Текст книги "Проснуться ото сна (СИ)"
Автор книги: Maiyonaka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)
– Для чего вообще нужно делать это? – удивился я. – Ты видел всю мою жизнь, попробовав моей крови?
– Да, ты не был против этого. Ты просто не дал ответ словами, доверил мне даже свою жизнь. – Он улыбнулся. – Именно из-за подобной уловки и установили такое правило. Не волнуйся так, я видел не все, однако создалось впечатление, что у тебя не было настоящей любви. Ты боишься любить даже тех, кто любит тебя. Алекс твои отношения с отцом были холодны?
Я спрятал взгляд, отвернувшись и уставившись на свои руки.
– Все идет из детства. Боязнь быть отвергнутым дорогим человеком таится в душе. Научись доверять и не бойся любить, ты останешься благодарен за испытанное счастье и после его потери. Пожалуй, я отвлекся.
Николас расстегнул верхние пуговицы рубашки:
– Это быстрый способ получения информации, а временем мы как раз ограниченны. Мне хочется, чтобы ты узнал меня лучше, и мои знания непременно будут полезны тебе в будущем.
Я сглотнул ком, подступивший к горлу.
– Что я должен сделать? – Услышав свой голос, мне самому стало смешно, настолько жалким он показался.
Николас не ответил, все и так было очевидно. Тело отказывалось слушаться, на четвереньках я подполз к нему на дрожащих конечностях. Он сделал небольшой порез чуть ниже ключицы, я прерывисто вздохнул, осознав, что не дышал до этого. Это напоминало сон, вот только не знаю, чем он обернется: кошмаром или сказкой.
Сел рядом с ним на колени и дрожа от предвкушения, коснулся одной рукой его плеча, чтобы не упасть, удерживая шаткое в сложившейся ситуации равновесие. Николас откинул голову и закрыл глаза, предоставляя мне всю полноту действий. Его грудь слегка вздымалась, гипнотизируя и не позволяя мне отвезти взгляда.
Запах его крови вызывал спазмы, органы внутри сжимались, и я не понимал противно данное ощущение или вызывает восторг. Я больше ничего не понимал, этот аромат силы, имеющей алый цвет, сводил с ума, одурманивал. Теряя голову и самообладание, я держался из последних сил.
– Почему ты медлишь? Пей! – В голосе слышались сумасшедшие нотки страсти.
Таким Николаса никогда не видел. Тоненький ручеек крови, извиваясь, скользил под застегнутую на нижние пуговицы рубашку.
Я лишь на доли секунды замер почти у самой раны, мое дыхание согревало его кожу, он выгнулся мне навстречу, и я сомкнул губы на ране. Первый глоток дался с трудом, обжег изнутри, у меня все поплыло, от боли перед глазами появились разноцветные круги.
Николас застонал, я хотел отодвинуться и посмотреть на него, но он с силой прижал меня к себе, не позволяя даже пошевелиться.
Мне показалось, что я открыл глаза. Начали появляться нечеткие образы, фигуры людей, резко все пропало, стало темно. Я не понимал, что происходит, настолько все оказалось реальным. Временами я забывал дышать, теряя в этих видениях себя.
Глава 10
К моему удивлению первое, что я увидел, были не большие комнаты, богатые убранства и блеск, а темнота и грязь улицы. Я смотрел на свои черные руки, держа в них кусочек черствого и с одной стороны заплесневевшего хлеба. Ужаснувшись этой картине, осознал, что это не мои руки и точно не моя жизнь.
Сидя в грязи, прислонившись к стене дома, я грыз кем-то выброшенный и найденный мной хлеб.
Почувствовал, как Николас в той далекой реальности перекладывает вес моего тела на руку, словно я маленький ребенок. После его неведомых для меня манипуляций, я словно вылетел из тела того мальчика, как будто толкнули в спину и я, потеряв равновесие, упал вперед и в первый раз увидел Николоса. Мир слегка покачнулся, тут же придя в равновесие.
Сумерки делали внешний вид мальчишки еще более неопрятным. Ему было не больше тринадцати лет, спутанные волосы, испачканная в грязи кожа, старая и рваная одежда, вид бродяги, попрошайки. Он выглядел настолько тощим, что казался нездоров. Стало чуть темнее. Подняв голову, мальчишка посмотрел на меня.
Вздрогнув от неожиданности, я произнес:
– Ты видишь меня? – Но мое предположении очень быстро рассеялось, взгляд был устремлен сквозь. Меня для него не существовало.
Я развернулся. Не знаю, как передать это словами: будто повернулся весь мир, а не я, и вот я уже смотрел в противоположную сторону. Та тень, упавшая на мальчика, принадлежала высокому мужчине с седыми волосами, в черной странной одежде. Человек внушал уверенность, шляпа закрывала ему больше половины лица, придавая загадочность. Мягко улыбнувшись, он прошептал только одну фразу:
– Иди за мной.
Ощущение, что я замерз, тысяча мурашек пробежала по коже. Мальчик выпучил глаза, кажется, чувствуя то же самое. Он едва поднялся и, шатаясь, поплелся следом.
Странно не ощущать свое тело, я призраком следовал за ними. Вонь, идущая отовсюду, вызывала чувство тошноты. От слабости мне хотелось лечь, не двигаясь больше с места. Осознание, что эти чувства не мои, а моего юного покровителя, пришло не сразу. Мне, точнее ему, было все равно, что случится дальше. Он просто брел следом за темным силуэтом, бездумно, бесцельно.
Я не понимал, кто это и почему все это вижу.
Оказавшись в просторном помещении, я огляделся. Как сюда попал? Смена грязной улицы на ухоженную комнату произошла моментально. Везде горели свечи в изысканных канделябрах, большие картины на стенах, мебель с золотой отделкой. Не так много раз за свою жизнь встречал подобную роскошь. В помещении прохладно, кто-то кутается в одеяло возле камина. Повернувшись, был потрясен гобеленом с изображением охоты во всю стену.
Тут же все сменилось, и пронеслись образы: мальчик сидит за книгами возле окна, увлеченно читая… сосредоточенно склонился над холстом, рисуя, смешивая цвета, на палитре… смеется, неуклюже подпрыгивает в седле, учится ездить верхом… перед ним лежат столовые приборы, пожилой мужчина объясняет правила этикета и поведения за столом. Все события в разнобой, везде разный возраст, было похоже, что я зигзагообразно путешествую по его жизни, то и дело возвращаясь из будущего в прошлое.
Мальчишка был еще слишком молод с детскими чертами округлившегося от сытой жизни лица. Всматриваясь в ухоженного мальчика, я видел сходство с Николосом, которого знал сейчас.
Взгляд выхватил из череды образов, как он прячет под подушку хлеб, в потайные уголки комнаты – сладости.
Я знал, что этот господин, приютивший моего друга, был не единственным вампиром в этом доме, но образ второго ускользал от меня.
Большинство событий, пронесшихся передо мной, мне даже не удалось уловить, лишь смазанные образы, улетающие прочь, и я за все это время, не шелохнулся с места. Весь мир вертелся вокруг меня.
– Николаус! – голос твердый хрипловатый. – Пора.
И именно сейчас я увидел Николаса каким я знаю его сегодня. Мне удалось уловить его настроение: счастье. Цвет лица приятного оттенка живого человека, я не мог налюбоваться на него, от нахлынувших чувств защипало глаза. Неожиданно он стал таким близким и живым. В этот момент я любил его.
Зажмурившись и отвернувшись от яркого света, я закрыл лицо руками. Солнце начинало уходить за линию горизонта, ослепляя глаза последними лучами, окрашивая все небо в кровавые оттенки.
Николас выбежал из дома, на моих глазах только что стоявший вампир растворился в воздухе, а за открывшейся дверью блестел солнечный день.
Я не успевал за сменой событий.
Мой дорогой друг стоял на холме за домом и смотрел на горизонт, наступал восход… я ничего не мог понять. Вначале появился светлый ореол, становясь с каждым мгновением ярче, цвета начали перетекать из блеклых в яркие, переливаясь в оранжевые, красные, пурпурные. На чистом темно-голубом небе зрелище выглядело потрясающе. Я давно позабыл об этом природном явлении, которое осталось в моей памяти размытым видением.
Я почувствовал, как по щекам текут горячие слезы. Прибывая в замешательстве, незримо присутствовал рядом, разделяя его смешанные чувства. Хотелось поддержать, но мне не оставалось ничего, кроме как смотреть.
Мир потемнел.
Я очутился далеко за городом. Мимо меня широкими шагами прошествовал тот властный господин в черном. У стены, находясь под гипнозом, застыли двое смертных. Незаметно для всех я проследовал за ним в круглый зал с потолком, уходящим далеко вверх. Зал был совершенно пуст, только четыре вырезанных из камня трона находились у одной из стен. В самом центре стоял Николас, молча преклонив голову. Мужчина в черном зашел внутрь, источая гнев, в то же время, с опаской смотря на четырех судей.
Подойдя ближе, я к своему ужасу увидел пепельные лица четырех существ, кожа обтягивала череп, глаза у одного из них, самого молодого, казались огромными и бесцветными. Трое других так же отличались по возрасту: у самого старого отсутствовали волосы, нос маленький, лицо худое, мне показались его черты ужасными. Двое других, похожие друг на друга имели белесый цвет волос и грязно-серые, словно выцветшие, глаза. Их белая одежда походила на саван, обмотанные вокруг их тел.
Вошедший низко поклонился. Злость и гордыня, пылающие в нем, сменились страхом, завуалированные почтением. Он произнес:
– Прошу разрешить мне забрать мое неразумное дитя, осмелившееся побеспокоить вас. За этими дверями вас ожидает скромный дар.
Самый старый из них поднял костлявую руку, указав на него:
– Мы не давали тебе слово, – голос прозвучал будто из загробного мира. Кожа на черепе натянулась, грозясь лопнуть. – Мы принимаем смертных. Продолжай, юноша.
Говоривший сразу замолчал, пять раз поклонившись, выпрашивая прощение.
– Я честно выплатил названную господином цену, но не был отпущен.
– Было очень смело и безрассудно прийти сюда, – голос шелестел, как опавшая листва. – По собственной воле к нам давно не приходили.
– И кто же надоумил тебя обратиться к Совету? – Уточнил самый молодой звонким, так и не сломавшимся детским голосом. Высокие нотки поднялись к потолку, отразившись от стен, вопрос эхом повторился несколько раз.
Я закрыл уши руками.
– Второй ученик господина, – говоривший понизил голос.
– Мы хотим послушать и его версию. – Древний вампир опустил руку, которая рухнула на подлокотник, как неживая.
– К сожалению, он уже мертв, ослушавшись приказа господина не помогать мне.
– Послушание – это главное, – в один голос повторили два похожих друг на друга вампира, молчавшие до этого, – но и договор тоже.
Вампир в черном стоял на прежнем месте. Он склонил голову и опустил глаза в пол, в жесте подчинения.
– Подойди к нам, юноша.
Как только Николас оказался перед ними, молодой протянул руку. В помещении возникла давящая тишина. Пришедший положил свою ладонь в бледное подобие руки члена Совета, пальцы древнего вампира сжались, как тиски, дернув руку на себя, заставляя подойти ближе.
На одном из пальцев был надет железный шип, и схвативший Николаса провел им по его кисти, образовалась глубокая рана. Мой друг скривился от боли, но промолчал.
– Прошу тебя. – И, будто игрушку, его передали в распоряжение лысого вампира. Тот медленно наклонился, медленно провел по ране языком и присосался губами к окровавленному запястью.
Мне не было понятно, зачем это сделали. Я наблюдал, как Николас упал на одно колено, силы покидали его.
– Мне все ясно, – произнес древний вампир, оторвавшись от раны. Испачканные кровью губы блестели, с подбородка упала единственная капелька крови. – Ты можешь идти.
Встав, самый молодой из них оказался не выше полутора метров, длинное белое одеяние шлейфом стелилось по полу. Хладнокровно схватив его за раненое запястье, он вывел побледневшего юношу из зала.
Николас, проходя мимо своего наставника, бросил на него недобрый, торжествующий взгляд, ответом ему послужила злость и страх наставника.
Тяжелые деревянные двери за ними закрылись. Они, не останавливаясь, направились по коридору, и замерли лишь тогда, когда зашли в маленькое темное помещение без окон с каменными стенами.
– Позвольте обратиться.
Его провожатый повернул к нему голову, на лице полное безразличие и усталость.
– Что мне теперь делать?
– Оступившегося и обманувшегося накажут, ты пока останешься здесь и, если выживешь, уйдешь завтра вечером. – Дверь захлопнулась, лязгнул железный засов.
– Что значит, если выживу? – Он застучал кулаками в дверь. – Откройте, выпустите меня!
Сколько бы Николас не вслушивался, за дверью царила тишина: ни звука шагов, ни ответа.
И тут меня пронзила такая боль, которую невозможно терпеть, весь мир уменьшился до размеров пылинки, а эта всепоглощающая боль заменила собой мир. Мы оба плыли в ней, не в силах кричать, шевелиться, дышать. Показалось, что прошла целая вечность, пока волна не отхлынула и вокруг не возникла пустота. Мысли медленно возвращались, перед глазами появлялись размытые стены.
Я тяжело дышал лежа на полу в нашем временном пристанище, моя голова находилась у Николаса на коленях. Он гладил меня по волосам, глядя на меня заботливым взглядом.
– Как ты? – спросил друг, когда я открыл глаза. Я зашевелил губами, не издав звука. – Все хорошо, тебе необходимо отдохнуть, поговорим по поводу только что произошедшего завтра.
Помню, что хотел взглянуть еще раз на заботливое лицо Николаса, но не осталось сил, зеленые глаза на его лице сверкали, как сапфиры.
Веки отяжелели, закрываясь сами собой, погрузившись в сон, мне не удалось увидеть ничего, кроме черноты.
Глава 11
Вам знакомо это чувство, когда, проснувшись утром, хочется как можно скорее выбежать на улицу, ощутить свободу: весь мир у твоих ног? У меня так часто бывало в беззаботном детстве. Именно с таким внутренним счастьем я открыл глаза.
Я лежал в высокой траве. В поле зрения попадали листья и стебельки травинок, закрывшиеся на ночь цветы, надо мной завис огромный диск луны. Протянув руку, я попытался схватить его, пальцы рассекли воздух.
«Как же так? – подумал я. – Луна же вот прямо здесь, а дотронуться до нее невозможно».
На мою поднятую вверх руку прыгнул кузнечик и, доверчиво зашевелив усиками, растворился в зелени.
– Ты проспал два дня, – тихий голос Николаса.
– Ведь что-то случилось? – сразу понял я, не имея в виду ту ночь.
– Елана не в себе, я нанял человека, чтобы постоянно присматривал за ней. Последствия оказались серьезнее, чем я думал. Была попытка покончить с собой. – В голосе бесконечная печаль.
Я резко сел, намереваясь встать. Голова закружилась, мне пришлось закрыть глаза и подождать, пока вертевшийся мир не остановиться.
– Как она?
– Уже все хорошо, ей прописали сон и настои с успокаивающими травами.
И все же я видел, насколько ему сложно дается спокойствие.
– Ты должен быть с ней, она в тебе нуждается, – мне не хотелось его отпускать, но я знал, так будет правильней.
– Я только что от нее, она недавно уснула. – Николас лег на траву и подкатился ко мне, приминая зеленые стебли к земле. – Пойдем со мной, я нашел потрясающее место на холме.
Друг помог мне подняться и, поддерживая за руку, – самочувствие мое желало лучшего – повел вверх по холму.
Место, подобранное Николасом, располагалось на вершине холма, закрытое с одной стороны скалой в человеческий рост, отлично защищающей от ветра. На земле оказалась брошена пара шкур.
Эта картина навеяла воспоминания из далекого детства, когда мы с мамой ходили в сад. Наговорившись и наигравшись, мама доставала из большой плетеной корзины фрукты, хлеб, мясо, и я с удвоенным аппетитом ел на свежем воздухе.
– Ты улыбаешься, твоя улыбка исцеляет меня.
– Вспомнил кое-что. – И все-таки добавил: – не хватает корзины с едой.
Николас недоуменно поднял брови, правда, не спросив ничего.
Я вновь посмотрел на огромный желтый диск луны, зависший прямо над нами на темном звездном небе. Давно мне не удавалось вот так понаблюдать за мерцанием светил.
– Знаешь, раньше я больше всего любил наблюдать за небом, а сейчас все чаще ловлю себя на мысли, что ненавижу ночь. И я боюсь, что мне не удастся найти выход из сложившейся ситуации.
Мне было сложно что-то посоветовать, я сам запутался в своих желаниях.
– Все чаще я задумывают о прошлом, о том, что сделал и не сделал, так ведут себя старые люди, ты ведь знаешь об этом?
– Да. Стареешь, – я усмехнулся над ситуацией, хотя мне было совсем не смешно.
– Похоже на то. – Он лег на шкуру, заложив руки за голову. – Смотри, там созвездие Цефея, помнишь, я рассказывал легенду, связанную с ним? – Николас продолжил: – Позавчера я неспроста показал тебе свою жизнь, близиться день нашего расставания, хочешь ты того или нет. Уверен мои знания пригодятся тебе. Теперь можешь спрашивать.
По небу пронеслась сверкающая точка, прочертив яркую дугу.
– Ты обращался за разрешением к Совету?
– Этот вопрос волнует тебя больше всего? – Николас посмотрел на меня, в его глазах блестели искорки веселья. – Ну, хорошо, отвечу. Да, обращался. Ты будешь удивлен, но и на обращение в себя подобных также требуется их разрешение.
Я представил, как неиссякаемая очередь просящих стоит у их дверей.
– Необязательно личное присутствие, достаточно уметь связаться с ними. Граф Экшелен самовольно превратил тебя, и мне, как создателю, приказали его убить.
Я привстал на локтях.
– Приказали убить? – не поверил я.
– На превращение установлены большие ограничения, кроме того, что обратить можно не каждого, еще требуется получить согласие Совета. Без этого количество вампиров стало бы заметным. Те, кто придумал эти правила, поступили очень мудро. Когда я убил его, то не был уверен, что ты мне нужен, и все же укрыл тебя от его смерти, чтобы граф не забрал твою жизнь вслед за своей. Тебе интересно, что это значит? Когда погибает кто-то из близкого окружения: подопечный или обративший, то это чувствуется и, если новообращенный слаб и его не закрыли, он может погибнуть.
– Что значит, «не закрыли»? Не совсем понимаю.
– Ты, как всегда, нетерпелив. Закрыть – значит разорвать связь с умершим. Мы все связаны между собой, эта связь напоминает родственную, только немого другого рода. Люди страдают, когда их покидает родной человек. У нас же, даже если ненавидишь, почувствуешь эту боль, она не зависит от наших чувств. Ты ощущал мою боль вместе со мной в той каменной комнате.
– Мы, как единый организм, да?
– Правильно, нельзя незаметно отрезать палец. Я тебя закрыл, забрав эту боль себе. Уверен, тебе и без того приходилось несладко. Сейчас я немного поясню те видения, которые показал тебе. Будучи человеком, я был жалок: нищий в грязном тряпье, питающийся падалью, не умеющий читать и писать, не знающий ничего, кроме постоянного голода. Мой учитель спас меня, так мне казалось тогда. Привел меня в дом, накормил, одел, дал обширные знания и ничего не попросил взамен. Я фактически молился на него, он стал для меня богом, идолом в человеческом обличие. Тогда меня удивлял только один факт – он приходил ко мне только ночью. Наши встречи не были продолжительными, особенно первое время, говорил только он, мне оставалось слушать. Позже, пройдя обучение, я смог поддерживать темы искусства, истории и многие другие.
Ему нравилось расчесывать мои волосы, слушая, что нового я узнал за последнее время. Пожалуй, этот период был самым счастливым за всю мою человеческую жизнь. Купаясь в роскоши, вкусно питаясь, красиво одеваясь, мне грезилось, что я неожиданно превратился в принца. На деле меня медленно, день ото дня, готовили к новой жизни. Разговоры часто сводились к легендам разного плана, в том числе и о вампирах. Через четыре года моей фальшивой жизни, в которой мне не было позволено ничего лишнего: одни лишь полеты фантазии в золотой клетке, открыли тайну, к которой готовили меня. Я был поражен, напуган, обескуражен, не взирая на то, что догадывался.
Мне назвали день превращения и велели не покидать владений. Восход и закат, увиденные тобой, были последними в моей жизни. Ты не представляешь, как я их ждал, и насколько они казались прекрасными в тот миг.
– Я не помню ни заход, ни восход, – скорее самому себе сказал я.
– Для тебя все это было неожиданностью, мне же дали время подготовиться и проститься с дневной жизнью, и все-таки правом выбора я не обладал.
– Ты говорил об еще одном вампире…
– Да, я с ним мало был знаком, ему не хватало общения, его держали как собачонку, не отпуская далеко от ноги. Именно поэтому, поделившись с ним своей проблемой, он подсказал возможный выход – пойти и попросить защиту у Совета.
– А почему он сам не воспользовался такой возможностью? – произнес я, поднятой рукой пытаясь поймать мерцающие звезды.
– Страх помешал ему, – он хмыкнул. – Трусливое создание. Я в то время был готов пойти до конца. До того момента, когда меня вывели из зала и отвели в каменное помещение. Членами Совета уже был вынесен вердикт: убить ослушавшегося и отпустить меня, с одной лишь оговоркой, если я смогу выжить, ведь мне никто не собирался помогать. Наша связь рухнула, море боли поглатило меня. Не поверишь, но в те минуты я жалел, что не я умер. Мое положение оказалось в миллионы раз хуже. Я умирал каждую секунду и не мог умереть.
– Скажи Николаус – твое настоящее имя?
– А это, да, я уже про него и забыл. Давно меня так никто не называл. Если честно, ненавижу это имя, у меня осталась устойчивая ассоциация с голодным несчастным детством. Я ведь рано стал сиротой и скитался, побираясь, собирая жалкие крохи. Твое счастье, что ты не сталкивался с такой жизнью, когда борешься за каждый день и не знаешь, наступит ли завтра. И все же, я не хочу забывать себя, поэтому не стал брать другое имя, а лишь слегка изменил свое. – В его глазах отражались звезды, купающиеся в зеленых волнах. Не думал, что подобный вопрос заинтересует тебя больше, чем желание узнать о Совете.
– Эта тема мне ближе, чем далекий Совет, – коротко пояснил я. – Сейчас можно узнать и об этом.
Слышался свист ветра, летящего к нам и разбивающегося о растущие из земли камни. Ночь пела.
– Совет состоит из таких древних вампиров, что никто не знает их истинный возраст. Четыре Старейшины решающие судьбы. Поверь мне, это страшная сила, от нахождения рядом с ними бросает в дрожь. Одним легким движением они могут раздробить кости, с легкостью, с которой ты давишь муху. На их лицах написана усталость и скука, ни малейшей заинтересованности в любом исходе, неподкупные вершители судеб. Из-за долгого нахождения в темноте их кожа стала почти прозрачной, поредели волосы, обесцветились глаза.
– Почему они не выходят на поверхность, не живут как мы?
– Подобные вопросы не принято им задавать, но смею предположить, что жить подобно людям просто наскучило. Если их не тревожить они впадают в сон, а так как они древнейшие, то могут почувствовать каждого из нас. Стоит оступиться и с ними свяжутся, конечно, если поступок стоит их внимания. Думаю, существуют и те, кто являются их «глазами» в мире людей. Когда они узнают о нарушении, то отправят карателя за твоей жизнью.
– Зная это, жить страшно.
– Зная это, ты можешь избежать подобной участи.
– Тот страшный лысый вампир, – я замолчал, боясь, что сказал лишнее. Николас усмехнулся, давая понять, что могу продолжить. – Он пил твою кровь. Так им стала известна реальная череда событий?
– Быстро схватываешь мой дорогой Алекс. Да, узнав истину, они наказали того, кто нарушил договор. Договор или клятва для вампиров имеет весомую цену. Но не советую обращаться к старейшинам по всякому пустяку.
– А если бы ты не пришел к ним?
– На эту ситуацию могли и не обратить внимания, предоставляя возможность разобраться самим. Раз я потревожил их покой, а им это не понравилось, смею в этом тебя заверить, они просмотрели всю мою жизнь и увидели все деяния моего господина моими глазами. Ими было найдено, на что направить свой гнев. Вампир, создавший меня, был далеко не ангел. Одно я понял: если идти к ним, необходимо принести подношение, что-то по-настоящему ценное, иначе даром можешь стать ты сам. Так-то большая часть информации, которую мы знаем о Совете, передается из уст в уста много веков и обросла многими придуманными фактами. Что из этого правда – неизвестно, главное – ясна суть. Никто и никогда не осмеливался задавать им вопросы. – Николас навис надо мной, заслонив от мира водопадом волос темнее неба. Я оказался в западне.
Я улыбался, пытаясь разглядеть сквозь струящиеся волосы звезды, но только видел мерцающие глаза Николаса и был заворожен тем, что он вдруг, спустя столько лет, открылся мне. Если подумать, то его жизнь была известна отрывочно, жалкие крохи брошенных фраз, да и те не совсем оказались правдой.
– Знаешь, в тот день мне было все равно: уничтожат меня Старейшие или нет, жизнь с ним превратилась для меня в неподъемную ношу. Я чувствовал себя преданным.
Я уперся рукой ему в грудь, выставляя преграду:
– Не нужно.
– В тот день я вновь понял, что остался один. Не люблю сознаваться в своих слабостях, но скуку и бесцельное существование боюсь больше всего. Я с детства мечтал окружить себя теми, с кем смогу почувствовать себя семьей. Кроме того, всегда стремился, чтобы среди моих близких знакомых присутствовали как мужчины, так и женщины. Как думаешь, почему?
Я сглотнул поступивший комок к горлу, под ложечкой неприятно засосало.
– Дело в общении?
– Твоя сообразительность мне всегда нравилась. Ты понимаешь меня без лишних слов. Темы для разговоров с каждым из полов различны. Сегодняшнюю тему я никогда не подниму в разговоре с Еланой, примеров можно приводить бесконечное множество, зависит все от человека, с которым проходит общение. Ты понимаешь меня?
– Да, но мне бы хотелось не только слышать, но и видеть тебя, – усмехнулся я, пытаясь сфокусировать взгляд.
Николас откинул торс назад, сев на меня сверху и собрав волосы в хвост, начал связывать их извлеченной из кармана веревкой. Я попытался выползти из-под него, не совсем понимая дальнейший полет его мысли. Закончив с волосами, он наклонился, подсунул свои руки мне под спину, заключив меня в крепкие объятья, и, хитро улыбнувшись, перекатился: теперь я оказался сверху. На этом действии все только началось: не разжимая объятий, мы покатились со склона горы вниз. К такому повороту событий я оказался совершенно не готов.
С каждым новым оборотом скорость нашего вращения возрастала. Перед глазами мелькала то земля, то небо, голова шла кругом.
– Смотри на меня! – Голос прозвучал нежно, но убедительно.
Вращение превратилось лишь в фон, в центре которого находились мы оба. Прямой взгляд глаз сблизил нас больше, чем сотни поцелуев. Я недоумевал, как такое возможно.
Когда мы почти останавливались, Николас раскручивал нас вновь. Мы катились с холма по спирали и остановились вблизи тропинки, по которой пришли. Я тяжело дышал и знал, что не смог скрыть удивление, перешедшее в восторг от внезапной выходки друга.
– Разреши, когда мы придем домой, я расчешу тебе спутавшиеся волосы, а сейчас позволь поцелую тебя первый и последний раз? – Его лицо стало ближе, губы замерли в сантиметре от моих.
– Почему последний? – выдохнул я, не в силах совладать с чувством удивления.
– Если ты попросишь, стану целовать тебя каждую минуту, – в голосе слышался сарказм. Он издевался надо мной.
Голова еще немного кружилась, я отвернулся от него, и губы нежно коснулись моей шеи. Я вздрогнул, когда почувствовал касание зубов. Николас слегка прикусил мне кожу, не до крови, но я понял, что он сильно сдерживает себя. Мое лицо горело.
– Запомни все, что произошло сегодня. Каждый раз, когда будешь использовать знания, переданные тебе, вспоминай этот день.
Мир наконец-то остановился на месте, многие слова, произнесенные Николасом сегодня, заставили меня задуматься. Слишком насыщенный день.
Его глаза и выражение лица стали такими несчастными. Я знал, что это напускное, но моя человеческая сущность все еще верила: вдруг это правда. Я собрал всю волю в кулак и… сдался. В первый раз. Повернул голову ему навстречу, и наши губы соприкоснулись в нежном, почти целомудренном поцелуе.
– Когда понимаешь, что это последний поцелуй, он становиться бесценным, – прошептал Николас и резко отстранился, оставшись стоять на коленях возле меня.
– Сегодня ты не перестаешь меня удивлять.
– Это лучшая похвала для меня, – Николас перекинул волосы и аккуратно вытащил из них застрявшие листья и веточки. – Пора возвращаться.
– Мы забыли на холме шкуры.
Друг согнулся пополам от смеха:
– Тебя заботить такая мелочь? Хочешь, я куплю тебе сто взамен этих?
Мы шли к дому молча, невзирая на это, я чувствовал себя комфортно. Произошедшее сегодня не давало покоя, особенно тот факт, что Николас вел себя, как будто действительно видимся последний раз. Я искоса поглядывал на него, не решаясь спросить, боясь возможного ответа. Чувство тревоги щемило в груди.
До наступления рассвета я так и не осмелился задать мучающий меня вопрос.
В последующие дни Николас, только солнце садилось за линию горизонта, исчезал, тенью растворяясь на улицах города. Как только я ни старался, мне не удавалось поймать его.
Прошло два дня, я бесцельно бродил по дому, спустился в столовую на первый этаж и замер в нерешительности в коридоре, не зная, что еще предпринять.
«Николас избегает меня?» – вертелось у меня в голове, я боялся, что он внезапно может исчезнуть. – «Что он задумал? К чему был тот разговор?».
Пока такие мысли царили у меня в голове мимо меня, не удостоив даже взгляда, прошла Елана.
– Добрый вечер, – окликнул я ее. Никакой реакции, меня для нее словно и не существовало.
По внешнему виду сразу стало заметно, в каком состоянии она находится. Депрессия не отпускала ее уже две недели, наш переезд на новое место постоянно откладывался. Из-за почти полного отказа от еды Елана сильно похудела. Ее плохое самочувствие выдавали нездоровый цвет лица и синие круги под глазами, она, подобно приведению, часами бродила по дому, не слыша и не замечая никого.
Я хотел пойти следом, подбирая тему для разговора, но меня окликнули:
– Не ходи за ней, оставь в покое. Хватит и того, что днем сиделка от нее не отходит ни на шаг. – Фернандо разлегся на софе, вытянувшись так, чтоб свисали ноги. – Николас надеется помочь ей, но мне кажется, она постепенно сходит с ума. Я слышал ее разговоры, когда рядом не было никого.
– Мне так жаль ее, – я вздохнул, но подходить ближе не стал. В последнее время равнодушие Фернандо отталкивало. – Давно тебя не было видно.
– Атмосфера, царящая в доме, удручает меня, – он отмахнулся, будто отгоняя муху. – Я всегда знал, что отношения с человеком ни к чему хорошему не приведут. Я терплю Елану только из-за Николаса.
Из его слов мне стало понятно, что будь его воля, он расправился бы с ней при первой возможности. Стало противно от его присутствия рядом, от равнодушия и бесчувствия. Я встал и молча вышел из комнаты, поспешив за уходящей девушкой. Я обогнал Елану и, сжав ее руки в своих, прошептал:
