Текст книги "Порыв (СИ)"
Автор книги: Моник Ти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)
Последний вопрос его прозвучал более чем сурово – жестоко. Эмма прямо-таки чувствовала, что это он специально так... так груб с ней. Но она и представить себе не могла, из-за чего?!
Сама мысль оставаться с ним наедине, вот так вот, приводила её в отчаяние. Она никак ещё не могла привыкнуть к нему – не могола привыкнуть к тому, что он превращается в самого придирчивого учителя, которого она только знала. Ведь ни один классный руководитель не заставлял её «бегать к нему» так часто, как этого требовал Селифан. А у неё было много разных классных руководителей – они каждый год менялись (Эмма староста уже три года).
Эмма справедливо думала, что он слишком часто «вызывает её к себе». И казалось ей, что чаще уже невозможно приходить к нему... И она чувствовала всегда некоторый дискомфорт, когда оставалась с ним наедине и когда при этом наступало молчание. Но, во всяком случае, она радовалась тому, что мысль о том, что Селифан Фирсович – «нехороший человек» покидала её. Теперь Эмма была больше склонна считать его неприятным человеком. И это не потому, что он сейчас резко говорил с ней – он всегда создавал впечатление очень серьёзного человека с грубоватой душой и с добрыми помыслами. Никто не смог бы обвинить его в чём-либо подлом, глядя лишь на лицо.
– Ладно, я приду, – сказала Эмма, с заметно взгрустнувшим взглядом. Она ведь соглашалась на самое ужасное, по её мнению, – искать его всякий раз, когда какому-нибудь надоедливому товарищу захочется задать учителю «глупый вопрос». Мысль эта Эмму страшно раздражала. Но Эмма понимала, что ей всё же с этим придётся смириться, если она, конечно же, не хочет каких-либо неприятностей с новым учителем.
– Тогда всё, до свидания, – сказал Селифан внезапно, движением тела подавая сигнал о том, что хочет, чтобы она немедленно ушла. И Эмма поняла – она не стала задерживаться. На сей раз её портфель был собран, ведь она не тянула время, как в прошлый раз, когда собирала с парты свои принадлежности. Тогда она была весьма напугана предстоящим разговором – сегодня лишь своё недовольство старалась тщательно скрыть.
Среда доставила Эмме немало хлопот. Целых сорок минут она потратила после того, как последний урок закончился, а её одноклассники все разбежались по домам.
Селифан, действительно, на сей раз, задержал её...но не специально. К Селифану подошла одна учительница с «коротким разговором» и объясняла что-то очень обстоятельно и долго. Селифан оправдаться даже попытался перед Эммой. Сказал, что это они предстоящий концерт обсуждали. Но Эмму, впрочем, это ничуть не интересовало. Ведь он долго отсутствовал в кабинете, тем временем, пака она сидела там и ждала его. Но, однако, Эмма была довольна тем, что учитель её всё же извинился.
«Это же ведь так приятно, когда у тебя просят прощение, а не ты...» – подумала тогда Эмма и даже уже не так злилась на Селифана за его продолжительное отсутствие... Она умеет прощать, если её об том просят.
...
– Как же достал меня твой учитель! – в возмущении сказал Роберт, когда Эмма в очередной раз пришла домой с опозданием.
– Он и твой учитель тоже, – напомнила ему Эмма, не желая, чтобы только он говорил. А то всю последнюю неделю Роберт только и делает, что выказывает своё недовольство Селифаном, а она лишь кивает головой. У Эммы не находится никаких аргументов в пользу Селифана, да ведь и не хочется ей оправдывать этого «надоедливого учителя».
– Не похоже! – возразил Роберт на Эммины слова о том, что Селифан и его учитель тоже. – Он только и делает, что занимается с тобой. И то в кавычках.
– Роберт! С чего это ты решил, что он со мной занимается?! – чрезвычайно удивилась Эмма.
– Да оттого, что ты торчишь с ним в школе допоздна...и каждый день почти...и алгебру, кажется, ты стала лучше понимать... – Роберт был чрезвычайно неуверен в своих словах!
-Ну, уж конечно! – сказала Эмма, еле сдерживая смех. – Мне, оказывается, и раньше следовало подольше оставаться в школе – ты бы счел меня самой умной в классе!
– Хватит тебе смеяться, лучше покажи, давай, что там сегодня задали, – сказал Роберт, весьма недовольный её словами. Он-то ведь надеялся, что Селифан всё-таки занимается с Эммой индивидуально. Роберт слышал об Адаме и о некоторых других учениках, с которыми Селифан занимается отдельно. И Роберт был уверен – «разведал», что делает он это абсолютно бесплатно.
Но узнав о некоторых благородных поступках Селифана, Роберт не стал к нему лучше относиться. Но он подумал, что всё же было бы неплохо, если бы «этот учитель позанимался и с Эммой тоже». Роберт нисколько не сомневался в профессионализме Селифана. И вообще, он зачем-то считал его рождённым преподавать! Впрочем, это, скорее всего, было связано с тем, что Роберт лучше осваивал новый материал, когда его объяснял Селифан. А учителя, которые преподавали в этой школе ранее, по его мнению, не отличались особым профессионализмом и находчивостью. Он не чувствовал в процессе урока той лёгкости, с которым рассказывал Селифан что-либо. А ещё, Роберт был в восторге оттого, что имел возможность делать всё домашнее задание за неделю сразу!
Он и Эмме сказал об этом не раз, чуть ли не расхваливая Селифана за одну его эту привычку выписывать на лист бумаги все классные и внеклассные задания...Но как человек Селифан ему чрезвычайно не нравился. И Роберт не забывал об этом, когда начинал хоть чуточку возвышать его над другими учителями.
«Он этого не заслуживает, – твердо решил Роберт, – слишком молодой...красивым представляется многим... может быть и Эмме тоже...» Роберт уже не помнил, когда впервые ему в голову пришла такая мысль. Но он очень-очень хотел задать Эмме один вопрос. И каким бы не был ответ на неё, Роберт предпочитал знать его. Но он захотел оставить все вопросы до другого раза. «Среда не лучший день для расспросов» – решил Роберт, сам не понимая, с чего это среда стала неподходящим днём для серьёзных бесед с Эммой? Вероятно, он просто хотел время оттянуть, прежде чем задать ей «такой неудобный вопрос» Роберт был уверен, что Эмме он очень не понравится... и он счёл разумным ещё хотя бы пару недель последить за ними – Селифаном и Эммой.
– А ведь Этот список совсем достоверный! – сказал Роберт, в очередной раз восхищаясь тем, что Селифан предоставил им «столько полезной информации» Они как раз зашли в комнату Эммы, и она уже успела разложить свои учебники на столе.
– Ну да, это, вероятно, была тайная мечта всей твоей жизни! – сказала Эмма со значительной долей сарказма в голосе.
– А если и так?! – рассердился Роберт. Он уже уставать начал от её такого поведения...Он вежливость любил – серьёзность, а ещё, когда разделяют его восторг!.. Роберт знал, что она такая злая, если расстроена или если сильно устала от чего-то.
Роберт догадывался, что причина её «невежливости» в Селифане. И он уже верить начинал в то, что Селифан действительно уже надоел Эмме со всяческими просьбами. Он был бы очень доволен, если бы всё обстояло именно ток, как он в последний раз предположил. Но Роберт ни в чём не был уверен...и это тяжёлоё ощущение.
«Как хорошо было бы, если бы наши мнения о Селифане Фирсовиче совпадали» – подумал Роберт, желая успокоить своё воображение. В последние недели, с тех пор, как Селифан объявился в их школе, он только и делал, что думал о нём и Эмме. Он злился всякий раз, когда они оставались наедине после занятий. Он ненавидел «эти встречи»! Но не в Селифане он сомневался – в Эмме...
...
Прошли ещё две недели. Их школьный концерт миновал и вместе с ним ушли, казалось, лишние заботы Эммы. Она надеялась, во всяком случае, на это...
-Ты опять была у него?.. – спросил Роберт Эмму. Он поджидал у дверей её квартиры, и довольно-таки долго: она на сей раз уже чересчур задержалась, на целых три часа после последнего урока... Роберт не мог скрыть возмущения. Он решил расспросить её обо всём, о чём уже давно хочет узнать.
– Была, – серьёзно ответила Эмма и, казалось, с некоторым недовольством в голосе; но потом Роберт понял, что это ему, действительно, только лишь кажется, ведь она сказала: – Представляешь, он меня и за мелками теперь посылать стал. Совсем уж совесть потерял. Ненавижу...
Роберт был рад это слышать. И он очень хотел бы, чтобы она сказала ещё более уверенно, что ненавидит его – этого молодого учителя, с которым так часто общается...
– И ты купила?.. – спросил Роберт. Но его абсолютно не интересовал ответ на этот вопрос. Он лишь хотел разговор поддержать, да и время выкроить некоторое, чтобы подумать... Он не знал, что сказать – как задать очень интересующий его вопрос.
– Да, купила. Ещё целый час ждала продавца. Не весть где был, опять не работал, как следует, – ворчала Эмма, многократно преувеличивая время, в течение которого ждала продавца магазина канцтоваров.
– А я к тебе... Не знал, что тебя так долго не будет. – Роберт говорил неуверенно, перебирая в мыслях слова. Он не представлял, с чего начнёт говорить с ней о «главном» и чем их разговор может окончиться. Он поссориться с ней боялся и потому вопросы всегда задавал весьма робко и осторожно. И сегодня он тоже решил, что «серьёзный разговор» ему лучше начать в более тихой обстановке, там, где их никто не может увидеть или услышать. Он ждал, когда они войдут к ней в комнату и – запрутся.
– Пошли быстрее, у меня только час, – сказала Эмма, руками показывая направление дороги, по которому он должен идти. Этим она всего лишь показывала то, как спешит. И Роберт понял, насколько она спешит!..
– Как только час?! Ты ничего не успеешь сделать за это время, – предупредил он. Роберт уже был не в силах скрыть своё негодование. Он ведь так долго ждал её – целых три часа. И он был уже уверен, что они непременно поговорят с ней обстоятельно.., обсудят поведение «этого учителя»... Роберт очень хотел убедиться в том, что это он заставляет её задерживаться так часто после занятий, а не она сама норовит...Какой бы абсурдной не казалась Роберту эта мысль, он всё же допускал и такой ход событий. Убедиться хотел он, так ли всё на самом деле или же его воображение слишком разыгралось.
– Знаю я, мне не успеть, – согласилась Эмма. – Но я надеялась, что ты поможешь мне? – она преднамеренно подчеркнуто произнесла слово «ты» и улыбнулась ещё при этом, глядя ему в глаза. Она очень хотела, чтобы Роберт и сегодня сделал за неё уроки. Но на сей раз, она подготавливала его к тому, чтобы он один, без неё, занимался в её комнате. Эмма знала, что он навряд ли согласится на это.
– Я спросить хочу? – сказал Роберт, не отвечая на просьбу Эммы сделать и за неё домашнюю работу (они уже находились в её комнате).
– Ну, хорошо...спрашивай, – ответила Эмма. Голос его и взгляд очень удивили её. Она почувствовала, что он особенно серьёзен сегодня.
– Он нравится тебе?
– Кто?! Этот Селифан Фирсович что ли?! – спросила она, заметно сдерживая улыбку. Такой вопрос Эмма явно не надеялась услышать.
– Да.
Роберту стало немного легче, когда он услышал, как она называет его по имени и отчеству, но не намного...Он ведь не был уверен, что их связывает лишь естественные отношения учителя и ученицы.
– Глупости, какие у тебя в голове! – сказала она и секунду помолчала. – Ты что! чтобы я и он...Ничего хуже представить себе не могу!
Эмма правду говорила. И её, действительно, озадачил вопрос Роберта. Она и не догадывалась, что у него в голове бродят такие вот мысли. А ведь лично к ней в голову ничего подобного не приходило. И ни о чём «таком» не думала она, когда Селифан настойчиво оставлял её после занятий на весьма короткие беседы...Теперь она призадумалась даже: «А чего это он впрямь так поступает?..» Но эти размышления свои Эмма решила оставить на потом. Ведь времени у неё будет достаточно, чтобы поразмышлять обо всём, когда Роберт уйдёт (она знала, что уборка всё равно не займёт весь вечер).
Эмма сегодня вдруг захотела уделить побольше времени Роберту, ведь только дошло до неё, почему же ему не нравится их новый учитель? А ведь почти весь класс его уже обожает, несмотря даже на то, что он во время уроков всех «заставляет молча слушать» только его. Даже и ей нравилось, как Селифан преподаёт. Но она выражала недовольство относительно него лишь потому, что он часто беспокоил её...и с Робертом она только поэтому соглашалась во мнениях...
-Максим был не намного моложе его, – напомнил ей Роберт.
Эмма опустила голову, и Роберт понял, что сказал нечто лишнее и ненужное.
– Это совсем не повод думать, что я могу любить учителя тоже... – сказала она, и её внимательный, сконцентрированный на ковре взгляд стал выглядеть несколько оправдывающимся.
– Ну, я подумал просто...
-Плохо подумал, – перебила она его, найдя, как ей показалось, нужное оправдание в свой адрес. «Да и с какой стати я должна оправдываться?» – подумала Эмма, недовольно и смело глядя на Роберта. Как же быстро менялся её взгляд с робкого на смелый!..
Роберт некоторое время помолчал. Он уже не знал, что и говорить. Ведь Эмма была абсолютно права, и мысль его о том, что её и Селифана могут связывать какие-то «более тесные отношения» выглядела абсурдной. Особенно она представлялась такой, когда Роберт спрашивал её об этом.., но когда он думал – всё было иначе!..
– Я просто так спросил, – объяснил Роберт. – Ты не сердись.
Эмма тоже некоторое время помолчала. Она вдруг впала в размышление – удержать не смогла себя от раздумий, хоть и решила, что думать будет, когда останется одна.
– Нет, я подумала, Роберт, что, может быть, ты и прав, – сказала Эмма очень неуверенно и, затаив дыхание. – А если...
-Ты о чём это сейчас? – взволнованно перебил Роберт. Он уже боялся, что вот-вот может услышать самое страшное, что она любит его или ещё что-нибудь... «Ведь она противоречивая натура: сегодня ненавидит, завтра – любит больше жизни» – считал он. И Роберт не сомневался в том, что она даже сейчас ещё может опровергнуть свои слова о том, что испытывает неприязнь к этому человеку, что «ничего хуже себе представить не может», чем быть с ним...
– А если это он хочет со мной...если так как-то...
– Нет! Никак! – уверенно сказал Роберт и заметно изменился в лице, когда услышал её последнее «глупейшее» (он так решил) предположение. – Учителя так не поступают. Да и вообще! Ты видела его взгляд?!
Роберт постепенно начал приходить в восторг от собственных слов.
– Нет, – коротко и твёрдо ответила Эмма.
– Никакой он – пустой! Мужчина так не смотрит на женщину, если она ему хоть сколько-нибудь нравится.
– А как смотрит? Вот как ты, например, на меня?! – спросила она, с хитрой улыбкой глядя на него. Ей так хотелось лишить его этой уверенности в словах!.. Обидно ей даже становилось, когда Роберт так вот, со сто процентным убеждением говорил, что она не может нравиться Селифану, как женщина...И было несколько нечестно с её стороны напоминать Роберту о его любви к ней и неспособности признаться в этом.
Но Роберт не растерялся. Он быстро придумал неоригинальный ответ на её вопрос и не показал своего смущения. А ему ведь было неловко...
– Даже как я! Но он... нет! Ты можешь быть абсолютно уверенной в том, что относится он к тебе как к маленькой девочке! – и, говоря последнее предложение, Роберт улыбался со счастливейшей улыбкой!
– Ещё скажи, как к дочери, – обиженно сказала Эмма.
– Нет, я бы так не сказал. Если бы он относился к тебе как к дочери, давно бы уже позанимался с тобой алгеброй...Я-то слышал, что с некоторыми учениками он просто сюсюкается, тащит из глубины!... Он то не идиот, уверен, давно понял, что ты ноль в алгебре...да и не только в алгебре! – произнёс он последние слова свои в крайней степени пренебрежительно по отношению ко всему её интеллекту.
– О, хватит, Роберт! – выразила Эмма свою, теперь уже более серьёзную обиду на него. – Ни за что! никогда я не стану заниматься с ним отдельно!
– Ну, ну, ну! Не так быстро, Эмма. Было бы неплохо, если бы он позанимался с тобой, и я так считаю.
– Молчи уже! – велела Эмма.
– Помолчу, конечно же. Но я всё же поразмышляю ещё об этом.
– Ты что, Роберт? Ты что-то задумал что ли, не пойму? – взволновалась она его словами и спокойствием. Обычно он никогда не соглашался с ней так просто и уж тем более не молчал, если она просила.
– Не беспокойся. Я добра тебе желаю, – сказал он заботливо и даже не думал что-либо объяснять.
– Отлично, Роберт! Только вот не вздумай мне всё испортить, – пригрозила она ему. – Не хватало только, чтобы этот Селифан Фирсович мучил меня ещё больше, ещё и алгеброй.. Итак достал уже.
Роберт впервые улыбнулся, когда она сказала это. Она ведь и раньше жаловалась ему на Селифана, но тогда он ещё полагал возможным, что Эмма может влюбиться в него. Роберт знал, что нередки случаи, когда женщина говорит, что ненавидит, терпеть не может кого-то, а потом оказывается, что безумно влюблена в этого человека. Роберт действительно полагал, что Эмма тоже могла бы так...Теперь он был спокоен в этом отношении. И даже задумал кое-что (Эмме не зря так показалось). Он решил, что непременно попросит Селифана Фирсовича позаниматься с ней.
«Заодно проверю на великодушие!» – самодовольно подумал Роберт. Он хотел убедиться в том, что Селифан на самом деле такой, каким его все в школе считают.
Глава 7.Изменения
Прошла ещё одна неделя. Селифан уже крепко вжился в свою роль учителя и на время даже перестал мечтать о другой профессии. Он с головой погрузился в учёбу и работу. И Селифан не хотел «во время окошек» читать свои книжки по юриспруденции и иные, которые он получил с библиотеки университета – непреодолимая лень охватывала его... Селифан не мог сконцентрироваться на учебе, когда сидел в классе, и пусть даже один и в полной тишине. Он сам себя порою не понимал. Ему ведь надо учиться – надо читать. А когда Селифан уходит со школы, заходит к себе в комнату, за которую заплатить не может – груда материальных забот наваливается на его голову и он просто не может не думать о них. Но там всё же лучше учится. Так он считает. И потому лишь Селифан заполняет всё своё сколько-нибудь свободное время в школе дополнительными занятиями. И неважно даже стало для него, за деньги ли он преподаёт эти дополнительные уроки некоторым ученикам или же просто так. Он устал думать только о деньгах и вообще, всё для него постепенно начинало терять смысл. Жизнь Селифана становилась с каждым днём всё более серой и лишённой света и красоты. Думал он лишь о том, как прожить следующий день и как оплатить следующий месяц в университете, как задолженность погасить за комнату... И так было каждый день. Но университет бросить Селифан не решался, хотя и подумывал об этом не раз. И часто он чувствовал, что может не суметь разрешить свои материальные проблемы. В такие моменты он всегда напоминал себе о том, что очень хотел и хочет стать адвокатом – и это стоит того, стоит некоторых жертв и лишений. Так вот Селифан заставлял себя «не раскисать». Он знал, что будет всю оставшуюся жизнь жалеть, что не доучился, а можно было... Селифан ведь уверен, что он справится со всеми лишениям. Он знал, трудности эти временные и надо ему лишь потерпеть.
«Жизнь наладится, так не может вечно продолжаться» – сказал он себе. И ждал: «поскорее бы первую зарплату получить...» Время подходило.
...
Эмма с досадой подходила к двери классной комнаты: она знала, что в ней сидит Селифан и как всегда один. Ведь ни разу ещё не случилось так, чтобы она пришла к нему, а он был бы занят каким-либо другим учеником. Иногда только, правда, некоторые учителя уводили его на непродолжительные беседы. Но и то ненадолго и не по собственной воле он уходил с ними – из солидарности, невежливым не хотел показаться... и оставлял Эмму одну в классе. И Эмма очень жалела, что так случалось довольно-таки редко. Не любила она, когда у Селифана планы «проходили как по маслу». Она всегда из вредности хотела что-то ему нарушить. Сама она, конечно же, не решилась сделать это. Безумно радовалась, если его вдруг где-нибудь задерживали, расписание резко меняли... Ведь Селифан, как правило, всегда выказывал своё недовольство начальством или коллегами-учителями. Но и это делал он изящно, в завуалированной форме. Эмму это особенно сильно раздражало – его умение говорить, «красиво жаловаться». Весь класс любил его за «изысканную простоту».
Эмма вошла в класс, тихо постучав. На этот раз Селифан даже не намекнул ей, зачем опять «приглашает на беседу».
– Садись, пожалуйста, – велел он, как только Эмма оказалась от него на расстоянии два метра. Селифан указал ей на её же парту возле него самого.
-На этот раз я всем дала переписать домашнее задание, – начала Эмма оправдываться за то, что после окончания прошлого занятия она быстро покинула класс и многие не успели переписать домашнюю работу. А пожаловались они в этом Селифану, её отыскивать не стали. Тогда Селифан позвал Эмму, чтобы сказать, что «так поступать нельзя» и «до свидания». И поэтому Эмма уже стала привыкать к тому, что он может звать её по всяким пустякам. И она даже допускала, что сегодня он тоже мог позвать её лишь затем, чтобы убедиться в выполнении его поручений. Глупым она это, правда, считала...
– Я не о том хотел с тобой поговорить, – объяснил ей Селифан, – а по поводу твоих успехов в школе.
Эмма недоумевала, услышав эти слова. «А каких успехах может идти речь?» – подумала она. И не поняла, о чём конкретно Селифан говорит, пока он не продолжил объяснять:
– Плохо ты учишься. И я знаю, что всю работу за тебя выполняет Яшков. Умный малый, кстати, достоин восхищения. Только вот...
– Что?! – резко перебила она его. – С чего это Вы решили, что я не делаю домашнюю работу?
– Я же говорю «достоин восхищения» – повторил Селифан ранее сказанное в отношении Роберта и при этом он улыбнулся с заметным ехидством.
Эмма почувствовала сильнейшее раздражение, когда услышала эти слова. Она ведь не поняла сначала смысл его слов. Но когда Селифан повторил их, её осенило: Роберт сам признался, что он автор всех её работ...
– Ты только не сердись на своего товарища. Он очень просил не рассказывать тебе о нашем разговоре, – сказал Селифан, сделав серьёзное выражение лица, – Но видишь, ты сама догадалась...
– Черт! Ненавижу эту мораль, – сказала Эмма вгорячах еле слышно и в сторону.
– Не надо, напрасно всё это... – пытался Селифан объяснить ей. Но он чувствовал, что это, вероятно, напрасные попытки. На его взгляд, Эмма не такой человек, кого можно направить на путь истинный одними только уговорами. «Тут нужно что-то более сильное» – решил он.
– Никогда не прощу ему, – заявила вдруг Эмма, ещё больше удивив Селифана столь пылкой реакцией. – И что теперь?
– А теперь тебе придётся заниматься...
– Никогда! – перебила она его резко и в крайней степени бестактно. – Роберт это вам сказал?!
Теперь уже Эмма не стеснялась задать ему любой вопрос. Не боялась его ни чуточку. И даже не думала о том, что может случиться, если она и дальше будет так грубить учителю – «такому честолюбивому и славному», как считают многие.
– Не сомневайся, – ответил Селифан на её дерзость. И он уже не хотел с ней общаться ни минуты: Селифан ненавидит грубость и сам не старается отвечать людям тем же. Хотя, следует заметить, что не всегда у него это получается.
– Тогда я пойду?
– Мы ещё не закончили.
Селифана она ужасно стала раздражать. И последние слова он произнёс несколько грубовато. Селифан не понимал её реакции, такой дикой и непредсказуемой. Он уже начал гадать, что же с ней случилось? Ведь с тех пор, как он знает Эмму, она представляется ему робкой и славной девочкой, которая ещё и, кажется, чего-то постоянно боится, всех в чём-то всегда подозревает, наблюдает внимательно за всем своим окружением... Селифан не мог не заметить всего этого. И именно поэтому такая её реакция на их сегодняшний разговор не просто поражала его – приводила в тупик. Он уже не знал, как везти себя с ней дальше, что говорить? Казалось, что бы он ни сказал – услышит какую-либо грубость. Но Селифан не собирался терпеть всё это. «Лучше уж самому грубить» – решил вдруг он, не думая даже о том, что может произойти, если он даст волю своим чувствам? До куда это его доведёт?
– Тогда я слушаю Вас, Селифан Фирсович, – сказала Эмма резковатым, недовольным голосом.
– Я ещё не предложил тебе позаниматься с тобой, а ты уже отказываешься, – обиженно напомнил ей Селифан причину её грубости. Его это больше всего задевало. Ведь Селифан лишь от добрых побуждений хотел помочь ей, да и то не сразу согласился: Роберт некоторое время уговаривал его, прося «заменить Адама Эммой».
– Да, я отказываюсь, – как ни в чём не бывало, сказала Эмма, ещё меньше заботясь о его самолюбии. Но она не думала и не хотела ни обидеть его, ни выразить почтение...Хотя, о каком почтении может идти речь, если её душой и разумом овладело одно единственное чувство – безразличие? Потому она даже не старалась быть сколько-нибудь вежливой или, наоборот, грубой и категоричной, чтобы «он отстал со своим благородством». Эмма устала размышлять над своими словами и разбирать каждую мысль, прежде чем выскажет её. Она твёрдо решила плыть по течению – «что будет – то и будет».
– Ты не сдашь экзамены, – предупредил Селифан, и голос его звучал угрожающе. – И я не смогу продолжать ставить тебе твою четвёрку.
Наступила полная тишина, когда Селифан высказал своё последнее предложение. Недолго думал он, прежде чем сказать такое. Но он хотел быть честным, ведь её четвёрка постепенно становилась его проблемой. Селифан как бы чувствовал её давление. И он решил объяснить это Эмме в надежде, что она всё-таки поймёт его, прислушается к «доброму совету».
– Я бы не хотел быть обвинённым в некомпетентности.
Эмма молчала. Но Селифан всё же надеялся, что она скажет ему что-либо. Хотя бы выскажет своё мнение по поводу происходящего, и не строил он уже больше надежд на то, что она захочет обогатить свои знания по алгебре или физике. Селифан не собирался уговаривать её: решил перед фактом поставить.
– Если ты не будешь учиться, я буду вынужден снизить тебе отметку. Для начала только на один балл. И надеюсь, худшего ты не допустишь.
– Угрожаете?! – сказала Эмма очень язвительным и в то же время убедительным смехом.
– Нет, просто ставлю в известность. Не понимаю, как вообще ваш прежний учитель допустил такое?..
– Это была женщина, и она симпатизировала мне, Вы, похоже – нет.
Селифан был ошеломлён такой наглости. Он даже не представлял себе, что она может так. «Мало того, что не учится, так ещё и упрекать вздумала меня...» – пронеслось у него в голове.
– Может быть, я и симпатизирую тебе, но поверь мне, – это никак не отразится на твоих отметках. Никогда, – твёрдо заверил Селифан.
Около минуты они молчали оба. И это, пожалуй, был самый длинный перерыв между их словами. Но никакой неловкости не возникало ни у Селифана, ни тем более у Эммы. Она вообще чувствовала, что с каждой минутой ведёт себя всё боле и более бесцеремонно с учителем. И это превращается в норму. Эмма не могла и даже не старалась себя контролировать...Его возраст, по её мнению, не соответствует его работе учителя. А то, что Селифан вынуждал её в течение почти целого месяца общаться с ним вне урока, позволило ей привыкнуть к нему. Вот поэтому Эмма уже не вела себя с ним так, как с обычным учителем, не отстранённо и вежливо. Он превратился для неё в некоего знакомого – человека, чуть старше её, но по положению в обществе не сильно отличающегося. Так Эмма воспринимала его. И у неё в голове постепенно появилось мнение, что она может говорить с ним «открыто» и не беспокоиться, что это будет неправильно расценено. И это выражалось как раз таки в бесцеремонности и неуважении по отношению к Селифану. Она не видела в нём учителя. И, казалось, даже не хотела смотреть на него, как на учителя.
Селифан понял это. Немного ему даже обидно стало, ведь он так старался быть хорошим учителем – не получилось. Он так решил, потому что этот разговор с Эммой не позволял ему думать иначе. «Если тебя не воспринимают всерьёз, не уважают – в этом виноват только ты один и никто больше» – утверждал Селифан. И раз уж Эмма «вздумала говорить с ним так», он тоже решил сделать ей некоторое замечание, не относящееся к учёбе.
– Если бы отметки ставили только за симпатию – я бы поставил тебе твою четверку, – сказал он.
Эти его слова ужасно оскорбили Эмму. Ведь он фактически расценивал её внешность и её в целом, как человека...и только на четвёрку. Она не была слишком высокого мнения о себе, но слышать, что ей не хватает целых двадцать процентов, что бы быть хорошим человеком, красивой женщиной – было неприятно. Она считала, что это достаточно большой недостаток... И вообще, по мнению Эммы, он должен был бы польстить хотя бы в этом. И она знала уже, в чём причина его суровой и искренней критики (она знала, что он честен и с оценкой в душе не спорила) – он обижен. Эмма понимала, что задевает его чувства, отказываясь заниматься алгеброй – не позволяя ему показать своё благородство. Но Эмма терпеть не могла учиться и уж тем более не собиралась «жертвовать» ради него своими свободными минутами.
– Но Яшкову – пять поставил бы, – произнёс он подчеркнуто, уверенно и звонко. Селифану хотелось ещё больше обидеть её. Он не был полностью удовлетворён тем, что прочитал на её лице, когда высказал предпоследнее предложение. А прочитал он именно то, что она чувствовала. Эмма оскорблёно принимала оценку в свой адрес, не поднимая головы. Казалось, ей было стыдно смотреть на него из-за своего несовершенства. И Селифан был доволен собой – тем, что указал на количество её недостатков. «Грубость должна быть наказана» – решил он. И ему было всё равно, что он, будучи мужчиной, ведёт себя так по-детски, недостойно мстит...
– Ну что, решила заниматься отдельно? – спросил Селифан, помолчав некоторое время. Но недолго. Он не хотел, чтобы она при нём задумывалась о недостатках Роберта и сразу осознала, что последним предложением ещё больше снизил её оценку. Он был уверен, что она не поняла его тонкой психологической атаки.
– Я могу заниматься с тобой в пятницу после Адама. Или даже вместо него, если потребуется. Он уже неплохо соображает, – не упустил Селифан момент похвастаться своим профессионализмом. А еще, Селифан хотел подчеркнуть свою симпатию к ней – сказать, что какая-никакая, а всё-таки она у него имеется по отношению к ней. Иначе же не стал бы он пренебрегать занятиями с другим учеником. Селифан был уверен, что Эмма поймёт такой простой логики. И как бы просил прощение за то, что сказал ранее.
