Текст книги "Гость из мира Death Note (СИ)"

Автор книги: Omi Or Tay

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 50 страниц)

«Эль – один из главных персонажей манги, аниме-сериала и фильмов «Тетрадь смерти». Рюузаки устало вздохнул и, подперев рукой щёку, принялся читать дальше. «… и ещё под двумя псевдонимами… просит звать себя Рюдзаки… воспитывался в Вамми-Хаузе … начал считать Лайта и Мису своими единственными друзьями…» Не может быть! Всё так, как и было. Всё так и было… Как? Откуда это известно здесь? Даже его настоящее имя... Как такое объяснить? Его тайна раскрыта. Так легко и просто. Он скрывал своё имя почти всю жизнь, и разве мог предположить, что где-то в другой вселенной оно будет просто-напросто записано в википедии? И именно в этом мире ему суждено продолжить свою битву с Кирой. Какая ирония.

«Причина смерти: сердечный приступ». L скривил губы.

«Создатель: Цугуми Оба». Детектив нахмурился. Это ещё кто такой? Создатель манги? Но откуда этому человеку столько известно о нём? Рюузаки с точностью мог сказать, что не знает никого с таким именем. Прочитав про этого человека, он полностью убедился, что точно никогда даже и не видел его. L всегда очень тщательно скрывал о себе всё, и пресекал любую утечку информации. Вероятность того, что этот некий Цугуми Оба мог когда-то пробраться в их мир с помощью уже известной Тетради Переселения и, выведав необходимое, вернуться сюда, отпадала. Так что же происходит на самом деле? И как ему с этим со всем разобраться? Эл чувствовал, что только больше и больше запутывается. А началось это с серийных убийств преступников по всему миру… То есть по части мира. Той части, что представляет его собственная вселенная. Замечательно! Или как тут теперь ему мыслить об устройстве вселенной? Всей Вселенной вообще? Если только то, где он жил – это просто-напросто маленький кусочек? Сколько их – этих частей?

Далее в интернете на огромном количестве сайтов Эл стал свидетелем того, как люди обсуждают его, причем ни как загадочного детектива, прячущего свою личность, к чему он привык и в своей вселенной, а человека, которого они знают в лицо, знают его привычки, знают его предпочтения, вкусы. Делают предположения насчет него и его поступков, высказывают мнения. Ощущение складывается примерно такое, словно в твоем присутствии о тебе говорят в третьем лице. А ты стоишь рядом и просто смотришь на них со стороны, пытаясь осознать, что это всё и правда о тебе.

«Меня выдумали… Меня озвучили… Меня нарисовали…»

Бред какой-то. От этих мыслей кто угодно может свихнуться. Стоит только на секунду представить, что РЕАЛЬНОСТЬ – вот она перед ним, а всё бывшее до этого..? Может ли быть так, что на самом деле он и вправду не существует? И он всего лишь плод чьего-то воображения, каким-то образом превратившийся в реальность? Что если так? Но тогда… вслед за этой мыслью пришел испуг. Ведь тогда…

…Все мои мечты… все мои желания, мои надежды – всё это просто чья-то фантазия? А мои предпочтения – чья-то прихоть? Я люблю кофе, но это лишь потому, что кому-то захотелось, чтобы я любил именно этот напиток. Кому-то захотелось, чтобы я родился брюнетом, и я брюнет. Так что ли получается? Все поступки, которые я совершаю – это не моё собственное желание, не моя прихоть. Я всего лишь делаю то, что мне велят? Каждый мой шаг, каждое моё слово… Мой характер, мои взгляды, убеждения, принципы… всего лишь выдумка. Я мог бы думать и считать совсем по-другому. И я не существую на самом деле. И со мной творят всё, что заблагорассудится.

Каково это? Осознать, что ты не личность. Что ты просто ничто, кусок пластилина, из которого вылепили нужную фигурку, чтобы развлекать зрителей по своему усмотрению. Ты как робот, запрограммированный на выполнение определенных действий. И если будет нужно, тебя переделают, перестроят, разберут на запчасти, или вообще уничтожат. Ты не творец своей судьбы. Решают за тебя.

Его жизнь. Она была далеко не самой счастливой. Эл отлично помнил всё, даже то, что предпочел бы забыть, стереть из своей памяти. Неужто всё что ему пришлось пережить, всё, через что он прошёл – это тоже была чужая затея? С ним можно творить что угодно, раз он выдуманный?!

А сейчас я действую по собственной воле? Или как? Моё появление в этом мире входит в… план?

Стоя перед окном, он поднес к лицу руку, вглядываясь в неё, словно она в любой момент могла исчезнуть, раствориться в воздухе. Потом сжал и разжал ладонь.

Я что фантазия этого… Обаты?! Быть этого не может.

Я ведь живой, живой человек. У меня есть моё прошлое, оно только моё, нет, я сам выбираю свой путь.

Я сам хочу решать свою судьбу.

Было бы неплохо повидать этого Обату и потребовать – именно, потребовать – с того объяснения. Но не сейчас. Пока что у него нет возможности ехать в Японию. К тому же, он нужен здесь. Что бы там ни было, он всё равно L, детектив, и его задача – поймать опасного преступника. Он нужен здесь.

Эл вздрогнул – тишину в квартире внезапно разрезал звонок мобильного телефона. Рюузаки оторвался от окна, возле которого стоял последние десять минут, рассеянно скользя взглядом по улице, и, повернув голову, глянул на сидящую за кухонным столом девушку.

– Да? – Марина, до этого не спеша пьющая чай с булочкой, взяла свой сотовый. – Ой, привет, мама. Да, угу, – встав из-за стола, она вышла с кухни, продолжая говорить по телефону. Эл проводил её взглядом, потом опять повернулся к окну.

Его настоящее имя просто записано в Википедии. И можно не сомневаться в том, что Лайту... Кире оно уже известно. Конечно, он обезопасил себя на некоторое время, но в том-то и дело, что только на некоторое. Не известно, что может случиться. Здесь, в этом мире у него нет никакой власти, а значит на многое он повлиять в нужный момент не сможет. Ну что ж. Во всяком случае, и Лайт тоже здесь всего лишь чужак. Теперь они оба в равных условиях, и все зависит лишь от того, кто окажется умнее, хитрее и изобретательней. Цель L – найти в этом городе Киру за шестьдесят дней, пока тот будет здесь находиться. Цель Киры – укрыться от L и продержаться в этой вселенной шестьдесят дней – два месяца, а по истечению этого срока исчезнуть. В целом – задача Лай... Киры проста, ему всего лишь надо скрыться от него, не попадаться ему на глаза это время.

А все-таки тяжело признать, что Лайт и есть Кира, и говорить о нём и думать, как о Кире. Последние несколько дней он пытался свыкнуться с мыслью, что… теперь уже все ясно. Ему наверное стоило бы радоваться, что он оказался прав в своих выводах. Но почему тогда на душе такой осадок? И почему тогда он скучает по нему?! За то время, что они были вместе, Эл так привык к его присутствию. Если люди долго находятся рядом, он привыкают друг к другу, привязываются. Так происходит со всеми. Так произошло и с ним.

Наверное, из-за этого у него последние дни такое подавленное настроение. К тому же ещё, как выяснилось, он может опять попасться в ту же ловушку, вот только это может оказаться ещё серьёзней…

– Рюузаки?

Эл прервал свои размышления и повернулся к подошедшей к нему сзади Марине.

– А?

– Извини… тут так вышло… – неловко проговорила девушка, по своему обыкновению избегая смотреть ему в глаза.

– Что случилось?

Марина поджала губы.

– Извини. Ты больше не сможешь жить у меня. Так получилось…

О нет... Только вроде бы он обосновался и уже начал строить планы… Эл был уверен, что без причины Марина не стала бы его выпроваживать. Она к нему относилась и весьма доброжелательно, он это уже понял.

– Вернулись твои родители?

– Да… – вздохнула девушка. – Но ты не переживай. Ты будешь жить у Кати. – Марина виновато посмотрела на Рюузаки. – Она согласилась.

У Кати?

Мысли о вселенных, Википедии, переселении, и даже о Лайте моментально выветрились из головы, уступив место тем, от которых он так стремился избавиться все эти выходные. Эл невольно сглотнул.

– Мм… Что? – переспросил он.

* * *

Когда Катю настигла ужасная новость, она сидела дома в своей комнате и, ни о чем не подозревая, переводила гигантский текст по английскому. Точнее, пыталась переводить. С горем пополам, в час по три предложения. Завтра понедельник, и англичанка как обычно задала кучу всякой дребедени, с которой нужно разобраться, если не хочешь проблем. Чего только стоил текст на три листа про членистоногих. Конечно, его задали заранее ещё за две недели, но скажите, ну какой нормальный среднестатистический студент не забудет про него и не отложит все на самый последний вечер? Правильно, никакой! Благоразумненьких заучек-ботанов мы в расчет не берём, ибо Катя к ним не относилась и в помине. Таким образом, зная английский, скажем так, плоховато, она конечно же не преминула оставить всё на старое доброе воскресенье. Правда, теперь наверное уже правильнее было бы сказать – вечер воскресенья, так как за весь день продвинулась не на много. И оставались ещё вагон и далеко не маленькая тележка.

Катя со вздохом, полным безнадёжного отчаянья, отложила в сторону пятый том манхвы «Кафе Таро», который читала последние полчаса, и снова принялась за текст. И так на протяжении всего дня. С переменным успехом: лодырничаем мы час или полчаса как минимум, а делу уделяем в лучшем случае минут пятнадцать, со скрипящим сердцем буквально выдирая эти несчастные минуты из своего плотного графика безделья. Так примерно продвигалась работа и у Кати: посидим в интернете, немножко переведём, подпилим ногти, переведём ещё предложеньице, подумаем о смысле жизни и ценностях личности, ещё капельку переведём, польем цветы, почешем живот, поглазеем на потолок и так далее…

Катя зевнула, лениво потянулась на стуле. Потом вздохнула. Рявкнула на Асю, посмевшую заглянуть в комнату. Посмотрела в окно. И все-таки с горем пополам перевела ещё одно предложение. А потом на секунду замечталась о том, как замечательно было бы прикончить нах*й всех англичан, прежде засунув им в задницы все учебники по их грёбаному языку и тщательно там утрамбовать, как внезапно зазвонил домашний телефон, вырывая Катю из объятий окутавших её кровожадных фантазий.

Недовольно ворча, что, дескать, звонят тут всякие и отвлекают от работы, Волкова, кряхтя, как девяностолетняя бабуля с ревматизмом, медленно протащилась в зал и взяла валяющуюся на диване трубку домашнего телефона. Увидев номер на определителе, она мысленно застонала и обрадовалась одновременно. Звонила Марина, это значит, что разговор отнимет всего лишь часика два времени. Ха-ха. Всего лишь. Подумаешь, что сейчас уже почти полшестого вечера! А она не перевела и третьей части этого треклятого гигантского текста. А с её усердием и стремлением познавать великий и могучий английский язык, а вдобавок к этому ещё и «огромным» трудолюбием скорее всего и так придётся сидеть часов до двух ночи. А если ещё и потратит часа два драгоценного времени на выслушивание очередных душевных проблем Маруси… В принципе, если ты сова, то сидение до ночи тебя не сильно беспокоит, но одно дело если это самое сидение происходит за дорогим сердцу компьютером (Хуан Карлос, я уже бегу мой милый!!! Только чаёк с печеньками прихвачу!!!) за просмотром любимого фильма («Сверхъестественное»!!! Динчик*, ну наконец-то мы с тобой одни-и-и!!!! Дин Винчестер, в ужасе передёргивается и, весь вспотев, прячется от милой Кати за диван), ну или аниме (Себастьянчик!**). И совсем другое, если приходится учить говняный иностранный язык! Но с другой стороны, вдруг в кои-то веки у Маруси и правда нечто важное приключилось, а она не ответит, не поддержит подругу в трудную минуту? Как же потом жить с таким тяжелым грузом вины на своих хрупких девичьих плечах? (И с ожиданием того, что Марина вынесет тебе мозг завтра в двойном размере за несчастный пропущенный звоночек…) В общем, надо помочь, надо выслушать, надо поддержать непременно. Гордясь своим энтузиазмом в стремлении оказывать помощь ближнему своему несмотря на занятость, Катя ответила на звонок, отгоняя мысли о том, на что только она ни готова пойти, лишь бы не делать английский.

– Да, Марина?

– Катя, надо поговорить, – раздался в трубке писклявый голос подруги.

–Ничего не говори, Маруся!!! – выпалила Катя, не дав подруге и слова молвить. – Знаешь, пока я сегодня мучила этот текст, я окончательно поняла, что НЕНАВИЖУ АНГЛИЧАН!!! Ненавижу Англию!!! И их долбанный язык я тем более не переношу!!! Так бы и придушила кого-нибудь из них!

– Э-э-э…

– Ладно, я выговорилась, – Катя сердито плюхнулась на диван и принялась рассматривать свои идеально наманикюренные черным лаком ноготки. – Чего тебе?

– Это касается Эла, – понизила голос подруга.

Опять…

Катя мысленно застонала. Она конечно понимала прекрасно, что Маруся на сто двадцатом небе от счастья, что настоящий детектив L из плоти и крови живёт у неё дома, но, черт подери, это не повод трындеть о нём без умолку! Все эти выходные Катя, находясь или на работе или дома, выслушивала от Марины по телефону всё, что было как-либо связано с Великим детективом, начиная от того, о чем они там вдвоём болтают, и заканчивая тем, «какой он милый, когда порой задумчиво смотрит в окно» или что-то типа того. Катя, надо отдать ей должное, вопреки своему священному обычаю внимательно слушала (с чего бы это?) и даже кое-где угукала для приличия. То ли Катя решила, что Марина в кои-то веки и вправду влюбилась в кого-то всерьёз по-настоящему, то ли ещё по какой-либо другой причине, но в эти разы она не откладывала как обычно телефон в сторону, а действительно старалась выслушать подругу. В конце концов, она же дала слово ещё тогда в пятницу перед парой по цитологии, что они обязательно обсудят эту тему. А слово Катя держала всегда (правда она его почти никогда не давала, но это уже другая история).

Правда, её слегка смущал тот факт, что L, будучи любимым героем Марины, мог восприниматься ей не совсем так, как надо, и её так называемая любовь к парню могла быть не столько к нему как к человеку, сколько к герою аниме, Великому детективу, кумиру тысяч фанаток и далее в том же духе. Но, как говориться, поживем – увидим. Да, все предыдущие романы Марины были абсолютно несерьёзными, заканчивались ничем, и Катя уже начала было думать, что ни один парень не может заинтересовать её подругу дольше, чем на три месяца… А тут – бац! – сам L! Кто знает… Может быть у них и выйдет что-нибудь? А мы понаблюдаем. И если окажется, что между ними всё-таки любовь… Это будет ржачно! Её подруга и детектив L! Офигеть! Марина и L! О-о-о, ля му-ур! Такое не каждый день увидишь: чтобы придуманные персонажи внезапно оживали и становились бойфрендами твоей подруги.

Кое-что Катю и позабавило. Марина как всегда осталась верна себе в умении видеть то, чего нет и в помине, и умудрилась каким-то известным только ей одной способом заметить, что за то короткое время, что они провели вместе, L тоже привязался к ним. Катя только громко расхохоталась в ответ на это абсолютно необоснованное и, по её мнению, просто взятое с потолка нелепое предположение (хотя в случае с Марусей, это была скорее уверенность). Она пыталась объяснить наивной и раньше времени размечтавшейся подруге, что L терпит их только потому, что они ему нужны и больше ему идти всё равно некуда. Будь его воля, он бы уже давно избавился от компании детей, с которыми он сейчас вынужден работать. А Катя не сомневалась – с их-то беззаботностью, постоянной жизнерадостностью, абсолютной несерьёзностью и тем более полным отсутствием (мозга) хотя бы малейшего опыта в ведении расследований они для него всего лишь дети. Она напомнила подруге хотя бы вспомнить, как его доставал Мак, и что такоё навряд ли кому-то понравится. Катя только удивлялась, как L их всех вообще терпит. С его характером это должно быть было чертовски тяжело. Извиняй, Эл. Ну мы как бы не специально. Наверное…

Но Марина не отступала. Гордясь своим умением разбираться в психике людей (во всяком случае, сама она утверждала, что неплохо в ней разбирается, пока же никто особо не стремился этого признавать), Маня была уверена, что уже прекрасно понимает его, и хорошо с ним ладит. Ладит, так ладит, думала Катя. Пусть хоть блины вместе пекут, ей-то что? Ну да, логично, что Эл если уж и подружится с кем-то из них, то скорее с Мариной или Алей. Или с обеими одновременно. Катя на звание «друга Великого детектива» как-то особо и не нарывалась. Тоже мне, прЫнц заморский, блин. Плясать вокруг него, что ли? Ага, щас!

Но больше всего Катю, что называется, шандарахнула попытка L поцеловать Марину. Или что он там собирался или не собирался делать, склонившись к спящей брюнетке?! Маня, конечно, была знаменита своим умением даже не из мухи, а из крошеной, такой ма-а-аленькой вошки раздувать огромного жирного слона, но интуиция подсказывала, что в этот раз та не преувеличивает. Ну вот. И что думать теперь? Эл, что на самом деле втюрился в Марину??? Нет, Марина, конечно, была красивой девушкой, но ведь они не так уж долго и знакомы… Да блин! Разве этого чернобрысого поймешь? Хрен знает, что у него там в башке творится! И Катя решила пока вообще об этом не думать и дать Марине спокойно полетать в облаках и продолжать свято верить в привязанность детектива по отношению к их ненаглядной компании. Ведь они же так много сделали для Эла. Это что-то должно значить для него.

Ну да, фыркала Катя, L уже чуть ли ни на третий день их знакомства должен весь растрогаться, расчувствоваться, разойтись соплями, слезами, слюнями и хрен знает чем там ещё и, громко сморкаясь в учтиво предоставленный Маней носовой платочек, дрожащим от переполняющих его чувств голосом вещать им о том, как он бесконечно благодарен им за помощь! И как он их троих любит, и как они ему стали дороги, и что он никогда не забудет, как они спасли его от смерти, и теперь они его лучшие друзья и так далее, и так далее, бла-бла-бла… При этом ещё желательно какую-нибудь тоскливую музыку пустить на фоне, и будет просто шикарнейшая новейшая Санта-Барбара, где главный герой, молодой детектив L после всех выпавших на его долю найсуровейших испытаний, наконец находит настоящих друзей и любовь всей своей несчастной жизни – Марину (зрители рыдают от счастья, занавес опускается. Поимку Лайта смотрите в следующем сезоне…).

Ну-у, насчет соплей и слёз Катя может слегка и преувеличила, но общий смысл того, что навыдумывала себе Марина, был ясен – Эл должен как минимум растрогаться от такого тёплого отношения к себе и растаять, как передержанное на солнце мороженое…

Но вот только в реальности-то, как видела лично Катя, L, скотина бесчувственная, что-то не особо стремился ну хоть как-нибудь, ну хоть чуточку проявить свои эмоции, и показать, что хотя бы они с Марусей с момента их первой встречи перешли у него из категории «эти странные девки» в категорию «а они ничего, сработаемся». Не говоря уже о «ой! жить без них не могу!». Нет, ну можно было бы хоть немного проявить расположение, что ли. Мы ещё даже не пробуем заикаться о вышеописанных наивных фантазиях Маруси.

Так нет, он по-прежнему ходит с каменной рожей, будто бы все ему тут поголовно обязаны и просто не имеют права не помогать ему спасать мир или что там ещё. (Ничего, детективья морда, ты ещё за это поплатишься… Не будь я Волкова Катерина…) Где благодарности, где восторг от того, что его окружают такие добрые великодушные люди, которые спасли его задницу от смерти, а теперь ещё и помогают бороться с Кирой, несмотря на опасность?! Где?!!...

Детектив L, ты просто черствый бессердечный мужлан!!! Как ты можешь быть ТАКИМ?! Как ты вообще спишь по ночам?! Тебя совесть не грызёт?!

И тебе даже не стыдно!!! Тебе, похоже, вообще всё фиолетово! Не разочаровывай!!! Не огорчай Марусю!!! Если ты хоть капельку, хоть с-а-амую такую малость, привязался к нам и мы для тебя нечто большее, чем какие-то стрёмные личности, от которых ты только и мечтаешь как можно дальше умотать по окончанию этого дела, ты уж дай знать, не будь сволочью, кхэм. Мы тут, понимаешь ли, стараемся, из кожи вон лезем (правда не понятно, нафиг из неё лезть, из кожи? Ну да ладно), помогаем, да! Так что, если что, ты подай знак, хоть жест какой-нибудь (мы знаем, что ты очень скромный и соплей нам не видать), или там... подмигни, что ли? Ну что б Маруся не переживала. Да-да! Я в курсе, что тебе на самом деле на всех нас насрать, но тебе-то хорошо. Ходишь себе, всё пофиг, а выслушивать Марину надо мне!

Примерно таким скептическим и не очень добрым мыслям по отношению к двоим уже доставшим её персонам предавалась Катя на протяжении этих выходных, радуясь, что по крайней мере выше упомянутые личности не мозолят ей глаза.

– Я слушаю, Марина, – повторила она, поражаясь своему терпению. – Что опять?

– Катя, – жалостливо пискнули в трубку. – Тебе придётся приютить его у себя.

– Кого «его»? – тормознула Катя, в первые пару секунд даже не поняв, ЧТО её ждёт в ближайшем будущем.

– Рюузаки! – ответили ей.

Катя с перепугу чуть не выронила трубку.

– Ему придётся пожить у тебя…

Катя вытаращила глаза, тупо уставившись перед собой.

–… мои родители приедут сегодня, – быстро тараторила Маруся. – Их планы внезапно поменялись, – шумный вздох. – Элу больше негде жить, кроме как у тебя…

У Кати отвисла челюсть.

– … Катя, пожалуйста, на тебя вся надежда. Ты же не бросишь его?!! – в голосе подруги звучала мольба. – Катя… Ну пожалуйста!

Переварив-таки полученную информацию и офигев от неё окончательно Катя только и смогла выдать:

– ЧЕГО-О-О-О?!!!

Судя по всему, на том конце трубке занервничали:

– Эм-м… Катя?..

* * *

– Эм-м… Катя? – недоуменно переспросила Марина. Трубка ответила ей напряженным молчанием, что заставило Марусю ещё раз подумать о том, что это плохая идея. Плохая идея. Ничего хорошего из этого не выйдет. Но в любом случае, выбора не было. Алина при всем своем желании помочь не смогла, родители ни за что не позволили бы ей поселить дома незнакомого парня, да и не было где в принципе. Катина квартирка тоже большими размерами не отличалась, но может быть она всё же сможет приютить Эла у себя. Ничего другого не оставалось. Правда, у Алины была ещё одна двухкомнатная квартира, но на ней жить постоянно Рюузаки не сможет, так как там часто работал её отец. Так что оставалась Катя, с её безразличным и даже пренебрежительным отношением к их новому другу, что возмущало Марину до глубины души. Плюс к тому подруга ещё и не отличалась особым гостеприимством, о чем не преминула пару минут назад в телефонном разговоре напомнить Алина, шутя заявив, что Катя может и откроет дверь Элу, но при этом в руках у неё будет дробовик. Но несмотря на это, Марина все равно ей позвонила с надеждой на согласие. А что ещё оставалось делать. К тому же Катя ведь хорошая, просто специально строит из себя вредину.

Не хотелось, ох как не хотелось отпускать Рюузаки…

– То есть, – наконец раздался в трубке недовольный голос, – ты предлагаешь мне завести у себя в доме ещё одного дармоеда?! Мне что, Аси, по-твоему, мало?!

Да, Маруся знала, что Катя будет не в восторге от предложения, но назвать Рюузаки дармоедом?!

– Катя!.. – захныкала Марина, решив давить на жалость, как она в принципе всегда и делала, если ей было что-то уж очень нужно. – Пожалуйста, не надо так говорить! Ну ему же некуда идти!

В ответ на это Катя лишь сухо хмыкнула и заявила, что если в этом кто-то и виноват, то это она, Марина. Потому что именно из-за неё Эл остался без денег и теперь вынужден, как лох бегать из одной квартиры в другую. Маруся подавила вздох. Ну да, она виновата, с этим никто не спорит. Но она ведь сожалеет, правда! И потом, кто не совершал ошибок! Что же её теперь до конца жизни винить в этом будут? Рюузаки же её простил. На это из трубки донеслось лишь «Тебе надо хорошенько надавать пиздюлей», с чем Марина, конечно, категорически не согласилась. За что ей давать эти самые пиздюли? Выясняли они отношения ещё минут десять, но потом Катя всё-таки сдалась. А как же иначе! Ведь Катя всегда поможет, просто её нужно поуговаривать, тогда она согласиться. На самом деле она просто зайчоночек! Последнее Марина, рассыпаясь в благодарностях, сообщила Кате.

– В общем, можешь сообщить своему дражайшему Элу, что я великодушно разрешаю ему притащить свой ленивый зад сюда, – нетерпеливо оборвала её та. – И! Ещё раз назовёшь меня зайчоночком – я тебе, бля, башку оторву нахрен!

– Э…

– Короче, жду, – и прежде, чем Марина успела что-нибудь добавить, в трубке раздались гудки.

Маруся тяжко вздохнула, и положив телефон, направилась на кухню, по дороге размышляя над тем, как бы поделикатнее объяснить тому, почему он должен уехать. Он должно быть очень расстроится. Как же неудобно всё вышло.

«Рюузаки… как же так получилось? Я думала мы побудем вместе подольше, как же я тебя брошу одного на растерзанье всем этим… нехорошим людям… он, наверное, очень расстроится что нам придётся расстаться, надо его утешить… хм… может мне его осчастливить… да… точно!!! Я поцелую его!!! Он наверняка очень ждёт этого, он же так любит меня… на прощанье…прямо сейчас, я поцелую его и скажу, что бы он сильно не убивался из-за того, что не сможет видеть меня постоянно некоторое время. Бедняжка как же он там без меня будет? Он наверняка воспротивится ехать к этой… к Кате, она то его не очень жалует… надеюсь… он же меня любит…»

И все же поцеловать его она так и не осмелилась.

* * *

– Рюузаки? Рюузаки, ты меня слышишь?

– А? Что такое?

– Ты в порядке? Выглядишь немного… подавленным.

Подавленным? Эл недоуменно нахмурился. Неужели это со стороны настолько заметно?

– Нет, всё в порядке, – невозмутимо соврал он.

Марина неловко ему улыбнулась, и Эл снова отвернулся к окну. Они ехали в автобусе к дому Кати, и он, разумеется, совсем не нервничал. Во всяком случае, пытался этого не делать. Ничего особенного ведь не происходило, верно? С ним всё в порядке…

Эл поморщился, словно от зубной боли. Да уж. В порядке… Его интуиция, до этого лишь ненавязчиво предупреждавшая о возможном появлении новых проблем, теперь просто била в колокол, и на это уже сложно было не обращать внимания.

С самой первой их встречи, он почувствовал, что ему следовало бы держаться от неё подальше. Почему? А хотя бы для душевного спокойствия, если таковым можно назвать состояние постоянного напряжения, в котором он находился все последние месяцы. Интуиция никогда его не подводила. Не подвела и на этот раз. Потому что все попытки убедить себя в том, что ничего с ним не происходит, терпели крах, и он вот уже несколько дней был очень далёк от гармонии с самим собой, и дело тут было совсем не в переселении, Лайта и печальных мыслях о собственном существовании. Точнее, не только в этом.

Не стоило ему браться за дело Киры… Не пришлось бы метаться между долгом и привязанностью к первому в своей жизни другу, не сомневался бы в своём реальном существовании, не знал бы о других мирах и Тетради Переселения. И сейчас не пришлось бы ему искать хоть какую-нибудь маленькую лазейку, чтобы ускользнуть от своих мучительных мыслей. Просто потому что неосознанно, хочет того или нет, но смотрит на неё, чаще чем на кого либо другого. Просто потому что сердце каждый раз замирает, когда встречаются их глаза, или она случайно оказывается ближе, чем надо. Это странно, такого ещё не было никогда, и от этого становится тревожно.

Все эти выходные Эл никак не мог успокоиться, понимая, что думает о ней гораздо больше, чем нужно. Даже шок от того, что он мог быть просто чьей-то фантазией, не мог до конца вытеснить из головы мысли об этой девушке, с которой он познакомился всего лишь с неделю назад, но которая уже вызывает в нём бурю противоречивых эмоций. И это ему совсем не нравилось. Потому что он прекрасно понимал, что за этим может последовать.

Девушки, конечно, не были для него существами с другой планеты, но и большим опытом общения с противоположным полом он тоже не отличался. Во всяком случае, не в той области. Все его отношения с представителями женского пола заканчивалось на «подозреваемая», «свидетельница», «подчиненная» и далее. Постоянно погруженный с головой в работу, занятый распутыванием бесконечных преступлений, он, кажется, даже не заметил, что совсем забыл о том, что в конце тоже концов парень, и стоило бы в конце концов подумать о себе и под таким углом. Вот только до сих пор Эл никак не мог даже представить, что он кого-то впустит в свою жизнь, кому-то начнет настолько доверять. Да и жизнь его, работа, характер, в конце концов, не особо благоприятствовали этому. Да, за все свои двадцать пять лет он не то, что ни разу не целовался, но даже не держался с девушкой за руки (кружение с Мисой и Лайтом по комнате под вопли блондинки «Будем дружить!» не считается). Что есть, то есть. В принципе, это его не особо-то и удручало. Думать об этом и жалеть себя было просто некогда. Да и зачем? Разве у него нет любимой работы? Разве нет прекрасной возможности применить свой талант? Разве нет рядом с ним человека, что всё это время был ему как отец? Он счастлив. Ведь есть люди, которым повезло гораздо меньше, чем ему. Он счастлив. Наверное…

Вот только страх – как и у любого из нас – навсегда остаться одиноким и умереть никому не нужным никуда не делся, а был лишь похоронен глубоко в сердце.

Эл хорошо себя знал. Он был не из тех людей, что вот так запросто забывают свои чувства. Если уж он привязывался, то сильно и надолго. Он был постоянен как в своих принципах, взглядах, так и в чувствах. Поэтому… он примерно представлял, насколько долгий курс реабилитации его ждёт, если вдруг…

Эл устало потрогал переносицу, но тут же опустил руку, боковым зрением заметив, что Марина опять косится в его сторону.

Ладно, попытался он себя успокоить. Всё в порядке, все в порядке. Ещё не произошло ничего настолько уже плохого, чтобы паниковать. Может быть, всё не так ещё плохо. Может, пройдет? Вот только что-то подсказывало Элу, что надеется он зря. С ним ничего никогда просто не бывало.

И сейчас, сидя рядом с ничего не подозревающей Мариной, L даже не знал, радоваться ему или нет. Почему то его не покидало ощущение, что этот автобус везёт его прямо навстречу погибели. И ему хотелось бежать. Куда угодно, лишь бы подальше, как можно дальше. Пока не стало слишком поздно.

И всё же, несмотря на это, он был рад. Был рад, что снова сможет её увидеть.

* * *

«Писец подкрался незаметно, хоть виден был издалека», – тоскливо подумала Катя, искоса поглядывая на детектива, сидящего на ЕЁ (!!!) тахте с настолько пофигистичной и скучной физиономией, один вид которой мог вогнать в анабиоз любого. Впрочем, это было его обычное состояние, чему удивляться? Даже спасибо не потрудился сказать за выделенную ему жилплощадь, понимаешь ли. Пришёл, как к себе домой и посадил свою задницу на её кровать.