Текст книги "Туата Дэ (СИ)"

Автор книги: Mary Renhaid

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

Внезапно хватка на шее спала, но пальцы незнакомца продолжали крепко лежать на ней. Сняв их дёргающимися и неподдающимися контролю руками, Вельфривета приоткрыла глаза. Будучи не в силах мыслить, она принялась подниматься, в то время как неизвестный остался лежать посреди травы.Выпив содержимое маленькой склянки с противосонной жидкостью и некоторое время походив по кругу, Вельфривета наконец снова обрела возможность соображать. Однако это не помогло ей понять, как она тут очутилась и что произошло с незнакомцем. Вспомнив про него, Вельфривета тут же подскочила к нему и сняла его маску. За ней оказалась незнакомое женское лицо – уже не юное, но украшенное множеством знатных черт.Вельфривета вздрогнула от страшной догадки, но одежда незнакомки была совершенно безвкусной, явно предназначенной для прогулок по местам достаточно отдалённым. Совершенно не та одежда, которую любая леди или хотя бы в уме причисляющая себя к их числу дама не стала бы надевать такое на встречу, приём или даже на прогулку! Ведь знатная леди всегда остаётся собой, даже уходя куда-то. А это какая-то безумная, уснула теперь тут. Это не Леди Баура.Вельфривету снова передёрнуло. Леди Баура! Она же шла к ней! Как долго я спала, нервно подумала Вельфривета. Она уже ждёт меня. Вот только одно непонятно – что делать с обезумевшей? Опасно тут её оставлять, так близко. И тащить долго. Остаётся только одно. Вельфривета достала склянку с противосонным и влила его остатки в рот незнакомке, а затем принялась трясти её за плечи. К счастью, долго ждать не пришлось. Она закашляла, а затем с какой-то жалостью посмотрела на Вельфривету...

Глава XLVI

– Если, вот как сегодня, сыро и в тоже время, очень холодно. Как в Северном Море. Старший офицер моего корабля говорил, что происходит это так – мощная ударная волна пороховых газов сжимает влажную атмосферу. От сжатия воздух сильно остывает. И рождается снег... Или по-другому нам объясняли... В школе старшин, кажется? Вроде бы огонь пушек нагревает воду в воздухе. И она, становится как бы горячая, и капельки этого кипятка быстро остывают на холодном воздухе... Превращаются в снег. Не знаю как верно. Ну да и неважно как это происходит , наверное. Важно,что это самая настоящая правда,а не какая-то учёная болтовня. Я сам видел артиллерийский снег, полковник. Когда стрелял «Айрон Дюк» и его пушки, как все псы ада, рычали, грызлись и рвали немецкую броню, где-то там, на левом траверзе – нас засыпало относимыми ветром мокрыми снежными зарядами и палуба становилась скользкой...

– Чудо, – улыбающийся,блаженный Тампест смотрит на подошедшего Гришема.

Звеньк… Хррак… Звеньк…

Малыш, это ты!?

Голос очень знакомый.

Нет. Просто похожий. Слишком низкий. Это какой-то взрослый.

Меня схватили за рукав. Грязная ткань ветхой рубахи трещит.

Летающие внутри орбит зрачки равнодушны и не фокусируются ни на чем из окружающего мира. При солнечном свете я вижу плохо. Нужно привыкнуть. Я вижу его смутно. Будто бы я лежу на дне мутной реки, а все проплывает надо мной.

Но лапа у него огромная – как у бледнокожего обитателя раскопанных и забытых могил бедняков.

Вчера хоронили старого дона.

Я был первым, кто отдаст ему память и это хорошо – влажная земля не успела слежаться, её было просто копать.

Сегодня господино было угодно свежее мясо и потому никаких длинных корешков травы, переплетающихся так,что похожи на прочный ковёр

Маленькие, блестящие влажные камешки скрежетали б основательно. Иногда даже попадались слизни, спешащие добраться до гроба, чтобы прожечь лакированное дерево своей ядовитой слизью … Но ставшие моей пищей.

Горькие. И ещё лопаются на зубах, как белые ворованные ягоды с кустов, стекая по щекам дурно пахнущей слизью. Зато прибавляют сил…

Не успевшая слежаться земля, мягкая и похожая на пух, хорошо поддавалась моим рукам. Мои длинные окрепшие пальцы захватывали, наверное, по две обычных горсти.

Я пытался помочь себе копать ртом – но это оказалось глупо. Выплевывать землю было неудобно из успевшей получиться у меня ямы,

Впрочем, однажды чёрный плевок попал прямо в бледную морду трупоеда и он с визгом унёсся, прыгая по могильным плитами и крышам мавзолеев, пытаясь оттереть глаза от моей слюны и земли.

Я вытер замаранные губы и позволил себе рассмеяться.

Пожалуй, всё же мысль была удачна

Господин знал об обитателях кладбищ -чьи чресла перемотаны обрывками кожи и тканей. Только поэтому он позволил мне взять свой старый, уже не нужный ему, клинок – тяжёлое лезвие из старой урановой стали на плетёной, как корзина для винограда, бронзовой чашечке.

Он был сделан для одной руки – но я взял его сразу двумя. Если бы я не смог поднять его оружие, то он бы вышиб из меня дух одним ударом своей ладони, что шире моей груди.

И прозрачными ногтями, что росли несколько столетий и потому теперь длиннее его старого клинка, он разорвал бы мне грудь, чтобы достать сердце.

Он так мне сам сказал – когда я всё-таки смог поднять хозяйское оружие.

Чуть не упал – но смог.

Господину полковнику не нужны слабые.

Они его утомляют.

Ему и так тяжело встать с кровати.

Гроб дворянина был крепкий, дубовый, крышку рубить было тяжело.

Звуки наверняка доносились далеко за ограду. Но людей опасаться не стоит – после восхода Луны никто не войдёт. Да ещё жесткое от старости мясо стало горьким будто его вымачивали в растворе соли. Наверняка, богача набальзамировали. Но похороны нынче стали редки….

Йэээээйй

Меткий плевок из могильной земли со слюной, попавший в глаза длиннорукой твари, прыгнувшей со шпиля ближайшего надгробия, заставил ту промахнуться и схватить воздух руками…

НАДО ПРИНЕСТИ ЕЩЁ МЯСА ДЛЯ ГОСПОДИНА.

Горькую солонину он отдаст мне. Ему нужно мясо бывшее живым, хотябы половину небесного черепа назад.

Малыш! Хорхе!

Высокий юноша с кудрявыми длинными седыми, – кажущимися седыми, на самом деле, они благородного оттенка старого металла, – в трещащей, вся в сальных пятнах от свечей, – стал у меня на пути. Схватил за плечи и трясёт, как собака -трупик крысы. Сверкает на жарком полуденном солнце золотой перстень с печаткой из изумруда…

Булькнула фляга у меня на поясе. Она тоже не полная.

Сегодня его ещё поить же надо.

НУЖНО ЕЩЁ ЖИВЫХ ЖИДКОСТЕЙ.

А как их много, в этом….

Посмотри же на меня! – кричит молоденький богатей страшным , отчаянным голосом. Девушки под белыми зонтиками, босоногие мальчишки, работники плантаций уже начинают оглядываться, не понимая, что нужно молодому богачу от худого, похожего на скелет уличного мальчишки.

Посмотри ! – надушенные мягкие, но помнящие рукоять ножа ладони, хватают меня за щеки не оставляя глазам выбора. Рано или поздно, плавающие в белой жидкости черные поплавки должны были скользнуть по серебристым, длинным волосам.

Да ‘это я же, Платеро!

Зрачки замерли, ощупывая его по-европейски белое лицо. Платеро был всего в два раза старше самого Малыша.

Этот юный богач никак не хочет отстать от крысёныша.

Спрячь нож, – значит это говорит Платеро. Он все помнит. – Оставь себе. Но спрячь. Мы же с тобой…. Были и остались… компадритос.

В те далёкие времена он был алькад – вожак…

Неумытая, загорела до черноты мордашка, похожая на мордочку мелкого зверька, помедлив, начинает быстро кивать.

Тяжёлый клинок, могущий поспорить размером с любым седельным клинком гаучо

Тут он впервые обращает внимание на подмокший свёрток из мешковины в его руках. Платеро колеблется. Конечно, он колеблется. Свёрток пахнет мерзко, будто в него собирали гнильё и жир со всех мясобоен города.

Но всё-таки, несмотря на отвратительный запах селитряной ямы – это запах тайны. …

Это было так давно. Но он помнит Малыша… Точнее, он помнил Мануэля – этот…

Пойдем, накормлю.

Всё время крутился подле них…

Есть хочешь ?

Вкус обычной пищи, свежего, хорошо пропечённого теста и острой начинки из овощей – не мяса, – вдруг пробудил Хорхе

Платеро! – тот узнал своего господина.

-Да – да… – лениво ответил бывший главарь, а ныне торговец самым интересным и неучтённым товаром, прошедшим мимо портовой таможни.

-Платеро!

Мясо, которое им принесли по знаку сербряноволосого юноши было удивительно свежим, а не подгнившим и совсем не имело вкуса земли. Оно даже было тёплым.

Неуклюже, как бы вспоминая забытые движения, Малыш взял тяжёлую металлическую вилку

Это так удивило Малыша, что он с минуту, пораженно разглядывал со всех сторон, истекающий прозрачным соком надкусанный его острыми как у крысы мелкими зубами, а потом – бросил вилку и поспешил схватить кусок с тарелки обеими руками. Сказать, что он ел неопрятно -не сказать ничего. Жир тёк по его щекам.

Он попал в какое-то странное место. Здесь,чтобы поесть мясо, не надо было долго копать…

Мясо это было лишенным крови, давно не живым, мягким, как гнившее много дней под белой, не пускающей воду глиной – он знал где закопать, чтобы мясо получалось вкусным. Но почему-то здесь мясо ещё и тёплым.

Он что-то говорит окружающим , мимо них ходят какие-то бородатые загорелые мужчины. Они что-то говорят. Иногда Платеро хмурится, иногда смеётся вместе с ними. смех раздаётся чаще. Появляются и уходят. женщины-мулатки с круглыми пухлыми, черными лицами и, вроде бы, сама собой . И вроде бы всё это не имеет отношения к нему, про него все забыли– но стоило только подумать об этом Платеро смотрит на него

В этом месте Платеро явно значит не меньше господина полковника

На расстеленном платке появляются из стука о дерево возникают тарелки хрустящие как сухая глина пирожки

Мальчик, выхватает их прямо из под рук креолки, хозяйки пульперии , откусывая крупными кусками ещё горячее тесто.

Платеро, между ежедневными делами, посматривает на него. В свёртке, исчезновения которого занятый едой мальчишка не заметил, была синюшная, уже подернутая зеленью, мягкая воск, пахнущая – рука. Обломанная, у локтя, вырванная из сустава какой-то огромной силой, она была основательно погрызена – будто её неделю терзали здешние уличные собаки.

Совсем не изменившийся за эти двадцать лет – разве что лицо посерело, – Малыш всё ел и ел и никак не мог насытится.

Платеро сидел на трехногом стуле и ждал когда Хорхе заговорит.

И тот заговорил.

Он рассказал всё.

Платеро должен был убить его.

Но тот только покачал головой и объяснил,что во всём виноват не он, а тегусегумпос – гниющая часть разрубленного бога.

А вот отомстить… Дело хорошее.

Они собирались основательно. Так крестьяне собираются убить докучающее им семейство волков.

Бородатый гаучо взял огромное ружьё. Кованный, гранёный ствол , длиной больше вытянутой руки самого Малыша, больше походил на заготовку для детали паровой машины.

Сам Платеро вооружился двумя револьверами в огромные барабаны которых были забиты десятки гранов чёрного пороха внутри бумажных патронов и обрезанные тупоносые пули для винтовок.

– Я ещё ничего не слышу, полковник, – произносит его адъютант, протягивая – Но я нашел вашу фуражку. Её унесло этой артиллерийской метелью… Или как там её.

Тампест натягивает обычное, привычно слегка скучающее лицо, обтряхивает руки, кивает Гришему, безмолвно благодаря его. Обтряхивает фуражку от последних снежинок и надевает её. Тогда-то он замечает, наконец, и Мячика Даллесона:

-Мы ведь попали? – спрашивает он его.

– Вне всяких сомнений, сэр, – отвечает тот,с ноткой гордости – Наводку проверял я сам, а снаряд не отклоняется от цели дальше чем на двести футов... Даже на максимальной дистанции! Для такого калибра – почти не имеет значения.

Глаза Мячика превращаются в две узкие щёлочки. Карлик, рядом с полковником, цверг в шерстяном свитере облизывает губы, словно наслаждаясь вкусом крови из тел, расчлененнённых зазубренными, выломанными кусками, стали размером с ладонь, пахнущими кислым горячим железом.

Тампест кивает, довольный.

Фотографический снимок времени.

“Рианна”, сухогруз типа “Либерти”, собственность транспортной компании “Уаддард, Драйдок и Ко”, приписан к порту Моту-Бенге.

Приблизительно, на широте Азорских островов.

Два дня назад как они оставили внешний рейд Кадиса, где они получили не только оплаченное через бременскую контору топливо.

С подошедшего ночью армейского транспорта, почти до самой зари перегружали, спеша наполнить раскрытые зевы трюмов оружием.

Уходя из Бремена, «Рианна» была сильно недогружена. По сути, весь её груз – это два автопоезда, несколько грузовиков обеспечения И ещё пара тонн немецких боеприпасов, что могли увезти на себе грузовики – помимо генераторов и снарядов. Тонн четыреста – пятьсот. Но отходя от Кадикса она сидела в воде по самую ватерлинию.

В Вест-Берли полковник только договаривался о самом важном.

Из Германии им забиралось только то, что что иначе забрать было нельзя – немецкие патроны, новая игрушка полковника – артиллерийские автопоезда. И какой-то груз, взятый для маскировки истинного назначения “Рианны” – его они перегрузили на возвращавшуюся в Роту “виктори”. Вот же теперь будет местным интендантам развлечения, искать применение или хотя бы место для метрового диаметра труб, предназначавшихся для пустынных водопроводов….

Зато… Зато в трюмы “Рианны” легли десять тысяч закупленных, якобы для германской полиции, автоматов “Стар” и пять миллионов патронов парабеллум к ним.

Как на базе флота, обслуживающей подводные лодки с ядерными ракетами оказались откуда-то десять крупнокалиберных миномётов, которые тоже получил Тампест – загадка для всех.

Причём, миномёты – раньше принадлежавшие испанским вооруженным силам. Какого чёрта, испанцы купили миномёты нестандартного калибра.

На самом деле всё было просто.

Только не надо спешить обвинять во всём главного интенданта Айвена Айка. Айк не имел никакого отношения ни к морской пехоте ВМБ Рота, ни к испанской армии и помочь здесь уже ничем не мог.

Зато связи в Министерстве и Национальном Институте Промышленности имелись у Селестина, уже неоднократно закупавшего автоматы и штурмовые винтовки “Фальта” – как через Управление, так и через Королевскую Службу. Он знал к кому подойти и в Мадриде, и в Генрике, и в Овьеде.

Определенные знакомства имелись и на заводах в Маркина-Химейн – благо именно на заводах "Стар" он неоднократно получал партии автоматов и пистолетных патронов к ним.

И вот, “Эсперанца”, вдруг, решает закупить у Армии США тридцать комплектов тяжёлых четырёхдюймовых систем – просто для сравнительных испытаний на полигонах в Овьеде.

Но жаркие пески не услышали разрывов мин. И самих миномётов не увидели.

Миномёты, – вместе с нужным количеством боеприпасов, якобы для испытаний, – просто очень оказались вовремя на транспортном американском “виктори”, ошвартованном на базе Рота. А как уже они исчезнут по бумагам– Селестина(Да и полковника тоже) не волновало. Наверное, никого уже эти миномёты не интересовали вообще.

Кто-то сказал бы, что проще было бы закупить испанское оружие, чем устраивать такой цирк. Но эта простота лишь кажущаяся. На самом деле, очень непросто вклиниться между заграничных и армейских контрактов, уложенных в мощности производственных линий так же плотно, как блоки в египетской пирамиде – даже лезвие "жилетта" не войдет между камнями. Но даже если бы это и удалось, то закупка партии тяжёлого оружия и боеприпасов никоим образом не осталась бы незамеченной – уже по той причине, что до охраняемых ворот ВМБ Рота её бы сопровождали охранники предприятия и Гардиа Цивиль. И оно вызвало бы вопросы. И на них пришлось бы отвечать . Ведь база флота, формально, находилась под командованием испанского адмирала. И -какие миномёты? Зачем вам миномёты для подводных лодок? А кто это заказал миномёты?

Такое лишнее внимание было для всех – Агентства, Селестина, полковника Тампеста, – крайне нежелательно. И даже если бы удалось найти мощности, а потом – воплотить в жизнь то, что обычно существует только в кино про шпионов – и тайком, рискуя получить пулю, по тайным тропам, с обрыва, на лодках, преодолевая линию прибоя и таясь от прожекторов катеров береговой охраны…

То даже так – пришлось бы ждать, когда заводы «Эсперансы» изготовят партию минометов, заряды и мины им к ним А времени, даже пары дней, на это у Агентства не было.

Гораздо проще было взять то, что уже было изготовлено Уотервлитским арсеналом.

И, что, наверное, важнее всего вместе взятого – полковник уже привык. К дистанции, отхватываемой на карте линейкой и глазом. К тем преимуществам, которые ему давала мощная длинная нарезная пуля ”четырех двоек” – чем не мог бы похвастаться обильно выдаваемый местными заводами на экспорт в Му и Ближний Восток гладкоствольный мусор с каплевидными минами калибра 60 и 81-мм

К тому, что его можно поместить в кузов любого легкового автомобиля или грузовика. К тому что его даже перетащить на спине пятерых, легко собрав на нужном месте – вещь невозможная для систем калибра четыре с половиной дюйма, производимых здесь и больше похожих на лёгкое полковое орудие из-за того, что передвигались исключительно на огромном колёсном станке.

А привычка к оружию – это очень и очень важно.

Поэтому, «виктори» привез испанские по всем документам минометы американского производства.

И увез, в якобы вольный американский город Гамбург, десять тысяч штурмовых винтовок "Фальта" – под британский винтовочный патрон, десять тысяч экспортных "Старов", под девятимиллиметровый патрон и к ним – девять миллионов бесплатных немецких патронов.

Нет, было этих минометов. И мин к ним не было. Не было ничего.

Забудьте о них.

Помимо минометов, в разверстые грузовые люки “либерти”, перегрузили до двух десятков джипов и десять безоткаток

Глава XLVII

Всю ночь она крутилась в просторной мягкой кровати, клала голову под подушки, извивалась как змея вместе с одеялом, и в конце концов оказалась на полу, на холодных плитах которого она наконец обрела покой. Когда едва преодолевший плотный зановес свет тускло осветил комнату, Эйвелина продолжала спать. В какой-то момент она проснулась, сквозь зажмуренные глаза посмотрела на светящийся занавес и уснула обратно. Но тут до неё дошло, что она лежит на грязных полах. Благородная леди может себе позволить спать на полу, подумала Эйвелина. Но только если ей это нравится. Если это не возлагает на неё никаких обязательств. Главное, чтобы это длилось ровно столько, сколько нужно, и не затягивалось.Эйвелина встала и протёрла глаза. Было утро – одно из тех, которые предвещают хороший день. Эйвелина не стала открывать занавес, вспомнив, как в прошлый раз яркий свет резанул ей глаза. Ступая по тёплому одеялу, она подошла к псише и с неудовольствием отметила, что бессоница плохо отразилась на её волосах. Было непонятно, что с ними делать перед сном. Оставлять как есть или собирать в хвост – в обоих случаях они лезли на лицо. То же самое было и сейчас. И во всей этой ужасной неопрятности, словно отголосок былого, ощущалась некая красота, чужеродность которой пугала Эйвелину.Стремясь не думать об этом, она принялась расчёсывать волосы, не переставая смотреть в зеркало. Ей нравилось любоваться собой, но этого было мало. Остальное предстояло получить внизу, за обеденным столом. При мысли о еде у неё что-то сжалось внутри. Эйвелина нашла взглядом кувшин с водой, схватила его и, зажмурвив глаза, стала жадно глотать воду. Напившись и расслабившись, она не удержала кувшин, и он с громким звоном упал на пол, намочив ночную сорочку. Холодная вода прилипла к стопам Эйвелины, сделав полы совершенно ледяными.

Эйвелина поспешно вытерла мокрыле ноги об лежащее на полу одеяло, сняла сорочку, бросила её рядом с одеялом и принялась рыться в сундуке гардероба. Немного разобрав его содержимое, она извлекла своё дневное платье, последние несколько дней томившееся взаперти, пока его владелица отсутствовала. Кое-как надев его, Эйвелина начала собирать свои волосы в хвостик, закрепила его красной ленточкой и ещё некоторое время любовалась своим отражением. Затем она достала из сундука другой элемент платья – пару серебристых туфель – и, усевшись на кровать, надела их. Едва встав и пройдя в них пару шагов, Эйвелина вспомнила во всех подробностях свою нелюбовь к длинным пышным платьям, тонким изящным туфлям и прелестному порядку времяпрепровождения обычной достопочтенной леди замка Брайдебошт. Оставалось лишь окончательно вдохнуть холодную неизбежность.Эйвелина пошатываясь подошла к двери балкона, не раздумывая распахнула её и вышла наружу. Туфли моментально утонули в снегу. Ледяной ветер быстро обморозил её лицо, руки и принялся пробиваться под платье. Не обращая на него внимания, Эйвелина упёрлась руками в каменный край балкона и стала разглядывать живописные окрестности, заботливо освещённые небесным светилом. Её мысли, однако, были посвящены не им. Эйвелина размышляла о снеге, холоде и ледяном ветре. Она беззвучно благодарила их, сама не понимая за что, и мысленно разговарила с ними, сама не понимая о чём. Те отвечали взаимностью: ветер звучал в ушах, ласкал лицо и руки, холод сливался с кровью под кожей, а снег заползал в туфли, согревая ноги. Затем Эйвелина поняла, что совершенно замёрзла, вернулась обратно в свою комнату, плотно закрыла за собой дверь и упала на кровать. Так продолжаться не может, подумала она и поднялась обратно. Посмотрев на себя ещё раз перед псише, Эйвелина вышла из комнаты.В просторном коридоре отчётливо ощущался сквозняк, идущий со стороны входного зала. По пути в обеденное помещение Эйвелина встретила несколько малознакомых личностей, которые не обратили на неё особого внимания. Одной из них был окружной житель – мальчишка, склонявшийся перед любой знатной особой. Его Эйвелина отправила в свою комнату, но он успел задать кучу вопросов о пути к ней, прежде чем Эйвелина окончательно махнула на него рукой и пошла дальше.

Спустя какое-то время судьба выбросила его к фасаду ничем не примечательного, на первый взгляд, здания. На второй взгляд Рудольф вспомнил, кто в нём обитает. На третий он принял решение завязать знакомство с потенциальным информатором. Пройдя по ступеням, Рудольф прислонился к стене и начал стучать костяшками по резному дереву, отбивая какую-то воскресшую в памяти мелодию. Вскоре раздались глухие шаги, а затем резкий скрип задвижек и петель. Из-за двери показалось ничем не прикрытое лицо семейства Рейнхард. На его вопрос она мягко покачала своей белокурой головой. Её хозяйка отсутствовала, что Рудольфа не удивило. Однако его заинтересовало другое.Прислужница словно прочла его мысли и попыталась закрыть дверь. Последнюю которую Рудольф до сих пор придержал ногой. Пока он раздумывал, изнутри послышались шаги. Из темноты вышло второе существо. Белый камзол, изысканная белая маска, обитая мехом треуголка одного с камзолом цвета, того же цвета перчатки, хор запахов местного парфюма – всё указывало на то, что франт куда-то собирался. Рудольф решил не тратить его время.– Я к вашей сестре.

Наступила молчаливая пауза.– Она сейчас где-то развлекается? – осторожно спросил Рудольф, косясь на прислужницу.– Эй, Айли! – он повернулся к прислужнице. – Найди нашему гостю маску, да не какую-нибудь, а самую подходящую!Айли кивнула, бросила взгляд на гостя и быстрым шагом удалилась.– Маска? – опешил Рудольф. – Зачем она мне?– Затем, что у вас её нету, – ответил франт, глядя вслед ушедшей Айли. – Я не осуждаю. Но кое-кто считает, что без масок ходят только приютцы.– Может я один из них? – спросил Рудольф, не удержавшись.– Нет, – усмехнулся франт в ответ. – Вы слишком невежественны.

Когда Айли вернулась, хозяин и гость сидели на диване и обсуждали самые интересные рауты на памяти первого. Рудольф его внимательно слушал и не переставал улыбаться. Он же первым заметил возвратившуюся прислужницу. Она несла с собой несколько сложенных вместе масок, так и норовящих выпасть из её рук. Рудольф собрался было ей помочь, но передумал.– Айли, вот и ты! Быстрее, клади их сюда.Прислужница положила их прямо на диван, между хозяином и Рудольфом, и пошла обратно.– Эй, Айли! – повернулся к ней лорд Рейнхард. – Ты куда собралась? Это мы спешим, а не ты. Выбирайте, сэр, – обратился он к Рудольфу, указывая на маски.Всего принесённых Айли масок оказалось восемь. Внимание Рудольфа привлекли две из них, блестящая бледно-синяя и бежевая, покрытая многочисленными трещинками.– Откуда они у вас? – спросил Рудольф, примеряя вторую маску.– Оттуда, – ответил лорд Рейнхард, указывая двумя пальцами вверх. – А вы в ней хорошо смотритесь.– Я и без неё хорошо смотрюсь, – съязвил Рудольф.

– Но в ней ещё лучше! – воскликнул франт. – Айли, помоги нашему гостю с маской. И надуши его, как меня самого!– А без духов никак? – обречённо спросил Рудольф, вздыхая.– Там, куда мы скоро пойдём? Никак.Рудольф с трудом поднялся с дивана и молча направился за Айли, оставив лорда Рейхарда одного. Вскоре Айли осветила темноту неким устройством. Постепенно привыкая к свету, Рудольф мельком взглянул на источник света…

– Никого не впускай, кроме нас двоих. Даже мою сестру! – воскликнул лорд Рейнхард. – Ну что, готовы?– А? – очнулся от воспоминаний Рудольф. – К чему готов?– Это вас от духов так перекряжило? – участливо спросил франт, гляля ему в глаза. – Спать хотите?– Вроде нет, – ответил Рудольф. – А откуда у вас этот замечательный фонарь?

Вскоре Рудольф и лорд Рейнхард вышли. Дверь за их спинами закрылась, после чего раздался тонкий скрежет шпингалета. Окинув резную дверь прощальным взглядом, Рудольф отправился вслед за франтом.Букет запахов, окружавший существо в маске, быстро растворялся на воздухе и вскоре перестал раздражать обоняние его спутника. Молчаливый франт уверенно и неспешно держал путь меж обителей местной фауны, то и дело бросая взгляд на возвышающееся над всей округой монструозное сооружение, помесь маяка с часовой башней, которая грозно возносилась к просвечивающим сквозь бурое небо звёздам. Эта очаровательная картина неизъяснимым образом давила на Рудольфа всякий раз, когда он устремлял к ней свой взор. Поэтому спутник франта старался игнорировать столь захватывающий вид, всматриваясь в отдельные элементы окружающего пространства, теребя запонку рукава плаща, прислушиваясь к равномерным шагам и время от времени оглядываясь.Маршрут франта пролегал через места, которые его мрачный и не менее молчаливый спутник мог бы с уверенностью назвать невиданными. Таким местом была аллея в серо-коричневых тонах, с поросшей синим мхом дорогой, которая изредка предлагала свернуть в сторону, и двумя рядами высоких облезлых кустов. На ветвях некоторых их них было нанизано плотное бледное вещество, похожее на скрученную паутину и вызывающее у Рудольфа беспокойство. Но наибольшее беспокойство у него вызвал туман, неожиданно возникший из-за кустов и жадно окутавший путников по самые колени. Поэтому вместо наслаждения пропитанного гнилостью воздухом фигура в плаще недоверчиво следила за своими тонущими в непроницаемой густоте ногами, словно боясь их потерять. У франта же этот белёсый кисель не вызывал никаких опасений. Не обращая никакого внимание на происходящее под ногами варево, он бодро шагал вперёд, не отрывая взгляда от плотно окутанных лиственными шарфами высокорослых представителей местной флоры.

Bыйдя с аллеи на привычную овальнокаменную дорогу, они распрощались с туманом. Белёсое облако осталось печально стоять недалеко от своего ареала, словно провожая двух гостей невидимым взглядом. Затем оно уплыло обратно, оставив оглядывающегося Рудольфа в тревожном недоумении.Вскоре его мысли, временно поглощённые туманом, занял франт в маске, за которым он покорно шёл всё это время. Рудольф был отнюдь не против прогуляться в тишине, погрузившись в созерцание местных пейзажей и собственные мысли. Но в какой-то момент он словно бы очнулся. Этому сильно способствовали совсем уж незнакомые края густых мини-лесов и тёмных тропинок, через которые его вёл франт. Порой франт бросал на Рудольфа незаметный взгляд, который не ускользал от внимания последнего, но и не вызывал интереса. От установившегося молчания ему и так было не по себе.– И долго нам ещё идти? – не выдержал Рудольф.

Вновь наступило безмолвие. Рудольф принялся прокручивать в голове прошедший диалог. Он мог бы сообразить, что франт сразу догадался о целях его визита, невероятно банальных, тупых и очевидных. Что всё это время франт молча потешался над ним, Рудольфом, скрывая за маской улыбку. И стоило ему, Рудольфу, промолчать, что выглядело правильным решением, да и к тому же являлось им.– И куда пролегает ваш путь? – обратился он к франту, устав быть наедине с собственными мыслями.– Хотите составить мне компанию? – спросил в ответ франт, не глядя на Рудольфа. В его голосе чётко улавливалась усталая усмешка.

Желание вдавить дурнопахнущего вырожденца в землю внезапно овладело Рудольфом. Но пока было рано.– Как скоро наши пути разойдутся? – помолчав некоторое время, спросил Рудольф и тут же прикусил губу.– Что такое? – оживился франт. Он повернулся к Рудольфу. – Вам стало скучно?– Без вас, боюсь, станет, – начал заглаживать Рудольф.– А-а! В таком случае я предлагаю вам пойти со мной. Когда мы возвратимся, искомая вами особа уже будет ждать вас.– Долго мы там будем? – спросил Рудольф, потирая свои ладони.– Не беспокойтесь.– И долго нам ещё идти?– Немного осталось.– Там хотя бы тепло?– Очень.

Рудольф уже давно перестал обращать внимание на те края, где он ступал вместе с франтом, вне зависимости от их неизвестности. Вследствие этого он не сразу заметил поместье, в сторону которого его вывел франт. Сокрытое за лесами и расположенное около болот, оно никак не выделялось, и лишь горящий в некоторых окнах свет с блуждающими в темноте фигурами сбавлял страх перед этим местом. Оглядываясь назад, Рудольф с трудом представлял себе, как он будет отсюда выбираться. Бессонница предстояла долгая.Пройдя под каменной оградой налево, франт и его подозрительный спутник вышли к закрытым воротам, у которых толпилась дюжина персон в различных масках. На первый взгляд могло показаться, что они молчали, но при приближении чётко слышалось жаркое слаборазборчивое перешёптывание. При проявлении двух новых гостей толпа затихла, но быстро вернулась в первоначальное состояние. В этот бесшумный разговор вклинился и франт. Рудольф прислонился к поросшей мхом ограде и стал прислушиваться, прикрыв глаза.

– Они не станут открывать.– Алгерманн? Что же вы сразу не сказали?– Без нас? Они не предупреждали!– Долго ещё мы будем тут стоять?– А я вас знаю, сэр. Да-да, я узнал ваш голос.– Я? Да как вы смеете так говорить!– Вы видели ту милашку?– Вскоре мы все это узнаем, говорю вам.– Как ничего? Вот вам мои руки, пощупайте.– Я ничего не говорил. Не задумывайтесь об этом.– Подождите, да подождите же! Кто-то идёт.– Этот, с вами который?