Текст книги "Порыв (СИ)"

Автор книги: Моник Ти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

  – Много раз. И бесполезно.

  – Ты же... ты же всё испортил, – сказала Эмма в сожалении, но показывать своё недовольство и обиду по отношению к нему не хотела. Эмма понимала, что это ничего уже не изменит. Ведь Роберт уже сделал всё, что можно было, чтобы помешать ей осуществить свой замысел... да и результаты его стараний были ей прекрасно видны. Эмма не хотела обидеть Роберта, ведь он тоже может помощь ей. Он так сказал, и Эмма поверила. Роберт никогда ещё не обманывал её, слов впустую он не бросает. «И если Селифан и вправду окажется нищим, – решила она, – ей хотя бы будет на кого положиться». Поэтому Эмма не хотела ссориться с Робертом. Ей нужен был друг, ну, или вообще кто-нибудь, кто мог бы ей посочувствовать в трудную минуту. Эмма любит, когда о ней проявляют заботу, пусть и лишённую материального блага.

  – Тебе так кажется только. Он привязался к тебе, – тихо сказал Роберт.

   Эмма не хотела его обидеть, но она не сумела сдержать свою улыбку: восторг от самой себя охватил всю её. Эмма опустила голову. Видела, что ему тяжело и неприятно видеть её такой, довольной тем, что она завоевала любовь Селифана. А она ведь мечтала об этом, но не была уверена, что такое возможно. Да и поведение самого Селифана казалось ей неоднозначным. Она совсем не понимала его, мотивы любых его действий были скрыты от неё, – Эмма не видела их.

  – Ты не знаешь, какой он человек. Не представляешь даже, на что он способен, ради достижения цели.

  – Селифан не Максим. Он другой, не такой, ― сказала Эмма, с некоторым восхищением по отношению к Селифану.

  – Хуже.

  – Да что ты... Селифан просто пушистый, рядом с Максимом.

  – Значит, он теперь ещё и пушистый? – придрался Роберт на те слова, которые больше всего его задевали.

  – Я устала, Роберт. Ты даже не пытаешься понять меня. Мне деньги нужны и если я не достану их, хуже будет... и лучше уж я с Селифаном, чем непонятно с кем...

  – Значит, так ты решила построить своё будущее?..

  – Мне уже нельзя иначе, – сказала Эмма минуты три спустя. До этого она просто не в состоянии была что-либо сказать. Она не забыла ещё, какими они были только полтора года назад: простыми, искренними, имели по-детски наивные и чистые мысли, и Эмма ни о чём таком, что она только что сказала, даже вообразить себе не могла.

   А суть мыслей, которые возникли у неё в голове в этот короткий промежуток молчания, заключался в одном только вопросе: как же всё так могло быстро перемениться?

   Глава 14. Разговор

   Начало февраля.

  – Ну и зачем же стоило сюда тащиться, когда можно было обо всём поговорить там, в классе? – просила Эмма Селифана, недовольными глазами оглядывая помещение кафе, в котором они сидели прямо у окна на маленьком крайнем столике.

  – Я не могу там говорить, – объяснил Селифан. – Ты же знаешь.

  – Да? Это ты о Роберте? – недовольно напомнила она.

   Эмме очень не нравилось то, что Селифан всегда беспокоился о том, что подумают о нём в школе. Она видела, как он старается изо всех сил следовать нормам морали и в то же время имеет желания, целиком противоречащие им. Эмма любила дразнить его, провоцировать на ответные действия, но Селифан всегда проявлял сдержанность. И хотя он уже перестал, как раньше, игнорировать её, держался на определённом расстоянии. Эмма не могла перешагнуть это расстояние, как ни старалась. И она ждала, что теперь уже он, наконец, скажет ей что-либо толковое. Больше ждать она не могла. У Эммы последний шанс оставался – последний срок оплаты долга подошёл. И Эмма не сумела больше отсрочить отплату ни на один день, даже за большие проценты.

  – Я не о нём пришёл говорить, – сказал Селифан, – к тому же он мне не опасен.

  – А что тогда? Что за стычки с Робертом?

  – Какие ещё ...– Селифан не понимал, о чём речь, но по её недовольному выражению лица мог видеть, она, вероятно, говорит сейчас о чём-то очень важном для неё. Но Селифан никак не мог вспомнить никакую свою вину. Его недоумение было чисто естественным, не показным. А Эмма не поверила.

  – За что ты ударил Роберта? – спросила она.

  – Я?! Что за бред?

  – Это не бред. А ты ещё и отрицать... да это низко, бить ребенка! – заявила она, вдруг взывая на его мудрость учителя, а так же указывая и на возраст. Эмма не смогла ничего больше придумать, чтобы защитить Роберта. «И пусть уж он посмеется над тем, что она называет Роберта ребенком, – решила Эмма. -Это всё равно лучше, чем позволить Селифану думать, что ему можно так обходиться с её друзьями».

  – Да какой он ребёнок... ― возмутился Селифан, но тут же внезапно начал оправдываться, ― и я не бил его! вообще, пальцем не трогал. Откуда ты выдумала?

  – Да я сама видела. И, между прочим, после разговора с тобой его видела.

  – И что? – в нетерпении спросил Селифан?

  – А то...

  – Сочинил, – возразил Селифан. А он ведь, действительно, не трогал Роберта. Селифан не такой человек, который устраивает драки. И уж тем более, он не стал бы драться с Робертом, со своим учеником. Это же уже крайность, совсем недопустимый поступок. Селифан понимал такие просты вещи, а так же и проблемы, которые могут возникнуть из-за такой нелепой кратковременной стычки. Он был способным сдерживать гнев, когда надо. И Селифан гордился этим своим умением, считал, что невозмутимость и хладнокровный взгляд на вещи в самых неспокойных обстоятельствах и есть показатель правильного юридического склада ума. И Селифану было сейчас очень обидно оттого, что его так несправедливо обвиняет Эмма в несуществующей драке с Робертом.

  – Роберт не врёт. Он бы никогда не сочинил такое.

   Селифан вопросительно повёл бровями и застыл в ожидании ответа. Он заметил, что она не вполне уверена в своих словах.

  – И вообще, он не хотел рассказывать ничего. Я сама догадалась. Роберт слишком гордый, чтобы...

  – Он слишком хитрый, чтобы тебе рассказывать это, – переправил он её речь.

  – Роберт не хитрый, – добрый и простой, а вот ты...

  – Что я? Мы Роберта пришли обсуждать? – недовольно спросил Селифан, – интриган твой Роберт, маленький.

  – Нет, Роберт хороший. И ты не имеешь право обижать его. Он просто...

  – Любит тебя, – напомнил Селифан. Он сразу это понял. Уже в первый год своей работы в их школе. И он не был удивлён тому, что Роберт всячески старался воспрепятствовать его общению с ней. Особенно это его желание возросло, когда Эмма сама стала оказывать ему знаки внимания.

   Эмма опустила голову, услышав последние слова Селифана. Ей неприятно было их слышать. Она предпочитала игнорировать любовь Роберта, не замечать о его существовании. Эмма уже давно так привыкла поступать. Она пользовалась нерешительностью Роберта, чтобы не доставлять себе душевный дискомфорт. И Эмма никогда не задумывалась о его чувствах. Ведь они – лишние. И всегда будут лишними. Эмма сейчас в этом окончательно убедилась.

  – Я тоже люблю тебя, – сказал ей Селифан то, что Эмма так давно хотела услышать. Но она не была рада этому. И не понимала, почему? Вроде ведь это было именно тем, к чему она так долго стремилась.

  – ..И я не собираюсь отдавать тебя ему, – добавил он секунду спустя.

   В это мгновенье Эмма стала медленно поднимать свой стакан с водой, который не отпускала с рук на протяжении всего их разговора. И зачем-то она не догадалась глотнуть воды, ведь ей это бы не помешало, особенно сейчас. Она пришла в замешательство и не знала, что говорить? Сквозь стакан она взглянула на Селифана. Но ей не понять было его чувства, они вообще казались для неё чем-то нереальным, несуществующим. Эмма поняла, что ей нет дела до его любви по отношению к ней. И она такая же лишняя для неё, как и любовь Роберта. Ей проще игнорировать её.

   Эмму лишь одно успокаивало: она надеялась, что любовь Селифана поможет ей разобраться с её долгами.

   -Не обижай Роберта, – прошептала Эмма, не вынеся молчания.

  – Опять ты о нём! Сколько можно? – выразил Селифан свою обиду. – Ты любишь его? Тогда что мы здесь делаем?

   Селифан посмотрел на неё своими глазами, полными ожидания. И нетерпение его, казалось, заставит вот-вот высказать ещё какой-либо упрёк в адрес Эммы, если она молчать будет. Но она не стала этого делать. Сразу же сказала твёрдо и уверенно:

  – Нет. Я не люблю его. Просто он мой друг.

  – А я кто для тебя? – поинтересовался Селифан, – ты ничего не ответила мне...

  – А что должна была?

   Эмма специально оттягивала время серьёзного разговора. Она не знала, как начать говорить то, что она хочет... Эмма ждала появления удобного момента.

   В это же время к столику подошёл официант, и Селифан заказал что-то, мельком взглянув на меню. Эмме он не предложил посмотреть его.

  – Ясно всё... – сказал Селифан, когда они вновь остались одни в окружении пустых столиков кафе, – а вернее сказать, совсем ничего не ясно. Объясни, Эмма, к чему ты всё затеяла?

  – Ты сказал, что любишь меня. Это так? – переспросила Эмма, чтобы окончательно убедиться в точности услышанного... и она хотела, чтобы он повторил свои слова: иначе ей сложно будет говорить что-либо.

  – Сказал. А ещё я неделю назад сказал, что между нами ничего быть не может.

  – Что же изменилось?

  – Почти что ничего. Но всё же...

   Селифан застыл в молчании, так как понял, что Эмма не слушает его настолько внимательно, насколько он хотел бы, чтобы она его слушала. Ему неприятно было, обидно видеть её безразличие к его словам.

  – Но ты же не согласилась с моим решением, – напомнил ей Селифан. – Сама хотела видеться, сама игнорировала мой отказ.

  – Да. Игнорировала.

  – Ты уже школу заканчиваешь. И дальше... ― начал было говорить Селифан, но прежде чем закончить мысль, поспешил задать вопрос: ― Что ты собираешься делать дальше?

  – Я не знаю пока что.

  – Ты плохо учишься...

  – Хватит, Селифан, – разозлилась Эмма на его последние слова. – Не затем пришли, чтобы глупости обсуждать. Мои знания – мои проблемы, и их отсутствие, это тоже мои проблемы. И они не имеют никакого отношения к твоей любви.

  – К твоей? Что ты хочешь этим сказать? – спросил Селифан. Он тонко чувствовал её обидные фразы даже тогда, когда говорила она их неосознанно.

  – Ты передумал? – сменила она тему разговора.

  – Нет. Конечно, нет. Я по-прежнему считаю, что встречаться нам нельзя. Я твой учитель и этим всё сказано.

  – И есть но. Да?! – с улыбкой спросила Эмма.

  – Есть. Но всегда находит своё место. Если я уволюсь или, если не афишировать, тогда...

  – Я поняла, что тогда. Можешь не рассказывать, – перебила она его, выражая свою немалую обиду и некоторую долю разочарования. Эмма упрекала его.

  – Ты не то поняла, – объяснил Селифан. – Я ни в коем случае не тороплю тебя.

   Из-за того, что Эмма школьница, он опасался разговаривать с ней по-взрослому, тщательно подбирал фразы, и думал, что это всё не то он всегда говорит...

   Эмма стала чувствовать, что беседа их затягивается, и ей это не нравилось. Она надеялась быстренько поговорить с ним, узнать только то, что интересует её. Не получалось. Эмма поняла, что у неё недостаточно решимости. Надо что-то делать.

   Она решила не думать больше, а только говорить:

  – Я же сказала, что это не имеет к нам отношения. Я вряд ли куда-то поступлю. Не смогу просто учиться. Уже не могу. Ты же видишь, как всё со мной плохо.

  – Глупости. Ты просто не стараешься, – возразил Селифан. Он терпеть не мог, когда люди претворяются бедняжками, неспособными на что-либо с одной лишь целью, чтобы оправдать свою лень. И Селифан сейчас был уверен в том, что данная ситуация именно такая.

  – Я хотела бы стараться, не могу. Проблемы у меня. И ты о них не знаешь.

  – Так объясни – велел Селифан. Но его это не интересовало. Он был уверен в том, что Эмма сейчас придумает очередное оправдание своей лени. Он уже злиться даже начинал, но не желал быть нетактичным.

  – Нет. Сначала ответь. Я тебе нужна? Ты меня любишь?

  – Да.

   И навязчивость этого вопроса тоже стала раздражать его. Селифан не понимал, в чём же заключается удовольствие постоянно переспрашивать о том, любит он её или нет? Как будто он неуверенно сказал, как будто она не верит ему...

  – И тебе не всё равно, что со мной будет?

  – Нет. Не всё равно.

  – И ты готов понять меня?

  – Я выслушаю тебя. Рассказывай уже! – в недоумении велел Селифан.

  – И ты не оставишь меня? Не бросишь никогда?

  – Черт! Да что за вопросы?!

   Возмущение его росло и росло. Он не понимал, к чему она затеяла столь напряжённый разговор и чего добиться пытается такими навязчивыми и странноватыми вопросами?

  – Нет. Ты ответь. Мне важно знать, бросишь ты меня или нет?

  – Откуда мне знать, что будет?

  – Значит, ты не уверен. Значит, ты не любишь меня, – заверила Эмма, и при этом она говорила настолько уверенно, что Селифану стало как-то не по себе. Он ведь, действительно, не вполне был уверен в своих чувствах.

  – Не надо утрировать! Я же сказал, что люблю тебя. А дальше всё от тебя зависит.

   Эмме грубоватыми показались его последние слова. Ей неприятно стало сидеть рядом с ним.

  – Сначала разберись в себе, потом поговорим, – в мыслях Эмма уже решила сейчас же незамедлительно уйти. – Реши точно. Ответь уверенно: не бросишь меня никогда?

  – Хватит... какая. Никто не может обещать такое.

  – Ты не кто-то, ты Селифан. И ты обещай.

  – Довольно. Довольно! – сказал он, широко раскрыв объятья, словно пытаясь схватить что-то со стола или до неё дотянуться.

  – Когда готов будешь ответить – поговорим.

   И Эмма ушла. Она не сочла неприличным оставить его одного сидеть в кафе, и довольна была собой. Теперь уже Эмма не сомневалась в том, что Селифан действительно испытывает к ней какие-либо чувства, и, следовательно, она не напрасно тратила на него время.

   Лишь спустя неделю они вновь встретились в этом же кафе: оно было единственным в центре города, другие две находились на окраине, у выхода к дороге, ведущей к ближайшему поселку от посадки. Все магазины, клубы и кафе, находящиеся там, посещали преимущественно жители этого посёлка. Но Эмма там часто была. Она не любила бывать в центре города. Её тяготило общество, она любила быть одна. И Эмма не согласилась бы прийти с Селифаном сюда, если бы кафе это не было бы столь малопосещаемым. Они опять были почти одни.

  – Ты опять стала избегать меня? – спросил Селифан, как только они уселись за столиком.

  – Нет. Я же сказала, у меня проблемы.

  – И учеба не важнее.

  – Нет. Не важнее, – ответила Эмма так, как считала нужным, и не обратила никакого внимания на его недовольное выражение лица. Эмма уже привыкла к тому, что Селифан чрезвычайно серьёзно относится к вопросу образования, не терпит пренебрежения учёбой. И ей это очень не нравилось в нём.

  – Что за тайны от меня? Я думал, что раз уж мы с тобой теперь так общаемся, ты больше будешь доверять мне.

   Недовольство Селифана было настолько очевидным, что Эмме даже не пришлось предполагать, что она могла чем-то обидеть его. Она знала, чего он хочет... решила возобновить их прошлый разговор:

  – Ты не ответил мне.

  – Я же сказал, что люблю тебя. А как дальше всё у нас будет развиваться, зависит только от тебя.

  – Я поняла, – сказала Эмма, слегка поморщив брови. Она, казалось, о чём-то задумалась в эту секунду. Но Селифан не мог понять, о чем? Что бы она ни делала, он не видел смысл в её поступках, что бы не говорила – относился с подозрением к её словам и очень часто даже считал их глупыми и лишёнными смысла. Селифан склонен был смотреть на неё, как на ребёнка.

   Селифан не знал, что говорить дальше. Он даже спрашивать не хотел, что же она поняла? «Это ведь мелочи, – думал он где-то в глубине души, – её глупые, детские игры непонятно для чего нужные». И этими мыслями Селифан воздерживал себя от ненужных расспросов. Он хотел лишь слушать Эмму, подольше слышать её голос.

  – Тогда приходи восемнадцатого февраля.

   Селифан был удивлён слышать такое, и он не смог не спросить:

  – Куда я должен прийти и зачем?

  – Ко мне домой. В этот день я одна буду. Мачеха к матери на несколько дней уезжает, отец – его уже неделю нету...

  – Не так быстро. Объясни всё по порядку, – поток большой информации заставил Селифана внимательно сконцентрироваться на ней и на всём том, что она сейчас говорит. Он только-только по-настоящему начинал слушать её. Интересоваться её словами. Обращать на них внимание. Селифан вдруг понял, что совсем не знает Эмму, ему ничего не известно даже о её семье... Ему как-то стыдно стало, что он никогда не интересовался её жизнью. Не знал, что она с мачехой живёт, не знал, что же с её отцом и почему его не бывает неделями дома? Никаких предположений по этому поводу у него не возникало.

   Селифан решил узнать обо всём, расспросить её о семье. Только сейчас он задумался о том, что, возможно, у неё в семье какие-то серьезные проблемы, поэтому, она, может, и ведёт себя не так, как все? Но он не склонен был оправдывать её постоянный пропуск занятий. Просто понять хотел...

   Эмма вынула из кармана какой-то маленький свёрток бумаги и протянула ему. Селифан не стал спрашивать что это, а молча взял её. Она всё объяснила сама:

  – Это адрес моего дома. Ты придёшь?

  – Заранее написала? – спросил он.

  – Да.

   Эмма хмуро посмотрела на салфетницу перед собой. Казалось, ей не понравилось то, что он ушёл от прямого ответа на её вопрос. Эмму ведь ответ его больше всего интересовал, всё остальное – нет.

  – Что ты задумала? ― спросил Селифан.

  – Приходи, поймешь, – сказала она, делая значительные паузы между словами, – ...раз уж от меня всё зависит.

  – Ты на что сейчас клонишь? – недовольно спросил он. Селифану не нравилось, когда она говорит загадкой. Ему сложно было отвечать что-либо в такие минуты. Он не мог воспринимать её слова, как речь взрослого человека, который осознанно создаёт путаницу и непонимание, лукаво играет... Селифан не мог понять, когда она хитрит и кокетничает, а когда сама путается в своих же сетях обмана и неудачных намеках на что-либо. Последнее, он был уверен, наблюдается чаще всего.

  – Ну, ты сможешь прийти? – настаивала она ответить.

  – Смогу. Но нужно ли?

  – Нужно.

  – Ты не ответила, зачем?

  – Поговорим.

  – Можно и здесь.

  – Слушай, Селифан, хватит притворяться, что ничего не понимаешь. Сам сказал, что всё от меня зависит. Так что же теперь? Избегать меня будешь?

  – Я не имел в виду, что ты должна... Ты не так меня поняла, – попытался Селифан оправдаться. Ему неприятно было слушать её нападки. Он не ожидал, что она заговорит с ним так.

  – Расскажи лучше о себе что-нибудь, – велел он, стараясь как-то перейти на более спокойный тон общения.

  – Что ты знать хочешь?

  – Ты об отце что-то начала говорить. Я понял, что ничего не знаю о твоей семье.

  – А чего там знать? Семья никакая. Думаешь, на заработках мой отец? Да черта-с два! Пьёт. Уже два года не вылезает с бокала. А мачеха – не будет её скоро! Не хочет, знаешь ли, жить с наркоманами. Так мне и сказала. Так что будь спокоен – буду одна.

   Эмма тут же встала и ушла, даже не предупредив его об этом. Но Селифан не тал её задерживать: то, что она рассказала ему, и так быстро, настолько впечатлило его, что он решил подумать. Он остался наедине с самим собой, разбираясь в своей куче непонятных и странных чувств. Селифан и вообразить не мог себе, что в семье у них всё так... Он решил, что ему непременно следует расспросить её обо всём поподробнее.

   Глава 15. Берн, встреча Селифана с Эммой

   Так случилось, что семнадцатого февраля Селифан навестил Берна. Он не собирался к нему, но тот зачем-то пригласил и настаивал даже прийти. Селифан в значительной степени был удивлён. Но идти не хотел. Селифан подозревал, что Берн, вероятно, опять о своём начнёт... опять предложит какое-либо сомнительное совместное предприятие.

   Селифан по-прежнему избегал всякого рода авантюры и даже намёков на них. А Берн ни к чему хорошему не сможет подтолкнуть его. Он просто знал это. И всё. А дружба эта их... Селифан вообще не был уверен, что она есть. Каждый раз, когда он бывал у Берна, в его шикарно обставленных, просторных комнатах, и возвращался к себе – чувствовал невыносимую грусть. Жизнь его начинала казаться лишённой чего-то, но сам он не понимал, чего? И это тяготило. Селифан впадал в раздумья. «И не оттого, что он богат» – говорил сам себе Селифан. Он то был уверен, что дело совсем в другом. Впрочем, это всё странные капризы его души, непонимание самого себя. Селифан всё чаще и чаще стал размышлять о себе самом, вот его и мучили всякие сомнения. В глубине души он понимал, что если продолжит жить так, как живёт – ещё больше погрязнет в долгах. А Селифан не хотел этого. Он устал.

   Селифан не мог решить, что же ему делать дальше?

  – Ты к чему это всё с Савельевной тянешь? – вдруг спросил его Берн, когда минута молчания нашла своё место. Берн был общительным, не терпел тишину, когда есть кто-то, с кем поговорить можно. Они были одни в его гостиной.

  – А чего? -

   Селифан не понял, зачем Берн вдруг заговорил о ней? Ведь он давно уже не упоминал о своих проблемах с ней. Считал это недостойным, предпочитал молчать. Да и повод не хотел давать Берну, чтобы он опять мог к месту предложить свою помощь в обмен на содействие в некотором деле. Селифан уже устал слышать об этом...

  – Да нет. Просто, – ответил Берн и лениво посмотрел на пепельницу. И по лицу его можно было видеть недовольство состоянием этой вещицы, словно она для него значит очень многое. Но Селифан-то знал, что такие материальные мелочи, как пепельница, не занимают голову Берна. Селифан решил, что он о другом размышляет. Предполагать даже не хотел, о чем?

   Но Берн сказал следующее:

  – Я вот что подумал. А не затевает ли твоя Савельевна чего?

  – Почему? – удивился Селифан и выразил некоторое недоумение в лице.

  – Скверная баба...

  – Да нет! – смело уверил Селифан и лишь потом только понял, что его слова напоминают речь наивного подростка. Он себя уже давно не считал таким.

  – Видали уже таких...Тиха, как могила, а неприятностей только и жди, особенно если рядышком ходишь...

  – Ты о чём сейчас? – не понял Селифан, куда он ушёл в своих размышлениях? Иногда он вообще не понимал Берна, а его странные философские мудрствования считал бессмысленными и бессвязными.

  – Молчит о долге всё?

  – Нет. Не молчит. Жуёт каждый день, – объяснил Селифан.

  – И только словами?

  – Да, типа... выселить обещает. Пока терпит.

  – Терпит, говоришь? Да-а. Точно что-то задумала.

  – Из чего исходя ты это говоришь? – поинтересовался Селифан. Ему очень не навилась тема, которую Берн затронул. Он бы о чём-либо другом поговорить хотел. Сам-то не знал, о чём? Но не о работе, не о новых предложениях: Селифан рад был тому, что Берн не трогает вопрос о проблеме его заработка.

  – По слухам некоторым. Нет резона рассказывать, возможно, я не прав.

   Селифан заинтересовался тем, что Берн начал говорить ему, но затягивать тему этого разговора не желал. Селифан не хотел даже одну лишнюю минуту думать о долгах и Яне Савельевне. И знать о ней и её, возможно, не самых благородных поступках не хотел. Он-то не сомневался, что в биографии этой женщины есть что-то неприглядное. И это что-то не поможет ему решить его проблемы.

  – А ты зачем, всё-таки, пригласил меня? – затронул Селифан прежнюю их тему разговора.

  – Как зачем? Коллекцию показать. У тебя что, дела были?

  – Да нет, ― ответил Селифан.

  – Ну и?

  – Что?

   Селифан уже реально начал недоумевать по тому поводу, зачем же Берну понадобилось звать его? И почему ведёт столь бессмысленную беседу? Они так общались уже более получаса ни о чём, а до этого коллекцию часов разглядывали, про которую Берн сейчас и упомянул.

  – Стоит приобретать его или нет?

   – Я не разбираюсь в этом, ты же знаешь. И всё-таки я не понял...

  – Да брось! – недовольно сказал Берн, отложив свой бокал с виски в сторону. – Если друг приглашает, значит зачем-то?

  – Ты же не делаешь это просто так, – объяснил Селифан причину своей придирчивости на его это приглашение «пообсудить кое-что».

  – На, выпей лучше со мной, – посоветовал Берн. Он не выглядел пьяным, но и не был абсолютно трезвым. Селифан подозревал, что это спиртное заставляет его размышлять медленно и не отвечать на его вопросы по существу. Ему это не нравилось. Селифан уйти хотел. Какая-то странная атмосфера роскоши и напряжения, которая царила в гостевой Берна, не давала спокойно вздохнуть. Селифану неприятно стало говорить с Берном.

  – Да, да, конечно, – обиженно сказал Берн, когда понял, что его предложение выпить с ним отклонено Селифаном. – А чего не сядешь?

   Селифан в это время делал вид, что внимательно изучает окрестности его владений. Он понял, что Берн пьян не на шутку и ему неприятно было смотреть на него. А вид белого снега в сочетании с ночью, наоборот, успокаивали его недовольство этим визитом.

  – Не доверяешь Берну Ахметову? – внезапно спросил он, чем сильно удивил Селифана и поставил его в неловкое положение. Он не знал, что отвечать.

  – Я же, вроде, никак не предавал тебя? Чего ты боишься? Неужели так сложно поработать у меня месяц другой. Да я обещаю тебе, что потом всё!..

  -Что всё?

   Глаза Берна засверкали некоторой загадочностью. Он встал с кресла и, приблизившись к нему почти до упора, сказал:

  – С долгами всё!

  – Да что ты всё... – выразил Селифан обиду. Ему было неприятно, когда его переспрашивали о чём-то. Селифан это больше всего не любил.

  – У меня план.

  – А я тут причем?

   Последнее слово Берна ещё больше оскорбило его чувства. Селифан понял, что Берн вовсе не ради него старается, уговаривая его на какое-то сомнительное дело – для себя.

  – Было бы хорошо, если доверенное лицо руководило бы моими важными операциями.

  – Это не я... Я пошёл.

  – Зачем? Ну, послушай, мы же друзья... Ты что, обиделся что ли, за план? – понял Берн свою ошибку. – Но я же честно сказал. И меня реально прижали. Ты же знаешь, в этом деле я не один – цепочка людей. Так что...

  – Ладно, не рассказывай: потом жалеть будешь, – посоветовал Селифан, намекая на его нетрезвое состояние.

  – А зачем? Ты ж мой друг, и я доверяю тебе. И вообще, расскажи лучше мне, как там у тебя со своей? Ты мне обещал фото её показать.

  – Да. Обещал.

  – Ну, так...

  – Нет. Я не взял с собой, – поспешил Селифан объяснить. Он уже жалел, что имел неосторожность рассказать ему об Эмме, и его сильной любви к ней. Которая, как он считает, с каждым днём только усиливается.

   Сейчас Селифан не видел в нём никого, кроме преступника.

  – А зовут-то как? Забыл и спросить.

  – Эмма, – ответил он. Селифан не собирался скрывать от него правду. Смысла в этом не видел.

  – Эмма, Эмма...Сколь же проблем приносят Эммы! – вдруг заговорил Берн на непонятном ему языке.

  – К чему это ты?.. Мне моя Эмма не принесла ещё никаких неприятностей.

  – Не обижайся! Это я о себе. В последнее время и у меня появилась одна Эмма ... Не приведи Господи и тебе такую встретить. Ух, какая! – он встряхнул головой, словно на лицо его села какая-то муха, а он прогнать её хотел. – Столько неприятностей доставила! Но ничего, я с ней быстро разберусь...

  – Моя ещё школьница, – сказал Селифан, понимая, что ему доставляет огромнейшее удовольствие называть её своей. Он решил: так должно быть всегда. И он всё сделает для того, чтобы она по-настоящему стала его.

  – Школьница, говоришь? М...

  – А что?

  – Ничего, – ответил Берн, но лицо его по-прежнему выражало задумчивость и концентрированность на чем-то. Селифан понял, что это его слова натолкнули Берна на какие-то мысли, и ему не нравилось то, что он не очень-то намерен делиться с ним своими подозрениями.

  – Фото покажешь её? – спросил Берн после серьёзного минутного молчания.

  – Зачем ты вдруг так заинтересовался ею?

   Селифану это совсем уже не нравилось. Он захотел вдруг оградить Эмму от Берна, не дать ему знать о ней что-либо. Селифан всё меньше и меньше доверял ему, подозревал его в более худших и худших вещах. Но он не хотел вникать ни в какие его дела. Селифан заранее знал, что это неприятности принесёт ему. И так же и Эмме тоже, если они познакомятся. Он не верил в честность ни одного слова, сказанного Берном.

  – Покажи завтра же. Это важно, – велел Берн.

  – Что это даст тебе, не пойму?

  – Убедит, что мои подозрения напрасны.

  – Какие ещё подозрения? Ты что? Хочешь сказать, что та Эмма, которая причинила неприятности тебе и есть моя Эмма? Эмма Гечина?

   Берн слегка сморщил брови и, не глядя на Селифана, сказал:

  – Гечина...Гечина... Нет, не припоминаю такой фамилии. Обычно они не называются. Фотография надежнее... ты не поленись прийти завтра. Если это она – потом поздно может оказаться.

  – К чему ты клонишь?

   Чувства и мысли Селифана вдруг смешались в голове, и он уже плохо думал над правильной постановкой вопросов. Он просто спрашивал то, что его интересовало, и по первым мыслям это делал. Легкое беспокойство вдруг вкралось в его душу.

  – Пока ни к чему. Не забудь просто, вот и всё.

  – Завтра в любом случае я не приду к тебе. У меня встреча.

  – С кем? Не с ней ли, если не секрет? ―предположил Берн.

  – Так. И я бы не хотел...

  – Тогда конечно, давай, – согласил Берн с тем, что он завтра не придет. Но Селифан и не ожидал услышать иного ответа. Он ведь уже давно рассказывал ему о ней, говорил, что просто мечтает быть с ней... Берн не тот человек, который попытается помешать их отношениям. Он не сомневался в этом. И Селифан всё-таки верил в их дружбу, пусть и не считал её крепкой и надёжной.

   Селифан уходить уже начал, Берн спросил:

  – А как у неё с успеваемостью?

  – Не очень, – ответил Селифан, хоть ему был чрезвычайно неприятен этот вопрос.

  – Ну-ну.

   На том они и простились в этот день. Селифан ушел с двойственными мыслями и чувствами. И он не знал, что и думать? О чём спрашивать Эмму, и как узнать точно, связана ли она как-либо с Берном, не рассказав ей о нём?

   Селифан решил, что всё-таки Берну покажет её фото. Тем более, что он чувствует весьма дружественное отношение Берна к нему. Селифан не считал это пустой лживостью или попыткой склонить его в свою сторону.

   ...

   Селифан весьма нерешительно вступил на порог подъезда её дома и медленно стал подниматься по мрачным, серым ступеням всё выше и выше. Селифан о чём-то размышлял, но ни о чём конкретном. Он как бы мысленно разбирал в голове скопившиеся у него вопросы, выбирал ту, которую первым задаст Эмме. Впрочем, когда Селифан оказался у её двери, понял, что не станет сразу загружать её вопросами, лучше попросит рассказать побольше о себе.