Текст книги "Порыв (СИ)"
Автор книги: Моник Ти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)
Дементий опять увлёкся своим рассказом, но на сей раз Эмма решила непременно дослушать его до конца.
– На примере – это шизофрения, психоз или любое другое психическое отклонение. Наказание, можно сказать, зависит от типа личности, его духовного развития. Разуму нельзя бороться с душой, так как именно душа её пишет. И некоторые ошибки в записях могут спровоцировать конфликт души и разума. Виновата душа в любом конфликте человека с самим собой, но виноват сам человек в том, что не сумел сгладить её. Мы как раз учим не бороться со своей сущностью, а принимать её. И в зависимости оттого, какая она у нас и чего хочет, мы выбираем себе цель – высшую точку развития. Но если у человека ранее была борьба с душой, то в таком случае он тоже может быть наказан. Но это несколько иной тип наказания. Оно заключается в следующем. Человек по-прежнему разумом выбирает себе цель и именно ту, на которую указала душа. Но душа в таких случаях, как правило, выбирает неприемлемую цель. То есть ложную и пустую. В сознании человека путаются понятия вершина и низ. Душа просто меняет их местами и получается так, что человек стремится к недостижимому или же осознанно уничтожает себя. И всегда он как бы знает, что совершает ненужный поступок. Это его мучает, может свести с ума и совсем разрушить программу разума. Но это ещё не всё о психических заболеваниях. На эту тему у нас много материала, отчего я и хочу, чтобы ты посещала наши лекции. Там будут приводиться в пример множество работ известных психологов, признанных и не признанных гениальными и достоверными. Утверждения малоизвестных психологов должны внести ясность в мышление, а не путаницу. Но если этого не происходит, то можно сказать, что студент не слушал лекции внимательно или же он не заинтересован в познании истины. Потому что наши преподаватели – профессионалы в своей сфере и не разделяют никогда людей на способных к изучению наук или неспособных. Если человек хочет чему то научиться, то его уже можно считать способным к этому. Тут важен лишь индивидуальный подход к обучаемому. Роль преподавателя очень велика и поэтому он просто обязан знать психологические характеристики каждого своего ученика. «Дар» может позволить себе обучать каждого нового ученика по индивидуальной программе. Для этого у неё есть все необходимые ресурсы.
– И тебя поставили меня учить? – спросила Эмма, после долгого молчания.
– Нет, я сам тебя выбрал. Я так захотел. Студенты, прослушавшие все лекции без пропусков, получают возможность утвердиться в «Даре», и для этого они должны доказать свои знания на практике. И это возможно лишь в том случае, если человек устоит перед искушением. Это самое сложное и многие не выдерживают – сдаются, начинают стремиться к «вершине низа».
– Что за искушения? – поинтересовалась Эмма, так как уже не раз слышала выражение о необходимости пройти через искушение. Это пугало и в тоже время привлекало внимание: хотелось с кем-либо посоревноваться в выносливости психики, способности преодолеть любое искушение.
– Я должен помочь тебе полностью раскрыть твою сущность. Ты должна научиться любить себя – свою Душу. Ты должна подчиняться Душе и одновременно чувствовать главенство над ней. И только тогда, путём определенных сознательных процессов Разума, можно постепенно и ненавязчиво диктовать Душе свои желания. Лишь тогда она начнёт слушаться Разум, зависеть от неё на более высоком уровне. Я не могу сейчас рассказать тебе всё. Приходи на лекции. Не пропускай их. Я выбрал тебя – я несу за тебя ответственность. Теперь, спускаясь «вниз» сама, ты тянешь туда меня.
Эмма возразить на это хотела, но промолчала. Она почувствовала, что не имеет столь сильных аргументов, чтобы не посещать лекции, чем он, чтобы она посещала их.
– Мне пора, – сказал Дементий, встав с лавочки и несколько вопросительно глядя на Эмму; но она молчала, и он добавил: – Я не люблю неудачников.
Потом он взял её левую руку и нежно провёл ладонью по тыльной стороне. Сказал:
– Я приду за тобой. Когда время настанет. Ты вспомнишь.
Дементий подозрительно расчленял предложение паузами, вместо того, чтобы произнести его неразрывно. Эмму это настораживало, заставляло думать о чём-то неземном и ей нравились его прикосновения.
...
Эмма всё же посещала лекции и регулярно, как он и просил. Но чем чаще она думала о том, о чём там рассказывали, тем сильнее она чувствовала, что теряет саму себя. На Эмму эти лекции странно действовали. И что самое интересное, она не знала, в чём же заключается эта самая странность?
Они то угнетали её, то дарили какую-то призрачную надежду на какое-то совершенно счастливое будущее. Затем эта «призрачная надежда» обретала форму обещания «Дар» сделать её счастливым – их счастливыми, всех студентов, у которых у каждого имеются свои проблемы.
Настал момент, когда Эмма стала посещать эти лекции и в мыслях уже не ворчала на то, что ей приходится это делать... и только ради Дементия.
«Он ведь не стоит того» – думала она и всякий раз при этой мысли ощущала, что обманывает саму себя. Она бы ведь не пришла даже на первую лекцию, если считала бы, что Дементий не стоит того.
Глава 10. Зависимость
– Нет! Я не пойду на это, – сказала Эмма Дементию, выйдя из двадцать седьмой лекции.
– Это твое право, твоя жизнь, и по закону «Дара» никто тебя не может заставить. Я говорю, чтоб ты не пугалась, – объяснил он, толи стараясь смягчить, предложенное «Даром» действие, толи склонить именно к этому... Но Дементий на сей раз очень сомневался в том, что сможет внушить Эмме послушание и заставить сделать то, что явно не может никому пойти на пользу...
– То, что вы делаете незаконно. Так нельзя, нельзя склонять людей на преступления, на самоубийства... и нельзя делать из них наркоманов.
– Да брось! Кто делает из тебя наркоманку? – сказал Дементий, как бы стараясь убедить её не относиться слишком уж серьёзно ко всем предложениям «Дара». – Наслушалась лекций, теперь в проповедники приписать себя вздумала. А я-то ведь знал, что это всё тебя интересует... эти теории, догмы, разные философские учения! Я, значит, правильно выбрал тебя в свои ученицы.
– Хватит, Дементий, неверно толковать мои слова. Я ненавижу все эти ваши штучки. Мне без них хорошо живётся, спокойно.
– Это тебе только так кажется, что без них спокойно, а на самом деле всё как раз наоборот. Ты сама посуди, стали бы все эти люди, в число которых ты войти побоялась, вступать в «идеологическую борьбу с самим собой», если были бы счастливы? А ты смотрела на них сочувствующе. И я спросить хочу, как ты думаешь, почему?
– Они же уничтожают себя, – ответила Эмма. – Они уничтожают ту самую уникальную программу человеческого мозга, которой посвящены почти все ваши лекции.
– Они не все посвящены разуму, – возразил Дементий. – Увидишь, что будет дальше.
Последние слова Дементия прозвучали несколько угрожающе. Во всяком случае, так показалось Эмме. Но она решила проглотить свое возросшее недоверие к «Дару» и задать ему вопрос с оттенком лишь лёгкого любопытства:
– Что будет?
– А это зависит от того, в каком направлении ты решишь развиваться. Если решишь остаться такой, какая ты есть сейчас, то никаких существенных изменений в твоей жизни не произойдёт. Если же... – тут он сделал паузу в речи и весьма продолжительную, чтобы увидеть её реакцию, понять, смог ли он насторожить её внимание или всё-таки нет. Эмма казалась по-прежнему равнодушной ко всему, что он рассказывает.
– Ну! Чего замолчал? – подтолкнула она его к дальнейшему объяснению разных вариантов развития будущего. Ей всё же это было интересно. Эмма уже чувствовала себя привязанной к «Дар» и даже чем то обязанной ей. И она не могла избавиться от мысли, что «Дар» ещё спросит с неё за эти лекции и Дементия... Она узнала, что он лучший студент из последнего набора группы и что с кем бы Дементий ни связался, с этим человеком обязательно что-то случается. Не обязательно плохое, но явные изменения в жизни... Эмма боялась, что подобные характеристики Дементия окажутся справедливыми, и он на её жизнь тоже окажет некое магическое, роковое воздействие. И самое худшее, что это уже происходило. Ведь Эмма менялась, и она чувствовала сама, как становится другой. Она словно мыслить начала иначе, картину мира видеть стала как-то не так, в каком-то непривычном для неё спектре... но она была уверена, что нынешний взгляд на жизнь и всё происходящее в нём более точный, достоверный, истинный.
– Тебе сказали, на каком уровне ты развиваешься? – спросил вдруг Дементий, и Эмма знала, что он вкладывает максимум смысла в этот вопрос, готовит её к дальнейшему объяснению чего-то.
– На втором, первый этап, – ответила Эмма с улыбкой, показывающей явное пренебрежение этим результатом психологической проверки «Дар».
– Ну вот, ты можешь дальше развиваться на этом уровне, а можешь перейти на другой уровень. В отличие от Максима, у тебя есть такой шанс, «Дар» предоставляет тебе его.
– Зачем ты всё время приводишь в пример Максима? – обиженно спросила Эмма.
– Потому что ты его знаешь. Он для тебя – реальный пример. И ты должна увидеть и понять в чем заключается принципиальное отличие между тобой и им. Сейчас я не говорю об особенностях мышления разных полов.
– Он – подонок с извращенным сознанием, я – нормальный человек с естественными потребностями и желаниями, – поспешила Эмма объяснить ему самое сильное отличие между ними, которое видела.
– Хорошо, – это твоё видение реальности. Я не стану спорить. Но ты видишь его таким только потому, что он уже находится на третьем этапе своего развития. И он развивается тоже по второму уровню.
– Ты что, сравнить меня с ним пытаешься? – разозлилась Эмма.
– Нет, это было бы слишком нелогично. Ты не всё ещё поняла из наших лекций, – попытался Дементий оправдаться за то, что высказал предыдущее предложение с оттенком сравнения их... – Максим не имел возможности сразу начать развиваться с третьего уровня, потому что он итак уже достиг почти совершенства в развитии во втором. Это его путь – выбор его души. И на третий уровень он может перейти, лишь полностью пройдя второй, для него это будет плавный переход. Есть вероятность даже, что он этого и не почувствует. Тогда как мы, перешедшие сразу на третий уровень развития тяжело переживаем это.
– А ты что, тоже?.. – спросила Эмма у него то, что первым пришло ей на ум. И она не придумала свой вопрос в полной мере ясным, так как не сомневалась, что Дементий знает о чём она.
И Дементий действительно знал, потому что сказал:
– Да, у меня была наркотическая зависимость.., и очень сильная. Только «Дар» тут был не при чём, я сам вляпался. И поверь, нет ничего сложнее, чем перебороть её.
Эмма не сомневалась в искренности слов Дементия, она, почему-то, ему стала верить.
– Тогда зачем ты меня толкаешь на это? – спросила Эмма, и недоумевая и упрекая его.
– Я не толкаю. Я же сказал уже, это твой выбор согласиться на испытание «Дар» или нет. И я скажу, что думаю сам по этому поводу. Я считаю, что ты не сможешь выйти из этой зависимости, если начнёшь принимать... и лучше не надо...
Эмма теперь по-настоящему была удивлена. Она поверить не могла, что Дементий говорит подобным образом. Эмма была уже абсолютно уверена в том, что он может лишь толкать на дурное и никак не сдерживать от этого. И её мнение такое относительно него стало постепенно развеиваться.
Эмма подумала даже, что на него так подействовали воспоминания о его собственной зависимости. Он выглядел расстроенным и сочувствующим ей. Глаза его как бы просили прощение за то, что предвидели в будущем и чего ещё не произошло...
– Да, это мой выбор, моя жизнь.
– Не надо, – сказал он более твёрдо и настойчиво, и ей показалось, что ещё и грубовато. – Я хочу только, чтоб ты лекции прослушала.
Эмма опустила голову, словно почувствовала свою вину за что-то... за то, что сказала, будто бы сама может правильно распорядиться своей жизнью.
Эмма знала, что это так и есть, а Дементий был убеждён в обратном.
– Я знаю тебя давно... и я не хочу, чтобы ты становилась наркоманкой. Это всё на словах только выглядит красиво, а на самом деле... Ты что, так и не поняла, что «Дар» только этим и занимается, что заманивает наивных и глупых людей к себе, внушает свои религиозные воззрения и...
Дементий не договорил, потому что увидел, что она смотрит в другую сторону от него. Она не слушает его.
– Зря ты так, я тебе добра желаю.
– Но ты же сам хотел этого, зачем теперь переубеждаешь? – тихо спросила Эмма.
– Потому что глупая ты, я не хочу тебя погубить...
Они оба замолчали. На улице было пасмурно, покапывал дождь. Но ни Эмма, ни Дементий, казалось, не беспокоились об этом. Они привыкли обсуждать что-либо на улице, будь это важный вопрос или не очень...
Это было как раз то место, где Дементий впервые окончательно убедил её посещать лекции, где в первый раз пригрозил... и с этим местом были связаны все основные воспоминания Эммы о Дементии. Они встречались здесь каждую неделю, без единого пропуска...
– Они деньги так хотят получить. Сейчас дают бесплатно, потом – за деньги... и очень большие.
– Хватит, Дементий, я уже всё решила, – сказала Эмма, глаза её смотрели прямо на Дементия и велели они не переубеждать её ни в чём, не внушать ей ничего... Она как бы говорила, что переросла то время, когда ею легко можно было манипулировать.
Но всё было не так, и Дементий знал об этом как никто другой. Он понимал, что именно сейчас ею очень легко манипулировать, но только теперь уже не ему... Эмма полностью находится под властью «Дар». А он уж знает, что это значит. «Оттуда не выбраться» – Дементий всегда так говорил, несмотря на то, что сам работал на эту организацию.., но он обосновался в ней и считал, что весьма удачно. И он видел то, что происходит с людьми, которые не подчиняются «Дар», которые нарушают её законы...
И сейчас он сам впервые нарушал закон «Дар». Боялся. Он не хотел себе жизнь испортить, но и ей тоже... в нём как будто бы совесть проснулась, или же он просто жалел Эмму: на неё слишком сильное воздействие оказывали их лекции – абсолютно уводили от реальности.
Он понял, что управлять её разумом просто, слишком просто. И это с лёгкостью делает не только он, но и другие его коллеги, менее компетентные, но более коварные и злые. Он не хотел отдавать Эмму им...
– Ты и сам мне давал... – сказала Эмма, после некоторого молчания.
– Нет. Это не так. То был просто обман, не настоящие... проверка тебя на прочность психики, на внушаемость. И ты прошла её...
– Как именно? – поинтересовалась Эмма. Ей натерпелось поскорее услышать, что-либо по поводу той истории... она ведь тогда так испугалась. «Неужели напрасно» – подумала Эмма.
– С достоинством, если говорить от имени «Дар», ты нам подходишь.
– И что это значит? Так говоришь, словно зачисляешь в какой-то особый круг или на работу берёшь?
– Так и есть почти что. Если пройдёшь испытание ― будешь работать на дар. У тебя нет другого выхода: тебя не отпустят. Никогда.
Эмму всё время охватывал страх, когда он так говорил. А Дементий часто делал это, словно она столь забывчива, что не способна помнить его слова хоть сколько-нибудь.
– А если я всё-таки откажусь от испытания?
– Тогда... Откажись, – предложил Дементий, прервав свои объяснения.
Теперь Эмма уже больше не сомневалась в том, что он действительно хочет этого, но в то, что он добра ей желает, поверить не могла. Она всегда старалась его в чём-либо заподозрить, в каком-нибудь неблагородном намерении или поступке. Но за то, что он ввел её в организацию «Дар», она уже не злилась на него. Эмма перестала видеть в этом нечто плохое и опасное. Раздражалась, когда Дементий запугивал её рассказами о том, что «Дар» никогда никого не отпускает ... И у неё в голове всегда в такие моменты возникал вынужденный вопрос: «А что же тогда происходит с теми, кто всё-таки покидает „Дар“?» Но Эмма не задавала ему этот вопрос, ответ пугал её.
– Я просто так спросила. Я ещё не решила точно, что я буду делать... Они же сказали, что можно пока ещё три месяца походить на лекции... до окончательного ответа.
– Ты понимаешь, что они убеждать тебя будут? – спросил Дементий, сделав настолько серьёзное выражение лица, насколько только мог. Он хотел, чтобы она ответила ему, не желал больше ни в чём обманывать.
– Я не думаю.
– Ты ошибаешься, Эмма. Это тонкие психологи. Там работают только профессионалы – люди специально обученные внушать именно то, что они внушают, и верные «Дар».
– И ты один из них. Зачем ты говоришь мне всё это?
– Я не хочу, чтобы ты оставалась в каком-либо неведении относительно «Дар». Когда я впервые пригласил тебя на лекцию, я не знал, что ты так увлечёшься ими и «Дар» – но сейчас он врал, Дементий всегда, с самого начала знал, какая Эмма и как её надо обманывать или завлекать. – Я бы не стал тебе даже рассказывать о ней, если бы знал...
– Дементий, не надо, ни к чему уже эти уговоры.
– Ты сама не знаешь, чего хочешь. Ты замечаешь, что мыслить стала неоднозначно. Ещё недавно ты мне сказала, что они ненормальные и разрушают себя... те люди, которые приняли испытание для перехода на третий уровень развития. Потом сказала, что приняла уже какое-то решение. Сейчас опять опровергаешь это. Ты не уверена. И они воспользуются этим, – объяснить пытался Дементий.
– Нет, я уверена. Но я, правда, пока ещё ничего не решила. Ты давил на меня, вот я и сказала, что приняла решение.
– Тогда скажи мне одну вещь. Это очень важно. Ты хочешь работать на «Дар»?
– Я.... – Эмма не знала, что ответить. Её сознание словно помутилось, когда она услышала этот вопрос. Ей вдруг убежать от него захотелось, не говоря ни слова.
– Ты всё равно будешь работать на «Дар» в любом случае. Я же сказал тебе уже. И тебе не нужны никакие испытания. Очень важно, как ты попадаешь в «Дар». От этого зависит всё твоё дальнейшее будущее.
– Хватит запугивать меня. Я устала. То одно говоришь, то другое. Я же обещала тебе уже, что прослушаю эти лекции.
И Эмма искренне говорила сейчас, потому что она действительно хотела слушать эти лекции. Раньше она врала ему, и только чтобы с ним общаться.
– Эмма, выслушай меня, пожалуйста. То, что я говорю – очень важно. Если ты сейчас не поймёшь, потом будет поздно. – он замолчал на пару секунд, чтобы понять, готова ли она выслушать его; оказалось да. – Чтобы «Дар» давал что-то, не надо разрушать себя, надо разрушать кого-то другого.
– Ты опять обвиняешь «Дар», – пожаловалась Эмма. Ей не нравилось, когда о «Дар» говорили плохо. Её научили почитать «Дар», прослушанные лекции воздействовали на неё так.
– Я с тобой искренним стараюсь быть, но вижу, тебе этого ненужно. Но я скажу всё же. Ты многого достигнешь, если станешь развиваться на своём уровне и погубишь себя, если решишь поступить иначе. Я не имею права склонять тебя к отказу...
– Но... – Эмма как раз в этот момент подумала о том, о чём как раз Дементий сказать собирался.
– Я могу убеждать тебя согласиться перейти на третий уровень развития, но никак иначе. Ты молчи о нашем разговоре, у меня могут быть большие неприятности. Но ты поймёшь смысл моих слов. Рано или поздно это обязательно произойдёт.
Они молчали где-то полминуты, и потом Дементий вновь заговорил:
– Не принимай бездумных решений.
А потом он сделал то, что стало совершеннейшей неожиданностью для Эммы. Он поцеловал её... и в губы. Она не понимала, почему он это сделал. Ведь Дементий всегда держался на расстоянии от неё, давал понять, что равнодушен. И Эмма уже научилась смотреть на него, как на учителя...
– Я уезжаю, – сказал он потом, – и я не знаю, что с тобой будет, когда вернусь.
Эмме было очень больно слышать эти слова. А ещё больнее оттого, что теперь она узнала правду: он не совсем равнодушен к ней. Раньше он тоже говорил это, но Эмма была в обратном убеждена, судя по его отношению к ней. Но поцелуй его показался не пустым, она знала, что он что-то значит...
– Почему же, я не понимаю?– тихо спросила Эмма. И затаила дыхание, словно воздух набрать не могла.
– Это «Дар» так решила. Я не могу ничего поделать, – он замолк и стал ожидать от неё какого-либо ответа. Он мнение её услышать хотел по поводу его отъезда.
И Дементий знал, какое оно.
– ...мне кажется, они заподозрили что-то, – сказал он, и выражение лица его выявляло страх и сожаление. Эмма расплакаться хотела.
– Но ты же ведь не сделал ничего плохого, – сказала Эмма.
– Сделал. Я к тебе относился не так, как должен был. Внушал другое... ты не поймёшь ничего, даже если я и объясню...
– Когда ты вернёшься? – спросила она тогда и чувствовала, что ответ на этот вопрос для неё очень важен. Ей казалось, что она больше не увидит Дементия... или увидит, но ещё очень и очень нескоро.
– Я не знаю. Но... Я обещаю, что найду тебя, где бы ты ни была. Ты не сдавайся, борись с ними.., я знаю, ты можешь.
Потом он взял её левую руку в свою правую и как некогда приложил на тыльную сторону ладонь своей левой руки. И это выглядело, как некое запланированное действие, но Эмма не обращала на это всё внимание... она только на него смотрела, хотела понять его, разобраться в своих чувствах... и она не была уверена, что Дементий искренен.
Он опять поцеловал её в губы, не отпуская руки. И на сей раз поцелуй его выглядел более искренним и показался ей более продолжительным.
– Помни меня. Я вернусь за тобой, – сказал он и ушёл, не говоря больше ни слова.
Потом его Эмма уже больше не видела. Жизнь её сильно изменилась.
...
Эмма по-прежнему регулярно посещала лекции, и ей всё время не хватало Дементия. Она, как и раньше, хотела его видеть каждый раз на лекции и говорить с ним после. Это стало потребностью её. И Эмма не могла преодолеть это желание. Тосковала по Дементию.
Дела в её семье тоже шли неладно. Пётр Григорьевич пил, не приносил доход, наоборот, только растрачивал все средства на выпивку, если находил. Но Магда умная женщина, и она не позволяла ему никогда брать заработанные ею деньги: или прятала или в банке держала.
«И это не жизнь» – жаловалась она Эмме всякий раз, когда только могла.
Ей надоело жить так, как они живут. Магда не хотела работать: не затем она замуж вышла. Она прямо так и говорила. Ей хотелось быть просто домохозяйкой, как вначале их брака.
Эмме стало казаться, что это конец... – конец их семейной жизни. И не будет больше ни Магды, ни отца её, ни даже её самой. Эмма не знала, что станет с ней. Она не видела своё будущее и если и могла что-либо представить о ней, то только в чёрных или серых тонах. Она боялась вообще представлять себе своё будущее. Любые мысли о ней стали угнетать её.
Эмма была уверена, что через месяц или максимум три Магда покинет их, уйдёт к родителям или другого мужчину себе найдёт. Эмма подозревала, что у неё уже давно появился любовник, но не смела высказать такое предположение или даже намекнуть как-то об этом... И Эмму это уже не так волновало. Она устала и от Магды, и от отца своего, и от себя. Эмма хотела покоя – душевного покоя. А его у неё не было. Ей давал его Дементий, но он тоже исчез. И она и понятия не имела, где он может быть. Он ведь не сказал даже приблизительно, куда уезжает и когда вернётся? И Эмма не была уверена в том, что он действительно не знает этого. Она убеждена была, что он не хочет просто сообщать ей обо всём. Такие мысли страшно огорчали Эмму, заставляли страдать её душу.
Эмма с нетерпением стала ожидать каждую лекцию: они напоминали ей о Дементии и обо всём хорошем, что происходило в его присутствии там... А ведь в её жизнь он внёс только светлые моменты. Так Эмма думала и даже не сомневалась в этом.
Эмма согласилась перейти на третий уровень развития.
Глава 11. Опять школа...
Учёба Эммы шла кое-как. А отношения с Селифаном становились всё более напряжёнными. Он хотел позаниматься с ней отдельно и по-прежнему настаивал на этом, но она отказывала ему.
Селифан злился и обижался одновременно. Он не понимал, что в нём не так, и почему Эмма так сильно избегает его. Ему стало казаться, что это в нём проблема... что она его сторонится. Селифану обидно было, ведь он, казалось, не сделал ничего такого, что могло бы вызвать недоверие к нему. И уж тем более он не старался никогда запугать её, ну разве что в плане оценок немного. Да и это сделал лишь для того, чтобы попытаться убедить её не бросать учёбу или не передавать все заботы о ней другу Роберту. Это обстоятельство не нравилось Селифану. Он хотел разграничить знания Роберта и Эммы, хотел разделить их. Ему стало не по себе видеть их сплочённость...
Но Селифан не хотел навредить Эмме и на самом деле даже и не собирался приводить в жизнь свою угрозу... но так было только поначалу. Сейчас Селифан подумывал как раз о другом. Эмма всё время вела себя с ним дерзко, грубовато отвечала на вопросы и любые просьбы, нередко даже игнорировала их. Из гордости уже он не мог позволить, чтобы всё продолжалось именно так.
Селифан решил окончательно: эта неделя последняя, а дальше он действовать начнёт. Он не позволит с ним грубо обращаться. Он уважения хотел, хотя бы в школе, ведь в обыденной жизни его некому было уважать. Все от него что-то требовали и чаще всего долги выплатить... и эти постоянные денежные обязательства перед кем-то, естественно, не делали его добрее.
– Я больше не предложу тебе позаниматься, так и знай, Эмма, но уроки мои, будь добра, посещай регулярно, – сказал Селифан ей однажды и опять же тогда, когда в классе они были одни.
Эмма помолчала пару секунд и решила сказать то, что первым пришло ей на ум:
– А я не только ваши уроки пропускаю.
-Не ври, мне известно из достоверных источников, что ты преимущественно ко мне не приходишь. Что за дела?
– Ну и кто же ваш достоверный источник? – резко спросила она.
Селифан не понимал никогда, почему у него с ней не получается спокойно поговорить. Каждый раз у них происходит какой-нибудь конфликт, недопонимание... или получается так, что он, не сумев справиться с её дерзостью, начинает действовать нечестно. Но сегодня Селифан не хотел запугивать Эмму, и у него в последнее время это плохо стало получаться. Так ему показалось, во всяком случае... ну а всё-таки по-честному у него не получалось...
Он решил, что поссорит их с Робертом.
Селифан и сам не понял, как начал строить интриги против Эммы и Роберта. И зачем, главное, ему – учителю это надо? Он и сам пока понять этого не мог. Может быть, он просто человек такой, которому обязательно надо кому-то навредить, кого-то поссорить или он получает от этого некоторое душевное удовлетворение, комфорт... или же дело в другом? Впрочем, Селифан был уверен в одном: он не какой-то там маньяк, которому просто надо «рушить», чтобы быть счастливым. Он другой, не такой. Но некоторые его давние знакомые так не считают. И находят даже некоторую ненормальность в его поведении. Но это только относительно некоторых вопросов. И об этом позже.
– Роберт сказал мне правду. Ты специально пропускаешь мои уроки, гуляешь где-то, – объяснил Селифан то, в чём ничуть не сомневался. Но Роберт не сказал ему ничего подобного. Это сделал другой человек, один из одноклассников Эммы. И скорее всего тот, кто её недолюбливает. Но Селифана не волновало то, кто любит её, и кому она страшно не нравится. Он только хотел знать, почему она пропускает его уроки. Он видеть хотел её на каждом занятии.
И с Робертом у них небольшой инцидент произошёл, и поэтому тоже он хотел настроить Эмму против него. Роберт отказался подчиниться ему, когда он попросил не помогать Эмме с выполнением её работ. Селифан хотел быть уверенным в том, что ей никто не помогает и не может помощь, кроме него. Ему приятно было бы знать это и особенно – доказать Эмме свою значимость. Он не сомневался в том, что Роберт – человек слова. И если он что то обещает, то обязательно выполняет это. Селифан поэтому лишь решил, что надо главное на Роберта повлиять: это из-за него она уроки его не посещает и не выполняет ни одно здание. Селифан бы успокоился, получив согласие на свою просьбу.
И Селифану обидно было, что никто с ним никогда не соглашается, никто не хочет слушать его. Никто не считается с его мнением и желаниями. Селифан твёрдо решил, что не позволит впредь пренебрегать ни единым его словом.
– Если думаешь, что ты можешь так везти себя со мной: не приходить на уроки, грубить да ещё и отметку хорошую сохранять – то ты глубоко заблуждаешься, – сказал Селифан, так как Эмма никак не отреагировала на его предыдущее высказывание.
– Ничего я не думаю. И вообще... – Эмма сказала это и двинулась прочь от него к выходу. Класс был по-прежнему пуст. Всех учеников он приучил к тому, чтобы они не входили в класс до звонка на урок. Так ему нравилось, и Селифан был доволен хотя бы тому, что смог этого добиться. Никто не смел войти раньше...
– Ты куда? У нас ещё один урок будет, – напомнил Селифан.
– Выйду! – громко сказала Эмма, но только потому лишь, что считала расстояние между ней и Селифаном слишком большим, чтобы говорить без превышения голоса.
– Ну, уж нет. Я не позволю тебе и сегодня уйти. Будешь сидеть тут, – сказал Селифан в лёгком волнении. Он очень боялся, что Эмма не подчинится ему. А он ведь не сможет ей помешать. Это бы сильно унизило его. Он никогда раньше не вёл себя так, никогда не властвовал ни над кем, никогда грубостью не доказывал свой авторитет. Для него это было совершенно новое ощущение. И ему нравилось оно...очень-очень.
– Вы не имеете право меня задерживать. Я уду сейчас, потому что перемена, – напомнила Эмма.
– Вернись.
И это слово придало ему уверенности в себе. Он уже не боялся даже, что Эмма не подчинится. Он будто бы знал, как себя надо везти, чтобы с достоинством выйти из любой ситуации, какая бы сейчас ни сложилась.
И Эмма вернулась. Это было лучшим, что произошло с ним сегодня. Правда, Селифан не представлял себе, что будет делать дальше. Его сбивало с толку её послушание точно так же, как и неподчинение... и он только успел подумать об этом, как Эмма спросила:
– Ну, и что дальше?
– Садись, – сказал он, указывая на её парту, – будешь сидеть тут до конца урока.
Эмма cела и опустила голову, как бы смирившись и подчинившись. Выглядела несколько томной. Но настроение её сложно было отнести к какому-либо из числа подавленных, весёлых, приподнятых, жизнерадостных или ... Она и сама не смогла бы сказать, что сейчас чувствует. Эмма нисколько не думала о Селифане и о том, что она сидит в классе, пустом, рядом с ним. Мысли Эммы были далеко за пределами школы. И она была вместе с ними погружена в нереальную атмосферу духовного блаженства, даруемого людям, умеющим жить. Так говорили учителя в «Дар». И Эмма считала, что умеет жить, только научилась.
