Текст книги "Решение (СИ)"

Автор книги: Ola.la

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

– Карл олененка увидел и попросился подойти к нему, его папа разрешил, – вздохнула София, и Кэрол крепче прижала ее к себе, благодаря Бога, что дочке эта идея в голову не пришла. – А мистер Диксон мне запретил подходить, сказал, что домой надо к тебе спешить.

– Правильно сказал, – выдохнула Кэрол. – Так что ты говорила, Андреа?..

– Что Диксон, кажется, там то ли поранился, то ли что еще. Я не поняла, да и остальные не сильно обращали внимания.

– У мистера Диксона на боку кровь была… И он ругался. Тихо, мам, и я не слушала и не запоминала, честно-честно!

– Хорошо, – рассеянно кивнула Кэрол, понимая, что, наверное, не успевшая полностью зажить рана была чем-то потревожена. – Он в больнице, Андреа?

– Нет. Сразу домой отправился. О ране это мне вообще Морган сказал. Вот я и… решила тебе сообщить. Наверное, посмотреть надо?

– Он и не ел, скорее всего.

– Да уж точно! – кивнула Андреа, решительно поднимаясь с кресла и кивая Кэрол на кухню. – Так что давай, медсестра наша, навести больного, а мы тут сейчас с Софией чай приготовим и поболтаем о девичьем.

– О чем? – заинтересовалась София.

– О том, как Красная Шапочка по лесу ходила, и какие неприятности на свою красивую… шапочку она там нашла…

Улыбнувшись, Кэрол вышла на кухню, быстро собрав в лоток ужин и завтрак для Дэрила и еще раз заглянув в гостиную, где Андреа рассказывала Софии что-то о Эми, когда та была маленькой, накинула куртку и вышла на улицу. Уже давно стемнело, вокруг было тихо, а почти морозный воздух заставил поежиться. И даже не верилось, что все, что произошло – это сегодняшний день. Слишком много событий, слишком много эмоций, слишком много всего.

Дойдя до дома Диксонов, Кэрол постучала и, не дождавшись ответа, робко толкнула незапертую дверь. Куртка Дэрила валялась прямо на полу в прихожей. Чуть дальше, в темном коридоре Кэрол едва не споткнулась о его брошенные ботинки. В одной из комнат горел свет, но весь дом был погружен в тишину. Может быть, Дэрил уснул? Или потерял сознание? Кто знает, насколько все серьезно?

Решительно войдя в спальню, Кэрол окинула быстрым взглядом торопливо натягивающего на спину одеяло опешившего Дэрила, тумбочку, на которой стояла бутылка крепкого алкоголя, окровавленные салфетки, какие-то таблетки, бинт, скомканную рубашку на полу и арбалет, аккуратно устроенный на столе. Стараясь не обращать внимания на белье не первой свежести, на котором лежал хозяин дома, явно не ожидавший гостей, она прошла к кровати, доставая из пакета лотки с едой.

– Ты чего?! – наконец пришел в себя Дэрил, подозрительно глядя на нее.

– Я принесла тебе покушать. И я слышала, ты поранился? Или старая рана? Шов разошелся? – задавала она вопросы, видя в ответ лишь молчаливые короткие кивки. – Показывай.

– Я сам все сделал. Не впервой, – буркнул он, покосился на еду, уже устроенную на тумбочке, и снова отвел глаза. – Спасибо, и все такое, но я в твоей заботе не нуждаюсь.

– Мне нужно проверить, все ли в порядке с раной. Вдруг ты…

– Я же сказал, что не впервой, блин! – вцепился пальцами в одеяло Дэрил. – Иди, вон, к мелкой, следи лучше, чтобы снова не сбежала никуда.

– Я сейчас уйду, не переживай, – сдалась Кэрол, решив, что была бы рана серьезной, он бы так не сопротивлялся, да и вообще обратился бы в больницу, все-таки здоровье важней принципов.

– Угу, – кивнул он нетерпеливо, снова косясь в сторону еды, но не решаясь при ней начинать есть.

– Я только хотела тебе сказать еще… Спасибо. Спасибо, Дэрил.

Она торопливо шагнула к нему, склоняясь и касаясь губами теплого виска. Дэрил дернулся сначала, как будто ожидал удара вместо поцелуя, а потом замер, зажмурившись. Так, словно его никто никогда не целовал. Так, словно ему было приятно и немножечко страшно. Так, словно…

Кэрол улыбнулась, понимая, что она сейчас придумывает то, чего нет, и никогда не будет, и отступила на шаг, спасаясь от искушения наклониться еще раз, целуя уже искривленные отчего-то губы, прижимая ладонь к небритой щеке, обнимая его…

– Осторожно, блин, у меня шов, – хмыкнул Дэрил нервно.

– Прости, – улыбнулась она, пытаясь встретиться c ним взглядом. – И еще раз спасибо, Дэрил. Ты должен знать кое-что. Ты сделал для моей девочки то, что Эд никогда бы не сделал. Я даже не уверена, что он пошел бы искать ее по своей воле. И уж точно не смог бы так быстро найти.

– Я не один искал: Рик, Шейн…

– Да, я знаю. Ты… Дэрил, ты очень хороший. Такой же хороший, как Рик и Шейн. И даже…

Кэрол запнулась, не договорив, что для нее он даже лучше Рика, Шейна и всех остальных. Всего города, вообще всех на свете. Недоверчиво-отчаянный взгляд Дэрила, который слушал ее молча, не прерывая и, кажется, даже боясь дышать, заставил отступить на шаг, шепотом прощаясь и убегая.

Просто сбегая от него, кто не мог вымолвить ни слова, а выглядел так, будто никто и никогда не говорил ему, что он хороший человек. Просто сбегая от себя, зная, что, задержись она тут еще ненадолго, рядом с молчащим и лишь исподлобья глядящим на нее Дэрилом, она скажет или сделает что-то непоправимое. Глупое, смешное и недопустимое в ее положении.

В положении замужней женщины, которая не помнила в этот момент о том, что у нее вообще есть муж. Которая, придя домой и прощаясь с Андреа, надеялась лишь на то, что этот самый муж задержится на своей разведке еще на несколько дней. Которая, моя посуду и слыша хлопнувшую дверь и голос разъяренного Эда, вернувшегося и узнавшего о проступке дочки, всхлипывала без слез, не понимая, почему он все еще жив, несмотря на ее молитвы.

Кэрол выскочила в прихожую и охнула, увидев покрасневшего мужа, держащего Софию за руку и замахивающегося на нее. Нет! Ее он трогать не смеет! Ни за что!

========== Глава 30 ==========

Кэрол сама не поняла, как успела подбежать к дочке, закрывая ее собой и одновременно уворачиваясь от удара, пришедшегося в плечо. Эд был в полной ярости, и никакими успокаивающими словами, лебезящими улыбками, вкусным ужином, тишиной и покорностью это уже не исправить. Ничем не исправить. Только терпеть, закрываться, сжиматься в клубочек, молиться про себя, что это когда-то закончится, глотать горькие слезы и молчать. Молчать, молчать, молчать.

Молчать, чтобы София, которую она толкнула в сторону детской, и которая послушно закрылась там на замок, ничего не услышала. Молчать, чтобы Эд, который швырнул ее о дверной косяк, не разозлился еще больше, хотя страшно было даже представить себе, как это – больше. Молчать, чтобы ничего не сказать: не расплакаться стыдно навзрыд, не выплюнуть в лицо мужу все те слова, которые она копила много лет, которые никогда не употребляла раньше, и которых он так заслуживал…

– Защищать вздумала? Защищать… Только эту ублюдочную девчонку и знаешь. Только ее и видишь. Только с ней и носишься, – выдохнул Эд, не больно, но от этого еще более унизительно пиная ее, скорчившуюся на полу, носком ботинка. – Как же она сбежала от тебя? Дерьмовая мамашка из тебя вышла, пора признать. Жена дерьмовая, баба дерьмовая, мать дерьмовая… Ну?! Что ты молчишь?

Но Кэрол лишь спрятала горящее огнем лицо в ладонях, не отвечая. Падая, она ударилась скулой о косяк, и эту ссадину в ближайшие дни не скроет даже тональный крем. Плечо ныло, грудь жгло болью, с искусанных и распухших губ она слизывала соленые слезы вперемешку с кровью и сжимала руки в кулаки, впиваясь короткими ногтями в ладони, но даже не замечая этой едва заметной боли. Нужно просто потерпеть еще немного. Немного помолчать. Дождаться, пока он скажет все и уйдет. Только ничего не говорить самой. Ничего не отвечать.

– По мужикам побежала с утра пораньше? А девчонку бросила на безмозглую подружку, такую же шалаву, как и ты? Нет, – смеялся уже Эд злым смехом. – Ты и по мужикам – я бы даже посмотрел на это, блин. Так где была, сука?! Отвечай или… – схватил он ее за ворот футболки, рывком поднимая на ноги и встряхивая.

– Я… с Андреа… в центре, – всхлипнула Кэрол, понимая, что промолчать не получится.

– Говорил же, подружки эти твои до добра не доведут. Но тебе же надо общаться с кем-то из твоего, блин, круга, да? Я же не подхожу? Никогда не подходил: всю жизнь слова сквозь зубы цедила. Смотри на меня! Глаза подняла! Или тебе даже видеть меня противно? Ну же, давай, Кэрол. Скажи. Хоть раз. Хочешь же. Давай, валяй.

– Давай разведемся, – выпалила она и даже вздрогнула при виде выражения лица Эда, на которого, наконец, подняла глаза.

– Что? Я, кажется, что-то не так услышал…

– Давай разведемся. Почему ты не хочешь разойтись? Я плохая. Я плохая жена и женщина. Тебе все не так, – тихо, спеша сказать как можно больше, прежде чем на нее обрушится очередной удар, заговорила Кэрол. – Ты найдешь себе лучше. Такую, как надо. Ты не хотел расходиться, не хотел делить дом, деньги, платить алименты. Но теперь ведь все просто. Давай просто разойдемся. Мне… нам с Софией выделят какое-то жилье, а ты, если хочешь, можешь тут остаться. И… всем так будет лучше.

Муж молчал и так непривычно внимательно ее слушал, что обнадеженная Кэрол последние слова сказала почти уверенным голосом и попыталась робко улыбнуться, показывая, что она не в обиде ни за что, даже за боль сейчас, которую она старалась не замечать, выпрямляясь и поправляя одежду.

– Разведемся, говоришь? – хмыкнул он, рассеянно оглядываясь, находя взглядом бутылку с водой, беря ее, неспешно отпивая пару глотков и кивая в сторону гостиной, куда Кэрол торопливо шагнула, почти празднуя в душе победу: а может быть, все действительно так просто?

– Да. Мы могли бы…

– Ты уже и план придумала, что ли? – не сводя с нее застывшего взгляда, продолжал пить воду Эд, падая на кресло и кивая на диван. – Садись. И слушай. Внимательно, дрянь, слушая меня. Ты не получишь развода никогда. В этом чертовом мире больше нет разводов. Ясно тебе? Ты моя. И та спиногрызка, за которую ты так держишься – тоже моя. И можешь даже не мечтать избавиться от меня. И копы твои не помогут тебе, не надейся. Я тебя убью, – он сказал это, не меняя тона, и от этого в его слова верилось еще больше. – Не сомневайся. И не придерется никто. Вариантов много. Особенно с учетом того, как легко тебя просто вышвырнуть из города и сказать, что ты сама смылась, башкой повредившись. А девчонку я, пожалуй, оставлю себе. Что дергаешься? Не устраивает? Тогда сделаем вид, что слово «развод» я слышал в последний раз.

– Но… – начала Кэрол и испуганно прервалась, не решаясь даже спрашивать.

– Что? Давай. Говори свое «но»! Смелей, дорогая.

– Но почему? Зачем я тебе нужна? Зачем тебе наша семья? Ее давно нет и…

– И не было. Давай, договаривай. А потом вспомни, почему ее не было. Потому что ты снизошла до меня, да? И до сих пор снисходишь. Ты стерва, Кэрол. Я таких, как ты еще не видел. Что ты так улыбаешься? Улыбаешься всегда. Молчишь. Смотришь. Смотришь так, сука, что не ударить тебя невозможно! Только чтобы не смотрела так, не улыбалась дерзко, чтобы умоляла, валялась в ногах, была, блин, женщиной, а не ледяной глыбой!

Он распалялся, краснея, а Кэрол вздрагивала от каждого, в этот раз слишком откровенного и эмоционального, слова, как от удара, слыша то, о чем она не раз думала, от чего она не раз отмахивалась, чем иногда оправдывала Эда. Нелюбимого мужа, который резко встал с кресла, подходя, наклоняясь, обдавая ее несвежим дыханием, запахом бензина, курева и алкоголя, ухмыляясь в лицо и словно видя в ее глазах отражение брезгливости – единственного чувства, которое она испытывала при виде него теперь. Располневшего, небритого, обрюзгшего, ненавидящего все вокруг.

Кэрол поморщилась от боли, и часто заморгала, когда Эд схватил ее за подбородок, пытаясь заставить смотреть на себя. Его лицо расплывалось в пелене слез, а он смотрел, почти сладострастно упиваясь ее болью, страхом, стыдом и презрением. К нему и себе одновременно. Она тихо всхлипнула, машинально облизывая пересохшие губы языком, и замерла, когда пальцы мужа ослабили хватку. Он медленно провел большим пальцем по контуру ее лица, мазнул по краю ссадины, стер слезу с щеки. Вглядывался в глаза, как когда-то давно. Как много лет назад, когда он, казалось, ничего, кроме нее в этом мире и не видел, жадно глядя, жадно трогая, жадно имея. Он не мог насытиться ею. Может быть, потому что она никогда ничего не давала?

Сцепив губы в попытке просто перетерпеть эту мучительную пытку, Кэрол надеялась лишь на то, что запустивший ладонь в ее отрастающие волосы Эд не будет затягивать. Пусть берет то, что хочет, пусть делает все, что ему нужно, только как можно быстрей. Как обычно: резко сдергивая одежду, наваливаясь сверху и утихая после нескольких рывков. Сразу же засыпая и позволяя забыть.

Но небо не откликалось на ее молитвы, а Эд спешить не хотел. Впивался мокрыми губами в ее рот, елозил ладонями по ее телу, жарко дышал на ухо. Отстранялся, окидывая ее, сжавшуюся в полумраке на диване, собственническим взглядом, медленно стягивал с нее футболку, тыкался слюнявыми поцелуями в налившиеся кровью синяки, медленно оглаживал грудь в нелепой попытке сделать этим приятно или просто возбудить, дергал за пояс на джинсах и проводил ладонями по уже совсем узким бедрам…

Она закрыла глаза, стараясь не дышать, не шевелиться, не думать… Просто пережить ненужные ей поцелуи, просто перетерпеть вес тела на себе, просто расслабиться, чтобы не испытывать лишней боли при каждом толчке, просто не всхлипывать от очередной обиды на то, что все так…

– Сука фригидная, – бросил Эд, наконец, кончив и поднявшись с дивана.

Он, пошатываясь, вышел из комнаты, погремел посудой на кухне и отправился в спальню. А Кэрол, дрожащими руками укутавшись в плед, поплелась в ванную. Заперла дверь, включила воду, сбросила на пол одеяло, прижалась лбом к зеркалу, не решаясь открывать глаза. Смотреть на свое, далеко не идеальное, пусть и почти приблизившееся к формам молодости, тело. Видеть старые шрамы и новые синяки. Слишком большие сегодня: на плече, на груди, на животе, на бедре, на запястьях, на скуле. Губы и веки распухли от слез, седые волосы смялись, каждая морщинка на лице казалась глубже, чем была еще утром, кожа побледнела…

Струи холодной воды смешивались с горячими слезами от боли во всем теле и еще большей боли где-то внутри, подрагивающие пальцы привычно обрабатывали все полученные сегодня ссадины, а в ушах стоял голос мужа, повторяющего, что во всем виновата она. Что она разрушила их семью. Что она ее не создала. Даже не попыталась создать. И, наверное, он был прав.

Кэрол никогда не любила Эда. Не любила так, чтобы перехватывало дыхание и подкашивались ноги. Не любила так, чтобы с замиранием сердца думать о прикосновении, чтобы мечтать о поцелуе, чтобы сходить с ума, когда его нет рядом, и мечтать быть как можно ближе, когда он приходил.

Маленькая леди – называли ее на их улице. Всегда собранная, спокойная, задумчивая. Красивая – говорили многие, но она сама так не считала. Обычная: слишком вьющиеся каштановые волосы, слишком тонкие губы, слишком сильная худоба. Наверное, именно поэтому неприкрытое восхищение единственного сына Пелетье, которые были не очень благовоспитанной, зато довольно обеспеченной семьей, ее так скоро покорило.

Даже не получивший нормального образования, Эд с молодых лет зарабатывал неплохие деньги, пусть и не без помощи отца. А спустя годы он справился и без его помощи. Но его почему-то никто и никогда не уважал. Словно все видели с первого взгляда, что он не на своем месте. И он мог бы что-то изменить: манеры, образование, речь. Но не хотел. Считал, что он уже хорош, что его и такого ценить должны. И бесился, видя, что не ценит никто.

Какой милый мезальянс – говорили все вокруг. Девчонка-сирота с замашками королевы и грубоватый сын торгаша, так откровенно влюбленный в нее, что, казалось, жить она будет в сказке. Но сказка не получилась. Принцесса оказалась ледяной королевой, которая покорно принимала все супружеские обязанности, вот только не испытывала почти ничего, кроме безразличного любопытства. Почему-то в книгах, в фильмах, наедине с собой было гораздо лучше, чем с непонятно чего желающим от нее мужем. Тем, кто на принца никогда не тянул. И прекрасно осознавал это. Особенно – рядом с ней.

Какая счастливица – улыбались они на свадьбе, видя, как любит ее молодой муж. Зная, что теперь она, наконец, будет обеспечена, она будет не одна, она будет в семье. А она хотела только ребенка. Которого получила, спустя несколько лет выкидышей. И, наверное, Эд это видел. Наверное, обижался. Так отчаянно хотел того, чего она не могла дать ему. Он хозяйским жестом при каждом случае устраивал ладонь на ее бедрах, похабно хватал за грудь перед своими друзьями, лез целоваться на людях. А она лишь покорно терпела, после всех этих выходок не желая даже лишний раз касаться его дома и наедине.

Но она была хорошей женой. Она до сих пор хорошая жена. Она отличная мать. Она покорна, тиха и спокойна. В ее доме всегда порядок. На ее кухне всегда есть вкусная еда. Она никогда не перечит, она терпит все и ничего не требует. Она даже в сексе мужу никогда не отказывала, всегда послушно раздевалась при первом его желании. Никакой головной боли, или что там еще говорят в таких случаях. Нет.

Это ему всего и всегда было мало! Это ему чего-то не хватало в постели, и он шел к проституткам, это ему не доставало ее покорности, и он бил ее. Это ему не нравилось ее поведение, и он унижал и оскорблял ее.

А она – хорошая жена. Хорошая. Вот только никогда не любила мужа. Вот только любит теперь другого мужчину.

Но она ведь хорошая жена. Она никогда не изменит мужу. Она ведь хорошая жена? Хорошая?..

***

На следующий день Кэрол, обмотавшись шарфом, прикрывающим пол-лица, где красовалась яркая ссадина, соврала заглянувшей к ней по дороге в школу Бет, что они с Софией простудились и потому пока приходить на занятия не будут. В связи с тем, что Лори проводила и дни и ночи у постели раненого Карла, ситуация в школе была и так напряженная, но ничего иного сделать было нельзя. Не выходить же избитой на улицу, в самом деле? А Бет с Лили как-нибудь справятся в течение нескольких дней. Если что, еще кого-то на помощь позовут.

Эд ходил угрюмый, являясь только к ужину и ни слова не говоря Кэрол, которая уже четыре ночи спала вместе с дочкой в детской. Лишь прятал виноватый взгляд, который против его желания все время натыкался на лицо Кэрол. А она намеренно впервые в жизни не стала скрывать тональным кремом ссадину на лице. Скрыть полностью, так, чтобы выйти на улицу, она ее все равно не могла, так зачем стараться тут? Нет, пусть видит. Пусть он видит, что сделал. И пусть видит она сама, не забывая…

Дни проходили тихо и спокойно в домашних делах и общении с Софией, которая притихла, уже успев отвыкнуть от вида избитой матери и от таких больших скандалов. Она еще и вину свою за произошедшее ощущала, и Кэрол всеми силами старалась отвлечь дочку от грустных мыслей, придумывая им все новые развлечения, что было непросто. Новости они узнавали только от Эда, а он почти ничего не рассказывал, отделываясь скупыми ответами на вопросы или замечаниями о прошедшем дне.

Но если внимательно слушать, услышать можно многое. Так Кэрол узнала, что операция Карла прошла успешно, мальчик уже очнулся и даже шел на поправку. Губернатор официально встречался с Лили. Цезарь Мартинес выписался из больницы. С детьми в школе проводились беседы по поводу безопасности. Дэрил тоже неплохо себя чувствовал, судя по тому, что в один из дней даже на охоту ходил. А его брат Мэрл серьезно задался целью покорить Эми, которая только смеялась все эти месяцы, не отказывая ему, но и не соглашаясь на что-то больше обычного общения.

Стук в дверь прервал мысли задумчиво остановившейся у зеркала Кэрол. Ссадина начинала сходить и, воспользовавшись тональным кремом завтра, пожалуй, даже можно будет пойти в школу, хотя бы в пятницу облегчив работу остальным. Стук повторился, и она, все еще думая о своем, машинально подошла к двери, открывая и удивленно хмурясь при виде Дэрила.

Он, не ожидая приглашения, ступил вперед, входя в прихожую и меряя Кэрол изучающим взглядом, от которого по телу вдруг разлилось тепло, быстро сменившееся дрожью от понимания, что небрежно наброшенная на плечи поверх майки кофта не скрывает синяк на плече и груди. И ссадина на лице видна даже в полумраке. Зачем он пришел?!

– Простудились? – спросил он, закончив свой осмотр.

– Я… мы… да, немного, – покосилась Кэрол на закрытую дверь в детскую, где делала уроки София. – А ты…

Собираясь спросить, зачем он вдруг пришел днем, ведь Эд в такое время дома никогда не бывает, она подняла глаза на Дэрила и забыла все слова, встречаясь с его взглядом. Видя кривящиеся, словно от боли, губы, как обычно беспорядочно лежащие волосы, пальцы, нервно сжимающие висящий на плече арбалет, воротник…

Кэрол отступила на шаг, сообразив, что она уже начала поднимать руку для того, чтобы заботливо поправить воротник на куртке Дэрила, даже не думая, как он это воспримет, и как это вообще смотрится со стороны. Нет. Не стоит.

– А это что? – бесцеремонно ткнул пальцем на все ее видимые синяки по очереди Дэрил и, когда Кэрол замялась, хмыкнул: – С лестницы упала?

– А… да, – кивнула она с облегчением и, только увидев приподнятую бровь, сообразила, что привычная ложь, которую он сам вложил в ее уста, выглядит совершенно нелепо в их одноэтажном доме, где нет никаких лестниц. – Нет. Нет, я споткнулась.

Попытавшись увидеть хоть что-то в выражении лица Дэрила, Кэрол в этом нисколько не преуспела и решила продолжить, надеясь заговорить его, отвлечь и заставить забыть. Ведь иначе просто нельзя. Зачем ему знать, что муж ее бьет? Все равно уйти от мужа она не может, боится, не решится никогда. Все равно Дэрил ничем ей не поможет. Не заберет же он ее к себе, в самом деле? Не заберет. Это Кэрол точно знала. А значит, нужно врать, врать нагло, быстро и многословно. Чтобы не было так стыдно.

– Я просто шла с подносом, под ноги не смотрела, а тут… А тут кукла Софии на полу валялась, я и полетела на пол. О дверь ударилась, посуду разбила… – тарахтела она, не решаясь смотреть в лицо молча слушающего ее Дэрила.

– Уверена? – спросил он глухо.

– В чем?

– Что упала?

– Да. Да, конечно. Я хоть головой и ударилась, Дэрил, но память не теряла. Просто не стала говорить, зачем все это, тем более мы и правда как раз немного простыли и… Но нам уже гораздо лучше, завтра, думаю, в школу пойдем.

– Она тоже, – Дэрил замялся, кусая губы и оглядываясь, – упала? Мелкая твоя?

– Что? – непонимающе хлопнула глазами Кэрол, вдруг понимая, что ни на минуту не обманула его своим «падением», и быстро замотала головой. – Нет! Нет! С ней все хорошо.

– Мам? – как раз показалась из своей комнаты услышавшая голоса дочка, неуверенно подходя. – Здрасте.

Дэрил поздоровался кивком, очень быстро осматривая ее, прижавшуюся спиной к груди Кэрол, с ног до головы.

– Ладно, – бросил он, вдруг резко разворачиваясь к выходу. – Мне пора. И это… под ноги смотри, что ли.

– Я постараюсь, – виновато пробормотала Кэрол.

Он задержался еще на несколько секунд, помедлил, оглянувшись через плечо, словно ожидая чего-то, но она молчала, не зная, что сказать. Ему не нужна правда. Не нужна, даже если он и думает иначе. Даже если и хочет помочь. Не поможет ведь. Это не в его силах. Пусть просто забудет.

– Мам! Мам! – вывела Кэрол из задумчивости нетерпеливо дергающая ее за рукав София. – А зачем он приходил?

– А я не знаю, – только теперь поняла она, что Дэрил не озвучил цель своего визита. Может быть, забыл при виде ее синяков?

– Наверное, узнать, как мы.

София, у которой все было так просто, что даже похоже на правду, пожала плечами, идя на кухню и ставя на плиту чайник, а Кэрол последовала за ней, пытаясь понять, мог ли Дэрил действительно зайти просто для того, чтобы узнать, как они. Как она. Мог ли он заметить, что ее нет нигде в последние дни? Мог ли услышать слухи о ее болезни? Мог ли обеспокоиться? Мог ли просто захотеть ее увидеть? Нет. Но почему нет? Она ведь хотела! Все эти дни запрещая себе, все равно каждый час ловила себя на том, что замирает, думая о Дэриле…

Эд почему-то задерживался к ужину, зато ближе к вечеру зашла Лори, осунувшаяся за последние дни, но уже с улыбкой на губах. Сообщив жалобно хлопающей глазами Софии, что Карлу гораздо лучше, и завтра его можно будет даже навестить в больнице, она сказала, что доктор отправил ее слегка развеяться, и согласилась выпить чаю.

– Как вы, выздоровели? – рассеянно уточнила подруга, а Кэрол слабо улыбнулась: тональный крем, которым она как раз полчаса назад воспользовалась, действительно скрывал ссадину на щеке, а одежда прикрывал другие синяки.

– Да, думаю, я уже завтра и в школу схожу. Вы как с Риком? Держитесь?

– Да. Да, вместе… Мы все время вместе. И знаешь, улыбка Карла, который увидел нас рядом… мы решили попробовать все сначала. Рик согласился. Ради сына. Попытаемся еще раз. У нас ведь была любовь, все было, Кэрол, просто как-то растерялось за эти годы. Но я думаю, мы найдем все снова… Ох… а я ведь совсем забыла… Прости!

Лори устало потерла ладонями лицо и растерянно уставилась на чашку чая, перед ней стоящую. Подруга определенно давно не отдыхала.

– Что такое? Что-то случилось?

– Да. Ну, можно и так сказать. Я из-за этого и шла к тебе, чтобы сказать, – говорила загадками Лори но, увидев искреннюю тревогу на лице Кэрол, продолжила уже более конкретно. – Ничего серьезного, как я поняла. Просто твой муж… он подрался с Дэрилом Диксоном. Верней, Диксон подрался с твоим мужем. Не знаю, почему, ничего не знаю, прости. Только это слышала и то, что Диксон словно с цепи сорвался вообще без повода. Твой муж, кажется, в больницу даже пошел, то ли нос сломан, то ли еще что… Не знаю. Не везет ему, только с прошлого раза все сошло. Кэрол, ты в порядке?

А Кэрол только неопределенно качнула головой, пытаясь осмыслить услышанное. Дэрил подрался с Эдом. Дэрил избил Эда. Из-за нее? Неужели из-за нее? И что теперь будет?

========== Глава 31 ==========

Попытавшись выведать у Лори все возможные подробности драки Эда и Дэрила, Кэрол не добилась почти ничего. Сейчас, когда дело касалось чего-то, кроме ее идущего на поправку сына, подруга была не самым лучшим источником информации. Она заметно спешила, нервно кутаясь в теплый шарф и скрываясь в темноте морозной улицы.

А Кэрол, рассеянно ответив дочке, что ей, конечно, можно пойти к себе и почитать, опустилась на диван, прокручивая в мыслях все услышанное. Судя по времени, когда произошла драка, Дэрил, едва выйдя из их дома, направился на поиски Эда. И там, прицепившись к какому-то слову или фразе, по мнению очевидцев, ерундовой, ничего не стоящей и никак Диксонов не касающейся, устроил форменное побоище. Мэрл веселился и делал ставки на своего брата, остальные тоже не вмешивались, но, когда на улице показался Губернатор, Шуперт и Кроули быстро растащили дерущихся в разные стороны. Повреждений у Эда оказалось гораздо больше, чем у Дэрила.

Зная, что Дэрилу тоже досталось в драке, Кэрол никак не могла сосредоточиться ни на чем другом, кроме желания оказаться рядом, помочь ему с обработкой ссадин, коснуться губами синяков, прижаться к нему и просто сказать спасибо. Спасибо за то, что он все понял. Спасибо за то, что пошел и заступился. Спасибо за то, что не сказал никому ни слова о причине своей ярости. Спасибо за то, что он есть.

Но, как ни сложно было с этим соглашаться, даже полностью окунуться в призрачный мир, в котором она может свободно касаться Дэрила, заглядывать в его глаза, прижиматься к нему, целовать и говорить все, что хочет, сейчас она не могла. Потому что где-то там был муж, который может прийти в любой момент и уж точно в отвратительном, после случившегося, настроении. И чем это обернется, Кэрол понятия не имела.

Вернулся Эд уже через час, с заклеенным и вовсе не сломанным носом, с повязкой на лбу и разбитыми костяшками пальцев. Кэрол изобразила притворное удивление, но на сочувствие ее не хватило. В тот последний раз он не просто ее избил. Он что-то сломал в ней. Небольшой кусочек чего-то того, что заставляло ее мириться со всем, быть покорной и услужливо выдавать нужную мужу в тот или иной момент реакцию.

– Ужинать будешь? – безразлично спросила она, встречаясь с Эдом взглядом и внутренне холодея от промелькнувшей в его глазах ярости.

– Принеси в комнату. И выпить, – буркнул он и шагнул в сторону комнаты, а потом, словно передумав, обернулся. – Кто был сегодня?

– Лори заходила… – пробормотала Кэрол, склоняясь над кастрюлей и понимая, что вопрос задан неспроста.

Эд то ли догадался о том, что Дэрил тут был, то ли даже слышал об этом от кого-то из самых глазастых соседей. Знать бы наверняка: можно ли соврать или лучше просто сказать правду.

– Еще, – потребовал он.

– Диксон заходил, я не поняла, что хотел, наверное, тебя искал, – преувеличенно безразлично пожала она плечами и, ставя на поднос еду, уточнила: – Кофе или чай приготовить, или ты только виски будешь?

– Кофе.

Кэрол подняла взгляд и увидела, куда смотрит так рассеянно ответивший на ее вопрос муж, сначала внимательно изучивший ее покрытое тональным кремом лицо: когда она наклонилась над подносом, кофта открыла часть синяка на плече. Она резко выпрямилась, привычно нервным движением поправляя одежду, а он вдруг сам взял поднос и ушел в спальню, не говоря ни слова. Не сказал он ничего, и когда Кэрол принесла ему кофе, а сама снова вышла, устраиваясь на диване в гостиной.

И непонятно было, какие выводы он сделал из своего маленького допроса. Да и важно ли, что он там себе придумал? Главное ведь, что это не отразилось ни на Софии, ни на Кэрол. А Дэрил уже показал, что может сам за себя постоять. А значит, все будет хорошо. Эд сейчас напьется, проспится и через пару дней выбросит все это из головы. Тем более что скоро Рождество. А в такой день даже он старался быть сносным, делая жене и дочке самый лучший подарок из года в год: покидая семейный очаг и отмечая праздник где-то со своими дружками. Хотелось бы верить, что в этом году будет точно так же.

***

Только проведя несколько дней вне стен школы, Кэрол поняла, как ей нравится ее новая работа. Детские голоса, любопытные глазки, сложные вопросы Патрика, провокационные шуточки Дуэйна, серьезность Мики…

София просто расцвела в компании соскучившихся по ней друзей. Только Карла еще для полного счастья не хватало, но доктор обещал, что на следующей неделе мальчик при желании сможет посещать хотя бы некоторые уроки – он уверенно шел на поправку.

Оставив дочку на уроке с Лили, которая успешно совмещала работу учительницы и медсестры, да еще и новой первой леди города, Кэрол направилась на склад: ей хотелось повидаться с подругой, услышать последние новости, и за продуктами зайти уже давно пора было.