Текст книги "Заблуждение сердца (СИ)"
Автор книги: Natallisha
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)
В душу Рябинина закралось очередное тревожное предчувствие, и реакция жены на попытку сближения, пару минут назад, предстала в отчетливо грозном свете.
Полина быстро поднялась с места, нужно уйти, как можно скорее уйти, чтобы не видеть, как в ставших почти родными глазах появляются колющие льдинки.
-Я пойду, посмотрю, как там обед – неловкое объяснение прозвучало жалко, но другого у нее попросту не нашлось.
Рома кивнул, явно думая о чем-то своем, только льдинок в его погрустневшем взгляде не было, были лишь давящие сомнения и тени, тени... виновной в их появлении Полина тут же сочла себя.
-Ром, я могу ошибаться, но, мне кажется, ты мог бы доверить Диме все, абсолютно все, – уже выходя, произнесла Поля.
Губы Романа тронула мягкая полуулыбка, от которой растаял бы даже вековой лед.
Дмитрий Луганский только что вышел из уютного респектабельного кабинета, расположенного на пятом этаже элитного бизнес центра "Сенатор". Сейчас ему предстояло нелегкое испытание. И лишь один Бог знал: что следует предпринять в подобной ситуации.
Он почти не заметил, как преодолел расстояние от дверей имперского холла до своего лексуса, сегодня его совершенно не радовал шум заводимого мотора, необычный цвет нового автомобиля, запах кожи в дорогущем салоне. Не радовало совсем ничего. Он ехал в дом друга, но в то же время готовился держать круговую оборону. Боже мой, до чего же они все докатились?
Сколько раз он просил Романа развестись с этой женщиной, женщиной, чья холодная красота и ледяная неприступность день за днем разбивали сердце его самому близкому другу. Да, она была его женой, была матерью его ребенка, но она никогда не принадлежала Роме и не будет принадлежать. «А теперь, – Дима горестно усмехнулся, – теперь ей выпал козырь, неожиданно и жестоко». Нелюбимый муж забыл неверную жену, забыл, чтобы она могла выдумать все, что угодно и построить на этой лжи так называемую новую жизнь!
Как же ему хотелось рассказать Роману всю правду о его ветренной супруге, но самое страшное заключалось в том, что Рябинину подобные откровения никогда не были нужны, а сейчас и подавно.
Дорога неумолимо заканчивалась, вот уже прямо за лобовым стеклом выросли очертания знакомого особняка. Мягкий скрип тормозов отчего то заставил вздрогнуть, Луганский судорожно вздохнул и вышел из машины. Разумеется, никто его не встречал. Легко взбежав по ступенькам крыльца, молодой человек резко нажал на звонок, в воздухе поплыла мелодичная трель, но ничего за ней не последовало. Поколебавшись, он повторил попытку, ответом осталась все та же странная тишина. Чувствуя, что его охватывает совсем уж неуместная паника, Дмитрий машинально повернул ручку и дверь мягко поддалась, словно приглашая войти.
Луганский несмело шагнул внутрь, вдруг потрясенно замерев на пороге. Картина, представшая его взору, могла быть чем угодно, но только не реальностью. Посередине гостиной двое не слишком вежливых полисменов надевали на его друга наручники, полностью игнорируя возмущенные протесты столпившихся рядом родственников, среди которых не было только Полины.
-Какого черта? – резко вырвалось у него.
Роман напряженно обернулся на еще один удивленный возглас и встретился глазами со своим давним приятелем. Последнего охватило внезапное чувство потери, в этих ненастных очах не промелькнула даже легкая тень узнавания, впрочем момент и так не располагал к дружеской беседе.
-Что здесь происходит? – голос Полины, быстро сбегавшей вниз по ступенькам второго этажа, вывел Дмитрия из прострации, скорее даже не сам голос, а отчетливо зазвучавшая в нем тревога.
-Милая, успокойся, – хрипло отозвался Роман, которого полицейские уже увлекали к дверям, – это всего лишь недоразумение.
Рябинину, оглушенному всем происходящем, будто мерещилось жестокое дежавю. Полина молчала, но он и без того знал. Знал каким будет ее ответ. Вот сейчас она подойдет ближе и скажет: «Я же говорила, что не потерплю еще одного такого недоразумения!» А потом будет долгий допрос, мрачное и сырое помещение, синяки на запястьях и скованность во всем теле от нудобной позы.
Знал это и Луганский, на лице коего заиграли желваки, а глаза прожигали Полю колкими искрами. Тем временем молодая женщина сделала попытку приблизиться к мужу.
-Это не недоразумение! – предсказуемо жестко откликнулась девушка, одаривая блюстителей порядка волной ледяной ярости .
-Родная, пожалуйста, – умоляюще произнес Роман, впрочем надежды на снисхождение у него не осталось. И пусть память отказывала ему раз за разом, все же что-то мелькало в сознании тревожными яркими всполохами.
-Это произвол, на каком основании вы врываетесь к нам в дом? – наконец очутившись рядом с мужем, неожиданно продолжила Поля, – и насколько я понимаю: вам никто не оказывал сопротивления, так к чему вы решили применить силу?
Девушка бросила выразительный взгляд на скованные запяться молодого человека.
–Мы действуем на основании ордера, выписанного прокурором, госпожа Рябинина, – невыразительно пояснил один из стражей порядка, – что касается браслетов, простите, но это общепринятый протокол, когда задержание носит повторный характер. А в случае вашего супруга этот раз не первый и не второй.
Еше сильнее побледнев, Роман ощутил желание провалиться сквозь землю, избегая смотреть на жену, протянувшую ладонь за злосчастным бланком.
-Позвольте мне ознакомиться с документом? – подчеркнуто вежливо попросила Рябинина.
-Прошу вас, – поколебавшись, полисмен удовлетворил ее просьбу.
Бегло просмотрев ровные отпечатанные строчки, девушка едва удержалась от крепкого словца, но вместо него просто вскинула голову и медленно произнесла:
-Хорошо, в таком случае я еду с вами.
-Об этом не может быть и речи, – вмешался второй поборник справедливости, – мы, знаете ли, не на светское собрание направляемся, а на допрос. Даме там делать совершенно нечего, позже получите разрешение на свидание в установленном законе порядке.
-Полина, прошу тебя, все будет хорошо, – негромко вмешался Роман, меньше всего на свете ему хотелось, чтобы девушка вместе с ним проходила через этот кошамар.
-Я знаю, любимый, – невероятно мягко отозвалась Поля и тут же вновь повернулась к полицейским, – я, надо полагать, тоже не развлекаюсь и поеду с вами не в качестве супруги господина Рябинина, а в качестве его адвоката.
На лицах собравшихся проступило почти откровенное изумление, причем со стороны полицейских оно чудилось меньшим. И если Рома отчетливо сомневался в том, что услышал пару минут назад, а слово любимый продолжало звучать внури, мешая сосредоточиться на дальнейших словах Полины. То Дмитрий и вовсе растерялся, машинально ослабив узел щеголеватого галстука, словно бы ему стало вдруг нечем дышать.
-Уверяю вас, в подобной практике нет ничего необычного. Я являюсь адвокатом семьи. И довожу до вашего сведения, что вы не можете допрашивать моего клиента без моего присутствия. К тому же сейчас! В данный момент господин Рябинин не способен исчерпывающе ответить на ваши вопросы, в силу состояния своего здоровья. Мама, – Полина стремительно обернулась к Надежде, – отдай Диме бумаги и заключение врача, он поедет за нами.
Мгновенье Елецкая смотрела на дочь недоуменно и горестно, затем все таки отвернулась и поспешно устремилась в сторону кабинета.
В гостиной повисла неловкая пауза, тишину нарушало лишь мерное тиканье старинных часов, украшавших дверной проем, да негромкий собачий рык, доносящийся со двора. Опуская голову, Рома позволил сотрудникам прокуратуры увлечь себя к выходу, даже спиной ощущая отчаянный взгляд жены, мерный стук каблучков на ее новых туфельках отзывался в сознании громким рокотом.
-Андрей, – Елизавета беспомощно посмотрела на отца Поли, – что же это? Скажи, что здесь происходит? Я ничего не понимаю…
-Лиз, пожалуйста, – Андрей Васильевич вытащил из кармана смятую пачку сигарет.
-Андрюша, в доме ребенок, – нервно одернула мужа вернувшаяся из кабинета Надежда.
В руках она сжимала папку с бумагами, которые незамедлительно протянула Диме.
Машинально приняв у нее документы, Луганский скользнул по комнате блеклым взглядом и быстро вышел вслед за ушедшими.
Уже в машине, сидя рядом с Романом, Полина прилагала немыслимые усилия, чтобы не расплакаться. На город спустился вечер, бархатными неровными мазками он ложился на рыжее от заката небо. Там, за стеклами полицейского автомобиля, была жизнь. Обычная, простая, без надрыва и вечной борьбы. Люди спешили домой после трудового дня, готовили ужин, они смеялись и болтали, обсуждали прошедший день, может быть ссорились или мирились. Но они жили, жили своей судьбой, а не играли навязанную роль в чужой пьесе. А ведь они с Ромой как раз этим и занимались много лет. Господи, какая глупость!
В тот раз было много проще, злость придавала сил, не давала скатиться в истерику и запаниковать. А теперь.... Теперь ей безумно хотелось потребовать, чтобы полицеские вели себя более лояльно, чтобы Роман не испытывал новых унижений, чтобы обошлось без проклятых браслетов, да и без всего этого тоже.... Молодая женщина чуть повернула голову и встретилась взглядом с мужем, Рябинин смотрел словно сквозь нее, отрешенно и задумчиво. В сгутившейся полутьме салона она не могла четко видеть его лицо, лишь силуэт, да белизну тонкой шелковой сорочки. Он даже не успел надеть пиджака.... Боль, между ними снова возникла боль и безысходность, как тогда, в одиночной палате, вроде бы совсем рядом и так безнадежно далеко.
Следуя безотчетному желанию, Полина положила свою ладонь на руку молодого человека. Рома вздрогнул от этого легкого прикосновения, заставив девушку – затаить дыхание, а через пару секунд она ощутила ответное тепло. Их пальцы переплелись, ведя свой собственный диалог на понятном только им языке. Молодая женщина тихонько придвинулась ближе, опуская голову на плечо Рябинина. Запястье коснулось холодной стали, но Поля лишь крепче стиснула пальцы. Полицейский недовольно заворочался с другой стороны, однако предпочел промолчать.
Дмитрий бездумно шагал по небольшому тускло освещенному коридору. Проклятье, что за изощренная пытка! Он ненавидел ждать, ненавидел больше всего на свете. Тем более, когда ничего хорошего не могло произойти в принципе.
Там, за дверями проклятого кабинета, теперь и Полина потеряла свою привилегию на спокойствие, она узнала. Конечно узнала, иначе попросту невозможно, допрос длился почти целый час. Какой будет ее реакция? Разумеется, не поверит, не станет защищать мужа контрабандиста! А вдруг…. Нет, глупый бред, не стоит тешить себя иллюзиями, Полина до неприличия правильна во всем, что касается закона. Еще бы, юрист все таки!
Но на памяти Дмитрия еще не было того, что она сделала сегодня. Не закатила истерики, не обдала холодом равнодушия, не заняла нейтральную позицию. Впервые в жизни она поступила как жена, причем любящая жена, и это заставляло Диму вопреки всему надеяться. Пусть даже к мужу эта красивая чувственная женщина испытывала в большей степени жалость, но все же лучше, чем ненависть и стена безразличия. Может быть, Рома не поймет подлинной природы ее поступка. Как мерзко, рассчитывать на амнезию друга, как на союзника.
Резкий аромат недешевого мужского парфюма долетел до Луганского сквозь мрак невеселых размышлений, это не был его собственный одеколон, иначе не казался бы таким навязчивым и неуместным в окружающей серости. Дима поневоле поднял голову. По коридору, в сторону комнаты для допросов, приближался довольно высокий, элегантно одетый мужчина. Его жемчужно-серый, классически строгий, костюм заставил Дмитрия на минуту отвлечься от своего беспокойства. «Армани», – отстраненно подметил молодой человек и ему вспомнился точно такой же, только белый, у Ромы.
Было в этом обаятельном франте, с мягкой пружинистой походкой, нечто странное, вероятно даже опасное, как особая ленивая грация тигра, замершего перед прыжком. Мужчина выглядел откровенно расстроенным, если так можно было описать этот суровый блеск глаз под сдвинутыми бровями, упрямо вздернутую линию подбородка и плотно сжатые губы. У дверей он немного помедлил, будто пытаясь убедить себя в чем-то до крайности важном, однако, когда Луганский узрел незнакомца в профиль, уже заходящим в кабинет, у него по спине побежали ледяные мурашки.
Это лицо... на нем больше не было ничего, совсем ничего, ни недавнего недовольства, ни растерянности, ни спокойствия. Эмоции покинули своего красивого обладателя. Дима поморщился, отгоняя желание немедленно войти следом, а через минуту появившаяся в коридоре Полина, бледная словно полотно, и вовсе заставила его отодвинуть прочь свои подозрения.
Молодая женщина сделала несколько нетвердых шагов в сторону деревянной скамьи. Испугавшись, что она до нее просто не дойдет, Дмитрий поддержал Полю за руку, помогая присесть. Казалось, она ничего не почувствовала и не слышала потока вопросов, обрушиваемых на нее Луганским. Обреченность в серо-голубых глазах, смотрящих прямо перед собой, вдруг заставила Диму замолчать.
-Как вы могли в это влезть? – полузадушенным шепотом наконец поинтересовалась Рябинина.
-Полина, это не то, о чем ты думаешь, – осторожно возразил молодой человек.
-Причем тут то, о чем я думаю! – распаляясь, она резко вскочила на ноги, – меня волнует не это. Я не понимаю, почему я все узнаю в кабинете следователя?
-Да потому, что ты сама попросила: никогда не вмешивать тебя в наш криминал, разве это не были твои слова! – дрожащим от ярости голосом отозвался Дмитрий.
Впрочем он почти тут же пожалел о своей вспышке, так как лицо Полины приняло пепельно-серый оттенок.
-Прости. Прости, я несу бред, просто хочу, чтобы ты поняла и поверила. Хотя бы раз, один единственный раз, поверила, – тихо выговорил молодой человек.
-Если бы моя вера что-то меняла, – глухо отозвалась девушка, – если бы….
Бледные губы дрогнули, словно искаженные судорогой, и по щекам, медленно чертя влажные дорожки, покатились слезы.
-Полина, все настолько плохо? – Дима испугался отнюдь не на шутку.
-И еще хуже! Я пыталась, но я не могу втолковать этому твердолобому идиоту, что Рома действительно ничего не помнит. Он думает, будто это просто уловка, способ уйти от ответственности. Он не соглашается отпустить его под подписку, а это значит….
-А это значит, что ему придется сидеть до суда, – мрачно закончил Дмитрий.
-Но этого нельзя допустить! – Полина откинула со лба непослушную прядь волос, – ни в коем случае нельзя, его здоровье подорвано, ему нужно принимать лекарства, соблюдать предписания врача, ему нужен покой.
Внезапно замолчав, девушка посмотрела на Луганского:
–Я поеду в больницу, попробую договориться с Егором Владимировичем, может быть, нам удастся добиться пребывания хотя бы в клинике.
Неподдельное отчаянье на лице, всегда бывшим лишь капризно-беспечным, пробило брешь в стене обиды за друга, которую Дмитрий так долго и тщательно воздвигал в своем сердце.
-Полина присядь, ведь еще ничего не решено, – мягко попросил он.
В эту минуту дверь кабинета снова распахнулась, пропуская недавнего посетителя. Общая невозмутимость весьма плохо сочеталась в нем с яростным блеском стальных глаз. Незнакомец расслабил узел галстука и, усмехнувшись краешком губ, быстро пошел к лестнице.
-Кто это такой? – невольно поинтересовался Дмитрий.
-Понятия не имею, – качнула головой Полина, – однако, судя по всему, персона важная, когда следователь взглянул на его удостоверение, с ним чуть припадок не сделался. А ведь чувствительностью этот тип не отличается.
Ее прервал дрожащий от едва сдерживаемого гнева голос того, о ком она говорила секунду назад, молодые люди стремительно обернулись. На пороге, в дверях, стояли следователь с Рябининым, на руках которого больше не было браслетов.
-Господин Рябинин, приношу вам свои извинения, вышло досадное недоразумение, и вам, разумеется, тоже, – последняя фраза явно адресовалась обомлевшей Полине.
Дверь захлопнулась так же резко, как и открылась, чтобы оставить Романа один на один с женой и другом.
-А… – начала было молодая женщина.
-Все хорошо, родная. Все улажено, этой проблемы больше нет, – безумно уставше прозвучал голос мужа.
Все вопросы замерли на губах, когда девушка бросила взгляд на лицо Романа. Сказать, что Рома выглядел плохо, значило ничего не сказать. Она помнила эти тени, помнила зловещую бледность и неподвижность еще слишком хорошо. Поля одним движением сократила разделявшее их расстояние и крепко обняла того, кого лишь недавно вымолила у Бога.
Таинственный защитник вышел из здания прокуратуры, вдохнул свежий ночной воздух и быстро пошел по стоянке, ловко лавируя среди припаркованных авто. Его черный порше-каян как всегда стоял так, чтобы выехать было максимально удобно. Мужчина плюхнулся на переднее сиденье и, потянувшись к телефону, укрепленному на приборной панели, нажал вторую кнопку. Минуту спустя на том конце ожил металлический голос:
-Слушаю.
-Я сделал все, что нужно, – отрывисто произнес незнакомец.
-Поздравить тебя не могу, потому что считаю подобное вмешательство ошибкой, – сухо отозвались в трубке.
-Я обозначил свою позицию и не намерен что-то менять.
-У тебя есть один существенный недостаток, Паладин, ты опасно сентиментален, иногда.
-Всего-то? – приходя в хорошее расположение духа, молодой человек резко прибавил скорость, и машина стремглав помчалась по почти пустой ночной автостраде.
-Ну, если не считать того, чем ты занят сейчас, – голос на другом конце провода тоже слегка смягчился.
-Я снимаю стресс, – продолжая улыбаться, отозвался собеседник.
-Полагаю, именно потому ты так озаботился судьбой посредника, не хочешь лишиться главного поставщика своих дорогих игрушек.
Улыбка слетела с лица нашего героя, но на интонациях это никак не отразилось.
-Вы угадали, – коротко отозвался он.
-Что ж, дело твое, расчет тоже будет твоим. Я попрошу тебя вспомнить только одну нехитрую истину, короля играет свита, Паладин. Думаю, тебе не нужно разъяснять, что в вашем случае ферзь наиболее уязвим, из чего следует, что главная фигура остается без защиты.
-Наш ферзь играет, как полагается! – в ответной реплике прозвучали уверенность и вызов, – на сей счет больше не может быть никаких сомнений!
-Тогда удачно тебе провести рокировку, Паладин, до связи.
Молодой человек поморщился, отшвырнув на соседнее сиденье телефон и, с удовольствием, ощутив руль уже обеими руками. Его беспокоило лишь одно, как бы эмоции, бушевавшие внутри, не сорвали задание, но смотреть на это дело беспристрастно с некоторых пор он уже не мог.
» Глава 3
коллаж от автора
Ночной ветерок врывался в салон через приоткрытые окна, лексус Дмитрия мчался по пригородной трассе, постепенно набирая скорость. Временами Луганский бросал рассеянный взгляд в зеркало заднего вида, пытаясь привыкнуть к тому, что красивая женщина, заснувшая в объятьях его друга и партнера на заднем сиденье, действительно была Полина. Та самая Полина, это в ее голубых глазах сверкали искры слез, это она, забыв все претензии и обиды, сегодня протянула Роме руку помощи. Во сне ее черты расслабились, черные бархатные ресницы отбрасывали на лицо длинные загадочные тени.
Примерно о том же думал и Роман, непонятно почему, но та родная теплота, исходившая сейчас от его жены, была для молодого человека абсолютно новой. Можно, разумеется, списать все на потерю памяти, только где-то в самой в глубине души Рябинин точно знал: поцелуи, взгляды, объятья, которые Полина дарила ему сегодня, были долгожданными и выстраданными. В горле снова застыл комок и, надеясь избавиться от него, молодой человек коснулся лба своей жены ласковым легким поцелуем. Тем не менее непрочный сон слетел, она приподняла голову, еще не совсем проснувшись.
-Прости, родная, я не хотел тебя будить, – с сожалением в голосе тихо проговорил Роман.
-Если меня будут будить так, я согласна, – сонно прошептала молодая женщина, и чувственная улыбка тронула ее губы.
Она немного приподнялась, почти касаясь щекой щеки мужа. Острое пронзительное чувство счастья внезапно хлынуло в душу, и Полина наконец согласилась признать это удивительное откровение. В те страшные дни, в больнице, и недавние тяжелые часы для нее все изменилось. «А быть может, изменилось давно?» – прошептал внутренний голос. Быть может, изменилось в тот самый миг, когда семнадцатилетняя глупая девчонка спустилась в гостиную девичьего дома, чтобы увидеть нежеланного жениха. И поддалась обиде на его отстраненную холодность, на то, что оставил ее одну и ушел в их первую брачную ночь. На все последующие одинокие ночи и вечера, слезы в подушку, невозможность зачать ребенка.
Сегодняшняя Полина поняла природу поступков своего супруга, поняла его боль и одиночество, поняла приступ отчаянья и неудержимо рвущуюся страсть от его поцелуев той ужасной ночью. Удушливая волна страха накатила словно предатель. Если бы не трагедия, она могла совершить непоправимую ошибку, потерять все: мужа, ребенка, семью.
Роман, неправильно истолковав ее дрожь, ослабил объятья и попытался отстраниться.
-Нет, – умоляюще проговорила молодая женщина, подняв на него лицо, – слышишь, нет, никогда больше….
Непроизнесенная фраза повисла в воздухе, но слова уже не имели никакого значения, руки мужа вновь обнимали ее, защищая, оберегая и, приникнув к нему, Полина тихонько закрыла глаза.
Утро заглянуло в спальню, прокралось по подоконнику и хлынуло сквозь приспущенные шторы, постепенно подбираясь к постели, на которой спала Полина. Каштановые кудри разметались по подушке, ночная сорочка съехала вниз, обнажив заметно пополневшую после родов грудь. Рука молодой женщины скользнула по прохладному шелку простыней и, резко открывая глаза, она села на кровати. Сердце бешено колотилось, только в комнате больше не было никого, лишь рассветная безмятежность солнечными бликами легла на паркет.
На минуту ей безнадежно показалось, что вчерашний вечер им просто приснился. Приснился поздний ужин с Ромой вдвоем, на террасе, приснилось, как они смеялись и болтали потом в спальне до трех утра, и родной до боли близкий мужчина, на груди которого она уснула, тоже просто приснился. Но ищущий взгляд наткнулся на небрежно лежащий на краю постели домашний светло-голубой джемпер Романа, и тиски, сдавившие сердце, ослабли. Все было реальностью! Ошеломляюще прекрасной реальностью.
Полина повернулась, бросив взгляд на будильник: «Половина одиннадцатого. Господи, неужели можно спать так долго, спать без тревожных сновидений, без размышлений над кошмарным вопросом: что делать?». Молодая женщина легко поднялась и по-кошачьи грациозно потянулась. Ленивая улыбка блуждала по приоткрытым губам, пока она принимала душ, а затем выбирала одежду, остановившись на очаровательном сиреневом платье из тонкого кашемира. От середины плеча и до талии по нему спускались белые и темно-синие полосы. Оно очень нравилось Роме, нравилось раньше, он сам говорил. Полина надеялась, что понравится и теперь.
«Мария Ольшанская, семейный психолог», – тисненными серебристыми буквами отпечаталось на кусочке бело-голубого картона. Маша раздраженно отшвырнула в сторону свою визитку и откинулась на спинку крутящегося кресла.
Семейный психолог, в любимом кабинете любимого офиса, готовилась начать обычный ежедневный прием. Интересно, что бы сказали ее пациенты, узнав про ее собственную самую большую проблему? Маша горестно улыбнулась, у специалиста по семейному профилю семьи, как таковой, не было. Конечно были родители, но она вот уже почти как пять лет жила отдельно от них, с тех пор, как решила практиковать в городе на Неве.
Какая глупость, бросить работу в крупном столичном центре, бросить друзей и перечеркнуть всю прошлую жизнь. Ради самых прекрасных в мире глаз, но они больше никогда не посмотрят на нее с любовью. Ради надежных сильных рук, почувствовать объятья которых – лишь невозможная мечта.
Работа помогла ей не сойти с ума, остаться жить в роскошной трехкомнатной квартире, купленной Сергеем. Но что это с ней сегодня? Как она разрешила себе вновь произнести это имя? Имя, ставшее клеймом судьбы на ее сердце. Шли дни, слагались в месяцы и года, но место Сержа в нем оставалось по-прежнему занятым. Другие не умели смотреть так, что мир вокруг останавливался, замирал. Не умели целовать, вызывая такую ответную бурю эмоций, что становилось страшно. Страшно от осознания, что эти поцелуи и ласки были жизнью ее души.
Недавно она встретила человека с похожим взглядом, разумеется, не в качестве новой любви. Он был мужем ее подруги. И то, что Маша прочла в янтарных глазах, устремленных на Полину, заставило ее вопреки всякому здравому смыслу провести параллель между двумя совершенно разными людьми. Их объединяло одно – они имели совершенно уникальную способность пронзительно любить, они любили, даже уходя и отрицая.
Полина очень долго не соглашалась принять подарок небес, Маша не могла ее за это винить, она просто не знала его цены! Она не знала, что это значит – жить, растворяясь в волшебном пламени разделенной любви, любви безбрежной, единственной, неповторимой. Не знала, как это просыпаться по утрам рядом с мужчиной, который дышит с тобой в одно дыхание. Не знала, как восхитительно рядом с ним все, абсолютно все, даже ссоры, после которых обязательно последует страстное примирение. Быть с ним в самом центре одной вселенной на двоих.
С другой стороны ей также не довелось познать: что означает такую любовь потерять, потерять неожиданно и жестоко. Даст Бог, Полина никогда не почувствует этой невыносимой боли, которая со временем утихнув, оставалась в сердце вечной незаживающей раной. Их с Ромой история только начиналась, история совершенно иная, но в тоже время такая похожая.
«Серж», – тихо позвала Маша в пустоту. Вопреки всему она еще не забыла, как звучит это имя, не забыла, и сейчас было поздно прогонять налетевших призраков прошлого. Опуская голову на руки, Мария почувствовала, как ресницы обожгли первые соленые капли.
–Мама, чем это вы здесь заняты? – радостно вопросила Полина, впорхнув на залитую утренним светом кухню.
Надежда Аркадьевна на мгновение оторвалась от кормления с ложечки пухлого крепыша, восседающего рядышком с ней за столом, на детском высоком стульчике. А молодая женщина потрясенно замерла, глядя на сына так, словно впервые его увидела. В голубых омутах вспыхнули восторженные искорки.
-Мы завтракаем, – весело отозвалась Надежда, улыбнувшись дочери и мгновенно подметив сей загадочный взор, – что с тобой, дорогая?
-Он похож на Рому, – тихо произнесла Полина, – у Никитки его глаза и волосы.
Надежда Аркадьевна лишь пожала плечами и мягко качнула головой:
-Ну, разумеется, он на него похож, сын все-таки, – окинув Полю в свою очередь удивленным взглядом, согласилась она.
-Наш сын, мама, ты понимаешь, что я имею в виду? Это наш сын! – восторженно продолжила Полина, тиская свое крохотное счастье.
-Я понимаю, дорогая, очень хорошо понимаю. И я счастлива, что и ты наконец поняла.
Мимолетное облачко набежало на лицо девушки, впрочем тут же растаяв без следа.
-Я поняла не так, как следует понимать такие вещи, мама. Но изменить прошлого нельзя. Зато мы можем сосредоточиться на настоящем и будущем. А где Рома? В саду?
-Дочка, но... ты разве не в курсе? – озадаченно посмотрев на Полину, Надежда очевидно напряглась.
-Не в курсе чего? – Поля машинально опустилась на соседний с матерью стул, отчетливо ощутив внезапную слабость во всем теле. – Мама, где Рома? Что случилось? Полиция снова приходила?
-Нет, ну что ты, успокойся,пожалуйста, может быть налить тебе воды? – смертельная бледность, покрывшая лицо дочери, не на шутку испугала Надежду Аркадьевну.
-Мне не нужна вода, Бога ради, мама, скажи мне: где мой муж? – восклицание оказалось резким, вероятно даже чересчур и Полина смутилась едва оно отзвучало, – прости....
-Он уехал в офис два часа назад, – нехотя выговорила Елецкая, зачерпнув из тарелки небольшую порцию манной каши.
Полина не сразу уловила смысл сказанного, но постепенно сквозь пелену окутавшего ее беспокойства прорвалась будничная очевидность.
-В офис? – не до конца поверив услышанному, повторила Поля – то есть... на работу?
-Поля, я не понимаю: чему тут можно дивиться, Роман поступал так всегда, ведь он и дня не способен прожить без своего кабинета и этих ужасных машин, – в тоне матери слышалось явное осуждение.
-Он что, сел за руль сам? – теряя голос, девушка подскочила с места.
-Вот уж прости, но в отсутствии Елизаветы я взяла на себя смелость – категорически воспротивиться этому, его повез Костик. К тому же в данной ситуации Роман едва ли бы смог самостоятельно выстроить маршрут. – спокойно пояснила Надежда и гораздо мягче добавила, – Тут не на что обижаться, милая. Мне кажется абсолютно естественным, что он захотел вернуться к обычной жизни, на работе ему будет гораздо легче привыкнуть к ней. Все-таки там есть Дима, он и объяснит, и поможет, да и компанию нельзя оставлять без присмотра. Полина, куда ты, не надо действовать сгоряча....
Увы, дочь едва ли услышала последнюю фразу. Легко взбежав вверх по лестнице, Полина бросилась в спальню и с грохотом захлопнула за собой дверь.
Дура, какая же она все-таки дура! Ничего не изменится, никогда не изменится, она все также будет просыпаться одна, будет одна растить их сына. Помнит Рома об их прежней жизни или не помнит, ничего не меняло. Можно потерять память, но изменить привычки нельзя. Работа, машины, друзья, женщины – вот мир господина Рябинина, мир, в котором места для нее самой никогда не было. Все возвратилось на круги своя. Он уехал, уехал, ничего не сказав и даже не позвонив. Зачем? Для чего? Роман никогда не имел привычки – звонить жене. Ей не обязательно было знать: чем он занимается днем и где проводит ночи!
Еще и Дима…. Полина внезапно прекратила бесцельно метаться по комнате, с тоской замерев на месте. Дима... Господи, как же она о нем не подумала? Луганский расскажет Роме обо всем, в этом нет никаких сомнений. Уж он-то постарается донести до друга, что супруга у того далеко не ангел. Слезы, уже привычно, прочертили дорожки на щеках.
Поля медленно подошла к кровати и, опустившись на нее, взглянула на свадебную фотографию, украшавшую тауалетный столик, неловко сморгнув соленую пелену. Протянув руку, девушка взяла снимок. Сквозь холодное стылое стекло на нее смотрели двое совсем чужих людей, мужчина и женщина в свой самый торжественный день. До ее воспаленного сознания все же докатился тот факт, что она находилась в спальне Романа, впервые за много лет они спали вместе в его комнате. Раньше Полина избегала сюда заходить, даже недолгие совместные ночи, когда был зачат Никитка, они проводили в роскошной комнате для гостей. А личные апартаменты оставались только личными.
