть, совершив долгое, полное приключений путешествие до туалета и обратно, а также проведя там некоторое время, предаваясь грустным размышлениям о несправедливости бытия, она проветрится от духоты в комнате и захочет спать. Надо только преодолеть препятствие в виде спящего детектива. Как-то перелезть через него.

Эл шевельнулся во сне и, со вздохом перевернувшись на спину, продолжил сопеть как ни в чем не бывало. Везет же некоторым.

Конечно, нормальный человек просто переступил бы через него, поднявшись во весь рост. Но не в правилах Кати было искать легкие пути. Поэтому она, став на четвереньки, медленно перенесла через детектива сначала правую ногу, потом правую руку, пытаясь боком перебраться через него. Если б сейчас в её шкафу сидела Алина Шухрай со своим фотоаппаратом наперевес, то на неё тут же был бы готов не хилый такой компромат. Она над детективом в такой ши-икарной позе, как будто собирается изнасиловать спящего Эла.

Катя наклонилась ближе к его лицу, пытаясь получше рассмотреть его. Судя по всему, детективу явно снилась не порнушка с участием горячих цыпочек. Его лицо было напряженным, он то и дело морщился, сжимая тонкие губы и хмуря брови. Что же тебе снится, детектив L… Любопытство так и разбирало. Эх, жаль она не может проникать в чужие сновидения. Нет, не для того, чтобы развеять мрачные сновидения, а просто чтобы позырить со стороны.

А он ничего. Симпатичный, когда спит. Как там говорится? Милый, когда спит зубами к стенке. Даже лицо кажется по-детски наивным и открытым.

Катя гаденько ухмыльнулась. Веселее всего было то, что детективчик-то и не подозревал, что так нагло вторглись в его личное пространство. Крепко спит, зараза, хотя на него впритык пялятся. Но открой он сейчас глаза, она оказалась бы в нелепом положении.

Катя скривила ему рожицу и уже собиралась было закончить перелезание через преграду, как вдруг случилась неприятность. Недаром же говорят: мысли материальны. Накаркала, называется. Это произошло неожиданно. Правая рука внезапно соскользнула по одеялу и, Катя, потеряв равновесие, с проклятием плюхнулась прямо на детектива, больно ударившись подбородком о его ключицу.

Она даже толком не осознала, что лежит, как тюфяк прямо на парне. Эл проснулся мгновенно (попробуй тут не проснись, когда на тебя что-то упало). Катя почувствовала, как он вздрогнул всем телом, шумно вздохнув, и её последняя мысль была: «Ну почему мне так не везет?..», прежде чем детектив, резко и быстро сбросив Катю с себя, перекатился со спины и подмял под себя девушку. Одной рукой схватил за правое запястье, предплечьем другой прижав ей горло к подушке. Да он, мать его, сейчас её придушит нахрен!!!

– Пусти!.. – выдавила из себя Катя, вцепившись ему в руку. – Совсем охренел, что ли?

Странный оттенок безумия исчез из его глаз. Эл тряхнул головой, окончательно просыпаясь. И тут же опустил её. Отодвинулся на край кровати.

– Ужас… – зло прошептала Катя, потирая многострадальную шею. – Я всего лишь хотела слезть с кровати, а меня чуть не придушили в собственной постели…

Эл глянул на неё из-под челки.

– Извини, – тихо сказал он.

Если слишком часто говорить «извини», это слово утратит свою ценность!

– Если есть проблемы – лечись! – С этими словами Катя быстро соскочила с тахты и, бормоча себе под нос проклятья, ушла на кухню.

Там она поставила на плиту чайник. В комнату возвращаться не хотелось, так что она, пожалуй, попьет чаю. Уже минут через пять злость на парня прошла, и Катя немного смягчилась и уже пожалела, что так резко высказала ему совет насчет лечения. Ну кому в конце концов не снятся кошмары? Спросонья всякое можно учудить.

Похоже, у чувака просто сработал рефлекс. Может, ему снилось, как его хочет убить банда головорезов, или еще что-нибудь в этом духе. И тут, в разгар такого красочного сновидения на него в реальности кто-то падает. Тут и обосраться можно. Катя вспомнила, как ей однажды приснилось, будто из камина за ней тянулась страшная костлявая рука и хотела схватить за бок. И в этот самый момент ей прямо на этот несчастный бок, к которому во сне тянулась злая лапища, в реале прыгнула Ася. У Кати тогда едва удар не случился, а кошка спросонья была закинула в противоположный конец комнаты. Как только у неё шея осталась цела, это была загадка.

А у Эла походу боевые навыки срабатывают. Нда, наверное, так и должно быть, когда у тебя врагов полмира. Невольно ждешь, что когда-нибудь к тебе явиться наемник с ножиком, и ни тайна вокруг твоей персоны, ни охрана не помогут. Паранойя… вот ты какая…

Только бы он вновь уснул. Не хотелось с ним объясняться из-за своей горячности и злого языка. А совесть уже переминалась с ноги на ногу за плечом.

И все равно он урод! Чуть не придушил нахрен! Катя потрогала шею и недовольно нахмурилась. Умом-то она понимала, что никто нормально не отреагирует, если на него среди ночи кто-то свалится. Но, блин, все равно почему-то так обидно. Вечно он как скотина с ней обращается. То торт не поможет заполучить на «свадьбе», то от таракана не спасет, то, б*ять, еще и боевые навыки на ней тренирует. Козлина!!!

Нет, это он должен просить прощения, а не она. Кто из них слабая девушка, в конце концов. Ничего, она ему еще отомстит страшной мстёй. Завтра на завтрак даст ему овсянку.

Пускай давится.

* *

Появление Рэм не было неожиданностью. Раз уж L по-прежнему жив, то и Бог Смерти не должна была умереть. Неужели она в последний момент решила сохранить ему жизнь? А заодно и себе? Или, может быть, по каким-либо причинам Тетрадь Смерти не смогла достать детектива, когда он оказался здесь? И Рэм просто не успела? После всех громких слов о привязанности к своей подопечной она не могла так просто допустить, чтобы L преследовал их даже в этом мире.

Когда Лайт понял, что Эл здесь, он невольно не мог не восхититься упрямством своего врага. А также его храбростью. Которой требовалось немало, чтобы явиться сюда. Где у него не будет той власти, которою он имел в своем мире. Ничего. Но он пришел. И тут же поставил условие, подстраховав свою безопасность и безопасность этих глупцов, что его прикрывают. Не разочаровал и в этот раз.

Но все же сделал он это зря.

– Рэм! Я так рада тебя видеть! – счастливый визг Мисы прервал его размышления. Лайт слегка поморщился и повернулся к Шинигами, на шее которой уже повисла восторженная блондинка.

– Не ожидал меня снова увидеть, Ягами? – спросила Рэм, глядя на него в упор. В её голосе не прозвучало и намека на дружелюбие. Оно и понятно.

Лайт посмотрел на неё с невероятно правдоподобно разыгранным искренним удивлением.

– Потому что ты так стремилась помочь Мисе? – спросил он голосом с легкой примесью сочувствия.

Намёк попал в цель. Гнев, вспыхнувший в глазах Шинигами был тому доказательством. «Ты хотела уберечь Мису от Эл. И тем не менее он жив, и он здесь. Твоя ошибка, Рэм».

– Тетрадь Смерти не может убивать через границу между мирами, – сухо ответила она. – Записав в неё имя L, я не умерла. Это означало, что его уже не было в твоей вселенной.

– То есть Эл даже не ощутил, что его имя уже в Тетради? – спросил Лайт. Если Рюузаки не знает, что это произошло, то заманив детектива назад в их мир в то время, где запись уже сделана, он покончит со своим упрямым противником раз и навсегда.

– Я не знаю. Может быть – боль, потеря сознания или какая-нибудь иная отдача. Но это не имеет значения. Боги Смерти чаще всего убивают из своего мира, а оттуда записи действуют на всех одинаково. Но не из одной вселенной на другую. Потому что они никак не сообщаются. Тетрадь Переселения – единственная вещь, связывающая миры между собой. И некоторые люди.

– Некоторые люди? – быстро спросил Лайт. Это становится все более интересным. Даже Миса отпустила наконец Бога Смерти и внимательно слушала её, глядя снизу вверх.

Рюук, до этого не вмешивавшийся в разговор, кашлянул.

– Много знать вредно, Лайт. Ты согласна со мной, Рэм, в том, что простым смертным много знать вредно? – ухмыляясь, поинтересовался он, повернувшись к ней.

Шинигами Мисы покосилась на Рюука. Лайт выругался про себя. Чертов Рюук! Вмешивается тогда, когда его никто не просит.

– Лайт, как ты собираешься одолеть L? – спросила Рэм, резко меняя тему. Было очевидно, что этот вопрос она собиралась задать, как только явилась. И ответ на него – единственное, что её сейчас интересовало. Что ж, этот её интерес можно использовать, чтобы больше узнать о Тетради Переселения. – Я могу его убить в этой вселенной.

– Нет, – Лайт скрестил руки на груди. – Теперь его убивать нельзя. «Иначе… Эл, ты действительно отдашь приказ кому-то из этих… сопляков убить меня? А у них хватит духу? Или ты дал это задание кому-то посерьезнее? Ты и вправду убьешь меня, Эл? – мысленно обратился он к своему сопернику, противнику, врагу. Тот предстал перед ним как вживую, прожигая Лайта своими черными глазами. На лице застыло выражение непокорства. – Ты борешься против Киры, потому что не признаешь его метод борьбы с несправедливостью. А где же своя справедливость? Ты презираешь убийство, и, чтобы защитить свою жизнь, ты готов пойти на убийство. Но тем не менее, ты все равно уверен в том, что превосходишь меня, разве не так?! Жаль, что я не мог видеть твоего лица, когда ты убедился на сто процентов, что я и есть Кира».

– Тогда что ты собираешься делать? – снова спросила Рэм.

– Скажи, – Лайт поднял на неё глаза. Рюук отказывается отвечать на этот вопрос, как всегда темня и недоговаривая. Может, Рэм ответит. Ведь всё это ради блага Мисы. – В Тетради Переселения есть правило о том, чтобы оставаться некоторое время в мире её предыдущего владельца?

Прежде чем та ответила, прошла всего, может быть, секунда, но Лайту она показалась вечностью.

– Я не знаю, – ответила Рэм, и Лайт выдохнул, чувствуя раздражение. Она не стала бы лгать, если бы у неё был ответ. – Я никогда не владела этой Тетрадью. Они не принадлежат Богам Смерти, поэтому мне неизвестно ни одно из её правил.

– «Они»? Ты сказала «они», значит их много?

– Да.

Этот ответ его не удивил.

– И откуда же они берутся?

Рюук засмеялся и с хрустом откусил от яблока. Лайт был почти уверен, что тот опять вмешается и не даст ему получить полезную информацию. Но Бог Смерти молча продолжал жевать яблоки.

– В мире есть не только Боги Смерти, Ягами Лайт, – ответила Рэм. – Но ты это уже и сам понял.

====== Часть II. Глава 23. Никакой любви и дружбы не существует ======

Всю ночь Кате снились кошмары. Поначалу все было еще относительно нормально. Она убегала от маньяков по коридорам какой-то больницы. Потом робот, похожий на Терминатора, пытался свернуть ей шею. Было жутко страшно. Но, по правде говоря, это всё пустяки, по сравнению с тем, что её ждало после.

Потому что потом, во сне, она внезапно вспомнила, что у неё, оказывается, есть двухмесячная дочь. Такого ужаса, который испытала Катя, она не помнила, чтобы когда-либо испытывала наяву. Какая нахрен дочь?! Да все кругом с ума, что ли посходили?! Дочь! Ох*еть не встать! Пизд*ц просто! Да она еще слишком молода для такой важной (и ужасной!) миссии, как материнство! И еще хочется хоть немного пожить, а не стирать вонючие пеленки и круглые сутки слушать мерзкие детские вопли, от которых у неё начинала трещать голова уже спустя десять минут. И Катя сильно сомневалась, что верещание собственного ребенка будет ей хоть чуточку приятнее. Ведь она всегда ненавидела детей, едва видела, как в ней тут же просыпались блевательно-убегательные рефлексы. Это во-первых. Ну а во-вторых, она всегда хотела сына. Поэтому внезапное прочищение памяти о наличии у неё дочурки не вызвало ничего кроме внезапно подступившей глубокой депрессии и желания утопиться в унитазе. Еще никогда Катя так остро не ощущала стремления хотя бы еще чуточку пожить в свое удовольствие, а не ради кого-то.

Вершиной “счастья” была картина, где её собственная маман кутает пищащее существо, а сама Катя стоит в сторонке и с ужасом смотрит на ЭТО, боясь приблизиться и думая лишь о том, а где, собственно, тот урод, который подарил ей эту “радость”?! Куда он делся, сволочь?!.. Выпустить ему кишки, и чтобы, сука, сожрал их!!!

Катя проснулась вся мокрая от пота, с колотящимся сердцем. Но едва поняв, что это сон, тут же со счастливой улыбкой распласталась на постели, блаженно прикрыв глаза. Сон, всего лишь кошмарный сон. И она по-прежнему свободна, словно ветер. Прям камень с души свалился. Привидится ж такое – косой не отмахаешься!

Катя покосилась на вторую половину тахты, где детективьей тушки не обнаружилось. Зевнув и хорошенько потянувшись, она лениво сползла с постели и отправилась на кухню, по дороге почесывая бок.

Ночью она таки вернулась назад в комнату. Эл не сказал ей ни слова, да и она тоже. Какая нафиг разница у кого какая хрень в башке твориться? Проехали, как говорится. Вскоре ей наконец-таки удалось заснуть. Вот только приснился ей настоящий кошмар, от которого аж дрожь пробирала до самых маленьких косточек в организме.

Маман опять куда-то ускакала ни свет ни заря, оставив священную миссию по прокормке мужской части населения этой квартиры на Катины хрупкие плечи. Катя заглянула в холодильник и с радостным возгласом вытащила оттуда палку копченой колбасы и еще свежий батон, который хранился в холодильнике во избежание преждевременного покрывания плесенью. Откопав еще два огурца, с упоением принялась делать бутерброды.

Насчет овсянки Катя свою угрозу исполнять так и не стала. Она не знала даже, почему. Может дело в том, что ей внезапно стало жалко детектива, то ли из-за плохого сна. Катя даже подумала, уж не заболела ли она. И не показаться ли врачу на всякий пожарный. Уж больно это всё подозрительно. Не может же просто так ей перехотеться накормить дражайшего Эла овсяной кашкой на завтрак, попрятав при этом все сладости (а если не захочет – пусть сидит голодный или готовит сам). Но черт с ним. А то еще заболеет бедняга от недостатка сладостей, кто тогда будет с Кирой разбираться? Не она же.

На кухню тихонько прокралась Ася и, став возле стола, принялась пялится на Катю голодными глазами. Катя ответила ей полным игнором. Еще вчера вечером маман положила этой наглющей тварюге в кормушку вареную колбасу, которая так и пролежала там до сегодняшнего утра. Эта в конец оборзевшая кошка отказывалась есть хорошую колбасу, требуя, чтобы ей дали что-нибудь получше. Это все маман виновата! Приучила её к этому дурацкому «Вискасу в пакетиках», теперь кошка ничего жрать не хочет. Распанела, бле*ть. Ничего, поголадает, живо съест. У неё она выпендриваться не будет. Либо жрет, что дают, либо сидит голодная. Вот как, у Аси даже есть выбор. Свобода воли, бле*ть!

Будь воля Кати, Ася давно была бы уже половым ковриком. Если бы не великая любовь маман ко всему роду кошачьему, благодаря которой в их доме постоянно жили представители этого самого рода. За всю свою несчастную жизнь Катя ещё ни разу не помнила, чтобы у них не было какого-нибудь дурацкого мяукающего комка шерсти. Поэтому уже в восемь лет маленькая Катя впервые в своей жизни попыталась осуществить выгодную сделку, написав объявление на двери подъезда: “Меняю красивого черного котенка с белой грудкой на пять пачек жвачки Хуба-Буба”. Уже даже нашелся покупатель (мальчик Петя из соседнего дома), но к великому огорчению Кати её коварный замысел был вовремя раскрыт хитрой маман, которая, разумеется, и притащила в дом этого тупого котенка, который только и умел, что жрать и гадить. И никакой, абсолютно никакой хотя бы крошечной пользы! Может быть, Катя, как и любой другой нормальный ребенок и любила бы маленьких, пушистеньких котиков, если бы только именно ей не приходилось за этими маленькими пушистенькими котиками убирать по причине постоянного маминого отсутствия дома и её вечной занятости на работе. К тому же ничто, ничто её так не бесило в котах, как то, что они смели посягать на её священные комнатные растения, за которыми Катя ухаживала со всей своей нежностью и любовью, на которые только была способна. И уж тем более, никогда она уже не сможет забыть, что сделал с её любимой фиалкой мамин предпоследний кот, которого та ласково звала Бусяфа, а Катя не менее ласково – Кастратище. Ася, может, и не трогала цветы (после того, как уже один раз чуть не была убита об стену), зато под входной дверью гадила исправно.