Текст книги "Заблуждение сердца (СИ)"
Автор книги: Natallisha
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)
-Театр, да и только.
-Ермаков Палладина не сольет, он вытащит его любым путем.
-Парень накосячил, он же столько раз ошибался, он пешка, просто пешка.
-Серж не пешка, с Олегом у них особые отношения, он ставит его только на очень важные дела. Песков не сможет обойти Ермакова. Тот его в порошок сотрет. Ты сунулся не в свою игру. Пойми, Рябинин и Савицкий обеспечивают контракт с Беррингтоном. Рябинин выбран не спроста. Он выводит Сержа на Феликса, у них там были карточные заморочки. И будучи владельцем Дара Солнца, обеспечивает Феликсу янтарный коридор в Европу. С фирмой Беррингтона в Лондоне сотрудничает некий господин Хоггарт, в прошлом небеизвестный …. Впрочем, тебе это знать необязательно. А в настоящем мирный коллекционер-любитель и страстный поклонник янтарных украшений. Ермаков и Савицкий должны сорвать ими же инициированную незаконную сделку, по контрабандному вывозу янтаря из России и получить при этом железобетонные улики. Цель– господин Хоггарт, как ты понимаешь. Операция готовилась больше двух лет, сейчас она в финальной стадии. Ты подписал себе приговор и Пескову, кстати, тоже. Мой тебе совет: отзвонись ему срочно, пусть идет на попятную, приносит извинения Савицкому и надеется так сказать на лучшее. Сева, твои планы по отбору у племянника корпорации здесь не катят. Осуществляй их как-нибудь иначе.
-Этот идиот снова меня подвел,– пробормотал Туманов, поднимаясь с кресла.
-Какой идиот?
-Тот, кто помог мне нарыть информацию на Савицкого. Но я не знал деталей. Думал: речь идет об обычной выгодной сделке и просто хотел ее перехватить.
-Кому, кому, а мне ты можешь не врать. Ты зарвался, Сева, а это плохо. Прикормил пару тройку ртов и посчитал себя королем положения. Разберись с Рябининым по-другому, дай ему завершить все по контракту, и он твой.
-А после завершения сделки, ты считаешь: Савицкий перестанет вставлять нам палки в колеса?
-Паладин защищает Рябинина согласно поставленной задачи, когда надобность в этом отпадет, он уйдет в сторону. Не так он и мягок, как ты полагаешь.
-Сомневаюсь я в этом, –процедил сквозь зубы Всеволод Григорьевич,– я имел возможность убедиться в обратном, и не один раз.
-Послушай, уйди в сторону, ты сломаешь себе шею, играя сейчас на сопротивление, и меня потянешь за собой.
-Дай мне хотя бы сутки. Карецкий надавит на Рябинина. Он уже начал это делать. Подержи где-нибудь Савицкого, пусть он не вмешивается. Когда Рябинин согласиться работать с вами, руководствуясь желанием посредника, мы поменяем только тех, кто в итоге снимет сливки. Неужели тебе будет жать очередная звезда?
-Нет,– медленно покачал головой Борис,– извини, я – пасс. Договаривайся с Песковым. Если он рискнет….. Я сделаю вид, что нашего разговора не было, все чем могу.
Карецкий отступил на шаг, пропустив вперед Рябинина.
-Прошу вас, Роман Анатольевич, – бесстрастно произнес он, – помещение вам, как видите, знакомо.
Да, камера была Роме хорошо знакома, он провел в ее полутьме и сырости немало часов, о которых не хотелось даже вспоминать. У стены слева стояли только стол и небольшой стул, оба привинченные к полу.
-Содержимое карманов: часы, кольца и цепочки, попрошу выложить на стол.
Карецкий небрежно сгреб в охапку все вышеперечисленное и в том числе ангела с передатчиком Паладина, повертев фигурку в руках, он хищно взглянул на Романа.
-Занятная вещица, не так ли, господин Рябинин.
-Подарок жены, –глухо отозвался Рома.
Карецкий равнодушно пожал плечами, из заднего кармана он вытащил наручники.
– Вы полагаете: я могу попытаться устроить побег? – Роман смотрел на него с холодным безразличием, но только он один знал: каких оно стоит усилий.
-Школа господина Савицкого, – Карецкий мстительно улыбнулся, – браво, вы умеете держать удар.
-А раньше вы этого не замечали?
-Замечал, но на этот раз я таким мягким не буду, вы не ускользнете от меня, Рябинин и ваш благородный защитник вам не поможет. Ему бы со своими проблемами разобраться.
Карецкий защелкнул браслеты на запястьях молодого человека.
-У вас есть время до вечера, потом я приму более жесткие меры. Думаю: вам будет интересно познакомиться поближе с теми, кто попал сюда не по недоразумению и глупости, как вы, а совершенно за дело.
С этими словами Карецкий вышел, оставив Рябинина одного. Рома медленно отступил назад и опустился на стул. В данный момент он не столько боялся угроз Карецкого на счет себя, сколько того, что он может переключиться на Полину. Вот тогда ему придется нарушить слово, данное Сержу и уступить требованиям другого ведомства.
-Господин Савицкий, позвольте осведомиться: где все таки ваш мобильный телефон? – источая приторную любезность, поинтересовался Песков, он сидел словно на раскаленных углях и ежеминутно ожидал, что в кабинет ворвется разъяренный Ермаков. А в гневе полковник был страшен. Черт бы побрал этого проклятого Туманова. Нет телефона и нет никаких доказательств, ничего нет!
-Потерял, – лениво отозвался Паладин, сидя не стуле в самой что ни на есть расслабленной позе, но давалось ему это спокойствие, как никогда трудно. Сержа бесила непонятная ситуация, он знал: что ему нечего предъявить, по сути задержание было открыто нанесенным оскорблением, плевать. Савицкого тревожило другое, утром у Ромы был выключен телефон… Что если…. Он боялся даже домыслить, Палладин уже понял: что имеет дело с человеком, обладающим достаточной властью, для причинения самых разнообразных неприятностей. Но происходящее могло означать только одно: в данный момент против выступили свои, пусть даже представители параллельного ведомства.
-Давно?
-На днях,– последовал лаконичный ответ.
-И новый, конечно, не успели приобрести?
-Конечно, – тон Савицкого невольно стал более резким, хотя он понимал: сейчас ему как никогда нужна невозмутимость.
-И воспользовались, судя по всему, аппаратом вашей девушки.
-Моей знакомой, одолжил, знаете ли.
-Сергей Константинович, давайте как коллега коллеге, поговорим откровенно.
-Как коллега коллеге, я у вас спрошу, господин Песков: вы меня сюда зачем пригласили? Или за что задержали?
-Сергей Константинович, разумеется вас никто не задерживал, ответьте нам, пожалуйста, на один вопрос: какие взаимоотношения вас связывают с господином Рябининым, владельцем корпорации Дар Солнца?
-Не вижу причины, по которой должен вам отвечать на этот вопрос, ну да так и быть. Бизнес.
-Бизнес. А господин Рябинин выразился несколько по другому? – Песков рисковал, блефовать в беседе с Паладином, было, как бы выразился его начальник, непрофессионально.
-А вы и его пригласили для беседы? – в голосе Савицкого скользнуло напряжение.
-Не мы, с ним желал побеседовать господин Карецкий, не знаю уж: чем там закончилось их общение...
-Надеюсь, что общение проходило максимум корректно, – бросив на Пескова уничтожающий взгляд, произнес Савицкий,– в противном случае, я вам не завидую.
-Прошу заметить, что с ним беседовал не я, – помимо воли вырвалось у собеседника, он уже успел пожалеть, что позволил себе столь грубую провокацию.
-Наш разговор окончен, я прошу вас немедленно связаться с моим непосредственным начальником – Олегом Валерьевичем Ермаковым. Если вы этого не сделаете, я буду вынужден отразить это в рапорте вашему начальству.
-Господин Савицкий, это ваше право.
-Это значит – нет?
-Это значит, мы обязательно свяжемся с Олегом Валерьевичем.
С этими словами Песков поднялся и вышел из кабинета, Серж понял, что вернется он нескоро. Сколько времени он здесь ждал допроса, потом вел ни к чему не обязывающие разговоры, а в это время Карецкий имел полную возможность как-угодно давить на Рому, уж добиваться желаемого любыми способами этот мерзкий тип умел, пожалуй, как никто другой. Давно уже Паладин не испытывал такой бессильной злости. Ну что ж, пора менять тактику, похоже, согласно букве закона не удастся добиться никакого результата. И еще молодой человек знал, что может рассчитывать на Машу, скорее всего, она уже едет к Ермакову, и скоро Олег Валерьевич будет в курсе происходящего.
Палладин ошибся только отчасти. Маша не ехала к Олегу Валерьевичу, она только что вошла в его кабинет. Вот уж чего Ольшанская никогда не хотела, так это еще одной встречи с грубияном и циником, по фамилии Ермаков. Они встречались волею обстоятельств лишь однажды, и Маша поклялась себе, что то был первый и последний раз. Олег Валерьевич тогда ясно дал понять девушке, что считает ее никчемной пустоголовой девицей, которая вцепилась в его лучшего агента и сбивает его с истинного пути. Убеждать полковника в чем-либо – смысла не имело, Маша и не пыталась, она была более чем уверена, что именно Ермаков заставил Савицкого исчезнуть три года назад. Легко можно было представить: как себя сейчас чувствовала Ольшанская, стоя напротив этого самоуверенного сноба и гордеца.
-Чем обязан? – в голосе, поднявшегося ей навстречу Олега Валерьевича, прозвучало неподдельное удивление.
-Вы ничем, мне необходимо вам сообщить, что сегодня возле гостиницы Англетер какие-то люди арестовали Сержа.
-Что сделали? – Ермаков резко обошел стол и встал напротив Марии.
-Арестовали или задержали, не суть, вопрос в том: почему вам об этом неизвестно?
-Послушайте, госпожа Ольшанская, – Мария машинально отметила, что он странным образом еще помнит ее фамилию, – если это домыслы…
-Пустоголовой девицы?– перебила девушка, – уверяю вас: у меня никак не могла возникнуть охота являться на встречу с вами, чтобы рассказывать домыслы. Это произошло на моих глазах.
Что-то в ее тоне убедило Ермакова в правдивости этой информации. Полковник едва заметно побледнел, по тому как заиграли желваки у него на скулах Маша предположила, что начальник Паладина в ярости.
-Вы собираетесь по этому поводу что-либо предпринять? Или так и будете анализировать мою предполагаемую ложь?
-Телефон Сержа был при нем?
-Нет, его телефон у меня. Так получилось сегодня утром.
-Очень кстати получилось, – неожиданно обрадовался Ермаков, – Мария, езжайте теперь домой, остальное предоставьте мне и выкиньте из головы всякие глупости. Я Сержа в такой ситуации не брошу. Мы все уладим. Мобильник пусть остается у вас, и лучше чтобы никто больше об этом не знал. Передадите его потом Сергею.
Маша кивнула и пошла к выходу.
-Мария, –окликнул ее Олег Валерьевич,– спасибо вам.
-Я сделала это только ради Сержа, –покачала головой Маша, – вам меня благодарить – не за что.
Полина только что вернулась домой, швырнула сумочку на низкий столик в гостиной и скорее рухнула, нежели, чем села на диван. Весь день она напрасно прождала в офисе возвращения Ромы. Куда и с кем он уехал было покрыто мраком неизвестности. Анжела сказала только, что шеф ушел вместе с каким-то крайне неприятным типом и выглядел очень встревоженным. Димы в корпорации не было, он уезжал по делам в налоговый комитет и находился в таком же неведении, как и сама Полина. В довершение всего, ни Машин телефон не отвечал, ни мобильник Сержа. Девушка сбросила туфли, сегодня она надела каблук и ноги ныли до невыносимости, прошла к мини бару и плеснула себе в бокал небольшую порцию бренди. Напиток обжег горло, но облегчения не принес. Полину опутывал сетями противный парализующий страх. Рома уехал утром, пока она еще спала, это само по себе было странным, а сейчас просто исчез. И снова это случилось после глупой идиотской ссоры, их преследовала пугающая закономерность, стоило только расстаться или усомниться, неприятности сыпались на голову как из рога изобилия. Да что же это такое! Как она надеялась, что с приездом Томаса ситуация улучшится. Ничего подобного. Становилось все хуже и хуже. Полина вернулась на диван, забралась на него, поджав ноги, и, сцепив руки на коленях, попыталась овладеть собой, но тишина пустого дома зловеще давила на плечи, предчувствием беды.
Рома не знал сколько прошло времени, но предполагал: что достаточно долго. С каждой секундой его охватывало все большее отчаянье, необратимое и жестокое. Скорее всего, Карецкий все же сказал правду, а это значит… Это значит, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Рябинин мрачно усмехнулся. Именно так сказал его тюремщик, когда приходил полчаса назад. Но что могло произойти с Сержем? В конце концов, странно, если это случилось, когда они были в шаге от завершения операции. Не исключено, конечно, что кто-то из его ведомства просто решил присвоить себе лавры. Боже как глупо. Молодой человек старался не обращать внимания на ноющие от неудобной позы мышцы и саднящие запястья, пытаясь думать о чем угодно другом. Снаружи послышался лязг открываемого замка, Рябинин осознал: на этот раз партия действительно проиграна, но когда он поднял глаза, встретился взглядом со стоящим на пороге Паладином.
-Не знаю: как у тебя, а у меня крайне неприятное дежавю, – раздался в полумраке, падающего из дверей, света чуть хриплый от усталости голос.
-Вот не поверишь, но сегодня я гораздо больше рад тебя видеть, – отозвался Роман, чувствуя: как его покидает дикое напряжение последних часов.
-А я то как рад,– Савицкий двинулся к другу, обогнул стол и достал из кармана ключи от наручников.
-Все таки когда-нибудь я не удержусь от желания – придушить этого типа!
-Ну, гостеприимством господин Карецкий явно не блещет,– Рябинин встал, потирая затекшие запястья.
-Пошли отсюда, пока он мне не попался на глаза, Ермаков обещал ответить адекватно, и ничего не забудь, а то наведываться сюда уже стало дурной привычкой.
-Кстати, о привычке, у Карецкого мои вещи и передатчик.
-Заберем внизу, у дежурного.
Туманов положил трубку, Песков только что отзвонился ему, он был до крайности зол и напуган , Ермаков явился в отделение пару часов назад, в состоянии, которое было очень трудно описать словами. Стоит ли упоминать: что он покинул пределы ведомства вместе со своим подчиненным, а тот, в свою очередь, тут же отправился на поиски Консула. И к чести сказать, ему на это понадобилось что-то около двадцати минут.
-Паладин в бешенстве, Сева, мы нанесли удар и по его чистолюбию, и по профессионализму. Советую залечь на дно и никогда мне больше не звонить.
По опасному блеску в глазах и плотно сжатой линии губ Рома видел, что его защитник, мягко скажем, расстроен. На деле холодная ярость, владевшая сейчас Сержем, к этому слову не подходила. Они ехали в сторону особняка Рябининых, по почти пустынной в этот поздний час трассе.
-Серж, давай я сяду за руль, твоя рана опять откроется.
Паладин не сразу отозвался, слова Ромы доходили до него сквозь пелену не находящего выхода гнева.
-Нет, мы уже почти приехали. Я сейчас лечу в Москву, постараюсь завтра к вечеру быть на фуршете, если опоздаю придумай что-нибудь.
-Подожди. Ты летишь один? Это сейчас по-моему далеко не безопасно.
-Все будет нормально. Мне нужно выяснить: кто стоит за мерзким представлением, участниками которого мы стали сегодня. Уверяю тебя, я спрошу с него по полной.
-Ты думаешь тебе удастся выяснить это в Москве?
-Именно оттуда пришла информация, мне необходимо понять: кто ее слил, и я выйду на заказчика этого беспридела.
Порше-каян мягко притормозил у ворот, погруженного в темноту, особняка. Изнутри моментально показался Артем, узнав машину Сержа, он остановился в ожидании.
-Извини, за то что сегодня тебе пришлось пообщаться с Карецким, один на один, он совсем сдурел от желания влезть в операцию любым путем.
-Тебе не за что извиняться, – покачал головой Рома, – я пообщался с Карецким по милости кого-то из моих врагов. Кстати, этот человек женат и у него есть ребенок.
Паладин посмотрел на Рябинина с любопытством.
-Это интересно, я учту при разработке. Карецкого интересовала информация по сделке?
-Интересовала – это мягко сказано, я думал: его удар хватит от злости, когда он понял, что я не горю желанием с ним сотрудничать.
-Я думаю: теперь ты и со мной не очень жаждешь сотрудничать.
-Наше партнерство приносит мне массу новых впечатлений, что правда то правда. Но я не думаю, что мы должны доставить удовольствие господину Карецкому – прервав его
Серж невесело усмехнулся.
-Спасибо за помощь, Серж. И будь осторожен в Москве, если ты опять получишь пулю, мне не на кого будет рассчитывать, при следующей встрече с нашим настырным приятелем.
-Уверяю тебя, ему не скоро придет до этого охота.
Они шутили, пытаясь хоть как-то разбавить неприятный осадок этого трудного дня.
-Ром, скажи Маше, что я постараюсь вернуться быстро.
-Хорошо,– Роман вышел из машины и, прежде чем захлопнуть дверцу, сказал:
-Когда вернешься, нам надо будет кое о чем поговорить. Но это ждет.
Серж молча кивнул, заводя мотор.
Рома медленно миновал двор и, поднявшись по ступеньками, нажал на ручку двери. В гостиной его ждала Полина, глаза жены покраснели и припухли, в этих слезах опять была его вина. Девушка поднялась с дивана и, устремившись навстречу мужу, крепко его обняла. Сейчас им не нужны были слова, чтобы понять друг друга. Руки Полины скользили по его телу, словно чувствуя его впервые, в этих прикосновениях таилась безграничная нежность и в тоже время особая целительная сила. Роковые события пережитого дня отступали, скрываясь в складках ночи. Она не задавала вопросов, и Рябинин был ей безумно благодарен за это молчаливое понимание.
-С тобой все в порядке? –тихо спросила девушка, прикасаясь к его лицу.
-Все нормально, родная, я просто сегодня очень устал.
-Серж дозвонился до тебя? Он искал тебя утром, но телефон был выключен.
-Да, – Рома улыбнулся, – Серж меня нашел, кстати, мне нужно позвонить Маше, сказать: что он уехал в Москву, – голос Рябинина звучал хрипло, Полина ясно видела: случилось что-то крайне неприятное.
-В Москву? Сейчас?
-Да, вернется завтра, к вечеру.
-Хорошо, я сейчас сама позвоню Маше, а тебе не хотелось бы принять расслабляющую ванну?
-Очень бы хотелось, – муж одарил ее признательной улыбкой.
-Тогда пошли, – Полина захватила со стола мобильник и они с Ромой направились к лестнице.
Маша сидела на балконе их с Сержем квартиры, в кресле-качалке, однообразные мерные движения успокаивали натянутые, словно струна, нервы. Полина передала ей сообщение от Сержа, точнее в данный момент от Паладина. Она не могла не понимать: что недавние события его разозлили, и теперь он будет действовать совершенно другими методами. Серж не умел быть жестоким, никогда, даже в моменты сильного гнева, но сосредотачиваясь на работе, он становился отстраненным и чужим. Замыкался в себе, переставал делиться своими проблемами. Маша знала, что это правильно, в его чисто мужской работе не было места для ее женской тревоги. А беспокойство все нарастало, Савицкий сейчас был уязвим, и из-за ранения, и из-за всей ситуации, что сложилось вокруг. Работа перестала быть работой и сделалась чем-то очень личным. Сегодня утром на какое-то мгновение рядом с ней был самый обычный человек, со своими слабостями и сомнениями, Маша до безумия любила именно такого Сержа. Но девушка уже смирилась с тем, что работа никогда не даст ей возможности удержать его возле себя.
Рома отстраненно следил взглядом за бликами лунного света, которые разбегались сверкающими искрами по песчаной дорожке сада. Его мысли блуждали далеко от мирного пения сверчков в траве, приглушенного кваканья лягушек и подноса с едой, стоявшего на столике, рядом с уютной скамейкой. Полина смотрела на мужа с тревогой, она перепробовала все: и ванну, и массаж, и бутерброды с семгой и светлым пивом. Но взгляд Рябинина по прежнему оставался задумчиво напряженным. Отодвинув в сторону маленькую декоративную подушку, девушка придвинулась к нему ближе и взяла за руку.
-Ром...
Казалось, Роман ее не сразу услышал.
-Что родная? – ответ был мягким, привычным, желанным, но сегодня Полина твердо хотела большего.
-Скажи мне: что происходит? – осторожно начала девушка, – поделись со мной этим.
-Любимая, то же, что и всегда. Ходим по кругу.
-Нет, не то же. Я понимаю: раньше я неправильно реагировала на сложные ситуации, либо обижалась, либо устраивала скандал. Я не думала тогда, что на самом деле творится вокруг нас. И ты привык относиться ко мне, как к фарфоровой статуэтке.
-Полин….
-Любимый, я ни за что не буду на тебя давить и принуждать говорить о том, что тебе не хочется вспоминать. Но тебя что-то тревожит и это что-то – очень серьезное. Я видела такой взгляд у тебя раньше, может ты думал: я не замечаю. Мне не было все равно. Видела, когда ты вернулся из командировки, после рождения нашего сына.
Рома посмотрел на жену как-то странно, в его взгляде смешались самые разные чувства: боль, усталость, вина.
-Никогда себе не прощу, что тебе пришлось быть в тот момент одной,– глухо отозвался он.
-В этом не было твоей вины, – покачала головой Полина, – я сказала об этом, просто чтобы ты знал. Что-бы там не было, я тебя поддержу, я всегда буду на твоей стороне .
Рябинин повернулся к женщине, которая очень долго была мечтой всей его жизни, сейчас мечта стала реальностью. Но почему-то где-то на самом дне души он знал, что рок преследующий их любовь не отступил, в этом его убедила и реакция жены на рубашку с духами. Полина любила, в этом он не сомневался, но она не верила… Как бы от этого не было больно, она не верила. Роман видел в ее глазах страх и сомнение, он не мог с этим ничего поделать, где-то в бездонной голубизне ее взгляда, все еще жил обиженный ребенок, его слишком рано выбросило чужой волной на берег взрослой жизни. Он ошибся семь лет назад, предоставив ей выбор, она хотела чтобы ее опекали, баловали, заботились о ней. А получила, вместо всего этого, мужа с сомнительной репутацией игрока, авантюриста и к тому же еще и бабника. Как же ей объяснить: что изменилось абсолютно все, что смыслом всей его жизни была она одна, как подобрать такие слова, чтобы она поверила и успокоилась. Она права, он должен сказать ей все, секреты отравляли ей сердце ненужной тревогой, он должен рассказать о том: почему не был с ней в момент рождения их сына, куда так часто исчезал и почему вступил в отношения с Милой. Ей было мало того, что она знала, и это вполне понятно, она хотела чтобы в их семье не было тайн.
-Я расскажу тебе все, но тебе нужно кое-что знать.
Сердце Полины стучало через раз и помимо воли она испытывала сейчас совсем не то, что хотелось, больше всего на свете она боялась услышать что-то, могущее разрушить их хрупкий мир.
-Человек, который столько раз наносил мне удар в спину, к сожалению, пока мне не известен. Я не могу предугадать его следующий шаг. Но я почти уверен: на это раз его цель не я, точнее не я один, мы оба.
-Ему не может вечно удаваться сохранять инкогнито. Рано или поздно правда откроется. Я не буду говорить, что не испытываю страха, это глупо, конечно, я боюсь. Но пока мы вместе, он не победит.
По телу Ромы пробежал озноб, она сказала именно то, что было у него на сердце. Он привлек девушку к себе, их лица друг напротив друга почти соприкасались.
-Ты права, пока мы вместе. Но он ищет способ нас разлучить, и рубашка – тому доказательство.
Полине вдруг показалась: что на ясном ночном небе сверкнули ослепительные молнии, и в руках появилась дрожь.
-Все предугадать невозможно, мы можем защищаться от него физически: охрана, осторожность и так далее. Но сегодня я понял одну не слишком приятную истину: я не смогу защитить от него то, что мне дороже жизни и, боюсь, он об этом знает. Нашу любовь, твою любовь. Не смогу, если ты не позволишь мне это сделать.
Почему-то фонари сада больше не спасали от мрака, глаза Полины расширились от едва сдерживаемых слез, но она не хотела плакать. Это было такое странное чувство, точнее предчувствие, предчувствие потери… Словно бы сердце на секунду открыло дверь в ледяную холодную пустоту.
-Я не хочу тебя напугать. Я не хочу, чтобы ты страдала. Я не хочу возвращаться в наше тоскливое прошлое, но он жаждет именно этого. Поэтому я тебя прошу, дай мне шанс помешать ему. Я все в этой жизни могу потерять и начать с начала: деньги, компанию, репутацию. Но если я потеряю тебя, ничто не будет иметь смысла, лучше…
-Нет, – Полина приложила палец к его губам, –нет, не произноси…. Ты накличешь беду, – ее голос звучал почти шепотом, – я…. Я просто сошла с ума от ревности и страха, из-за этой дурацкой сорочки. Но дело не в ней, дело во мне. Я представила рядом с тобой другую женщину, точнее определенную женщину. Милу…
-Милу? – удивление в голосе Ромы лучше всяких слов успокоило Полину, – о Боже, Серж был прав, нужно было тебе сразу рассказать, но я не хотел, чтобы ты считала меня законченным подлецом.
-Потому что ты ее любил? – еле слышно спросила девушка, – Она нравилась тебе?
-Я никогда ее не любил и вообще ничего к ней не испытывал…. Это была просто сделка.. Я знаю: как отвратительно это звучит. Мила пришла в Дар солнца с координационной проверкой, у нас были недочеты, серьезные. Мы как раз только что осуществили перевозку для Феликса. Серж не мог давить на нее через свои каналы, а денег она не брала. Никогда не берет, принцип. Черт бы побрал этот принцип, – Рябинин боялся поднять глаза и посмотреть в лицо жене, – тогда, оставался один выход. Нам нужно было правильное заключение, никаких пятен на реноме холдинга и она его дала….
-Я поняла, – произнесла Полина.
Рома замолчал, понимая, что сейчас стало еще хуже.
-Из-за этого злосчастного контракта с Томасом, тебе пришлось….. я не могу даже представить: что ты при этом чувствовал...
-Я чувствовал себя подонком и сейчас чувствую также.
-Знаешь, эта стерва, ты меня прости за выражение, не казалась мне обиженной. Она была в ярости.
Рома заставил себя посмотреть Полине в глаза, и на сердце у него стало немного легче, в ее взгляде не было призрения или осуждения, скорее в нем полыхали озорные искорки.
-Естественно, она тоже ко мне любовью не пылала, даже взяла слово, что никто никогда не узнает, ее волновала только профессия. А когда ей отдали распоряжение о повторной проверке, она разозлилась, посчитав, что я ее подставил.
-Вот почему она так себя повела.
-Мне в страшном сне не могло присниться, что она тебе скажет.
-Неважно: что она мне сказала, неважно: откуда появилась эта рубашка. Ничего неважно, когда в тот день мне позвонил следователь и сказал, что твою машину нашли в заливе… Я думала, что умру.. Я понимала, что это конец… Что ничего больше не будет… На земле есть рай, он есть, но найти его самая большая милость, самый щедрый дар. Я нашла. Мой рай – это ты. Я никогда тебя не оставлю, даже если тебе так покажется, знай: это не так. Я просто не смогу, я поняла это в ту ночь.
Руки Ромы скользнули по ее плечам, опустились на талию и снова устремились вверх, лаская обнаженную спину, что позволяла сделать новая дизайнерская кофточка, закрывающая все только спереди. Его губы были восхитительно нежными, они ни на чем не настаивали, лишь предлагали, обещали, манили. Полина обняла его за шею, отвечая сначала осторожно, но огонь внутри нее нарастал: яркий, требовательный, неповторимый. И поцелуи становились другими, каждый из них обжигал, отмечая ее печатью власти. Когда-то она сказала ему: «Я хочу узнать: что значит быть твоей? Хочу твоих поцелуев, хочу твоих объятий, хочу твоей нежности». Она познала это в полной мере. И стало ясно лишь одно: созданный для нее единственный мужчина, был рядом. И это был ее собственный любимый муж. Но если он властвовал ее душой, то взамен давал ей такое же право обладания. Сегодня ее потрясло то, что он сказал, едва ли она знала еще одного мужчину, способного повторить эти слова, не боясь за свое самолюбие. Для ее мужа она была важнее, Полина поклялась себе, что больше никогда не заставит его испытывать неуверенность в ее чувствах и в ее доверии. Она не знала в тот момент, что судьба уже раскинула коварную сеть, способную разрушить и эту клятву, и полное счастья будущее.
» Глава 13
Исключительно престижный район Остоженки представлял Москву в самом идиллическом ракурсе. Паладин имел возможность убедиться в этом сам, подъезжая к элегантному белокаменному особняку, с кованными воротами, очень напоминавшими стиль города на Неве. Хмельницкий всегда хотел перебраться в Питер, но в итоге осел здесь. В районе, который в полном смысле этого слова позволял отключиться от всего, выпасть из стремительного темпа жизни в мегаполисе и уловить драгоценные минуты спокойствия и безмятежной жизни. Не говоря уже, о великолепных видах на Москву, именно такую, какой ее видят и знают во всем мире. Храм Христа Спасителя, монументальный кремль, памятник Петру Первому – то, что делает это район уникальным по историческому и архитектурному облику, с действительно захватывающей панорамой. Маша тоже когда-то жила с родителями здесь и то, что она, совершенно не задумываясь, променяла столичный райский уголок на северные дожди, в который раз заставило сердце Сержа дрогнуть. Но сейчас было не время думать о любви, ему предстоял сложный разговор, какими бы не были его отношения с Эдуардом Хмельницким – владельцем элитного клуба, где они были с Машей совсем недавно, просьба, с которой он решил к нему обратиться, была беспримерно нахальна. Эдуард Аганесович был в этом с Савицким согласен, ибо сверлил нежданного гостя задумчиво красноречивым взглядом. И Паладин, сидя на кожаном диване в неожиданно уютной гостиной, чувствовал себя мягко скажем не в своей тарелке.
-А давай-ка, мы с тобой выпьем, – вдруг произнес Хмельницкий.
Серж согласно кивнул. Его удивило, что хозяин не воспользовался прислугой, а налил и принес свой знаменитый коньяк сам.
-Признаться, дорогой, ты меня очень удивил, ты прямо скажи: считаешь я тебя сдал? –вдруг с места в карьер сорвался Хмельницкий.
Брови Савицкого изумленно взлетели вверх.
-Разумеется, нет, – несколько холодно отозвался Серж, – я бы никогда не пришел в ваш дом, чтобы оскорбить подобным предположением.
Эдуард Аганесович неопределенно улыбнулся.
-Тогда, вероятно, ты желаешь: чтобы я это сделал сейчас, в отношении того, кого ты ищешь.
-Мне нет смысла вас обманывать. Да, я хочу именно этого.
-И ты, я полагаю, в курсе, что если бы ко мне с таким вопросом пришел кто-нибудь другой, боюсь, мы бы уже завершили нашу беседу.
-Я в курсе, – все в той же сдержанной манере ответил Паладин.
-Вот, что меня всегда настораживало, так это твоя отчаянная наглость, Паладин, ты испытываешь мое терпение, точнее ты безгранично им пользуешься. Давай поступим следующем образом, мы сейчас поужинаем, потом тебе приготовят комнату, а завтра утром ты поедешь домой, а я забуду о нашем разговоре.
-Я вас понял, – Серж поднялся с места, – извините за беспокойство, вы правы: это действительно была наглость.
