Текст книги "Заблуждение сердца (СИ)"
Автор книги: Natallisha
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
Паладин отвел в миг помрачневший взгляд.
– Серж… – неуверенно уточнила молодая женщина.
– Я не знаю, родная, – Савицкий подавил отчетливый вздох, – хотел с ним поговорить, но он не расположен обсуждать столь личные моменты.
– Надеюсь, я в нем не ошибаюсь, – грустно откликнулась Ольшанская, – в противном случае, что будет с Полиной? На ней сегодня просто лица нет. Я уверена: эту мерзкую анонимку прислал Антон.
– Вполне вероятно, – напряженно кивнул Сергей, – Миша будет с нами на днях, для него не составит проблемы – вычислить отправителя, только есть ли в том смысл? Что это может изменить?
– Ничего, – с тоской согласилась девушка, – ты совершенно прав. А тебе удалось решить проблемы Михаила?
– Удалось, – Серж интригующе улыбнулся, – а еще мне удалось воплотить в жизнь одну нашу давнюю мечту.
С этими словами молодой человек достал из верхнего внутреннего кармана пиджака бумажный свиток, перевязанный тонкой атласной лентой.
– Что это? – маленькие пальчики, украшенные лавандово-голубым маникюром, коснулись бумаги невероятно робко.
– Прочти, – голос Савицкого чуть дрогнул, а взгляд сделался бархатно теплым.
Мария все еще очень осторожно развернула документ и быстро пробежала его глазами.
– Не может быть… – она подняла на Сержа сияющий взгляд, в котором мерцали подозрительно яркие искорки.
– Только не вздумай плакать, испортишь макияж, – мягко попросил Паладин.
– Но …это … это же невозможно....
Она смотрела на стоящего рядом до безобразия элегантного красивого мужчину и не могла осознать, что они снова вместе. Что этот праздник, в отличии от трех прочих, отмечен почти невозможным счастьем его возвращения. А теперь этот... до безумия роскошный подарок....
– Почему невозможно? – тем временем удивился предмет ее размышлений, – владелец выставил ее на продажу, а я купил.
Маша ничего не ответила, просто шагнула вперед и крепко обняла Сержа.
Полина тихонько стояла в полутьме, облокотившись на перила террасы. Внизу густым маревом мерцала вода, слышался слабый плеск волн, открывался замечательный вид на набережную Фонтанки. Вот только усталый безнадежно погасший взгляд скользил по всей этой потрясающей красоте равнодушно. Где-то поблизости раздался гудок, вероятно прибыл паром с новыми гостями.
К счастью, девушка не могла догадаться, что находилась в своем уединении не одна. За ней наблюдали. Наблюдал тот, кто когда-то был ее детской мечтой, а затем стал самой большой ошибкой. Антон не мог не сознавать очевидной всем истины, ему не будут здесь рады. Но все же упрямо искал своего. Столик в приватной кабинке первого этажа он заказал еще накануне, момент виделся подходящим. Они должны попытаться поговорить. Не может быть, чтобы его маленькая девочка, его неприступная гордая Полинка, всерьез увлеклась своим распутным безалаберным мужем. Не может быть, чтобы она так легко простила ему многочисленные измены и предательства, забыв про свои обещания. Сегодня он найдет в себе силы, чтобы к ней подойти.... Впрочем то, что произошло в следующую секунду, вынудило молодого человека отступить назад в темноту. Сквозь зубы скатилось сдавленное проклятье.
С другого конца длинной террасы к Полине, повернувшейся спиной к пирсу, приближался его самый заклятый враг. Антон не верил своим глазам, текст состряпанного им письма был безупречен. Какой мужчина мог после этого верить своей жене? Видимо этот сумел. Ибо никто иной как Рябинин, в элегантном белом костюме, легким расслабленным шагом приближался к своей супруге, сжимая в руках букет опаловых роз.
Полина, словно вдруг ощутив его приближение, стремительно обернулась и застыла, боясь поверить своим глазам. Зато Антон, укрывшийся в спасительной тени верхней палубы, воочию убедился в том, что еще мгновенье назад казалось ему решительно невозможным. Эти двое шли навстречу друг другу, медленно, словно вслепую. Шли, преодолевая зависть, интриги, недоверие и боль. Вот уже их разделяли считанные шаги….
Поля несмело взяла цветы, окунувшись в их легкий восхитительный аромат, Рома поймал ее руку и, поднеся к губам, поцеловал кончики пальцев, чуть охрипшим от волнения голосом тихо произнеся:
– Здравствуй, родная.
– Здравствуй.
Слова не могли передать охвативших их чувств, интонации голоса предавали, сбиваясь от явной дрожи.
Оставалось лишь одно средство, коим Рома воспользовался незамедлительно. Он притянул Полину к себе и крепко ее обнял, с облегчением ощутив ответное тепло до боли желанных рук.
Антон же в эту минуту сожалел об одном, по поводу Рябинина босс дал очень строгие инструкции, самодеятельности он бы точно не оценил. Потому рукоятка тяжелого пистолета, под плотной тканью неудобного пиджака, предательски жгла ему спину, но оружие оставалось на месте.
– Никогда так больше не поступай, прошу тебя, – прошептала Полина, обнимая мужа, – не бросай меня.
– Я не бросал тебя, любимая, – Рома взглянул ей прямо в глаза,– нельзя бросить свою жизнь.
Полина прикоснулась к щеке молодого человека.
– Когда ты ушел, я испугалась как в ту ночь. Мне показалось: я не могу дышать. Антон, – Полина заставила себя произнести это имя, – был в моем прошлом, этого нельзя изменить, но никогда, ни на одну минуту, он не был моим мужчиной.
– Ничего не надо менять, милая, – Роман проглотил комок, подступивший к горлу, – только одно имеет значение – сейчас ты со мной.
Губы Романа приблизились к губам Полины с осторожной таинственной мягкостью, прошлись по ним теплой волной, будто желая напомнить свой вкус. Потом осмелели, властно требуя ответную ласку. И окончательно завладели девушкой, ощутив ее нежное вторжение.
Восхитительно чувственная близость вернулась, вместе с вновь обретенным единением.
– Маш, может мне все таки к ней сходить? – взволнованно предложила Надежда Аркадьевна.
– Не нужно, – молодая женщина искренне пыталась выглядеть как можно уверенней, – она скоро придет, не будем ее торопить, ей сейчас нелегко.
– Думаешь, я не понимаю. Я не могу избавиться от тревоги, – горько откликнулась Надежда, – что будет с моей дочерью если …если Рома ее оставит?
– Мне кажется, это попросту невозможно, – вдруг ослепительно улыбнулась Маша, трогая женщину за рукав и кивая на что-то позади.
Мама Полины обернулась, чтобы увидеть как ее девочка входит в зал, рука об руку со своим супругом, несущим второй букет роз и подарок для Маши.
– Иногда мне до безумия хочется его поколотить, – нервно проговорила Надежда Аркадьевна, ощутив тем не менее невероятное облегчение, – за привычку неожиданно исчезать, когда ему это вздумается.
– Ну, на вас весьма сложно угодить, – мягко качнула головой Маша, стараясь свести всю беседу к шутке, – не думаю, что Полине придется по вкусу столь строгая мера, ведь милые бранятся, только тешатся.
– Кто ж с этим поспорит, – вздохнула Надежда, но все же нашла в себе силы приветливо улыбнуться подошедшему зятю.
Вечер выдался просто замечательным. Гости пребывали в восторге от живого ансамбля, изысканных блюд, то и дело подносимых официантами, радужных теплых бликов, заливавших танцпол.
Полина поставила на столик недопитый бокал с шампанским и повернулась к Маше.
– Рома с Сержем вроде как вышли покурить на пару минут? – лукаво улыбнулась она.
– Ага, около получаса назад, – тихонько подтвердила Ольшанская, наклонившись ближе к подруге, – у "Баязета" огромная кальянная карта, ею ведает некий загадочный мастер из Дубая, а в качестве бонуса любой заказ сопровождается чайной церемонией. Я почти уверена, что они заняли вип-кабинет, чтобы расслабиться и заодно обсудить дела.
– Мне кажется, я нашла способ вернуть их внимание, – хитро пообещала Поля, – помнишь нашу любимую песню?
– Нежность стоит в моем плэй-листе и в машине, и дома, – согласно кивнула Маша, – вместе с Резниковой, кстати. А почему ты вдруг спрашиваешь?
– Караоке здесь только в проекте, но музыканты к нашим услугам, давай попробуем с ними договориться на одно соло, хочу тряхнуть стариной, – доверительно сообщила Рябинина.
– Петь? – в голосе Маши скользнули изумленные нотки, – ты, действительно, будешь петь?
– Да, мне нравится эта песня, и я хочу ее исполнить сегодня, – глаза Поли загорелись тысячью звезд, – это станет моим ответом на злосчастное письмо, едва не разрушившее наш с Ромой брак.
– В последний раз ты исполняла ее в школьном клубе... – как-то странно заметила Маша, – на нашем первом сеансе мы это обсуждали.
– Той Полины давно уже нет, – помолчав, отозвалась девушка, -и, не поверишь, я этому очень рада. А нынешняя будет петь для своего любимого, единственного любимого.
– Хорошо, – Ольшанская быстро поднялась с места, – я договорюсь с группой.
Маша бросила на подругу еще один слегка неуверенный взор и направилась к сцене. Минуты две у нее ушло на беседу с симпатичным солистом ансамбля, который охотно кивнул на озвученную просьбу и махнул рукой, подзывая ведущего.
Полина встала, стараясь настроиться на нужную волну, и не спеша двинулась в сторону музыкантов.
– Дамы и господа, – зычным голосом вещал конферансье, – прошу минуточку вашего внимания. В нашей программе необычный экспромт, очаровательная гостья исполнит для вас всем известную композицию, эта песня подарок и посвящение одновременно. Буду заранее благодарен всем, кто поддержит нас танцем.
Поля несмело поднялась по ступенькам, занимая место у микрофона, впрочем, ее уже охватывал знакомый кураж. Зал медленно погружался в темноту, оставляя певицу в ярком пятне золотого свечения.
– Я хочу посвятить эту песню человеку, который принес в мою жизнь краски счастья, сделал меня такой, какая я есть сейчас, человеку, которого я очень сильно люблю. И я хочу, чтобы он в этой любви никогда не сомневался, – бархатный голос пронесся над головами замерших в предвкушении слушателей.
И Роман, только что показавшийся на пороге отдельного кабинета, потрясенно замер.
Терпкие аккорды музыки полетели во мрак, Полина плотнее сжала микрофон, она не делала этого уже тысячу лет, несмотря на то, что в школе все без исключения обожали ее голос.
– Я стояла на краю земли. Больше точно не могу лететь, – первые слова искрами рассыпались над притихшей аудиторией, а красивый глубокий тембр, неизменно радовавший учителей, и сейчас завораживал своей волшебной теплотой.
Рябинин медленно приблизился к сцене, каждая фраза этой трогательной, немного грустной мелодии находила дорожку к его израненному сердцу. Растворяя яд отравивших душу сомнений и гоня прочь нависшие над их любовью тени.
– Ты моя нежность, ты мое небо, за тобой встану где-бы ты не был… – голос, взрываясь, парил в темноте, кружил над танцующими парами и ложился на плечи зрителей нотной шалью. В этой песне жила особая, ни на что не похожая, магия.
Рома сейчас, как никогда, был благодарен полумраку, он не мог совладать со своими чувствами. Женщина, посланная ему небом, не переставала его удивлять. Она была слишком разной: гордой и одновременно нежной, сильной и отчаянно ранимой, трепетной и раняще искренней. Она не умела лгать, притворство никогда ей не удавалось. Когда-то ее глаза пронзали его насквозь холодным презрительным равнодушием, сейчас в них раскинулся рай. Его бескрайний, вдруг обретенный, рай.
Молодой человек стоял у самого края сцены, слушая гулкие удары мятежно колотящегося в груди сердца, в такт почти отзвучавшей песне. Он подал ей руку, помогая спуститься со ступенек, и бесконечно осторожно привлек Полину к себе.
Вокруг затихали аплодисменты, вновь заиграла музыка. Но двое, отдаваясь безраздельному колдовству танца, уже ничего не замечали вокруг, сливаясь в одно дыхание, движение и вздох.
Увы, не только Рябинина настигло невольное потрясение от случившегося. Пусть и в несколько ином изумлении сейчас пребывал еще один человек. То, чему он стал свидетелем пару минут назад, разрушило все его планы. Теперь он явственно осознал: воевать придется не с Ромой, сегодня Полина стала его врагом. И с этим приходилось считаться.
В мягком свете луны река серебрилась драгоценной лентой, словно опрокинутый отпечаток млечного пути. От воды веяло глубокой ночной свежестью. Прогулочная яхта, заказанная Романом, скользила по бескрайней глади почти невесомо, будто призрачный парусник, сошедший с древнего полотна. Едва не у самых поручней располагались столики, с уютными диванчиками и хаотично разбросанными по ним подушками. Полина сидела напротив мужа, смакуя свое неожиданное счастье, подобно тому, как пробуют редкое коллекционное вино, наслаждаясь им капля за каплей. Легкий бриз играл в ее распущенных волосах.
– Я не ожидал того, что ты сделала сегодня в ресторане, – тихо произнес Рябинин.
– Не думал, что я сумею спеть для тебя? – мягко улыбнулась Поля.
– Нет, не то, – молодой человек замолчал, пристально глядя в любимые глаза, – не думал, что ты можешь вот так открыть мне душу при всех.
Девушка опустила голову, и бархатные ресницы бросили тень на лицо.
– Я устала от того, что кто-то чужой и враждебный постоянно вторгается в нашу жизнь, угрожает нашему миру. Мне надоело бояться, надоело прятать голову в песок и ждать очередной гадости. Нам не нужно скрывать своих чувств ни от кого, ни от друзей, ни от врагов. Это единственный путь: показать последним – их старания бесполезны, – собравшись с духом, выговорила Рябинина.
– В этом ты значительно сильнее меня, я не смог справиться со своим страхом – потерять все, что у нас есть, и в очередной раз тебя подвел, – с сожалением отозвался Роман.
– Это не так, – мгновенно возразила Полина, – я не знаю: как бы я отреагировала на такое письмо, скорее всего, поступила бы также.
– Я знаю, почему ты со мной сейчас, – напряжение сковывало голос мужа, – но скажи мне, почему передумала тогда? Почему не уехала с ним?
– По той же причине, – без паузы отозвалась Полина, окунаясь в бездонные янтарные озера.
Роман осторожно извлек из кармана и положил перед ней небольшой бархатный футляр.
– Это для тебя, родная, – с ранящей неуверенностью произнес он.
Полина откинула крышку чуть дрожащими пальцами.
На голубом шелке поблескивало красивое кольцо, тончайшей ювелирной работы. Золотой ободок по верху обхватывал тонкий бант, в центре коего сияло сапфировое сердце, а чуть с боку висел крохотный ключик. С внутренней стороны на перстне значилась гравировка: «Мое сердце принадлежит тебе».
– Ты выйдешь за меня? – вопрос прозвучал в ночной тишине и растворился в плеске волн за кормой.
Полина растерянно посмотрела на Рому, вместе с этим кольцом в ее сердце хлынула трогательная беспредельная нежность.
– Я хочу, чтобы у тебя был выбор, не так как семь лет назад, хочу услышать твой ответ, хочу венчаться с тобой. Скажи, ты выйдешь за меня? – в глазах мужа разливалась манящая теплота, смешанная с отчаянной мольбой.
– Да, – мягко проговорила девушка, – и если бы у меня, согласно индийским преданиям, было семь жизней, в каждой из них я сказала бы тебе – да.
Рома встал, обогнув столик, присаживаясь рядом с женой.
– Для меня больше нет прошлого, – приближаясь к ее губам, прошептал он,– у меня есть только ты.
– Выходит, твое письмо не возымело эффекта, – заложив руки за спину, довольно высокий мужчина, с висками посеребренными сединой, нервозно расхаживал по комнате.
– Я слышал, что он буквально сходит с ума по своей жене, но чтобы настолько… – несколько недоверчиво отозвались в ответ.
– В серьезной партии нельзя делать ставку на чувства, – раздраженно заметил оппонент, – я повторял тебе это много раз.
– Рябинин опровергает сию истину и выигрывает раунд за раундом, с завидным постоянством, – язвительно парировал Антон.
– Беррингтон прибывает на следующей неделе, для него будет организована встреча в "Англетере", далее в "Борсалино" состоится банкет. Это наш последний шанс – сорвать подписание контракта. Томас известен своей щепетильностью в выборе партнеров, для него очень важны семейные ценности. Если супруги Рябинина не будет при подписании сделки в Янтарном, она не состоится, – проигнорировав последнюю колкость, продолжил собеседник.
– Этот эксцентричный англичанин может отменить многомиллионный контракт по столь глупой причине? – изумленно уточнил юноша.
– Он пережил глубокую личную трагедию. Его молодая жена имела русские корни, она всегда хотела, чтобы Томас установил прочные деловые отношения в России. Но пару лет назад Лаура погибла в автокатастрофе. Этот контракт – дань ее памяти, однако Беррингтон, по непонятным для меня соображениям, решил заключить его именно с Рябининым. Вот в чем заключается тайна внезапной любви последнего к своей ветреной супруге и его удивительное всепрощение. Поверь мне, Антон, этот напыщенный хлыщ не любит ничего, кроме денег и своего автосалона.
В голосе, начисто лишенном каких-бы то ни было эмоций, вдруг послышалось нечто, сродни непонятному сожалению.
– В таком случае, кто-то должен открыть Полине глаза на столь наглый обман, – догадливо предположил молодой человек.
– Разумеется, только слов, как известно, всегда недостаточно. Рябинин сумеет выкрутится, уболтает наивную ослепленную чувствами дурочку. Нужен факт. Абсолютно зримый бесспорный факт. И получить его нам поможет мой союзник, – холодно проронил мужчина.
– Могу я узнать: каким образом? – несколько удивленно поинтересовался собеседник.
– Всему свое время, хотя я бы предпочел иной план. В среду в городе будет человек из Москвы, на питерских управленцев не стоит возлагать особых надежд, умоют руки и будут прикрывать родное ведомство любой ценой. Попробую раскрутить комбинацию в Янтарном через столицу-матушку. Авось и выгорит. Больно уж зелен союзник, всякое может ему помешать, – задумчиво произнес чуть прояснившийся голос.
Утро щедро украсило розовым зефиром сахарные пики облаков. Румяное весеннее солнышко рассыпало на постель огненные брызги, спугнувшие шелковое наслаждение ночи. Полина лениво распахнула глаза, в волосах девушки запутались солнечные блики, точно такие же, что плескались сейчас в янтарном море, устремленных на нее очей мужа.
– Давно ты не спишь? – сонно пробормотала девушка.
– Не очень, – мягко улыбнулся Рябинин.
Их пальцы отыскали друг друга, сплетаясь в простом и древнем как мир прикосновении. Дразнящие губы пробежались по лицу, соблазняя, и в то же время ни на чем не настаивая, затем бесстыдно опустились чуть ниже, удобно устраиваясь на груди. В манящей свежести утра Поля чудилась Роме особенно привлекательной, словно редкая золотистая жемчужина, нежившаяся в аметистовой раковине, сонная, теплая, беззащитно прекрасная.
– Я хочу тебе кое-что предложить, – оперевшись на локоть, он расслабленно лег рядом с девушкой.
– Что именно, родной? – Полина откинулась на подушки, рассеянно улыбаясь.
– Ты поедешь со мной в Янтарный? На следующей неделе прибывает Томас, его юристы изъявили желание – подписать контракт прямо на месте производства. Необходимо проконтролировать подготовку, – мягко спросил Роман.
– Так вот чем ты занимался целую неделю? – чуть погрустнев, уточнила девушка.
– Да, и этим в том числе, – почувствовав изменившееся настроение жены, Рома осторожно взял ее за руку, – стихийный ремонт уже завершен. Осталось немного оживить обстановку в офисе, чтобы он более походил на часто используемый.
– Родной, эта девочка, которую мы нашли у озера, – словно бы вдруг что-то вспомнив, Поля испытующе посмотрела на супруга, – она оказалась нашей соседкой в «Солнечном», и по совпадению учится на дизайнера, как раз выпускной курс. Почему бы нам не обратиться к ней с просьбой – оформить конференц – зал. И что-то придумать с офисом. Разумеется, в «Даре солнца» значительно удобнее, но желания партнера стоит учесть.
– Если ты считаешь, что она справится, почему бы и нет, – согласно кивнул Рябинин.
– Я так по тебе соскучилась, – Полина обвила мужа за шею и сама отыскала его губы, – поеду с тобой куда угодно.
Рома перехватил инициативу, возвращая опьяняющий поцелуй, внутри молниеносно вспыхнул огненный фейерверк и рассыпался мириадами жгучих искр. В терпкой всесокрушающей лаве наслаждения рождалось сейчас нечто новое, настолько не походящее на все предыдущие ощущения, что сердце растерянно замирало от падения в неизвестную глубину. Эта красивая чувственная женщина завладела им полностью, но страх уже отступил, они могли и прощали друг другу все за это безбрежное ощущение полета в вечность.
Несколько дней спустя.
Юлиана вошла в кабинет Луганского, держа в руках поднос, на котором устроились изящные фаянсовые чашечки, с темной гладкой поверхности струями вился ароматный дымок, там же расположились сливочник и пузатая маленькая сахарница.
– Ваш кофе по-восточному,– девушка нежно улыбнулась сидящим друг против друга Диме и Сержу.
– Спасибо, солнышко, – Луганский немедленно вернул ей улыбку, в которой явственно виделось нечто большее, чем простая признательность.
Паладин выразительно приподнял бровь, однако его лицо ни на миг не утратило сосредоточенной собранности. Автоматически кивнув Юле, он протянул руку к чашке, когда в кармане модного пиджака дернулась сотка. Серж не слишком охотно извлек гудящий мобильник и, едва взглянув на дисплей, отчетливо помрачнел.
– Извините, это важный звонок, –отрывисто проговорил он, нажимая кнопку вызова, – слушаю.
По мере того как в трубке глухо звучали чьи-то ровные переливчатые фразы, делясь срочной информацией, расслабленная поза Савицкого сменялась на напряженное ожидание.
Юлиана удивленно взглянула на по обыкновению весьма невозмутимого партнера «Дара солнца», Дима же ощутил настоящую тревогу, наблюдая: как Серж резко поднимается с места.
Отключившись, молодой человек задумчиво стоял посередине кабинета, взгляд его, ставший тяжелым и сумрачным, не предвещал ничего хорошего, по серо-зеленой стали рассыпались грозовые молнии. Но было что-то еще, то, чего никогда не случалось раньше. Неуверенность… да, именно так подумалось Луганскому, Серж был зол и расстроен, как никогда.
– Что случилось? – быстро спросил Дмитрий, тоже поднимаясь на ноги.
Казалось, Паладин не услышал его вопрос, впрочем, через минуту он отозвался вполне будничным тоном, природный талант не изменял ему никогда, ведь порой от умения сохранить хладнокровие – зависела жизнь.
– Неприятности, – коротко пояснил Сергей, – Юлиана, присядь ,пожалуйста, на минуту. И выслушай меня очень внимательно. Все, что я сейчас скажу, нужно выполнить в точности. Вопрос чрезвычайно серьезный.
– Я слушаю, – рыжеволосая помощница Луганского медленно опустилась в кресло.
Полина, в белоснежном домашнем халате, только что вышла из ванной. Мокрые завитки волос рассыпались по плечам хаотичным каскадом. Летнее июньское утро как нельзя более шло к ее по девчоночьи безыскусной красоте, лишенной привычного макияжа.
– Чай готов, – ласково улыбнулась ей Маша.
– Ох, я смотрю: варенье присутствует, – Полина лениво потянулась и, прошлепав босыми ногами по паркету, плюхнулась на уютный диванчик в малой гостиной.
– Наконец-то ты хоть немного успокоилась, – чуть обеспокоенно проговорила подруга, – Никитка, конечно, устроил нам всем нехилую встряску.
– Да уж, – слегка помрачнев, Поля взяла в руки румяную горячую булочку, – эта ангина, просто кошмар какой-то, хорошо хоть без осложнений обошлось.
– Ромка, заметь, предпочел быть рядом с вами, – Мария в свою очередь откусила мягкую ароматную сдобу, – наотрез отказался ехать в Янтарный, пока сын не поправится.
– Когда я думаю о том, сколько лет мы потеряли впустую, меня просто дрожь берет, – вдруг замерев, отозвалась Поля, – самое страшное, что если бы не эта авария, я могла так ничего и не понять.
– Что прошло, то прошло, – спокойно ответила Ольшанская, – не стоит понапрасну себя винить. Жизнь подбросила вам отнюдь нелегкую ситуацию, и вы поступали так, как на тот момент считали правильным. Главное не позволять прошлому разжигать новых сомнений.
– Если бы это было так легко, – с горечью шепнула Полина, – слова из того письма все время крутятся у меня в голове. Я не могу их забыть.
– Если Рома забыл, значит ты должна сделать то же самое, даже если это получиться не сразу. Все со временем устаканится. Ваша любовь наберет силу, и тогда ей не будут страшны никакие письма или лживые сплетни. Кстати, а где сейчас наш господин Рябинин? – вопросительно уточнила Маша.
– Уехал во Всеволожск, – отпивая глоток благоухающего лимоном напитка, пояснила Рябинина, – договариваться по поводу поставок машин.
– «Ford Motors Compani» – понимающе улыбнулась подруга, – они все таки продлили контракт?
– Да, как не крути, именно магазины приносят нам основной доход. По крайней мере пока мы не отвоевали «Дар солнца», – согласно кивнула Поля, – кстати, когда ты расскажешь мне о таинственном подарок Сергея? –внезапно сменив тему разговора, с любопытством спросила она.
– Ооо, это длинная история, – смутившись, Маша откинула со лба белокурый локон.
– У меня как раз сейчас полно времени, – не желая отступать от вопроса, улыбнулась Рябинина, – Никитка с мамой еще на прогулке, так что я – вся во внимании.
– Родители Сержа много лет назад уехали из России, поселившись в Пьемонте. Они владеют чудесным маленьким поместьем и собственной винодельней, – Мария немного нервно теребила в руках поясок элегантной персикового оттенка блузки, недавно купленной в излюбленном бутике, – когда Серж, на очередном задании, получил очень серьезное ранение, ему предоставили отпуск для полного восстановления, и он взял меня с собой в Италию. Вот тогда его мама и преподнесла нам очень неожиданный сюрприз, а именно: арендовала для нас виллу по соседству со своей. Монфератто – по настоящему райский уголок: увитые плющом беседки, крытые узорчатые переходы, небольшие фонтанчики в красивом саду. Три самых восхитительных недели мне не приходилось бояться его потерять, я очень хотела остаться там навсегда. Дом меня буквально заворожил. И Серж... он пытался стереть навязанный образ богатого мальчика, не пользовался счетом, который открыли родители, построил свой бизнес с нуля. Они с Романом изначально на нем и сошлись, автомобили… – девушка чуть грустновато улыбнулась, – но в этот раз он сделал исключение для меня, этот счет позволил ему купить нашу виллу.
– Виллу в Италии? – радостно воскликнула Поля, – Маш, это же просто чудесно, и причем именно ту самую. Это почти предложение.
– Да, почти, – молодая женщина зябко обняла себя за плечи, – с его образом жизни это скорее всего будет некий отпускной вариант, Серж работу не бросит. Для него это больше, чем просто выбор. Он всегда будет рисковать.
– Может быть, – Полина сочувственно посмотрела на подругу, – но со временем ему тоже захочется семью и покой.
– Не знаю… – Мария сморгнула набежавшие соленые капельки, – да это и совсем не важно, в моей жизни другого мужчины не будет. Я простила ему вымышленную гибель, так легко, что сама себе удивляюсь. Только с ним рядом я живу и могу свободно дышать.
– Мне это чувство знакомо, – мягко отозвалась Поля, – я знала: что в твоей жизни был мужчина, ради которого ты зачеркнула прошлое, даже родителей уговорила отпустить тебя в Питер. Меня удивляло только, что ты о нем никогда ничего не рассказывала. Но знаешь: что я тебе скажу – Серж того определенно заслуживает и он очень любит тебя, в этом я абсолютно уверена.
Паладин распахнул дверь в знакомый кабинет чуть резче, чем обычно. Быстро прошел к столу и, не дожидаясь приглашения, опустился в кресло, прямо напротив Ермакова. Олег Валерьевич окинул своего подчиненного подчеркнуто внимательным взглядом, однако предпочел промолчать. Глаза Савицкого светились едва сдерживаемым гневом, вступая в откровенный контраст с холодным безразличием на лице.
– Тебе все чаще изменяет твой редкий дар, – медленно проговорил полковник, – а ведь однажды именно он определил твою специализацию.
– Вы слили Консула, для чего? – в тоне Савицкого, обманчиво мягком, звенели почти металлические нотки.
– Серж, давай не по протоколу, – неопределенно поморщившись, отозвался Ермаков, – я не могу действовать напрямую, у меня нет выхода на фигуранта.
– То есть? – Паладин напряженно выпрямился, недоверчиво уставившись на своего учителя.
Олег Валерьевич вынул из органайзера листок для заметок и, написав на нем пару слов, подтолкнул к Савицкому. Серж чуть подался вперед: всего одно имя, черными яркими чернилами на ровной злой белизне. С минуту молодой человек гипнотизировал взглядом гладко отполированную поверхность стола из орехового дерева. Потом поднял взор на полковника.
– Обеспечьте Консулу прикрытие, остальное я беру на себя, – в глубине красивых серо-зеленых глаз больше не было ни колющей злости, ни недавних упреков, в них отражалось лишь мгновенно принятое решение.
– Я даже не буду спрашивать: что на сей раз пришло тебе в голову, – Ермаков откинулся на жесткую спинку кожаного кресла и неопределенно покачал головой, – осмелюсь только напомнить, что погоны мне точно не жмут.
– Если провалим всю комбинацию, по головке никого не погладят, – холодно произнес Паладин, – Беррингтон прибывает через три дня. На нашу удачу его задержали какие-то личные проблемы, и мы успели все подготовить к сделке. Феликс приманку заглотил, он готов осуществить перевозку. Другого шанса – выйти на посредника в Лондоне нам не представиться.
– Тобой движет не желание – провести операцию, Паладин, – с досадой бросил Олег Валерьевич, – ты ставишь свою голову под удар, но ведь и мою заодно. Мы и так пошли на беспрецедентные меры, внедрили тебя в систему, обозначив как теневого игрока. На днях я вытащил из СИЗО твоего программиста, будь он неладен, и придется оказывать встречную услугу.
– Так или иначе, но я это сделаю, – коротко отозвался Сергей.
– В таком случае ты сделаешь это соло, – помолчав, вымолвил полковник, – со всеми вытекающими отсюда последствиями.
– Проблема не в этом, я привык отвечать за свои решения, – равнодушно пожал плечами Серж, – но я не верю, что вы позволите другим присвоить лавры, находясь в двух шагах от победы. Пусть и даже из-за московского авторитета со связями самого высокого уровня?
– Ну ты и наглец, Савицкий, – Олег Валерьевич медленно достал из кармана брюк маленький ключ, на длинном сером шнурке и аккуратно положил его на стол перед молодым человеком, – все – что могу.
– Какая? – Серж слегка улыбнулся.
– Твоя, пятилетней давности, она не засвечена. Но консул и его жена должны исчезнуть в течении двух часов. Дальше будет слишком поздно, – с долей плохо скрытой тревоги проговорил полковник.
– Я понял, – Серж забрал ключ и быстро пошел к дверям.
– Безумству храбрых … – пробормотал Ермаков, пристально глядя ему вслед.
